Новости лойко сергей леонидович

Сергей Леонидович дает свое видение событий вокруг сбитого пассажирского самолета «Боинг» над территорией Украины.

Провокатор одноразового использования

Согласно информации из базы данных МВД РФ, журналист Сергей Лойко, который ранее вступил в ряды территориальной обороны Вооруженных Сил Украины, объявлен в розыск. Торонто Презентация книги Сергей Леонидович Лойко (Русский: Сергей Леонидович Лойко, родился 26 февраля 1953 г. Главные новости о персоне Сергей Лойко на

Норкин после стычки с Лойко покинул шоу из-за плохого самочувствия

Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. Журналист Сергей Лойко (признан в РФ иноагентом) объявлен в розыск. «Лойко Сергей Леонидович.

Суд оштрафовал журналиста Лойко* за нарушение закона об иноагентах

Минина и Д. Кушкуль г. Оренбург«Крымско-татарский добровольческий батальон имени Номана Челеджихана» Украинское военизированное националистическое объединение «Азов» другие используемые наименования: батальон «Азов», полк «Азов» Партия исламского возрождения Таджикистана Республика Таджикистан Межрегиональное леворадикальное анархистское движение «Народная самооборона» Террористическое сообщество «Дуббайский джамаат» Террористическое сообщество — «московская ячейка» МТО «ИГ» Боевое крыло группы вирда последователей мюидов, мурдов религиозного течения Батал-Хаджи Белхороева Батал-Хаджи, баталхаджинцев, белхороевцев, тариката шейха овлия устаза Батал-Хаджи Белхороева Международное движение «Маньяки Культ Убийц» другие используемые наименования «Маньяки Культ Убийств», «Молодёжь Которая Улыбается», М.

Перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации: В России признаны экстремистскими и запрещены организации: Организации, СМИ и физические лица, признанные в России иностранными агентами: «Национальный фонд в поддержку демократии» The National Endowment for Democracy Институт Открытое Общество Фонд Содействия OSI Assistance Foundation Фонд Открытое общество Open Society Foundation «Американо-российский фонд по экономическому и правовому развитию» U. Ron Hubbard Library» «Библиотека Л. Минина и Д.

Пожарского, Всероссийское общественное движение «Народное ополчение имени К.

Тем не менее, вопрос распространения ранее вышедших материалов иноагентов всё ещё в процессе обсуждения. Например, как сообщал REX , комитет Госдумы по культуре думает , что делать с книгами иноагентов и экстремистов. Запросы поступают, в том числе, от сотрудников библиотек. REX публикует список журналистов и писателей, которые по состоянию на 15 февраля 2024 года включены в реестр иностранных агентов, опубликованный на официальном сайте Минюста.

НЕТ» Межрегиональный профессиональный союз работников здравоохранения «Альянс врачей» Юридическое лицо, зарегистрированное в Латвийской Республике, SIA «Medusa Project» регистрационный номер 40103797863, дата регистрации 10.

Учредитель акционерное общество "Ленинградская областная телекомпания".

Руководить инфовойной против России на Украине будут мормоны

Лойко, комментируя заведенное в отношении нее дело, заявила, что терроризм она «никакой не оправдывала», пообещав изучить заключение экспертов. Свидомый журналист Сергей Лойко неполживо открывает правду об освобожденном Славянске. Поводом для дела против Анны Лойко стал текст о преследовании сторонников «Хизб ут-Тахрир» в России. писатель, военный фотограф и журналист.[1].

СК возбудил дело против журналистки Лойко

Скупай всё подряд: олимпиады, чемпионаты, бои за чемпионские пояса — и в итоге где-то, да сработает. Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор»… Российский либерал на канале Порошенко пообещал украинцам неминуемый распад РФ Украинский националистический режим победит, Россия распадется, а Крым вернется под контроль Киева.

В тот же день Савеловский суд Москвы назначил штраф российскому рэперу Алишеру Моргенштерну признан в РФ иностранным агентом. Его также обязали выплатить 50 тыс.

Ранее правоохранители объявили в розыск одного из первых банкиров постсоветской России Александра Конаныхина.

Как стало известно позже, у пропагандиста был гипертонический криз и на момент смерти он находился в больнице. В том же году Сергей был удостоен престижной редакционной награды Los Angeles Times за «лучшие репортажи 2014 года». В 2017 году книга «Аэропорт» номинирована на Национальную премию Украины имени Тараса Шевченко в номинации «Литература». Лос-Анджелес Таймс. Получено 6 марта 2018. Одесса Обзор. Получено 29 октября 2020.

Программа «Место встречи» как будто проклята, что при постоянном участии в ток-шоу украинских националистов, вовсе не вызывает удивление. С удовольствием хотелось бы услышать реакцию на произошедшее Андрея Норкина, но он пока хранит загадочное молчание.

СК возбудил дело против журналистки Лойко

Когда я писал главы, я каждую главу посылал сразу нескольким солдатам или офицерам, чтобы они с военной точки зрения все там привели в порядок. Когда у нас проходили презентации по всей Украине, на которые приходили тысячи людей, в конце каждой презентации книги я просил «киборгов», которые присутствовали там, выйти на сцену. И зал аплодировал им стоя 10, 20 минут, люди плакали, как женщины, так и мужчины. И у «киборгов» текли слезы! Вслед за упоением войны с «путинской Рашкой» тяжелым похмельем обязательно придет осознание, как грубо и цинично использовали их самих. Многочисленные презентации романа на Украине, в Польше и странах Прибалтики. Отменные гонорары, позволившие Сергею Леонидовичу капитально отремонтировать дачу в садовом товариществе «Московский писатель». Истринское водохранилище, поселок Алехново — чудесные места, красивейшая природа. Белокаменные храмы, Новоиерусалимский и Борисоглебский монастыри, заповедный истинно русский край. Если нужна картинка Московского царства — так вот она.

На сайте садового товарищества девушки фотографируются в кокошниках и костюмах русских боярышень. Как же вытерпеть все это, если ненавидишь Россию? Привет, укро-«херои», вы стали хорошей инвестицией в российский комфорт. Даже фейсбуковская аватарка у Лойко была из любимой подмосковной дачи. Недрогнувшей рукой вложил заработанные на «киборгах» средства в московскую красоту. Да разве один такой «зраднык»! Только недавно сменил дачную аватарку на жутковатое полотно с протянутыми руками. Наверное, деньги кончились? Социальным психологам еще предстоит объяснить нравственный феномен столичной творческой элиты.

Прошлогодняя лойковская цитата для характерного диагноза: «Раньше что возили из Киева в Москву? Правильно — сало, водку и киевский торт. А сейчас? Сейчас — чемоданы полные французского сыра и испанского хамона… Одна валютная заемщица недавно во время антикремлевской демонстрации публично возопила, что Крым надо немедленно вернуть. И ведь вернут. Куда они денутся. Вот сейчас войну туркам проиграют и вернут. Как миленькие». Считается вполне нормальным жить в стране и открыто гадить на «эту страну».

Стебаться над стариками, оплевывать новенькую детскую площадку в своей же подмосковной деревне Алехново. Совершенно цинично использовать тверской мемориал расстрелянных поляков для нападок на российскую власть. И откровенно радоваться, заставив двух дачных таджиков Рустама и Сухроба ногами утаптывать содержимое мусорных баков. Именно таким образом писатель и публицист Сергей Лойко чисто по-европейски экономит на каждом вывозе мусора. Впервые в Москве.

Этот ритуальный кровавый знак на двери по-арабски значит «эрджаа», что переводится на русский как «я еще вернусь». Первая надпись, которая бросается в глаза — это «Down USA», на полу в длинном, полутемном коридоре, ведущем в залы аэропорта со взлетного поля.

Сразу же в аэропорте возникает ощущение, будто зрение резко испортилось. Краски все как-то потускнели и поблекли. Словно на глаза надвинули полупрозрачную маску или очки. Помню, испытал такое же сильное ощущение, только с обратным знаком, когда еще студентом впервые попал за границу, в 1978 году, и сразу в Англию, в Лондон. Тогда, от буйства красок и цветов, мне показалось, будто, глаза как-то сами прочистились от пыли и копоти непролазного брежневского совка. Даже Афганистан и наши бывшие республики и то как-то поколористей что ли. Нет это не нищета и не убогость.

Это просто почти пальпируемое ощущение полной безнадеги и отрешенности. Самый долгий в мире паспортный контроль. Перед этим какой-то персонаж всучивает тебе в руки уведомление, что в течение 15 дней ты должен сдать кровь на анализ СПИДа, если ты, конечно, не ребенок и не женщина старше 50 лет. На таможне можно просидеть всю командировку, если не знать значения слова «Бакшиш» — подарок, взятка. Бакшиш надо дать человекам пяти в военной форме, каждый из которых что-нибудь у тебя проверяет. Один — багаж, другой — деньги, третий — компьютер, четвертый — спутниковый телефон, пятый просто, застенчиво улыбаясь, подводит тебя ко всем этим шакалам. Надо приготовить заранее мелкие доллары, чтобы не разориться на бакшишах.

Максимальная ставка взятки в аэропорте — 10 долларов. На 30 долларов и столько же минут беднее я наконец вышел на такую же блеклую, как внутренности аэропорта, улицу. Меня встречает в аэропорту мой друг, фотокорреспондент Юрий Козырев. С Юрой очень интересно работать вместе. Мне с ним ужасно везет. В Таджикистане, на Памире, наша машина сорвалась в пропасть. В Афганистане, в Паншере, местные моджахеды нас поставили к стенке.

Но каждый раз мы оставались целы и невредимы. Я думаю, что это благодаря Юре. Он урожденный везунчик. Но с другой стороны, может быть, наоборот, благодаря Юре все эти катаклизмы обрушивались на мою голову. Похоже, что мы оба остаемся здесь на новую войну, и у меня будет шанс еще раз проверить обе эти теории. Три часа дня. Все офисы, как и протокольный отдел в Министерстве информации, закрываются в два часа, так что аккредитовываться могу начать только завтра.

Поехали в ресторан на кошмарной машине, такой старой и разбитой, что даже трудно понять, что это за марка. Юрин переводчик Гассан, похожий на голливудских офицеров КГБ, которые на экране пытают Рэмбо и других настоящих парней, немногословен. Если говорит, то только про деньги. Худой как жердь, глаза бегают. Сигареты курит одну за другой. Но он прибрал к рукам весь бизнес по выкачиванию денег из русских журналистов. Идея простая.

Все журналисты аккредитовываются при пресс-центре в Министерстве информации, где официально платят по меньшей мере 250 долларов в день за право пользования своим собственным спутниковым телефоном и за услуги пресс-центра. Пресс-центр, правда, выделяет журналисту переводчика, или, как их называют журналисты, майндера от англ. Услуги майндера официально бесплатны. Но все платят им около 50 долларов в день, чтобы те хоть как-то старались помогать в работе. Гассан гордится тем, что он уговорил своего родственника или близкого знакомого, что в Ираке почти одно и то же, который занимает один из важных постов в Протокольном отделе Мининфо, аккредитовывать русских журналистов бесплатно, как представителей дружественной страны. Независимо от того, на сколько дней тебе выдали визу в посольстве Ирака в Москве моя действительна три месяца , каждые десять дней ты должен продлевать ее. Для этого Гассану нужно платить взятку от 250 до 500 долларов за каждые десять дней.

Он делится со своим человеком в Протокольном отделе. При этом Гассан сам находит для тебя водителя с машиной и переводчика обязательно из министерства. Их ставка — 50 долларов в день. Хотя деньги вручаются Гассану, который, по слухам, платит гроши водителям и переводчикам. Схема работает безотказно. Гассан уже купил себе новый дом, а Юра уже торчит здесь 40 дней. А вообще с малыми перерывами с сентября.

А война все никак не начнется. Мы едем в лучший ресторан в городе на улице Арасат, где подают огромное количество закусок, которые даже на вид несъедобны, и курицу, которую, видимо, дня два назад уничтожили горящим напалмом. Спиртное в ресторанах не подают, даже за деньги. Запиваем все это фирменным багдадским чаем, который подают в маленьких прозрачных стеклянных стаканчиках с золотыми каемочками. Чай состоит наполовину из крутой, кипящей заварки и наполовину из сахара. Юра расплачивается пачкой местных денег непонятного бледного цвета. В пачке около ста бумажек именно около, а не сто достоинством 250 динаров каждая с обязательным портретом моложавого Саддама.

В обменных пунктах деньги не считают, а взвешивают на весах. Это самая крупная банкнота, которая является по существу единственным ходовым платежным документом. В Багдаде в лавках не говорят: «Дайте мне две тысячи динаров», а говорят: «Дайте мне восемь бумажек». Банкноты меньшего достоинства, а тем более монеты, практически вышли из употребления за ненадобностью. Их можно приобрести только в сувенирных лавках в гостиницах. До войны с Ираном 1980—1988 гг. Теперь за один доллар дают 2300 динаров.

Деньги здесь носят не в кошельках, а в черных пластиковых пакетах. Их не считают, а взвешивают на весах. Почти все русские журналисты это три телевизионные группы, Юра и теперь я живут в маленькой уютной гостинице «Flowers Land» в районе Джадрия, в южной части центра города. Как говорит Гассан, это фешенебельный район. На мой взгляд, такой же фешенебельный, как Ташкент 70-х годов, серый, невзрачный и безликий. У меня уютный, трехкомнатный номер. За 70 долларов в сутки.

Есть даже горячая вода, международная телефонная связь и доступ к интернету. Официально ты не можешь бесконтрольно пользоваться электронной почтой. То есть ты можешь выйти в yandex или в yahoo, но доступ к электронной почте для тебя будет закрыт. Ты мог бы использовать свой спутниковый телефон. Но он опечатан, и официально ты должен хранить его в Министерстве информации и пользоваться им только там, да еще и платить за это. Но за отдельную взятку Гассану ты можешь распечатать его и держать в номере. Сотовой связи в Ираке нет.

В Ираке восемь различных спецслужб, которые часто соперничают друг с другом, но дело свое делают и все в стране держат под контролем. Но на такие мелочи они пока закрывают глаза. Однако за небольшой гонорар и человеческое отношение этот чудо-компьютерщик находит новые сайты, где имеется свободный доступ к почте, и создает для нас новые, неподконтрольные адреса. Для нас с Юрой это очень важно — мы оба тайно работаем на ведущие западные издания. Если нас раскусят, то в лучшем случае выдворят из страны. А в худшем? Не хочется об этом думать в первый день.

Кстати, мой новый адрес оканчивается на burntmail. Как-то очень символично, правда? В Ираке приходится забыть о родных и привычных адресах hotmail. В результате Юра принимает виски, а я идеи. Главная идея, с которой я полностью согласен, это дождаться войны и не оказаться вышвырнутым из страны раньше времени за какую-нибудь ошибку или слишком острый материал. Официально мы оба работаем на «Новую газету», и гэбэшники из Министерства информации в любой момент могут это проверить. Поэтому работать придется очень внимательно и серьезно.

Если они обнаружат наши материалы в западной прессе, мы скажем, что это перепечатка из «Новой газеты». Итак, виски выпито. План сверстан. Даже двух. Улицы забиты машинами такой степени убитости, что кажется, что все мы едем на свалку. Это объясняется двумя причинами — во-первых, страшной бедностью абсолютного большинства населения, которое, если имеет работу, то работает в госсекторе со средней зарплатой, не превышающей 5 долларов. Во-вторых, из-за международных санкций долгое время с начала 90-х Ирак не мог ввозить новые автомобили.

Еда правда очень дешевая для журналистов, особенно западных , а бензин стоит 1 доллар сто литров, но это не спасает общего положения. До войны с Ираном иракский динар был одной из самых дорогих валют на Ближнем Востоке. Зарплаты в динарах практически не изменились, но в долларовом эквиваленте обесценились ужасающе. Отсюда — обнищание абсолютного большинства населения, которое перебивается с хлеба на воду и выживает только благодаря скудным правительственным пайкам. Министерство информации выглядит как типичное восточно-тоталитарное министерство правды. Угрюмое прямоугольное здание серого цвета в 10 этажей. Протокольный отдел на 8-м этаже, где на девять постоянно курящих сотрудников приходится один телефон, спаренный с отделом пропаганды партийной литературы и также с другим отделом, название которого остается тайной.

Меня представляют всем сотрудником. Через десять минут потных рукопожатий и вручения блоков сигарет и бутылок виски начальнику отдела, двум его заместителям и старшему переводчику я заполняю два экземпляра анкеты с тремястами пунктами, а также пишу подробный план того, что я хочу сделать и с кем встретиться за время моего пребывания в стране. По совету Юры я вношу в список желаемых интервью всех мыслимых руководителей, включая самого Саддама никто не припомнит, когда он кому-то дал интервью последний раз. В плане среди тем моих возможных публикаций я обозначаю, например, такую тему, как значение женщины и семьи в строительстве светлого иракского будущего. Все это толстый переводчик по имени Рамез переводит письменно, от руки. Затем это куда-то относится, где перепечатывается, затем несется на подпись самому главному начальнику, великому и ужасному Удэю Эль-Таю, начальнику Пресс-центра и Протокольного отдела. Когда он подпишет, я получу переводчика и смогу работать.

Это может случиться не раньше завтрашнего дня. Что я могу делать сейчас, это встречаться и разговаривать с иностранцами. Их в Багдаде полно. Это всевозможные борцы за мир, дипломаты и инспекторы ООН. Инспекции ООН — главная тема. Каждый день инспекторы осматривают несколько объектов в столице и провинциях. Журналисты и гэбэшники носятся за ними по пятам.

Но то, что они нашли или не нашли, остается тайной за семью печатями. Хуссейну ничего не остается, как, испытывая ежедневные унижения, сотрудничать с инспекторами. Только так можно оттянуть войну. Директор гостиницы г-н Хайдер в этой связи рассказал старую арабскую сказку про то, как один бедный человек вызвался научить человеческому языку любимого верблюда одного арабского царя. Тот души не чаял в своем верблюде и готов был выложить любые деньги тому, кто обучит верблюда говорить. Так вот, тот самый бедняк сказал, что сможет это сделать, но ему потребуется год для обучения животного. Когда друзья спросили его, зачем он согласился на эту невыполнимую работу, хитрый бедняк сказал, что год — это очень долгий срок.

За это время или царь, или верблюд могут умереть, а он тем временем поживет на всем готовом в царском дворце. Хайдер хитро подмигнул и сказал, что эта сказка очень популярна сейчас в стране, лидер которой согласился позволить инспекторам ООН искать у него под кроватью атомную бомбу. Я отправляюсь в центр города в парочку маленьких гостиниц, где живут борцы за мир, а также в гостиницу, где живут инспектора ООН. Надо начинать работать. В городе сто инспекторов. Не может быть, чтобы хотя бы один из них не хотел дать интервью, анонимное наконец. Надо работать, пока верблюд не сдох.

Посетил рождественскую службу в христианской церкви в центре города. Там собрались американские борцы за мир. Очень разнообразная публика от хиппи до милых добрых стариков и старушек. Выяснил несколько имен возможных разговорчивых инспекторов. Будем работать с тем материалом, который есть. Во-первых, я хочу встретиться с известным мне политическим аналитиком из Багдадского университета. Могу ли я ему позвонить?

Пишите заявление. Мы сами позвоним его начальству и согласуем время и место. И так во всем. Ты сам ни о чем ни с кем не должен договариваться. Пиши в заявлениях, что ты хочешь. Твои заявления будут долго и мучительно переводиться от руки на арабский. Затем перепечатываться и потом согласовываться в различных кабинетах, затерянных в жерле министерства.

Говорят, в Туркменистане труднее работать. Верится с трудом. Снимать в городе почти ничего нельзя. На каждом углу портреты и статуи Саддама, но все они расположены рядом или напротив государственных, военных и партийных учреждений, а также многочисленных объектов госбезопасности. Нельзя снимать и фотографировать заводы, фабрики, электростанции и мосты. Одна российская телегруппа делала стэнд-ап на мосту. После этого за ними целый квартал гнались сотрудники безопасности на нескольких джипах, но наши спрятались в миссии ООН, откуда их вызволяли сотрудники посольства.

Пленку пришлось отдать. Группу выслали. Отношение к русским журналистам похужело. В одном месте в центре города, возле могилы неизвестного солдата, похожей на летающее блюдце размером с хоккейную площадку, на расстоянии метров 500 друг от друга установлены две пары гигантских бетонных рук Саддама со скрещенными саблями. Во время парадов под ними походят солдаты и проезжают танки. И даже при желании мог бы пролететь какой-нибудь местный Чкалов. Фотографировать можно только одну пару рук и только в одну сторону.

Почему, никто не может объяснить. В Ираке вообще мало что объясняют. Нельзя и все. Нигде нельзя фотографировать ни военных, ни полицейских. Единственное исключение — парады. Я пытался на улице Абу Нуас сфотографировать какую-то полуразвалившуюся скульптурную группу играющих детей. Откуда ни возьмись подлетел здоровенный мужик в черной кожаной куртке, как из под земли вырос.

Выхватил фотоаппарат, привычным движением руки вытащил и засветил пленку. Вернул фотоаппарат моему окаменевшему от ужаса майндеру, который целый вечер приходил в себя и благодарил небо, что мы не оказались в тюрьме. У американских борцов за мир и у других журналистов набрал кучу номеров домашних телефонов различных представителей местной интеллигенции и нескольких аналитиков. Это единственный способ с кем-то встретиться. Люди из министерства еще никогда не организовали никому никакого интервью. Ждать бессмысленно. Юра уехал.

Не мог больше оставаться. Приедет через месяц. Я остался в гостинице один, если не считать телевизионную группу, которая целый день квасит в номере, потому что снимать все равно ничего не дают, а что могли, уже сняли. Первый раз за три дня почистил ботинки. Мне об этом напомнил переводчик. Жестами объяснил. В Багдаде мусор практически не убирают.

Зато на каждом углу чистильщики ботинок. Почти бесплатно. Ты можешь быть очень бедным и жить в какой-нибудь лачуге в старом городе, где помои выливают на улицу, но ботинки у тебя, даже если у них нет подметок, должны быть всегда начищены до блеска. Иногда на улице возникает ощущение, что мужчины все время чистят друг другу ботинки. И город блестит, отражаясь в черном зеркале ботинок. А мусор будут убирать, когда отменят санкции. Не очень понятно, причем здесь санкции, ну ладно.

Почти обычное кафе, но за маленькими столиками настоящие писатели. А на стене портрет настоящего президента с чашкой кофе в руке. Абдул Халак, известный иракский прозаик с усами, как у президента, говорит об инспекциях ООН: «Все эти инспекции и возня вокруг них напоминают скучное индийское кино. Хочется встать и уйти из зала. Но проблема в том, что мы не можем этого сделать и должны досмотреть кино до конца. А конец вполне предсказуем: американцы будут бомбить нас независимо от того, найдут инспектора оружие массового уничтожения или нет. Что действительно волнует американцев, это наша нефть и помощь Израилю».

Покинув писателей, устремляюсь по той же улице к дому удивительной женщины Амаль Ходери, 64-летней аристократки, дочери одного из первых сенаторов Ирака. Она хозяйка самого красивого дома в Багдаде, называющегося Бейт аль Ираки — Иракский дом. Это художественный салон, где проходят выставки живописи, народного творчества, музыкальные вечера, где у ее камина собирается цвет интеллигенции Багдада. Амаль: «Когда американцы узнают нас лучше, они увидят, что мы не едим человечину. Нельзя просто так игнорировать тысячи лет нашей цивилизации. Но я боюсь, что американцы, по крайней мере те из них, что будут отдавать приказ о бомбежках, понятия не имеют о нашей истории и культуре, об их мировом значении. Им просто наплевать».

Дом Амаль был частично разрушен в 1991 году, когда бомбили находящийся неподалеку мост. Амаль истратила все свое состояние на восстановление дома. Она показывает мне дом с высокими сводчатыми потолками и сотнями предметов искусства. Они однажды уже хотели отнять ее, разбомбив мой дом. Теперь они опять хотят сделать это. Только люди, которые понятия не имеют об истории цивилизации, могут бомбить такой город, как Багдад. Они словно пришельцы с другой планеты».

Наконец-то я нашел того инспектора, которого искал. Я отпустил своего водителя, угрюмого парня по имени Али, который рассказывает Гассану о всех моих перемещениях. Отпустил переводчика. Взял такси. Доехал до армянской церкви. Зашел внутрь. Через пять минут вышел.

Поймал другое такси. Доехал до нужной гостиницы. Поднялся пешком на нужный этаж, чтобы портье не мог проследить, на каком этаже я остановился. Итак, пять часов интервью и бутылка калужской «Ржаной» и мир скоро узнает, что нашли и что не нашли инспектора в Ираке. ИНСПЕКЦИИ Инспектора ООН проносятся мимо толпы журналистов в своих белых ооновских джипах и исчезают в утреннем сером тумане, словно призраки — без имени, без национальности, без знаков различия; скрытые, как свидетели обвинения в гангстерском боевике, за тонированными стеклами машин и темных очков. Журналисты быстро отстают, но их место в погоне занимают мощные джипы так называемых правительственных майндеров, или присматривающих, а попросту — местных гэбэшников. Они легко догоняют разбегающиеся по пустыне караванчики инспекторов, и уже через полчаса становится ясно, где именно сегодня будут искать следы ядерного производства, запасы отравляющих газов, споры сибирской язвы.

Это продолжающееся более пяти недель ралли наперегонки с войной укачало, кажется, не только инспекторов, майндеров и журналистов, но и всю мировую общественность. Что будет в этом документе, никому из посторонних пока что не должно быть известно, как неизвестны и имена, фамилии и звания самих инспекторов.

Лойко не успокаивался и продолжал кричать ему вслед. Политолог решил, что отстоял свое мнение, а ведущий из-за этого намеревается бросить работу. Через некоторое время выяснилось, что журналисту стало резко очень плохо, поэтому он срочно обратился к врачам за помощью. Сейчас он находится под наблюдением.

Диагноз 54-летнего медиаменеджера не раскрывается.

Но он стоял и наблюдал, как стеснительная смущенная гимназистка, а не ведущий серьезного шоу», — заявил Лойко. По его словам, нацистское приветствие было сарказмом, так как с Маркеловым «говорить невозможно». Журналист завил, что сдержался и не «дал ему по роже». Любому нормальному человеку должно быть понятно, что с моей стороны это был сарказм. Мои взгляды ничего общего с фашизмом не имеют.

Сергей Лойко

Я не мог говорить о ней холодным, отстраненным тоном летописца», - написал Лойко в своем блоге в публикации. После выступления российский пропагандист и ведущий Андрей Норкин исчез из студии. Как стало известно позже, у пропагандиста был гипертонический криз и на момент смерти он находился в больнице. В том же году Сергей был удостоен престижной редакционной награды Los Angeles Times за «лучшие репортажи 2014 года». В 2017 году книга «Аэропорт» номинирована на Национальную премию Украины имени Тараса Шевченко в номинации «Литература». Лос-Анджелес Таймс. Получено 6 марта 2018.

Училки в серых и черных платках бегают вокруг них, поправляют одежду и плакаты. Выстраивают их в правильные ряды и колонны. Выкрикивают первыми ключевые слова кричалок. Ахмад Али, 12 лет: «Никто не сказал мне идти. Я сам пришел. Я хочу защитить свою страну от Америки. Мы устроим им интифаду, как в Палестине. Ну ладно, я пошел кричать». И пошел. И заорал что было сил: «Долой США! Учительница жестами подзывает журналиста, показывает на траурный портрет: «Поговорите с ней. Она говорит по-английски». Девочка со слезами на глазах начинает повторять на ломаном английском за учительницей: «Моя — мама — умерла — от — рака — из-за — санкций». Через полчаса дошли до штаб-квартиры ООН, которую охраняют иракские полицейские, вооруженные автоматами. Мера, видимо, рассчитанная производить впечатление, будто ООН ощетинилась автоматами против детей. Дети еще немножко покричали, выпустили двух голубей, которые сели полицейским на каски, и учителя начали загонять их в обратно автобусы. Маленький толстый мальчик Абдурахман Саад грустно сидит в стороне в кресле-каталке. Заметно оживляется, когда к нему обращается журналист, и говорит на хорошем английском: «Я болен. Я не могу выздороветь из-за санкций». Подходит его печальный отец Саад Фалк, бывший чиновник министерства нефти и говорит: «Его лечили кубинские врачи. Но они уехали из-за санкций». Санкции, санкции, санкции. Надо разобраться с ними. Что-то здесь не так. Впервые в жизни провожу Новый год один. Даже водка в глотку не лезет. А война не начинается. По последним сведениям, начнется в феврале. САНКЦИИ Однажды Абдель Касим, бывший инженер на промышленном предприятии, а теперь мастер по ремонту телевизоров и радиотехники, заметил, что любимица семьи, их веселая и жизнерадостная канарейка, вдруг загрустила и перестала петь. Они поставили клетку на солнечный подоконник, стали давать канарейке еще больше еды, но она упорно молчала. Жена Касима Лина сказала: «Наверное, это из-за санкций». Она хихикнула и посмотрела на мужа и четверых детей. Шутка не удалась. Никто не засмеялся. Санкции — это сегодня наиболее часто употребляемое в Ираке слово. О санкциях говорят все — от министров в высоких кабинетах до чистильщиков обуви на рынке. Санкциями объясняется все — от отсутствия лекарств до нечистот, затопивших некоторые улицы. После 12 лет санкций ООН в сочетании с более чем двадцатью годами войн и лишений при полной неспособности или нежелании правительства вкладывать даже минимальные средства в социальный сектор экономика и инфраструктура Ирака находятся в тяжелейшем положении, а здравоохранение и образование просто пребывают в состоянии клинической смерти. Не будь этих пайков, большинство иракцев уже умерли бы с голоду. Талеб Эль-Шейбани, хозяин небольшой аптеки на углу улицы Месаджар в центре Багдада, проработал фармацевтом 25 из своих 52 лет. Большая лысоватая голова и старинные очки в роговой оправе, постоянно сползающие на нос, делают его похожим на старого филина. Эль-Шейбани считает, что хуже санкций может быть только война. Моя аптека ломилась от всевозможных лекарств. Если вдруг чего-то не оказывалось, это был стыд и позор для меня, и уж на следующий день я это обязательно доставал». Лекарства в те времена, как, впрочем, и сейчас, приобретались через Генеральную лекарственную компанию, что-то вроде фармацевтического министерства, и единственный вопрос, который тогда задавали в компании, был: «Что вам угодно? Ответ почти всегда один и тот же: у нас этого нет». Эль-Шейбани утверждает, что за последние 12 лет практически потерял связь с тем, что происходит в мире фармацевтики. Он говорит, что появились целые поколения лекарств, особенно антибиотиков и препаратов для лечения рака, о которых он не имеет даже представления. Американские эксперты утверждают, что если иракские солдаты примут, например, большую дозу такого антибиотика, как ципрофлоксацин, то это сможет предохранить их от сибирской язвы, если Саддам решится в какой-то момент применить биологическое оружие. В то время как атропин, к примеру, который в обычных условиях применяется как сильнодействующее сердечное средство, может быть использован иракской армией для защиты своей живой силы от воздействия нервно-паралитических газов, возможные запасы которых сейчас и разыскивают инспектора ООН. Активированный уголь, по утверждению экспертов, также является продуктом двойного назначения и может применяться в технологиях производства химического и ядерного оружия. В любом случае в аптеке Эль-Шейбани нет ни того, ни другого, ни третьего. Больше половины полок заполнены всякими дешевыми шампунями, кремами для бритья, мылом и пластмассовыми зубными щетками всех цветов и оттенков. Эль-Шейбани говорит, что не видел атропин уже много лет. Как нет у него в продаже и активированного угля, который очень бы пригодился в Ираке, в условиях отсутствия нормально очищенной водопроводной воды и огромной распространенности желудочно-кишечных инфекций, особенно среди детей. Пока мы беседуем, в аптеку один за другим заходят три покупателя, и все уходят ни с чем. Один из них, Хелал Амран, говорит, что это уже третья аптека сегодня, в которой он пытался купить стугерон для своей 71-летней матери, страдающей от бессонницы и головокружения. На другом конце города в раковом отделении Центральной детской больницы «Эль-Мансур» на высокой железной койке сидит худенький, как скелетик, мальчик, с большой головой, круглым опухшим лицом, с черными полукружиями под глазами, упершись тонкими палочками рук в такие же тонкие и прозрачные костяшки коленей. Кажется, он вот-вот переломится, как перочинный ножик. Два дня назад мама на последние деньги привезла двенадцатилетнего Али Турки в Багдад из Кута, что в 120 километрах к югу от столицы. Она надеется, что здесь найдутся лекарства, которых нет у местных врачей, шесть месяцев назад обнаруживших у Али лейкемию. Но и здесь его матери, Бедрии Виап, пришлось услышать от врачей те же неутешительные слова. Лечение лейкемии, как и других раковых заболеваний, требует строгого выполнения протокола. Что мне теперь делать? Ехать домой или ждать здесь, пока Али не... По подсчетам ЮНИСЕФ, Детского фонда ООН, за последние двенадцать лет в Ираке от вполне излечимых в нормальных странах болезней в условиях хронического недоедания, однообразной диеты, загрязнения окружающей среды и отсутствия во многих районах пригодной для питья воды умерли около 500. Иракские власти называют цифру, втрое превышающую статистику ООН. Но боль, страдание и запустение не совсем типичная картина для большей части Багдада, да и страны в целом. Люди живут. Некоторые даже ходят на работу. В магазинах продается огромное количество товаров, в основном плохого качества и китайского производства. Фруктовые ларьки завалены апельсинами, бананами и яблоками. Все лопают мороженое. Рестораны и кафе полны народа. Обед на четверых, если вы заказали все меню, стоит 9 долларов. Ужин на двоих, в принципе, почти ничего не стоит. Для любого иностранца, но только не для обычного иракца, который забыл, когда последний раз был в ресторане. У Ахмада Мохаммеда, владельца маленькой автомастерской, работы всегда по горло. Просто нет отбоя от клиентов, которые в абсолютном большинстве ездят на таких машинах, которые в России моментально оказались бы на свалке, не представляя никакого интереса даже для охотников за запчастями. Я могу все починить без запчастей. Ну почти все». Есть и другая, несоизмеримо более важная область жизни иракцев, которая в условиях жестких санкций переживает настоящий бум. В километре от мастерской Мохаммеда, в центральном и очень престижном районе Эль-Мансур, на огромной площади, огороженной проволочными заграждениями, возводится что-то такое удивительное, огромное и необозримое, что-то просто-таки вавилонского масштаба. Работа кипит. Рабочие, как муравьи, ползают по крыше одного из минаретов строящейся мечети Эль-Рахман. Эль-Рахман — центральная часть амбициозной президентской программы, принятой еще в середине 90-х, в самый разгар санкций, и называемой «99 Имен Бога», согласно которой в Ираке предполагается построить 99 мечетей по именам Аллаха, самой крупной из которых будет Эль-Рахман: около 80 метров в высоту и 150 метров в диаметре. Предполагается, что эта мечеть будет самой большой не только в Ираке, но и во всем арабском мире. По размерам и вложениям она значительно превзойдет построенную три года назад на западной окраине Багдада гигантскую мечеть Матерь Всех Битв, на строительство которой, по некоторым сведениям, было затрачено около 7 миллионов долларов и где пораженный посетитель не только может лицезреть минареты, выполненные в форме ствола крупнокалиберного пулемета и ракеты «Скад», но и уникальную копию Корана, написанную кровью самого президента Саддама Хусейна, который, как официально утверждается, в течение трех лет сдал больше двадцати литров своей крови для этой священной миссии. Около двадцати мечетей в Багдаде и по всей стране уже построены и строятся в рамках этой величественной программы. Массовое строительство мечетей в стране, которая обвиняет международные санкции в том, что большинство иракских детей болеют и умирают на почве хронического недоедания, мягко говоря, противоречит подобным заявлениям. Ясно, что для того, чтобы заручиться более явной поддержкой исламского мира, доселе подчеркнуто светский режим Саддама пытается после долгих лет атеистического воздержания вновь влиться в арабский мир, используя как плацдарм религиозный фактор. К тому же усиление религиозных позиций в стране позволит лучше промывать мозги обнищавшему населению». В теплый пятничный полдень более 700 мужчин снимают обувь и полностью заполняют внутреннее пространство небольшой шиитской мечети Азуйя в центральном районе Багдада Карада. Еще двенадцать лет назад на подобную службу пришли бы от силы четверть сегодняшнего числа молящихся. Политический аналитик профессор политнаук Багдадского университета Вамид Надми уверяет, что никогда раньше не видел, чтобы так много людей посещали мечети: «Ирак долгое время был одной из самых продвинутых и светских стран на Ближнем Востоке. Видимо, Аллах стал для многих единственной альтернативой... Многие из них обосновались в соседних Йемене, Иордании, Сирии, где они рады найти работу за 400 долларов в месяц». Практически все бюджетники — учителя, врачи, инженеры — были средним классом. Средняя зарплата школьного учителя равнялась около 600 динаров в месяц. По тогдашнему курсу это было около 2000 долларов США. Сейчас этот учитель в среднем получает 1000 динаров, но это всего лишь 4 доллара. Что называется: почувствуйте разницу. Система образования и здравоохранения была одной из лучших, если не самой лучшей на Ближнем Востоке. В арабском мире было престижно посылать детей учиться в университеты и институты Багдада. В багдадские клиники приезжали со всего Ближнего Востока, чтобы сделать самые сложные операции. Город по-настоящему сверкал. Не просто начищенными ботинками, а чистотой и многообразием красок. При том запасе валюты и золота, что имел Ирак в конце семидесятых, правительство без труда могло бы построить виллу для каждой семьи и подарить ей хорошую машину. Но Саддам предпочел войну. Своим неудержимым желанием превратить страну в региональную военную супердержаву Саддам в конце концов довел страну до ручки. Девятилетняя война с Ираном потребовала колоссальных затрат. Саддам занимал миллиарды у своих соседей, включая Кувейт. И вместо того чтобы отдавать долги, начал новую войну. Тут вмешалось мировое сообщество во главе с США. Последовало военное поражение и тяжелое бремя экономических санкций, что довело страну до разорения. А теперь Саддам и его апологеты, в том числе в России, винят во всем санкции. Восьмилетний мальчишка подрабатывает тем, что чистит ботинки. Он не умеет ни писать, ни читать и не ходит в школу. Но он знает слово «санкции» и этим все объясняет. Электричество выключается в Багдаде на два часа в день. Виноваты санкции. Таможенники в Багдадском аэропорту, кажется, не знают ни одного слова даже на своем родном языке, кроме слова «бакшиш» подарок, взятка. И тут не обошлось без влияния санкций. Коррупция процветает, что было совершенно нехарактерно для нас в 80-е годы». Фатин Нанна 49 лет. Ей пришлось стать домохозяйкой восемь лет назад, когда она потеряла престижную работу в нефтяной компании из-за режима санкций, как она говорит. Теперь она преимущественно сидит дома. У Фатин две дочери, 15 и 17 лет, и сын, студент. Муж работает в банке, где получает около 100 долларов в месяц. Для большинства иракцев это бешеные деньги. Но ведь семья Фатин привыкла в прошлом жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать. Недавно Фатин имела очень серьезный разговор с детьми о жизни и санкциях. Пусть санкции. Лишь бы не было войны». Вот оно, до боли знакомое: лишь бы не было войны. Все-таки, при всех отличиях, Ирак напоминает сегодня Советский Союз накануне его распада. А до него мы тоже целыми поколениями жили в режиме санкций, пусть и не всегда объявленных, и кляли на чем свет стоит американский империализм. Но санкции вкупе с другими глубокими причинами сделали свое дело. Коммунистический режим в СССР проржавел «до основанья, а затем» умер. По крайней мере, нам так до последнего времени казалось. В Ираке же пока умирают в основном дети. А с Саддамом и его правительством все в порядке. Может, все-таки подход не тот. Восток все-таки... Подход не тот. С этим соглашается поэтесса и художница Видад Эль-Орфали, чья элегантная и уютная галерея выходит окнами на грандиозную стройку мечети Эль-Рахман. Эль-Орфали, которая в свои 73 года живет на то, что получает за один доллар, — ежемесячный правительственный паек, состоящий из муки, риса, растительного масла, стирального порошка и мыла, вполне довольна диктатурой Саддама, винит во всем американцев и считает, что мечети надо продолжать строить даже в эти трудные годы. Как долго можно прокормить народ на деньги, сэкономленные от строительства этой мечети? Ну от силы год. А эта мечеть будет стоять века — как Тадж-Махал». В четверг посреди улицы Месаджар прямо из колодца городской канализации забил фонтан нефти. Местные жители были потрясены случившимся чудом не меньше полицейских, различных официальных лиц и даже чиновников из министерства нефти, прибывших на место удивительно самооткрывшегося месторождения. Когда владелец аптеки Талеб Эль-Шейбани вышел на улицу на шум толпы, то оказался в нефти по щиколотку. Мы даже не можем нормально продавать ее». Тем временем радиомастер Абдель Касим отнес свою канарейку на прием к ветеринару, который с умным видом сказал Касиму, что канарейка больна, но у него нет нужного лекарства из-за санкций. Тогда Касим отнес канарейку на птичий рынок и показал старику, который всю жизнь разводит и продает птиц. Старик внимательно покрутил птичку, понюхал у нее под хвостом и изрек: «Вы ее перекормили. Вот она и не поет. Наложите на нее санкции. Не кормите хотя бы день». Так и сделали. В пятницу канарейка весело защебетала. В этот раз вся семья Касима смеялась от души. Толстого и ленивого Мохаммеда мне заменили на Самера. Самер очень хороший переводчик. Всегда ходит в костюме и галстуке. А доклады в КГБ о моей деятельности пишет днем во время обеда в моем присутствии. Говорит по-английски через пень колоду, но очень быстро и уверенно, так что создается впечатление, что переводит. Пока почти все, у кого я брал интервью в Ираке, говорили по-английски лучше, чем мои переводчики. Вице-премьер Тарик Азиз встретился в гостинице «Эль-Мансур» с группой европейских активистов в защиту мира. Вот что он сказал: «Американцы на самом деле не боятся вымышленной иракской угрозы. Все, что им надо, — это вторгнуться в Ирак, оккупировать его и пустить наши ресурсы на службу американскому империализму». В Багдаде уже больше тысячи разнообразных борцов за мир. Их число растет как на дрожжах. Для них нет проблемы получить визу. Американским и другим западным журналистам дают визы с большим скрипом. Миротворцы иногда живут в Багдаде месяцами. Редкому журналисту удается продержаться здесь больше 20 дней. Они также встречались с Азизом, посещали больницы и школы. Генеральный секретарь Совета Боб Эдгар: «Я оптимист с широко открытыми глазами. Я надеюсь, что войны не будет, но знаки, которые мы видим сегодня в мире и слышим в риторике правительств, указывают на то, что как США, так и Ирак, все больше склоняются к войне». Тарик Азиз сегодня публично пригласил коммунистов вернуться в Ирак. Коммунистическая партия была уничтожена Саддамом одной из первых, а ее лидеры вынуждены были спасаться от репрессий в эмиграции. Даже удивительно, что Саддам построил такую абсолютно коммунистическую диктатуру без коммунистов. Странно даже, идешь по городу — все такое коммунистическое вокруг, а коммунистов нет. Мы понимаем, что люди могут делать ошибки. Даже коммунисты». Надеюсь, коммунисты не сделают роковую ошибку и не вернутся. Им придется все равно выбирать между Саддамом и американцами. На улицах нет военных. Или почти нет. Никакой военной техники. Полицейские иногда вооружены автоматами. Еще автоматчиков можно увидеть у входов в многочисленные дворцы Хусейна, у некоторых правительственных зданий и у посольств. Никаких пулеметов, орудий и тем более танков не видно нигде. У российского посольства, например, стоит солдат, вооруженный автоматом. Но он даже документов не спрашивает. Наверное, видно, что я русский. Еще одна интересная деталь. Во время войны с Ираном 1980—1988 в иракской армии, при полной мобилизации было более миллиона человек. В 1991 году иракская армия насчитывала, по разным оценкам, от 800 до 900 тысяч солдат. Сейчас до 350 тысяч. Страна на пороге войны. И в то же время молодым людям официально разрешено за деньги не служить в армии или служить неполные сроки. Не полные три года, а год или шесть месяцев. Платить нужно от 700 до 1500 долларов. Конечно, это колоссальные суммы для страны, где средняя зарплата не превышает 6 долларов в месяц. Естественно, все суммы в динарах. Эта мера была введена два года назад и нигде не афишируется. Программист нашей гостиницы, бойкий и очень полезный молодой человек Мохаммед вчера заплатил в своем районном военкомате 1200 долларов и официально откосил от армии. Если, конечно, не объявят общую мобилизацию. Я видел, как он вез целый мешок черный полиэтиленовый мешок для мусора динаров. Кстати, хорошая идея. Надо по возвращении при случае предложить Путину или на худой конец Иванову министру обороны ввести у нас такую же систему. Сразу же появятся деньги на военную реформу. Две трети призывников наверняка заплатят, если не больше. У нас можно и побольше суммы запрашивать. Одним махом и коррупции в военкоматах конец. Классная идея. Циничная, конечно, но не более, чем выборы губернатора или президента. Саддам Хусейн обратился к народу по телевидению. Он был одет в гражданский костюм. Текст читал устало и монотонно. В этот день даже не было большого военного парада. Своим внешним видом и отсутствием громкого бряцания сабель Саддам как бы давал понять всему миру, что «мы мирные люди и наш бронепоезд инспектора не смогут найти, как ни стараются». Однако посреди речи Саддам неожиданно напал на инспекторов и публично обвинил их в шпионаже. Это почти полностью является разведывательной деятельностью». Саддам назвал всех своих врагов «друзьями и мерзкими помощниками Сатаны, обитателями ночи и тьмы».

По словам автора, он написал книгу о войне между Россией и Украиной, поскольку «иначе не назовешь». Автор сказал, что был одержим романом во время пребывания с «киборгами» в аэропорту Донецка в октябре 2014 года. Я не мог говорить о ней холодным, отстраненным тоном летописца», - написал Лойко в своем блоге в публикации. После выступления российский пропагандист и ведущий Андрей Норкин исчез из студии. Как стало известно позже, у пропагандиста был гипертонический криз и на момент смерти он находился в больнице. В том же году Сергей был удостоен престижной редакционной награды Los Angeles Times за «лучшие репортажи 2014 года». В 2017 году книга «Аэропорт» номинирована на Национальную премию Украины имени Тараса Шевченко в номинации «Литература».

Однажды в прачечную зашел симпатичный коротко стриженный молодой человек по фамилии Алехин имя она сразу не запомнила в помятом сером костюме, белой застиранной рубашке без галстука и показал ей красную книжицу-удостоверение. А затем и ту самую метку. Геолог Федя Суворов через знакомого сдал свою однокомнатную квартиру на летний сезон студенту из Махачкалы. Когда Суворов вернулся домой в сентябре, он нашел квартиру чисто убранной, а выданные квартиранту ключи были у соседки. Та сказала, что студент уехал еще в июле. Это было странно, ведь он собирался жить по август включительно и заплатил за все три месяца вперед. Странно, но ладно. Уехал и уехал. Утром следующего дня, когда Суворов вышел из квартиры, чтобы отправиться на работу, он сразу же получил увесистый удар по голове, очутился на бетонном полу, почувствовав, как в спину и ноги ему упираются чьи-то тяжелые колени, руки выламываются за спину и на запястьях застегиваются наручники. Суворов был доставлен в милицию, и руководивший операцией молодой опер Сергей Алехин, тот самый, что принес в прачечную метку, заявил Суворову, что для облегчения своей участи ему нужно немедленно признаться в совершении преступления с отягчающими обстоятельствами. Совершенно ошарашенному Феде признаваться было не в чем. И хотя его с оттяжкой и с удовольствием били всем отделением, он так и не признался. И правильно сделал. Ведь расчленил кухонным разделочным ножом мертвое тело в суворовской ванной совсем не он, а его квартирант — тот самый дагестанский студент-медик, — а потом разнес окровавленные куски, завернутые в обрывки двух суворовских простыней, по нескольким московским помойкам. Все это случилось, пока хозяин квартиры мирно кормил комаров и мошку в поисках медного или железоникелевого колчедана в Восточном Зауралье с кайлом в руках, пытаясь отвлечься от разрыва с любимой — суворовская подруга покинула его незадолго до этого, сказав, что пусть тот живет со своим «колченогим чемоданом». Никакие менты ничего бы никогда не нашли и гарантированный «висяк» так навсегда и остался бы «висяком», если бы не проявившийся на самой ранней стадии карьеры профессионализм Алехина, к которому в отделе скоро приклеилось прозвище Бульдог — за его железную хватку. Если Алехин шел по следу, он шел до самого конца, и остановить его не мог никто — ни бандиты, ни воры и убийцы, ни сами менты, большинству из которых все всегда было до фени, кроме собственной задницы. Через тринадцать лет Алехин был уже подполковником, начальником убойного отдела. Но это был уже не тот Алехин, который принес приемщице Лене в прачечную судьбоносную метку. Лично обойдя затем три десятка прачечных с этой меткой в руках, Алехин, наконец, встретился с Леной и узнал от нее адрес и телефон предполагаемого убийцы. Навсегда потеряв шесть зубов и веру в человечность правоохранительных органов, геолог Суворов допер в конце концов, что на самом деле могло произойти в квартире в его отсутствие, и поведал ментам о том, что летом жилплощадью «бесплатно пользовался знакомый друга». Беглого студента-медика через его же знакомого дагестанца вычислили, нашли в родном ауле, предъявили обвинение, и молодой горец — как это у них принято, человек чести, — во всем признался. Безо всякого мордобития. Выяснилось, что в пивнушке возле института студент познакомился с молодым лейтенантом ракетных войск, который с Дальнего Востока приехал в отпуск к девушке в Москву, а та дала ему от ворот поворот. Там же лейтенант и студент начали вдвоем выпивать, а затем продолжили это дело в суворовской квартире в Марьиной Роще, где офицер предложил сыграть в карты. Они играли в увлекательную азартную игру, популярную у уголовников и московских интеллигентов под названием «сека». Русский покер для ленивых. Лейтенант, по словам студента, жухал «по ходу слово за слово, хреном по столу». Студент хорошо, почти литературно говорил по-русски. В общем, вышел конфликт. Лейтенант схватил кухонный нож, студент, защищаясь, толкнул его. Военный упал на свой нож и — с концами. После чего и был разрезан на составные части, упакован и разнесен по нескольким помойкам в разных районах Москвы. О том, что на использованных в качестве упаковки простынях могут быть метки прачечной, пребывавший в состоянии аффекта студент просто не подумал. Неизвестно, какие смягчающие обстоятельства и сколько привезли родственники-дагестанцы, которые приехали в Москву всем аулом, только студенту дали «по максимуму» — пять лет за убийство по неосторожности. Суворов вставил зубы, был свидетелем на процессе, потом снова уехал в экспедицию и нашел-таки свой колчедан, но квартиру больше уже никогда никому не сдавал. А Лена и Сергей поженились. И началась у них классическая ментовская жизнь. Сначала снимали квартиру, потом купили свою, потом купили «Жигули», потом, втайне от Лены, Сергей Бульдог вместе с начальником районного управления стал крышевать проституцию и торговлю наркотиками, потом — уже с начальником областного управления и прокурором — игорный бизнес. Потом они с Леной купили «Мерседес» и переехали в загородный дом. Потом одна за другой родились девочки-погодки. Потом… Потом произошло то, о чем Лена тоже не имела ни малейшего представления и даже не осмеливалась спросить. И совсем уже потом Елена Алехина, бывшая приемщица московской прачечной номер четыре , стала Анастасией Ярмольник, обладательницей заграничного дипломатического паспорта с пятилетними визами США, Канады и стран Шенгенской зоны. С видом на жительство в Соединенном Королевстве, с роскошной квартирой в Хэмпстед-Хите, с гувернанткой, с ослепительной фарфоровой улыбкой, с «Мерседесом» в гараже и четырьмя миллионами долларов на шести разных счетах в Англии, Швейцарии и на Кипре. Вернувшаяся из налетевших воспоминаний Настя прижала палец к губам, указала дочке на спящую сестру, сняла с Танечки наушники, и они вдвоем отправились гулять по лабиринтам огромного, как маленький город, «Боинга», в котором летело столько людей, сколько Танечка не могла себе представить, — двести девяносто восемь человек. В одном месте. В одном замкнутом пространстве. В десяти тысячах метров над землей. Точнее, в тридцати двух тысячах восьмистах восьми футах, как следовало бы сказать дочери, если бы Настя могла это без ошибок произнести: что такое метры и с чем их едят, Танечка понятия не имела. В свои тридцать восемь Настя выглядела лет на десять моложе — с изящными ухоженными руками, чистой гладкой кожей лица без единой морщинки, губами бантиком, русой челкой не краска, а родной цвет и слегка курносым носиком, которого она немножко стеснялась. Девочки, как близняшки, были похожи друг на друга и на маму. Ничего папиного.

Курсы валюты:

• Вступившего в ВСУ 70-летнего журналиста Лойко объявили в розыск
• Сергей Лойко: портрет на фоне войны - МК В Новом Свете
• Наши проекты
• Подписка на рассылку
• Содержание

Врачи Тосненской больницы выполнили высокотехнологичную слинговую операцию

Сергей Лойко: портрет на фоне войны - МК В Новом Свете	Discover videos related to Сергей Лойко Журналист on TikTok.
Норкин после стычки с Лойко покинул шоу из-за плохого самочувствия	писатель, военный фотограф и журналист.[1].
"Эпилог. Семья. Сергей Леонидович Лойко. Шок и трепет. Война в Ираке. 2003.	Последние новости с тегом: Лойко Сергей.

Похожие новости: