после выпуска «Пикника на обочине» в США братья Стругацкие стали почетными членами «Общества Марка Твена» за «выдающийся вклад в жанр фантастики». В романе "Пикник на обочине" братья Стругацкие исключительно эффективно использовали стратегию сохранения таинственности; они превзошли канон, заданный Уэллсом, а равно и научно-фантастическую традицию.
В сеть выложили трейлер фильма "Пикник на обочине" по повести братьев Стругацких
Пикник на обочине — повесть братьев Стругацких, написанная в 1971 году. «Пикник на обочине» – фантастическая повесть Аркадия и Бориса Стругацких, впервые изданная в 1972 году. Тегиглавные герои пикник на обочине стругацкий, пикник брат 2, лучшие книги братьев стругацких аст серия, стругацкие книги аст. «Пикник на обочине» Фантазия — бесценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь.
"Пикник на обочине": анализ и краткое содержание. "Пикник на обочине": авторы
Стилистика, композиция повести, то, как постепенно выстраивается перед читателем мир, особенности последней главы, где вперехлёст идут две линии: похода к Шару и воспоминаний Шухарта... По существу, финальная часть — это типичный сказочный квест, вывернутый наизнанку. Но если Элли в Изумрудном городе получила желаемое, если Одиссей, оказавшись наконец дома, обрёл жену и сына, то Шухарт, уплативший такую цену, — что получает он? Меня всегда изумляло, что кому-то финал «Пикника» кажется оптимистичным. На мой взгляд, он не более оптимистичен, чем ставшее притчей во языцех «небо в алмазах» из «Дяди Вани». Стругацкие довели до высшей точки обе линии развития: внешнюю, событийную, и внутреннюю — душевных изменений в герое. Это момент просветления, момент осознания, тот самый пресловутый катарсис. Истинное очищение души. Итог: книга на все времена. Если кто-нибудь начнёт говорить вам, что фантастика — это «ерунда про роботов и Ктулху», дайте ему прочесть «Пикник».
И отойдите в сторонку.
Весна в этом году в Крыму особенно яркая и теплая. Местные жители отмечают, что цветы раскрылись примерно на две недели раньше обычного срока. Насладиться яркими красками можно не только на многочисленных клумбах в парках и на улицах курортных городов, но и на пешеходных тропах в горах, и в заповедниках.
Проблемы, которые поднимает «Пикник на обочине», философские дилеммы, которые читатель решает вместе с героями, описание человеческой природы, психология, восприятие мыслей, поступков и самих персонажей - всё это по-прежнему актуально, по-прежнему осязаемо, реалистично до жути и вместе с тем кинематографично. Скажу честно, я очень волновалась, когда вновь взялась за эту книгу. У меня на тот момент уже был опыт с перечитыванием «Обитаемого острова», «Трудно быть богом», «Понедельника» и обоих вариантов «Сказки о Тройке», и все эти когда-то горячо любимые и сильно впечатлившие повести при повторном знакомстве спустя десяток лет сформировали стойкое ощущение, что ложка была хороша исключительно к обеду. С «Пикником» опасения оказались напрасными. Книга по-прежнему потрясающе, точнее, ужасающе сильная, по крайней мере, для любителя непозитивных развязок, постапокалипсиса, антиутопий, философских измышлений и прочего мрачняка меня. Книга точно так же, как в студенческие годы, захватила с первых абзацев, так же неоднократно стукнула обухом по голове в своих сюжетных поворотах, не дав ни «перекурить», ни хотя бы просто очухаться, мало-мальски пообвыкнуться, опереться на что-то.
Но если в двадцать лет после «Пикника» мне захотелось остановиться в дальнейшем изучении миров братьев Стругацких, то на четвёртом десятке я, наоборот, воодушевилась двинуться дальше. Правда, после трилогии о Максиме Каммерере всё равно остановилась и стою в той точке координат АБС до сих пор. На сегодняшний день я по-прежнему считаю «Пикник на обочине» лучшим произведением из творчества АБС из того, что читала. Допускаю, что читала недостаточно их произведений, чтобы делать окончательные выводы, поэтому не зарекаюсь. Но точно могу сказать, что это произведение точно универсальное с точки зрения читательского возраста, уровня развития общества, коньюктуры, повестки и т. Хорошо написано в 20м веке, хорошо читается в 21м. Потому что написано о вечном, всегда актуальном и важном - может быть, даже единственно важном.
Это когда все время думаешь о. Это когда всю жизнь стремишься к. О будущем не говорят, его делают! Все, на самом деле, сложнее. Бывают взрослые и бывают взрослые.
«50 лет изданию «Пикник на обочине» братьев Стругацких»
«50 лет изданию «Пикник на обочине» братьев Стругацких» | Повесть «Пикник на обочине», 1972 года, например, не издавалась по неизвестным, но предсказуемым причинам в течение 8 лет после первой журнальной публикации. |
«Сталкер» Тарковского — это не Стругацкие, так же, как «Солярис» — это совершенно не Лем» | Фантастическая повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине» впервые издана в 1972 году в ленинградском журнале «Аврора». |
Аркадий Стругацкий - Пикник на обочине
Романы > Пикник на обочине > страница 35 | OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким "Пикник на обочине", "Сталкер", "Машина желаний". |
Счастья всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным... | Пикабу | Читать онлайн книгу «Пикник на обочине» автора Стругацких полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. |
«Сталкер» Тарковского — это не Стругацкие, так же, как «Солярис» — это совершенно не Лем» | Вопрос: Почему-то среди огромного количества почитателей творчества Стругацких распространено мнение, что Тарковский в «Сталкере» «извратил «Пикник на обочине». |
Аркадий и Борис Стругацкие «Пикник на обочине»
Пикник на обочине — Википедия | Тегиглавные герои пикник на обочине стругацкий, пикник брат 2, лучшие книги братьев стругацких аст серия, стругацкие книги аст. |
Пикник на обочине — Викицитатник | Смотрите видео онлайн «Пикник на обочине / Братья Стругацкие» на канале «Публичная библиотека Родники» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 11 апреля 2022 года в 15:32, длительностью 00:02:43, на видеохостинге RUTUBE. |
«Пикник на обочине»: восприятие повести Стругацких тогда и сейчас / Карина Буянова | На мой взгляд, «Пикник на обочине» можно читать абсолютно разновозрастной категории любителей книг. |
Пикник на обочине - Стругацкие Аркадий и Борис :: Читать онлайн в | Как книга Стругацких «Пикник на обочине» превратилась в убивший создателей проклятый фильм «Сталкер». |
«Пикник на обочине»
Я довольно долго работал в графике, но не получал полного удовлетворения от этой техники — моя творческая задача заключается в создании некоего мгновенного скриншота состояния своего сознания, а затем в перенесении этого«скриншота» на бумагу, холст или виртуальный носитель. Дело в том, что в основном я делаю работы в жанре сюрреализма. Это значит, что в пограничных состояниях между сном и бодрствованием я наблюдаю картины, смысл которых сознательно могу не считывать. Мое бессознательное здесь работает само по себе и генерирует идеи и пространства, которые для меня являются ценными. Все это я стараюсь без потерь перенести на какой-либо носитель, а традиционные виды изобразительного искусства, такие как, например, графика, не дают мне такой возможности — я вынужден делать поправку на несовершенную технологию. В масляной живописи нужно довольно долго ждать, пока высохнут краски, в других техниках также есть свои особенности, отвлекающие от творческих задач. Фото alexandreev. И вдруг я с удивлением обнаружил, что это идеальная для меня техника, в которой я не вижу технологии, а любая достаточно продвинутая технология, как известно, неотличима от магии — так говорил Артур Кларк. Я делаю движение стилусом и мгновенно вижу результат на экране, я сразу могу поправить то, что мне не нравится.
Эта техника одновременно рукописная, живая и обладающая преимуществами высоких технологий — тиражируемостью, мобильностью вся ваша мастерская — это лэптоп и графический планшет. Сейчас я частично работаю как художник-иллюстратор — создаю иллюстрации к книгам, делаю рекламные иллюстрации, работаю над другими специфическими проектами, а также концепт-артами к фильмам. Довольно долго основным видом моей деятельности, до 2015 года, была реклама — я работал арт-директором в крупных питерских сетевых агентствах. Работа в дизайне и рекламе мне нравится, но не настолько, чтобы приносить мне такое удовольствие, как арт и иллюстрации. То, что мы в конце концов сделали «Кин-дза-дза», — это чудо. Мы делали этот проект 7 лет и в нем были длительные перерывы, когда проект просто останавливался. Я занимался им еще до того, как меня пригласили в проект Алана Тейлора. Наша российская продюсерская компания решила сделать сериал по мотивам «Пикника на обочине», однако права на него сейчас принадлежат SonyPictures, и они будут принадлежать им, пока они не снимут свой сериал или фильм.
Так что, по сути, основой для «Зоны» было совершенно самостоятельное произведение, написанное Сергеем Жарковским, с другими артефактами, героями и сюжетом. К слову, впоследствии Жарковский написал на эту тему книгу «Эта тварь неизвестной природы». Кроме этого, есть проекты, которые сейчас находятся на стадии питчинга, либо близки к этой стадии — идут презентации инвесторам, каналам, заказчикам. Есть несколько проектов в Соединенных Штатах один из них по мотивам произведений Лавкрафта.
А этот «хлам» стал для землян предметом изучения и открытий, а также источником тайн, за постижение которых можно поплатиться жизнью. Области, где находят следы неведомого, носят названия Зон Посещения. Вход туда открыт лишь по пропускам.
Но находятся смельчаки, которые готовы нарушить закон и проникнуть в те уголки, где можно добыть очередную диковинку. Таких отчаянных авантюристов называют сталкерами.
Сам ученый этого не замечает, зато Рэд начинает беспокоиться.
Однако экспедиция успешно завершилась, и ученые вернулись из Зоны целыми. Правда, через несколько часов ученый умирает из-за сердечного приступа. Рэд винит себя в смерти коллеги.
Он, опытный сталкер, не досмотрел! Он же знал, что в Зоне не может быть мелочей - каждый пустяк может иметь серьезные последствия. Снова в сталкеры Мир Зоны — самый популярный из всех, что создали браться Стругацкие.
И жизнь главного героя не отличается радостью и беззаботностью. Черз несколько лет после смерти Кирилла Рэдрик уходит из Института, возвращаясь к профессии сталкера. У Рэда есть жена Гута, у них дочь — Мария, которую они называют Мартышка.
Давно замечено, что дети сталкеров немного отличаются от других людей. Мария не исключение — ее лицо и тело покрыто шерстью. В остальном же она - обычный ребенок.
О новых приключениях Рэда в Зоне лишь поверхностно может рассказать краткое содержание. Он прославился жестокостью по отношению к другим сталкерам. Однако на этот раз в опасности оказалась жизнь самого Барбриджа — он наступил в «ведьмин студень», и теперь ниже колен его ноги стали подобно резиновым.
Стервятник просит ему помочь, взамен обещая помочь Рэду найти Золотой шар. Золотой шар — мифический артефакт, которому приписывается сила исполнять желания.
Столь же закономерна и подача всей этой ситуации глазами «обитателей дна», простых парней, непосредственным образом вляпывающихся в неведомое. Еще эффектнее было всё это чуть приправить-приперчить взглядами ученых, полицейских, гангстеров, ооновцев и представителей спецслужб. В результате писатели, конечно, попали в ловушку и столкнулись в конце концов со сверхбдительной советской цензурой и критикой, неприязненно отнесшейся к описанию реалий «некой англоязычной глубинки» из «мира чистогана» пусть и вполне бичуемого советскими писателями и к грубой лексике его обитателей бесконечно вычищавшейся при выходе злополучного сборника «Неназначенные встречи».
Итак, человечество столкнулось с Неведомым, разверзшимся буквально «на заднем дворе», и испытало закономерный шок. От этого оно, разумеется, не стало лучше, не стало размышлять о вечном и не потянулось к знаниям, напротив, в результате катаклизма наружу полезла вся та мерзость, что только и ждет подходящего часа Станислав Лем говорил об «усилении крайностей человеческого поведения». Вместе с тем опасная Зона не была однозначно закрыта и отторгнута, и вот мир всё больше и больше приучается с ней сожительствовать, вбирать места Посещения в себя и пытаясь как-то это всё изучить и использовать, хотя успехи в этом направлении самые мизерные — вот и русский «зашелец» Кирилл, который смотрит на всё исключительно глазами ученого и гуманиста, гибнет еще в первой главе, на чем этот «дискурс» привычный для более традиционной НФ почти и обрывается. Конечно, это вполне себе «пробирающая» констатация принципиальной невозможности понять высший разум, тщеты любых интеллектуальных усилий в этом направлении где всё ограничивается лишь установлением «самого факта Посещения» , попыток освоить чуждые технологии несмотря на отдельные продвижения, что тоже вполне закономерно. Всё это гораздо безнадежнее и беспросветнее а стало быть, еще дистиллированнее и по-своему честнее , чем в написанном десятилетием ранее «Солярисе» Лема.
Ведь разумный океан Соляриса по крайней мере обратил свое внимание на человека и пытался его по-своему изучить и протестировать, и «фидбэк» там какой-то наблюдался... Разумеется, и «Солярис» не о том, насколько хороши или дурны наши «протоколы для встреч с неведомым», он о том, что мы несем в себе, отправляясь в дальний путь, что хотим найти и хотим ли найти что-либо, кроме самого себя.
В сеть выложили трейлер фильма "Пикник на обочине" по повести братьев Стругацких
слушать на сайте бесплатно в отличном качестве. Бум увлечения Стругацкими пришёлся на второй-третий курс университета, и тогда самой любимой повестью из всего прочитанного для меня стал «Пикник на обочине». Пикник на обочине, Трудно быть богом (комплект 2 книги) | Стругацкий Борис, Стругацкий Аркадий. "Пикник на обочине" – одно из самых прославленных произведений братьев Стругацких, увлекательная история сталкеров – отчаянно смелых людей, на свой страх и риск снова и снова отправляющихся в место высадки пришельцев – аномальную Зону. «Пикник на обочине» — фантастическая повесть братьев Стругацких, написанная в 1971 году и опубликованная в следующем.
Солярис начинается в субботу, или 45 лет «Пикника на обочине»
одна из работ, которые переворачивают представление о литературном наполнении книг. одна из работ, которые переворачивают представление о литературном наполнении книг. Пикник на обочине, Трудно быть богом (комплект 2 книги) | Стругацкий Борис, Стругацкий Аркадий. В интернет выложили трейлер пилотной серии сериала, снятого по мотивам фантастической повести «Пикник на обочине» Аркадия и Бориса Стругацких.
Американские телевизионщики экранизируют «Пикник на обочине» братьев Стругацких
Дорогие хармонтцы! Наконец-то нам толком объяснили, что такое радиант Пильмана! Кстати, позавчера исполнилось ровно тринадцать лет со дня Посещения. Доктор Пильман, может быть, вы скажете своим землякам несколько слов по этому поводу!
Имейте в виду, в Хармонте меня тогда не было… — Тем более интересно узнать, что вы подумали, когда ваш родной город оказался объектом нашествия инопланетной сверхцивилизации… — Честно говоря, прежде всего я подумал, что это утка. Трудно было себе представить, что в нашем старом маленьком Хармонте может случиться что-нибудь подобное. Гоби, Ньюфаундленд — это еще куда ни шло, но Хармонт!
Я сосчитал координаты радианта и послал их в «Нэйчур». Помнится, наш брат информатор тогда много напутал… Однако вернемся к науке. Открытие радианта Пильмана было первым, но, вероятно, не последним вашим вкладом в знания о Посещении!
Не так уж важно, кто были эти пришельцы. Неважно, откуда они прибыли, зачем прибыли, почему так недолго пробыли и куда девались потом.
Сталкеры сбывают эти элементы, получают зелененькие и гуляют, пока есть финансы.
Но не все так просто. Зона не отпускает, проявится потом в детях, в собственном сознании и в собственных желаниях. Главный герой Рэдрик - профессиональный сталкер, можно сказать сталкер от бога.
Он одержим своей идей - Золотой шар. Найти этот шар в Зоне, в бездне и загадать своё желание. Ведь по легенде этот шар исполняет желания, чего только не попроси.
Что мне очень понравилось, это то, что одержимость главного героя запрятана глубоко и на первых страницах совсем не заметна, да и сам Рыжий её не видит. Живёт себе и живёт, лазает в Зону за хабаром. И только фраза : если ты долго смотришь в бездну, то бездна в тебя.
Намекает нам на внутренний мир Рэдрика. Ещё понравилось описание героев, его как бы и нет, но сразу понятно, что за тип этот персонаж.
Ведь целый ряд очень видных ученых полагает, что находки в Зонах Посещения способны изменить весь ход нашей истории. А что касается конкретных находок, то я не специалист. Но я не имею никакого отношения к изучению внеземных культур.
Грубо говоря, мы следим, чтобы инопланетными чудесами, добытыми в Зонах, распоряжался только Международный Институт. Это настоящая новая профессия. Нет, это вне нашей компетенции. Этим занимается полиция. Но было бы интересно узнать, что именно входит в вашу компетенцию, доктор Пильман… — Имеет место постоянная утечка материалов из Зон Посещения в руки безответственных лиц и организаций.
Мы занимаемся результатами этой утечки. Неужели слушателей не интересует мое мнение о несравненной Гвади Мюллер? Но я хотел бы сначала покончить с наукой.
После их посещения на Земле образовались Зоны, где творятся невообразимые вещи, предметы приобретают непонятные свойства, а механизмы и живность, если ее можно так назвать, имеют совершенно непонятное человеческому пониманию назначение и таят в себе неизвестную угрозу.
Есть такая профессия: сталкер. Она вне закона, как и сама возможность ходить в Зону. Но это — неплохая возможность заработать, и Рэдрик Шухарт рискует жизнью, чтоб найти неизвестное, а заодно уж и воплотить в бытие мечту сталкеров: разыскать мифический Золотой Шар, исполняющий желания.
Будущее человечества в повести братьев Стругацких "Пикник на обочине"
Самое страшное — неизвестно, с какого расстояния от тебя оно находится, более того, по причине их «внезапности», возникших явлений избежать очень сложно, а иногда — и вовсе невозможно. Напоминает ли это некоторые ситуации из жизни? Давайте попробуем провести лингвистический анализ данных явлений с высказываниями людей в жизни. Существуют ли подобные афоризмы, высказывания в памяти мира в виде лингвистических конструкций? Начнем со «Жгучего пуха».
Какие афоризмы существуют на его счет? Давайте поразмыслим о природе ожога. Представьте себе, что вы случайно обожгли руку кипятком. Ожог нестрашен, но точно запомнится.
Существует также пословица: «Кто обжегся на молоке, тот дует и на воду» — тот, кто когда-либо ошибся, становится излишне осторожным. Помните, как «расплющило» в книге «Пикник на обочине» вертолет? Сделало из него блин. В лингвистике также есть выражение: «как каток проехал», «попасть под каток» — значит, быть уничтоженным, раздавленным, как будто проехал каток и расплющил, уничтожил, погубил… «Веселые призраки» ассоциируются с паранормальным явлением.
И если поделится, к примеру, со знакомыми о том, что видели призрака, вам скажут, что вам померещилось, показалось. В повседневном лексиконе фразы «померещилось», «галлюцинации», описывают события, которые считаются, что не могут априори существовать. Люди говорят, «прошел горнило, то есть «термообработался», «закалился» как кусок металла. Другое выражение выглядит следующим образом: «прошел огонь, воду и медные трубы».
Так мы говорим о человеке, которому выпало на долю много трудностей, тяжелых испытаний. Такому теперь ничего не страшно, у него уже всё было. И огонь, и вода, и медные трубы… Прошел «жаровню» — закалился, теперь ему все нипочём. Есть распространённое выражение: «прокрутило через мясорубку», когда ситуация подвергает человека сложным испытаниям.
Рассмотрим еще ряд примеров. Очень часто встречается такая фраза: «как будто громом пораженный». Так говорят о человеке, который находится в состоянии удивления, растерянности, ошеломлённости. И это точно соответствует «нападению молний» в повести.
В первую очередь — оскорбление.
Также кратко рассказывается сюжет произведения и сообщается, что оно нашло отражение в знаменитом фильме Андрея Тарковского и даже популярной серии компьютерных игр. Издатели подчёркивают, что роман издаётся в полном виде, без цензурных сокращений, допущенных в советских изданиях «Пикника на обочине». На специальной выставке представят картины художника, вдохновлённые произведением классиков российской и советской фантастики.
Так что, по сути, основой для «Зоны» было совершенно самостоятельное произведение, написанное Сергеем Жарковским, с другими артефактами, героями и сюжетом. К слову, впоследствии Жарковский написал на эту тему книгу «Эта тварь неизвестной природы». Кроме этого, есть проекты, которые сейчас находятся на стадии питчинга, либо близки к этой стадии — идут презентации инвесторам, каналам, заказчикам. Есть несколько проектов в Соединенных Штатах один из них по мотивам произведений Лавкрафта. Есть еще несколько проектов, о которых я не могу, к сожалению, говорить, потому что я связан соглашениями о неразглашении. Возможно, у вас есть желание создать концепт-арты для вселенной Marvel? Я никогда не любил комиксы и я никогда не любил произведения, которые сильно упрощают действительность, и меньше всего мне нравятся фильмы про борьбу добра со злом. Я очень люблю хорошую, качественную литературу, как и кинематограф. Они должны, говоря банальными, заезженными фразами, заставлять человека думать. Для меня в кино очень важна достоверность. Если говорить, например, о «Звездных войнах» и условном «Чужом», то мне всегда нравилась именно вторая лента. Я склоняюсь не к сказкам, а к достоверным убедительным историям. Мне было бы интересно поучаствовать в интеллектуально отягощенных проектах, представляющих из себя твердую научную фантастику. Если, например, кто-то захочет экранизировать Питера Уоттса с его «Ложной слепотой» или «Эхопраксией», или же «Непобедимого» Станислава Лема, то лучшего применения для меня представить сложно. Я, к слову, в какой-то момент сделал серию иллюстраций к «Непобедимому» я просто заболел этой книгой однажды , а точнее, к фильму, который никогда не будет снят — сам Лем говорил, что будет очень сложно снять фильм, в котором не будет ни одной женщины. Все основные моменты ложатся в основу концепт-артов». Насколько точно вам приходится следовать сценарию? Концепт-арт призван показать визуальную стилистику картины — окружающую среду, предметы, артефакты. Визуальная часть вселенной фильма изначально представляет из себя концепт-арты, по которым в дальнейшем происходит создание графики. Все основные моменты ложатся в основу концепт-артов, и их может быть разное количество — хоть пять картин, хоть двадцать пять. Нужны ли нашим проектам профессионалы?
Не новичок. Кстати, ты «галошу» водить умеешь? Опустить забрала! Малый вперёд по вешкам, высота три метра! У двадцать седьмой вешки остановка. Кирилл поднял «галошу» на три метра и дал малый вперёд, а я незаметно повернул голову и тихонько дунул через левое плечо. Смотрю: гвардейцы-спасатели в свой вертолёт полезли, пожарники встали от почтительности, лейтенант в дверях проходной честь нам, дурак, отдаёт, а над всеми над ними здоровенный плакат, уже выцветший: «Добро пожаловать, господа пришельцы! Я тебе покажу прощаться. Ты у меня попрощаешься!.. Справа у нас был институт, слева — Чумной квартал, а мы шли от вешки к вешке по самой середине улицы. Ох и давно же по этой улице никто не ходил и не ездил! Асфальт весь потрескался, трещины проросли травой, но это ещё была наша трава, человеческая. А вот на тротуаре по левую руку росла уже чёрная колючка, и по этой колючке было видно, как чётко Зона себя обозначает: чёрные заросли у самой мостовой словно косой срезало. Нет, пришельцы эти всё-таки порядочные ребята были. Нагадили, конечно, много, но сами же себе обозначили ясную границу. Ведь даже «жгучий пух» на нашу сторону из Зоны — ни-ни, хотя, казалось бы, его ветром как попало мотает… Дома в Чумном квартале облупленные, мёртвые, однако стёкла в окнах почти везде целы, грязные только и потому как бы слепые. А вот ночью, когда проползаешь мимо, очень хорошо видно, как внутри светится, словно спирт горит, язычками такими голубоватыми. Это «ведьмин студень» из подвалов дышит. А вообще так вот посмотришь: квартал как квартал, дома как дома, ремонта, конечно, требуют, но ничего особенного нет, людей только не видно. Вот в этом кирпичном доме, между прочим, жил наш учитель арифметики по прозвищу Запятая. Зануда он был и неудачник, вторая жена у него ушла перед самым Посещением, а у дочки бельмо на глазу было, так мы её, помню, до слёз задразнивали. Когда паника началась, он со всеми прочими из этого квартала в одном бельё до самого моста бежал все шесть километров без передышки. Потом долго чумкой болел, кожа с него слезла, ногти. Почти все, кто в этом квартале жил, чумкой переболели, потому-то квартал и называется Чумным. Некоторые померли, но главным образом старики, да и то не все. Я, например, думаю, что они не от чумки померли, а от страху. Страшно было очень. А вот в тех трёх кварталах люди слепли. Теперь эти кварталы так и называются: Первый Слепой, Второй Слепой… Не до конца слепли, а так, вроде куриной слепоты. Между прочим, рассказывают, что ослепли они будто бы не от вспышки какой-нибудь там, хотя вспышки, говорят, тоже были, а ослепли они от сильного грохота. Загремело, говорят, с такой силой, что сразу ослепли. Доктора им: да не может этого быть, вспомните хорошенько! Нет, стоят на своём: сильнейший гром, от которого и ослепли. И при этом никто, кроме них, грома не слыхал… Да, будто здесь ничего не случилось. Вон киоск стоит стеклянный, целёхонек. Детская коляска в воротах, даже бельишко в ней вроде бы чистое… Антенны вот только подвели — обросли какими-то волосами наподобие мочала. Очкарики наши на эти антенны давно уже зубы точат: интересно, видите ли, им посмотреть, что это за мочалы, нигде такого больше нет, только в Чумном квартале и только на антеннах. А главное, тут же, рядом ведь, под самыми окнами. В прошлом году догадались: спустили с вертолёта якорь на стальном тросе, зацепили одну мочалку. Только он потянул, вдруг — пш-ш-ш! Смотрим: от антенны дым, от якоря дым, и сам трос уже дымится, да не просто дымится, а с ядовитым таким шипением, вроде как гремучая змея. Ну, пилот, даром что лейтенант, быстро сообразил, что к чему, трос выбросил и сам дёру дал… Вон он, этот трос, висит, до самой земли почти свисает и весь мочалой оброс… Так потихоньку-полегоньку доплыли мы до конца улицы, до поворота. Кирилл посмотрел на меня: сворачивать? Я ему махнул: самый малый! Повернула наша «галоша» и пошла самым малым над последними метрами человеческой земли. Тротуар ближе, ближе, вот уже и тень «галоши» на колючки упала… Всё, Зона! И сразу такой озноб по коже. Каждый раз у меня этот озноб, и до сих пор я не знаю, то ли это так Зона меня встречает, то ли нервишки у сталкера шалят. Каждый раз думаю: вернусь и спрошу, у других бывает то же самое или нет, и каждый раз забываю. Ну, ладно, ползём потихоньку над бывшими огородами, двигатель под ногами гудит ровно, спокойно, ему-то что, его не тронут. И тут мой Тендер не выдержал. Не успели мы ещё до первой вешки дойти, как принялся он болтать. Ну, как обычно новички болтают в Зоне: зубы у него стучат, сердце заходится, себя плохо помнит, и стыдно ему, и удержаться не может. По-моему, это у них вроде поноса, от человека не зависит, а льёт себе и льёт. И чего только они не болтают! То начнёт пейзажем восхищаться, то примется высказывать свои соображения по поводу пришельцев, а то и вообще к делу не относящееся, вот как Тендер сейчас завёл про свой новый костюм и уже остановиться не может. Сколько он заплатил за него, да какая шерсть тонкая, да как ему портной пуговицы менял… — Замолчи, — говорю. Он грустно так на меня посмотрел, губами пошлёпал и опять: сколько шёлку на подкладку пошло. А огороды уже кончаются, под нами уже глинистый пустырь, где раньше городская свалка была, и чувствую я — ветерком здесь тянет. Только что никакого ветра не было, а тут вдруг потянуло, пылевые чёртики побежали, и вроде бы я что-то слышу. Нет, никак не может остановиться. Теперь про конский волос завёл. Ну, тогда извини. Он немедленно тормозит. Реакция хорошая, молодец. Беру я Тендера за плечо, поворачиваю его к себе и с размаху ладонью ему по забралу. Треснулся он, бедняга, носом в стекло, глаза закрыл и замолчал. И как только он замолчал, я услышал: тр-р-р… тр-р-р… тр-рр… Кирилл на меня смотрит, зубы стиснуты, рот оскален. Я рукой ему показываю, стой, мол, стой, ради бога, не шевелись. Но ведь он тоже этот треск слышит, и, как у всех новичков, у него сразу позыв действовать, делать что-нибудь. Я ему отчаянно головой мотаю, кулаком перед самым шлемом трясу: нишкни, мол. Эх, мать честная! С этими новичками не знаешь куда смотреть — то ли в поле смотреть, то ли на них. И тут я про всё забыл. По-над кучей старого мусора, над битым стеклом и тряпьём разным поползло этакое дрожание, трепет какой-то, ну как горячий воздух в полдень над железной крышей, перевалило через бугор и пошло, пошло, пошло нам наперерез, рядом с самой вешкой, над дорогой задержалось, постояло с полсекунды или это мне показалось только? Чёрт их побрал, очкариков, — надо же, сообразили, где дорогу провесить: по выемке! Ну, и я тоже хорош, куда это мои глаза дурацкие глядели, когда я ихней картой восхищался? Было и нету, и слава богу. И заткнись, пожалуйста. Ты сейчас не человек, понял? Ты сейчас машина, рычаг мой… Тут я спохватился, что меня, похоже, тоже словесный понос одолевать начинает. Хлебнуть бы сейчас! Барахло эти скафандры, вот что я вам скажу. Без скафандра я, ей-богу, столько прожил и ещё столько же проживу, а без хорошего глотка в такой вот момент… Ну да ладно! Ветерок вроде бы упал, и ничего дурного вокруг не слышно, только двигатель гудит спокойно так, сонно. А вокруг солнце, а вокруг жара… Над гаражом марево… Всё вроде бы нормально, вешки одна за другой мимо проплывают. Тендер молчит, Кирилл молчит, шлифуются новички. Ничего, ребята, в Зоне тоже дышать можно, если умеючи… А вот и двадцать седьмая вешка — железный шест и красный круг на нём с номером 27. Кирилл на меня посмотрел, кивнул я ему, и наша «галоша» остановилась. Цветочки кончились, пошли ягодки. Теперь самое главное для нас — полнейшее спокойствие. Торопиться некуда, ветра нет, видимость хорошая, всё как на ладони. Вон канава проходит, где Слизняк гробанулся, — пёстрое там что-то виднеется, может, тряпьё его. Паршивый был парень, упокой господи его душу, жадный, глупый, грязный, только такие вот со Стервятником и связываются, таких Стервятник Барбридж за версту видит и под себя подгребает… А вообще-то Зона не спрашивает, плохой ты или хороший, и спасибо тебе, выходит, Слизняк: дурак ты был, даже имени настоящего твоего никто не помнит, а умным людям показал, куда ступать нельзя… Так. Конечно, лучше всего добраться бы нам теперь до асфальта. Асфальт ровный, на нём всё виднее, и трещина там эта знакомая. Только вот не нравятся мне эти бугорочки! Если по прямой к асфальту идти, проходить придётся как раз между ними. Ишь стоят, будто ухмыляются, ожидают. Нет, промежду вами я не пойду. Вторая заповедь сталкера: либо справа, либо слева всё должно быть чисто на сто шагов. А вот через левый бугорочек перевалить можно… Правда, не знаю я, что там за ним. На карте как будто ничего не было, но кто же картам верит?.. На двадцать метров вверх и сразу вниз, вот мы и у гаража, а? Вверх ему. А долбанёт тебя там на двадцати метрах? Костей ведь не соберёшь. Или комариная плешь где-нибудь здесь объявится, тут не то что костей, мокрого места не останется. Ох уж эти мне рисковые, не терпится ему, видишь ты: давай прыгнем… В общем, как до бугра идти — ясно, а там постоим, посмотрим. Сунул я руку в карман, вытащил горсть гаек. Показал их Кириллу на ладони и говорю: — Мальчика с пальчик помнишь? Проходили в школе? Так вот сейчас будет всё наоборот. Недалеко бросил, как положено. Метров на десять. Гаечка прошла нормально. Гравиконцентраты ищешь? Подожди, я ещё одну брошу. Следи, куда упадёт, и глаз с неё больше не спускай. Бросил я ещё одну гайку. Само собой, тоже прошла нормально и легла рядом с первой. Тронул он «галошу». Лицо у него спокойное и ясное сделалось: видно, всё понял. Они ведь все, Очкарики, такие. Им главное название придумать. Пока не придумал, смотреть на него жалко, дурак дураком. Ну а как придумал какой-нибудь гравиконцентратор, тут ему словно всё понятно становится, и сразу ему жить легче. Прошли мы первую гайку, прошли вторую, третью. Тендер вздыхает, с ноги на ногу переминается и то и дело зевает от нервности с этаким собачьим прискуливанием, томно ему, бедняге. Ничего, это ему на пользу. Пяток кило он сегодня скинет, это лучше всякой диеты… Бросил я четвёртую гаечку. Как-то она не так прошла. Не могу объяснить, в чём дело, но чувствую — не так, и сразу хвать Кирилла за руку. Вот она, «плешь комариная»! Гаечка вверх полетела нормально, вниз тоже вроде нормально было пошла, но на полпути её словно кто-то вбок дёрнул, да так дёрнул, что она в глину ушла и с глаз исчезла. Смех и грех. Да разве здесь одной обойдёшься? Эх, наука!.. Ладно, разбросал я ещё восемь гаек, пока «плешь» не обозначил. Честно говоря, и семи хватило бы, но одну я специально для него бросил, в самую серёдку, пусть полюбуется на свой концентрат. Ахнула она в глину, словно это не гаечка упала, а пятипудовая гиря. Ахнула и только дырка в глине. Он даже крякнул от удовольствия. Сюда смотри. Кидаю проходную, глаз с неё не спускай. Короче, обошли мы «комариную плешь» и поднялись на бугорочек. Бугорочек этот как кот нагадил, я его до сегодняшнего дня вообще не примечал. Да… Ну, зависли мы над бугорочком, до асфальта рукой подать, шагов двадцать. Место чистейшее, каждую травинку видно, каждую трещинку. Казалось бы, ну что? Кидай гайку, и с богом. Не могу кинуть гайку. Сам не понимаю, что со мной делается, но гайку кинуть никак не решусь. Сейчас, думаю, кину гаечку, спокойненько пройдём, как по маслу проплывём, травинка не шелохнётся, — полминуты, а там и асфальт… И тут вдруг потом меня как прошибёт! Даже глаза залило, и уже знаю я, что гаечку туда кидать не буду. Влево пожалуйста, хоть две. И дорога туда длиннее, и камушки какие-то я там вижу не шибко приятные, но туда я гаечку кинуть берусь, а прямо ни за что. И кинул я гаечку влево. Кирилл ничего не сказал, повернул «галошу», подвёл к гайке и только тогда на меня посмотрел. И вид у меня, должно быть, был очень нехорош, потому что он тут же отвёл глаза. Дальше дело пошло проще. Нашёл я свою трещинку, чистая она оказалась, милая моя, никакой дрянью не заросла, цвет не переменила, смотрел я на неё и тихо радовался. И довела она нас до самых ворот гаража лучше всяких вешек. Я приказал Кириллу снизиться до полутора метров, лёг на брюхо и стал смотреть в раскрытые ворота. Сначала с солнца, ничего не было видно, черно и черно, потом глаза привыкли, и вижу я, что в гараже с тех пор ничего вроде бы не переменилось. Тот самосвал как стоял на яме, так и стоит, целёхонький стоит, без дыр, без пятен, и на цементном полу вокруг всё как прежде потому, наверное, что «ведьмина студня» в яме мало скопилось, не выплёскивался он с тех пор ни разу. Одно мне только не понравилось: в самой глубине гаража, где канистры стоят, серебрится что-то. Раньше этого не было. Ну ладно, серебрится так серебрится, не возвращаться же теперь из-за этого! Ведь не как-нибудь особенно серебрится, а чуть-чуть, самую малость, и спокойно так, вроде бы даже ласково… Поднялся я, отряхнул брюхо и поглядел по сторонам. Вон грузовики на площадке стоят, действительно, как новенькие, — с тех пор, как я последний раз здесь был, они, по-моему, ещё новее стали, а бензовоз тот совсем, бедняга, проржавел, скоро разваливаться начнёт. Вон и покрышка валяется, которая у них на карте… Не понравилась мне эта покрышка. Тень от неё какая-то ненормальная. Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась. Ну да ладно, до неё далеко. В общем, ничего, работать можно. Только что это там всё-таки серебрится? Или это мерещится мне? Сейчас бы закурить, присесть тихонечко и поразмыслить, почему над канистрами серебрится, почему рядом не серебрится… тень почему такая от покрышки… Стервятник Барбридж про тени что-то рассказывал, диковинное что-то, но безопасное… С тенями здесь бывает. А вот что это там всё-таки серебрится? Ну прямо как паутина в лесу на деревьях. Какой же это паучок её там сплёл? Ох, ни разу я ещё жучков-паучков в Зоне не видел. И хуже всего, что «пустышка» моя как раз там, шагах в двух от канистр, валяется. Надо мне было тогда же её и упереть, никаких бы забот сейчас не было. Но уж больно тяжёлая, стерва, полная ведь, поднять-то я её мог, но на горбу тащить, да ещё ночью, да на карачках… а кто пустышек ни разу не таскал, пусть попробует: это всё равно что пуд воды без вёдер нести… Так идти, что ли? Надо идти. Хлебнуть бы сейчас… Повернулся я к Тендеру и говорю: — Сейчас мы с Кириллом пойдём в гараж. Ты останешься здесь за водителя. К управлению без моего приказа не притрагивайся, что бы ни случилось, хоть земля под тобой загорится. Если струсишь, на том свете найду. Он серьёзно мне покивал: не струшу, мол. Нос у него что твоя слива, здорово я ему врезал… Ну, спустил я тихонечко аварийные блок-тросы, посмотрел ещё раз на это серебрение, махнул Кириллу и стал спускаться. Встал на асфальт, жду, пока он спустится по другому тросу. Меньше пыли. Стоим мы на асфальте, «галоша» рядом с нами покачивается, тросы под ногами ёрзают. Тендер башку через перила выставил, на нас смотрит, и в глазах у него отчаяние. Я говорю Кириллу: — Иди за мной шаг в шаг, в двух шагах позади, смотри мне в спину, не зевай. И пошёл. На пороге остановился, огляделся. Всё-таки до чего же проще работать днём, чем ночью! Помню я, как лежал вот на этом самом пороге. Темно, как у негра в ухе, из ямы «ведьмин студень» языки высовывает, голубые, как спиртовое пламя, и ведь что обидно — ничего, сволочь, не освещает, даже темнее из-за этих языков кажется. А сейчас что! Глаза к сумраку привыкли, всё как на ладони, даже в самых тёмных углах пыль видна. И действительно, серебрится там, нити какие-то серебристые тянутся от канистр к потолку, очень на паутину похоже. Может, паутина и есть, но лучше от неё подальше. Вот тут-то я и напортачил. Мне бы Кирилла рядом с собой поставить, подождать, пока и у него глаза к полутьме привыкнут, и показать ему эту паутину, пальцем в неё ткнуть. А я привык один работать, у самого глаза пригляделись, а про Кирилла я и не подумал. Шагнул это я внутрь, и прямо к канистрам. Присел над «пустышкой» на корточки, к ней паутина вроде бы не пристала. Взялся я за один конец и говорю Кириллу: — Ну берись, да не урони, тяжёлая… Поднял я на него глаза, и горло у меня перехватило: ни слова не могу сказать. Хочу крикнуть: стой, мол, замри! Да и не успел бы, наверное, слишком уж быстро всё получилось. Кирилл шагает через «пустышку», поворачивается задом к канистрам и всей спиной в это серебрение. Я только глаза закрыл. Всё во мне обмерло, ничего не слышу, слышу только, как эта паутина рвётся. Со слабым таким сухим треском, словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче. Сижу я с закрытыми глазами, ни рук, ни ног не чувствую, а Кирилл говорит: — Ну, что? Подняли мы «пустышку» и понесли к выходу, боком идём. Тяжеленная, стерва, даже вдвоём её тащить нелегко. Вышли мы на солнышко, остановились у «галоши», Тендер к нам уже лапы протянул. Поставим сначала. Он без единого слова повернулся. Смотрю я — ничего у него на спине нет. Я и так и этак — нет ничего. Тогда я поворачиваюсь и смотрю на канистры. И там ничего нет. А сам про себя думаю: сие, впрочем, пока неизвестно. Взвалили мы «пустышку» на «галошу» и поставили её на попа, чтобы не каталась. Стоит она, голубушка, новенькая, чистенькая, на меди солнышко играет, и синяя начинка между медными дисками туманно так переливается, струйчато. И видно теперь, что не «пустышка» это, а именно вроде сосуда, вроде стеклянной банки с синим сиропом. Полюбовались мы на неё, вскарабкались на «галошу» сами и без лишних слов — в обратный путь. Лафа этим учёным! Во-первых, днём работают. А во-вторых, ходить им тяжело только в Зону, а из Зоны «галоша» сама везёт, есть у неё такое устройство, курсограф, что ли, которое ведёт «галошу» точно по тому же курсу, по какому она сюда шла. Плывём мы обратно, все манёвры повторяем, останавливаемся, повисим немного и дальше, и над всеми моими гайками проходим, хоть собирай их обратно в мешок. Новички мои, конечно, сразу воспрянули духом. Головами вертят вовсю, страха у них почти не осталось, одно любопытство да радость, что всё благополучно обошлось. Принялись болтать. Тендер руками замахал и грозится, что вот сейчас пообедает и сразу обратно в Зону, дорогу к гаражу провешивать, а Кирилл взял меня за рукав и принялся мне объяснять про этот свой гравиконцентрат, про «комариную плешь» то есть. Ну, я их не сразу, правда, но укротил. Спокойненько так рассказал им, сколько дураков гробанулись на радостях на обратном пути. Молчите, говорю, и глядите как следует по сторонам, а то будет с вами как с Линдоном-Коротышкой. Даже не спросили, что случилось с Линдоном-Коротышкой. Плывём в тишине, а я об одном думаю: как буду свинчивать крышечку. Так и этак представляю себе, как первый глоток сделаю, а перед глазами нет-нет да паутинка и блеснёт. Короче говоря, выбрались мы из Зоны, загнали нас с «галошей» вместе в вошебойку, или, говоря по-научному, в санитарный ангар. Мыли нас там в трёх кипятках и трёх щелочах, облучали какой-то ерундой, обсыпали чем-то и снова мыли, потом высушили и сказали: «Валяйте, ребята, свободны! Тендер с Кириллом поволокли «пустышку».
ТАЙНА СТАЛКЕРА - ТАРКОВСКИЙ И СТРУГАЦКИЕ
В романе "Пикник на обочине" братья Стругацкие исключительно эффективно использовали стратегию сохранения таинственности; они превзошли канон, заданный Уэллсом, а равно и научно-фантастическую традицию. Одним из самых пронзительных и совершенных произведений Стругацких стала повесть «Пикник на обочине». Прочитанная мной книга Пикник на обочине, произвела на меня неизгладимое впечатление. На мой взгляд, «Пикник на обочине» можно читать абсолютно разновозрастной категории любителей книг. «Пикник на обочине» рассказывает о событиях, происходящих в 1970-х годах.