Дневник Крымского Карела Яндекс дзен. Журналы Крыма. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы.
Новый выпуск «Крымского журнала» поступил в продажу
Дневник Крымского Карела. Остались считанные часы до начала новой эры нашего садоводства-огородничества в этом замечательном месте нашей необъятной Родины. Карел Иосифович Прохазка. Кроме того, в «Крымском журнале» разместили эксклюзивное интервью с одним из сильнейших шахматистов мира — гроссмейстером Сергеем Карякиным.
Дневник крымского карела дзен
Срочные новости в нашем Telegram. Дневник двух захватывающих путешествий по самым живописным местам Крыма. Незабываемые приключения двух юных путешественников на южном побережье Крыма с подробным описанием красот и туристических жемчужин. Как я сам финансировал наш вечерний пикник Дневник Крымского Карела Я сделал youtube ем себя себе продал думал оценитн старания снимаю видео придумал это люблю эти его стихи belan olga livejournal все сделаю не знаю что Видео Сам Пи эЛ Тёмский Что понял дел САМ. Дневник Крымского Карела Яндекс дзен. Утро в Крыму.
Литературно-исторический журнал "Крым в моем сердце"
Севастопольская тропа. Большая Севастопольская тропа Ласпи. Большая Севастопольская тропа Балаклава. Севастопольская тропа Крым.
Древние Карелы. Карелы картина. Карелы рисунок.
Карелы народ рисунок. Мой вид с утра. Фантастический Киномир Карела Земана.
Конан Карела. Карелы крестьяне иллюстрации Брюханов. Конан Карела иллюстрации.
Карел Чапек война с саламандрами. Карел Чапек война с саламандрами иллюстрации.
Для лиц старше 18 лет. Все права на любые материалы, опубликованные на сайте, защищены в соответствии с российским и международным законодательством об интеллектуальной собственности. Любое использование текстовых, фото-, аудио- и видеоматериалов возможно только при обязательной ссылке на первоисточник в виде упоминания сетевого издания «Информационный портал «Радио Крым» в тексте материала с гиперссылкой на страницу-первоисточник.
У нее тряслась голова, и она страшно мяукала. Ведь кругом все горело и взрывалось. Мы взяли продукты и белье.
И пошли на старую квартиру в подвале. Мурка молчала. Хотели идти по Набережной, но асфальт был раскаленный. Водолечебница Учан-Су догорала. Джалита была взорвана, гостиница «Интурист» взорвана наполовину. Мы прошли по Литкенса и дворами пробрались в наш подвал. Потом пошли за папой. Идет дождь, и очень холодно.
Мы переночевали и утром с мамой пошли в санаторий. Немцы приказали собраться всем сотрудникам. Весь день убирали палаты. Какие же гады, так обгадить кровати. Мама считала то, что осталось из инвентаря. Виктор Иванович иногда выходил. Он страшно переживает. Ходит в военном плаще.
Немцы повесили приказ — собраться врачам и учителям в комендатуре. Папа пошел тоже. Перед отходом наши взорвали электростанцию, водопровод не успели. Вода дома была. Натопили печку и, наконец, поели. Соседи тоже вернулись. Вчера мы с мамой шли из санатория, несли корзину с продуктами. Уже темнело.
У моста через речку из кустов вышли 2 немца. Я испугалась так, что не могла сказать ни слова, хоть и понимала, что они говорят. Они проверили корзинку и дали нам бутылку вина из Массандры. Потом отпустили. Мы бегом помчались домой, в наш подвал. Они шли, высоко поднимая ноги, чеканя шаг. Посмотрела направо на балкон санатория. Вдруг увидела, что парад принимает Гитлер, а рядом Муссолини.
Я перепугалась и легла на балконе. Они меня не видели. Гитлер что-то кричал, потом говорил Муссолини. Какая-то женщина бросилась к немцам с горшком герани. У нее взяли горшок, и она еще немного бежала рядом с колонной. Я уползла с балкона и больше не выходила. На улице противно, моросит дождь со снегом, холодно, волны заливают Набережную, разбиваются о железные перила. Папа ушел на работу.
Открыли поликлинику. Половина здания для русских, половина — для немцев. Мама тоже ушла в санаторий. Ее назначили кем-то вроде коменданта. Виктор Иванович решил сдаться в плен. Пошел в военной форме. Его посадили с другими пленными в нашей школе. Люди ходят кормить пленных и многих забирают.
Мы тоже ходим к Виктору Ивановичу. Он жаловался, что его никак не выделяют среди других пленных. Папа предложил ему уйти. Папа вышел без пальто, а ему отдал свое. Я с Виктором Ивановичем вышла, никто нас не остановил, и я дворами провела его в санаторий. Теперь он сидит в своей квартире и никуда не выходит. С ним его незаконная жена. Мама называет ее вриожена.
В санатории сейчас какая-то немецкая часть. Уговорила какого-то мужчину принять у нее все дела. Ходит, сдает все под расписку. Всех сотрудников послали на кухню. Нескольких женщин посадили чистить картошку. Меня тоже хотели заставить чистить, но я сказала, что не могу портить руки. Немец спрашивает: «А что ты можешь? Он сказал: «Поиграй».
Я сыграла несколько вальсов Штрауса. Пришли еще немцы, послушали, потом дали нам продукты. Больше я не играла и картошку не чистила. Дома одна не остаюсь. Немцы повесили приказ: «Всем евреям надеть три звезды». Понадели, кто знает, где еврей. И еще друг друга ругают. Сегодня на улице одна еврейка кричала другому: «Ах ты, пархатый жид».
Сидели б тихо. Нам предлагают переехать в другое место. Папа пошел в домоуправление. Я уже хожу в школу. Продукты у нас кончаются. Открыли магазин. Там дают 100,0 липкого вонючего хлеба на троих. И дали 10 кг мороженой картошки.
Открылась комиссионка. В ней продают награбленное из музеев. Мама не выдержала и купила на последние 1500 р. Продукты никто не продает. На рынке только вещи. Наши деньги в 10 раз дешевле немецких марок. Перед отходом наши сожгли и уничтожили все что можно. Пшеницу в колхозах обливали керосином и сжигали.
А теперь из этого зерна пекут хлеб и дают русским. Некоторые женщины пешком идут в степной Крым в деревню менять вещи на продукты. Две женщины вернулись, не дойдя до Никиты. Видели трупы мужчин, сложенные поленницей. Наверное, ополченцы, которые погибли при обороне. У мамы начало болеть сердце. У нее порок сердца. А теперь столько неприятностей.
Дом тоже на Набережной, метров шестьдесят от старого. В домоуправлении сразу предложили нам квартиру. В ней раньше жили евреи. Они уехали сразу, как началась война. Одна комната метров 40, вторая метров 20. Есть соседка русская. Кухня общая. Везде грязь.
От хозяев осталась мебель каких-то огромных размеров. Нашу мебель перетащили немецкие солдаты. Пришли человек 20. За 2 часа перетащили все. Хозяйскую мебель сложили в большой комнате. А сами разместились в маленькой. Здесь есть печка. Здесь готовим и спим, и папа принимает больных.
Приходят татарки из деревни. Платят продуктами. Папа очень страдает от недоедания. Я хожу в школу на Садовой. Из старых наших учеников только Бакши. Она носит звезду. И еще Витька Кирюшин. Я с ним дралась в 6-м классе.
Теперь он ко мне не лезет. Уроки скучные. Все притихли. Учителя пасмурные. Евреи потащились. Несут кровати, матрацы, ковры, чемоданы. Папа встретил знакомого врача. Говорит ему: «Беги в лес».
А тот отвечает: «Нас отправят в Палестину». Папа ему говорит, что везде, где немцы, давно уже всех перестреляли. А тот твердит свое: «Немцы люди культурные, они не обманут, а большевики все врут». Отец просил его оставить у нас хоть дочь. Но он не хочет. И еще один папин знакомый зашел прощаться. Прощается и говорит: «Нас все равно убьют. В лес нельзя, туда без пропуска не пускают.
Там только райком, горком и дурачки молодые для охраны. А нас всех бросили на растерзание. Самое страшное то, что свои холуи прислуживают, доносят, выдают евреев и коммунистов». Наш бывший сосед еврей работает у немцев. Донес на маму, что она еврейка, а звезду не носит. Приходил к нам немец с переводчиком болгарином. Мама ведь и по паспорту болгарка. Дед мой чистый болгарин, а бабушка русская.
Они успокоили соседа. Начались налеты нашей авиации, но гибнут только русские. В санатории «Россия» бомба пробила три этажа и взорвалась в подвале. Там работали русские, перебирали картошку. Несколько человек убило. Я думала, что он меня застрелит. Но он поднялся, поднял меня, спросил, не ушиблась ли. Потом пошел провожать меня домой.
Когда папа открыл дверь, то перепугался насмерть. Но солдат, а вернее моряк, и не немец, а австриец из хорватской морской части, ему все рассказал. Когда узнал, что папа зубной врач, то попросил вырвать ему зуб. Он ходил в свою, но там ему не стали рвать. Папа вырвал зуб, и он ушел. Зовут его Мариан Барстелло. Немного говорит по-русски. Он принес банку тушенки, хлеб и колбасу за папину работу.
Это вовремя. Мама уже не знает, что сготовить. Кроме сахара и бутылки горчичного масла ничего нет. Кошка тоже голодная. Папа иногда выходит на берег, подбирает дохлую рыбу. Немцы знают, что это кошке, и папу не трогают. Больше ходить некуда. Хорошо, что никого не убили.
Чем не понравилась школа? Расстреливали евреев. Говорят, маленьким детям мазали губы ядом и они сразу умирали. Бакши тоже убили. Расстреливали наши подонки, а командовали 2 немца. Кто-то сумел убежать. У мамы в санатории работал садовником один придурок. Как пришли немцы, он подался в гестапо.
Потом ходил по улицам, всем угрожал. Вот такие гады и убивают своих. Ну ничего, им все отплатится. Папа шел из поликлиники, когда его схватила полиция. Хватали только мужчин и сгоняли в гетто. Как я узнала — не знаю, только схватила пальто и понеслась в Массандру. Там было мужчин — видимо-невидимо. Наверное, тысяча человек.
Как я нашла отца — не представляю. Он, увидев меня, растерялся. Я его схватила за руку и потащила вниз к оврагу. Потом низом вывела к Морскому вокзалу. Облава кончилась, и никто нас не остановил. Утром папа на работу не пошел и сказал, что больше не пойдет. Немцы на Набережной ставят пушки на каждые 6 м, промежутки закладывают мешками с песком. На улицах, выходящих на Набережную, поставили надолбы из рельсов.
Говорят, ждут русский десант. Наше парадное закрыли. Ходим через Морскую. Мариан ходит каждое утро. Он носит завтрак своему офицеру и говорит, что это слишком много для него. Все равно выбросит. Это не очень много, но хоть добавка. Мама моет очистки, перемалывает, смешивает с отрубями и делает котлеты.
Мне хочется гречневой каши или жареной картошки. Папа очень страдает от голода, и от бессилия заработать, и от подачек. Они попросились посидеть ночь. На улице холод, они дежурят у пушек. Ждут десант. Нам пришлось уйти в холодную комнату. Спать не удалось. Холодно и голодно.
Немцы говорят, что в Керчи высадился десант. Мама очень переживает за дядю Володю. Каким-то способом кто-то что-то говорил, что они эвакуировались. У нас работает радиостанция О. У нас нет ни приемника, ни радиотрансляции. Живем слухами. У нас комендант — идиот. Требует, чтоб при встрече мужчины снимали шапку и кланялись, а женщины просто кланялись.
Ни папа, ни мама не выходят. Патефон круглый, величиной с будильник. Сказал, что придет вечером встречать Новый год. У него отец имеет ресторан в Вене. У них традиция встречать Новый год в семье. У них спокойная семья, они любят помогать людям. Мама у него врач. Кажется, война была всегда.
Мирная жизнь кажется сном. Вроде никогда не было электричества, не было школы, не было дома пионеров, не было вкусной еды. Севастополь громят. Земля трясется от бомбежек. Особенно хорошо слышно ночью. Как там бедные люди? Что они едят, где спят? Эта зима страшно холодная.
Пальмы у нас под окном шелестят замерзшими листьями. В Ялте легкий снег. Когда мы приехали зимой, то Ялта встретила нас ароматом прелой листвы, теплом, и как все переменилось всего за два года. Мы с мамой побежали туда. Напротив дворца Эмира Бухарского живет внучка Багратиона. Она с помощью румын втащила лошадь к себе и теперь продает мясо. Нас встретила эта внучка — тетя Нина. Ей лет 70—80.
Черная, нос орлиный, сердитая, в платке. Она пригласила нас в дом. В доме холодно, стена треснула от бомбежек. Как на ней держится огромное зеркало — чуть не во всю стену в черной раме. Огромная черная кровать, огромный черный шкаф и черный кот. Мы купили, наверное, 10 кг. Еле донесли. Мама сварила суп и сделала котлеты.
Автономная некоммерческая организация «Телерадиокомпания Крым» подтверждает соответствие требованиям п. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
Крымские дневники, 2014–2022 гг.
Срочные новости в нашем Telegram. Кроме того, в «Крымском журнале» разместили эксклюзивное интервью с одним из сильнейших шахматистов мира — гроссмейстером Сергеем Карякиным. Учебное пособие Елены Викторовны Руппиевой "Карельский язык для начинающих", выпущенное Издательством "Периодика" при финансовой поддержке Министерства национальной и региональной политики Республики Карелия, станет важным ресурсом как для. Срочные новости в нашем Telegram. Смотрите видео онлайн «1.5 Месяца Чипу! За окном Июль, Море, Крым» на канале «?Дневник Белки Чип?» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 9 февраля 2023 года в 22:37, длительностью 00:00:32, на видеохостинге RUTUBE.
Крымский карел
Евреев пускают уехать. Мама написала в Москву, просит разрешения — уехать. Им с Мальцевым не разрешают, прислали ответ: «Будем судить за распространение паники и слухов». Они ведь начальство. А почему евреи уезжают? Те, что с нами менялись, давно уехали, сразу, как поменялись. В госпиталях появились раненые. Папа целые дни на работе. Мама тоже. У них в санатории раненых нет, просто какие-то военные. Вчера сидели на балконе.
На небе полно звезд, море плещется, тихо, и не верится, что идет война. Вдруг очень высоко движется что-то круглое, как апельсин, и светится. Это было так высоко. Мама говорит, что в 1908 г. И еще говорит, что над горами видели северное сияние красное. Я не видела. У нас окна на море. А на балконе, что на горы, ничего не видно, там еще дом заслоняет. Балкон завален. Мама там готовит и стирает.
В доме нас осталось двое. Внизу жили немцы. Их выслали на второй день войны. На нашем этаже врач Равинович уехал давно. Еще живут Зеленихины. Он русский, жена еврейка. Но они не уезжают. А парень у них противный, все ходит за мной. Мне нечего делать, вот и пишу. Если меня убьют, то мои подруги когда-нибудь узнают, как я жила.
Ведь дневники всегда остаются. Нам дали еще одно здание напротив. Там была гостиница. В классе стало меньше ребят. Нет Риты и Тани. Нас осталось 17 человек, но еще некоторые хотят уехать, а нас почему-то не выпускают. На уроке было тоскливо. Нас быстро распустили. Я забыла написать, как тонул огромный теплоход. Я шла по Набережной, когда увидела над морем самолеты.
По морю со стороны Одессы шел пароход. Самолеты один за другим пикировали на пароход и сыпали бомбы. Потом был взрыв, чернота, пароход разломился пополам, и тут же задрались нос и корма и он ушел под воду. С берега стали спускать лодки, чтоб спасать людей. На одной лодке был сын наших знакомых по Севастополю. Папа их тоже уговорил уехать. Сашка не вернулся. Его мать страшно плачет и все надеется, что он вернется. В городе очень много военных. В бывших санаториях — госпитали.
Сколько было самолетов, я не видела. Только услышала взрывы. Я знала, что за санаторием «Аэрофлота» есть щели. Их выкопали еще в начале войны. Я бежала туда изо всех сил из папиного госпиталя. Когда прибежала, бомбежка кончилась. Я побежала смотреть развалины. Бомба попала в гостиницу «Крым». Там были какие-то организации, и люди были еще на работе. Начали выносить трупы.
Они были желтые и обсыпаны штукатуркой. Как же страшно. Приемники у нас отобрали. Мы теперь можем слушать только репродуктор. Целый день говорят об успехах на фронте и отступают. Говорят, что Кутузов тоже нарочно отступал, чтоб потом разбить Наполеона. В школе нас заставляют ходить по госпиталям, петь песни раненым. Я петь не умею и не хочу ходить, а папа заставляет. Говорит, что могут быть неприятности. А почему?
Если я петь не умею. Почему папа и мама все чего-то боятся? Маяк больше не светит, а мол взрывают недалеко от морского вокзала. А зачем взрывать, если Крым не отдадут. По ночам страшно. Море шумит, стало какое-то серое и неприятное. Нас больше не бомбят. Говорят, что Севастополь сильно бомбят. Мои подруги мне не пишут. Интересно, где они.
Мама опять обращалась в Москву, чтоб разрешили эвакуацию. Не разрешают. Приходил Виктор Иванович. Его не хотят брать в армию. Говорят, что могут бросать зажигалки. И еще говорят, что какой-то парень сигналил из окна, когда над морем появился самолет. Его арестовали. Мы свет почти не зажигаем. Уже привыкли жить в темноте. Все делаем наощупь.
Днем в доме не так страшно. Ночью в пустоте все гудит. Музыку я бросила. Мол стали взрывать днем и ночью. А он не поддается, крепко строили когда-то. В городе военных еще больше. Неужели немцы придут? Говорят, в тех местах, где они захватили, идут расстрелы. Людей сажают в машины и пускают газ. Папа и мама в ужасе.
Уехать нам нельзя. Мол еще не смогли взорвать. Ночью я встала, подошла к окну. Вижу, в порт входят корабли. Утром ни одного уже не было. Корабли серые в пятнах. Огней не было. А раньше в порт входили белые пароходы. Уже похолодало. Вечером темнеет рано.
Маме приходится готовить в темноте. И ужинаем в темноте. На улицу не выходим. Только приходится мне дежурить на крыше. Ко мне приходит сосед, рассказывает всякие глупости, уж лучше сидеть одной. И вдруг врывается немецкая речь, а потом музыка. В городе слухи, что немцы уже в Симферополе. Мальцев дал приказ зарезать всех коров и свиней в подсобном хозяйстве, а мясо раздать сотрудникам. Срочно пакуют вещи в тюки, готовятся к эвакуации. Медленно идет колонна.
Солдаты усталые, грязные, в обмотках, грязных ботинках. Жители дают им хлеб, продукты. Поздно вечером поехали машины. Грузовики с НКВД и их семьями. Везут мебель, цветы. Несколько машин приехали в санаторий. Мама просила взять в Севастополь. Они отказались, сказали: «Нет места». Значит, табуретки и фикусы дороже людей. Схватили несколько тюков с вещами и уехали.
Виктор Иванович дал приказ распороть тюки и все раздать сотрудникам. Все паникуют — боятся немцев. Мама со всех берет расписки за взятые вещи. Поздно пришли домой. Вчера я бегала посмотреть, как течет река вина. Выпустили вино из Массандры. Вино текло, как вода после ливня по Массандровской улице, уходила за Морской вокзал. Мол уже взорван, и вода свободно проходит в порт. Проем метра четыре. По молу уже нельзя проходить.
Писать было негде. Помещения были заняты НКВДшниками. Мы пошли к папиному знакомому врачу Троицкому, с которым он работал в госпитале. Там ночевали. Ночью мы смотрели, как горит Набережная, большие дома, санатории. На том конце за Массандрой слышалась стрельба. Там оставили сражаться ополченцев. Мама в ужасе — у нас все сгорит. Ночью к Троицкому прибежала медсестра. В госпитале осталось 60 раненых.
Папа с Троицким побежали в госпиталь. Вынесли всех раненых, распределили их по жителям. Тут подскочил подонок из НКВД, хотел взрывать, но какой-то парень не дал. Он очень ругался, орал на папу и Троицкого из-за того, что они не имели права выносить раненых, чтоб не оставлять врагу. Орал, что так это не оставит. Но парень поддал ему как следует, и тот убежал. Когда папа с Троицким пришли домой, жена Троицкого сказала, чтоб мы немедленно убирались. Мы с мамой просидели до рассвета на кухне, потом ушли в санаторий. Никто не спал, НКВДшники уже уехали, но нагадили в кровати. Встретили Виктора Ивановича.
Он ночью хотел уйти в горы к партизанам, но его не пустили парни, которые охраняли дорогу в лес. Папа остался в санатории, а мы с мамой пошли посмотреть, что с нашей квартирой. Мы пошли по Володарского, потом по Пушкинской и Виноградной. Везде были немцы. Они мылись прямо на улице голые до пояса. На Виноградной было много немцев на мотоциклах. У них интересные плащи: длинные, застегиваются на щиколотках, получается комбинезон. На нас никто не обращал внимания. Так мы прошли по Морской на Набережную. На улице у входа во двор санатория лежал мертвый парень.
Потом нам сказали, что он не дал взорвать санаторий им. ХVII партсъезда. Прошли в наш дом. Холодно в подъезде, гулко. Когда пришли в квартиру, нам навстречу выскочила наша кошка. У нее тряслась голова, и она страшно мяукала. Ведь кругом все горело и взрывалось. Мы взяли продукты и белье. И пошли на старую квартиру в подвале. Мурка молчала.
Хотели идти по Набережной, но асфальт был раскаленный. Водолечебница Учан-Су догорала. Джалита была взорвана, гостиница «Интурист» взорвана наполовину. Мы прошли по Литкенса и дворами пробрались в наш подвал. Потом пошли за папой. Идет дождь, и очень холодно. Мы переночевали и утром с мамой пошли в санаторий. Немцы приказали собраться всем сотрудникам. Весь день убирали палаты. Какие же гады, так обгадить кровати.
Мама считала то, что осталось из инвентаря. Виктор Иванович иногда выходил. Он страшно переживает. Ходит в военном плаще. Немцы повесили приказ — собраться врачам и учителям в комендатуре. Папа пошел тоже. Перед отходом наши взорвали электростанцию, водопровод не успели. Вода дома была. Натопили печку и, наконец, поели. Соседи тоже вернулись.
Вчера мы с мамой шли из санатория, несли корзину с продуктами. Уже темнело. У моста через речку из кустов вышли 2 немца. Я испугалась так, что не могла сказать ни слова, хоть и понимала, что они говорят. Они проверили корзинку и дали нам бутылку вина из Массандры. Потом отпустили. Мы бегом помчались домой, в наш подвал. Они шли, высоко поднимая ноги, чеканя шаг. Посмотрела направо на балкон санатория. Вдруг увидела, что парад принимает Гитлер, а рядом Муссолини.
Я перепугалась и легла на балконе. Они меня не видели. Гитлер что-то кричал, потом говорил Муссолини. Какая-то женщина бросилась к немцам с горшком герани. У нее взяли горшок, и она еще немного бежала рядом с колонной. Я уползла с балкона и больше не выходила. На улице противно, моросит дождь со снегом, холодно, волны заливают Набережную, разбиваются о железные перила. Папа ушел на работу. Открыли поликлинику. Половина здания для русских, половина — для немцев.
Мама тоже ушла в санаторий. Ее назначили кем-то вроде коменданта. Виктор Иванович решил сдаться в плен. Пошел в военной форме. Его посадили с другими пленными в нашей школе. Люди ходят кормить пленных и многих забирают. Мы тоже ходим к Виктору Ивановичу. Он жаловался, что его никак не выделяют среди других пленных. Папа предложил ему уйти. Папа вышел без пальто, а ему отдал свое.
Я с Виктором Ивановичем вышла, никто нас не остановил, и я дворами провела его в санаторий. Теперь он сидит в своей квартире и никуда не выходит. С ним его незаконная жена. Мама называет ее вриожена. В санатории сейчас какая-то немецкая часть. Уговорила какого-то мужчину принять у нее все дела. Ходит, сдает все под расписку. Всех сотрудников послали на кухню. Нескольких женщин посадили чистить картошку. Меня тоже хотели заставить чистить, но я сказала, что не могу портить руки.
Немец спрашивает: «А что ты можешь? Он сказал: «Поиграй». Я сыграла несколько вальсов Штрауса. Пришли еще немцы, послушали, потом дали нам продукты. Больше я не играла и картошку не чистила. Дома одна не остаюсь. Немцы повесили приказ: «Всем евреям надеть три звезды». Понадели, кто знает, где еврей. И еще друг друга ругают. Сегодня на улице одна еврейка кричала другому: «Ах ты, пархатый жид».
Если вчера казалось что спина отваливается, то сегодня пришло понимание, что вчера казалось, — поделился он с подписчиками во «ВКонтакте». Попросту говоря, не докоснуться. На спине лежать тяжело, боль в мышцах, но и в положении на боку и на животе спина тоже болит. Как будто вчера выкопал мешков десять картошки и сгорел на пляже одновременно.
Войдите, чтобы оценить книгу и оставить отзыв Описание книги Дневник двух захватывающих путешествий по самым живописным местам Крыма. Незабываемые приключения двух юных путешественников на южном побережье Крыма с подробным описанием красот и туристических жемчужин. Лучшие пляжи, дворцы, пешие тропы, отвесные скалы, парки и музеи.
Instagram и Facebook Metа запрещены в РФ за экстремизм. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии. Сетевое издание «МК в Карелии» karel.
Карельскому прозаическому фольклору посвятили новую книгу
До конца года такой же отдых ждет еще несколько десятков школьников из Карелии. Вечером 14 марта на вокзале в Петрозаводске собрались два десятка детей, их родители и сопровождающие, представители регионального Минобразования. Такой компанией провожали школьников на отдых в «Артек». Крымский лагерь с 90-летней историей заключил договор с властями Карелии и каждый год выделяет льготные путевки самым умным и талантливым детям. За пять лет такую возможность получили более 260 школьников. И в течение года эту квоту нам могут увеличить. Наталья Волкова. Их отбирала автоматизированная система «Артека». Чтобы пройти отбор, дети вместе с родителями подгружали в систему всевозможные дипломы, грамоты и награды: для поездки в лагерь выбирали самых умных и талантливых.
За достоверность информации в материалах, размещенных на коммерческой основе, несет ответственность рекламодатель. Instagram и Facebook Metа запрещены в РФ за экстремизм. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии.
Все права защищены. Наш сайт нуждается в файлах Cookie Этот сайт использует cookie-файлы и другие технологии для улучшения его работы. Продолжая работу с сайтом, Вы разрешаете использование cookie-файлов раскрыть данные разъяснения.
Полезли к Генуэзской крепости. Опять прибились к группе, послушали экскурсию. Потом плюнули и полезли на самый верх холма. Останки крепости представлены тремя башнями-руинами: одна находится у подножия холма, туда и водят экскурсии, вторая — посередине подъёма, туда добираются самые стойкие группы туристов с гидом, и последняя башня находится на самой вершине, но туристов туда не водят, видимо, жалеют. Вид на Балаклавскую бухту потрясающий. Высмотрели сверху катера, идущие к пляжам, и пошли по склону горы. Шли над обрывом по козьей тропке, круто поднимались по камням над морем, потом спустились по крутому дикому склону к пляжу я для пущей безопасности медленно, но эффективно сползла вниз на попе, крепко прижимаясь к земле. Митя купался в волнах, я любовалась закатом на пляже. Пришёл обратный катер до Балаклавы. С него высадилась группа парней с велосипедами и палаткой. С пляжа залезли в лодку семеро, компания из пяти человек и мы. Недолго размыслив, капитан сказал, что не повезёт столько народу, мол, перегруз. В итоге нас двоих и высадили. Солнце зашло, стемнело. Встал выбор — лезть в полной темноте обратно по горам, пробираясь по скользкому склону наощупь, или остаться на пляже, надеясь ещё на одну лодку. Парни, что приплыли с предыдущей лодкой, разбили палатку, разожгли костёр. У нас же ни еды, ни фонарика, лишь заметно поубавившийся энтузиазм. Стоим на берегу, ругаем капитанов, плывущих мимо. Слава богу, кроме нас ещё человек пять таких же припозднившихся туристов выползли из ближайших кустов. В итоге с дальнего пляжа подошла ещё одна плывшая мимо последняя лодка. А уже и волны поднялись метровые. Капитан к самому берегу не подошёл, слишком штормило, остановился на глубине по грудь, с борта скользкая лестница свисает, и нижняя ступень над водой болтается на уровне моей шеи. Ясно представив себе картину голодной холодной ночёвки на пустынном пляже, я кинулась вперёд в волны и, растолкав всех соседних туристов, также жаждущих поскорее эвакуироваться с этого необитаемого пляжа а их было пятеро , проделала один из лучших шпагатов под стать Анастасии Волочковой и залезла в лодку по хлипкой лесенке со скоростью молнии. Где и угнездилась с суровым выражением на лице, призванным показать всякому, кто осмелится, что никакими калачами меня не удастся из этой лодки выманить обратно. У Мити отвисла челюсть. С моим ростом в сто шестьдесят, хрупкостью и миниатюрностью, ранее пределом моих спортивных ухищрений был кривой пистолетик до полуседа. В общем, всё обошлось благополучно. Плыли в кромешной тьме, завернули в порт — Балаклава вся в огнях. В небе луна. На набережной музыка, народ ест в кафешках. Но мы рисковать больше не стали. Прыгнули на автобус и рванули в Севастополь. На сегодня хватит приключений. Изучены: Балаклавская бухта, Генуэзская крепость, музей подводных лодок, Ближний пляж. Фраза дня: А это точно та тропа? А то все люди наверху идут? Провал дня: Чуть не остались ночевать на диком каменистом пляже под скалой вдвоём без еды, воды и тёплого одеялка. День 5. Долгая дорога до Алупки 17. Из центра решили дойти до автостанции пешком, но свернули не на ту улицу. В результате чего оказались на огромной горе, где и находится уже знакомый нам музей Оборона Севастополя. Решили в обход не идти, сойти вниз напрямую. Спускались с горы полчаса по козьим тропам. Кое-как выбрались через чей-то огород на маленькую улочку, вдоль которой по склону горы прилепились крошечные домики. С огромной походной сумкой невозмутимо зашагали вдоль садов и огородов вниз, несказанно удивляя своим туристическим видом местных жителей. Дошли до автостанции и уже через десять минут были в автобусе. Ехали полтора часа по побережью — красивый вид на море и прибрежные посёлки. Проезжали Сапун-гору, видели гору Кошка. Вышли у поворота на Алупку. Как оказалось, никто нас не предупредил, что до Алупки идут два шоссе. Верхнее проходит мимо и едва касается края города. Нижнее же доходит до самого центра Алупки, но автобус, который едет по нижней дороге, выполняет всего один рейс в сутки. Делать нечего, спускались вниз через всю Алупку до отеля. Искали улицу Калинина. Топали минут сорок. Отель частный, роскошный. В коридорах кресла, в номере холодильник и кондиционер. Побросали вещи, побежали на пляж. Дорога к морю проходит через чудеснейший Воронцовский парк мимо величественных стен Воронцовского дворца. К несчастью, парк пронизан сетью тропинок и дорожек, петляющих под сенью вековых деревьев. Снова плутали через парк. Наконец, дошли. Народу мало. Вода небесно-голубая, мы качались на волнах. Море очень тёплое, на пляже уютно. Но этот пляж считается взрослым и находится чуть в отдалении, в дальнем конце парка. В последующие дни ходили купаться на детский пляж, прямо вниз от гостиницы. Он представляет собой заливчик почти квадратной формы, окруженный со всех сторон громадными валунами. Здесь мельче и вода теплее, но всегда больше народу. Зато безопасно, так как накатывающие волны разбиваются о скалы, не доходя до самого пляжа. Хотя находились и те купающиеся, кто выплывал в открытое море через своеобразные скальные воротца. После гуляли по Воронцовскому парку. Обошли все уголки. Сам дворец очень красивый. Изящный, с юга словно восточный Тадж-Махал, а северная часть как настоящий средневековый замок — серая каменная мощная кладка, башенки с бойницами, узкие окна. В парке много старых деревьев с толстенными стволами. Мы с Митей даже вдвоём не смогли одно такое охватить. Пахнет соснами, и журчат фонтаны. Нашли потайные лестницы, спускающие за дворцом на нижние аллеи. Впервые в жизни увидели аллею настоящих пальм!
Вышел новый выпуск «Крымского журнала»: читайте в одном издании всё о жизни полуострова
Сегодня будет очень вкусно. Дневник Крымского Карела | Сбывшиеся мечты. |. Дневник Крымского Карела. Дневник Крымского Карела Яндекс дзен.