Поговорили с клиническим психологом и создательницей канала «Море волнуется, а ты — нет» Галиной Петраковой о том, как не загнать себя в депрессию, читая новости, что делать с чувством беспомощности и какие практики могут помочь в борьбе со стрессом. все о компьютерном железе, гаджетах, ноутбуках и других цифровых устройствах. А также обзоры новых игр, достижения современной науки и самые любопытные онлайн-проекты.
Нервы - Вороны (speed up/nightcore)
| Нервы - Вороны текст песни | >>303811974 >чувствую себя грязным Сейм, было 1 раз когда мне стало оч скучно в командировке и я спустился в сауну при отеле. |
| Как найти взаимопонимание с МЧ? Чувствую себя грязной и сломанной. - Психология счастливой жизни | Чувство, что чем быстрее вы узнаете новость, тем лучше, лишь создает иллюзию контроля и приводит к компульсивному чтению новостей», — обращает внимание Анна Чуксеева. |
Не бойтесь потерять целостность
- Последние добавленные тексты песен
- За несколько лет до
- Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным💔🥺 (Смешарики 2D)
- Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным💔🥺 (Смешарики 2D)
- Не бойтесь потерять целостность
Я ощущаю себя отвратительно каждый день
Это у нас не усвоено, — наша буржуазия не обращает должного внимания на развитие продуктивности труда, человек для нее все еще как лошадь, — только источник грубой физической силы. Интересы всех людей имеют общую почву, где они солидаризуются, несмотря на неустранимое противоречие классовых трений: эта почва — развитие и накопление знаний. Знание — необходимое орудие междуклассовой борьбы, которая лежит в основе современного миропорядка и является неизбежным, хотя и трагическим моментом данного периода истории, неустранимой силой, которая, в конце концов, должна привести людей к победе над стихийными энергиями природы и к подчинению этих энергий общекультурным интересам человека, человечества. Знание должно быть демократизировано, его необходимо сделать всенародным, оно, и только оно, — источник плодотворной работы, основа культуры. И только знание вооружит нас самосознанием, только оно поможет нам правильно оценить наши силы, задачи данного момента и укажет нам широкий путь к дальнейшим победам. Наиболее продуктивна спокойная работа. Силой, которая всю жизнь крепко держала и держит меня на земле, была и есть моя вера в разум человека. До сего дня русская революция в моих глазах является цепью ярких и радостных явлений разумности.
Особенно мощным явлением спокойной разумности был день 23-го марта, день похорон на Марсовом поле. В этом парадном шествии сотен тысяч людей впервые и почти осязательно чувствовалось — да, русский народ совершил революцию, он воскрес из мертвых и ныне приобщается к великому делу мира — строению новых и все более свободных форм жизни! Огромное счастье дожить до такого дня! И всей душой я желал бы русскому народу вот также спокойно и мощно идти все дальше, все вперед и выше, до великого праздника всемирной свободы, всечеловеческого равенства, братства. В этой преступной деятельности ей успешно помогала церковь, порабощенная чиновничеством, и не менее успешно — общество, психически расшатанное и, последние годы, относившееся к насилию над ним совершенно пассивно. Результаты длительного угашения духа обнаружила с ужасающей очевидностью война — Россия оказалась перед лицом культурного и прекрасно организованного врага немощной и безоружной. Люди, так хвастливо и противно кричавшие о том, что Русь поднялась "освободить Европу от оков ложной цивилизации духом истинной культуры", эти, вероятно, искренние и тем более несчастные люди быстро и сконфуженно замкнули слишком красноречивые уста.
В стране, щедро одаренной естественными богатствами и дарованиями, обнаружилась, как следствие ее духовной нищеты, полная анархия во всех областях культуры. Промышленность, техника — в зачаточном состоянии и вне прочной связи с наукой; наука — где-то на задворках в темноте и под враждебным надзором чиновника; искусство ограниченное, искаженное цензурой, оторвалось от общественности, погружено в поиски новых форм, утратив жизненное, волнующее и облагораживающее содержание. Всюду, внутри и вне человека, опустошение, расшатанность, хаос и следы какого-то длительного Мамаева побоища. Наследство, оставленное революции монархией, — ужасно. И как бы горячо ни хотелось сказать слово доброго утешения, — правда суровой действительности не позволяет утешать, и нужно сказать со всей откровенностью: монархическая власть в своем стремлении духовно обезглавить Русь добилась почти полного успеха. Революция низвергла монархию, так! Но, может быть, это значит, что революция только вогнала накожную болезнь внутрь организма.
Отнюдь не следует думать, что революция духовно излечила или обогатила Россию. Старая, неглупая поговорка гласит: "Болезнь входит пудами, а выходит золотниками", процесс интеллектуального обогащения страны — процесс крайне медленный. Тем более он необходим для нас, и революция, в лице ее руководящих сил, должна сейчас же, немедля, взять на себя обязанность создания таких условий, учреждений, организаций, которые упорно и безотлагательно занялись бы развитием интеллектуальных сил страны. Интеллектуальная сила — это первейшая, по качеству, производительная сила, и забота о скорейшем росте ее должна быть пламенной заботой всех классов. Мы должны дружно взяться за работу всестороннего развития культуры, — революция разрушила преграды на путях к свободному творчеству, и теперь в нашей воле показать самим себе и миру наши дарования, таланты, наш гений. Наше спасение — в труде, да найдем мы и наслаждение в труде. Мы живем в буре политических эмоций, в хаосе борьбы за власть, эта борьба возбуждает рядом с хорошими чувствами темные инстинкты.
Это — естественно, но это не может не грозить некоторым искривлением психики, искусственным развитием ее в одну сторону. Политика — почва, на которой быстро и обильно разрастается чертополох ядовитой вражды, злых подозрений, бесстыдной лжи, клеветы, болезненных честолюбий, неуважения к личности, — перечислите все дурное, что есть в человеке, — все это особенно ярко и богато разрастается именно на почве политической борьбы. Для того, чтобы не быть задушенным чувствами одного порядка, следует не забывать о чувствах порядка иного. Вражда между людьми не есть явление нормальное — лучшие наши чувства, величайшие наши идеи направлены именно к уничтожению в мире социальной вражды. Эти наилучшие чувства и мысли я бы назвал "социальным идеализмом" — именно его сила позволит нам преодолевать мерзости жизни и неустанно, упрямо стремиться к справедливости, красоте жизни, к свободе. На этом пути мы создали героев, великомучеников ради свободы, красивейших людей земли, и все прекрасное, что есть в нас, воспитано этим стремлением. Наиболее успешно и могуче будит в нашей душе ее добрые начала сила искусства.
Как наука является разумом мира, так искусство — сердце его. Политика и религия разъединяют людей на отдельные группы, искусство, открывая в человеке общечеловеческое, соединяет нас. Ничто не выпрямляет душу человека так мягко и быстро, как влияние искусства, науки. Но — в то же время именно пролетариат вносит в жизнь великую и благостную идею новой культуры, идею всемирного братства. А потому именно пролетариат первый должен отбросить, как негодное для него, старые навыки отношения к человеку, именно он должен особенно настойчиво стремиться к расширению и углублению души, вместилища впечатлений бытия. Для пролетария дары искусства и науки должны иметь высшую ценность, для него — это не праздная забава, а пути углубления в тайны жизни. Мне странно видеть, что пролетариат в лице своего мыслящего и действующего органа "Совета Рабочих и Солдатских Депутатов" относится так равнодушно и безразлично к отсылке на фронт, на бойню, солдат-музыкантов, художников, артистов драмы и других нужных его душе людей.
Ведь, посылая на убой свои таланты, страна истощает сердце свое, народ отрывает от плоти своей лучшие куски. И — для чего? Быть может, только для того, чтоб русский талантливый человек убил талантливого художника-немца. Подумайте, какая это нелепость, какая страшная насмешка над народом! Подумайте и над тем, какую массу энергии затрачивает народ для того, чтобы создать талантливого выразителя своих чувств, мыслей своей души. Неужели эта проклятая бойня превратит и людей искусства, дорогих нам, в убийц и трупы? Таково проклятое свойство "чистой" правды, но в то же время это самая лучшая и самая необходимая для нас правда.
Поставим себе задачу — сказать правду о немецких зверствах. Я надеюсь, что совершенно точно установимы факты зверского отношения немецких солдат к солдатам России, Франции, Англии, а также мирному населению Бельгии, Сербии, Румынии, Польши. Я имею право надеяться, что эти факты — вне сомнений и так же неоспоримы, как факты русских зверств в Сморгони, в городах Галиции и т. Я не отрицаю, что отвратительные приемы истребления людей, применяемые немцами, впервые допущены в деле человекоубийства. Не могу отрицать, что отношение немцев к русским военнопленным — гнусно, ибо знаю, что отношение старой русской власти к немецким военнопленным было тоже гнусным. Все это — правда, эту правду создала война. На войне необходимо как можно больше убивать людей — такова циническая логика войны.
Зверство в драке неизбежно, вы видали, как жестоко дерутся дети на улицах? Вспомним, как добродушный русский народ вколачивал гвозди в черепа евреев Киева, Кишинева и других городов, как в 1906 году рабочие Иваново-Вознесенска варили в котлах кипятка своих товарищей, бросая их в котлы живыми, как садически мучили тюремщики арестантов, как черносотенцы разрывали девушек-революционерок, забивая им колья в половые органы, вспомним на минуту все кровавые бесстыдства 906 — 7 — 8 годов. Я не сравниваю немецких зверств с общечеловеческими и, в частности, русским зверством; я просто, пользуясь свободой слова, рассуждаю о правде сего, текущего дня, о правде, созданной войною, и о "чистой" правде, которая общезначима для всех времен и которая воистину "краше солнца", хотя она часто печальна и обидна для нас. Осуждая человека — немца или русского, это все равно, — мы не должны забывать о "чистой" правде, потому что она — самое драгоценное достояние наше, самый яркий огонь нашего сознания; бытие этой правды свидетельствует о высоте моральных требований, предъявляемых человеком к самому себе. Не буду говорить о том, что отблеск пламени русской революции не мог не зажечь ярких надежд в груди немецкого солдата. Может быть, факты братания врагов количественно ничтожны, это отнюдь не умаляет их морального, культурного значения. Да, очевидно, что проклятая война, начатая жадностью командующих классов, будет прекращена силою здравого смысла солдат, т.
Если это будет — это будет нечто небывалое, великое, почти чудесное, и это даст человеку право гордиться собою, — воля его победила самое отвратительное и кровавое чудовище — чудовище войны. Генерал Брусилов, указывая на "чрезмерную доверчивость русского солдата", не верит в искренность солдата-немца, протягивающего нам руку примирения. Генерал говорит в своем приказе: "На все попытки противника войти в общение с нашими войсками должен быть всегда лишь один ответ — штыком и пулей". И, видимо, этот приказ исполняется: вчера солдат, приехавший с фронта, говорил мне, что когда наши и немцы собираются между окопами для бесед о текущих событиях, русская артиллерия начинает стрелять по ним, немецкая тоже. Был случай, когда немцев, подошедших к нашим заграждениям, русские действительно встретили пулями, а когда они побежали назад к себе, их начали расстреливать из пулеметов свои. Я стараюсь говорить спокойно, я знаю, что генералы служат тоже некой своей профессиональной "правде" и что еще недавно эта их "правда" была единственной, обладавшей свободой слова. Ныне столь же свободно может говорить и другая правда, чистая от преступлений, правда, рожденная стремлением людей к единству и неспособная служить позорному делу разжигания ненависти, вражды, делу истребления людей.
Подумайте, читатель, что будет с вами, если правда бешеного зверя одолеет разумную правду человека? Убивают на суше, на морях, истребляя ежедневно сотни и сотни самых культурных людей нашей планеты, людей, которые создали драгоценнейшее земли — европейскую культуру. Разрушаются тысячи деревень, десятки городов, уничтожен вековой труд множества поколений, сожжены и вырублены леса, испорчены дороги, взорваны мосты, в прахе и пепле сокровища земли, созданные упорным, мучительным трудом человека. Плодоносный слой земли уничтожен взрывами фугасов, мин, снарядов, изрыт окопами, обнажена бесплодная подпочва, вся земля исковеркана, осквернена гниющим мясом невинно убитых. Насилуют женщин, убивают детей, — нет гнусности, которая не допускалась бы войной, нет преступления, которое не оправдывалось бы ею. Третий год мы живем в кровавом кошмаре и — озверели, обезумели. Искусство возбуждает жажду крови, убийства, разрушения; наука, изнасилованная милитаризмом, покорно служит массовому уничтожению людей.
Эта война — самоубийство Европы! Подумайте, — сколько здорового, прекрасно мыслящего мозга выплеснуто на грязную землю за время этой войны, сколько остановилось чутких сердец! Это бессмысленное истребление человеком человека, уничтожение великих трудов людских не ограничивается только материальным ущербом — нет! Десятки тысяч изуродованных солдат долго, до самой смерти не забудут о своих врагах. В рассказах о войне они передадут свою ненависть детям, воспитанным впечатлениями трехлетнего ежедневного ужаса. За эти года много посеяно на земле вражды, пышные всходы дает этот посев! А ведь так давно и красноречиво говорилось нам о братстве людей, о единстве интересов человечества.
Кто же виноват в дьявольском обмане, в создании кровавого хаоса? Не будем искать виновных в стороне от самих себя. Скажем горькую правду: все мы виноваты в этом преступлении, все и каждый. Представьте себе на минуту, что в мире живут разумные люди, искренно озабоченные благоустройством жизни, уверенные в своих творческих силах, представьте, например, что нам, русским, нужно, в интересах развития нашей промышленности, прорыть Риго — Херсонский канал, чтобы соединить Балтийское море с Черным — дело, о котором мечтал еще Петр Великий. И вот, вместо того, чтобы посылать на убой миллионы людей, мы посылаем часть их на эту работу, нужную стране, всему ее народу. Я уверен, что люди, убитые за три года войны, сумели бы в это время осушить тысячеверстные болота нашей родины, оросить Голодную степь и другие пустыни, соединить реки Зауралья с Камой, проложить дорогу сквозь Кавказский хребет и совершить ряд великих подвигов труда для блага нашей родины. Но мы истребляем миллионы жизней и огромные запасы трудовой энергии на убийство и разрушение.
Изготовляются массы страшно дорогих взрывчатых веществ; уничтожая сотни тысяч жизней, эти вещества бесследно тают в воздухе. От разорвавшегося снаряда все-таки остаются куски металла, из которых мы со временем хоть гвоздей накуем, а все эти мелиниты, лидиты, динитро-толуолы — действительно "пускают по ветру" богатства страны. Речь идет не о миллиардах рублей, а о миллионах жизней, бессмысленно истребляемых чудовищем Жадности и Глупости. Когда подумаешь об этом — холодное отчаяние сжимает сердце, и хочется бешено крикнуть людям: — Несчастные, пожалейте себя! Светлые крылья юной нашей свободы обрызганы невинной кровью. Преступно и гнусно убивать друг друга теперь, когда все мы имеем прекрасное право честно спорить, честно не соглашаться друг с другом. Те, кто думает иначе, неспособны чувствовать и сознавать себя свободными людьми.
Убийство и насилие — аргументы деспотизма, это подлые аргументы — и бессильные, ибо изнасиловать чужую волю, убить человека не значит, никогда не значит убить идею, доказать неправоту мысли, ошибочность мнения. Великое счастье свободы не должно быть омрачаемо преступлениями против личности, иначе — мы убьем свободу своими же руками. Надо же понять, пора понять, что самый страшный враг свободы и права — внутри нас: это наша глупость, наша жестокость и весь тот хаос темных, анархических чувств, который воспитан в душе нашей бесстыдным гнетом, монархии, ее циничной жестокостью. Способны ли мы понять это? Если не способны, если не можем отказаться от грубейших насилий над человеком — у нас нет свободы. Это просто слово, которое мы не в силах насытить должным содержанием. Я говорю — наши коренные враги глупость и жестокость.
Можем ли мы, пытаемся ли мы бороться с ними? Это не риторический вопрос, это вопрос о глубине, о искренности нашего понимания новых условий политической жизни, новой оценки значения человека и его роли в мире. Пора воспитывать в самих себе чувство брезгливости к убийству, чувство отвращения к нему. Да, я не забываю, что, может быть, нам еще не однажды придется защищать свободу и право наше оружием, может быть! Но 21-го апреля револьверы в грозно вытянутых руках были смешны, и было в этом жесте нечто детское, к сожалению разрешившееся преступлением. Да, преступлением против свободного человека. Неужели память о подлом прошлом нашем, память о том, как нас сотнями и тысячами расстреливали на улицах, привила и нам спокойное отношение палачей к насильственной смерти человека?
Я не нахожу достаточно резких слов порицания людям, которые пытаются доказать что-то пулей, штыком, ударом кулака по лицу. Не против ли этих доводов протестовали мы, не этими ли приемами воздействия на нашу волю нас держали в постыдном рабстве? И вот — освободясь от рабства внешне, — внутренне мы продолжаем жить чувствами рабов. Еще раз — наш самый безжалостный враг — наше прошлое. Неужели мы не найдем в себе сил освободиться от его заразы, сбросить с себя его грязь, забыть о его кровавых бесстыдствах? Побольше зрелости, побольше вдумчивости и осторожности в отношении к самим себе — вот что необходимо нам! Борьба не кончена.
Надо беречь силы, соединять энергию воедино, а не разъединять ее, подчиняясь настроению момента. В борьбе идей вовсе не обязательно бить человека, хотя он и является воплощением и носителем той или иной идеи. Я всемерно и решительно протестую против личных выпадов в полемике, отнюдь не забывая, что и сам был повинен в допущении таковых выпадов. Газета "Речь" выражает — скажу — недоумение по поводу моего — якобы — скачка от газеты "Луч" к "Новой Жизни". Нахожу необходимым объясниться. Да, я пытался организовать "Луч" с М. Бернацким, П.
Виноградовым и другими лицами, которых издавна привык уважать. Я принимал некоторое участие и в работах организационного комитета этой партии, будучи уверен, что она необходима в России и должна всосать в себя всю — по возможности — массу людей, которая оставалась неорганизованной между кадетами справа и социалистами слева. Думать об организации такой партии я начал еще в 1910 году; позднее говорил об этом с Г. Плехановым и, помнится, он отнесся к этой идее положительно, признал организацию таковой партии нужной. Организуя "Луч", я сознательно шел на известное самоограничение, на некоторое насилие над самим собой, если угодно. Такое насилие я не считаю преступным, ибо от него страдает только один человек, сам насильник. Некоторые из моих почтенных товарищей по "Лучу" тоже признавали самоограничение обязательным для себя Газета "Луч" не вышла в свет по силе каких-то сложных и темных препятствий.
В данное время, когда даже наши конституционалисты — "оппозиция его величества" — переродились в республиканцев, — а широкие демократические массы идут за рабочим классом, — я считаю радикал-демократическую партию, пожалуй, уже излишней. Вероятно, найдутся праведники, которые не преминут расказнить меня за такую "гибкость", — они, конечно, назовут это иначе. Будучи по природе моей человеком не скупым, я дам праведникам еще несколько материала для сожжения моего на костре пламенных слов. На мой взгляд, человек должен делать все то доброе и нужное, что он может сделать, хотя бы "дело" и не вполне гармонировало с его основными верованиями. Я издавна чувствую себя живущим в стране, где огромное большинство населения — болтуны и бездельники, и вся работа моей жизни сводится, по смыслу ее, к возбуждению в людях дееспособности. Уже 17 лет я считаю себя социал-демократом, по мере сил моих служил великим задачам этой партии, не отказывая в услугах и другим партиям, не брезгуя никаким живым делом. Люди, которые деревенеют и каменеют под давлением веры, исповедуемой ими, никогда не пользовались моими симпатиями.
Я могу теоретически любоваться их строгой выдержанностью, но я не умею любить их. Скажу более: я считаю себя везде еретиком. В моих политических взглядах, вероятно, найдется немало противоречий, примирить которые не могу и не хочу, ибо чувствую, что для гармонии в душе моей, — для моего духовного покоя и уюта, — я должен смертью убить именно ту часть моей души, которая наиболее страстно и мучительно любит живого, грешного и — простите — жалкенького русского человека. Полагаю, я сказал вполне достаточно для того, чтобы праведники могли изругать меня "на все корки". Иванов-Разумник из "Дела Народа" ставит мне в вину, что я подписал воззвание к немецким ученым. Текст этого воззвания я не помню и даже не уверен, что читан его. Моя подпись под ним — одна из тех случайностей, которыми изобилует русский быт и которые объясняются небрежным отношением к человеку.
Но я — не оправдываюсь и никого не обвиняю. Я готов подписать и еще воззвание, если только оно порицает участие людей науки в братоубийственной и бессмысленной бойне. Когда наука вторгается или насильно вовлечена в кровавую грязь политики, от этого страдает не только чистота и свобода самой науки, — страдают все лучшие идеалы и надежды человечества, уничтожается разум всего мира. Закончу все это выражением моего почтения и восторга пред людьми, которые никогда не ошибаются, ничем не увлекаются и вообще ведут себя примерно. Да святятся имена их! В этих брошюрах речь идет о "самодержавной Алисе", о "Распутном Гришке", о Вырубовой и других фигурах мрачного прошлого. Но этой ядовитой грязью питается юношество, брошюрки имеют хороший сбыт и на Невском, и на окраинах города.
С этой отравой нужно бороться, я не знаю — как именно, но — нужно бороться, тем более что рядом с этой пакостной "литературой" болезненных и садических измышлений, на книжном рынке слишком мало изданий, требуемых моментом. Грязная "литература" особенно вредна, особенно прилипчива именно теперь, когда в людях возбуждены все темные инстинкты и еще не изжиты чувства негодования, обиды, — чувства, возбуждающие месть. Нам следует помнить, что мы переживаем не только экономическую разруху, но и социальное разложение, всегда и неизбежно возникающее на почве экономического развала. Бесспорно, — часть вины за то, что мы бессильны и бездарны, мы имеем право возложить на те силы, которые всегда стремились держать нас далеко в стороне от живого дела общественного строительства. Бесспорно, что Русь воспитывали и воспитывают педагоги, политически еще более бездарные, чем наш рядовой обыватель. Неоспоримо, что всякая наша попытка к самодеятельности встречала уродливое сопротивление власти, болезненно самолюбивой и занятой исключительно охраной своего положения в стране. Все это — бесспорно, однако, следует, не боясь правды, сказать, что и нас похвалить не за что.
Где, когда и в чем за последние годы неистовых издевательств над русским обществом в его целом, — над его разумом, волей, совестью, — в чем и как обнаружило общество свое сопротивление злым и темным силам жизни? Как сказалось его гражданское самосознание, хулигански отрицаемое всеми, кому была дана власть на это отрицание? И в чем, кроме красноречия да эпиграмм, выразилось наше оскорбленное чувство собственного достоинства? Нет, надо знать правду: мы сами расшатаны морально не менее, чем силы, враждебные нам. Мы живем во дни грозных событий, глубина которых, очевидно, не может быть правильно понята нами, и трагизм дней — не чувствуется; менее всего в эту пору следовало бы обращать внимание на авантюры уголовного характера, как бы они ни были внешне занятны. Очень вероятно, что нам следует быть готовыми принять и еще не одну такую же авантюру, но нельзя забывать, что не столько важен факт преступления сам по себе, как важна его воспитательная, социально-педагогическая сила. История воспитывает людей духовно здоровых и уничтожает больных: скандал может развратить первых и еще более искажает миропонимание вторых.
Людей, духовно нездоровых, среди нас слишком много, — события угрожают еще увеличить количество таковых. Нож, револьвер и все прочее этого порядка — только бутафория из мелодрамы, не этим творится нормальная жизнь, и пора понять, что между историей и скандалом, — как бы он ни был громок, — нет ничего общего. Самые страшные люди — это люди, которые не знают, чего они хотят, а потому необходимо употребить всю нашу волю на дело выработки вполне ясных желаний. Мы стоим пред необходимостью совершить некий исторический подвиг, а всякий подвиг требует концентрации воли. Можно ли увлекаться грязными бульварными романами, когда вокруг нас во всем мире грозно совершается трагедия! Все мощные силы мировой истории ныне приведены в движение, все человеко-звери сорвались с цепей культуры, разорвали ее тонкие ризы и пакостно обнажились, — это явление, равное катастрофе, сотрясает устои социальных отношений до основания. И нужно призвать к действительной жизни весь лучший разум, всю волю, для того чтобы исправить последствия нашей трагической небрежности в отношении к самим себе, небрежности, которая создала страшную ошибку.
Человечество века работало над созданием сносных условий бытия не для того, чтоб в XX веке нашей эры разрушить созданное. Мы должны извлечь из безумных событий разумные уроки, памятуя, что все, что называется Роком, Судьбою, есть не что иное, как результат нашего недомыслия, нашего недоверия к себе самим; мы должны знать, что все, творимое на земле, творится единственным Хозяином и Работником ее — Человеком. Они не умеют стрелять — только сегодня впервые их ведут на стрельбище, а в среду они должны уже уехать. Таким образом, эти ценные люди пойдут на бойню, не умея защищаться. Я не знаю, из кого состоит батальонный комитет Измайловского полка, но я уверен, что эти люди "не ведают, что творят". Потому что посылать на войну талантливых художников такая же расточительность и глупость, как золотые подковы для ломовой лошади. А посылать их, не обучив воинскому делу, это уж — смертный приговор невинным людям.
За такое отношение к человеку мы проклинаем царскую власть, именно за это мы ее свергли. Демагоги и лакеи толпы, наверное, закричат мне: — А равенство? Конечно, я помню об этом. Я тоже немало затратил сил на доказательства необходимости для людей политического и экономического равенства, я знаю, что только при наличии этих равенств человек получит возможность быть честнее, добрее, человечнее. Революция сделана для того, чтоб человеку лучше жилось и чтоб сам он стал лучше. Но я должен сказать, что для меня писатель Лев Толстой или музыкант Сергей Рахманинов, а равно и каждый талантливый человек, не равен Батальонному Комитету Измайловцев. Если Толстой сам почувствовал бы желание всадить пулю в лоб человеку или штык в живот ему, — тогда, разумеется, дьявол будет хохотать, идиоты возликуют вместе с дьяволом, а люди, для которых талант — чудеснейший дар природы, основа культуры и гордость страны, — эти люди еще раз заплачут кровью.
Нет, я всей душой протестую против того, чтоб из талантливых людей делали скверных солдат. Обращаясь к Совету Солдатских Депутатов, я спрашиваю его: считает ли он правильным постановление Батальонного Комитета Измайловского полка? Согласен ли он с тем, что Россия должна бросать в ненасытную пасть войны лучшие куски своего сердца, — своих художников, своих талантливых людей? И — с чем мы будем жить, израсходовав свой лучший мозг? Очень юная, она, судя по манерам, хорошо воспитана. Стягивая перчатку с тонкой руки, глядя на меня исподлобья, она начала вполголоса: — Я знаю, — мое вторжение дерзко, вы так заняты, ведь вы очень заняты. Вздохнула и, глядя на свою ножку, обутую в дорогой ботинок, продолжала: — Я не задержу вас, мне нужно всего пять минут.
У меня нарастала мышечная слабость, болела голова, я стала испытывать проблемы с концентрацией внимания, но все равно не сдавалась и упорно двигалась вперед, правда уже с гораздо меньшей скоростью и едва поддерживаемым энтузиазмом. По-прежнему взбадривала себя кофе, иногда — холодным душем. Катастрофа грянула во время доклада, в тот самый день, который должен был стать днем моего триумфа. Я готовилась целую ночь, а с утра так волновалась и у меня так сильно билось сердце, что я даже выпила корвалола. Очутившись в конференц-зале, я вдруг поняла, что не помню ни слова из доклада, больше того — с трудом соображаю, кто эти люди вокруг и что им нужно.
Когда пришла моя очередь выступать, я говорила как во сне, с трудом вспоминая слова, и не сумела внятно ответить ни на один вопрос. Знаю, что когда вернулась в отдел, на мне не было лица, но никто не обратил на это внимания, не предложил воды, не сказал мне ни единого слова. Вернувшаяся с заседания начальница дала мне понять, что недовольна мной, что она во мне ошиблась. И это после того, как я столько времени надрывалась, не щадя себя! Я не смогла сдержаться и разрыдалась, у меня началась истерика, я раскидала все бумаги у себя на столе.
Коллеги наблюдали за этим с неприкрытым любопытством и даже удовольствием. Начальница была в шоке и сказала мне, чтобы я шла домой. Я вызвала такси, а дома свалилась на кровать и проспала больше суток: к счастью, следующим днем была суббота. Проснулась с больной головой, приняла душ, выпила чаю и снова легла спать. В понедельник я не пошла на работу и вызвала врача.
По мнению доктора, в моем здоровье не было отклонений, разве что несколько учащенный пульс, но она все же выписала мне больничный. Я отключила телефон и вновь погрузилась в сон. В течение последующих дней я ощущала себя совершенно разбитой морально и физически: будто треснул какой-то каркас, удерживающий меня в более-менее нормальном состоянии. Терапевт отправила меня к другим специалистам, я прошла обследование. Ничего серьезного мне не назначили, только витамины и достаточно безобидные ноотропные препараты.
Я готова шагать ему на встречу и искать проблему, но честно говоря, не вижу пока даже ориентиров в какую сторону двигаться. Я обвиняю его в том, что он зациклился, что он выжимает из меня то, что хочет услышать, давит на чувство вины постоянно, судит меня и играет расставанием. Он обвиняет меня в том, что я наивна и запутанная, что он вынужден мне объяснять всем понятные истины, что девочка не должна таким заниматься. Что он не может мне доверять из-за того, что не знает что за человек рядом с ним.
Предлагала пойти к психологу за решением, он согласен, но считает, что разобраться в себе нужно только мне. Мне очень больно, я чувствую постоянно себя каким-то гадким утенком, какой то грязной и сломанной. Хотя и не хочу ему этого показывать. Помогите пожалуйста найти ориентиры к пути взаимопонимания?
Добрый день, Лера! В вашем письме я обратила особенное внимание на слова: "Но я не могу раскаиваться в том, что я это сделала и назвать это определенно плохим и не моральным, тк это была часть моего пути, который сделал меня той, кто я сейчас есть". Это ключевая мысль. Что происходит?
Внутри вы себя не чувствуете виноватой и имеете на это полное право. Тело дано вам, и вы распоряжаетесь им по своему усмотрению. Но вину вам приписывают, и вы по каким-то причинам готовы ее принять. Со стороны навязанную вину.
В вашей паре с молодым человеком образовалась ролевая ситуация: Обвинитель - Оправдывающийся. И теперь вопрос: в чем вы обвиняете себя? Речь не об этой ситуации, а вообще. Подсознательное ощущение своей вины из прошлого "цепляет" вас к вине, навязываемой извне.
Вина - это непереносимое чувство.
У меня нарастала мышечная слабость, болела голова, я стала испытывать проблемы с концентрацией внимания, но все равно не сдавалась и упорно двигалась вперед, правда уже с гораздо меньшей скоростью и едва поддерживаемым энтузиазмом. По-прежнему взбадривала себя кофе, иногда — холодным душем. Катастрофа грянула во время доклада, в тот самый день, который должен был стать днем моего триумфа. Я готовилась целую ночь, а с утра так волновалась и у меня так сильно билось сердце, что я даже выпила корвалола. Очутившись в конференц-зале, я вдруг поняла, что не помню ни слова из доклада, больше того — с трудом соображаю, кто эти люди вокруг и что им нужно. Когда пришла моя очередь выступать, я говорила как во сне, с трудом вспоминая слова, и не сумела внятно ответить ни на один вопрос. Знаю, что когда вернулась в отдел, на мне не было лица, но никто не обратил на это внимания, не предложил воды, не сказал мне ни единого слова. Вернувшаяся с заседания начальница дала мне понять, что недовольна мной, что она во мне ошиблась.
И это после того, как я столько времени надрывалась, не щадя себя! Я не смогла сдержаться и разрыдалась, у меня началась истерика, я раскидала все бумаги у себя на столе. Коллеги наблюдали за этим с неприкрытым любопытством и даже удовольствием. Начальница была в шоке и сказала мне, чтобы я шла домой. Я вызвала такси, а дома свалилась на кровать и проспала больше суток: к счастью, следующим днем была суббота. Проснулась с больной головой, приняла душ, выпила чаю и снова легла спать. В понедельник я не пошла на работу и вызвала врача. По мнению доктора, в моем здоровье не было отклонений, разве что несколько учащенный пульс, но она все же выписала мне больничный. Я отключила телефон и вновь погрузилась в сон.
В течение последующих дней я ощущала себя совершенно разбитой морально и физически: будто треснул какой-то каркас, удерживающий меня в более-менее нормальном состоянии. Терапевт отправила меня к другим специалистам, я прошла обследование. Ничего серьезного мне не назначили, только витамины и достаточно безобидные ноотропные препараты.
Linna - Разбитые чувства
Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно. Билет на поезд, куда не важно. Я не боюсь потерять всё. Начать заново, оттуда куда занесёт. Секс расслабляет, но не даёт покоя. Раньше я был хороший.
Теперь, скажи, какой я? И насколько аморален в этом мире безупречном, чистым и правильным. Ноль эмоций на лице, как из-под ареста. Я, молча, выхожу из её подъезда. Все честно, мы друг другу не обязаны.
Я ищу, я кричу охрипшим голосом. Эти полосы черно-белые. Я нашел любовь, но потерял в нее веру. Она жива и она еще дышит. И я, чувствую, она меня тоже ищет.
Болит голова, но нет аспирина. Так зачем, же я пью эти таблетки от кашля? Не нужны заменители этого мира - Есть болезнь, от которой нет лекарства. Припев: Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно. Билет на поезд, куда не важно.
Я не боюсь потерять все. Начать заново, оттуда куда занесет.
Многие люди пишут, что этот опыт подобен пощечине, которая открыла нам глаза на то, что действительно важно. Теперь мы сильно ценим то, что еще недавно считали само собой разумеющимся. Вне сомнения, все эти вещи несут добро. Однако новая жизнь становилась все привычнее, а вдохновляющих примеров других людей становилось все больше, и начало казаться, что упущенные возможности стали давить на наши плечи. Теперь, когда многие из нас ограничены стенами дома, пришло время заниматься действительно важными, веселыми или творческими делами. Мы можем использовать появившееся время для прохождения курсов! Творите искусство!
Пишите книги! Делайте ремонт! Мы не должны тратить впустую ни секунду времени нашего домашнего заключения. Мы должны выжать из него все возможное! В идеале, все это должно также красиво смотреться в Instagram. Я считаю, что, помимо радости от возможности подняться над обстоятельствами, мы должны также разрешить друг другу скорбеть. Оставаться наедине с нашими эмоциями. Сильно замедляться, если нужно и если получится. Нет ничего плохого в том, чтобы быть продуктивным или креативным.
Стоя на краю, я вспоминаю о маме. Думаю я бы ее огорчил, Если бы покинул этот мир, у нее не спросив. Но, воля в кулаке, воля в кулаке, воля в кулаке. Веришь, я не сдамся этой тоске! Мои мысли - идите на четыре стороны! Ну, не трогайте, не трогайте меня, вороны! Припев: Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно, билет на поезд, куда не важно. Я не боюсь потерять все, начать заново, оттуда куда занесет.
Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно, билет на поезд, куда не важно. Не страшно! Похожие песни.
😔|•|Но я чувствую себя разбитым и грязным...|•|😔
Совершенно разбита, уставшая и невыспавшаяся. Хотя сплю минимум 9 часов, а то и все 10. Но все равно не могу выспаться. Пару раз даже ложилась в 21.
Например, одна сотрудница выполняла работу настолько вяло, безразлично и медленно, что казалось, будто она постоянно спит или пребывает в ином измерении. Другая не отлипала от мобильного телефона и Интернета. Когда начальница отсутствовала, к примеру, уезжала в командировку, почти все сотрудницы отдела опаздывали на работу или норовили уйти пораньше. Разумеется, у меня не было права делать кому-либо замечания и уж тем более я ни на кого не доносила, но нередко внутри у меня все кипело от возмущения, и, наверное, это было заметно. Когда я рассказала об этом лучшей подруге, та ответила: «Не порти нервы, пусть работают, как хотят, а ты делай свое дело так, как считаешь нужным». После этого я перестала обращать внимание на окружающих и полностью сосредоточилась на тех задачах, которые передо мной поставило начальство.
В конце концов меня привлекли к серьезному масштабному проекту, в который я погрузилась с головой. Теперь я нередко не спала и до двух-трех, а то и четырех часов ночи — до того была увлечена, и при этом, как ни странно, по утрам без всяких проблем вскакивала с постели, тело было полно энергии, а голова — идей. В этот период я пила много кофе, а ела мало — просто не хотелось, а иногда даже и забывала перекусить. Со временем заметила, что не могу долго сидеть на одном месте, постоянно возникает потребность куда-то бежать, хотя у меня была чисто сидячая работа. У меня стало тянуть ноги, движения сделались какими-то дергаными. Я не выносила громких и резких звуков. Постепенно я стала плохо засыпать после домашних «ночных смен», зато несколько раз ловила себя на том, что незаметно и внезапно отключаюсь на работе, буквально сидя за монитором. Однажды, очнувшись, с удивлением осознала, что я в офисе, а не дома. Я всегда очень четко, кратко и понятно докладывала начальнице о проделанной работе; в последнее время она неоднократно ставила меня в пример коллегам, и у некоторых из них вытягивались лица.
Мне это было неприятно, а однажды, пораньше вернувшись с обеденного перерыва и подойдя к дверям, я услышала, как одна из сотрудниц говорит остальным: «Да что вы паритесь? Пусть пашет — нам меньше заботы. Мы и так свою зарплату получим. Лично я не хочу, чтобы меня вынесли с работы вперед ногами». Я была очень задета, сильно обиделась, но правильных выводов, как теперь считаю, не сделала.
Мне тоже нравилось далеко не все, что происходило в отделе. Например, одна сотрудница выполняла работу настолько вяло, безразлично и медленно, что казалось, будто она постоянно спит или пребывает в ином измерении. Другая не отлипала от мобильного телефона и Интернета. Когда начальница отсутствовала, к примеру, уезжала в командировку, почти все сотрудницы отдела опаздывали на работу или норовили уйти пораньше. Разумеется, у меня не было права делать кому-либо замечания и уж тем более я ни на кого не доносила, но нередко внутри у меня все кипело от возмущения, и, наверное, это было заметно. Когда я рассказала об этом лучшей подруге, та ответила: «Не порти нервы, пусть работают, как хотят, а ты делай свое дело так, как считаешь нужным». После этого я перестала обращать внимание на окружающих и полностью сосредоточилась на тех задачах, которые передо мной поставило начальство. В конце концов меня привлекли к серьезному масштабному проекту, в который я погрузилась с головой. Теперь я нередко не спала и до двух-трех, а то и четырех часов ночи — до того была увлечена, и при этом, как ни странно, по утрам без всяких проблем вскакивала с постели, тело было полно энергии, а голова — идей. В этот период я пила много кофе, а ела мало — просто не хотелось, а иногда даже и забывала перекусить. Со временем заметила, что не могу долго сидеть на одном месте, постоянно возникает потребность куда-то бежать, хотя у меня была чисто сидячая работа. У меня стало тянуть ноги, движения сделались какими-то дергаными. Я не выносила громких и резких звуков. Постепенно я стала плохо засыпать после домашних «ночных смен», зато несколько раз ловила себя на том, что незаметно и внезапно отключаюсь на работе, буквально сидя за монитором. Однажды, очнувшись, с удивлением осознала, что я в офисе, а не дома. Я всегда очень четко, кратко и понятно докладывала начальнице о проделанной работе; в последнее время она неоднократно ставила меня в пример коллегам, и у некоторых из них вытягивались лица. Мне это было неприятно, а однажды, пораньше вернувшись с обеденного перерыва и подойдя к дверям, я услышала, как одна из сотрудниц говорит остальным: «Да что вы паритесь? Пусть пашет — нам меньше заботы. Мы и так свою зарплату получим. Лично я не хочу, чтобы меня вынесли с работы вперед ногами».
Не важно Я не боюсь потерять всё Начать заново оттуда, куда занесёт Мне нужен свежий воздух — и мне не страшно Билет на поезд, куда? Не важно Я не боюсь потерять всё Начать заново оттуда, куда занесёт У-у-у, у-у-у, у-у-у.
Linna - Разбитые чувства
| Высадка. Стужа (СИ) [Винд Таро] (fb2) читать онлайн | Наверняка у вас было такое, что после плохих новостей вы чувствовали себя больным. |
| Но я чувствую себя разбитым и грязным | Песня «Я чувствую себя не в своих штанах» — Гражданская Оборона. |
Тест: какую душевную рану вы скрываете даже от себя?
Все честно мы друг другу не обязаны, Но я чувствую себя разбитым и грязным. Разбитые чувства в хорошем качестве. лучший сайт для удобного чтения манги (manga), маньхвы (manhwa), маньхуа (manhua), OEL-манги и додзинси онлайн. Большой каталог, удобный поиск, самые свежие переводы онлайн бесплатно на русском языке от лучших команд переводчиков. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Совершенно разбита, уставшая и невыспавшаяся.
«Я ощущала себя грязной изнутри и снаружи»
все о компьютерном железе, гаджетах, ноутбуках и других цифровых устройствах. А также обзоры новых игр, достижения современной науки и самые любопытные онлайн-проекты. Я чувствую, что мое сердце разбивается из-за тебя, я вдруг вспоминаю, что ты устроил этот беспорядок для себя. Все честно мы друг другу не обязаны, Но я чувствую себя разбитым и грязным. мы друг другу не обязаны, но я чувствую себя разбитым и грязным. Listen, download or stream Разбитые чувства now! чувствуешь себя креслом на котором сидит инопланетянин?
Мирра Андреева обыграла Маркету Вондроушову в третьем круге турнира в Мадриде
| Иногда при просмотре новостей чувствую себя именно так. | Пикабу | «Добровольцы, которые спали в проветриваемой комнате, после сна чувствовали себя отлично. |
| Коронавирус: Не Беспокойтесь, Чувствовать Себя Разбитым и Лишенным Сил – Это Нормально | Все честно, мы друг другу не обязаны, Но, я чувствую себя разбитым и грязным. |
| Я чувствую себя не в своих штанах | Я ощущаю себя разбитой и несчастной (1 ответ). |
| Девушка на электровелосипеде врезалась в автомобиль и разбила колено | Listen, download or stream Разбитые чувства now! |
| Высадка. Стужа (СИ) [Винд Таро] (fb2) читать онлайн | КЛиб - Электронная библиотека! Много книг | Я знаю, каково это, быть одинокой, разбитой, чувствовать себя ничтожной и потерянной. |
Текст песни "Вороны"- Нервы
последние главные новости в Липецке и области на сегодня - Филиал ВГТРК "ГТРК"Липецк". Трейлер (сезон 1) сериала Я делаю всё возможное, чтобы чувствовать себя как дома в другом мире. Чувство, что чем быстрее вы узнаете новость, тем лучше, лишь создает иллюзию контроля и приводит к компульсивному чтению новостей», — обращает внимание Анна Чуксеева. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Она жива, и она ещё дышит И я чувствую, она меня тоже ищет Болит голова, но нет аспирина Так зачем же я пью эти таблетки от кашля? Listen, download or stream Разбитые чувства now!