Книгу "Золото бунта" Иванов Алексей Викторович вероятно стоит иметь в своей домашней библиотеке. Автор: Иванов Алексей. Категория: Приключения. Аудиокнига заблокирована. Роман посвящен событиям, происходившим на Урале в конце XVIII века, спустя четыре года после разгрома Пугачевского восстания.
Скачать книгу в форматах
- Золото бунта, или Вниз по реке теснин
- Книга "Золото бунта" - Алексей Иванов скачать бесплатно, читать онлайн
- Рецензия на роман Алексея Иванова Золото бунта
- Дмитрий Володихин. Алексей Иванов. Золото бунта. Дмитрий Володихин
Иванов Алексей - Золото бунта
Позднее бежит от отца в Кашку и рожает Осташе сына. Петрунька, его сын. Ненавидит отца и потому по мере сил помогает Осташе даже в самых сомнительных начинаниях. В конце романа остаётся жить с сестрой и зятем. Шакула — старик-вогул, у которого какое-то время живёт заболевший Осташа.
Мягко говоря, непростой старик. Состоял в общем сговоре с Гусевыми и Кононом. Совместными усилиями Осташи, Яшки Гусева и колдовства Бойте был убит. Бойтэ — вогульская девушка, живущая у Шакулы как приёмная дочь.
В дни Пугачёвщиы совсем девчонкой была изнасилована, не может больше рожать и вынуждена быть тем, кем стала, — в том числе и любовницей Осташи. А также вынужденной соучастницей тёмных делишек Шакулы с Кононом. Зато шаманские силы её таковы, что она умудрилась очень сильно, но пугающе и опасно помочь Осташе, а тот перепугался и бежал от неё. В финале ушла прочь от Чусовой в земли вогулов.
Главные антагонисты книги, участники Пугачёвского бунта. Когда-то держали постоялый двор мерзейших нравов, проворовались и в итоге угодили под арест, откуда были выпущены пугачёвцами к коим и примкнули. Когда Пугачёвщина начала сходить на нет, им была доверена для перевозки повстанческая казна, бесследно пропавшая вместе с братьями. Во время бунта участвовали в изнасиловании и зверском убийстве Маруси Зырянкиной - первой любви Осташи.
Попавшую к ним в руки казну планировали спрятать для себя любимых, использовав отца Осташи в качестве проводника по реке, но напившись входившим в состав казны вином, упустили и Перехода, и казну. Слабоумный Малафейка захлебнулся собственной блевотиной, упившись до бесчувствия во время этой пьянки; остальные же братья, оставшись без казны, разбежались и попрятались, Сашка Гусев скрывался по приречным пещерам и разбойничал пока не был схвачен и закован в цепи, первым догадавшись о местонахождении казны, убил Перехода, бежал с разбившейся барки, но и сам был смертельно порван медведем, когда пытался её выкопать. Яшка обосновался в раскольничьем скиту, в ходе неудачной операции капитана Берга по его аресту был, в конце концов, застрелен Осташей, Чупря стал подручным Конона — его Осташа убил уже на финальных страницах романа. Макариха, их мать и условная тёща Перехода через свою дочь Лукерью, невенчанную жену сплавщика, бежавшую к нему от братьев.
Жила вместе с Переходом и Осташей. Пыталась избавиться от Осташи, донеся властям что тот, дескать, знает о местонахождении клада. Узнав от колдуньи Бойтэ о гибели Яшки Гусева, разнесла Осташино хозяйство, передушила всех кур, зарубила корову и сама повесилась. Конон Шелегин — слепой сплавщицкий старейшина, фактический хозяин всей логистики на Чусовой.
Состоял в сговоре с братьями Гусевыми и сколотил на Чусовой настоящую мафию вокруг сплава.
Так после бури на еще сквозящем ветру бьется и полощется, зацепившись за еловую лапу, сорванная девичья косынка. Был день Лукерьи-комарницы. Стоя на корме легкого шитика с веслом в руках, Осташа вместе с рекой заходил в поворот.
Из-за высоких лесов медленно вылезала серая громада Разбойника. Казалось, он перегородил Чусовую от берега до берега. Он все рос, подымался, глыбился, будто медведь, что выбрался из берлоги и расправляет плечи, лапы, хребет. Солнце полудня столбом света спускалось с неба, пробивая воду до дна.
Осташа видел, как его лодка проплывает над зелеными мохнатыми окатанными валунами. И батя свалился с Рубца одесную, как щепка слетает с обода бешено вертящегося колеса. Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, которые лежали на кочетках на кровле коня. Остаться перед Разбойником без потесей — вернее гибели и не придумать.
Это и Осташа понимал. Он стоял на скамейке рядом с отцом как ученик сплавщика. Он вцепился в перильца обеими руками. Барка, теряя ход в западине поворота, прямиком шла носом в берег почти под камнем Кликунум.
Казалось, что и Кликун вытянул шею и вздернул свою глупую башку, чтобы потаращиться, как батина барка отурится, а затем ее всем бортом хряснет о скалу и потопит в пене. Осташа хотел заорать, глядя то на отца, то на берег, то на каменную тушу Разбойника, обляпанную бурыми лишаями. Но лицо бати тогда было твердым и белым, а ветер трепал волосы, обвязанные по лбу тесемкой, и кудлатил бороду — словно стелил длинную траву вокруг валуна. Батя вжал в усы раструб жестяной трубы и крикнул бурлакам: — Потеси не спускать!..
Гурьяна бате не поверил. И Осташа не поверил, не понял: почему нельзя и дернуться, чтобы отгрести от берега и от скалы?.. Барка врезалась тупым носом в берег, круша подлесок. От удара бурлаки полетели на доски настила, кто-то с воплем кувыркнулся за борт.
Осташу с батей едва не скинуло со скамейки. Сосны гибко качнулись над головами через все небо, как волосы над лицом утопленника. А потом течение приподняло барку и потащило дальше, к Разбойнику, разворачивая задом-наперед. Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды.
Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец. И любой бы сплавщик так решил, любой. Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки. А батя о погибели не думал.
Не грести, бога ради! Но никто уже и не тянулся к потесям. Барка, медленно разворачиваясь, теперь всем левым бортом неслась прямо на Разбойника. Ее стало кренить, поднимая на водяную гору перед стеной.
И вдруг с этой горы, как сани со склона, огромная барка скользнула вперед и вниз.
Прошло четыре года после того, как было подавлено Пугачевское восстание. Есть только один путь, по которому с Урала переправляют добытое железо — река Чусовая.
Каждую весну по ней направляются барки, но быть сплавщиком нелегко — река слишком извилистая и неровная, любой сплавщик может навсегда остаться в реке вместе с грузом, который он сопровождал. Главным героем романа является молодой парень. Недавно во время крушения барки погиб его отец.
У сплавщиков, которые проводят барки по стремнинам реки, есть способ избежать крушений: попросить о помощи старцев, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов и держат в кулаке грандиозный сплав «железных караванов». Однако молодой сплавщик Осташа, пытаясь разгадать причины гибели своего отца, поднимает бунт против сложившегося на Чусовой порядка. Чтобы вернуть честное имя себе и отцу, он должен будет найти казну самого Пугачёва, спрятанную где-то на бойцах...
1. «Сердце пармы» (2003)
- Книга "Золото бунта" - Алексей Иванов скачать бесплатно, читать онлайн
- Алексей Иванов - Золото бунта, или Вниз по реке теснин
- Золото Бунта, или Вниз по реке теснин (2007, Иванов Алексей)
- Алексей Иванов «Золото бунта»
- Похожие книги
- Рецензия недели
Алексей Иванов «Золото бунта»
КНИГА — год. Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Золото Бунта, или Вниз по реке теснинГод выпуска: 2007 я автора: ИвановИмя автора. Любители чтения дождались момента, когда полную версию книги Золото бунта от Алексей Иванов в виде fb2 файла можно скачать полностью бесплатно и без регистрации, либо читать онлайн. КНИГА — год. Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Расскажу свои впечатления о книге Алексея Иванова «Золото бунта».
Аудиокниги слушать онлайн
| Иванов Алексей - Золото Бунта » ✅Бесплатные аудиокниги🔊 слушать онлайн на 🌟🌟 | Алексей Иванов — известный писатель, сценарист и культуролог, автор бестселлеров «Ненастье», «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Золото бунта». |
| Иванов Алексей: Золото бунта Альпина. Книги 191400297 купить в интернет-магазине Wildberries | Alexei Ivanov (Russian: Алексей Иванов) is a Russian award-winning writer. Ivanov was born in Nizhny Novgorod into a family of shipbuilding engineers. |
| Золото бунта, или вниз по реке теснин | Золото бунта, или Вниз по реке теснин | Иванов Алексей Викторович. |
| Книга Золото бунта читать онлайн Алексей Иванов | Читать онлайн «Золото бунта» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). |
| Рецензия на роман Алексея Иванова Золото бунта | Вы можете скачивать бесплатно Алексей Иванов Золото бунта без необходимости регистрации в различных форматах: epub (епаб), fb2 (фб2), mobi (моби), pdf (пдф) на вашем мобильном телефоне. |
Книга "Золото бунта" - Алексей Иванов
Слушать онлайн аудиокнигу «Золото бунта, или вниз по реке теснин» Алексея Иванова на сайте Алексей Иванов Золото бунта или Вниз по реке теснин. Однако "Золото бунта" написал современный писатель Алексей Иванов, с произведениями которого я еще не была знакома.
Алексей Иванов - Золото бунта, или Вниз по реке теснин
Однако "Золото бунта" написал современный писатель Алексей Иванов, с произведениями которого я еще не была знакома. Золото Бунта, или Вниз по реке теснин Автор: Иванов Алексей Исполнитель: Иван Литвинов Жанр: Исторические приключения Издательство: МедиаКнига Показать полностью. по ее же просьбе. Отзывы читателей о книге Золото бунта, или Вниз по реке теснин, автор: Алексей Иванов. Золото бунта на Флибусте бесплатно. Золото Бунта, или Вниз по реке теснин Автор: Иванов Алексей Исполнитель: Иван Литвинов Жанр: Исторические приключения Издательство: МедиаКнига Показать полностью.
Аудиокниги слушать онлайн
| Аудиокнига Золото Бунта слухай онлайн бесплатно - автор Алексей Иванов | Читать книгу «Золото бунта» онлайн или скачать бесплатно в формате fb2. |
| Иванов Алексей: Золото бунта | В смысле “внутреннего устройства” “Золото бунта” намного проще предпоследней книги Алексея Иванова (“Сердце Пармы”), но в философском смысле одновременно и сложнее, и уязвимее. |
Алексей Иванов «Золото бунта»
Желаем увлекательного чтения! С этой книгой читают:.
От Сосуна, насосавшись, Чусовая отваливала и катилась к Усть-Койве, правым боком сдирая стружку о пласты Дыроватых Рёбер. Они выщербились из крутого откоса, как задиры на доске, обструганной против волокон. Яростно пробуравил Осташу пустой, совиный глаз скалы — огромная дырина в утёсе, которую усть-койвинцы уважительно звали Царскими Воротами.
За этими Воротами открывалось царство изломанных валунов и плесневелого бурелома. В расщелинах камня вокруг Ворот торчали лучинки стрел, пущенных вогулами в эту дыру на удачу. Межеумок грозно качался на волне, для которой был слишком хлипок. Он переваливался и черпал воду бортами. Всё вокруг нахмурилось: дождевое небо, сырой метельник по берегам.
Гора впереди словно в пляске мотала каменным сарафаном, колыхала складками и топотала по реке, брызжа прибоем. И Осташа впервые почуял нутром холод сплавщицкого одиночества, когда вот он несётся на скалу, и барки для него уже нет, потому что барка — это он сам. И он один на один со скалой, которая пляшет в бесовских кобях, машет подолом.
Пена вываливалась из-за гребня Разбойника и длинной полосой текла дальше по гладкому и быстрому плесу, потихоньку истаивая. Так после бури на еще сквозящем ветру бьется и полощется, зацепившись за еловую лапу, сорванная девичья косынка. Был день Лукерьи-комарницы. Стоя на корме легкого шитика с веслом в руках, Осташа вместе с рекой заходил в поворот. Из-за высоких лесов медленно вылезала серая громада Разбойника. Казалось, он перегородил Чусовую от берега до берега.
Он все рос, подымался, глыбился, будто медведь, что выбрался из берлоги и расправляет плечи, лапы, хребет. Солнце полудня столбом света спускалось с неба, пробивая воду до дна. Осташа видел, как его лодка проплывает над зелеными мохнатыми окатанными валунами. И батя свалился с Рубца одесную, как щепка слетает с обода бешено вертящегося колеса. Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, которые лежали на кочетках на кровле коня. Остаться перед Разбойником без потесей — вернее гибели и не придумать. Это и Осташа понимал. Он стоял на скамейке рядом с отцом как ученик сплавщика. Он вцепился в перильца обеими руками.
Барка, теряя ход в западине поворота, прямиком шла носом в берег почти под камнем Кликунум. Казалось, что и Кликун вытянул шею и вздернул свою глупую башку, чтобы потаращиться, как батина барка отурится, а затем ее всем бортом хряснет о скалу и потопит в пене. Осташа хотел заорать, глядя то на отца, то на берег, то на каменную тушу Разбойника, обляпанную бурыми лишаями. Но лицо бати тогда было твердым и белым, а ветер трепал волосы, обвязанные по лбу тесемкой, и кудлатил бороду — словно стелил длинную траву вокруг валуна. Батя вжал в усы раструб жестяной трубы и крикнул бурлакам: — Потеси не спускать!.. Гурьяна бате не поверил. И Осташа не поверил, не понял: почему нельзя и дернуться, чтобы отгрести от берега и от скалы?.. Барка врезалась тупым носом в берег, круша подлесок. От удара бурлаки полетели на доски настила, кто-то с воплем кувыркнулся за борт.
Осташу с батей едва не скинуло со скамейки. Сосны гибко качнулись над головами через все небо, как волосы над лицом утопленника. А потом течение приподняло барку и потащило дальше, к Разбойнику, разворачивая задом-наперед. Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды. Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец. И любой бы сплавщик так решил, любой. Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки. А батя о погибели не думал. Не грести, бога ради!
Но никто уже и не тянулся к потесям. Барка, медленно разворачиваясь, теперь всем левым бортом неслась прямо на Разбойника. Ее стало кренить, поднимая на водяную гору перед стеной.
Но лицо бати тогда было твердым и белым, а ветер трепал волосы, обвязанные по лбу тесемкой, и кудлатил бороду — словно стелил длинную траву вокруг валуна. Батя вжал в усы раструб жестяной трубы и крикнул бурлакам: — Потеси не спускать!..
Гурьяна бате не поверил. И Осташа не поверил, не понял: почему нельзя и дернуться, чтобы отгрести от берега и от скалы?.. Барка врезалась тупым носом в берег, круша подлесок. От удара бурлаки полетели на доски настила, кто-то с воплем кувыркнулся за борт. Осташу с батей едва не скинуло со скамейки.
Сосны гибко качнулись над головами через все небо, как волосы над лицом утопленника. А потом течение приподняло барку и потащило дальше, к Разбойнику, разворачивая задом-наперед. Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды. Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец. И любой бы сплавщик так решил, любой.
Описание книги
- Золото бунта 🎧 аудиокнига слушать онлайн ✔️ Автор(ы) - Алексей Иванов
- Рецензия недели
- Комментарии читателей
- Золото бунта - Алексей Иванов читать книгу онлайн бесплатно полностью без сокращений
- Отзывы, вопросы и статьи
- Читать онлайн книгу «Золото бунта, или Вниз по реке теснин» автора Алексей Викторович Иванов
Рецензия на роман Алексея Иванова Золото бунта
Золото Бунта - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Иванов Алексей, исполнитель Литвинов Иван. Читать онлайн «Золото бунта» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). Скачать книгу Золото бунта бесплатно в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать отзывы, аннотацию.
Скачать книгу Золото бунта бесплатно
Здесь даже те, кто носит православный крест, искренне верят в силу вогульских шаманов. Здесь ждет в земле казна Пугачева, золото бунта, клад, который уже четыре года не дается ни шаманам, ни бродягам-пытарям...
У сплавщиков, которые проводят барки по стремнинам реки, есть способ избежать крушений: попросить о помощи старцев, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов и держат в кулаке грандиозный сплав «железных караванов». Однако молодой сплавщик Осташа, пытаясь разгадать причины гибели своего отца, поднимает бунт против сложившегося на Чусовой порядка.
Чтобы вернуть честное имя себе и отцу, он должен будет найти казну самого Пугачёва, спрятанную где-то на бойцах...
С реализмом другой части повествования это сочетается плохо, яркое чувство, что автор сам не верит в подобные чудеса и напридумывал их, чтобы сделать книгу интересней. Вышло это плохо. К недостаткам следует отнести и излишне затянутое повествование, и главного героя, описанного с таким рваным характером, что не то что ему сопережевать не хочется, но даже он не воспринимается живым человеком.
Была бы у меня сноровка одному перезимовать, иль был бы я в расколе, чтобы в скиту спрятаться, так сроду бы к такому не припал, а след увидел бы — и в след плюнул. Кондак четыре года на Чусовой ошивался, клад Пугача искал. Такой человек был поганый, что не открывался ему клад. Был бы клад на головы заговорён — Кондак бы вдвое больше голов принёс; пришлось бы голодать — товарища бы съел. Это я сейчас понимаю.
А тогда задурил мне Кондак голову. Говорил, что точно место клада знает, нашёл, догадался, только не взять клад зимой, надо весны дождаться. Тогда я ему ещё верил. Он ведь врал мне, что зовут его по-настоящему Сашка Гусев. Он из тех Гусевых, что должны на кладе у Четырёх Братьев лежать, только он вывернулся от Чики-Зарубина и утёк. Потому и не знает место клада. Это известие как обухом в лоб шибануло Осташу. Он даже отшатнулся от окошка амбара. Выручи, дай ножик!
Я окошко обстругаю и утеку! Я другое место знаю, где спрятаться, не найдут меня! Не жить мне без Дашки, понимаешь? Нигде не жить — ни в Сибири на каторге, ни в остроге, ни в соседней деревне!.. Дай ножик!.. Кирюха молил, но Осташа повернулся и пошёл прочь, обрушился на чурбак возле крыльца, где по-прежнему сидел солдат-караульный. Теперь он дымил из-под усов короткой глиняной трубкой. Будет ли когда-нибудь ему покой от этих проклятых дядьёв Гусевых? Ведь почти четыре года прошло, как они исчезли… Осташа вспоминал тот день того страшного пугачёвского года, когда они с батей вернулись со сплава и обнаружили в своём дому Гусевых; вспоминал то утро, когда проснулся, будто его домовой толкнул, и увидел, что ни бати, ни Гусевых в избе нет.
Макариха сказала, что ночью пришёл какой-то человек и куда-то увёл и Гусевых, сынов её, и батю… И неделю о них ничего не было известно. Макариха голосила по сыновьям и рвала волосы. Осташа молчал с очерствевшим в страшном предчувствии сердцем. Батя возвратился в Кашку только на восьмой день — один. Он кратко и устало рассказал, что той ночью в Кашку к Гусевым приплыл пугачёвский атаман Чика и привёз с собой царёву казну. Гусевы с пугачёвцами кровью повязались и потому сделали, что Чика приказал: приневолили батю. Ведь батя всю реку знал, и Гусевы силком взяли его с собой, чтобы он нашёл подходящее место клад схоронить. И чего там случилось — батя не захотел говорить. А Гусевы так и не вернулись.
Может, зарезал их батя?.. Нет, Осташа не верил, что батя мог их зарезать. Не таким он был человеком. Но куда Гусевы провалились — Осташа не знал, а батя не говорил. И даже велел никогда не спрашивать его об этом деле. Ну а народ-то решил, как проще: зарезал, чего уж тут гадать. И никто Переходу того в вину не ставил: туда Гусевым и дорога. Дай, и сам сразу уйди. Никто тебя здесь не видел.
Придёшь завтра как в первый раз. На тебя и не подумают. Зачем мне нож? У меня штык. Штык при мне останется. Осташа внимательно посмотрел солдату в глаза. Глаза были усталые, выцветшие, бесстрашные. Дать, что ли, ножик этому Кирюхе-ротозею?.. Иссохнет ведь парень по своей девке.
Осташу не пугала каторга, острог. Чем жизнь слаще каторги? Не пугала неволя — и без того все в крепости. Пугало отлучение. Отлучи его самого от Чусовой, отними у него весенний вал, барки, рёв бойцов над рекою… Нет, отлучённому лучше умереть. Осташа встал и в третий раз пошёл к амбару. Её тайный тракт пересекает, вон на той прогалине выход с него, видишь?.. Осташа знал про этот тайный тракт, который теперь уж ни для кого не был тайной. Его сто пятьдесят лет назад проторили строгановские соленосы, чтобы в обход верхотурской таможни беспошлинно таскать в Сибирь соль, а оттуда — рухлядь.
Сейчас тракт уже заброшен был: кому он нужен, если проложена хорошая казённая дорога, а таможни в Верхотурье давным-давно нету. Входец совсем маленький, только вплотную найдёшь, — всё пояснял Кирюха. От него напрямик в гору. А в пещере петля подземная. Залезешь в неё, сам не заметишь как, и будешь ползать по кругу, пока не околеешь, ежели вылаза не запомнил. Коли меня и в пещере накроют, я в петлю улезу и с другой стороны убегу. Мне бы только отсюда утечь — я как оборотень над пнём исчезну!.. Осташа подумал, вытащил из-за голенища нож и протянул его в окошко. Только я так понимаю, что Гусевым-то ему незачем зря называться было, если он не ведал, где клад схоронен.
Под Четырьмя Братьями он вновь осмотрел барку — теперь уже не отцову, а Кусьинского кордона. Колывановы прихвостни продолжали грабёж: кровлю с коня содрали до стропил, принялись разбивать палубу. Осташа только злорадно ухмыльнулся. Устье речки Кумыш загромождали насады и полубарки. В деревне стоял государев кабак, и сплавной народ предпочитал ночевать в Кумыше, чтобы не расходовать ночь даром. Непогожее утро только разъяснелось. По судам ходили работнички, держались за головы и постанывали. Деревня привольно раскинулась по лугу и радовала глаз чистым, дождевым серебром кровель и венцов: она ни разу не горела, и все дома были старые, выцветшие до седины. Белые дымки поднимались к мутному, похмельному небу.
Кумыш журчал, огибая могучие носы сплавных судов. Он бежал издалека, но, как пёс-недомерок, так и не вырос, оставшись речкой-щенком. Осташа причалил лодку, вылез на берег и огляделся. Осташа направился к ней, и вдруг дорогу ему преградил малец лет десяти-двенадцати. Парнишка тотчас заулыбался во весь щербатый рот. Не выйдет. Хочу я попросить Колывана, чтоб он всех мальцов в пучок связал, а то мне печь растапливать нечем. Охота знать-то. К тятьке все на поклон идут, да он не всех велит пущать.
Ну чего тебе надо? Бока ему наломаю. Знаешь, как он меня дерёт? Тебя бы так тятька драл, так ты бы давно уже помер. Он мне ухи, как у зайца, все выкрутил, и зад у меня, как репа, распух. Я будущим летом сбегу от него, надоело. А ты кто будешь? Ты что, правдивых людей никогда в жизни не видел? Как ты меня возьмёшь бурлаком, если мне всего одиннадцать годов?
Тятька твой, кстати, с десяти лет бурлачил, вот. Ты меня запомни. Я Осташа Переход из Кашки. А теперь сказывай, где ваша изба. Грузные, кондовые дома Кумыша слепо глядели на широкую улицу тусклыми пузырями окошек. Мостки вдоль высоких заплотов были сбиты из расколотых пополам брёвен. В огромных лужах посреди улицы лежал всякий хлам: кучи тряпья, черепки битых горшков, плашки раздавленной бочки, сломанное тележное колесо; плавали разбухшая солома и лепёхи навоза. Над дальними крышами поднималась глыба Горчака с соснами поверху. Осташа узнал дом Никешки Долматова, своего приятеля по сплавам, а вскоре Петрунька уже подвёл его к своему крыльцу.
Осташа был из раскольников часовенного толка, как и почти все на Чусовой, а Кумыш упрямо держался беспоповства. Да не больно-то и хотелось. Проскрипела на истёртых пятках дверь, и по лестнице не торопясь спустился Колыван, за спиной которого семенил Петрунька. Колыван, не оглядываясь, дал ему затрещину, и Петрунька молча полетел обратно к речке, шлёпая по лужам. Колыван стоял и, не здороваясь, разглядывал Осташу. Был Колыван невысокий, но кряжистый и плечистый. Лицо его, широкоскулое и широкоглазое, было понизу обведено густой, но подрезанной бородой с проседью. Смотрел Колыван всегда исподлобья, словно бы его уже обидели. Осташа сразу ощутил, что перед ним — враг, ничем не прикрывающий свою враждебность, а потому холодный и собранный.
Так что за разбой свой ты перед ним отвечать будешь. Мне от твоего разбоя ни убытка, ни унижения. Там ты напоганить ещё не успел. Придёт время, и в Кусье узнают, что веры слову Перехода больше нет, потому как Переход за корысть барку разбил. Знаешь, что и я её знаю. Зачем мне так говоришь? Никого ведь нет вокруг. Подвесил бы я решето на нитке — так оно от твоих слов крутилось бы, как колесо водобойное. У вас в Кумыше что, простой правды никогда не слыхали?
Есть то, чему верят. А веру тому доказать надо. В расколе столицей стал тайный Авраамиев остров на Ирюмских болотах, где сидел бывший крестьянин, а ныне старец и правопреемник огнепального протопопа Мирон Галанин. Вокруг Галанина, как вокруг паука, раскинулась паутина древлеправославной веры — от Кондинских скитов на былых вогульских капищах и мёртвого Пустозёрска на Печоре до разорённых царёвыми полками яицких станиц. Керженец и Повенец, Иргиз и Ирюм держали древлеправославную Русь, словно рваный, прожжённый, пробитый пулями парус. Колыван Бугрин вместе со старцами тайных чусовских скитов дважды ходил к Мирону Галанину на Дальние Кармаки за благословением, за праведными книгами, за духовными письмами. Мирон Галанин был вероучитель, но не праведник, не святой и не апостол. Но для Колывана, как и для беспоповцев, слово Мирона было законом. А для часовенных — только поучением, которому можно и не последовать, если другие старцы перетолкуют.
Меньше под никонианцев надо подстилаться. Это сзади неслышно подошла девка, сестра Петруньки. Осташа оглянулся и шагнул в сторону. Девка стояла опустив глаза, держала в руках стопу помытых плошек. Он видел Неждану только голенастой девчонкой и совсем не узнал её теперь. Колыван молча ударил её по руке. Все плошки разлетелись, покатились по мосткам, поплыли по луже. Неждана нагнулась и принялась собирать посуду. Осташа нагло, напоказ Колывану, смотрел на девку, на её крутые бёдра и круглый зад, плотно обтянутый сарафаном.
Борода зашевелилась на скулах Колывана, но Колыван молчал. Неждана выудила из лужи последнюю плошку, распрямилась и пошла обратно к реке. Взгляд её чёрных красивых глаз из-под низко повязанного платка полоснул по лицу Осташи. Осташа не посмотрел вслед девке, но сощурился на Колывана, словно со знанием дела и бесстыдством намекнул: «Хороша!.. С каких заработков? Вот и скопил. Он помаленьку из царёвой казны таскал, чтоб незаметно было, — вот и натаскал на барку. Колыван говорил верно: за три года, хоть всё откладывай, не собрать на барку. Откуда же батя взял деньги?
Осташа не знал, не знал. Но он знал другое: что бы там ни было, батя никогда бы и гроша не взял из царёвой казны. Ведь он сам же сказал: придёт Пётр Фёдорович снова и заберёт казну, и никто больше на неё права не имеет. Осташа верил бате. Батя не врал. Батя не вор. Но веру эту нечем было доказать. И так никто его за руку не поймал, ему и без того хорошо было! Знаешь, кого он в своей казёнке арестантом вёз?
Сашку Гусева вёз. Потому Чика и передал им царёву казну. Сам же он казны не прятал — отдал Гусевым и уплыл из Кашки обратно. А Гусевы-то кабатчики были, с Чусовой не знакомы… Где казну спрятать? Вот они силком и потащили Перехода с собой. Осташа обо всём этом и так догадался, но Колыван будто заученный заговор произносил — не мог начать с середины. Он даже попробовал взять Осташу за пуговицу, но Осташа отвёл его руку — Колыван и не заметил. А Переход зарыл клад, и с концами дело! Сашка же побоялся объявиться — его ведь сразу скрутят и под стражу!
Вот он и прятался по лесам, по пещерам, разбойничал, значит… Но зимой взял его караул. И Переход испугался, что Сашка под пыткой скажет, кто клад прятал, или объявит, где клад спрятан, если сам сумел о том догадаться!.. Я ведь нынешним сплавом с Переходом одним караваном бежал. И я видел в Ревде, как Переход деньги давал караулу, чтобы Сашку на его барку посадили. А дальше Переход барку разбил на Разбойнике, Сашку утопил в казёнке, а сам вроде как мёртвым стал считаться: за мертвяком розыск не учиняют! А потом можно брать клад — и дёру! Кто спохватится? И барки батя не убивал! Я сам при том был!
Можно так Разбойник пройти! Бате не повезло! Не было у него умысла барку убить! Не повторить такого, я тебе, щенку, как старый сплавщик говорю! Был умысел! Был бы жив батя, на том заряженное ружьё бы не испугался поцеловать — не выпалит, потому что нет на бате вины! Следующим сплавом я сам Разбойник отуром пройду! Пусть все увидят, что возможно такое, и не было у бати умысла барку убивать! Из-под земли достану!
Это я тебе обещаю! Найду барку! Чусовая рассудит, кто прав, а кто врал! Завидуешь ты бате! Батя ни одну барку за двадцать лет не разбил, а ты две разбил, и вторую-то по умыслу! Ты яковлевское железо вёз с Новой Утки, а Яковлев тогда только сел на Чусовую. Ему кровь из носу надо было втиснуться между Строгановыми и Демидовыми со своим железом! Он любые деньги готов был заплатить, чтобы железо поднять! Ты об Горчак барку и смазал бокарями, а потом своих же кумышских и нанял железо вытаскивать.
Мастер ты сплавного дела, Колыван, слов нету! Барку тебе за неделю починили, и с нею ты при своих остался, а на подъёме железа лапу погрел. Это ты на сплавном деле корыстовался! Чусовая твою чёрную душу ещё в молодости твоей пометила, когда раздавила тебя об Шайтан! А батя чист был душой! Его Чусовая хранила! Батя тебе как бельмо на глазу был, как кость в горле! Он один у тебя славу лучшего сплавщика отбивал! Не стало бати — и ты имя его помоями окатил!
Пчела у сатаны жало на людей просила, на себя выпросила! Я тебе, Колыван, не прощу за батю, ты помни! Ты представь, сколь у меня на душе накипело за твой поклёп? Хочешь — отплачу? Нежданы не жаль? Ворота в холстину толщиной станут, когда весь дёготь отскоблишь! Колыван без размаха ударил Осташу в бровь, но Осташа уже ждал такого удара, набычив шею. Отшатнувшись, он поймал глазами Колывана, и его кулак врезался Колывану в скулу. Колыван кувыркнулся в грязь.
Осташа подскочил и нагнулся, чтобы поднять его и ударить снова. Но Колыван нашарил в луже обломок тележной оси и снизу шарахнул Осташу по рёбрам. Осташа словно сломался пополам от яркой боли. Пока он распрямлялся, Колыван, гребанув ногами, уже встал, занёс дубину и хватил Осташу по левому плечу, отбив руку. Осташа, хрипя, кинулся к Колывану, но тот опять взмахнул осью и теперь попал Осташе по голове. Всё поплыло в глазах у Осташи. Он ещё пытался устоять на ногах, и тогда следующим ударом Колыван сшиб его на мостки. Бросив ось, Колыван ногами бил Осташе в грудь, в рёбра; шатаясь, целил и не попадал в лицо. Когда Осташа уже перестал и вздрагивать, Колыван остановился, тяжело дыша, постоял, держась за перила крыльца, потом харкнул кровью Осташе на спину, отвернулся и стал медленно подниматься по ступенькам, хватаясь за стену.
Перекинув его руки через себя, его куда-то тащили Никешка Долматов и Петрунька. Ноги Осташи волоклись по мосткам. Осташа брыкнулся, и Никешка с Петрунькой остановились, привалили его к заплоту. Ноги Петруньки тотчас зашлёпали по лужам. Осташа медленно сполз по заплоту и сел, опираясь на доски спиной. Никешка бегал вокруг и квохтал, как курица. Осташа с трудом поднял руку, сунул палец в рот и провёл по зубам. Вроде все целы, только шатаются. Оказывается, уже моросил дождик, холодил грудь и живот.
Рубаха висела мокрыми клочьями. Осташа сунул ладонь за пазуху. Кошеля не было. В разбитые губы сунулся ковшик. Осташа взял его обеими руками и выпил, проливая на грудь. Потом открыл глаза. Никешка сидел напротив на корточках, точно собака. Петрунька угрюмо стоял поодаль. Он потащился вдоль забора к реке.
Никешка и Петрунька робко шли позади. Осташа остановился передохнуть, оглянулся и погрозил им кулаком. На берегу Кумыша, преодолевая дурноту, трясясь от холода, Осташа возле своего шитика встал на колени и начал умываться. Бурая вода текла в рукава, за ворот. В голове всё раскачивалось, руки еле двигались, ломило в груди, ножом полосовало между рёбер. Осташа вытащил из лодки шест и, опираясь на него, поднялся во весь рост. Руками она придерживала его за отвороты. Глядя Осташе в глаза без стыда и страха, она сунула ладонь к телу, почти обнажив белую большую грудь, и вытащила грязный и мокрый кошель. Осташа не брал.
Неждана подержала кошель на весу, потом гибко наклонилась и положила его у ног Осташи. Осташа глядел ей вслед, но вместо благодарности испытывал лишь жгучую, палящую ненависть. А гордость — мать всякому греху, погибель души и тела.