Кем были прототипы героев повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»? А зори здесь тихие (повесть) — У этого термина существуют и другие значения, см. А зори здесь тихие. А зори здесь тихие А зори здесь тихие Обложка, поставленного по произведению в 1972 году Станиславом Ростоцким. повесть, которую Борис Васильев опубликовал еще в 1969 году. А зори здесь тихие [Кинофильм]: по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»: 2 серии / [сцен. Всего через год повесть «А зори здесь тихие» была поставлена на сцене театра на Таганке и стала одной из самых известных постановок 1970-х годов.
CodyCross Автор повести А зори здесь тихие ответ
Здесь вы найдете произведения «А зори здесь тихие», «В списках не значился», «Завтра была война», «Неопалимая купина». Борис Васильев А зори здесь тихие Серия «100 главных книг» В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости Фотография снайпера Розы Шаниной на корешке. «А зори здесь тихие» — повесть, написанная Борисом Васильевым в 1969 году, повествующая о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц и их командира во время Великой Отечественной войны.
Краткое содержание А зори здесь тихие. Васильев Б. Л. Пересказ повести за 13 минут
Бойцов пожалел? Испугался в открытый бой их кинуть? Это не оправдание, если приказ не выполнен. Нет, не оправдание. На зорьке разбужу.
Какой там, к лешему, сон! Даже холода комендант не чувствовал, даром, что в одной гимнастерке… — Погоди ты со сном, Осянина. Будет мне, понимаешь, вечный сон, ежели фрицев проворонил. Люди же они.
Сами говорили, что Синюхина гряда — единственный удобный проход к железной дороге. А до нее им… — Погоди, Осянина, погоди! Полста верст, это точно, даже больше. Да по незнакомой местности.
Да каждого куста пугаясь… А? Так мыслю? В буреломе где-нито. И спать будут до солнышка.
А с солнышком… А? Рита улыбнулась. И опять посмотрела, как бабы на ребятню смотрят. Я разбужу.
Правильно подсказала: отдыхать должны. И ты ступай, Рита. Гудят с непривычки небось? Но старшина все-таки уговорил ее, и Рита легла тут же, на будущей передовой, на лапнике, что Лиза Бричкина для себя заготовила.
Укрылась шинелью, думала передремать до зари и — заснула. Крепко, без снов, как провалилась. А проснулась, когда старшина за шинель потянул: — Что? Рита сбросила шинель, одернула юбку, вскочила.
Солнце уже оторвалось от горизонта, зарозовели скалы. Выглянула: над дальним лесом с криком перелетали птицы. Значит, идет кто-то, беспокоит их. Не иначе — гости.
Крой, Осянина, подымай бойцов. Но скрытно, чтоб ни-ни!.. Рита убежала. Старшина залег на свое место — впереди и повыше остальных.
Проверил наган, дослал патрон в винтовку. Шарил биноклем по освещенной низким солнцем лесной опушке. Сороки кружили над кустами. Громко трещали, перещелкивались.
Подтянулись бойцы. Молча разошлись по местам, залегли. Гурвич к нему подобралась. Как там Четвертак этот?
Будить не стали. Будь рядом, для связи. Только не высовывайся. Сороки подлетали все ближе и ближе, кое-где уже вздрагивали верхушки кустов, и Федоту Евграфычу показалось даже, будто хрустнул валежник под тяжелой ногой идущего.
А потом вроде замерло все и сороки вроде как-то успокоились, но старшина знал, что на самой опушке, в кустах, сидят люди. Сидят, вглядываясь в озерные берега, в лес на той стороне, в гряду, через которую лежал их путь и где укрывался сейчас и он сам, и его румяные со сна бойцы. Наступила та таинственная минута, когда одно событие переходит в другое, когда причина сменяется следствием, когда рождается случай. В обычной жизни человек никогда не замечает ее, но на войне, где нервы напряжены до предела, где на первый жизненный срез снова выходит первобытный смысл существования — уцелеть, — минута эта делается реальной, физически ощутимой и длинной до бесконечности.
Колыхнулись далекие кусты, и на опушку осторожно выскользнули двое. Они были в пятнистых серо-зеленых накидках, но солнце светило им прямо в лица, и комендант отчетливо видел каждое их движение. Держа пальцы на спусках автоматов, пригнувшись, легким кошачьим шагом они двинулись к озеру… Но Васков уже не глядел на них. Не глядел, потому что кусты за их спинами продолжали колыхаться, и оттуда, из глубины, все выходили и выходили серо-зеленые фигуры с автоматами на изготовку.
Шестнадцать… Замерли кусты. С далеким криком отлетали сороки. Шестнадцать диверсантов, озираясь, медленно шли берегом к Синюхиной гряде… 6 Всю свою жизнь Федот Евграфыч выполнял приказания. Выполнял буквально, быстро и с удовольствием, ибо именно в этом пунктуальном исполнении чужой воли видел смысл собственного существования.
Как исполнителя его ценило начальство, а большего от него и не требовалось. Он был передаточной шестерней огромного, заботливо отлаженного механизма: вертелся и вертел других, не заботясь о том, откуда началось это вращение, куда направлено и чем заканчивается. А немцы медленно и неуклонно шли берегом Вопь-озера, шли прямо на него и на его бойцов, что лежали сейчас за камнями, прижав, как велено, тугие щеки к холодным прикладам винтовок. Осяниной скажешь, чтоб немедля бойцов на запасную позицию отводила.
Скрытно чтоб, скрытно!.. Стой, куда ты? Бричкину ко мне пришлешь. Ползком, товарищ переводчик.
Теперь покуда что ползком жить будем. Гурвич уползла, старательно виляя между камней. Комендант хотел что-то придумать, что-то немедленно решить, но в голове было отчаянно пусто, и только одно, годами воспитанное желание назойливо тревожило: доложить. Сейчас же, сию же секунду доложить по команде, что обстановка изменилась, что своими силами ему уже не заслонить ни Кировской железной дороги, ни канала имени товарища Сталина.
Отряд его начал отход: где-то брякнула винтовка, где-то сорвался камень. Звуки эти физически отдавались в нем, и, хотя немцы были еще далеко и ничего не могли слышать, Федот Евграфыч переживал самый настоящий страх. Эх, пулемет бы сейчас с полным диском и толковым вторым номером! Даже бы и не «дегтярь» — автоматов бы тройку да к ним мужиков посноровистей… Но не было у него ни пулеметов, ни мужиков, а была пятерка смешливых девчат да по пять обойм на винтовку.
Глянул в близкие, донельзя растопыренные глаза, подмигнул: — Веселей дыши, Бричкина. Это ж даже лучше, что шестнадцать их, поняла? Почему шестнадцать диверсантов лучше, чем два, старшина объяснять не стал, но Лиза согласно покивала и неуверенно улыбнулась. Пройдешь его, опушкой держи вдоль озера.
Оттуда иди к протоке. Напрямик, там не собьешься. Главное дело — болото, поняла? Бродок узкий, влево-вправо трясина.
Ориентир — береза. От березы — прямо на две сосны, что на острове. С островка целься на обгорелый пень, с которого я в топь сигал. Точно на него цель: он хорошо виден.
Мы тут фрицев покружим маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь. Налегке дуй. Побежала я. Лиза молча покивала, отодвинулась.
Прислонила винтовку к камню, стала патронташ с ремня снимать, все время ожидаючи поглядывая на старшину. Но Васков смотрел на немцев и так и не увидел ее растревоженных глаз. Лиза осторожно вздохнула, затянула потуже ремень и, пригнувшись, побежала к сосняку, чуть приволакивая ноги, как это делают все женщины на свете. Диверсанты были совсем уже близко — можно разглядеть лица, — а Федот Евграфыч, распластавшись, все еще лежал на камнях.
Кося глазом на немцев, он смотрел на сосновый лесок, что начинался от гряды и тянулся к опушке. Дважды там качнулись вершинки, но качнулись легко, словно птицей задетые, и он подумал, что правильно поступил, послав именно Лизу Бричкину. Удостоверившись, что диверсанты не заметили связного, старшина поставил винтовку на предохранитель и спустился за камень. Здесь он подхватил оставленное Лизой оружие и прямиком побежал назад, шестым чувством угадывая, куда ставить ногу, чтобы не слышно было топота.
Бросились, как воробьи на коноплю, даже Четвертак из-под шинели вынырнула. Непорядок, конечно: следовало прикрикнуть, скомандовать, Осяниной указать, что караула не выставила. Он уж и рот раскрыл, и брови по-командирски сдвинул, а как в глаза их напряженные заглянул, так и сказал, будто в бригадном стане: — Плохо, девчата, дело. Хотел на камень сесть, да Гурвич вдруг задержала, быстро шинельку свою подсунула.
Он кивнул ей благодарно, сел, кисет достал. Они рядком перед ним устроились, молча следили, как он цигарку сворачивает. Васков глянул на Четвертак. В лоб такую не остановишь.
И не остановить тоже нельзя, а будут они здесь часа через три, так надо считать. Осянина с Комельковой переглянулись. Гурвич юбку на коленке разглаживала, а Четвертак на него во все глаза смотрела, не моргая. Комендант сейчас все замечал, все видел и слышал, хоть и просто курил, цигарку свою разглядывая.
А до ночи, ежели в бой ввяжемся, нам не продержаться. Ни на какой позиции не продержаться, потому как у них шестнадцать автоматов. Закружить надо, вокруг Легонтова озера направить, в обход. А как?
Просто боем — не удержимся. Вот и выкладывайте соображения. Больше всего старшина боялся, что поймут они его растерянность. Учуют, нутром своим таинственным учуют и — все тогда.
Кончилось превосходство его, кончилась командирская воля, а с нею и доверие к нему. Поэтому он нарочно спокойно говорил, просто, негромко, поэтому и курил так, будто на завалинку к соседям присел. А сам думал, думал, ворочал тяжелыми мозгами, обсасывал все возможности. Для начала он бойцам позавтракать велел.
Они возмутились было, но он одернул и сало из мешка вытащил. Неизвестно, что на них больше подействовало — сало или команда, а только жевать начали бодро. А Федот Евграфыч пожалел, что сгоряча Лизу Бричкину натощак в такую даль отправил. После завтрака комендант старательно побрился холодной водой.
Бритва у него еще отцовская была, самокалочка, — мечта, а не бритва, но все-таки в двух местах он порезался. Залепил порезы газетой, да Комелькова из вещмешка пузырек с одеколоном достала и сама ему эти порезы прижгла. Все-то он делал спокойно, неторопливо, но время шло, и мысли в его голове шарахались, как мальки на мелководье. Никак он собрать их не мог и все жалел, что нельзя топор взять да порубить дровишек: глядишь, и улеглось бы тогда, ненужное бы отсеялось, и нашел бы он выход из этого положения.
Конечно, не для боя немцы сюда забрались — это он понимал ясно. Шли они глухоманью, осторожно, далеко разбросав дозоры. Для чего? А для того, чтобы противник их обнаружить не мог, чтобы в перестрелку не ввязываться, чтоб вот так же тихо, незаметно просачиваться сквозь возможные заслоны к основной своей цели.
Значит, надо, чтобы они его увидели, а он их вроде не заметил? Тогда бы, возможное дело, отошли, в другом месте попробовали бы пробраться. А другое место — вокруг Легонтова озера: сутки ходьбы… Однако кого он им показать может? Четырех девчонок да себя самолично?
Ну, задержатся, ну, разведку вышлют, ну, поизучают их, пока не поймут, что в заслоне данном — ровно пятеро. А потом?.. А потом, товарищ старшина Васков, никуда они отходить не станут. Окружат и без выстрела, в пять ножей снимут весь твой отряд.
Не дураки же они, в самом-то деле, чтоб от четырех девчат да старшины с наганом в леса шарахаться. Четвертак, отоспавшись, сама в караул вызвалась. Выложил без утайки и добавил: — Ежели через час-полтора другого не придумаем, будет, как сказал. Готовьтесь… А что — готовьтесь-то?
На тот свет разве? Так для этого времени чем меньше, тем лучше… Ну, он, однако, готовился. Достал из сидора гранату, наган вычистил, финку на камне наточил. Вот и вся подготовка: у девчат и этого занятия не было.
Шушукались чего-то, спорили в сторонке. Потом к нему подошли. Не понял Васков: каких лесорубов? Война ведь, леса пустые стоят, сами видели.
Они объяснять взялись, и — сообразил комендант. Сообразил: часть — какая б ни была — границы расположения имеет. Точные границы: и соседи известны, и посты на всех углах. А лесорубы — в лесу они.
Побригадно разбрестись могут: ищи их там, в глухоте. Станут их немцы искать? Ну, навряд ли: опасно это. Чуть где проглядишь — и все: засекут, сообщат куда требуется.
Потому никогда ведь неизвестно, сколько душ лес валят, где они, какая у них связь… — Ну, девчата, орлы вы у меня! Позади запасной позиции речушка протекала, мелкая, но шумливая. За речушкой прямо от воды шел лес — непролазная темь осинников, бурелома, еловых чащоб. В двух шагах здесь человеческий глаз утыкался в живую зеленую стену подлеска, и никакие цейсовские бинокли не могли пробиться сквозь нее, уследить за ее изменчивостью, определить ее глубину.
Вот это-то место и имел в соображении Федот Евграфыч, принимая к исполнению девичий план. В самом центре, чтоб немцы в них уперлись, он Четвертак и Гурвич определил. Велел костры палить подымнее, кричать да аукаться, чтоб лес звенел. Но из-за кустов все же не слишком высовываться: ну, мелькать там, показываться, но не очень.
И сапоги велел снять. Сапоги, пилотки, ремни — все, что армейскую форму определяет. Судя по местности, немцы могли попробовать обойти эти костры только левее: справа каменные утесы прямо в речку смотрелись, здесь прохода удобного не было, но чтобы уверенность появилась, он туда Осянину поставил. С тем же приказом: мелькать, шуметь да костры палить.
А вот левый фланг на себя и Комелькову взял: тут другого прикрытия не было. Тем более что оттуда весь плес речной проглядывался: в случае, если б фрицы все ж таки надумали переправляться, он бы двух-трех отсюда свалить бы успел, чтобы девчата уйти смогли, разбежаться. Времени мало оставалось, и Васков, усилив караул еще на одного человека, с Осяниной да Комельковой спешно занялся подготовкой. Пока они для костров хворост таскали, он, не таясь пусть слышат, пусть готовы будут!
Выбирал повыше, пошумнее, подрубал так, чтоб от толчка свалить, и бежал к следующему. Пот застилал глаза, нестерпимо жалил комар, но старшина, задыхаясь, рубил и рубил, пока с передового секрета Гурвич не прибежала. Замахала с той стороны: — Идут, товарищ старшина!.. За деревьями мелькайте, не за кустами.
И орите, позвончее да почаще орите. Разбежались его бойцы. Только Гурвич да Четвертак подтянулась к тому времени все еще на том берегу копошились. Гурвич голой ногой воду щупала, а Четвертак все никак бинты развязать не могла, которыми чуню ее прикручивали.
Старшина подошел поспешно: — Погоди, перенесу. Вода — лед, а у тебя хворь еще держится. Примерился, схватил красноармейца в охапку пустяк: пуда три, не боле. Она рукой за шею обняла, вдруг краснеть с чего-то надумала.
Залилась аж до шеи. Вода почти до колен доставала — холодная, до рези. Впереди Гурвич брела, юбку подобрав. Мелькала худыми ногами, для равновесия размахивая сапогами.
И юбку сразу опустила, подолом по воде волоча. Комендант крикнул сердито: — Подол подбери! Остановилась, улыбаясь: — Не из устава команда, Федот Евграфыч… Ничего, еще шутят! Это Васкову понравилось, и на свой фланг, где Комелькова уже костры поджигала, он в хорошем настроении прибыл.
Заорал что было сил: — Давай, девки, нажимай веселей!.. Издалека Осянина тотчас же отозвалась: — Э-ге-гей!.. Иван Иваныч, гони подводу!.. Кричали, валили подрубленные деревья, аукались, жгли костры.
Старшина тоже иногда покрикивал, чтоб и мужской голос слышался, но чаще, затаившись, сидел в ивняке, зорко всматриваясь в кусты на той стороне. Долго ничего там уловить невозможно было. Уже и бойцы его кричать устали, уже все деревья, что подрублены были, Осянина с Комельковой повалить успели, уже и солнце над лесом встало и речку высветило, а кусты с той стороны стояли недвижимо и молчаливо. Леший их ведает, может, и ушли.
Васков не стереотруба, мог и не заметить, как к берегу они подползали. Они ведь тоже птицы стреляные: в такое дело не пошлют кого ни попадя… Это он подумал так.
Проблематика В сознании любого человека сражения ассоциируется, прежде всего, с мужчинами. Васильев сделал главными героями девушек, этим книга резко выделялась на фоне других, посвященных войне. О подвиге женщин на фронте в то время практически никто не рассказывал.
Борис Васильев на 5 примерах описал многих девушек военного времени. Ни одну из них война не пощадила. А ведь женщин на фронте было сотни тысяч, им там было особенно трудно. Разве можно было просто забыть и молчать про них? Федот Васков, теряя одну за другой своих солдаток, с горечью и ужасом думает о том, насколько неправильно и противоестественно происходящее: то, что воюют вчерашние девочки, молодые женщины.
Эта мысль рефреном проходит через все произведение. Женской мягкости и нежности не место среди жестокости и бесчеловечности того времени. Автор показывает не просто глупые в своей несправедливости смерти юных, неопытных девушек. Ни одна из убитых зенитчиц не станет женой и матерью, ни одна теперь не подарит жизнь детям.
Борис Васильев пояснил, что в основу сюжета повести "А зори здесь тихие" лег реальный военный случай. Только в той истории солдаты были мужчинами. Начав писать произведение, автор застопорился, боясь банального описания частного случая на войне. Однако, поменяв героев на молодых девушек, дело сдвинулось с мертвой точки.
События повести «А зори здесь тихие... В центре внимания — Федот Евграфыч Васков. Он служит на 171-ом разъезде в одной из карельских глубинок. В его подчинении были разгильдяи, которые только и занимались тем, что пьянствовали и совращали местных женщин. Васков был очень не доволен таким поведением подчиненных, и поэтому просит у своего начальства прислать ему других, нормальных зенитчиков. К его желанию прислушались — и прислали, к его удивлению, - молодых женщин. В первые дни комендант и зенитчицы не находили общего языка. Он не мог их воспринимать, как полноценных бойцов.
А они считали его сухарем.
От тишины и безделья солдаты млели, как в парной, а в двенадцати дворах осталось еще достаточно молодух и вдовушек, умевших добывать самогон чуть ли не из комариного писка. Три дня солдаты отсыпались и присматривались; на четвертый начинались чьи-то именины, и над разъездом уже не выветривался липкий запах местного первача. Комендант разъезда хмурый старшина Васков писал рапорты по команде. Когда число их достигало десятка, начальство вкатывало Васкову очередной выговор и сменяло опухший от веселья полувзвод. С неделю после этого комендант кое-как обходился своими силами, а потом все повторялось сначала настолько точно, что старшина в конце концов приладился переписывать прежние рапорта, меняя в них лишь числа да фамилии. Не комендант, а писатель какой-то! И насчет женщин будет как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься… — Так точно, — деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощание еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые от юбок и самогонки нос будут воротить живее, чем сам старшина.
Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за две недели не прибыло ни одного человека. Фронт перетряси, и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли.
Главные новости
- А зори здесь тихие читать полностью Данинград
- А зори здесь тихие... (Аудиокнига)
- "А зори здесь тихие" анализ произведения (3 варианта) ~ Проза (Школьная литература)
- Васильев, Борис Львович - А зори здесь тихие... : Повесть - Search RSL
- Васильев, Борис Львович - А зори здесь тихие... : Повесть - Search RSL
Главные новости
- Акции сегодня
- «А зори здесь тихие…»: какая история была в реальной жизни
- Борис Васильев. "А зори здесь тихие..." 12+
- Выходные с книгой. "А зори здесь тихие..."
Читать книгу: «А зори здесь тихие… (сборник)»
| Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» | В 1969 году Борис Васильев опубликовал пьесу «А зори здесь тихие» в журнале «Юность». |
| «А зори здесь тихие…»: какая история была в реальной жизни | В 1969 году Борис Васильев опубликовал пьесу «А зори здесь тихие» в журнале «Юность». |
| Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» | Борис Васильев А зори здесь тихие Серия «100 главных книг» В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости Фотография снайпера Розы Шаниной на корешке. |
| А зори здесь тихие… Борис Васильев | Истинный успех пришел к Васильеву после публикации повести А зори здесь тихие. |
| Борис Васильев. А зори здесь тихие… | Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие» считается одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне, хотя критики не раз отмечали важные отступления автора от реальной истории и особенностей тактики военных действий. |
Борис Васильев "А зори здесь тихие"
| Читать книгу: «А зори здесь тихие… (сборник)» | Ария Женьки из оперы "А зори здесь тихие" в исполнении концертного камерного оркестра ДШИ им. Е. А. Мравинского. |
| Издания и произведения | «А зори здесь тихие» — художественное произведение, написанное Борисом Васильевым, повествующее о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц и их командира во время. |
| Краткая история создания повести "А зори здесь тихие" Васильева | Какой Смысл | Одна из главных героинь повести Бориса Львовича Васильева "А зори здесь тихие ". |
| ►▒"А зори здесь тихие..." Борис Васильев | Произведение Бориса Васильева "А зори здесь тихие." о войне,но в первую очередь о безграничной женской самоотверженности. |
| Аудиокнига А зори здесь тихие… слухай онлайн бесплатно - автор Борис Васильев | В книгу талантливого советского писателя, лауреата Государственной премии СССР Бориса Васильева вошли широко известные произведения, рассказывающие о Великой Отечественной войне, участником и свидетелем которой был автор. |
Борис Васильев - А зори здесь тихие… (сборник)
10 $a А зори здесь тихие $b Повесть $c Борис Васильев. «А зори здесь тихие» повествует о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц во главе со старшиной Васковым, которые в мае 1942 года на далеком разъезде противостоят отряду отборных немецких диверсантов-десантников. А зори здесь тихие Серия «100 главных книг». В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости. А зори здесь тихие В жизни случаются вещи жестокие и непонятные. В этой повести молодые девушки сталкиваются со смертью просто потому, что идёт война. Повесть Бориса Львовича Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне.
Выходные с книгой. "А зори здесь тихие..."
Она паникует и пытается убежать от немцев, но те убивают девушку. Несмотря на трусость героини, старшина говорит остальным, что она погибла в перестрелке. Евгения Комелькова — молодая красивая девушка, дочь офицера. Немцы захватывают её деревню, она успевает спрятаться, но всю её семью расстреливают у неё на глазах. На войне проявляет храбрость и героизм, Женя заслоняет собой сослуживцев. Сначала её ранят, а затем расстреливают в упор, ведь она отвела отряд на себя, желая спасти остальных. Маргарита Осянина — младший сержант и командир отделения зенитчиц. Серьёзная и рассудительная, была замужем и имеет сына.
Однако муж погибает в первые дни войны, после чего Рита стала ненавидеть немцев тихо и безжалостно. Во время сражения её смертельно ранят, и она выстреливает себе в висок. Но перед смертью просит Васькова позаботиться о сыне. Темы Героизм, чувство долга. Вчерашние школьницы, ещё совсем молодые девушки уходят на войну. Но делают они это не из-за нужды. Каждая приходит по своей воле и, как показала история, каждая вложила все свои силы, чтобы противостоять немецко-фашистским захватчикам.
Женщина на войне. В первую очередь в произведении Б. Васильева важен тот факт, что девушки находятся не в тылу. Они наравне с мужчинами воюют за честь своей родины. Каждая из них — это личность, у каждой были планы на жизнь, своя семья. Но жестокая судьба отнимает это всё. В устах главного героя звучит мысль о том, что война страшна тем, что, отнимая жизни женщин, она губит жизнь целого народа.
Подвиг маленького человека. Ни одна из девушек не была профессиональным бойцом. Это были обычные советские люди с разными характерами и судьбой. Но война сплачивает героинь, и они готовы сражаться вместе. Вклад в борьбу каждой из них не был напрасным. Мужество и смелость. Некоторые героини особенно выделились на фоне остальных, проявив феноменальную отвагу.
Например, Женя Комелькова ценой жизни спасла товарищей, обратив преследование врагов на себя. Она не боялась рискнуть, так как была уверена в победе. Даже получив ранение, девушка лишь удивилась, что такое произошло с ней. Васков винил себя за то, что случилось с его подопечными. Он представлял, что их сыновья поднимутся и выскажут упрек мужчинам, которые не смогли уберечь женщин. Он не верил, что какой-то Беломорканал стоит этих жертв, ведь его и так охраняли сотни бойцов. Но в разговоре со старшиной Рита пресекла его самобичевание, сказав, что отчество — это не каналы и дороги, которые они защищали от диверсантов.
Главные герои повести "А зори здесь тихие" Далее представлены краткие характеристики и судьбы главных персонажей повести: старшины Васкова и пятерых героинь - зенитчиц. Васков Федот Евграфыч Старшина, в командование которого поступили зенитчицы, занимал комендантское положение на 171-м железнодорожном разъезде. Ему 32 года, но девушки дали ему прозвище «старик» за несговорчивый характер. До войны был обычным мужиком из деревни, имел 4 класса образования, в 14 лет вынужден был стать единственным кормильцем в семье. Сын Васкова, которого он отсудил у бывшей жены после развода, умер до начала войны.
Гурвич Соня Простая стеснительная девушка из большой семьи, родилась и выросла в Минске. Ее отец работал участковым врачом. До войны она успела проучиться год в МГУ на переводчика, бегло говорила по-немецки. Первой любовью Сони был студент-очкарик, занимавшийся в библиотеке за соседним столом, с которым они робко общались. Когда началась война, в связи с избытком переводчиков на фронте, Соня попала в школу для зенитчиков, а потом в отряд Федота Васкова.
Девушка очень любила стихи, заветной мечтой ее было снова повидать своих многочисленных домочадцев. В ходе разведывательной операции Соню убил немец двумя ударами ножа в грудь. Бричкина Елизавета Деревенская девушка, дочь лесника. С 14 лет вынуждена была оставить учебу и ухаживать за неизлечимо больной матерью. Мечтала поступить в техникум, поэтому после смерти мамы, следуя совету одного из отцовских друзей, собиралась переехать в столицу.
Но ее планам не суждено было сбыться, их скорректировала война - Лиза отправилась на фронт. Хмурый сержант Васков сразу вызвал в девушке большую симпатию. Во время вылазки на разведку Лиза была отправлена через болото за подмогой, но слишком торопилась и утонула. Спустя некоторое время, ее юбку на болоте найдет Васков, тогда он поймет, что остался без подмоги. Комелькова Евгения Веселая и красивая рыжеволосая девушка.
Немцы расстреляли всех членов ее семьи, беспощадная расправа произошла прямо на Жениных глазах. Уберегла девушку от гибели ее соседка. Горя желанием отомстить за гибель родных, Женя подалась в зенитчицы. Привлекательная внешность девушки и задорный характер сделали ее объектом ухаживаний полковника Лужина, поэтому начальство, чтобы прервать роман, перенаправило Женю в женский отряд, так она попала под командование Васкова. В разведке Женя дважды проявила бесстрашие и героизм.
Она спасла своего командира, когда он боролся с немцем. А затем, подставив себя под пули, увела немцев от места, где спрятались старшина и ее раненая подруга Рита. Четвертак Галина Очень молодая и восприимчивая девушка, отличалась низким ростом и привычкой сочинять истории и небылицы. Выросла в детском доме и даже не имела своей фамилии. Из-за ее маленького роста престарелый завхоз, который относился к Гале по-дружески, придумал ей фамилию Четвертак.
До призыва девушка почти успела закончить 3 курса библиотечного техникума. Во время разведывательной операции Галя не смогла справиться со страхом и выскочила из прикрытия, попав под немецкие пули. Осянина Маргарита Старшее лицо по взводу, Рита отличалась серьезностью, была весьма сдержана и редко улыбалась. В девичестве она носила фамилию Муштакова. В самом начале войны погиб ее муж, лейтенант Осянин.
Желая отомстить за гибель родного человека, Рита отправилась на фронт. Своего единственного сына Альберта она отдала на воспитание матери. Гибель Риты стала последней из пятерых девушек в разведке. Она застрелилась, понимая, что смертельно ранена и является непосильной обузой для своего командира Васкова. Перед смертью она просила старшину позаботиться об Альберте.
И тот сдержал данное обещание. Другие персонажи "А зори здесь тихие" Кирьянова Была старшим боевым товарищем Риты, промкомвзвода. До службы на границе участвовала в Финской войне.
Фронт перетряси, и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: — С командиром прибыли?
И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов. Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали, как сороки. Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет. Федот Евграфыч с сомнением повел глазом по туго натянутым гимнастеркам, но разрешил: — Не дальше речки.
Аккурат в пойме прорва его. На разъезде наступила благодать, но коменданту от этого легче не стало. Зенитчицы оказались девахами шумными и задиристыми, и старшина ежесекундно чувствовал, будто попал в гости в собственный дом: боялся ляпнуть не то, сделать не так, а уж о том, чтобы войти куда без стука, теперь не могло быть и речи, и если он забывал когда об этом, сигнальный визг немедленно отбрасывал его на прежние позиции. Но пуще всего Федот Евграфыч страшился намеков и шуточек насчет возможных ухаживаний и поэтому всегда ходил уставясь в землю, словно потерял денежное довольствие за последний месяц. Федоту Евграфовичу этой весной исполнилось тридцать два, и стариком он себя считать не согласился.
Поразмыслив, он пришел к выводу, что все эти слова есть лишь меры, предпринятые хозяйкой для упрочения собственных позиций: она таки растопила лед комендантского сердца в одну из весенних ночей и теперь, естественно, стремилась укрепиться на завоеванных рубежах. Ночами зенитчицы азартно лупили из всех восьми стволов по пролетающим немецким самолетам, а днем разводили бесконечные постирушки: вокруг пожарного сарая вечно сушились какие-то тряпочки. Подобные украшения старшина счел неуместными и кратко информировал об этом сержанта Кирьянову: — Демаскирует. В нем сказано, что военнослужащим женского пола разрешается сушить белье на всех фронтах. Комендант промолчал: ну их, этих девок, к ляду!
Только свяжись — хихикать будут до осени… Дни стояли теплые, безветренные, и комарья народилось такое количество, что без веточки и шагу не ступишь. Но веточка это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть и кхекать, словно и вправду был стариком, — вот это было совсем уж никуда не годно. А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще и восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила. И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный.
Комендант промолчал: ну их, этих девок, к ляду! Только свяжись: хихикать будут до осени… Дни стояли теплые, безветренные, и комара народилось такое количество, что без веточки и шагу не ступишь. Но веточка — это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть да кхекать, словно и вправду был стариком, — вот это было совсем уж никуда не годно. А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила.
И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный. А эту Осянину он еще раньше выделил: строга. Не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются.
Странная была Осянина, и поэтому Федот Евграфыч осторожно навел справочки через свою хозяйку, хоть и понимал, что той поручение это совсем не для радости. Старшина промолчал: бабе все равно не докажешь. Взял топор, пошел во двор: лучше нету для дум времени, как дрова колоть. А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие.
Ну, прежде всего, конечно, дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают — это все так. А внутри — беспорядок: — Люда, Вера, Катенька — в караул! Катя — разводящая.
Читать книгу: «А зори здесь тихие… (сборник)»
Но гляди старшина, если ты и с ними не справишься… — Так точно, — деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощанье еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые нос будут воротить от юбок и самогонки живее, чем сам старшина. Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за три дня не прибыло ни одного человека. Фронт перетряси — и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: — С командиром прибыли? И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов.
Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали как сороки. Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет. Васков давно уже приметил ее. Федот Евграфыч с сомнением повел глазом по туго натянутым гимнастеркам, но разрешил: — Не дальше речки. Аккурат в пойме прорва его. На разъезде наступила благодать, но коменданту от этого легче не стало.
Зенитчицы оказались девахами шумными и задиристыми, и старшина ежесекундно чувствовал, что попал в гости в собственный дом: боялся ляпнуть не то, сделать не так, а уж о том, чтобы войти куда без стука, не могло теперь быть и речи, и, если он забывал когда об этом, сигнальный визг немедленно отбрасывал его на прежние позиции. Пуще же всего Федот Евграфыч страшился намеков и шуточек насчет возможных ухаживаний и поэтому всегда ходил, уставясь в землю, словно потерял денежное довольствие за последний месяц. Федоту Евграфычу этой весной исполнилось тридцать два, и стариком он себя считать не согласился.
Старшина решает идти коротким путём через болота к Синюхиной гряде, тянущейся между двумя озёрами, по которой только и можно добраться до железной дороги, и ждать там немцев — они наверняка пойдут окружным путём. Реклама Лиза с Брянщины, она — дочь лесника. Пять лет ухаживала за смертельно больной матерью, не смогла из-за этого закончить школу. Заезжий охотник, разбудивший в Лизе первую любовь, обещал помочь ей поступить в техникум. Но началась война, Лиза попала в зенитную часть. Лизе нравится старшина Васков. Соня Гурвич из Минска.
Её отец был участковым врачом, у них была большая и дружная семья. Сама она проучилась год в Московском университете, знает немецкий. Сосед по лекциям, первая любовь Сони, с которым они провели всего один незабываемый вечер в парке культуры, ушёл добровольцем на фронт. Галя Четвертак выросла в детском доме. Там её «настигла» первая любовь. После детского дома Галя попала в библиотечный техникум. Война застала её на третьем курсе. Путь к озеру Вопь лежит через болота. Васков ведёт девушек по хорошо известной ему тропке, по обе стороны которой — трясина. Бойцы благополучно добираются до озера и, затаившись на Синюхиной гряде, ждут немцев.
Те появляются на берегу озера только на следующее утро. Их оказывается не двое, а шестнадцать. Пока немцам остаётся около трёх часов ходу до Васкова и девушек, старшина посылает Лизу Бричкину обратно к разъезду — доложить об изменении обстановки. Но Лиза, переходя через болото, оступается и тонет. Об этом никто не знает, и все ждут подмоги. А до тех пор девушки решают ввести немцев в заблуждение. Они изображают лесорубов, громко кричат, Васков валит деревья.
После окончания войны работал инженером, а выйдя на пенсию, начал писать.
Ему всегда хотелось создать произведение, в котором бы отразился его опыт: без передовых и тылов, авиации и артиллерии. Битва, когда отряд находится один на один с врагом, когда нужно самостоятельно выстраивать тактику, принимать быстрые решения и не надеяться на скорое подкрепление, когда врага нужно не столько перестрелять, сколько передумать. Васильев долго вынашивал замысел произведения. Однажды он прочитал в газете историю о том, как маленький отряд из 7 человек предотвратил диверсию немцев, которые хотели взорвать участок железной дороги на узловой станции по маршруту Мурманск-Петрозаводск. Из всего отряда выжил только один человек, сержант, после окончания боевых действий получивший медаль «За боевые заслуги». Пока он отстреливался от немцев, его самого всего изрешетило пулями и осколками, но задача была выполнена. Васильеву показалось, что это подходящая ситуация для его замысла, когда человек самостоятельно, не по приказу решает, что врага не пропустит. Он начал работать с сюжетом, но через пару страниц понял, что недоволен написанным.
Получался скорее очерк о частном героизме. Ничего нового, по сути, не было, после войны подобными случаями было, к сожалению, не удивить. Повести не хватало драматизма, остроты ситуации.
Лиза сама ведет хозяйство и помогает отцу. Лиза собирается учиться в техникуме, но начинается война. Вместо техникума Лиза вынуждена копать окопы. Лиза — трудолюбивая, терпеливая девушка. Лиза тонет в болоте, выполняя боевое задание. Соня Гурвич — рядовой боец. Соня - студентка Московского Университета. Соня учится на "отлично". Она много читает, любит стихи и театр. По национальности Соня — еврейка. Ее отец служит участковым врачом в Минске. У Сони большая и дружная семья. Соня — тихая и незаметная, но исполнительная девушка. На фронте Соня служит переводчиком, а затем — зенитчицей. Галя Четвертак — самая младшая из пяти главных героинь. Галя — сирота, «подкидыш». Она выросла в детдоме. До войны она учится в библиотечном техникуме. На войну Галя идет ради романтики, но война оказывается для нее непосильным испытанием.
Читать книгу: «А зори здесь тихие… (сборник)»
| Борис Васильев - А зори здесь тихие… (сборник) | «А зори здесь тихие» — произведение, написанное Борисом Васильевым, повествующее о судьбах пяти девушек-зенитчиц и их командира в годы Второй мировой войны. |
| А зори здесь тихие.... Романы и повести (Васильев Б. Л.) - Каталог - Библиотеки Санкт-Петербурга | «А зори здесь тихие» — художественное произведение, написанное Борисом Васильевым, повествующее о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц и их командира во время. |
| А зори здесь тихие… | Круглосуточные новости Екатеринбурга |
Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие»
Книгу «А зори здесь тихие», автор которой — Борис Васильев, вы можете почитать на сайте или в приложении для iOS или Android. 10 $a А зори здесь тихие $b Повесть $c Борис Васильев. на долгие годы определила творчество писателя, его произведения «А зори здесь тихие», «В списках не значился», «Великолепная шестерка» стали классикой фронтовой литературы.