Слушать. Песни.

Зажигательные пули. Софья Пустовалова, г. Ижевск: – Очень весёлая, зажигательная песня! Скачайте бесплатно веселую музыку для фона видео без слов. Музыка без авторских прав, написана экспертом по нейросетям в содружестве с профессиональными музыкантами. Слушать сборник Пятничный танцевальный онлайн бесплатно и без регистрации Скачивай музыку в отличном качестве всего в 2 клика и наслаждайся популярными хитами и исполнителями! Жанр Танцевальная музыка: ONEIL, Jaxomy, Agatino Romero и другие.

Зажигательные Танцевальные Песни Скачать mp3

Создайте заразительное веселое настроение в любых проектах с помощью зажигательных ритмов и радостных тем, передающих ощущение приподнятости и счастливый настрой. Формат радиостанции, преимущественно популярно-развлекательный, в эфире веселые, добродушные и зажигательные хиты 90-х, 00-х годов. Мы собрали множество идей с конкретными примерами, как весело и интересно провести взрослый День рождения в Питере (кафе и рестораны всем надоели!). Всё о Дзене Вакансии Все статьи Все видео Все каналы Все подборки Все видеоигры Все фактовые ответы Все рубрики новостей Все региональные новости Все архивные новости Все программы передач ТелепрограммаДзен на iOS и Android. Самая Веселая и Зажигательная Песня Поздравление Открытка. Зажигательные пули.

Веселая зажигательная

Весёлое радио способно быстро рассмешить своих слушателей. В эфир выходят «бородатые» анекдоты и шутки от известных юмористов Фоменко, Хазанова , нарезки монологов стендап-комиков, фрагменты кинокомедий и телешоу, миниатюры из «КВН», «Уральских Пельменей». Начать утро можно с шоу «Будем будить». В эфирной сетке музыкально-развлекательной волны транслируются новости, которые вызывают улыбку. Проводятся интересные конкурсы и розыгрыши подарков.

Ответом на его вопросы могут быть только «да» и «нет». Играем до тех пор, пока большинство не назовут свою личность по стикеру. Как у тебя? Каждый из оставшихся выбирает один из элементов своего образа: волосы, предмет одежды или даже часть тела. После этого первый игрок заходит и подходит к кому-нибудь, чтобы задать вопрос «Как у тебя»? Тот, у кого спрашивают, должен одним прилагательным описать тот самый элемент. Например, прилагательные «растянутый», «застиранный», «потрепанный» подойдут для описания футболки. Игра продолжается до тех пор, пока не угадают тот самый элемент.

Игра начинается с того, как кто-то из игроков спрашивает что-нибудь вроде «Кто чаще всего опаздывает? Тот, на кого показали большинство, из игры выбывает. Последний, кто остается в круге — побеждает. Примеры ты можешь подсмотреть в видео с корейскими айдолами. Если же кто-то, наоборот, что-то делал, то он поднимает один палец вверх. Игра продолжается до тех пор, пока кто-то из игроков не поднял три пальца. В таком случае играть нужно осторожней! Ты скорее..?

Спросите человека рядом с вами: «Ты скорее …» и предложи две сложные ситуации на выбор. Например, «Ты скорее не будешь принимать душ в течение года или скорее не будешь чистить зубы в течение года» Ответив, игрок задает тот же вопрос следующему. Игра может продолжаться, пока фантазия игроков не иссякнет. Ты просто ставишь стулья спинками друг к другу в круг и включаешь музыку. Один из участников должен быть ответственен за музыку. Песня начинается, игроки начинают ходить и танцевать вокруг. Когда трек останавливается по желанию «диджея» , каждый из игроков должен успеть сесть на стул. Тот, кто не успел, из игры выбывает.

Игра заканчивается тогда, когда остаются лишь два человека и один стул. Кто на него сел, тот и победил! Heads Up! Правда, оно не бесплатное — веселая игра будет стоить тебе 99 рублей. По желанию в нем можно докупать дополнительные материалы. Итак, игра начинается! Один из участников подносит телефон ко лбу экраном к другим игрокам. Остальные пытаются изобразить или объяснить слово, написанное на экране.

На все про все у них есть одна минута. Далее телефон уходит к следующему участнику. Отличный способ подтянуть английский перед ЕГЭ!

Аудитория полюбила «Энциклопедию народной мудрости» с Мариной Федункив, вкусный «Мамин завтрак» с Ольгой Вашуриной, а также рубрики - «Честно о полезном», «Слово - не воробей», «Советошная», «Важная строка», «Идем в отрыв», «Сон в руку», лунный календарь, гороскоп. В «Домоседах» берут интервью у звезд в формате игры.

Слушайте «Радио Дача» онлайн, прямой эфир в хорошем качестве. Официальный сайт: radiodacha.

Игра «Зачем я сюда пришел» Ведущий по очереди подходит к гостям и задает им один и тот же вопрос: «Зачем вы пришли на праздник? Игра обычно вызывает море смеха и положительных эмоций.

Каждый придумывает свой сюжет, но на общем листе каждый игрок напишет только одно предложение. Листок передают по кругу. Первый человек пишет продолжение, исходя из первого предложения. Второй человек читает предложение первого, добавляет свое и сворачивает лист бумаги таким образом, чтобы третьему гостю было видно только то предложение, которое написал человек перед ним.

Таким образом сказка пишется, пока листок не вернется к тому гостю, который её первым начал писать. Общими усилиями получится очень смешная история про виновника торжества, которую потом зачитывают вслух. Конкурс «Вопросы про именинника» Это очень интересный конкурс, где гости должны будут ответить на прикольные и шуточные вопросы про именинника. Вопросы могут быть самые разные — от реальных и до выдуманных.

Веселые Зажигательные

Скачать весёлую и позитивную фоновую музыку mp3 для видео на ютуб бесплатно и слушать онлайн. Зажигательная танцевальная музыка! Крутые песни для танцев! ЛУЧШИЕ ХИТЫ ТАНЦЕВАЛЬНОГО ШАНСОНА САМЫЕ ЗАЖИГАТЕЛЬНЫЕ ТАНЦЕВАЛЬНЫЕ ПЕСНИ ВОЗЬМИ С СОБОЙ В ДОРОГУ. Мы отобрали только зажигательные и лучшие выступления на наших к. Подборка зажигательных танцев под весёлую музыку. Формат радиостанции, преимущественно популярно-развлекательный, в эфире веселые, добродушные и зажигательные хиты 90-х, 00-х годов.

Топ-100: танцевальная

Для Вас и музыка веселая, и девки ядреные и чудесам несусветные. 1. ангельская 2. божественная 3. безупречная 4. бесподобная 5. бескорыстная 6. весёлая 7. великолепная 8. восхитительная 9. волнительная 10. возбуждающая 11. грациозная 12. добрая 13. душевная 14. дружелюбная 15. дивная 16. единственная. La Jungle Des Animaux ( Lilly) и другие музыкальные треки в хорошем качестве 320kbps в mp3.

Шоу программы

Очень громкая музыка, шумная, громыхающая. Скачать песню зажигательные песни в формате mp3 или прослушать полностью онлайн на телефонах Андроид и Айос. 50 самых популярных хитов жанра «Танцевальная музыка». Это очень веселая игра, которая предполагает участие 2 команд по 5 человек в каждой. новому Пойте, весело пляшите, ведь детство -это здорово! У нас можно скачать лучшие хиты Русской танцевальной музыки за 2024 год бесплатно и слушать онлайн в хорошем качестве.

Результаты поиска

Продолжительность трека обычно составляет 2—4 минуты. Бесплатная стриминговая передача музыки Zaycev. У нас вы можете слушать онлайн в хорошем качестве мировые хиты и новые песни.

Обогнали нас. И вон уже где, под самым Кремлем несутся, по ухабам! Мне стыдно, что мы примерзли. Да что же, Горкин?.. Будочник кричит — «вчего заснули? Он старый, добрый.

Спрашивает-шутит: — Годков сто будет? Где вы такую раскопали, старей Москва-реки? Горкин просит: — И не маши лучше, а то и до вечера не стронет! Подходят люди: чего случилось? Смеются: «помирать, было, собралась, да бутошника боится! Говорят — «за польцимейстером надо посылать! Кривая трогается. Смеются: «гляди, воскресла!..

Зато за ней никакой заботы… поставим, где хотим, уйдем, никто и не угонит. А гляди-домой помчит… ветру не угнаться! Едем под Кремлем, крепкой еще дорогой, зимней. Зубцы и щели… и выбоины стен говорят мне о давнем-давнем. Это не кирпичи, а древний камень, и на нем кровь, святая. От стен и посейчас пожаром пахнет. Ходили по ним Святители, Москву хранили. Старые Цари в Архангельском Соборе почивают, в подгробницах, Писано в старых книгах — «воздвижется Крест Харсунский, из Кремля выйдет в пламени», — рассказывал мне Горкин.

С нее пушки палят, в Крещенье, когда на Ердань ходят. Народу гуще. Несут вязки сухих грибов, баранки, мешки с горохом. Везут на салазках редьку и кислую капусту. Кремль уже позади, уже чернеет торгом. Доносит гул. Черно, — до Устьинского Моста, дальше. Горкин ставит Кривую, закатывает на тумбу вожжи.

Стоят рядами лошадки, мотают торбами. Пахнет сенцом на солнышке, стоянкой. От голубков вся улица — живая, голубая. С казенных домов слетаются, сидят на санках. Под санками в канавке плывут овсинки, наерзывают льдышки. На припеке яснеют камушки. Нас уже поджидает Антон Кудрявый, совсем великан, в белом, широком полушубке. Легкой же ты, как муравейчик!

Возьмись за шею… Лучше всех увидишь. Я теперь выше торга, кружится подо мной народ. Пахнет от Антона полушубком, баней и… пробками. Он напирает, и все дают дорогу; за нами Горкин. Кричат; «ты, махонький, потише! Какой же великий торг! Широкие плетушки на санях, — все клюква, клюква, все красное. Ссыпают в щепные короба и в ведра, тащат на головах.

Архангельская клюкыва!.. И синяя морошка, и черника — на постные пироги и кисели. А вон брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники! Розовый, желтый, в санях, мешками. Горошники — народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут знакомцы. Белые мешки, с зеленым, — для ветчины, на Пасху.

А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый и вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят ее в ведерки и в ушаты, гребут горстями, похрустывают — не горчит ли? Мы пробуем капустку, хоть нам не надо. Огородник с Крымка сует мне беленькую кочерыжку, зимницу, — «как сахар! Откусишь — щелкнет. А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным.

Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком. Антон дает мне тонкий, крепкий, с пупырками; хрустит мне в ухо, дышит огурцом. Как ярмонка. Значит, чтобы не грустили. Так, что ль?.. А вот вороха морковки — на пироги с лучком, и лук, и репа, и свекла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки соленого арбуза, под капусткой поблескивает зеленой плешкой.

Хлебца с такой умнешь! А вон — соленье; антоновка, морошка, крыжовник, румяная брусничка с белью, слива в кадках… Квас всякий — хлебный, кислощейный, солодовый, бражный, давний — с имбирем… — Сбитню кому, горячего сбитню, угощу?.. А, пропьем с тобой семитку. Ну-ка, нацеди. Пьем сбитень, обжигает. Грещ-щневые-ллуковые блинки! Дымятся луком на дощечках, в стопках. Противни киселей — ломоть копейка.

Трещат баранки. Сайки, баранки, сушки… калужские, боровские, жиздринские, — сахарные, розовые, горчичные, с анисом — с тмином, с сольцой и маком… переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки… хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем, пеклеванный… Везде — баранка. Высоко, в бунтах. Манит с шестов на солнце, висит подборами, гроздями. Роются голуби в баранках, выклевывают серединки, склевывают мачок. Мы видим нашего Мурашу, борода в лопату, в мучной поддевке. На шее ожерелка из баранок. Высоко, в баранках, сидит его сынишка, ногой болтает.

Пахнет тепло мочалой. А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый, — показывает Горкин, — этот называется печатный, энтот — стеклый, спускной… а который темный — с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед. Липонки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов. На бороде Антона липко, с усов стекает, губы у меня залипли. Будочник гребет баранкой, диакон — сайкой.

Пробуй, не жалко! Пахнет от Антона медом, огурцом. Черпают черпаками, с восковиной, проливают на грязь, на шубы. А вот — варенье. А там — стопками ледяных тарелок — великопостный сахар, похожий на лед зеленый, и розовый, и красный, и лимонный. А вон, чернослив моченый, россыпи шепталы, изюмов, и мушмала, и винная ягода на вязках, и бурачки абрикоса с листиком, сахарная кунжутка, обсахаренная малинка и рябинка, синий изюм кувшинный, самонастояще постный, бруски помадки с елочками в желе, масляная халва, калужское тесто кулебякой, белевская пастила… и пряники, пряники — нет конца. А вот и масло. На солнце бутыли — золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное… Всхлипывают насосы, сопят-бултыхают в бочках.

Я слышу всякие имена, всякие города России. Кружится подо мной народ, кружится голова от гула. А внизу тихая белая река, крохотные лошадки, санки, ледок зеленый, черные мужики, как куколки. А за рекой, над темными садами, — солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, — милое мое Замоскворечье. Пахнет соленым, крепким. Как знамя великого торга постного, на высоких шестах подвешены вязки сушеного белого гриба. Проходим в гомоне. Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю!

Грыбной елараш, винегретные… Похлебный грыб сборный, ест протоиерей соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные… Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинскне отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчей мелких!.. Горы гриба сушеного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый триб, темный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях стенами. Шатаются парни, завешанные вязанками, пошумливают грибами, хлопают по доскам до звона: какая сушка!

Завалены грибами сани, кули, корзины… — Теперь до Устьинского пойдет, — грыб и грыб! Грыбами весь свет завалим. Домой пора. Кривая идет ходчей. Солнце плывет, к закату, снег на реке синее, холоднее. Я слышу благовест, слабый, постный. Колоколишко у них ста-ренький… ишь, как плачет! Слышится мне призывно — по-мни… по-мни… и жалуется как будто.

Стоим на мосту, Кривая опять застряла. От Кремля благовест, вперебой, — другие колокола вступают. И с розоватой церковки, с мелкими главками на тонких шейках, у Храма Христа Спасителя, и по реке, подальше, где Малюта Скуратов жил, от Замоскворечья, — благовест: все зовут. Я оглядываюсь на Кремль; золотится Иван Великий, внизу темнее, и глухой — не его ли — колокол томительно позывает — по-мни!.. Кривая идет ровным, надежным ходом, и звоны плывут над нами. Благовещенье А какой-то завтра денечек будет?.. Красный денечек будет — такой и на Пасху будет. Смотрю на небо — ни звездочки не видно.

Мы идем от всенощной, и Горкин все напевает любимую молитвочку —…«благодатная Мария, Господь с Тобо-ю…». Светло у меня на душе, покойно. Завтра праздник таков великий, что никто ничего не должен делать, а только радоваться, потому что если бы не было Благовещенья, никаких бы праздников не было Христовых, а как у турок. Завтра и поста нет: уже был «перелом поста — щука ходит без хвоста». Спрашиваю у Горкина: «а почему без хвоста? Воды на Москва-реке на два аршина прибыло, вот-вот ледоход пойдет. А денек завтра ясный будет! Это ты не гляди, что замолаживает… это снега дышут-тают, а ветерок-то на ясную погоду.

Горкин всегда узнает, по дощечке: дощечка плотнику всякую погоду скажет. Постукает горбушкой пальца, звонко если — хорошая погода. Сегодня стукал: поет дощечка! Благовещенье… и каждый должен обрадовать кого-то, а то праздник не в праздник будет. Кого ж обрадовать? А простит ли отец Дениса, который пропил всю выручку? Денис живет на реке, на портомойне, собирает копейки в сумку, — и эти копейки пропил. Сколько дней сидит у ворот на лавочке и молчит.

Когда проходит отец, он вскакивает и кричит по-солдатски — здравия желаю! А отец все не отвечает, и мне за него стыдно. Денис солдат, какой-то «гвардеец», с серебряной серьгой в ухе. Сегодня что-то шептался с Горкиным и моргал. Горкин сказал — «попробуй, ладно… живой рыбки-то не забудь! Денис знаменитый рыболов, приносит всегда лещей, налимов, — только как же теперь достать? Завтра и голубиный праздничек, Дух-Свят в голубке сошел. То на Крещенье, а то на Благовещенье.

Богородица голубков в церковь носила, по Ее так и повелось. И ни одной-то не видно звездочки! Отец зовет Горкина в кабинет. Тут Василь-Василич и «водяной» десятник. Говорят о воде: большая вода, беречься надо. Под Ильинским барочки наши с матерьяльцем, с балочками. Упаси Бог, льдом по-режет… да под Роздорами как разгонит на заверти да в поленовские, с кирпичом, долбанет… — тогда и Краснохолмские наши, и под Симоновом, — все побьет-покорежит!.. Интересно, до страху, слушать.

Не попридержит?.. Будь-п-койны-с, морозцем прихватит ночью, посдержит-с, пообождет для праздника. Уж отдохните. Как говорится, завтра птица гнезда не вьет, красна девка косы не плетет! Наказал Павлуше-десятнику там, в случае угрожать станет, — скакал чтобы во всю мочь, днем ли, ночью, чтобы нас вовремя упредил. А мы тут переймем тогда, с мостов забросными якорьками схватим… нам не впервой-с. Отец спрашивает его: а? Будет напор — сорвет.

Барочки наши свежие… коль на бык у Крымского не потрафят — тогда заметными якорьками можно поперенять, ежели как задастся. Силу надо страшенную, в разгоне… Без сноровки никакие канаты не удержат, порвет, как гнилую нитку! Надо ее до мосту захватить, да поворот на быка, потерлась чтобы, а тут и перехватить на причал. Дениса бы надо, ловчей его нет… на воду шибко дерзкий. Лучше я барки растеряю… матерьял на цепях, не расшвыряет… а его, сукинова-сына, не допущу! Для праздника такого… — И Богу воров не надо. Ребят со двора не отпускать. Семен на реке ночует, — тычет отец в десятника, — на всех мостах чтобы якоря новые канаты.

Причалы глубоко врыты, крепкие?.. Долго они толкуют, а отец все не замечает, что пришел я прощаться — ложиться спать. И вдруг зажурчало под потолком, словно гривеннички посыпались. Жавороночек запел! В круглой высокой клетке, затянутой до половины зеленым коленкором, с голубоватым «небом», чтобы не разбил головку о прутики, неслышно проживал жавороночек. Он висел больше года и все не начинал петь. Продал его отцу знаменитый птичник Солодовкин, который ставит нам соловьев и канареек. И вот, жавороночек запел, запел-зажурчал, чуть слышно.

Отец привстает и поднимает палец; лицо его сияет. А, шельма — Солодовкин, не обманул! Больше года не пел. Значит, под самый под праздник, обрадовал-с. К благополучию-с. Надо бы к благополучию, — говорит Горкин и крестится. Отец замечает, что и я здесь, и поднимает к жавороночку, но я ничего не вижу. Слышится только трепыханье да нежное-нежное журчанье, как в ручейке.

На четвертной со мной побился, — весело говорит отец, — через год к весне запоет. Жавороночек умолк. Отец становится на стул, заглядывает в клетку и начинает подсвистывать. Но жавороночек, должно быть, спит. Я просыпаюсь рано, а солнце уже гуляет в комнате. Благовещение сегодня! В передней, рядом, гремит ведерко, и слышится плеск воды! А, соловьев купают, и я торопливо одеваюсь.

Пришла весна, и соловьев купают, а то и не будут петь. Птицы у нас везде. В передней чижик, в спальной канарейки, в проходной комнате — скворчик, в спальне отца канарейка и черный дроздик, в зале два соловья, в кабинете жавороночек, и даже в кухне у Марьюшки живет на покое, весь лысый, чижик, который пищит — «чулки-чулки-паголенки», когда застучат посудой. В чуланах у нас множество всяких клеток с костяными шишечками, от прежних птиц. Отец любит возиться с птичками и зажигать лампадки, когда он дома. Я выхожу в переднюю. Отец еще не одет, в рубашке, — так он мне еще больше нравится. Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, он берет соловья в ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой.

Потом осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Мы смеемся. Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает — не боится, и всовывает в прутья клетки. Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и… тюк! Но я лучше люблю смотреть, как бегают тараканы в банке. С пузика они буренькие и в складочках, а сверху черные, как сапог, и с блеском. На кончиках у них что-то белое, будто сальце, и сами они ужасно жирные.

Пахнут как будто ваксой или сухим горошком. У нас их много, к прибыли — говорят. Проснешься ночью, и видно при лампадке — ползает чернослив как будто. Ловят их в таз на хлеб, а старая Домнушка жалеет. Увидит — и скажет ласково, как цыпляткам: «ну, ну… шши! Соловьев выкупали и накормили. Насыпали яичек муравьиных, дали по таракашке скворцу и дроздику, и Горкин вытряхивает из банки в форточку: свежие приползут. И вот, я вижу — по лестнице подымается Денис, из кухни.

Отец слушает, как трещит скворец, видит Дениса и поднимает зачем-то руку. А Денис идет и идет, доходит, — и ставит у ног ведро. Прикажете на кухню? Отец не находит слова, потом кричит, что Денис мошенник, потом запускает руку в ведро с ледышками и вытягивает черного налима. Налим вьется, словно хвостом виляет, синеватое его брюхо лоснится. И еще там ведерко, с белью больше, есть и налимчишки на подвар, щуренки, головлишки… Лицо у Дениса вздутое, глаза красные, — видно, всю ночь ловил. Выдай ему, Панкратыч, на чай целковый. Ну, марш, лешая голова, мошенник!

Постой, как с водой? В прибыли шибко, за ночь вершков осьмнадцать. А так весело, ничего… Теперь не беспокойтесь, уж доглядим. А я дергаю Горкина и шепчу: «это ты сказал, я слышал, про рыбку! Тебя Бог в рай возьмет! И отец смеется. А налим — прыг из оставленного ведра, и запрыгал по лестнице, — держи его! Мы идем от обедни.

Горкин идет важно, осторожно: медаль у него на шее, из Синода! Сегодня пришла с бумагой, и батюшка преподнес, при всем приходе, — «за доброусердие при ктиторе». Горкин растрогался, поцеловал обе руки у батюшки, и с отцом крепко расцеловался, и с многими. Стоял за свечным ящиком и тыкал в глаза платочком. Отец смеется: «и в ошейнике ходит, а не лает!

Остроумные веселые ведущие освещают яркие шоу, проводят интересные конкурсы и обеспечивают полноценное участие радиослушателей в различных акциях. Самые известные российские ди-джеи танцевальной музыки радовали своими творениями нашу миллионную аудиторию. Оставайтесь на нашей волне и вы обеспечите себе отличное настроение на весь день!

Уж отдохните. Как говорится, завтра птица гнезда не вьет, красна девка косы не плетет! Наказал Павлуше-десятнику там, в случае угрожать станет, — скакал чтобы во всю мочь, днем ли, ночью, чтобы нас вовремя упредил. А мы тут переймем тогда, с мостов забросными якорьками схватим… нам не впервой-с. Отец спрашивает его: а?

Будет напор — сорвет. Барочки наши свежие… коль на бык у Крымского не потрафят — тогда заметными якорьками можно поперенять, ежели как задастся. Силу надо страшенную, в разгоне… Без сноровки никакие канаты не удержат, порвет, как гнилую нитку! Надо ее до мосту захватить, да поворот на быка, потерлась чтобы, а тут и перехватить на причал. Дениса бы надо, ловчей его нет… на воду шибко дерзкий.

Лучше я барки растеряю… матерьял на цепях, не расшвыряет… а его, сукинова-сына, не допущу! Для праздника такого… — И Богу воров не надо. Ребят со двора не отпускать. Семен на реке ночует, — тычет отец в десятника, — на всех мостах чтобы якоря новые канаты. Причалы глубоко врыты, крепкие?..

Долго они толкуют, а отец все не замечает, что пришел я прощаться — ложиться спать. И вдруг зажурчало под потолком, словно гривеннички посыпались. Жавороночек запел! В круглой высокой клетке, затянутой до половины зеленым коленкором, с голубоватым «небом», чтобы не разбил головку о прутики, неслышно проживал жавороночек. Он висел больше года и все не начинал петь.

Продал его отцу знаменитый птичник Солодовкин, который ставит нам соловьев и канареек. И вот, жавороночек запел, запел-зажурчал, чуть слышно. Отец привстает и поднимает палец; лицо его сияет. А, шельма — Солодовкин, не обманул! Больше года не пел.

Значит, под самый под праздник, обрадовал-с. К благополучию-с. Надо бы к благополучию, — говорит Горкин и крестится. Отец замечает, что и я здесь, и поднимает к жавороночку, но я ничего не вижу. Слышится только трепыханье да нежное-нежное журчанье, как в ручейке.

Благовещение сегодня! В передней, рядом, гремит ведерко, и слышится плеск воды! А, соловьев купают, и я торопливо одеваюсь. Пришла весна, и соловьев купают, а то и не будут петь. Птицы у нас везде.

В передней чижик, в спальной канарейки, в проходной комнате — скворчик, в спальне отца канарейка и черный дроздик, в зале два соловья, в кабинете жавороночек, и даже в кухне у Марьюшки живет на покое, весь лысый, чижик, который пищит — «чулки-чулки-паголенки», когда застучат посудой. В чуланах у нас множество всяких клеток с костяными шишечками, от прежних птиц. Отец любит возиться с птичками и зажигать лампадки, когда он дома. Я выхожу в переднюю. Отец еще не одет, в рубашке, — так он мне еще больше нравится.

Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, он берет соловья в ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой. Потом осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Мы смеемся. Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает — не боится, и всовывает в прутья клетки.

Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и… тюк! Но я лучше люблю смотреть, как бегают тараканы в банке. С пузика они буренькие и в складочках, а сверху черные, как сапог, и с блеском. На кончиках у них что-то белое, будто сальце, и сами они ужасно жирные. Пахнут как будто ваксой или сухим горошком.

У нас их много, к прибыли — говорят. Проснешься ночью, и видно при лампадке — ползает чернослив как будто. Ловят их в таз на хлеб, а старая Домнушка жалеет. Увидит — и скажет ласково, как цыпляткам: «ну, ну… шши! Соловьев выкупали и накормили.

Насыпали яичек муравьиных, дали по таракашке скворцу и дроздику, и Горкин вытряхивает из банки в форточку: свежие приползут. И вот, я вижу — по лестнице подымается Денис, из кухни. Отец слушает, как трещит скворец, видит Дениса и поднимает зачем-то руку. А Денис идет и идет, доходит, — и ставит у ног ведро. Прикажете на кухню?

Отец не находит слова, потом кричит, что Денис мошенник, потом запускает руку в ведро с ледышками и вытягивает черного налима. Налим вьется, словно хвостом виляет, синеватое его брюхо лоснится. И еще там ведерко, с белью больше, есть и налимчишки на подвар, щуренки, головлишки… Лицо у Дениса вздутое, глаза красные, — видно, всю ночь ловил. Выдай ему, Панкратыч, на чай целковый. Ну, марш, лешая голова, мошенник!

И отец смеется. А налим — прыг из оставленного ведра, и запрыгал по лестнице, — держи его! Мы идем от обедни. Горкин идет важно, осторожно: медаль у него на шее, из Синода! Сегодня пришла с бумагой, и батюшка преподнес, при всем приходе, — «за доброусердие при ктиторе».

Горкин растрогался, поцеловал обе руки у батюшки, и с отцом крепко расцеловался, и с многими. Стоял за свечным ящиком и тыкал в глаза платочком. Отец смеется: «и в ошейнике ходит, а не лает! Третья уже медаль, а две — «за хоругви присланы». Но эта — дороже всех: «за доброусердие ко Храму Божию».

Лавочники завидуют, разглядывают медаль. Горкин показывает охотно, осторожно, и все целует, как показать. Ему говорят: «скоро и почетное тебе гражданство выйдет! У лавки стоит низенький Трифоныч, в сереньком армячке, седой. Я вижу одним глазком: прячет он что-то сзади.

Я знаю что: сейчас поднесет мне кругленькую коробочку из жести, фруктовое монпансье «ландрин». Я даже слышу — новенькой жестью пахнет и даже краской. И почему-то стыдно идти к нему. А он все манит меня, присаживается на корточки и говорит так часто: — Имею честь поздравить с высокорадостным днем Благовещения, и пожалуйте пальчик, — он цепляет мизинчик за мизинчик, подергает и всегда что-нибудь смешное скажет: — От Трифоныча-Юрцова, господина Скворцова, ото всего сердца, зато без перца… — и сунет в руку коробочку. А во дворе сидит на крылечке Солодовкин с вязанкой клеток под черным коленкором.

Он в отрепанном пальтеце, кажется — очень бедный. Но говорит, как важный, и здоровается с отцом за руку. Солодовкин жмет руку Горкину, смотрит медаль и хвалит. Слыхал ты его у Егорова в Охотном, облюбовал. Сделаем ему лепетицию.

Солодовкин запускает руку под коленкор, там начинается трепыхня, и в руке Солодовкина я вижу птичку. Держи — не мни… — говорит он строго. Так, молодец. А — «Вчера я растворил темницу воздушной пленницы моей»? Надо обязательно знать, как можно!

Теперь сам будешь, на практике. В небо гляди, как она запоет, улетая. Я до того рад, что даже не вижу птичку, — серенькое и тепленькое у меня в руках. Я разжимаю пальцы и слышу — пырхх… — но ничего не вижу. Вторую я уже вижу, на воробья похожа.

Я даже ее целую и слышу, как пахнет курочкой. И вот, она упорхнула вкось, вымахнула к сараю, села… — и нет ее! Мне дают и еще, еще. Это такая радость! Пускают и отец, и Горкин.

А Солодовкин все еще достаёт под коленкором. Старый кучер Антип подходит, и ему дают выпустить. В сторонке Денис покуривает трубку и сплевывает в лужу. Отец зовет: «иди, садовая голова! Въезжает наша новая пролетка, вылезают наши и тоже выпускают.

Проходит Василь-Василич, очень парадный, в сияющих сапогах — в калошах, грызет подсолнушки. Достает серебряный гривенник и дает Солодовкину — «ну-ка, продай для воли! Солодовкин швыряет гривенник, говорит: «для общего удовольствия пускай! Одни теперь тенора остались, — говорит Солодовкин, — пойдем к тебе чай пить с пирогами. Господина Усатова посмотрим.

Какого — «господина Усатова»? Отец говорит, что есть такой в театре певец. Усатов, как соловей. Кричат на крыше. Это Горкин.

Он машет шестиком с тряпкой и кричит — шиш!.. Гоняет голубков, я знаю. С осени не гонял. Мы останавливаемся и смотрим. Белая стая забирает выше, делает круги шире… вертится турманок.

Это — чистяки Горкина, его «слабость». Где-то он их меняет, прикупает и в свободное время любит возиться на чердаке, где голубятня. Часто зовет меня, — как праздник! У него есть «монашек», «галочка», «шилохвостый», «козырные», «дутики», «путы-ноги», «турманок», «паленый», «бронзовые», «трубачи», — всего и не упомнишь, но он хорошо всех знает. Сегодня радостный день, и он выпускает голубков — «по воле».

Мы глядим, или, пожалуй, слышим, как «галочка-то забирает», как «турманок винтится». От стаи — белый, снежистый блеск, когда она начинает «накрываться» или «идти вертушкой». Нам объясняет Солодовкин. Он кричит Горкину — «галочку подопри, а то накроют! Отец удерживает — «старик, сорвешься!

Я вижу и Василь-Василича на крыше, и Дениса, и кучера Гаврилу, который бросил распрягать лошадь в ползет по пожарной лестнице. Василь-Василич хватает у него гонялку и так наяривает, что стая опять взмывает, забирает над «галочкой», турманок валится на нее, «головку ей крутит лихо», и «галочка» опять в стае — «освоилась». Мясникова стая пролетает на стороне — «утерлась»! Горкин грозит кулаком куда-то, начинает вытирать лысину. Поблескивая, стайка садится ниже, завинчивая полет.

Горкин, я вижу, крестится: рад, что прибилась «галочка». Все чистяки на крыше, сидят рядком. Горкин цапается за гребешки, сползает задом. Лужи и слуховые окна пускают зайчиков: кажется, что и солнце играет с нами, веселое, как на Пасху. Такая и Пасха будет!

Пахнет рыбными пирогами с луком. Кулебяка с вязигой — называется «благовещенская», на четыре угла: с грибами, с семгой, с налимьей печенкой и с судачьей икрой, под рисом, — положена к обеду, а пока — первые пироги. Звенят вперебойку канарейки, нащелкивает скворец, но соловьи что-то не распеваются, — может быть, перекормлены? И «Усатов» не хочет петь: «стыдится, пока не обвисится». Юркий и востроносый Солодовкин, похожий на синичку, — так говорит отец, — пьет чай вприкуску, с миндальным молоком и пирогами, и все говорит о соловьях.

У него их за сотню, по всем трактирам первой руки. Наезжают из Санкт-Петербурга даже, всякие — и поставленные, и графы, и… Зовут в Санкт-Петербург к министрам, да туда надобно в сюртуке-параде… А, не стоит! А в Питере я всех охотников знаю — плень-плень да трень-трень, да фитьюканье, а россыпи тонкой или там перещелка и не проси. Четыре медали за моих да аттестаты. А у Бакастова в Таганке висит мой полноголосый, протодьяконом его кличут… так — скажешь — с ворону будет, а ме-ленький, чисто кенарь.

Охота моя, а барышей нет. А «Усатов», как Спасские часы, без пробоя. Вешайте со скворцами — не развратится. Сурьезный соловей сразу нипочем не распоется, знайте это за правило, как равно хорошая собака. Отец говорит ему, что жавороночек-то… запел!

Солодовкин делает в себя, глухо, — ага! Отец вынимает за проспор, подвигает к Солодовкину беленькую бумажку, но тот, не глядя, отодвигает: «товар по цене, цена — по слову». До Николы бы не запел, деньги назад бы отдал, а жавороночка на волю выпустил, как из училища выгоняют, — только бы и всего. Потом показывает на дудочках, как поет самонастоящий жаворонок. И вот, мы слышим — звонко журчит из кабинета, будто звенят по стеклышкам.

Все сидят очень тихо. Солодовкин слушает на руке, глаза у него закрыты. Канарейки мешают только… Вечер золотистый, тихий. Небо до того чистое, зеленовато-голубое, — самое Богородичкино небо. Отец с Горкиным и Василь-Василичем объезжали Москва-реку: порядок, везде — на месте.

Мы только что вернулись из-под Новинского, где большой птичий рынок, купили белочку в колесе и чучелок. Вечернее солнце золотом заливает залу, и канарейки в столовой льются на все лады. Но соловьи что-то не распелись. Светлое Благовещенье отходит. Скоро и ужинать.

Отец отдыхает в кабинете, я слоняюсь у белочки, кормлю орешками. В форточку у ворот слышно, как кто-то влетает вскачь. Кричат, бегут… Кричит Горкин, как дребезжит: «робят подымай-буди! На дворе крик стоит. Отец кричит в форточку из кабинета — «эй, запрягать полки, грузить еще якорей, канатов!

На отце высокие сапоги, кургузка, круглая шапочка, револьвер и плетка. Из верхних сеней я вижу, как бежит Горкин, на бегу надевая полушубок, стоят толпою рабочие, многие босиком; поужинали только, спать собирались лечь. Отец верхом, на взбрыкивающей под ним Кавказке, отдает приказания; одни — под Симонов, с Горкиным, другие — под Краснохолмский, с Васильем-Косым, третьи, самые крепыши и побойчей, пока с Денисом, под Крымский мост, а позже и он подъедет, забросные якоря метать — подтягивать. И отец проскакал за ворота. Я понимаю, что далеко где-то срезало наши барки, и теперь-то они плывут.

Водолив с Ильинского проскакал пять часов, — такой-то везде разлив, чуть было не утоп под Сетунькой! Полный ледоход от верху, катится вода — за час по четверти. Орут — «эй, топорики-ломики забирай, айда! Нагружают полки канатами и якорями, — и никого уже на дворе, как вымерло. Отец поскакал на Кунцево через Воробьевы Горы.

Денис, уводя партию, окрикнул: «эй, по две пары чтобы рукавиц… сожгет! Все сбились в детскую, все в тревоге. Сидят и шепчутся. Слышу — жавороночек опять поет, иду на цыпочках к кабинету и слушаю. Думаю о большой реке, где теперь отец, о Горкине, — под Симоновом где-то… Едва светает, и меня пробуждают голоса.

Веселые голоса, в передней! Я вспоминаю вчерашнее, выбегаю в одной рубашке. Отец, бледный, покрытый грязью до самых плеч, и Горкин, тоже весь грязный и зазябший, пьют чай в передней. Василь-Василич приткнулся к стене, ни на кого не похож, пьет из стакана стоя. Голова у него обвязана.

У отца на руке повязка — ожгло канатом. Валит из самовара пар, валит и изо ртов, клубами: хлопают кипяток. Отец макает бараночку, Горкин потягивает с блюдца, почмокивает сладко. Денис-молодчик на все якорьки накинул и развернул… знаешь Дениса-разбойника, солдата? И Горка наш, старина, и Василь-Косой… все!

Кланяйся им, да ниже!.. Порадовали, чер… молодчики! Сколько, скажешь, давать ребятам, а? И тормошит-тормошит меня. Ведра четыре робятам надо бы… Пя-ать?!.

Ну, Господь сам видал чего было. Отец дает мне из своего стакана, Горкин сует бараночку. Уже совсем светло, и чижик постукивает в клетке, сейчас заведет про паголенки. Горкин спит на руке, похрапывает. Отец берет его за плечи и укладывает в столовой на диване.

Василь-Василича уже нет. Отец потирает лоб, потягивается сладко и говорит, зевая: — А иди-ка ты, чижик, спать?.. Пасха Пост уже на исходе, идет весна. Прошумели скворцы над садом, — слыхал их кучер, — а на Сорок Мучеников прилетели и жаворонки. Каждое утро вижу я их в столовой: глядят из сухарницы востроносые головки с изюминками в глазках, а румяные крылышки заплетены на спинке.

Жалко их есть, так они хороши, и я начинаю с хвостика. Отпекли на Крестопоклонной маковые «кресты», — и вот уж опять она, огромная лужа на дворе. Бывало, отец увидит, как плаваю я по ней на двери, гоняюсь с палкой за утками, заморщится и крикнет: — Косого сюда позвать!.. Василь-Василич бежит опасливо, стреляя по луже глазом. Я знаю, о чем он думает: «ну, ругайтесь… и в прошлом году ругались, а с ней все равно не справиться!

Опять у тебя она? Барки по ней гонять?!. Всосет — и еще пуще станет. Из-под себя, что ли, напущает?.. Спокон веку она такая, топлая… Да оно ничего-с, к лету пообсохнет, и уткам природа есть… Отец поглядит на лужу, махнет рукой.

Кончили возку льда. Зеленые его глыбы лежали у сараев, сияли на солнце радугой, синели к ночи. Веяло от них морозом. Ссаживая коленки, я взбирался по ним до крыши сгрызать сосульки. Ловкие молодцы, с обернутыми в мешок ногами, — а то сапоги изгадишь!

До самой весны не встанет. Им поднесли по шкалику, они покрякали: — Хороша-а… Крепше ледок скипится. Прошел квартальный, велел: мостовую к Пасхе сколоть, под пыль! Тукают в лед кирками, долбят ломами — до камушка. А вот уж и первая пролетка.

Бережливо пошатываясь на ледяной канавке, сияя лаком, съезжает она на мостовую.

Танцевальная музыка для детей

Скачай ДжаЯмми Красавица (Весёлые песни для гулянки 2024) и Лети. Слушай онлайн музыку жанра Танцевальная бесплатно и без регистрации Скачивай популярные хиты лучших групп и исполнителей в отличном качестве всего в 2 клика! Здесь круглосуточно звучат самые зажигательные свежие хиты танцевальной музыки. Танцевальная музыка имеет множество ритмов, которые помогают создать веселую, позитивную атмосферу.

Новости музыка веселая очень зажигательная

Похожие плейлисты