Читает Александр Аравушкин Здесь вы можете слушать онлайн mp3 бесплатно и без регистрации. На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «А зори здесь тихие (сборник)», автора Бориса Васильева. Популярность писателю принесла повесть «А зори здесь тихие», которая была поставлена на сцене театра на Таганге Ю. Любимовым, а в 1972 году была экранизирована С. Ростоцким. Одна из главных героинь повести Бориса Львовича Васильева "А зори здесь тихие ".
А зори здесь тихие...
Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие " — одно из самых пронзительных по своей лиричности и трагедийности произведений о войне. Популярность писателю принесла повесть «А зори здесь тихие», которая была поставлена на сцене театра на Таганге Ю. Любимовым, а в 1972 году была экранизирована С. Ростоцким. Читайте краткое изложение повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», подробный разбор данного произведения, его стилистических особенностей и характеристик, основные сведения об авторе. А зори здесь тихие слушать на видеосервисе Wink. «А зори здесь тихие» повествует о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц во главе со старшиной Васковым, которые в мае 1942 года на далеком разъезде противостоят отряду отборных немецких диверсантов-десантников.
А зори здесь тихие…. Борис Васильев 2020 слушать онлайн
Ранение было тяжелым — врачи запретили Васильеву возвращаться на фронт. От испытателя машин до драматурга В госпитале Борис Васильев познакомился с кадровым командиром Дроздовым, который предложил юноше поступать в Военную академию бронетанковых и механизированных войск. Васильев наверстал школьную программу за 10-й класс и в августе 1943 года поступил в академию. Курс был женским: из пяти отделений, на двух учились только девушки. В академии Борис Васильев познакомился с Зорей Поляк. Они полюбили друг друга и 12 февраля 1945 года поженились. В 1946 году Борис Васильев получил диплом. Молодой семье дали квартиру, и вскоре к ним переехали родители Зори Поляк. Ее отец, Альберт Львович, устроился врачом в заводскую поликлинику.
В январе 1953 года началось дело врачей. Оно привело к антисемитским настроениям в Свердловске: из-за национальности к тестю Бориса Васильева перестали приходить на прием в поликлинику, Зорю Васильеву домой каждый день провожали друзья. На одном из партийных собраний Васильева попросили подготовить доклад о заговоре. Он рассказывал: «Я сообразил, почему он поручает этот доклад именно мне, сразу же. Требовалось только уточнение, которое я тут же и получил. И ответил: «Я не буду делать этого доклада». Вскоре Бориса Васильева исключили из партии, а затем попросили освободить одну из двух комнат в квартире. Товарищеский суд чести требовал лишить его офицерского звания инженер-капитана.
Чтобы отвлечься от происходящего, Борис Васильев начал писать пьесы. Первой стала драма «Танкисты». Борис Васильев, «Век необычайный» Пятого марта 1953 года скончался Сталин. Через несколько дней Бориса Васильева вызвали в районный комитет партии, все обвинения с него сняли, а за отказ подготовить доклад Васильеву сделали лишь выговор. Театральные пьесы и киносценарии В конце апреля 1953 года Борис Васильев получил ответ от Театра Советской армии. Заведующий литературной частью Антон Сегеди просил его приехать в театр.
Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение. Допустимые значения - положительное вещественное число. Поиск в интервале Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO.
Да каждого куста пугаясь… А? В буреломе где-нито.
И спать будут до солнышка. А с солнышком… А? И опять посмотрела длинно, как бабы на ребятню смотрят. Я разбужу. Правильно подсказала: отдыхать должны. И ты ступай, Рита.
Гудят с непривычки небось? Но старшина все-таки уговорил ее, и Рита легла тут же, на будущей передовой, на лапнике, что Лиза Бричкина для себя заготовила. Укрылась шинелью, думала передремать до зари — и заснула. Крепко, без снов, как провалилась. А проснулась, когда старшина за шинель потянул. Рита скинула шинель, одернула юбку, вскочила.
Солнце уж оторвалось от горизонта, зарозовели скалы. Выглянула: над дальним лесом с криком перелетали птицы. Значит, идет кто-то, беспокоит их. Не иначе — гости. Крой, Осянина, подымай бойцов. Но скрытно, чтоб ни-ни!.
Старшина залег на свое место — впереди и повыше остальных. Проверил наган, дослал в винтовку патрон. Шарил биноклем по освещенной низким солнцем лесной опушке. Сороки кружили над кустами, громко трещали, перещелкивались. Подтянулись бойцы. Молча разошлись по местам, залегли.
Гурвич к нему пробралась: — Здорово. Как там Четвертак эта? Будить не стали. Будь рядом, для связи. Только не высовывайся. Сороки подлетали все ближе и ближе, кое-где уже вздрагивали верхушки кустов, и Федоту Евграфычу показалось даже, будто хрустнул валежник под тяжелой ногой идущего.
А потом вроде замерло все, и сороки вроде как-то успокоились, но старшина знал, что на самой опушке, в кустах, сидят люди. Сидят, вглядываясь в озерные берега, в лес на той стороне, в гряду, через которую лежал их путь и где укрывался сейчас и он сам и его румяные со сна бойцы. Наступила та таинственная минута, когда одно событие переходит в другое, когда причина сменяется следствием, когда рождается случай. В обычной жизни человек никогда не замечает ее, но на войне, где нервы напряжены до предела, где на первый жизненный срез снова выходит первобытный смысл существования — уцелеть, — минута эта делается реальной, физически ощутимой и длинной до бесконечности. Колыхнулись далекие кусты, и на опушку осторожно выскользнули двое. Они были в пятнистых серо-зеленых накидках, но солнце светило им прямо в лица, и комендант отчетливо видел каждое их движение.
Держа пальцы на спусках автоматов, пригнувшись, легким, кошачьим шагом они двинулись к озеру… Но Васков уже не глядел на них. Не глядел, потому что кусты за их спинами продолжали колыхаться, и оттуда, из глубины, все выходили и выходили серо-зеленые фигуры с автоматами наизготовку. С далеким криком отлетали сороки. Шестнадцать немцев, озираясь, медленно шли берегом к Синюхиной гряде… 6 Всю свою жизнь Федот Евграфыч выполнял приказания. Выполнял буквально, быстро и с удовольствием, ибо именно в этом пунктуальном исполнении чужой воли видел весь смысл своего существования. Как исполнителя, его ценило начальство, а большего от него и не требовалось.
Он был передаточной шестерней огромного, заботливо отлаженного механизма: вертелся и вертел других, не заботясь о том, откуда началось это вращение, куда направлено и чем заканчивается. А немцы медленно и неуклонно шли берегом Вопь-озера, шли прямо на него и на его бойцов, что лежали сейчас за камнями, прижав, как велено, тугие щеки к холодным прикладам винтовок. Осяниной скажешь, чтоб немедля бойцов на запасную позицию отводила. Скрытно чтоб, скрытно!.. Стой, куда ты? Бричкину ко мне пришлешь.
Ползком, товарищ переводчик. Теперь, покуда что, ползком жить будем. Гурвич уползла, старательно виляя между камней. Комендант хотел что-то придумать, что-то немедленно решить, но в голове было отчаянно пусто, и только одно годами воспитанное желание назойливо тревожило: доложить. Сейчас же, сию секунду доложить по команде, что обстановка изменилась, что своими силами ему уже не заслонить ни Кировской железной дороги, ни канала имени товарища Сталина. Отряд его начал отход; где-то брякнула винтовка, где-то сорвался камень.
Звуки эти физически отдавались в нем, и, хотя немцы были еще далеко и ничего не могли слышать, Федот Евграфыч переживал самый настоящий страх. Эх, пулемет бы сейчас с полным диском и толковым вторым номером! Даже бы и не дегтярь — автоматов бы тройку да к ним мужиков посноровистей… Но не было у него ни пулеметов, ни мужиков, а была пятерка смешливых девчат да по пять обойм на винтовку. Оттого-то и обливался потом старшина Васков в то росистое майское утро… — Товарищ старшина… Товарищ старшина… Комендант рукавом старательно вытер пот, только потом обернулся. Глянул в близкие, растопыренные донельзя глаза, подмигнул: — Веселей дыши, Бричкина. Это же даже лучше, что шестнадцать их.
Почему шестнадцать диверсантов лучше, чем два, этого старшина объяснять не стал, но Лиза согласно покивала ему и неуверенно улыбнулась. Пройдешь его, опушкой держи вдоль озера. Оттуда иди к протоке. Напрямик, там не собьешься. Главное дело — болото, поняла? Бродок узкий, влево-вправо — трясина.
Ориентир — береза. От березы прямо на две сосны, что на острове. С островка целься на обгорелый пень, с которого я в топь сигал. Точно на него цель: он хорошо виден. Мы тут фрицев покружим маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь. Налегке дуй.
Побежала я. Лиза молча покивала, отодвинулась. Прислонила винтовку к камню, стала патронташ с ремня снимать, все время ожидаючи поглядывая на старшину. Но Васков смотрел на немцев и так и не увидел ее растревоженных глаз. Лиза осторожно вздохнула, затянула потуже ремень и, пригнувшись, побежала к сосняку, чуть приволакивая ноги, как это делают все женщины на свете. Диверсанты были совсем уже близко — можно разглядеть лица, — Федот Евграфыч, распластавшись, все еще лежал на камнях.
Кося глазом на немцев, он смотрел на сосновый лесок, что начинался от гряды и тянулся к опушке. Дважды там качнулись вершинки, но качнулись легко, словно птицей задетые, и он подумал, что правильно сделал, послав именно Лизу Бричкину. Убедившись, что диверсанты не заметили связного, он поставил винтовку на предохранитель и спустился за камень. Здесь он подхватил оставленное Лизой оружие и прямиком побежал назад, шестым чувством угадывая, куда ставить ногу, чтобы не было слышно топота. Даже Четвертак из-под шинелей вынырнула. Непорядок, конечно: следовало прикрикнуть, скомандовать, Осяниной указать, что караула не выставила.
Он уж и рот раскрыл и брови по-командирски надвинул, а как в глаза их напряженные заглянул, так и сказал, словно в бригадном стане: — Плохо, девчата, дело. Хотел на камень сесть, да Гурвич вдруг задержала, быстро шинельку свою подсунула. Он кивнул ей благодарно, сел, кисет достал. Они рядком перед ним устроились, молча следили, как он цигарку сворачивает. Васков глянул на Четвертак: — Ну, как ты? В лоб такую не остановишь.
И не остановить тоже нельзя, а будут они здесь часа через три, так надо считать. Осянина с Комельковой переглянулись, Гурвич юбку на коленке разглаживала, а Четвертак на него во все глаза смотрела, не моргая. Комендант сейчас все замечал, все видел и слышал, хоть и просто курил, цигарку свою разглядывая. А до ночи, ежели в бой ввяжемся, нам не продержаться. Ни на какой позиции не продержаться, потому как у них шестнадцать автоматов. Закружить надо, в обход вокруг Легонтова озера направить.
А как? Просто боем — не удержимся. Вот и выкладывайте соображения. Больше всего старшина боялся, что поймут они его растерянность. Учуют, нутром своим таинственным учуют — и все тогда. Кончилось превосходство его, кончилась командирская воля, а с нею и доверие к нему.
Поэтому он нарочно спокойно говорил, просто, негромко, поэтому и курил так, будто на завалинку к соседям присел. А сам думал, думал, ворочал тяжелыми мозгами, обсасывал все возможности. Для начала он бойцам позавтракать велел. Они возмутились было, но он одернул и сало из мешка вытащил. Неизвестно, что на них больше подействовало — сало или команда, а только жевать начали бодро. А Федот Евграфыч пожалел, что сгоряча Лизу Бричкину натощак в такую даль отправил.
После завтрака комендант старательно побрился холодной водой. Бритва у него еще отцовская была, самокалочка-мечта, а не бритва, — но все-таки в двух местах порезался. Залепил порезы газетой, да Камелькова из мешка пузырек с одеколоном достала и сама ему эти порезы прижгла. Все-то он делал спокойно, неторопливо, но время шло, и мысли в его голове шарахались, как мальки на мелководье. Никак он собрать их не мог и все жалел, что нельзя топор взять да порубить дровишек: глядишь, и улеглось бы тогда, ненужное бы отсеялось, и нашел бы он выход из этого положения. Конечно, не для боя немцы сюда забрались, это он понимал ясно.
Шли глухоманью, осторожно, далеко разбросав дозоры. Для чего? А для того, чтобы противник их обнаружить не мог, чтобы в перестрелку не ввязываться, чтоб вот так же тихо, незаметно просачиваться сквозь возможные заслоны к основной своей цели. Значит, надо, чтобы они его увидели, а он их вроде не заметил? А другое место — вокруг Легонтова озера: сутки ходьбы… Однако кого он им показать может? Четырех девчонок да себя самолично?
Ну, задержатся, ну, разведку вышлют, ну, поизучают их, пока не поймут, что в заслоне этом ровно пятеро. А потом? Окружат и без выстрела, в пять ножей снимут весь твой отряд. Не дураки же они в самом-то деле, чтоб от четырех девчат да старшины с наганом в леса шарахаться… Все эти соображения Федот Евграфыч бойцам выложил — Осяниной, Комельковой и Гурвич; Четвертак, отоспавшись, сама в караул вызвалась. Выложил без утайки и добавил: — Ежели за час-полтора другого не придумаем, будет, как сказал. Готовьтесь… А что готовьтесь-то?
На тот свет разве! Так для этого времени чем меньше, тем лучше… Ну, он, однако, готовился. Взял из сидора гранату, наган вычистил, финку на камне наточил. Вот и вся подготовка: у девчат и этого занятия не было. Шушукались чего-то, спорили в сторонке. Потом к нему подошли: — Товарищ старшина, а если бы они лесорубов встретили?
Не понял Васков: каких лесорубов? Они объяснять взялись, и — сообразил комендант. Сообразил: часть — какая б ни была — границы расположения имеет. Точные границы: и соседи известны, и посты на всех углах. А лесорубы — в лесу они. Побригадно разбрестись могут: ищи их там, в глухоте.
Станут их немцы искать? Ну, вряд ли: опасно это. Чуть где проглядишь — и все, засекут, сообщат, куда надо. Потому никогда не известно, сколько душ лес валит, где они, какая у них связь. За речушкой прямо от воды шел лес — непролазная темь осинников, бурелома, еловых чащоб. В двух шагах здесь человеческий глаз утыкался в живую стену подлеска, и никакие цейсовские бинокли не могли пробиться сквозь нее, уследить за ее изменчивостью, определить ее глубину.
Вот это-то место и имел в соображении Федот Евграфыч, принимая к исполнению девичий план. В самом центре, чтоб немцы прямо в них уперлись, он Четвертак и Гурвич определил. Велел костры палить подымнее, кричать да аукаться, чтоб лес звенел. А из-за кустов не слишком все же высовываться: ну, мелькать там, показываться, но не очень. И сапоги велел снять. Сапоги, пилотки, ремни — все, что форму определяет.
Судя по местности, немцы могли попробовать обойти эти костры только левее: справа каменные утесы прямо в речку глядели, здесь прохода удобного не было, но чтобы уверенность появилась, он туда Осянину поставил. С тем же приказом: мелькать, шуметь да костер палить. А тот, левый фланг, на себя и Комелькову взял: другого прикрытия не было. Тем более, что оттуда весь плес речной проглядывался: в случае, если бы фрицы все ж таки надумали переправляться, он бы двух-трех отсюда свалить успел, чтобы девчата уйти смогли, разбежаться. Времени мало оставалось, и Васков, усилив караул еще на одного человека, с Осяниной да Комельковой спешно занялся подготовкой. Пока они для костров хворост таскали, он, не таясь пусть слышат, пусть готовы будут!
Выбирал повыше, пошумнее, дорубал так, чтоб от толчка свалить, и бежал к следующему. Пот застилал глаза, нестерпимо жалил комар, но старшина, задыхаясь, рубил и рубил, пока с передового секрета Гурвич не прибежала. Замахала с той стороны. За деревьями мелькайте, не за кустами. И орите позвончее… Разбежались его бойцы. Только Гурвич да Четвертак на том берегу копошились.
Четвертак все никак бинты развязать не могла, которыми чуню ее прикручивали. Старшина подошел: — Погоди, перенесу. Вода — лед, а у тебя хворь еще держится. Примерился, схватил красноармейца в охапку пустяк: пуда три, не боле. Она рукой за шею обняла, вдруг краснеть с чего-то надумала. Залилась аж до шеи: — Как с маленькой вы… Хотел старшина пошутить с ней — ведь не чурбак нес все-таки, — а сказал совсем другое: — По сырому не особо бегай там.
Вода почти до колен доставала — холодная, до рези. Впереди Гурвич брела, юбку подобрав. Мелькала худыми ногами, для равновесия размахивая сапогами. Оглянулась: — Ну и водичка — бр-р! И юбку сразу опустила, подолом по воде волоча. Комендант крикнул сердито: — Подол подбери!
Остановилась, улыбаясь: — Не из устава команда, Федот Евграфыч… Ничего, еще шутят! Это Васкову понравилось, и на свой фланг, где Комелькова уже костры поджигала, он в хорошем настроении прибыл. Заорал что было сил: — Давай, девки, нажимай веселей! Старшина тоже иногда покрикивал, чтоб и мужской голос слышался, но чаще, затаившись, сидел в ивняке, зорко всматриваясь в кусты на той стороне. Долго ничего там уловить было невозможно. Уже и бойцы его кричать устали, уже все деревья, что подрублены были, Осянина с Комельковой свалили, уже и солнце над лесом встало и речку высветило, а кусты той стороны стояли недвижимо и молчаливо.
Леший их ведает, может, и ушли. Васков не стереотруба, мог и не заметить, как к берегу они подползали. Они ведь тоже птицы стреляные — в такое дело не пошлют кого ни попадя… Это он подумал так. А сказал коротко: — Годи. И снова в кусты эти, до последнего прутика изученные, глазами впился. Так глядел, что слеза прошибла.
Моргнул, протер ладонью и — вздрогнул: почти напротив, через речку, ольшаник затрепетал, раздался, и в прогалине ясно обозначилось заросшее ржавой щетиной молодое лицо. Федот Евграфыч руку назад протянул, нащупал круглое колено, сжал. Комелькова уха его губами коснулась: — Вижу… Еще один мелькнул, пониже. Двое выходили к берегу, без ранцев, налегке. Выставив автоматы, обшаривали глазами голосистый противоположный берег. Екнуло сердце Васкова: разведка!
Значит, решились все-таки прощупать чащу, посчитать лесорубов, найти меж ними щелочку. К черту все летело, весь замысел, все крики, дымы и подрубленные деревья: немцы не испугались. Сейчас переправятся, юркнут в кусты, змеями выползут на девичьи голоса, на костры и шум. Пересчитают по пальцам, разберутся и… и поймут, что обнаружены. Федот Евграфыч плавно, ветку боясь шевельнуть, достал наган. Уж этих-то двух он верняком прищучит, еще в воде, на подходе.
Конечно, шарахнут по нему тогда, из всех оставшихся автоматов шарахнут, но девчата, возможное дело, уйти успеют, затаиться. Только бы Комелькову отослать… Он оглянулся: стоя сзади него на коленях, Евгения зло рвала через голову гимнастерку. Швырнула на землю, вскочила, не таясь. Федот Евграфыч зачем-то схватил ее гимнастерку, зачем-то прижал к груди. А пышная Комелькова уже вышла на каменистый, залитый солнцем плес. Дрогнули ветки напротив, скрывая серо-зеленые фигуры, Евгения неторопливо, подрагивая коленками, стянула юбку, рубашку и, поглаживая руками черные трусики, вдруг высоким, звенящим голосом завела-закричала: Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой… Ах, хороша она была сейчас, чудо как хороша!
Высокая, белотелая, гибкая — в десяти метрах от автоматов. Оборвала песню, шагнула в воду и, вскрикивая, шумно и весело начала плескаться. Брызги сверкали на солнце, скатываясь по упругому, теплому телу, а комендант, не дыша, с ужасом ждал очереди. Вот сейчас, сейчас ударит — и переломится Женька, всплеснет руками и… Молчали кусты. Схватил топор, отбежал, яростно рубанул сосну. Нажал плечом, положил на сухой ельник, чтоб шуму больше было.
Задыхаясь, метнулся назад, на то место, откуда наблюдал, выглянул. Женька уже на берегу стояла — боком к нему и к немцам. Спокойно натягивала на себя легкую рубашку, и шелк лип, впечатывался в тело и намокал, становясь почти прозрачным под косыми лучами бьющего из-за леса солнца. Она, конечно, знала об этом, знала и потому неторопливо, плавно изгибалась, разбрасывая по плечам волосы. И опять Васкова до черного ужаса обожгло ожидание очереди, что брызнет сейчас из-за кустов, ударит, изуродует, сломает это буйно-молодое тело. Сверкнув запретно белым, Женька стащила из-под рубашки мокрые трусики, отжала их и аккуратно разложила на камнях.
Села рядом, вытянув ноги, подставила солнцу до земли распущенные волосы. А тот берег молчал. Молчал, и кусты нигде не шевелились, и Васков, как ни всматривался, не мог понять, там ли еще немцы или уже отошли. Гадать было некогда, и комендант, наскоро скинув гимнастерку, сунул в карман галифе наган и, громко ломая валежник, пошел на берег. Вылез из кустов на открытое место — сердце чуть ребра не выламывало от страха. Подошел к Комельковой: — Из района звонили, сейчас машина придет.
Так что одевайся. Хватит загорать. Поорал для той стороны, а что Комелькова ответила — не расслышал. Он весь туда был сейчас нацелен, на немцев, в кусты. Так был нацелен, что казалось ему, шевельнись листок, и он услышит, уловит, успеет вот за этот валун упасть и наган выдернуть. Но пока вроде ничего там не шевелилось.
Женька потянула его за руку, он рядом сел и вдруг увидел, что она улыбается, а глаза настежь распахнутые, ужасом полны, как слезами. И ужас этот живой и тяжелый, как ртуть. Она что-то еще говорила, даже смеялась, но Федот Евграфыч ничего не мог слышать. Увести ее, увести за кусты надо было немедля, потому что не мог он больше каждое мгновение считать, когда ее убьют. Но чтоб легко все было, чтоб фрицы проклятые недоперли, что игра все это, что морочат им головы их немецкие, надо было что-то придумать.
Васков ведёт девушек по хорошо известной ему тропке, по обе стороны которой — трясина. Бойцы благополучно добираются до озера и, затаившись на Синюхиной гряде, ждут немцев.
Те появляются на берегу озера только на следующее утро. Их оказывается не двое, а шестнадцать. Пока немцам остаётся около трёх часов ходу до Васкова и девушек, старшина посылает Лизу Бричкину обратно к разъезду — доложить об изменении обстановки. Но Лиза, переходя через болото, оступается и тонет. Об этом никто не знает, и все ждут подмоги. А до тех пор девушки решают ввести немцев в заблуждение. Они изображают лесорубов, громко кричат, Васков валит деревья.
Немцы отходят к Легонтову озеру, не решаясь идти по Синюхиной гряде, на которой, как они думают, кто-то валит лес. Васков с девушками перебирается на новое место. На прежнем месте он оставил свой кисет, и Соня Гурвич вызывается принести его. Торопясь, она натыкается на двоих немцев, которые убивают её. Васков с Женей убивают этих немцев. Соню хоронят. Вскоре бойцы видят остальных немцев, приближающихся к ним.
Спрятавшись за кустами и валунами, они стреляют первыми, немцы отходят, боясь невидимого противника. Женя и Рита обвиняют Галю в трусости, но Васков защищает её и берет с собой в разведку в «воспитательных целях». Но Васков не подозревает, какой след в душе Гали оставила Сонина смерть. Она напугана до ужаса и в самый ответственный момент выдаёт себя, и немцы убивают её. Реклама Федот Евграфыч берет немцев на себя, чтоб увести их от Жени и Риты. Его ранят в руку. Но ему удаётся уйти и добраться до острова на болоте.
В воде он замечает юбку Лизы и понимает, что помощь не придёт.
Кто автор книги "А зори здесь тихие"
- Борис Васильев. А зори здесь тихие…
- Живая книга ВОБМ "А зори здесь тихие"
- Биография автора кратко
- А зори здесь тихие…
- Борис Васильев
Главные герои и их характеристика
- А зори здесь тихие… слушать - автор Борис Васильев
- А зори здесь тихие · Краткое содержание повести Васильева
- Читать "А зори здесь тихие… (сборник)" - Васильев Борис Львович - Страница 1 - ЛитМир Club
- Читать книгу: «А зори здесь тихие… (сборник)»
- Васильев Борис Львович — биография сценариста, личная жизнь, фото, фильмы
Свежие записи
- Бумажные издания
- Бумажные издания
- О повести "А зори здесь тихие"
- Читать А зори здесь тихие… онлайн - Зубков Борис Васильевич
А зори здесь тихие… (сборник)
Борис Васильев создал много книг, главной темой которых стал поиск истины и смысла жизни. Всенародную любовь и славу Васильеву принесли пронзительные «Завтра была война», «Иванов катер», «Самый последний день», «Не стреляйте в белых лебедей», «Жила была Клавочка», а также роман «В списках не значился», который воскрешает первые дни войны и посвящен героическим защитникам Брестской крепости. Борис Васильев — лауреат многих премий: Государственной премии СССР, премии президента России в области литературы и искусства, Независимой премии движения имени академика Сахарова «За гражданское мужество», литературной премии «Большая книга», премии Российской академии кинематографических искусств «Ника» — «За Честь и Достоинство».
Поэтому эти персонажи получились собирательными. Все, кроме Сони Гурвич — ее прототипом называют супругу писателя Зорю Поляк впрочем, сам Борис Васильев этого в интервью никогда не говорил — журналисты и другие исследователи биографии ссылаются на схожесть национальностей одной из героинь повести и жены прозаика обе еврейки и их характеров. Супруги Васильевы прожили вместе без малого 70 лет и умерли в 2013 году с разницей в два месяца, писатель очень тяжело переживал смерть любимой жены. Режиссер привез Бекетову на премьеру картины, но она, слепая, не могла видеть происходящее на экране — Ростоцкий ей по ходу демонстрации «Зорь» комментировал эпизоды фильма. Подпишитесь , поставьте лайк Я буду вам очень признателен и обещаю, что скучно не будет! Понравилась статья?
Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов.
На рассвете, выбравшись из болота на землю, увидел старшина чернеющую на поверхности топи армейскую юбку Бричкиной, привязанную к шесту, и понял, что Лиза погибла в трясине. Надежды на помощь теперь не было… Глава 12 С тяжелыми мыслями о том, что «проиграл он вчера всю свою войну» , но с надеждой, что живы Рита и Женька, Васков отправляется на поиски диверсантов. Набредает на заброшенную избу, оказавшуюся убежищем немцев.
Наблюдает, как прячут они взрывчатку и уходят на разведку. Одного из оставшихся в ските врагов Васков убивает и забирает оружие. На берегу речки, где вчера «спектакль фрицам устраивали» , старшина и девушки встречаются — с радостью, как родные. Старшина говорит о том, что Галя и Лиза погибли смертью храбрых, и о том, что всем им предстоит принять последний, по всей видимости, бой.
Глава 13 Немцы вышли на берег, и бой начался. Не отдавать немцу ни клочка на этом берегу. Как ни тяжело, как ни безнадежно — держать». Казалось Федоту Васкову, что он последний сын своей Родины и последний ее защитник.
Отряд не давал немцам перейти на другой берег. Риту тяжело ранило в живот осколком гранаты. Отстреливаясь, Комелькова старалась увести за собой немцев. Веселая, улыбчивая и неунывающая Женька даже не сразу поняла, что ее ранили — ведь глупо и невозможно было погибнуть в девятнадцать лет!
Она стреляла, пока были патроны и силы. Старшина делится с Осяниной своим впервые появившимся сомнением: стоило ли беречь канал и дорогу ценой гибели девочек, впереди у которых была вся жизнь? Но Рита считает, что «Родина не с каналов начинается. Совсем не оттуда.
А мы ее защищали. Сначала ее, а уж потом канал». Васков направился навстречу врагам. Услышав слабый звук выстрела, вернулся.
Смерти девочек-бойцов стали для него тяжёлым испытанием. После войны он остался инвалидом и сдержал своё обещание, данное Рите Осяниной, нашёл и воспитал её сына Альберта. Второстепенные герои и их характеристика Алексей Лужин — женатый возлюбленный Жени Комельковой. Кирьянова — старшая командующая девушками-зенитчицами. Мария Никифоровна — хозяйка дома Васкова. Третий — командир Васкова.
Краткое содержание повести «А зори здесь тихие» подробно по главам Глава 1. Необычное пополнение Май 42-го, 171-й железнодорожный разъезд. Вокруг идут бои, но в самом разъезде есть уцелевшие дома и царит относительная тишина. На случай нападения вражеской авиации здесь оставлены две зенитные установки. Ввиду отсутствия трудных боёв, бойцы расслабились и загуляли. Их командир старшина Васков попросил вышестоящее начальство заменить «опухших» от пьянства бойцов на непьющее пополнение.
Что просил, то и получил — новенькие зенитчики оказались совершенно равнодушны к алкоголю. Беда была в другом: прибывшие бойцы все были совсем юными девушками. Все умненькие с образованием, в отличие от их бравого командира, окончившего лишь 4 класса. Девчонки подшучивали над старшиной, устраивали банные дни и постирушки, любили спеть и посмеяться, часто нарушали устав. Глава 2. Рита и Женя Командир «женского» отделения Рита Осянина замкнута и нелюдима.
В самом начале войны погиб её муж. Вместо убитой подносчицы на разъезд присылают Комелькову Женю, потерявшую всю свою семью. В отличии от угрюмой Риты, Женя хохотушка и к тому же редкая красавица. Её открытость и доброжелательность помогают «оттаять» и Осяниной. Девушки дружат между собой и опекают робкую Галю, ещё одного бойца в юбке. В городе совсем неподалёку живёт мама Риты Осяниной и её крошечный сын.
По ночам, нарушая устав и все законы осторожности, девушка-командир бегает через лес на свидания с родными. Глава 3. Доклад Осяниной Возвращаясь из очередной ночной самоволки, Рита замечает двух немцев в экипировке разведчиков. Девушка спешить доложить об увиденном старшине Васкову. Командир решает идти наперехват противника и собирает группу из пяти девчонок: Осяниной, Четвертак, Комельковой, Бричкиной и Гурвич. Понимая, что его «бойцы» напуганы, Васков всячески их подбадривает и настраивает.
По плану старшины им нужно срезать путь и, опередив немцев, задержать их уже на месте. Глава 4. Короткий путь Васков и его бойцы по известной лишь местным жителям тропке переходят болото и добираются до озера намного раньше немцев. Старшина и девушки устроились в засаде. Командир просит девчат быть потише, звук разлетается в этих местах особенно далеко. Глава 5.
Неприятная неожиданность Галя Четвертак, потерявшая в болоте сапог, простудилась. Ждать немцев пришлось до утра, а когда они, наконец, стали выходить из леса — старшина Васков впал в оцепенение. Не двое оказалось немцев, а целых шестнадцать человек. Глава 6. Рискованный спектакль И Васков, и девчата под его командованием прекрасно понимают, что их силы не равны. Тягаться с таким количеством немцев просто бессмысленное самоубийство.
А вот потянуть время будет полезно.
А зори здесь тихие… (сборник)
10 $a А зори здесь тихие $b Повесть $c Борис Васильев. Кадр из фильма «А зори здесь тихие» (1972). А зори здесь тихие слушать на видеосервисе Wink.
Борис Васильев
Всего через год повесть «А зори здесь тихие» была поставлена на сцене театра на Таганке и стала одной из самых известных постановок 1970-х годов. Повесть Бориса Львовича Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне. Истинный успех пришел к Васильеву после публикации повести А зори здесь тихие.
Откуда Борис Васильев взял сюжет для "А зори здесь тихие..."
Именно это и двигало ими на протяжении всей книги, именно это помогло им не сдаваться до последней секунды своей жизни. Пожалуй,она вошла уже в список моих любимых произведений. И однозначно я ее перечитаю в будущем. Советую так же и вам,разочарованы не будете.
Две девушки приняли в свой кружок стеснительную Галю Четвертак. Когда Рита узнает о том, что можно перевестись на 171-й разъезд, она сразу соглашается, так как совсем рядом живут ее сын и мать. Все трое зенитчиц поступают под командование Васкова и Рита с помощью своих подруг предпринимает регулярные ночные вылазки к родным.
Глава 3 Возвращаясь под утро после одной из своих тайных вылазок, Рита столкнулась в лесу с двумя немецкими солдатами. Они были вооружены и несли в мешках что-то тяжелое. Рита немедленно сообщила об этом Васкову, который догадался, что это диверсанты, целью которых является подрыв стратегически важного железнодорожного узла.
Старшина предал важную информацию командованию по телефону и получил приказ прочесать лес. Он решил пройти к озеру Вопь коротким путем наперерез немцам. На разведку Федот Евграфыч взял с собой пятерых девушек во главе с Ритой.
Перед отправкой бойцов пришлось научить правильно обуваться, чтобы не стереть ноги, а также заставить вычистить винтовки. Условным сигналом опасности было кряканье селезня. Глава 4 Кратчайший путь к лесному озеру шел через топкое болото.
Почти полдня команде пришлось идти по пояс в холодной болотной жиже. Галя Четвертак потеряла сапог и портянку, и часть пути по болоту ей пришлось идти с босой ногой. Добравшись до берега, вся команда смогла отдохнуть, выстирать грязные вещи и перекусить.
Для продолжения похода Васков смастерил для Гали чуню из бересты. До нужной точки добрались только к вечеру, здесь нужно было устроить засаду. Глава 5 Планируя встречу с двумя фашистскими солдатами, Васков сильно не беспокоился и надеялся, что захватить их в плен удастся с передовой позиции, которую он разместил среди камней.
Однако, при непредвиденном случае, старшина предусмотрел возможность отступления. Ночь прошла спокойно, только боец Четвертак сильно заболела, шагая босиком по болоту. На утро немцы потянулись к Синюхиной гряде между озерами, вражеский отряд состоял из шестнадцати человек.
Глава 6 Поняв, что просчитался, и что большой немецкий отряд ему не остановить, Васков отправил Елизавету Бричкину за подмогой. Он выбрал именно Лизу потому, что она выросла на природе и очень хорошо ориентировалась в лесу. Чтобы задержать фашистов, команда решила изобразить шумную деятельность лесорубов.
Они разожгли костры, Васков подрубил деревья, девушки аукались и весело перекликались. Когда немецкий отряд был в 10 метрах от них, Женька выбежала прямо к реке, чтобы, купаясь, отвлечь внимание вражеских разведчиков. Их план сработал, немцы пошли в обход, и команде удалось выиграть целые сутки времени.
Глава 7 Лиза очень спешила за подмогой. Не выполнив указания старшины о перевале на островке посередине болота, она, уставшая и замерзшая, продолжила путь. Почти дойдя до конца болота, Лиза задумалась и сильно испугалась большого пузыря, вспучившегося прямо перед ней в мертвой тишине топи.
Инстинктивно девушка рванулась в сторону и потеряла опору под ногами. Шест, на который пыталась опереться Лиза, сломался. Последнее, что она увидела перед смертью — это лучи всходившего солнца.
Глава 8 Старшина точно не знал о траектории движения немцев, потому решил отправиться на разведку вместе с Ритой. Они обнаружили привал, 12 фашистов отдыхали возле костра и сушили белье. Где были другие четверо, установить не удалось.
Васков принимает решение о смене места дислокации, а потому направляет Риту за девушками и заодно просит принести его именной кисет. Но в суматохе кисет забыли на старом месте, и Соня Гурвич, не дождавшись разрешения командира, побежала за дорогой вещью. Через короткое время старшина услышал едва различимый крик.
Как бывалый боец, он догадался, что этот крик означает. Вместе с Женей они отправились по направлению звука и нашли тело Сони, убитой двумя ударами ножа в грудь. Глава 9 Оставив Соню, старшина с Женей оправились в погоню за фашистами, чтобы они не успели донести о происшествии своим.
Ярость помогает старшине четко продумать план действий.
Бричкина сбивается с ориентиров и теряет приметную сосну, которая означает верный поворот для прохождения болота. Передвигаясь по топи, она оступается и, застревая в трясине, погибает. Тем временем командир и зенитчицы, желая отпугнуть немецких солдат и заставить их пойти обходным путем, разыгрывают сценку. Васков с девушками создают впечатление, что в лесу идет работа лесорубов. Они начинают вести громкую перекличку, жгут костры.
Федот рубит деревья, а находчивая Женя идет купаться, делая вид, что не замечает присутствие врагов. Ничего не подозревающие немцы уходят. Командир понимает, что скрывшийся враг может оказаться коварен и не исключает угрозу нападения на свой отряд. Вместе с Осяниной он отправляется в разведку. Разузнав, что диверсанты устроились на привал, Васков решает изменить местоположение команды и отправляет Риту за девушками. Федот вспоминает, что забыл кисет и расстраивается.
Заметив его настроение, Соня решает вернуться за пропажей. Командир не успел остановить убежавшую за кисетом Гуревич. Раздаются выстрелы. Соня погибает от пуль двоих немецких солдат. Расстроенная группа хоронит девушку. Васков снимает с нее сапоги и передает их Гале, которая потеряла свои в болоте, отмечая, что должен заботиться о живых.
Попрощавшись с Соней, командир и зенитчицы начинают яростное преследование немцев, желая отомстить за гибель соратницы. Они настигают врага и, незаметно подкравшись, Васков убивает одного из них, но на второго у него не оказывается сил. В этот момент рядом оказывается Женя и, убив диверсанта прикладом, спасает жизнь командиру. Немцы отступают. Осознав совершенный поступок, Комелькова мучается гнетущими мыслями за содеянное. Старшина пытается оправдать ее решительный шаг, рассказывая о бесчеловечности и безжалостности врага.
Потрясенная смертью Сони, мечтательная Галя во время встречного боя отбрасывает винтовку в сторону и падает на землю. Девушки начинают обвинять ее в трусости, но Васков оправдывает Четвертак неопытностью и растерянностью. В воспитательных целях старшина берет Галю с собой на разведку. Осматривая окрестности леса, разведчики замечают трупы немцев. По подсчетам, оставалось еще 12 немецких солдат. Старшина и Галя прячутся в засаде, готовые стрелять по приближающимся диверсантам.
Неожиданно Четвертак покидает укрытие и, обезумев от ужаса, выдает себя, получая пулеметную очередь от немцев. Васков решает увести врага в другую сторону от места, где остались Женя и Рита. До самой ночи он пытался создавать шум в лесу, стрелял по вражеским фигурам, мелькавшим между деревьев, кричал и пытался заманить диверсантов поближе к топкому месту. Получив ранение в руку, он укрывается в болоте до утра. С рассветом раненый командир выбирается на сушу и замечает на воде черного цвета юбку, что носила Лиза Бричкина. Васков понимает, что девушка погибла, и последние надежды на помощь обращаются в прах.
Удрученный тяжкими мыслями о проигранной «своей войне», Васков идет на поиски немецких солдат. В лесу он встречает заброшенную хижину, которая оказалась убежищем диверсантов. Затаившись, старшина наблюдал за немцами, которые прятали взрывчатку. Далее вся группа уходит на разведку, оставив одного бойца охранять избушку. Федот убивает врага, забирает оружие и идет на берег той реки, где некогда они разыгрывали сценку перед диверсантами. Там он рассказывает оставшимся зенитчицам о смерти Гали и Лизы, сообщая, что вскоре им придется принять свой последний, вероятно, бой.
Диверсанты появляются на берегу, завязывается страшная битва. Неотступно сражался Васков, защищая Родину и не позволяя вражескому отряду пересечь реку. Тяжелое осколочное ранение в живот получает Рита. Раненая Женя продолжает отстреливаться, уводя за собой немцев и не замечая полученных ран. Девушка стреляла до последнего патрона, не жалея сил и поражая врага своим мужеством. Немцы расстреливают в упор безоружную Комелькову.
Умирающая Осянина рассказывает старшине о сыне Альберте и просит позаботиться о малыше. Васков, терзаемый мыслями о потере всей команды, делится с Ритой переживаниями о случившемся и задается вопросом: стоила ли гибель молодых девчонок того, чтобы отдать ее за попытку перекрыть дорогу немцам? Рита отвечает, что они защищали Родину и все сделали правильно. Разве могли они поступить по-другому и позволить врагу подорвать дорогу? Васков поднимается и вновь идет за немцами. Он слышит выстрел и возвращается к Рите, которая застрелилась, не желая мучить ни себя, ни старшину.
Похоронив обеих девушек, из последних сил Федот двигался вперед, где располагалась хижина немцев. Он врывается внутрь, где одного из диверсантов убивает и еще четверых берет в плен. В полубредовом состоянии, раненый и измученный, он ведет немцев к линии разъезда. Осознав, что добрался до места, старшина теряет сознание. В эпилоге книги автор рассказывает о письме туриста, написанном многие годы спустя после военных событий.
И тогда им поручили очень простую задачу: охранять железнодорожную станцию в Карельской глуши. Никто не ожидал, что именно там произойдет высадка группы фашистов. Они должны были разрушить железную дорогу, по которой к линии ф р о н т а доставляли различные грузы. Решение ребятами было принято мгновенно: врагов они не подпустят. Силы были неравными. Противниками еще не окрепших защитников станции были крепкие, хорошо подготовленные воины. Сдерживать их приходилось с помощью единственного п у л е м е т а. К моменту, когда подоспела помощь, из семерых в живых оставался только один сержант, бывший командиром подразделения. Пусть у моего героя в подчинении будут не мужики, а молоденькие девчонки» Кадр из фильма "А зори здесь тихие" Станислава Ростоцкого Кадр из фильма "А зори здесь тихие" Станислава Ростоцкого Работа над повестью двигалась очень медленно. Борис Львович написал всего несколько страниц, и его воодушевление иссякло.
Читать онлайн «А зори здесь тихие...»
Но веточка — это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть да кхекать, словно и вправду был стариком, — вот это было совсем уж никуда не годно. А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила. И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный. А эту Осянину он еще раньше выделил: строга.
Не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются. Странная была Осянина, и поэтому Федот Евграфыч осторожно навел справочки через свою хозяйку, хоть и понимал, что той поручение это совсем не для радости. Старшина промолчал: бабе все равно не докажешь. Взял топор, пошел во двор: лучше нету для дум времени, как дрова колоть.
А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие. Ну, прежде всего, конечно, дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают — это все так. А внутри — беспорядок: — Люда, Вера, Катенька — в караул!
Катя — разводящая. Разве это команда? Развод караулов полагается по всей строгости делать, по уставу.
Старшина промолчал: бабе все равно не докажешь. Взял топор, пошел во двор: лучше нету для дум времени, как дрова колоть.
А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие. Ну, прежде всего, конечно, дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают — это все так. А внутри — беспорядок: — Люда, Вера, Катенька — в караул! Катя — разводящая.
Разве это команда? Развод караулов полагается по всей строгости делать, по уставу. А это насмешка полная, это надо порушить, а как? Попробовал он насчет этого со старшей, с Кирьяновой, поговорить, да у нее один ответ: — А у нас разрешение, товарищ старшина. От командующего.
Смеются, черти… — Стараешься, Федот Евграфыч? Обернулся: соседка во двор заглядывает, Полинка Егорова. Самая беспутная из всего населения: именины в прошлом месяце четыре раза справляла. Ты теперь один у нас остался, вроде как на племя.
Коллажа автора История одного подвига Все произошло на "легком" участке, куда командование направило на службу еще не окрепших после госпиталя ребят. Их спокойно могли демобилизовать, но они хотели быть полезными Родине. И тогда им поручили очень простую задачу: охранять железнодорожную станцию в Карельской глуши.
Никто не ожидал, что именно там произойдет высадка группы фашистов. Они должны были разрушить железную дорогу, по которой к линии ф р о н т а доставляли различные грузы. Решение ребятами было принято мгновенно: врагов они не подпустят. Силы были неравными. Противниками еще не окрепших защитников станции были крепкие, хорошо подготовленные воины. Сдерживать их приходилось с помощью единственного п у л е м е т а. К моменту, когда подоспела помощь, из семерых в живых оставался только один сержант, бывший командиром подразделения.
По мере прохождения игроки открывают новые уровни, сталкиваются с головоломными головоломками и получают награды. Пожалуйста, проверьте все уровни ниже и постарайтесь соответствовать вашему правильному уровню. Если вы все еще не можете понять это, оставьте комментарий ниже, и мы постараемся вам помочь.
Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие»
А зори здесь тихие [Кинофильм]: по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»: 2 серии / [сцен. Ввечеру воздух сырой тут, плотный, а зори здесь тихие, и потому слышно аж за пять верст. По итогам исследования с участием более двух тысяч россиян, на первом месте оказался роман Бориса Васильева «А зори здесь тихие». Одна из главных героинь повести Бориса Львовича Васильева "А зори здесь тихие ".