Новости борис пастернак февраль

Вероятность призыва Бориса Пастернака в армию становилась очевидной. «И творчество, и чудотворство» В начале февраля 1960 года, уже тяжело больной, Борис Леонидович Пастернак написал письмо дочери своего товарища. 10 февраля исполнилось 129 лет со дня рождения величайшего поэта ХХ века, лауреата Нобелевской премии – Бориса Пастернака. Борис Пастернак — Февраль, Достать чернил и плакать: Стих.

С творчеством поэта Бориса Пастернака знакомились школьники в библиотеке № 16

В 1959 году у Пастернака диагностировали рак легких. О его смерти 30 мая 1960 года сообщили в советской прессе. Третьякова, Лиля Брик и Владимир Маяковский. Москва, май 1924 года Борис Пастернак, 1938 год.

Позже, в начале 1920-х он сотрудничал с группой Владимира Маяковского. После того как поэт в 1937 году отказался подписать обращение литераторов с требованием расстрелять военачальников Михаила Тухачевского и Иона Якира, его перестали печатать. Главным прозаическим произведением Бориса Пастернака стал роман «Доктор Живаго», который он завершил в 1956 году. Спустя два года ему присудили Нобелевскую премию по литературе «За значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».

Мать поэта Розалия Исидоровна была очень обеспокоена возможностью призыва в армию сына несмотря на его физический недостаток и имеющееся освобождение от военной службы. Шла долгая и бессмысленная война, мобилизации следовали одна за другой. Бойня требовала нового и нового пушечного мяса. Летом 1916 года в солдаты стали брать молодых людей с различными физическими недостатками. Вероятность призыва Бориса Пастернака в армию становилась очевидной. Стоит заметить, что в армии к этому времени уже служили Александр Блок штабс-капитаном железнодорожного батальона , Сергей Есенин рядовым санитарного взвода , Николай Гумилев поручиком действующей армии , Владимир Маяковский рядовым автомобильной роты и другие поэты. Учитывая тот факт, что Бондюжский завод являлся оборонным, и работа на нем даст освобождение от призыва в армию, Борис Ильич Збарский предлагает Пастернаку поехать с ним в Бондюгу. Предложение было принято. Борис Леонидович срочно покидает Москву и в первой половине октября 1916 года прибывает в Тихие Горы. В своем письме к родителям Борис пишет, что «погода на редкость теплая, солнечная, мягкая. Даже ненормально настолько, что тихим помешательством отдает тишина и тупым полоумием — тепло... На днях поступлю в контору. Кем — еще знаю. Грандиозный выбор призваний... Вот цитата из его письма: «Против Урала — мое нынешнее пребывание скучнее могилы... Лысые холмы, дюжины с полторы фабричных труб, люди, проведшие всю жизнь в газу, безлесные татарские деревни». Уральскую Всеволодо-Вильву он называет «промышленной Бельгией», а Бондюжский завод вызывает у него ассоциацию с английским Манчестером. Завод П. Ушкова», — пишет он в Москву. Пастернак с интересом наблюдает за происходящим. Так, он сообщает: «Завтра по утру впрягут здесь 150 лошадей в телегу с многопудовым чаном и повезут на пристань.

Он отправил Сталину личное послание, где просто и искренне попросил отпустить мужа и сына Анны Ахматовой — Николая Пунина и Льва Гумилёва. Оба оказались на свободе ровно через два дня. Об этих эпизодах Пастернак вспомнит в начале 1959 года, когда, доведённый до отчаяния травлей и отсутствием заработков, будет вынужден написать письмо Дмитрию Поликарпову — одному из главных виновников своих бед: «Действительно страшный и жестокий Сталин считал не ниже своего достоинства исполнять мои просьбы о заключённых и по своему почину вызывать меня по этому поводу к телефону». Пастернак, до публикации этого произведения работавший с поэзией, считал прозу более совершенной формой передачи мыслей и чувств писателя. Время после Великой Отечественной войны ознаменовалось для Пастернака ожиданием перемен: «Если Богу угодно будет и я не ошибаюсь, в России скоро будет яркая жизнь, захватывающе новый век и ещё раньше, до наступленья этого благополучия в частной жизни и обиходе, — поразительное огромное, как при Толстом и Гоголе, искусство». Для такой страны он и начал писать «Доктора Живаго» — символический роман, проникнутый христианскими мотивами и повествующий о первопричинах революции. И герои его — это символы: Живаго — русское христианство, а главный женский персонаж Лара — сама Россия. За каждым героем, за каждым событием в романе стоит нечто гораздо большее, всеобъемлющее. Но первые читатели не смогли или не захотели этого понять: они хвалили стихотворения, которые вошли в книгу под видом творчества Юрия Живаго, говорили о прелести пейзажей, но главную задумку не оценили. Как ни странно, смысл произведения уловили на Западе. В письмах писателей о «Докторе Живаго» зачастую говорится, что этот роман позволяет западному человеку лучше понять Россию. Но эти слова поддержки до Пастернака почти не доходили из-за развёрнутой травли со стороны властей и даже литературного сообщества. Он с трудом получал весточки из других стран и был вынужден заботиться прежде всего о том, как прокормить свою семью. Руководство партии настаивало на том, что награда была дана Пастернаку за роман «Доктор Живаго», который порочит советский строй и якобы не имеет никакой художественной ценности. Но следует помнить о том, что Пастернак тогда выдвигался на премию уже не впервые: Нобелевский комитет рассматривал его кандидатуру с 1946 года, а роман тогда ещё не существовал даже в черновиках. Да и в обосновании награды сначала говорится о достижениях Пастернака как поэта, а потом уже о его успехах в прозе: «За значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». Но неверно говорить и о том, что «Доктор Живаго» не оказал никакого влияния на решение Нобелевского комитета. Роман, вышедший в Италии в 1957 году, имел значительный успех. Ты способствуешь изжитию безработицы в Бельгии и в Париже», — писала Пастернаку двоюродная сестра Ольга Фрейденберг. ЦРУ, разделявшее точку зрения советского правительства об антиреволюционной направленности романа, устроило бесплатную раздачу «Доктора Живаго» русским туристам в Бельгии и планировало доставить «пропагандистскую» книгу в страны социалистического блока. Всё это ещё до присуждения премии обеспечило Борису Леонидовичу Пастернаку опалу. Изначально писатель отдал рукопись не иностранцам, а русскому журналу «Новый мир». Ответ из редакции долго не приходил Пастернаку, поэтому он в конце концов решил передать права на публикацию романа итальянскому издателю Джанджакомо Фельтринелли. К концу 1956 года копия романа была уже в редакциях крупнейших западноевропейских государств. Советский Союз, в публикации отказавший, заставлял Пастернака отозвать книгу, но остановить процесс уже не представлялось возможным.

Новости по теме: Борис Пастернак

Судьба Бориса Пастернака, 130-летие которого отмечают 10 февраля во всём мире, тесно связана с Чистополем. Борис Леонидович Пастернак родился 10 февраля (29 января по старому стилю) 1890 года в Москве в семье известного художника Леонида Пастернака и пианистки Розалии Кауфман. Главная» Новости» Февраль достать чернил борис пастернак. Судьба Бориса Пастернака, 130-летие которого отмечают 10 февраля во всём мире, тесно связана с Чистополем.

Аннотация к книге "Февраль. Достать чернил и плакать!"

  • Начало гонений на Пастернака
  • Борис Пастернак: музыкант, философ, поэт
  • Описание и характеристики
  • Политика публикации отзывов
  • Февраль, достать чернил и плакать: боль и слава Бориса Пастернака

Генеалогия по-новому

  • С творчеством поэта Бориса Пастернака знакомились школьники в библиотеке № 16
  • Борис Пастернак: музыкант, философ, поэт
  • Рейтинг авторов
  • Подать записку
  • Выставка ко дню рождения Б. Л. Пастернака | Библиотеки Архангельска
  • Акции сегодня

С творчеством поэта Бориса Пастернака знакомились школьники в библиотеке № 16

По сообщению «Московского радио», Пастернак был исключен и из Союза переводчиков. Пастернак не читал газет, но о развернувшейся против него кампании знал. Своему другу и соседу по даче Всеволоду Иванову он говорил: «Перед тем как приходить к вам, мне нужно принимать ванну: так меня обливают помоями». Однако реакции со стороны властей не последовало. В тот же день Пастернак пишет Хрущеву: «Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры». Среди выражавших «гнев и презрение» — старший машинист экскаватора Филипп Васильцов: «Нет, я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше».

Ему вторил нефтяник Расим Касимов из Баку: «Меня как рядового советского читателя глубоко возмутило политическое и моральное падение Б.

Вышел в свет первый том из трехтомной "Летописи жизни и творчества Б. Пастернака" Борис Пастернак родился в московской еврейской семье, приехавшей в Москву из Одессы.

Той Одессы, где сейчас методично уничтожаются все свидетельства присутствия в ней русской культуры, включая даже памятник ее создателю Екатерине Великой. Поэт мирового значения Борис Пастернак тоже, по сути, родом из этих мест. Это он делал первые иллюстрации к роману Толстого "Воскресение", когда он главами выходил в иллюстрированном журнале "Нива", и есть свидетельства, что Толстой даже корректировал текст ради этих картин.

И он же с двадцатилетним сыном Борисом в ноябре 1910 года прибыл в Астапово и сделал зарисовку Толстого на смертном одре. Согласно "Летописи" Леонид Пастернак это его художническое имя венчался с пианисткой Розалией Кауфман, тоже уроженкой Одессы, в феврале 1889 года в Большой московской хоральной синагоге, а затем молодожены вновь уехали на Украину, где Розалия Кауфман служила в звании профессора в Одесском отделении Императорского русского музыкального общества. На полученные от П.

Третьякова 1500 руб. Это в основном был купеческий район, где дома сдавались приезжавшим на рынок торговцам, так что в торговые дни он весь заполнялся телегами с лошадями. Я подробно пересказываю всего лишь две первые страницы первой "Летописи жизни и творчества Б.

Во-первых, для того, чтобы показать невероятную информационную насыщенность таких изданий, чтение которых делает тебя на несколько порядков более знающим человеком. А во-вторых, чтобы можно было почувствовать, насколько рождение великого русского поэта Бориса Пастернака - это сложная имперская история и сколько в этой истории переплетено "узлов", которые сплелись даже не в XIX веке, а гораздо раньше. Мы должны дорожить этой историей, иначе мы никогда не поймем, откуда порой рождались великие творческие люди.

Поставьте петрушку, кинзу или базилик в стакан с водой, затем накройте пучок целлофановым пакетом, перетяните стакан резинкой и поставьте в холодильник. Так же следует хранить спаржу. Чтобы листовой салат сохранился дольше, сложите нарезанные листья в салатницу, накройте бумажной салфеткой и затяните пищевой пленкой. Салфетка впитает влагу, и салат сохранит свежесть на протяжении 5-7 дней. Чтобы хрустальные бокалы и вазы вновь засверкали всеми гранями, протрите их уксусом со щепоткой соли и смойте прохладной водой. Ни в коем случае не используйте соду, мыло и горячую воду, от этого хрусталь помутнеет. А если лень возиться с мытьем, просто протрите бокалы крахмалом. Чтобы сыр не подсыхал с одной стороны, помажьте его тонким слоем сливочного масла. Не храните сыр в полиэтиленовой пищевой пленке, он в ней «задыхается» и обретает неприятный привкус. Заверните сыр в вощеную бумагу и положите в пакет, не завязывая его.

Если в холодильнике нет специального отсека для сыра, храните его в отсеке для овощей. В наиболее охлаждающих частях холодильника сыр быстро потеряет вкусовые качества. Любые продукты лучше хранить не в пластиковых контейнерах, которые всегда обладают специфическим запахом, а в стеклянных банках. Воск для полировки автомобилей прекрасно подойдет и для полировки раковин, кранов и других никелированных поверхностей. Вот еще один способ открыть бутылку вина, если под рукой нет штопора. Срежьте пластиковую защитную пленку с пробки и оберните бутылку полотенцем или любой другой тканью так, чтобы донышко оставалось открытым. Теперь уверенными, но не слишком сильными движениями начните стучать донышком бутылки об дерево. Уже после 10-15 ударов вы увидите, что под давлением углекислого газа пробка начинает выходить из горлышка. Еще минута-другая — и бутылка открыта. Любые грибы нужно хранить только в бумажном пакете и ни в коем случае — в целлофановом.

Никогда не храните лук в одной корзине с картофелем, так он быстрее испортится. Лук следует хранить в открытой таре, в месте с хорошей циркуляцией воздуха, а не в шкафчике под умывальником. Если вы страдаете от повышенного артериального давления, ваша диета обязательно должна содержать продукты с повышенным содержанием калия. В первую очередь, это сушеные абрикосы — курага или урюк, содержание калия в которых в разы превышает его содержание в других фруктах и овощах. Нельзя обойтись без фасоли, гороха и морской капусты. И, конечно, орехи — миндаль, фундук и арахис. Помните, однако, что повышенное потребление калия и даже полный отказ от поваренной соли не являются лечением гипертонии, без адекватных медикаментов вам не обойтись. Перешагивая порог очередного десятилетия, естественно, пусть и вопреки здравому смыслу, рассматривать это как значительное событие. Когда мне исполнилось тридцать, брат сказал: «Ты теперь не юнец, а мужчина — веди себя соответственно». Когда мне стукнуло сорок, я сказал себе: «Молодость прошла».

В пятьдесят я сказал: «Не надо строить иллюзий — ты теперь пожилой человек, и с этим придется смириться». В шестьдесят я сказал: «Настала пора привести дела в порядок, наступает старость — надо расплатиться с долгами». Я решил оставить театр и написал «Подводя итоги»; в этой книге я попытался обозреть — прежде всего для себя самого — все, что узнал о жизни и литературе, что успел написать и какое удовольствие от этого получил. Но из всех годовщин семидесятая, по-моему, самая значительная. Считается, что такой срок отмерен человеку — «Дней наших семьдесят лет», — и можно сказать, что оставшиеся годы ты исхитрился украсть, когда старуха с косой ненароком отвернулась. В семьдесят ты уже не на пороге старости. Ты старик. В континентальной Европе существует славный обычай отмечать эту дату в жизни именитого человека. Его друзья, коллеги, ученики если таковые имеются , объединив усилия, издают книгу эссе, написанных в его честь. В Англии не принято отдавать такую лестную дань нашим знаменитым людям.

В лучшем случае в их честь устраивают обед, да и то, если они уж очень знамениты. Я был на одном таком обеде в честь семидесятилетия Герберта Уэллса. На обеде присутствовала не одна сотня гостей. Бернард Шоу, великолепный — высоченный, с белоснежной бородой и шевелюрой, свежим цветом лица и горящими глазами, произнес речь. Он стоял, очень прямой, скрестив руки на груди, и с присущим ему лукавым юмором сумел наговорить много колкостей — как почетному гостю, так и кое-кому из присутствующих. Поздравление получилось в высшей степени занятное, произносил он его зычным голосом, по всем правилам ораторского искусства, и его ирландский акцент одновременно и подчеркивал, и скрадывал ядовитые выпады. Потом Уэллс, чуть не водя носом по бумажке, пискливым голосом прочитал свою речь. Он брюзгливо говорил о своем преклонном возрасте и с присущей ему сварливостью напал на тех присутствующих, кому, возможно, взбрело в голову, будто юбилей и сопровождающий его банкет означают, что он намерен отойти от дел. И заверил их, что он, как всегда, готов направлять человечество на путь истинный. Мой день рождения прошел вполне буднично.

Утром я, как обычно, работал, днем гулял в пустынном леске за домом. Мне так и не удалось разгадать, что придает этому леску его таинственную притягательность. Второго такого я в жизни не видал, такой глубокой тишины я нигде больше не встречал. С густолиственных виргинских дубов причудливыми гирляндами, точно клочья рваного савана, свисал бородатый мох, эвкалипты в эту пору уже оголились, а ягоды на мыльном дереве съежились и пожелтели; там-сям над низкорослыми деревьями высились сосны с их сочной сверкающей на солнце зеленью. В этом заглохшем безлюдном леске есть нечто странное, и хотя кроме тебя тут никого нет, не покидает жутковатое чувство, что где-то рядом шныряют незримые существа — не люди, но и не звери. Чудится, что какая-то тень, выглянув из-за ствола, безмолвно следит за тобой. Вокруг разлита тревога — кажется, все затаилось и чего-то ждет. Я вернулся домой, приготовил себе чашку чая и до обеда читал. После обеда снова читал, два-три раза разложил пасьянс, послушал по радио последние известия, в постели перед сном читал детективный роман. Окончив его, я заснул.

За исключением двух моих служанок, я за весь день ни с кем не перемолвился ни словом. Вот как я провел свой семидесятый день рождения, да я и не желал бы провести его иначе. Я размышлял. Два-три года назад я гулял с Лизой, и она завела речь, уж не помню в связи с чем, о том, каким ужасом преисполняет ее мысль о старости. Зато у старости есть свои преимущества. Музыка, искусство и литература будут радовать тебя иначе, чем в молодости, но никак не меньше. Потом очень любопытно наблюдать за событиями, которые больше не касаются тебя непосредственно. И пусть наслаждения теряют былую остроту, зато и горе переживается не так мучительно. Я видел, что мои слова не слишком утешили ее, и, еще не закончив свою тираду, осознал, что перспективу нарисовал не слишком вдохновляющую. Позже, предаваясь размышлениям на эту тему, я пришел к выводу, что главное преимущество старости — духовная свобода.

Наверное, это не в последнюю очередь объясняется безразличием, с которым в старости относишься ко многому из того, что в расцвете сил представлялось важным. Другое преимущество заключается в том, что старость освобождает от зависти, ненавистничества и злости. Пожалуй, я никому не завидую. Я не зарыл в землю таланты, которыми меня одарила природа, и не завидую тем, кого она одарила щедрее; я знал успех, большой успех, и не завидую чужому успеху. Я вполне готов освободить ту небольшую нишу, которую так долго занимал, и отдать ее другому. Мне теперь безразлично, что думают обо мне. Нравлюсь — хорошо, нет — так нет. Если я нравлюсь людям — мне приятно, если нет — меня это ничуть не трогает. Я давно заметил, что у определенного рода людей я вызываю неприязнь; это в порядке вещей, всем мил не будешь, и их недоброжелательство меня скорее занимает, чем обескураживает. Мне лишь любопытно, чем вызван их антагонизм.

Безразлично мне и мнение о моих книгах. В общем и целом, я осуществил все свои замыслы, ну а там будь что будет. Я никогда не жаждал такого шумного успеха, каким пользуются некоторые писатели и который многие из нас в простоте душевной принимают за славу, и не раз жалел, что не взял псевдоним — лишнее внимание только помеха. Вообще-то свой первый роман я намеревался подписать псевдонимом и свое имя поставил лишь после того, как издатель предупредил меня, что на книгу обрушится лавина нападок, и мне не захотелось скрываться под вымышленной фамилией. Я полагаю, многие авторы в глубине души питают надежду, что их не забудут и после смерти, я и сам подчас тешился, взвешивая свои шансы на посмертную известность, пусть и недолговечную. Моей лучшей книгой, как правило, считают «Бремя страстей человеческих». Судя по количеству проданных экземпляров, у романа все еще широкий круг читателей, а ведь он был издан тридцать лет тому назад. Для романа это большой срок. Но романы такого объема редко живут долго, и, надо полагать, с уходом нынешнего поколения, которому он, к моему удивлению, чем-то близок, его забудут вкупе с другими книгами, посущественнее его. Думаю, одна-две мои комедии некоторое время еще кое-как продержатся на сцене: они написаны в традициях английской комедии и по этой причине им отыщется место в длинном ряду, начало которому положили драматурги эпохи Реставрации и который так прелестно продолжает своими пьесами Ноэль Коуард.

Не исключено, что пьесы обеспечат мне строчку-другую в истории английского театра. Думаю, несколько моих лучших рассказов еще долгие годы будут включать в антологии, хотя бы по той причине, что в кое-каких из них речь идет и о местах, и о коллизиях, которые течение времени и развитие цивилизации окружат романтическим ореолом. Две-три пьесы, да дюжина рассказов — не слишком внушительный багаж для путешествия в будущее, но все же лучше, чем ничего. А если я заблуждаюсь и меня забудут через неделю после смерти, я об этом не узнаю. Прошло десять лет с тех пор, как я отвесил последний поклон в театре фигурально выражаясь: после первых пьес я перестал выходить на сцену, сочтя эту процедуру слишком унизительной ; журналисты и друзья решили, что это пустые разговоры и через год-другой я передумаю и вернусь в театр; но я не изменил своего решения и не намерен его менять. Несколько лет назад я лелеял планы написать еще четыре романа, а потом вообще отойти от литературы. Один я написал я не беру в расчет роман о войне, который, насилуя себя, написал, чтобы сделать что-то для нашей победы в бытность мою в Америке, но теперь понимаю, что остальные три вряд ли когда-либо напишу. В одном речь должна была идти о чуде, совершившемся в XVI веке в Испании; во втором — о пребывании Макиавелли у Чезаре Борджиа в Романье — этот визит дал ему замечательный материал для «Государя»; я намеревался вплести в их беседы материал, легший в основу макиа-веллиевой «Мандрагоры». Зная, как часто авторы используют в произведениях эпизоды собственной жизни, порой вполне несущественные, интерес и значительность которым придает лишь сила их воображения, я решил, что было бы забавно, оттолкнувшись от пьесы, восстановить события, породившие ее к жизни. Последний роман я собирался написать о рабочей семье из трущоб Бермондзи.

Меня прельщала мысль завершить путь романом о непутевых обитателях трущоб — полвека назад я начал его романом о них же. Но теперь довольствуюсь тем, что коротаю часы досуга, размышляя об этих романах. Впрочем, именно так писатель получает больше всего радости от своих книг: когда книги написаны, они ему уже не принадлежат, и его больше не забавляют разговоры и поступки созданий его фантазии. Думается, на восьмом десятке я уже вряд ли напишу нечто подлинно великое. Вдохновение не то, силы не те, воображение не то. Историки литературы с жалостливым сочувствием, а чаще с жестоким равнодушием отвергают произведения даже самых великих писателей, написанные на склоне лет, да я и сам огорчался, читая недостойные творения, выходившие из-под пера тех моих друзей, даже очень талантливых, которые продолжали писать после того, как от их былого таланта осталась лишь жалкая тень. Писатель прежде всего находит отклик в своем поколении, и он поступит мудро, предоставив следующим поколениям самим отыскивать выразителей своих настроений. Впрочем, что бы он ни делал, этого все равно не миновать. Его язык будет для следующих поколений тарабарщиной. Думаю, представление о моей жизни и деятельности, которое я хотел бы оставить после себя, уже сложилось, и мне не написать ничего такого, что его существенно дополнило бы.

Я выполнил свое предназначение и готов поставить точку. Не так давно я обнаружил, что если раньше больше жил будущим, чем настоящим, теперь меня все больше занимает прошлое, а это явно свидетельствует, что я поступил мудро. Наверное, это в порядке вещей, если впереди у тебя от силы лет десять, а позади такая долгая жизнь. Я всегда любил строить планы, и, как правило, выполнял их; но можно ли строить планы сегодня? Кто скажет, что тебя ждет через год, через два года? Каковы будут твои обстоятельства, сможешь ли ты жить по-прежнему? Мою парусную яхту, на которой я ходил по Средиземному морю, реквизировали немцы, мой автомобиль — итальянцы, на моей вилле сначала поселились итальянцы, потом немцы, и мебель, книги, картины — те, которые не расхитили, где только ни разбросаны. Однако все это меня решительно не волнует. Я успел пожить в роскоши, о которой можно только мечтать. И теперь мне вполне достаточно двух комнат, трехразового питания и возможности пользоваться хорошей библиотекой.

Мыслями я все чаще уношусь в давно ушедшие годы юности. О многих своих тогдашних поступках я сожалею, но стараюсь, чтобы это не слишком портило мне жизнь; я говорю себе: это сделал не ты, а тот другой человек, которым ты некогда был. Я причинил зло разным людям, но раз этого не исправить, я стараюсь искупить свою вину, делая добро другим людям. Временами я не без сокрушения думаю о плотских радостях, упущенных в те годы, когда мог ими наслаждаться; но я знаю, что не упустить их я не мог — я всегда был брезглив, и когда доходило до дела, физическое отвращение удерживало меня от приключений, которые я предвкушал в своем воспаленном воображении. Я был более целомудрен, чем мне хотелось бы. Люди в большинстве своем очень словоохотливы, а старики и вовсе болтливы, и хотя я больше люблю слушать, чем говорить, недавно мне показалось, что я впадаю в грех многоречивости; едва заметив это, я стал себя одергивать. Стариков выносят с трудом, поэтому надо вести себя крайне осмотрительно. Стараться никому не быть в тягость. Не навязывать своего общества молодым — при тебе они чувствуют себя скованно, не в своей тарелке, и надо быть очень толстокожим, чтобы не заметить, как они радуются, когда ты уходишь. Если у старика есть имя, молодые порой ищут знакомства с ним, но надо понимать, что с ним хотят познакомиться не ради него самого, а ради того, чтобы посудачить о нем с приятелями своего возраста.

Для молодых старик — гора, на которую взбираются не ради покорения высоты или ради открывающегося с нее вида, а ради того, чтобы, спустившись с нее, похвастаться своим подвигом. Старику надлежит проводить время среди своих сверстников, и если он получает от этого удовольствие, значит, ему очень повезло. Грустно, конечно, бывать на сборищах, где все без исключения стоят одной ногой в могиле. Дураки в старости не умнеют, а старый дурак куда зануднее молодого. Не знаю, кто невыносимее — те старики, которые отказываются считаться с возрастом и ведут себя с тошнотворной игривостью, или же те, которые завязли в давно прошедшем времени и брюзжат на мир, который не завяз там вкупе с ними. Что и говорить, перспективы у стариков не слишком привлекательные: молодые избегают их общества, а в обществе сверстников им скучно. Им не остается ничего другого, как довольствоваться собственным обществом, и мне это на руку: собственное общество мне никогда не надоедало. Я всегда не любил большие сборища, и для меня не последнее преимущество старости — возможность под благовидным предлогом отказаться от приглашения на какой-нибудь вечер или, соскучась, улизнуть с него. Теперь, когда я вынужден все чаще пребывать в одиночестве, оно меня все больше радует. В прошлом году я несколько недель прожил в небольшом домике на берегу Комбахи-ривер; там не было ни одной живой души, но я не испытывал ни тоски, ни скуки.

И когда жара и комары вынудили меня покинуть мое прибежище, я с неохотой вернулся в Нью-Йорк. Удивительно, до чего поздно начинаешь понимать, какими милостями осыпала меня природа. Я лишь недавно осознал, до чего же мне повезло: у меня никогда не болели ни голова, ни живот, ни зубы. В автобиографии Кардано — он написал ее, когда ему было под восемьдесят, — я прочел, что у него сохранилось пятнадцать зубов, с чем он себя и поздравляет. Я в свою очередь пересчитал зубы и обнаружил, что у меня их двадцать шесть. Я перенес много тяжелых болезней — туберкулез, дизентерию, малярию и много чего еще, но был умерен в выпивке и еде и в результате здоров телом и душой. Само собой разумеется, в старости не пожить в свое удовольствие, если нет ни здоровья, ни денег. Причем не обязательно больших денег — старикам не так много нужно. Дорого обходятся пороки, в старости же сохранять добродетель не трудно. А вот быть бедным в старости плохо; ради самых насущных своих потребностей прибегать к чужой помощи — еще хуже; и я очень признателен своим читателям: их благосклонность позволяет мне не только не испытывать лишений, но и удовлетворять свои прихоти и оказывать помощь тем, кто вправе ожидать ее от меня.

Старикам свойственна скаредность. Для них деньги — средство властвовать над теми, кто от них зависит. До сих пор я не замечал в себе таких дурных наклонностей. Если не считать имен и лиц, память, как правило, мне не изменяет — все, что читал, я помню. Правда, есть в этом и свое неудобство: я прочитал все великие романы по два-три раза и уже не получаю от них прежнего удовольствия. Современные же писатели не вызывают у меня интереса, и не знаю, что бы я делал, если бы не бесчисленные детективы, которые помогают не без приятности коротать время, а по прочтении тут же улетучиваются из головы. Я никогда не испытывал желания прочесть книгу о далеких от моих интересов материях, и по сей день не могу заставить себя прочесть занимательную, равно как и познавательную книгу о людях или странах, мало что для меня значащих. Я не хочу ничего знать про историю Сиама, про обычаи и нравы эскимосов. У меня нет никакого желания прочесть биографию Мандзони, а про бравого Кортеса мне достаточно знать, что он стоял на вершине Да-рьена. Я с наслаждением читаю поэтов, которых читал в юности, и с интересом — современных поэтов.

Я рад, что благодаря долгой жизни смог прочесть поздние поэмы Йетса и Элиота.

В результате в его душе рождаются удивительные строки, насквозь пропитанные дождем и печальными криками «тысячи грачей». Произведение имеет кольцевую композицию благодаря повторяющемуся в начале и в конце выразительному слову «навзрыд». Оно полностью передает настроение лирического героя.

Особое значение имеет черный цвет, он связывает человека с природой «чернила» — «весною черною» — «чернеют». При этом черный цвет теряет свой традиционный негативный смысл. Пастернак использует неожиданные эпитеты «грохочущая слякоть», «сухую грусть» , яркие метафоры «дно очей». Насыщенность символами и образами смягчается самыми обыденными предметами «шесть гривен», «пролетка».

Этим автор напоминает читателю, что стихотворение имеет очень личный характер, является следствием реальных переживаний. Непосредственным влиянием символизма можно считать оригинальное сравнение грачей с «обугленными грушами».

Аннотация к книге "Февраль. Достать чернил и плакать!"

  • «Что случится на моем веку»: 60 лет без Бориса Пастернака -
  • «Что случится на моем веку»: 60 лет без Бориса Пастернака
  • Борис ПАСТЕРНАК "Февраль. Достать чернил и плакать" - YouTube
  • «Не читал, но осуждаю»: 30 лет со дня реабилитации Бориса Пастернака
  • Читать онлайн «Февраль. Достать чернил и плакать!», Борис Пастернак – Литрес
  • «Не читал, но осуждаю»: 30 лет со дня реабилитации Бориса Пастернака — РТ на русском

Февраль, достать чернил и плакать: боль и слава Бориса Пастернака

Выставка ко дню рождения Б. Л. Пастернака Стих: «Февраль, Достать чернил и плакать» текст автора писателя «Борис Пастернак» Анализ стихотворения в читательской библиотеке «Стихи Дети Гуру».
«Смерти не будет». Поэт, которого любили каторжники | Правмир "Февраль " — одно из пяти стихотворений, которые весной 1913 года Пастернак опубликовал в сборнике, озаглавленном "Лирика", среди других стихов молодых поэтов. сборник стихов Бориса Пастернака.
«Февраль! Достать чернил и плакать…» Автограф - Год Литературы свежие новости дня в Москве, России и мире.
«Не читал, но осуждаю»: 30 лет со дня реабилитации Бориса Пастернака — РТ на русском 10 февраля 1890 года родится Борис Леонидович Пастернак. Вспоминаем о жизни и творчестве этого замечательного русского поэта и писателя.
«Февраль! Достать чернил и плакать…» Автограф Достать чернил и плакать!» автора Бориса Пастернака полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай.

Борис Пастернак / 10 февраля 1890 - 30 мая 1960/

Стрельникова понимаю и сочувствую ему. Евграфом восхищаюсь. Таню жалею. Комаровский отдельно от всех, колоссальный по степени вызываемого интереса и пугающий.

У Мамардашвили в «Топологии пути» наткнулась на другую интерпретацию, и всё встало на места. Это счастье, понять что-то долго мучившее под сурдинку. Не фанфарами, а на периферии сознания.

Мераб Константинович говорит, что «Живаго» — роман непонятых связей, недотянутых нитей, неувиденных и неразгаданных, нереализованных пересечений. Они есть на всём протяжении и читателю видны. Хотя и читатель, глядящий со стороны, обладающий большей, в сравнении с героями, полнотой знания, не умеет чаще всего дотянуть, понять значение.

Олег Янковский в роли Комаровского. Кадр из сериала «Доктор Живаго» 2005 год Но есть один персонаж в романе, который всё видит. Безошибочно ориентируется в потоке.

Держит в руках нити. Играючи скользит по линиям каузальных, событийных переплетений. Да, Комаровский.

Помните, в самом начале, кто едет в купе со старшим Живаго, кто не то доводит его до самоубийства, не то не мешает осуществиться этому, имея все для того возможности? Он и дальше будет так же проходить по судьбам героев, легким прикосновением руша карточные домики их иллюзорного счастья. Персонификация Судьбы.

Всемогущей и равнодушной. Много позже в «Темной башне» Кинга столкнулась с понятием Ка — судьбы или рока. Равнодушного и по большей части враждебного человеку.

Даже не так, не по большей части. Равнодушно взирающего на сорняки и всегда готового смять прекрасный цветок. Трагическая невозможность счастья со своим человеком в силу слишком большой вовлеченности в многообразие перекрестных связей.

Человек в них не как муха в паутине даже, как в меду — залипший. Начни выдираться — самое страшное не разрыв связей, слом себя. Крылья первыми обломятся, а с лапками потом только ползти.

Комаровский — это Ка. Роман завершается «Стихами из синей тетради», отданными автором своему герою. Снимающими вопрос, с которого я начала разговор о Пастернаке.

Не «прозаик или поэт» а «прозаик и поэт». Так причудливо тасуется колода. Поди разбери, отчего в одно время в ум и сердце входят, в память впечатываются одни стихи, а в другое — совсем иные.

Помню, что в первый раз читая «Доктора Живаго», вообще не обратила внимания на «Объяснение». Тогда в восемнадцать: «Свеча горела на столе», «Я кончился, а ты жива», «С порога смотрит человек, не узнавая дома», «Маргарита» еще может быть. Перечитывала лет пять спустя, поплакала над трамваем, который обогнала старая немка Амалия Карловна: «она обогнала Живаго и пережила его».

Стихи из синей тетради в конце книги — вспомнить любимое.

Неважно, что представители старшего советского поколения пеняют ему за «красивость», Дэвид Лин, с его знаменитым полем нарциссов, сумел сделать историю, которую запомнили и полюбили миллионы зрителей. И вот еще одно читательское наблюдение: в романоязычной литературе, особенно итальянской и испанской, уровень интереса и любви к «Доктору Живаго» очень высок, то и дело, читая испанских и итальянских авторов натыкаешься на то, что герои обсуждают персонажей романа, хотят быть похожими на них или даже, как в «Голосах Памано» Жауме Кабре, называют именем Живаго кота. Мда, не совсем тот вид признания, о котором Борис Леонидович мечтал бы для своих героев, но способы, которыми приходит слава, причудливы и многообразны, и, в конце концов, кот несомненно любим хозяйкой. А теперь о грустном.

На родине роман куда менее популярен. Читают, ценят, понимают едва не на порядок меньше, чем в большом мире. Абсолютное большинство известных мне серьезных читателей не любит «Доктора Живаго». Так, для общего развития, держать в активе, заполняя сразу две ниши, обязательные для культурного человека: «великая русская литература» и «нобелианты». Ну, дополнительно «история России начала века», «быт и нравы», «Гражданская».

Да много чего. Никто не задыхается от восторга, как задохнулись в свое время, прочитав «Мастера и Маргариту». В лучшем случае скажут: «Нудно». Да и я ведь не испытывала особого эмоционального подъема, читая. Как раз с тем брала, чтобы «иметь в активе».

А потом опять. И опять. Трижды прочитан, значит что-то есть такое, что необходимо мне. Борис Пастернак - Доктор Живаго Рассказ о потрясающе талантливом человеке с роковым свойством — не оказываться в нужное время в нужном месте. Юрий Живаго — он как тот, кто всё время приезжает на вокзал в момент, когда ушел поезд.

Наследник миллионного состояния, пущенного отцом на ветер. Сирота, воспитанный дальними родственниками. Удивительный поэтический дар, а стихи всю жизнь писались в тетрадь. Талантливый человек талантлив во многом, он хороший доктор, замечательный диагност, к тому же прошедший жесткую школу военврача в Первой Мировой. А врачебная практика, волею судеб, в провинциальном Юрятине, в мерзостной неустроенности партизанского быта, после и вовсе каморка при дворницкой.

Кадр из сериала «Доктор Живаго» 2005 год Наделенный даром любви и заботы и любимый прекрасными женщинами, потерял обеих, роковое свое сиротство спроецировал на собственных детей. Тоня увезла за границу, эмигрантам приходилось тяжело, но умная и ответственная, и любящая мать становится детям опорой, Тоня Живаго такова, она не оставит своих, позаботится о том, чтобы помнили, кто они. Только была еще дочь. Та, что от немыслимой любви с прекраснейшей из женщин. О боже, что за странная страшная беспросветная судьба.

Предпоследняя короткая глава романа — она как пощечина. Кажется уже и все слезы по героям выплаканы, и ничем тебя больше не опечалит книга. Ан нет: вот так еще бывает, детка. Даже и сейчас помню, как хватала воздух ртом, дочитывая. И по всему, это должно было стать рассказом о человеке, с мрачным упоением несправедливостью судьбы переживающем свое горе-злосчастие.

Несущем Крест Мученика так, чтобы все окружающие понимали величину, приносимой им жертвы, с блоковским: «Рожденные в года глухие, пути не помнят своего. Мы — дети страшных лет России, забыть не в силах ничего», лейтмотивом. Это не так. Удивительно светлое, спокойное мироощущение.

К сожалению, дом не сохранился: архивы сообщают, что его снесли в 1976 году при очередном расширении Садового кольца. Кстати, именно в Оружейном переулке, в гостинице «Черногория», жила Лара, героиня романа «Доктор Живаго». Квартира помещалась во флигеле внутри двора, вне главного здания», — из автобиографии Бориса Пастернака. По воспоминаниям писателя, в 1890-х Москва еще сохраняла «облик живописного до сказочности захолустья с легендарными чертами третьего Рима». В то время на пересечении Мясницкой улицы и Юшкова переулка еще стояла церковь Флора и Лавра — по старой московской традиции туда 18 августа, в день памяти святых, конюхи и извозчики приводили своих лошадей, чтобы окропить святой водой. Храм не сохранился, на этом месте теперь пересекаются Мясницкая и Бобров переулок — и над выходом со станции «Тургеневская» возвышается театр Et Cetera. На Мясницкой произошло одно из знаковых событий в жизни Бориса Пастернака: в октябре 1905 года, когда ему было 15 лет, он попал под казачьи нагайки средство для управления лошадьми во время митинга — и повредил ногу. Писатель всю оставшуюся жизнь старательно скрывал хромоту, но эхо этого происшествия можно найти в его произведениях. Пастернак-студент Следующая часть маршрута пройдет через самый центр Москвы: через Никитский бульвар и Арбат, по Моховой и Мясницкой улицам. Начало будет на Тверской и, чтобы не делать крюк через Мясницкую, будет логично продолжить прогулку до Тверского бульвара и, минуя памятники Сергею Есенину и Клименту Тимирязеву, повернуть на Большую Никитскую. Там Пастернак учился на композиторском курсе.

Другое дело, что февраль в Екатеринбурге и февраль в Москве или в Марбурге Германия , где в 1912 г. Интересно отметить, это стихотворение было написано в 1912 году, но Пастернак переделывал его ещё по крайней мере трижды, возвращаясь к поэтическим строчкам на разных этапах своей жизни. Писать о феврале навзрыд,.

«Февраль. Достать чернил и плакать»: московский маршрут Бориса Пастернака

Содержание Начало гонений на Пастернака Последствия Также сегодня отмечают День дипломатического работника России, Всемирный день зернобобовых, День угощения домового и День памяти преподобного Ефрема Сирина. Подробнее поговорим о русском поэте и прозаике Борисе Пастернаке. Борис Леонидович Пастернак родился 10 февраля 1890 года, умер 30 мая 1960 года, прожив ровно 70 лет. Пастернак — величайший поэт XX века, выдающийся писатель и переводчик. Литературные критики считают Пастернака одним из гениев русской поэзии первой половины XX века. Над романом «Доктора Живаго» Борис Пастернак трудился на протяжении десяти лет. Проблемы со здоровьем проявились у Пастернака еще в начале 50-х гг. В 1952-м, на 62-м году жизни Пастернак оказался в больнице с инфарктом. Постоянные столкновения с коллегами и общественностью существенно ослабили его организм.

В 1960 г. Жить Пастернаку оставалось совсем недолго.

Знаменитая поговорка «Не читал, но осуждаю! В условиях травли за написанный роман писатель прожил недолго — Борис Пастернак умер 30 мая 1960 года от рака легких в Переделкино. Несмотря на то, что он был официально вне закона, на его похоронах собралась масса людей, среди которых были Булат Окуджава, Наум Коржавин, Андрей Вознесенский. Роман «Доктор Живаго» в России напечатали только в 1988 году в журнале «Новый мир». Медаль и диплом Нобелевского лауреата вручили сыну писателя. У Пастернака было два официальных брака и четверо детей. Иллюстрация в анонсе: wikipedia.

Дзене и Тиктоке.

В годы войны вышел его сборник «На ранних поездах». В 1957 году роман вышел в Италии и на принес своему автору Нобелевскую премию по литературе, вызвав гнев советских властей. Против писателя развернулась масштабная травля, лучшим выражением которой стала фраза «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Под влиянием давления он отказался от награды. В 1959 году у Пастернака диагностировали рак легких.

Внимательные читатели не могли не заметить, что автор «далек от народа». Варлам Шаламов написал Пастернаку так: «Ваш язык народа — все равно, рабочий ли это, крестьянин ли или городская прислуга, — Ваш народный язык — это лубок, не больше». Александр Гладков отметил то же обстоятельство: «Все «народные» сцены по языку фальшивы: этого Б. Трудно даже представить, что пережил этот человек, наделенный феноменальным талантом мастер-триумфатор с мировым именем — и затравленный, непонятый, непрочитанный, гонимый изгой… Но есть то, что гарантирует бессмертие творчеству Пастернака. Предоставим слово профессору Анатолию Якобсону, автору книги «Лекции о Пастернаке»: «… ранний Пастернак со стороны внешнего восприятия для многих был и есть сложный поэт…. Поздний Пастернак «впал в неслыханную простоту» в том смысле, в каком мы говорим о простоте пушкинских стихов». И далее: «Поэзия Пастернака всегда, с самого начала служила добру и была исполнена человечности». Что можно к этому добавить? Разве что самые горькие строки великого поэта: Но продуман распорядок действий, Я один, всё тонет в фарисействе. Жить прожить — не поле перейти. Борис Пастернак и театр — тема особая. Во-первых, мы об этом уже писали, Пастернак перевел «Фауста» и целый ряд шекспировских произведений, а они всегда привлекают постановщиков. Во-вторых, конечно, особой притягательностью обладает роман «Доктор Живаго». Но экранизации этой книги многими считаются спорными, не дотягивающими до уровня того, что написано автором. А спектакли… Увы, не просиял спектакль «Пастернак. Сестра моя — жизнь» постановка Максима Диденко в Гоголь-центре. Образ Тирана просто перевесил и поставил в тень образ Поэта, хотя «Пастернаков» на сцену выходило трое — от отрока до старца.

Вышел в свет первый том из трехтомной "Летописи жизни и творчества Б.Л. Пастернака"

исключителен, это гений, один из очень немногих, настоящей русской поэзии, это гордость русской культуры. Картинка Анализ стихотворения Пастернака Февраль № 4. Творчество Бориса Пастернака занимает особое место в русской литературе двадцатого столетия. "Февраль " — одно из пяти стихотворений, которые весной 1913 года Пастернак опубликовал в сборнике, озаглавленном "Лирика", среди других стихов молодых поэтов. сборник стихов Бориса Пастернака. Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит. читайте стихотворение Бориса Леонидовича Пастернака. В феврале 1959 года Борис Пастернак написал о своём отношении к месту, которое занимала проза в его творчестве[64].

«Смерти не будет». Поэт, которого любили каторжники

Борис Леонидович Пастернак (имя при рождении — Борис Исаакович Постернак; 29 января (10 февраля) 1890, Москва, Российская империя — 30 мая 1960, Переделкино. «МИР 24» предлагает пройти тест и расшифровать некоторые стихи Бориса Пастернака. Своеобразной визитной карточкой поэта Бориса Пастернака является стихотворение «Февраль. Главная» Новости» Пастернак биография февраль. Найти кровать и плакать Незадолго до 130-летия Бориса Пастернака в санатории «Узкое», что на юге Москвы, открылся мемориальный номер поэта.

Борис Пастернак на Бондюжской земле

Борис Пастернак "Февраль. Достать чернил и плакать!" (1912). Читает Сергей Юрский скачай mp3 песню бесплатно в. Произведения Бориса Пастернака.
Вышел в свет первый том из трехтомной "Летописи жизни и творчества Б.Л. Пастернака" Писатель Борис Пастернак родился 10 февраля 1890 года в Москве в семье художника и пианистки.
«Что случится на моем веку»: 60 лет без Бориса Пастернака - Борис Леонидович Пастернак (имя при рождении — Борис Исаакович Постернак; 29 января (10 февраля) 1890, Москва, Российская империя — 30 мая 1960, Переделкино.
Google выпустил дудл в честь дня рождения Бориса Пастернака «День рождения Бориса Пастернака – 10 февраля, однако памятные мероприятия в библиотеках начинаются 11 февраля и продлятся практически до конца месяца.
133 года со дня рождения Пастернака. 10 фактов о поэте, писателе и переводчике Судьба Бориса Пастернака являет собой невероятный пример безупречной и счастливой жизни в эпоху исторических катаклизмов.

«Февраль! Достать чернил и плакать…» Автограф

«И творчество, и чудотворство» В начале февраля 1960 года, уже тяжело больной, Борис Леонидович Пастернак написал письмо дочери своего товарища. БОРИС ПАСТЕРНАК Февраль. 2 варианта стихотворения «Февраль» Бориса Пастернака. образ чёрного цвета – лирический герой регулярно упоминает о чёрном цвете. високосном, как и нынешний. Борис Пастернак ‐ один из крупнейших писателей XX века, лауреат Нобелевской премии по литературе. Борис ПАСТЕРНАК "Февраль. Достать чернил и плакать".

«Февраль. Достать чернил и плакать»: московский маршрут Бориса Пастернака

Достать чернил и плакать! На традиционной встрече расскажут о личности Пастернака и о сложном периоде его жизни, когда он подвергался гонениям и травле со стороны Советской власти, посчитавшей роман «клеветническим» и порочащим достоинство Октябрьской революции. Помимо этого, на мероприятии прозвучат знаменитые строки и записи песен на стихи поэта в исполнении Владимира Высоцкого, Татьяны и Сергея Никитиных. Также гостей познакомят с произведениями Пастернака, критической литературой и воспоминаниями современников.

К тому времени рукопись «Доктора Живаго» уже находилась в работе у молодого итальянского издателя, члена КПИ и левого авантюриста Джанджакомо Фельтринелли. Впоследствии, когда Пастернака начнут «прорабатывать», доброволец-фронтовик Эммануил Казакевич, невольно подаривший эпохе название «Оттепель», возмущенно заявит: «Оказывается, судя по роману, Октябрьская революция — недоразумение и лучше было ее не делать». Публикацию за рубежом могли расценить лишь как невиданное потрясение основ — советские писатели так не поступали с первой пятилетки. Нелицеприятные предупреждения получают и Фельтринелли, и сам Пастернак, летом 1957 года даже отправивший в Италию телеграмму с требованием остановить издание. В ноябре 1957 года роман выходит на итальянском, за что Фельтринелли исключают из компартии Италии, а над головой Пастернака сгущаются тучи.

В августе 1958-го в Голландии без санкции автора и как будто без участия итальянцев «Доктор Живаго» публикуется на русском языке небольшим тиражом, а затем бесплатно предлагается советским посетителям Всемирной выставки в Брюсселе. Невозможно было расценивать это не иначе как провокацию. Возможно, Пастернака и после этого не трогают напрямую лишь потому, что он все-таки Пастернак. Но 23 октября 1958 года было обнародовано решение Нобелевского комитета. Впоследствии идею одобрили многие, включая Константина Симонова. Николай Чуковский и Вера Панова назвали Пастернака врагом.

Каждый из нас по своему опыту знает, что жизнь приняла бы иной оборот, не повстречайся нам по воле случая этот или тот человек или не окажись мы в такое-то время на таком-то месте; а значит, и характер и душа у нас тоже были бы иные. Потому что чем бы ни была душа — мешаниной свойств, склонностей, особенностей и сам не знаю чего еще или просто духовной субстанцией, она ощутимо проявляет себя в характере. Полагаю, никто не станет оспаривать, что страдания, как душевные, так и телесные, влияют на характер. Мне случалось встречать людей в бедности и безвестности завистливых, злобных и низких, которые, достигнув успеха, становились благодушными и добрыми. Разве не странно, что величие души было обретено ими благодаря некой сумме в банке и вкусу славы? И напротив, мне случалось встречать людей приличных и порядочных, которых болезни и безденежье делали лживыми, коварными, склочными и недоброжелательными. Вот почему я не склонен верить, что душа — раз она так зависима от тела — может существовать отдельно от него. Когда видишь мертвых, поневоле думаешь: жуть до чего они мертвы. Мне иногда задавали вопрос: не хотел бы я прожить жизнь снова. В общем и целом, я прожил жизнь неплохо, лучше многих, но повторять ее нет смысла. Это все равно, что перечитывать уже раз читанный детектив — такое же праздное времяпрепровождение. Но если предположить, что переселение душ существует — а в него безоговорочно верит три четверти человечества — и была бы возможность выбирать, прожить или нет еще одну жизнь, прежде я, как мне порой казалось, согласился бы на такой эксперимент при условии, что открою для себя те сферы жизни, насладиться которыми мне не позволили обстоятельства или моя собственная брезгливость, как духовная, так и телесная, и узнаю многое из того, на что у меня не было ни времени, ни возможности. Но теперь я ни за что не пошел бы на это. С меня довольно. Я не верю в бессмертие и не желаю его. Я предпочел бы умереть быстро и безболезненно и хотел бы верить, что с последним дыханием моя душа, со всеми ее порывами и несовершенствами, растворится в небытии. Во мне находят отклик слова Эпикура, обращенные к Менекею: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. Поэтому правильное знание того, что смерть не имеет к нам никакого отношения, делает жизнь усладительной — не потому, чтобы оно прибавляло к ней безграничное количество времени, но потому, что отнимает жажду бессмертия. И действительно, нет ничего страшного в жизни тому, кто всем сердцем постиг, что в не жизни нет ничего страшного». Этими словами я почитаю уместным завершить в этот день эту книгу. Прошло пять лет с того времени, как я окончил эту главу. Я не стал ничего в ней менять, хотя и написал с тех пор три из четырех упомянутых в ней романов; четвертый я счел за благо не писать. Когда после долгого пребывания в Соединенных Штатах я вернулся в Англию и посетил тот район Лондона, где должно было происходить действие моего романа, я возобновил знакомство с людьми, которых предполагал сделать прототипами моих персонажей, и увидел, что их жизнь переменилась до неузнаваемости. Бермондзи было уже совсем не то Бермондзи, которое я знал. Война причинила множество разрушений, унесла множество жизней; и вместе с тем она положила конец безработице, страх которой подобно черной туче висел над моими друзьями; теперь они жили уже не в жалких клоповниках, а в чистеньких, опрятных муниципальных квартирках. Обзавелись радиоприемниками и фортепиано, дважды в неделю ходили в кино. Это были уже не пролетарии, а мелкие собственники. Но этими переменами — несомненно к лучшему — дело не ограничилось. Я не узнавал здешних жителей. Прежде, в плохие времена, несмотря на тяготы и лишения, они были веселыми и добродушными. Теперь в них появилась ожесточенность, их грызли зависть, ненавистничество и недоброжелательство. Раньше они безропотно несли свой крест, теперь в. Они были подавлены, недовольны жизнью. Мать семейства, уборщица, с которой я знаком не один десяток лет, сказала: «Трущобы и грязь исчезли, а вместе с ними исчезли радость и веселье». Я столкнулся с неведомым мне миром. Не сомневаюсь, что и в нем достаточно материала для романа, но я вынашивал другой замысел, а той жизни, о которой мне хотелось писать, не стало, и этот замысел не осуществился. За последние пять лет я, как мне кажется, прибавил малую толику к накопленным ранее знаниям. Случайная встреча с выдающимся биологом дала мне возможность, пусть и весьма поверхностно, ознакомиться с философией организма. Поучительный и захватывающий предмет. Он высвобождает дух. По единогласному, насколько я могу судить, мнению мужей науки, в некий весьма отдаленный период наша с вами Земля прекратит поддерживать жизнь даже простейших организмов, но еще задолго до этого человечество вымрет, как вымерли многие виды живых существ, не сумевшие приспособиться к изменившимся условиям. Поневоле приходишь к выводу, что в таком случае пресловутый процесс эволюции совершенно напрасен и прогресс, приведший к появлению человека, — грандиозная бессмыслица со стороны природы, грандиозная в том смысле, в каком грандиозны извержение вулкана Ки-лауэа или разлив Миссисипи, но тем не менее бессмыслица. Ведь ни один разумный человек не станет отрицать, что на всем протяжении истории человеческое горе намного перевешивало счастье. Человек чуть не постоянно жил в вечном страхе и под угрозой смерти, и не только в первобытном состоянии жизнь его, как утверждал Гоббс, была одинокой, нищей, убогой, скотоподобной, недолгой. Испокон века вера в потустороннюю жизнь очень многим возмещала тяготы кратковременного пребывания в земной юдоли. Им можно только позавидовать. Вера — тем, кому она дана, — помогает найти ответ на неразрешимые вопросы, перед которыми разум останавливается. Некоторые видят в искусстве ценность, которая и есть самооправдание, и они убедили себя, что злосчастный удел обычных людей — не слишком высокая плата за блистательные шедевры художников и поэтов. Мне эта точка зрения не близка. На мой взгляд, правы те философы, которые измеряют ценность искусства силой его воздействия и из этого делают вывод, что его ценность не в красоте, а в положительном влиянии. Но что это за воздействие, если оно не действенно? Искусство, которое всего лишь доставляет наслаждение, пусть и самое что ни на есть духовное, не может считаться значительным: оно сродни скульптурам на капителях колонн, держащих мощный свод, — их изящество и своеобразие радуют глаз, но функциональной нагрузки они не несут. Искусство, если оно не оказывает положительного влияния, всего лишь опиум для интеллигенции. И не искусство помогает утолить скорбь, еще в незапамятные времена с непреходящей силой воплощенную в Книге Екклесиаста. По-моему, та поистине героическая отвага, с какой человек противостоит абсурдности мира, своей красотой превосходит красоту искусства. Я вижу ее в бесшабашности Пэдди Финьюкейна, передавшего по радио летчикам своей эскадрильи, когда его самолет сбили: «Тютелька в тютельку, братцы! В верности своим друзьям Элен Ва-лиано, женщины не такой уж молодой, красивой и умной, которая выдержала чудовищные пытки и приняла смерть, притом не за свою родину, лишь бы никого не предать. Паскаль в отрывке, который чаше всего цитируют, писал: «Человек — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он — тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо сознает, что расстается с жизнью и что слабее вселенной, а она ничего не сознает. Итак, все наше достоинство — в способности мыслить». Конечно же, нет. Мне кажется, к понятию «достоинство» сейчас относятся с некоторым пренебрежением, и, по-моему, правильнее было бы перевести его как благородство. Бывает и такое благородство, которое порождается не мыслью. Оно дается от природы. Вне зависимости и от культуры, и от воспитания. Оно восходит к изначальным инстинктам человека. Перед его лицом Богу, если он и сотворил человека, следовало бы устыдиться и закрыть лицо руками. И лишь уверенность в том, что человек, при всех своих слабостях и пороках, порой способен проявить редкое величие духа, помогает превозмогать отчаяние. Но все это очень серьезные вопросы, и здесь, даже будь я способен их разрешить, они неуместны. Ведь я подобен пассажиру, ожидающему во время войны корабль в порту. Мне неизвестно, на какой день назначено отплытие, но я готов в любой момент сесть на корабль. Многие достопримечательности я так и не осмотрел. Меня не тянет поглядеть ни на отличную новую автостраду, по которой мне не ездить, ни на великолепный новый театр с наисовременнейшими приспособлениями, который мне не посещать. Я просматриваю газеты, перелистываю журналы, но когда мне дают почитать книгу, я отказываюсь: что если я не успею ее закончить, да и предстоящее путешествие не располагает интересоваться книгами. Я завожу новых знакомых в баре или за картами, но не стараюсь с ними подружиться — слишком скоро нам суждено расстаться. Я вот-вот отбуду. Источник: Уильям Сомерсет Моэм. Классическая медицина считает, что во сне человек проводит приблизительно одну треть своей жизни. Статистика в этом вопросе более точна — исследование группы из австралийских и американских ученых показало различия в среднесуточной продолжительности сна у представителей разных стран. Представляете, почти половина! Еще в 1953 году американцы-нейрофизиологи Евгений Азеринский наиболее широко известен научному сообществу как Юджин Асерински; потомок эмигрантов из России и Натаниэл Клейтман что интересно, родился в городе Кишиневе Российской империи открыли фазу быстрого сна и тем самым вывели научные исследования на новый уровень. Именно после совершенного ими открытия появилось знание о том, что человеческий сон — состояние не однородное, а состоящее из двух качественно разных фаз: медленной и быстрой, в научной терминологии — ортодоксальной и парадоксальной. Интересно, что у быстрого сна есть даже собственная аббревиатура — R. Как вы догадываетесь, это не случайно: если во время медленной фазы активность мозга и организма в целом значительно снижается, то в быстрой фазе усиливаются мозговой кровоток, сердцебиение, дыхание и возникают быстрые движения глазных яблок. Медленный сон необходим для восстановления и отдыха организма, именно во время «Non R. Быстрый сон позволяет сознанию человека «привыкнуть» и приспособиться к событиям, происходящим в реальной жизни, и тем самым помогает ему как личности оставаться эмоционально стабильным. Также «R. Помимо полноценного ночного сна ученые также выделяют состояние полудремы — думаю, оно знакомо каждому, — когда после обеда или длительной прогулки на свежем воздухе мы вдруг начинаем «клевать носом». Примером полудремы является еще и дневной сон, распространенный в южных странах, - Греции, Италии, Испании. Сиеста — это настоящая традиция, пришедшая из XVII века, когда всем жителям Италии без исключения официально разрешили предаваться послеобеденному сну. Связь такого отдыха прослеживается и с биологическими ритмами человеческого организма, и с особенностями климата южноевропейских государств. Так, согласно исследованиям ученых, у человека в середине дня — примерно через восемь часов после утреннего пробуждения — наступает своеобразный упадок сил, для восстановления которых требуется отдых. С другой стороны, в тропических землях, колонизированных Испанией, а также в самой Испании, в это время на улице жарче всего, и даже животные прячутся от палящего солнца. Таким образом, ученые-нейрофизиологи выделяют два вида полудремы: наносон сон в течение всего нескольких секунд и «сиесту» по аналогии с вышеназванной испанской традицией , которая длится до получаса. Главным отличием этих видов является глубина сна. Так, в первом случае «расслабление» головного мозга достигает лишь первой стадии сна, когда после альфа-ритмов следуют тета-ритмы. Во время «сиесты» сон находится уже на средней глубине — при этом сознание постепенно отключается, присутствуют как тета-, так и сигма-ритмы. Альфа-ритм работы человеческого мозга характерен для состояния расслабленного бодрствования 8 — 13 колебаний в секунду , тета-ритм наблюдается при снижении уровня бодрствования 4 — 7 колебаний , а сигма-ритм — на начальной стадии медленного сна. Согласно рекомендациям NASA, дремать следует приблизительно 26 минут. Этот непродолжительный отдых обеспечивает улучшение настроения, мыслительной функции мозга, облегчение восприятия, повышение внимания и выносливости. Немаловажной пользой является также прокачка памяти, что осуществляется путем стимуляции гиппокампа часть лимбической системы головного мозга, которая участвует в механизмах формирования эмоций и перехода кратковременной памяти в долговременную. Новая информация, поступившая в мозг после того, как человек подремал, усваивается намного лучше и эффективнее — это доказали исследователи из Йоркского университета. Причина — вхождение человека в новую фазу сна. Часа полудремы достаточно, чтобы завершить фазу быстрого сна, дальше организм переходит в фазу медленного сна, прерывание которой чревато наступлением состояния инерции, сопровождающегося снижением умственной и физической активности, а также эндокринными нарушениями. Наносон в свою очередь не приносит организму заметной пользы, так как является слишком поверхностным, однако при этом он и не полностью бесполезен. Интересным свойством наносна является то, что он делает наше воображение более изощренным. В процессе засыпания мозг перестает уделять внимание внешним раздражителям, словно бы «блокируя» их. В результате постепенно отключаются одна зона мозга за другой — и это разделение становится причиной возникновения необычных ассоциативных связей, появляющихся на границе сна и яви. Мозг работает в эти моменты не как единая система, контролирующая все и вся, — отдельные его участки получают свободу и могут по-новому оценивать ситуацию и выдавать неординарные решения. Этим свойством наносна активно пользовался известный испанский художник-сюрреалист Сальвадор Дали. Именно он придумал необычную технику искусственного поиска вдохновения. Она подразумевает полное расслабление человека, когда он сидит в кресле, облокотив голову и уложив руки на подлокотники. Этот человек держит в руке тяжелый металлический ключ. Когда он засыпает, мышцы расслабляются — и ключ выпадает, с грохотом ударяясь о пол. В этот момент человек просыпается, однако сохраняет вдохновение, которое успел уловить между сном и явью. Официально это вдохновение называется гипнагогией или «феноменом лица в затемненном помещении». По своей сути это так называемый сонный паралич — состояние, когда сознание возвращается в реальную жизнь, а мышцы еще остаются расслабленными. Сонный паралич способен вызвать сильные галлюцинации вроде темных пятен перед глазами или ощущения рядом чьего-то присутствия. Аналогичным образом поступал и американский изобретатель Томас Эдисон, только вместо ключа он держал в руках бутылку с водой, а после пробуждения заново пересматривал свои идеи. Именно так им были сделаны многие из более чем тысячи запатентованных открытий. Полезным состояние наносна может оказаться не только для художников, писателей или ученых — а также и для любого из нас. Современные исследования подтверждают, что в решении любой задачи участвуют как сознательная, так и бессознательная части человеческой психики. Каждому наверняка приходилось слышать совет: «отвлекись, и решение придет само». И он возник не на пустом месте. Речь в вышеназванном совете идет как раз об инкубации — состоянии, когда человек отключается от задачи, но при этом бессознательно все так же не выпускает ее из поля зрения. Часто именно в состоянии наносна мозг и предлагает нетривиальные варианты решений, которые впоследствии могут прийти к нам как озарение. И для этого совершенно не обязательно спать с бутылкой воды или тяжеленным ключом в руке. Когда сознательное и бессознательное скооперируются и выполнят каждое свою часть задачи, решение незамедлительно придет. В заключение приведу интересные факты о сне: Вздрагивания во время засыпания называются гипнотическими рывками и являются остатками дневной активности, они абсолютно безвредны для организма. Животным, как и человеку, снятся сны — обычно они видят в сновидениях те действия, которые совершают в состоянии бодрствования. Практически все видят сновидения, но не все их запоминают. Не могут видеть снов только люди с серьезными психическими заболеваниями. Именно поэтому бывает так сложно вспомнить, что же нам снилось, даже несмотря на то, что сон казался интересным или будоражил воображение. Человеческое подсознание не способно самопроизвольно генерировать чужие лица — это значит, что всех людей, которые нам снятся, мы когда-то уже видели в реальности, но не запомнили. В течение ночи мы видим от двух до семи разных сновидений — их количество зависит от числа фаз быстрого сна. Ребенок начинает видеть сны еще в утробе матери. Сновидения начинаются на восьмой неделе беременности и появляются параллельно с развитием зрительных органов. Наука, изучающая сон, называется сомнология, наука о сновидениях — онейрология. Некоторые исторические личности были способны спать всего 3-4 часа в сутки. Эдисон, Да Винчи, Франклин, Тесла, Черчилль — все они спали гораздо меньше признанной нормы и чувствовали себя вполне здоровыми. Ученые считают, что подобные нарушения сна — обратная сторона большого таланта или гениальности. Начиная с 2008 года, каждую вторую пятницу марта отмечается Всемирный день сна. Автор: Нина Соколова 11. Культовые режиссеры «артхаусного» направления иногда испытывали свои силы и способности в анимации. Для них это было лишь экспериментальное отступление от привычного режиссерского стиля, для других анимационные фильмы — отнюдь не случайность и не разовая «акция». Например, для Уэса Андерсона, который выпустил удивительную анимационную полнометражку «Остров собак». Андерсон огромное внимание уделял мультфильмам, которые были совсем не детскими. Наоборот, они наполнены глубоким смыслом, интересными и порой сложными диалогами. Примечательно то, что даже фильмы Андерсона выполнены в таком интересном стиле, что он напоминает анимацию. Такой эффект достигается с помощью неординарных локаций, цветов, съемки и, конечно же, актерской игры. Британский институт составил список, включающий в себя анимационно-экспериментальные работы культовых режиссеров. Дэвид Линч. Мультик, размещенный на сайте режиссера спустя много лет после создания. Он рассказывает историю жизни обычного недалекого американского деревенщины и его друзей. Мультик наполнен необычным чувством юмора, которое присуще самому Дэвиду Линчу. Режиссер занимался анимацией начиная с 60-х годов. В этот период вышла самая запоминающаяся работа — «Шестеро заболевают». Спустя некоторое время выходит «Страна дураков», которая была озвучена и отрисована самим Дэвидом Линчем. Уэс Андерсон.

Там сейчас открыт музей «Роза Эйнема», посвященный работе главной шоколадной фабрики России. Писатель, абсолютно равнодушный к еде, тем не менее любил иногда побаловаться «черными Альбертиками». Сам Пастернак после четверостишия оставил пояснение: «А Кинг — это такие черные Альбертики у Эйнема». Речь о тонких хрустящих печеньях, больше похожих на гибрид крекеров и галет — назывались они Albert. Почему черные? Потому что шоколадные. Словом, будет здорово по пути из литературной кофейни в дом, где успел дважды пожить Пастернак, завернуть в магазин сладостей «Аленка» при музее и ради интереса отыскать там похожее на «Альбертиков» печенье. Следующая остановка — дом в Лебяжьем переулке, где в 1913-м, окончив университет, поселился Пастернак. Он жил на верхнем этаже с чудесным видом на Кремль: туда же писатель вернулся в 1917-м, надеясь, что снова переживет творческий подъем, как это было четырьмя годами ранее. Считается, что некоторые панно, украшающие фасады дома, создавались по эскизам Михаила Врубеля.

«Февраль! Достать чернил и плакать…» Автограф

«Что случится на моем веку»: 60 лет без Бориса Пастернака - Ко дню рождения Бориса Леонидовича Пастернака публикуем из собрания Российского государственного архива литературы и искусства.
«Февраль. Достать чернил и плакать». Борису Пастернаку — 130 лет / Новости / CевТЮЗ Судьба Бориса Пастернака являет собой невероятный пример безупречной и счастливой жизни в эпоху исторических катаклизмов.
АртПИТЕР про стихи. Борис Пастернак. Февраль Ко дню рождения Бориса Леонидовича Пастернака публикуем из собрания Российского государственного архива литературы и искусства.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий