Смотрите видео онлайн «Гвардии подполковник в гостях у гимназистов» на канале «ТВ-Домодедово» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 11 апреля 2023 года в 9:38. Впоследствии подполковнику Гебелю, чьи раны оказались не опасны для жизни, удалось спастись. В одном из них жил командир полка подполковник Густав Иванович Гебель. Полк был распущен, и отца, в чине подполковника, назначили командиром с тем, чтобы он подтянул полк.
Кололи ли декабристы штыком командира Черниговского полка
- Ветерана уголовно-исполнительной системы поздравили с юбилейным днем рождения
- «РВ»: ВС РФ ликвидировали подполковника ВСУ Гулевского
- Воля, водка, ерунда. Чем обернулось восстание Южного общества декабристов | Аргументы и Факты
- Евгений Поддубный: В зоне СВО ликвидирован подполковник ВСУ Сергей Гулевский
- Союз Спасения. Время гнева - трейлеры к сериалу
- Сумбур вместо гвардии: еще одно архивное расследование
«РВ»: ВС РФ ликвидировали подполковника ВСУ Гулевского
Мужество и героизм проявил подполковник Павел Белоусов, руководивший действиями гаубичного самоходного дивизиона. экс-сотрудник «Беркута», в 2014 перешёл на сторону. Все свежие новости.
Российский сериал Союз Спасения. Время гнева (2022) - актеры и роли
Стивен Сигал приказано уничтожить. Executive decision 1996 Seagal. Приказано уничтожить фильм 1996 подполковник Трэвис. Военная форма подполковника. Форма майора. Савинов Вячеслав Валерьевич 14. Савинов Вячеслав подполковник. Савинов Вячеслав Валерьевич. Савинов Вячеслав подполковник 49 общевойсковой армии. Форма полковника. Гарольд Бауэр.
Сержант Бауэр. Бауэр нацист. Гарольд и Гитлер. Кравцов Василий Александрович полковник. Александр Михайлович Лебедев подполковник морская пехота. Владимир Багрянцев морская пехота. Прапорщик морской пехоты РФ. Дэниел Девис американский генерал. Дэниэл Дэвис полковник. Подполковник Дэвис.
Американский полковник Майкл Акино. Подполковник Стоун. Подполковник Гилфорд. Подполковник Вутечич. Оберштурмбанфюрер подполковник. Копейкин в. Подполковник в. Подполковник японцев солдаты. Подполковник Абоносимов Дмитрий. Сергей Варванин Курск.
Дмитрий жарких подполковник. Полковник Филлипс. Подполковник Сиротин. Д Г Фокке подполковник. Leutnantoberst — подполковник.. Гай Симондс. Старший бригадир 1945-го. Полковник Роберт Атагунов фото. Скин подполковника. Скин подполковника армии для ГТА.
Lieutenant Delmar Farney 1936. Подполковник Гебель. Уильям Свенсон подполковник. Подполковник Вишневский. Подполковник Шляпников. Полковник Райли Аллен.
Во время наступления российских войск на стратегически важную высоту он грамотно командовал подразделениями. Под его личным руководством мотострелковый полк уничтожил два вражеских танка, две БМП, множество противотанковых комплексов, два артиллерийских корректировщика и около 50 националистов. Когда российские войска заняли высоту, Жумабаев организовал надежную оборону занятых позиций. Наши бойцы отразили пять атак противника и, невзирая на минометный огонь националистов, нанесли контрудар.
По словам Бестужева «несчастные путешественники» пешком, изломанные и окровавленные, кое-как добрались до первой встретившейся деревни, где им была оказана помощь. Следует отметить, не все чины Фельдъегерского корпуса отличались столь жестоким обращением с арестантами. Были случаи, когда из—за своей добродетели фельдъегеря шли на нарушения инструкции, которая грозила обернуться для них тяжелыми последствиями. Их сердечность и милосердие не могли не найти отклика в сердцах осужденных. В переписке со своими родственниками и близкими они с уважением отзывались о своих соглядатаях. Благодаря фельдъегерю Седову этапируемые декабристы имели возможность посылать письма своим родственникам и в полной мере ощущать его благосклонное отношение к их нуждам. Вот строки из письма Александра Ивановича Якубовича своему отцу: "Я к Вам пишу наскоро, не зная подробностей моего назначения, и почтенный человек Алексей Кузьмич Седов, делая мне во время дороги всевозможные одолжения, обещает сие сладкое утешение, доставляя мое письмо к Вам. Князь Евгений Оболенский, находившийся в числе тех, кого сопровождал фельдъегерь Седов, писал о нем следующее: «Еще, милый Папенька, долг благодарности заставляет меня просить вас послать в подарок 500 рублей добрейшему и честнейшему фельдъегерю Алексею Кузьмичу Седову. Вознаградите его, милый Папенька, за пятинедельные труды его и хлопоты... Далее Оболенский называл адрес, по которому следовало бы отправить благодарственные деньги: «... Его благородию Алексею Кузьмичу Седову, господину фельдъегерю, в Фельдъегерский корпус». К единодушному мнению своих товарищей о положительных качествах Седова присоединились в своих письмах и остальные участники этапа: Василий Львович Давыдов и Артамон Захарович Муравьев. Существует версия, по которой последний декабрист Муравьев сумел «облегчить свое тяжелое положение» благодаря денежному взаиморасчету со своим фельдъегерем. Доказательством тому явился отчет о проезде государственных преступников через Ялуторовск: "8-го августа 1826 года под надзором фельдъегеря Седова проследовали Муравьев Артамон — без желез! Если дело обстоит именно так, как мы предполагаем и о чем свидетельствуют документы, то налицо пример противоправной лояльности должностного лица к человеку, совершившему тяжкое преступление. Седов в течение 2-х месяцев сопровождения мятежников за свои «услуги» получил около 4-х тысяч рублей. Согласитесь, немалые деньги для того времени, и это при том, что годовое жалование чинов Фельдъегерского корпуса составляло 100 рублей. Бывали порой случаи, когда сами государственные чиновники, в прямом смысле слова, провоцировали фельдъегерей на нарушения должностной инструкции. На многих станциях смотрители, в городах полицмейстеры и городничие, в губернских городах губернаторы всячески старались угождать государевым посланцам, проявляя в отношении их большую учтивость и покорное раболепство. Ведь любое, порой самое неожиданное появление императорского фельдъегеря в различных уголках необъятной России могло расцениваться как предзнаменование чего-то скверного и дурного независимо от того, какова в действительности была цель его визита. Бестужева Марлинского , после высочайшего объявления о немедленном отправлении нас на поселение в Сибирь, передали, для дальнейшего сопровождения фельдъегерю... Он же вез нас через Ярославль, Вятку, Пермь и Екатеринбург. Тут остановились мы у почтмейстера, принявшего нас с особенным радушием. После краткого отдыха в зале, открылись настежь двери в столовую, где роскошно накрыт был обеденный стол. Собралось все семейство хозяина и мы, после тяжкого и скорбного заточения, отвыкшие уже от всех удобств жизни и усталые от томительной дороги, очутились нежданно—негаданно посреди гостеприимных хозяев, осыпавших нас ласками и угощавших с непритворным радушием... Интересен случай, произошедший в городе Каменске, в котором фельдъегерь и его попутчики сделали кратковременную остановку в доме местного городничего, служившего ранее в фельдъегерском корпусе. Его радость от неожиданного визита бывшего своего сослуживца заключалась не столько в откровенном желании за чашкой чая вспомнить былые годы, сколько очистить свою совесть от мыслей, которые тяжелым грузом лежали у него на сердце. Он преподнес дорогому гостю корзину с вином и обильной закуской, при этом настойчиво уговаривал не отказываться от угощений. Городничий признался, что «нажил все это не совсем чисто, — взятками» и, приняв все это из его рук, фельдъегерь бы мог сделать ему большое одолжение. Следует все же подчеркнуть, что проявление мздоимства некоторыми чинами Фельдъегерского корпуса носило единичные случаи. Данное злоупотребление было характерно лишь для той незначительной его части, которой он был пополнен в свое время по известным нам причинам. Несмотря на это, основная часть личного состава фельдъегерского корпуса с чувством высокого долга и ответственности выполняли свои служебные обязанности. В числе тех, кого приходилось сопровождать фельдъегерям в то время, были не только простые обыватели или государственные чиновники всех рангов, но и известные люди, оставившие после себя интересные воспоминания о нелегкой службе императорских курьеров. Каждый из них давал свою, по их мнению, самую объективную и достоверную характеристику тем морально-деловым качествам, которыми обладали государевы слуги. Так, французский писатель маркиз Астольф де Кюстин имел честь в 1839 году путешествовать по России с фельдъегерем, который, по его словам, был приставлен к нему то ли для охраны, то ли для лучшего понимания иностранцами русского духа. И то и другое умело сочеталось в одном лице, которое неотлучно следовало по пятам любознательного француза. В своем дневнике, воплотившемся впоследствии в известную всему миру книгу «Россия в 1839 году», он писал: «Ночь я провел без сна. Меня мучила мысль, которая вам покажется дикой, — мысль о том, что мой охранник может превратиться в моего тюремщика. А вдруг этот самый унтер-офицер по выезде из Петербурга предъявит мне приказ о ссылке в Сибирь... Далее, он с чувством тревоги констатировал, что присутствие в его карете фельдъегеря не давало ему покоя избавиться от мысли, что «даже звание иностранца в этой стране не могло служить гарантией той безопасности, которая могла бы защитить его, француза, от непредсказуемых действий своего попутчика». Однако Кюстин подметил одну не маловажную особенность: личность, по его словам, оценивали здесь по отношению к его мундиру и служебному положению. Эти качества позволяли, человеку, сидевшему на козлах рядом с кучером, производить на окружающих магическое действие. Лихо мчась по улицам Петербурга, фельдъегерь, одним мановением руки удалял все препятствия перед своим экипажем. И горе тому, кто осмелился бы встать у него на пути. Он чувствовал себя хозяином буквально во всем: от той должности и положения, которые занимал в своем обществе до денег, вверенных ему незадачливым путешественником на оплату прогонов и расчета с ямщиками. Такое поведение фельдъегеря отвечало, в первую очередь, характеру времени и специфике данной службы. Любое безопасное передвижение по необъятным просторам Российской империи могло быть только в сопровождении императорского курьера. История путешествия Кюстина по России с фельдъегерем — это один, но далеко не единичный эпизод в установленной системе надзора над прибывавшими в страну иностранцами. В конце июня 1826 года указом императора было создано Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Его агенты занимались сбором информации политического характера, в том числе и об иностранцах как проживавших, так и прибывавших в Россию с частными визитами. На Высочайшем уровне было принято решение привлечь Фельдъегерский корпус к выполнению особого поручения императора: его чинам вменялось в обязанность сопровождать иностранцев в их поездках по империи, выступая при этом в качестве дотошных соглядатаев и надзирателей. Вид этих «глухих, слепых и немых» гонцов, со слов того же Кюстина, давал неистощимую пищу поэтическому воображению всем тем, кто писал и создавал историю государства российского. В их числе, разумеется, были известные писатели и поэты той эпохи. Так, русский писатель А. Грибоедов, служивший в 1825 году на Кавказе под начальством известного героя Отечественной войны 1812 года А. Ермолова и попавшего в поле зрения Следственной комиссии по делу декабристов, должен был быть доставлен под присмотром фельдъегеря Уклонского к императору на личную аудиенцию. Узнав об истинных целях визита императорского курьера, Алексей Петрович сделал все возможное, чтобы Грибоедов — человек, к которому он Ермолов питал отцовские чувства — отправился на встречу к государю «с чистой совестью и! В сентябре 1826 года фельдъегерю Блинкову было высочайше поручено сопроводить А. Пушкина в Москву. Проезжая через Псков, он Пушкин послал письмо П. Осиповой [4], в котором писал: «Я полагаю, милостивая государыня, что мой быстрый отъезд с фельдъегерем удивил вас столько же, сколько и меня. Дело в том, что без фельдъегерей у нас ничего не делается; мне дали его для безопасности...
Ron Hubbard Library» «Библиотека Л. Минина и Д. Кушкуль г.
Лейтенант полковник
26 декабря Гебель получает приказ об аресте Муравьевых и сразу же едет с ним на квартиру, где застает только Бестужева-Рюмина (приказ о его аресте запаздывает) и еще одного офицера. Главная» Новости» Участница покушения на экс-подполковника СБУ может быть связана с Британией. Главная ошибка Ирана, конец Израилю, Иран и Россия без тормозов, провал Нетаньяху, Иерусалим – русский город. Смотрите фрагмент интервью Алексея Гомона с изр. Спустя годы сын Гебеля напишет о конфликте, который был у отца с Муравьевым-Апостолом и другими офицерами полка. В чине подполковника он был командиром Черниговского пехотного полка и 25 декабря 1825 г. получил предписание арестовать батальонного командира того же полка подполковника С. И. Дошло до моего сведения, что Подполковник Гебель вчерашнего числа поутру, прибыв в С. Трилесы, хотел по Высочайшему повелению взять находившегося там вверенного ему.
15. Психическая атака
В сети распространяется информация о том, что подполковник вооруженных сил в Астане был задержан по подозрению в развращении своей дочери 2007 года рождения, передаёт. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. экс-сотрудник «Беркута», в 2014 перешёл на сторону. Экс-подполковник СБУ рассказал о диверсионных ячейках Киева в России. В зоне СВО ликвидирован подполковник ВСУ Сергей Гулевский. Младший сержант Егор Шубин в одном из боев на Южнодонецком направлении под минометным огнем сумел лично определить координаты артиллерии ВСУ и передать их в РИА Новости.
Странное восстание: как декабристы обманули солдат Черниговского полка
По данным украинских СМИ, подполковник и заместитель командира 47-го авиационного полка РФ был сбит над Харьковом. гвардейской десантно-штурмовой бригады гвардии подполковника. 23 апреля у здания школы №33 состоялся торжественный митинг, посвященный открытию мемориальной доски выпускнику учебного заведения, гвардии подполковнику Виталию. В зоне СВО ликвидирован подполковник ВСУ Сергей Гулевский. Дошло до моего сведения, что Подполковник Гебель вчерашнего числа поутру, прибыв в С. Трилесы, хотел по Высочайшему повелению взять находившегося там вверенного ему.
Афиша мероприятий
Солдаты сорвали с Трухина эполеты, разорвали на нём мундир, осыпали его ругательствами, насмешками и побоями. От гибели майора спасло лишь заступничество Муравьёва-Апостола. Между тем в руках мятежников оказались полковые знамёна и казна — около 27 тыс. Но плана действий у них не было. Идеи Муравьёва-Апостола о восстании в Киеве носили теоретический характер. Вожаки мятежа хотели разного: Бестужев и братья Муравьёвы планировали дождаться присоединения других полков, а Щепило, Сухинов, Кузьмин и Соловьёв требовали немедленного выступления в сторону Киева, предлагая по пути привлекать на свою сторону местных крестьян. В итоге решили ждать и пошли в сторону Мотовиловки, чтобы там встретиться с Алексопольским и Ахтырским полками.
Но те бунтовщиков не поддержали. Тогда мятежники отправились в сторону Белой Церкви, там они надеялись получить поддержку со стороны бойцов 17-го егерского полка. Эту поддержку Муравьёву-Апостолу обещал прапорщик Александр Вадковский, полагавший, что сможет убедить несколько рот присоединиться к мятежу. Но Вадковского арестовали сразу по прибытии в расположение полка. Полковник Николай Муравьёв-Карский, по некоторым сведениям, сам сочувствовавший декабристам, на деле мятеж не поддержал. Тогда было решено идти к Житомиру.
Из-за изменений в планах перемещения полка были хаотичными.
Воспитанники Ирины Юрьевны неоднократно становились победителями и призёрами Всероссийской олимпиады школьников по ОБЖ, в Республиканском конкурсе «Лучший кадет по профилю МЧС России», в муниципальном смотре строя и песни и других мероприятиях. Ученики Ирины Гебель продолжают обучение в высших военных учебных заведениях страны. Один из выпускников Ирины Юрьевны — Степан Белов, которому в 2022 году глава государства присвоил звание Героя России. Автор:Анастасия Нигматуллина Читайте нас: Октябрьский нефтяник, 2011—2023.
Убежденный противник революции, без этого командир александрийцев никогда не согласился бы поддержать восстание. Поэтому, пробыв несколько часов в Троянове, заговорщики отправились в местечко Любар — место квартирования Ахтырского гусарского полка. Беседа с Артамоном тоже началась с обсуждения событий 14 декабря. Обострил ситуацию внезапный приезд в Любар Бестужева-Рюмина: он рассказал заговорщикам об обыске в васильковской квартире Сергея Муравьева-Апостола. Первой мыслью будущего лидера мятежа было «отдаться в руки» разыскивавших его жандармов, Матвей Муравьев-Апостол предложил всем участникам беседы «застрелиться», не дожидаясь ареста.
О том, что происходило на квартире Артамона Муравьева после приезда Бестужева-Рюмина, красочно рассказывает Горбачевский: «— Тебя приказано арестовать, — сказал он Бестужев-Рюмин. Муравьеву, — все твои бумаги взяты Гебелем, который мчится с жандармами по твоим следам. Эти слова были громовым ударом для обоих братьев и Артамона Муравьева. Прикажите подать ужин и шампанское, — продолжал он, оборотясь к Артамону Муравьеву, — выпьем и застрелимся весело. Муравьев, — но, однако ж, еще не мы одни главные члены Общества. Я решился на другое». В этот же момент Артамон получил прямой приказ о начале восстания — и согласился этот приказ исполнить. Пытаясь установить экстренную связь со «славянами», Сергей Муравьев написал записку в 8-ю артиллерийскую бригаду, Артамон же должен был отправить ее по назначению. После этого братья Муравьевы-Апостолы и Бестужев-Рюмин уехали из Любара: надо было поднимать на восстание Черниговский полк. Наладить связь с другими частями они просто не успели.
Артамон Муравьев, однако, своего обещания не выполнил: ахтырские гусары остались на своих квартирах. Полковник давно служил в армии, участвовал в Отечественной войне изаграничных походах, и после отъезда кузена быстро оценил обстановкувсоответствии среальными обстоятельствами. Он понял, что выводить конный полк «в пустоту», без заранее подготовленных мест стоянок, без запаса провианта для людей и лошадей значило обрекать этот полк на погибель. Кроме того, полковник осознал, что неизбежный разгром восстания сделает троих его детей сиротами, а жену — вдовой. Измена командира ахтырцев означала для Сергея Муравьева-Апостола крах надежд не только на этот, но и на Александрийский гусарский полк. Артамон сжег записку к «славянам» — это значило, что 8-я артиллерийская бригада, в которой они служили, участие в восстании не примет. Но в этот раз поездка Бестужева-Рюмина не увенчалась успехом. За подпоручиком тоже началась погоня, и он едва не был арестован в доме у Густава Олизара, куда заехал переночевать. Пережидая визит жандармов к Олизару, он несколько часов провел в лесу, затем переоделся в статское платье и отправился назад, к Муравьеву. Без поддержки других частей задуманное Сергеем Муравьевым восстание превращалось в трагический мятеж Черниговского полка.
Между тем, в конце 1825 года Сергей Волконский, сопредседатель Каменской управы, командовал 19-й пехотной дивизией. Обращение за помощью к Волконскому выглядело бы вполне логично, тем более что он был арестован только 7 января. Но подполковник даже и не пытался обратиться за помощью к генералу — очевидно, зная, что получит отказ. Преследователи осведомились, «куда они из Житомира уехали, где потом останавливались и переменяли лошадей». Утром 27 декабря преследователи приехали в Любар и явились «прямо к командиру Ахтырского гусарского полка полковнику Муравьеву, от коего осведомились, что оба Муравьевы того же числа были у него на завтраке и после выехали, но куда, неизвестно». По признанию Гебеля, в Любаре он и жандармы «потеряли след» Муравьевых и «принуждены были пробыть несколько лишних часов, употребя это время на разведывание, куда поехали Муравьевы, но ничего верного узнать не могли». В два часа ночи 28 декабря преследователи «наудачу» выехали в Бердичев. Недалеко от «местечка Любар, по Бердичевской дороге» они «съехались у корчмы с жандармским поручиком Лангом, посланным от корпусного командира, генерал-лейтенанта Рота, для отыскания подпоручика Бестужева-Рюмина». Проведя несколько часов в бесплодных совместных поисках, преследователи разделились. Гебель оставил около себя одного Ланга, а «прочих бывших с ними жандармских офицеров» отослал «в разные места для отыскания Муравьевых-Апостолов»[383].
Причем начался трагически и во многом стихийно. Возвращаясь из Любара в Васильков и пытаясь при этом уйти от погони, братья Муравьевы-Апостолы остановились на ночлег в деревне Трилесы, месте расположения 5-й мушкетерской роты Черниговского полка. Но очевидно, что подполковник говорил неправду: «отыскать» его могли где угодно. Место дислокации одной из рот, входящих в его батальон, вряд ли на самом деле могло казаться васильковскому руководителю безопасным местом. Но ротой этой командовал поручик Анастасий Кузьмин, храбрый, решительный и нетерпеливый заговорщик. Очевидно, что Муравьев не случайно поехал к Кузьмину: батальонный командир был уверен в поддержке ротного. Однако Кузьмина дома не было, он был в Василькове. Сергей Муравьев отправил к нему записку с просьбой срочно прибыть к роте. Получив эту записку, Кузьмин, взяв с собою других заговорщиков: Вениамина Соловьева, Михаила Щепиллу и Ивана Сухинова незадолго до событий переведенного из Черниговского в Александрийский гусарский полк, но не успевшего уехать к новому месту службы , отправился в Трилесы. Однако офицеры опоздали: в 4 часа утра в Трилесах появились Гебель и Ланг.
Разыскивая Муравьевых, они заехали они в Трилесы случайно, желая отдохнуть и переменить лошадей. Гебель объявил братьям Муравьевым-Апостолам приказ об аресте и выставил вокруг дома караул. Муравьевы подчинились. Имея на руках предписание немедленно после ареста везти братьев в штаб армии, Гебель, однако, этого предписания не выполнил. Он решил дождаться утра, и в ожидании рассвета принял приглашение Сергея Муравьева-Апостола «напиться чаю». Очевидно, что «чаепитие» это было мирным. В выборе вариантов дальнейших действий васильковский руководитель явно колебался. Однако вскоре в Трилесы приехали черниговские офицеры. Войдя в комнату, застали их пившими чай вместе с жандармским офицером Лангом, а в другой комнате увидели брата Муравьева, также арестованным неизвестно за что». Вскоре после краткого сего разговора услышал я шум в передней комнате, и первое мое движение было выбить окно и выскочить на улицу, чтобы скрыться.
Часовой, стоявший у окна сего, преклонив на меня штык, хотел было воспрепятствовать мне в том, но я закричал на него и вырвал у него ружье из рук. И тут подполковник Гебель, освободившись и нашед на дороге сани, сел в оные, чтобы уехать, и мы побежали было, чтобы воротить его, дабы он заблаговременно не дал знать о сем происшествии, что Сухинов, сев верхом, и исполнил. Происшествие сие решило все мои сомнения; видев ответственность, к коей подвергли себя за меня четыре сии офицера, я положил, не отлагая времени, начать возмущение»[384]. Все четверо офицеры бросились колоть меня штыками, я же, обороняясь, сколько было сил и возможности, выскочил из кухни на двор, но был настигнут ими и Муравьевыми». Оружие применил и Сергей Муравьев-Апостол: по показаниям Гебеля, батальонный командир нанес ему штыковую рану в живот. Данные медицинского освидетельствования Гебеля красноречивы: «При возмущении, учиненном Муравьевым, получил 14 штыковых ран, а именно: на голове 4 раны, во внутреннем углу глаза одна, на груди одна, на левом плече одна, на брюхе три раны, на спине 4 раны. Сверх того перелом в лучевой кости правой руки»[385]. Гебель выжил, и — с помощью верных солдат — все же сумел выбраться из Трилес. Однако после произошедшего выбора ни у Сергея Муравьева, ни у его офицеров больше не осталось: всем им за вооруженное нападение на командира грозил расстрел. Собрав роту Кузьмина, Муравьев-Апостол провозгласил начало восстания.
Когда много позже, уже в наше время, историки попытаются найти рациональное объяснение происшедшему, ответ будет напрашиваться сам собой: Гебель был убежденным противником декабристов, палочником и тираном. Материала для такого рода выводов, на первый взгляд, предостаточно. Лично знавший Гебеля помещик Иосиф Руликовский писал о нем как о «человеке деятельном, хорошем служаке», не понимавшем, однако, того духа офицерского братства, который царил в полку. Сын Гебеля Александр подтвердит впоследствии, что его отец имел цель «подтянуть» полк, но, как показали события зимы 1825—1826 годов, не преуспел в этом[387]. Однако документальных данных об особых «неистовствах» Гебеля в полку нет. Логично предположить, что он хорошо разбирался во фрунтовой науке и действительно хотел «подтянуть» солдат, «распущенных», по его мнению, прежним командиром. Но вряд ли при этом он резко выделялся своей жестокостью среди множества других армейских офицеров. Жестоким «палочником» считался в армии Пестель, употреблял в своем полку телесные наказания и Артамон Муравьев. Вообще же наказания в русской армии начала XIX века — если они, конечно, не выходили за рамки закона — не были событием экстраординарным, не вызывали особого недовольства среди солдат и уж во всяком случае не способны были поднять их на бунт. Все свидетельства о ненависти рядовых к Гебелю, очевидно, восходят к родившейся уже в ходе восстания легенде.
Но и официальные, и неофициальные документы тех дней сходятся в одном: солдаты не помогали своим «любимым» офицерам избивать «нелюбимого» Гебеля, они «остались также посторонними тут зрителями», безучастно и хладнокровно наблюдавшими офицерскую драку[388]. Более того, рядовой 5-й роты Максим Иванов спас Гебеля от верной смерти, вывезя его, несмотря на угрозы мятежных офицеров, из Трилес[389]. Другая версия происшедшего на ротном дворе — давняя личная вражда Гебеля с подчиненными ему офицерами, впервые возникшая в штабе 3-го пехотного корпуса, куда входил Черниговский полк, сразу по получении известий о начале мятежа. Неожиданным образом версия эта нашла подтверждение в показаниях Матвея Муравьева-Апостола. Пытаясь облегчить судьбу младшего брата, он убеждал следователей, что «Кузьмин и Щепилло имели личную вражду против подполковника Гебеля… и воспользовались сим случаем, чтобы отомстить ему»[390]. Виноват же в этой вражде, по мнению Матвея Муравьева, сам командир полка. Между тем данные о ничтожности характера Гебеля, о его трусости и злобности по отношению к офицерам другими источниками не подтверждаются. Даже самый краткий анализ некоторых фактов его биографии позволяет признать несостоятельной версию о «личностном» поводе южного мятежа.
На заслуженный отдых вышел с должности заместителя начальника УФСИН, курировал вопросы организации службы охраны. Трудолюбие, профессионализм, способность вкладывать душу в работу и не считаться с личным временем позволили Владимиру Ивановичу добиться больших успехов в служебной деятельности и признания коллектива и руководства.
Странное восстание: как декабристы обманули солдат Черниговского полка
Приказано уничтожить фильм 1996 подполковник Трэвис. Военная форма подполковника. Форма майора. Савинов Вячеслав Валерьевич 14. Савинов Вячеслав подполковник. Савинов Вячеслав Валерьевич. Савинов Вячеслав подполковник 49 общевойсковой армии. Форма полковника. Гарольд Бауэр.
Сержант Бауэр. Бауэр нацист. Гарольд и Гитлер. Кравцов Василий Александрович полковник. Александр Михайлович Лебедев подполковник морская пехота. Владимир Багрянцев морская пехота. Прапорщик морской пехоты РФ. Дэниел Девис американский генерал.
Дэниэл Дэвис полковник. Подполковник Дэвис. Американский полковник Майкл Акино. Подполковник Стоун. Подполковник Гилфорд. Подполковник Вутечич. Оберштурмбанфюрер подполковник. Копейкин в.
Подполковник в. Подполковник японцев солдаты. Подполковник Абоносимов Дмитрий. Сергей Варванин Курск. Дмитрий жарких подполковник. Полковник Филлипс. Подполковник Сиротин. Д Г Фокке подполковник.
Leutnantoberst — подполковник.. Гай Симондс. Старший бригадир 1945-го. Полковник Роберт Атагунов фото. Скин подполковника. Скин подполковника армии для ГТА. Lieutenant Delmar Farney 1936. Подполковник Гебель.
Уильям Свенсон подполковник. Подполковник Вишневский. Подполковник Шляпников. Полковник Райли Аллен. Полковник Дулиттл. Афроамериканский подполковник.
Также он воевал в Буче и Ирпене. А в Херсонской области уничтожен известный украинский писатель Игорь Мисяк, год назад вступивший в отряд территориальной обороны.
Он был активным участником событий на Майдане, а позже вступил в полк "Азов" запрещен в России.
Также он воевал в Буче и Ирпене. А в Херсонской области уничтожен известный украинский писатель Игорь Мисяк, год назад вступивший в отряд территориальной обороны. Он был активным участником событий на Майдане, а позже вступил в полк "Азов" запрещен в России.
Известно, что с 1740 года в армии прусского короля Фридриха II уже существовал Фельдъегерский корпус — как боевая единица, выполнявшая задачи особого характера. Его чины, помимо доставки почты как в мирное, так и в военное время, выполняли функции судебно-дисциплинарных чиновников, приставов, исполнителей" наказаний, а также полевой жандармерии, которая привлекалась к конвоированию военнопленных с мест боев в тыл своей армии и т. Возможно, этот пример и подтолкнул Павла к мысли об использовании своих фельдъегерей в аналогичных целях. На первоначальном этапе на малочисленный штат чинов корпуса были возложены самые разнообразные функции по обслуживанию первых лиц государства: доставка корреспонденции от императора и его Двора военным и гражданским чиновникам, а также сопровождение их в зарубежных поездках. Кроме всего прочего, фельдъегерям пришлось осваивать новое ремесло, совсем не свойственное данному воинскому формированию. Исполняя монаршую волю, им вменялось в обязанность производить аресты и сопровождать неблагонадежных лиц в места, определенные им законом [1]. Оттого, наверное, над «слугами государя российского» витал некий мрачный ореол. Принято считать, что именно Павел I стоял у истоков нововведенной для чинов Фельдъегерского корпуса функции — быть соглядатаями при арестантах. Знакомясь же с архивами петровской эпохи, мы находим документы, позволяющие с уверенностью сказать: с момента зарождения регулярной русской армии возникла необходимость препровождать бунтовщиков и всякого рода инакомыслящих в места их заточения в сопровождении армейских офицеров. Так, в феврале 1723 года тайная канцелярия определила «бывшему певчему Михаилу Карнаухову, за ложные его воровские доносы на боярина Алексея Салтыкова, на князя Ромодановского, — и на Преображенский приказ, вместо смертной казни, бить его, Карнаухова, кнутом нещадно, и послать в Кирилов Белозерский монастырь с нарочным от гвардии унтер-офицером или капралом... В свою очередь император Павел I не только перенял эту традицию, но и, как уже отмечалось, законодательно утвердил штат специального военизированного подразделения с возложенными на него аналогичными функциями. Русский историк Александр Михайлович Тургенев в своих записках о первых годах павловского правления вспоминал следующее: «Наказания в 1797 — 1800 годах набегали, как дух бурный, как падает гром, мгновенно разит и удушает. Ужасно вспомнить! Четыре года ожидать ежеминутно бедствия, быть во всегдашнем треволнении духа. Каждое утро, от генерала до прапорщика, все, отправляясь на вахт-парад, шли как на лобное место. Никто не знал, что его там ожидает. Стая фельдъегерей и несколько кибиток были при вахт-параде в готовности схватить несчастного и мчать его туда, куда ворон и костей его не занес» [2]. Само понятие «фельдъегерь» в конце XVIII начале XIX веков для законопослушного обывателя, не говоря уже о тех лицах, которые по тем или иным причинам вступили в конфликт с законом, вызывало ощущение страха и трепета от знакомства с ним. В 1797 — 1800 годах часто случалось, что вызывался дежурный фельдъегерь и получал изустное повеление, чтобы тот незамедлительно прибыл в обозначенный в приказе город или село, произвел арест и сопроводил несчастного в крепость или Сибирь, причем зачастую место заточения хранилось в тайне. Это называлось в Фельдъегерском корпусе — экстраординарным особым повелением. В таком случае выдавались фельдъегерю прогонные для замены лошадей и порционные на пищу деньги до места, где находилось обреченное лицо, а на дальнейшее следование в пути давали отправленному с экстраординарным повелением открытый лист во все казначейства России, в котором подтверждались неограниченные полномочия государева курьера: «Требовать на прогоны и порцию по надобности». Порционных денег фельдъегерю выдавалось в пути 3 рубля в сутки, прогоны в оба пути туда и обратно на три лошади; в подорожной писали: «Таковому отправленному давать по три лошади без малейшего задержания, везть — куда укажет — безотговорочно». Мастер гротеска, русский писатель Николай Васильевич Гоголь в своей работе «Повесть о капитане Копейкине» как никто другой смог воплотить наиболее распространенные суждения о суровом облике государевых посланцев. Образ фельдъегеря в представленном сюжете данного произведения красноречиво говорит о тех настроениях, которые царили в то время в русском обществе. Закричал он: «Где фельдъегерь? Позвать фельдъегеря! Препроводить его, говорит, с фельдъегерем на место жительства». А фельдъегерь уже там, понимаете, и стоит: трехаршинный мужчина какой-нибудь, ручища у него, понимаете, уж такой натурой устроена для ямщиков, дантист эдакой. Вот его раба Божия схватили, сударь мой, да в тележку, с фельдъегерем». Не было в просвещенной России ни одного человека, у которого не учащалось бы сердцебиение при встрече с государевым посланцем, или при приближавшемся звуке курьерского колокольчика. Уж так устроена человеческая душа: предвкушать самые невероятные и немыслимые наказания за еще несовершенные поступки. А вдруг, за мной? За что? Сидевшему на обитой кожей скамье фельдъегерю было не до происходящего вокруг. Лишь он один и государь знали, куда мчит ранним утром императорский курьер. А ему порой приходилось преодолевать сотни километров, чтобы там, на другом конце необъятной России, царский указ был исполнен в точности. Наделенные особыми полномочиями, и являвшиеся при этом связующим звеном в громадном судебно-исполнительном механизме, чины Фельдъегерского корпуса способны были сыграть не последнюю роль в определении и выборе места ссылки для осужденных. Такая чрезмерная самостоятельность в принимаемых фельдъегерями решениях, особенно в период правления Павла I, была в первую очередь обусловлена несовершенством судебной системы и отчасти той халатностью, с которой ее чиновники подходили к выполнению своих должностных обязанностей. Так, по прошествии некоторого времени с момента вынесения ими обвинительного вердикта, они и сами не могли вспомнить, что каждому из фельдъегерей было приказано, кого из числа приговоренных назначили в ссылку, кого в крепость. Более того, места последнего пристанища несчастных и сам отправлявший по этапу знать не мог. Приказ, полученный фельдъегерем, гласил: «В крепость! В таком случае в ход шли нерегламентированные формы решения данной проблемы, в частности — деньги. Кроме той незначительной части этапируемых, которые могли с их помощью позволить себе «договориться» с фельдъегерем, были и другие категории осужденных, не способных «выкупить» своего места в ссылке или просто не желавших этого делать, даже при наличии весьма крупных денежных средств. В таком случае фельдъегерь использовал таблицу месяцеслова, с помощью которой он составлял свой маршрут движения, то есть число верст от столицы до выбранного им конечного пункта умножало число прогонных денег, отдаленность умножала число дней проезда, и вместе с тем число порционных по 3 рубля в сутки. Следует напомнить при этом, что прогонные и порционные деньги оставались у фельдъегеря и ямщики, как правило, не требовали их с него. Исследуя архивные документы той эпохи, мы не находим подтверждений того, являлась ли эта форма взаиморасчетов во времена Павла I официальной, но то, что данная практика отчасти сумела сохраниться и проявить себя в период массового этапирования декабристов, об этом свидетельствуют личные архивы и переписка родственников осужденных мятежников. Чтобы искоренить подобные порочные проявления со стороны фельдъегерей, Николай I предпринял попытку установить контроль за их деятельностью в пути следования к месту ссылки этапируемых. К решению этой проблемы были привлечены сенатские чиновники, которые обязывались производить негласные ревизии сибирских поселений. Благодаря этой превентивной мере, в большинстве своем удалось пресечь попытки нарушения фельдъегерями основных требований служебной инструкции утвержденной 17 августа 1846 года Военным министром. Но, несмотря на приведение в порядок законодательной стороны этого вопроса, существовала другая не менее важная проблема: оставшись наедине со своими соглядатаями, арестанты полностью попадали в зависимость от нравственных принципов и личных качеств характера фельдъегерей, которые не всегда были гуманными. К примеру, в 1800 году в сибирскую ссылку был отправлен некий пастор Зейдер. Перед отъездом в далекие края ему надлежало в сопровождении присланного за ним фельдъегеря прибыть в Петербург для определения своей дальнейшей судьбы. После вынесения генерал-прокурором обвинительного вердикта он был передан в руки фельдъегеря, который получил экстраординарное особое повеление сопроводить несчастного пастора в Сибирь. Исполнительный фельдъегерь незамедлительно стал готовиться к отъезду. Выбрав момент, жена пастора обратилась к нему и со слезами на глазах, гладя его по щекам, стала умолять беречь мужа и позволить написать ему с первой же станции. Дружески кивнув головою, он пообещал все то, что намеревался не сдержать. Со слов самого Зейдера, фельдъегерь так спешил ехать, что не дал пастору ночью отдохнуть. Более того, ему пастору пришлось, помимо всего прочего, платить за все то, что «пожирал фельдъегерь», оставаясь практически голодным. И чем дальше от столицы уносила фельдъегерская бричка обреченного, тем призрачнее и безнадежнее становились его мысли о скорейшем и благополучном прибытии в конечный пункт. Непредсказуемость поведения фельдъегеря в данном случае только настораживала и пугала арестанта, и казалось, ничто не могло повлиять на неуставные отношения, которые складывались за время пути между осужденными и фельдъегерями. Более того, никто из этапируемых не мог себе позволить в присутствии уполномоченных лиц, проводивших ревизии, обвинить своего провожатого в бесчеловечном обращении с ними. Здесь не лишнее вспомнить то, из кого состоял в то время рядовой состав фельдъегерского корпуса: бывшие лакеи, цирюльники, чистильщики серебра, служившие при императорском дворце и т.