Так случилось, что мне захотелось почитать роман Гладкова «Цемент» (1925). Это, вроде, так называемый производственный роман стиля так называемого с. Завод "Белгородский цемент" продолжает работать в обычном режиме, обеспечивая стабильное производство и отгрузку цемента", — прокомментировали в компании. В романе Федора Васильевича Гладкова "Цемент" раскрывается тема восстановления промышленности после гражданской войны. Скачать для ознакомления: Фёдор Гладков.
Тема в развитии
- Губернатор Белгородчины Вячеслав Гладков поздравил земляков с Днём строителя
- Вячеслав Гладков сообщил о завершении сева ранних зерновых
- Правила комментирования
- Сергей Бикетов проверил ход капитального ремонта сельского клуба в волоконовском селе Ветчининово
- Производство
- Другие статьи номера
Гладков: На ремонт инфраструктуры в Белгородской области потребуется 20 миллиардов рублей
Белгородский губернатор Вячеслав Гладков сообщил, что из-за участившихся обстрелов в Шебекино «денег становится все меньше и меньше»; он попросит федеральное правительство. Общество - 24 июля 2023 - Новости. Гладков Ф.В._ Собрание сочинений в 8 томах. Том 2. Цемент. Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков заявил, что украинские войска выпустили по региону около 60 боеприпасов за сутки. Хайнер Мюллер Режиссер - Димитр Готшеф Мюнхенский Резиденц-театр За несколько месяцев до своей смерти Димитр Готшеф. Новости компаний.
Новинки книг
- Гладков назвал стоимость восстановления предприятий в Шебекино - | Новости
- Похожие новости
- Что еще почитать
- Фёдор Гладков. Цемент (1983)
- Белгородская область стала лидером по производству стройматериалов в ЦФО
Бетонный завод Игоря Плешкова приостановил работу из-за нехватки цемента
Выделили 150 млн рублей на капитальный ремонт. Работы будут выполнены до окончания осени», - отметил губернатор. В нормативное состояние приведут участок протяженностью 5,3 км от Старого Оскола до Николаевки. Работу планируют завершить 31 октября 2024 года. Мы будем этот процесс контролировать», - заверил губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков.
А тут что? Там — для жуткого расстрела согнали людей.
А тут? И самому Глебу противновато… «— А вы, граждане, забирайте свои манатки!.. Шагайте к новым квартирам! Пожили в хоромах — поживите в лачугах. Там, в предместье, вам покажут, где открытые двери». А то я уже стал бояться… И — тревога: бело-зелёные подступают к городу.
Интересно, было такое в действительности? Я понимаю, что это — не подход литературоведа, но ничего не могу с собой поделать. А Глеб же вернулся домой. Гладков натянул. Разрушен построенный было бремберг. Себя, оказывается, надо побеждать.
Свои сомнения насчёт броска с воскресением завода. Отсрочка в виде мятежа — самая простая отсрочка. Её и применил Гладков. Мне вообще надоело читать. Только потому, что завёлся записывать ассоциации по ходу чтения, я читаю. Столкновение бюрократа Бадьина и рабочих описано так, что ничего не поймёшь.
Всё из-за знакомой эскизностью описания. Саботаж спецов в заводоуправлении. Описание — непонятное. Нэп-овский расцвет в пику. Слух, что завод отдадут в концессию прежним владельцам. Смута в душе Поли, Глеба.
Плюс их тянет друг к другу. Глеб вдруг представлен уязвлённым былыми интимными историями Даши и сейчас ей изменит с Полей. И скрипнула дверь. То была Даша. Вспыхнула красная повязка, а лицо было прежнее — ясное, с прозрачными глазами, с молодым оскалом зубов. И ты тут, Глебушка?
Вот непоседа!.. И весело засмеялась. Может быть, это показалось Глебу, потому что он сам испугался и сразу не мог овладеть собою. Мехова отошла от него и обняла Дашу одной рукой. Твой Глеб — большой ребенок. Это правда: мужик он замечательный, но глупый до последней возможности.
Не отличишь в нем дикаря от умника. Глеб стал между ними и положил руки и на ту и на другую». А зачем? Или без «зачем». Подсознание ведёт неисповедимыми путями неожиданностей. Зачем-то описывается, как вернулись из эмиграции белогвардейцы.
Как их не принимают. И… принимают. Артистизм за Гладковым надо признать. Наслаждается противоречиями. Надо признаваться… Книге достаточно быть знаменитой, чтоб я получал от неё совершенно специфический интерес, если чтение не захватывает. Что самые знаменитые книги нечитабельны, мне не в новинку.
Для меня хорошо, если я долго — по ходу чтения — не могу определиться, каким идеалом движим был автор. И я мечусь, как в том графическом анекдоте про генеральную линию партии. Вот этот артистизм и бросание повествования: Глеба — в смешное положение, в аполитичную ценность родины эпизод с вернувшимися из эмиграции казаками и белогвардейцами заставил меня подумать об эпосе и Гомере, об идеале типа «над Добром и Злом», недостижимом. Тут надо объясниться. Древние греки завидовали своим богам. И стремились к недостижимому — быть им равными.
Гекзаметр давал рапсоду и его слушателям некоторую надежду. Мифология, покорившая самих богов судьбе, — тоже. Ритм гекзаметра, при всё разнообразии нюансов, был по большому счёт один и тот же. И выводил рапсода и слушателей из-под власти окружающих обстоятельств жизни, нудящих. Рапсод и слушатели оказывались в каком-то царстве свободы. И делали их на это время выше богов, подвластных Року.
Гекзаметр был сама красота. А противоречия с коллизиями — сама свобода. А то, что материалом сочинения была жизнь богов и героев, маскировало зависть простых людей к ним. Мельчайшие же подробности в описании всего маскировали недостижимый всё-таки характер этого идеала и давали как бы достижение его погружённым в произведение искусства. И внешний некий оптимизм происходящего ахейцы победили троянцев, Пенелопа сохранила верность Одиссею, тот смог-таки вернуться домой из-под Трои маскировал глубокий пессимизм этого идеала из-за принципиальной его недостижимости. А вещь Гладкова — такая же, только оптимистичная: будущее — благой для всех социализм, особенно коммунизм.
Соответственно вместо подробностей — упоминавшаяся эскизность. Потому же — такой широкий охват жизни, противоречивость и такая смелость в бросании сюжета в повороты судьбы и коллизии. Это не реализм, открывающий в социуме то, что ещё ни до чьего, кроме авторского, сознания не дошло. А, предполагаю, это идеал типа высковозрожденческого — Гармония в историческом будущем. Вот на оставшейся для прочтения последней четверти книги и проверим, правильная это угадка или нет. А пока к восстановлению завода ещё не приступили.
Муть подковёрной борьбы кого-то с кем-то где Бадьин, как всегда, плохой, внутренний враг. Всё — не понятно, как это обычно у Гладкова. И читать такое словесное месиво уже просто противно. И — приступили к ремонту на заводе достаточно, получается, Бадьину, чтоб не злить заводское партсобрание, согласиться. Дочка Даши, Нюра, тает в детсаду без маминой любви… Даша мучается, что ушла в общественницы. Почему-то нужно верить, что это занимает всё время бодрствования каждый день.
Не удастся мне всё объяснить становлением нового человека. Халтурит Гладков. Бадьин приезжал к Даше домой по случаю отъезда Глеба в командировку — прогнала. Понимай, знал он, где она живёт, значит, приезжал и до возвращения Глеба из армии. Недомолвки, недомолвки. Жирующие нэпманы общим планом и голодающие с Поволжья… — Смятение Поли: что толку, что была революция?
Пришёл Бадьин в комнату и… Изнасиловал? Но она ж не кричала. А за тонюсенькой стеной шагал по своей комнате Сергей. И Сергей всё слышал. И Поля прибежала к нему за душевным спасением. И уснула у него.
А он просидел над ней. Невнятное, как всегда, описание ремонта завода… — А не простой ли халтурщик он, Гладков? Есть конъюнктура — читать про социалистическое строительство. Даже не то, чтоб из-за денег. А от сочувствия. Как поветрие монументальной пропаганды через год-два после победы Октября.
Памятник Дантону. Памятник Марксу. Не сохранился. Мемориальная доска «Павшим в боях за мир и братство народов». Цветной цемент. Прикладное искусство.
Для своих и про своё. Вполне заводит, каким бы ни было качество. А вот происки врагов наверху странно для гладковской манеры логичные : «Предположим, что завод пущен и продукция поступила на склады. Что же дальше? Но его ведь нет. Раньше нашим цементом питалась главным образом заграница.
А теперь? Но ведь строительства тоже нет и не может быть, потому что нет ни капитала, ни производительных сил». До непереносимости противно. Без Глеба, уехавшего в командировку наверх, ремонт завода остановился. Он вернулся. Поехал в городской верх.
А там Бадьин уже распекает волынщиков. По щучьему хотению, по Глеба появлению… И Даша почему-то тут, в кабинете. И вдруг Глеб вспоминает — а нам нельзя было раньше знать? Неужели муть политической ситуации в стране оправдывала муть в тексте романа? С Шрамом Бадьин вместе пьянствует после работы, а вот — корит его за «экономическую контрреволюцию». Вот и Нюрочка умерла между делом.
Надо же! Так играть с читателем!.. Но тут-то что?!. И идёт довольно точное описание чувств Глеба. И обрывается глава. Что: личное подавлять — это хорошо или плохо?
Или это так чуется гармония: месть за перегиб тяги к обществизму?
Гладков заявил о планах перечислить подрядчикам в Шебекино и Новой Таволжанке 349 млн рублей сегодня 26 октября 2023, 14:46ОбществоФото: t. Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков сообщил о планах перечислить подрядным организациям, занимающимся восстановительными работами в Шебекино и Новой Таволжанке, 349 млн рублей сегодня, 26 октября. Завтра им направят ещё 150 млн рублей.
Эти средства пойдут как на оплату уже проделанных работ, так и на авансовые выплаты.
У меня возникают определённые опасения — правильно ли сейчас организован контроль», — поделился Гладков. Стоит отметить, что на сегодняшний день в Валуйском городском округе строители привели в порядок уже 355 жилых помещений из 427 пострадавших. В процессе ремонта — шесть домов, а ещё 66 находятся в зоне ЧС, поэтому работы там невозможны.
Вячеслав Гладков — о договорённости с Металлоинвестом о закупке бронеплёнки для школ и детсадов
Экономические деловые новости регионов Черноземья. Компания "Аккерманн цемент" намерена достроить объект, после чего предприятие сможет изготавливать до 3,5 млн тонн продукции в год. Новости Яковлевского городского округа Белгородской области. Вячеслав Гладков наградил финалистов отборочного этапа проекта «Ты в ДЕЛЕ!» Вести. Белгород.
Вячеслав Гладков — о договорённости с Металлоинвестом о закупке бронеплёнки для школ и детсадов
10 $a Цемент $b Роман $c Ф. В. Гладков; [Авт. послесл. и коммент. Е. Б. Скороспелова; Худож. А. Г. Тюрин]. Новости Общество16 июня 2022 11:03. Глава Белгородчины Вячеслав Гладков подписал соглашение с горнодобывающей компанией. Договоренности достигнуты во время проведения. кк821 книга фв гладков цемент роман изд москва просвещение 1986 год цена за одну книгу 1 книга х 20 руб 20 руб 250 руб доставка состояние на фото возм. Компания "Аккерманн цемент" намерена достроить объект, после чего предприятие сможет изготавливать до 3,5 млн тонн продукции в год.
Гладков: расходы на восстановление Шебекина составят около 20 млрд рублей
| Цемент. Повесть о детстве, Федор Гладков | Гладков на вопрос жителей о «дырявой обороне» границы перевалил ответственность за случившееся на военных, заявив что у него «больше вопросов к Минобороны». |
| Вячеслав Гладков обсудил с президентом «ЕВРОЦЕМЕНТ груп» перспективы развития белгородского завода | Как сообщает пресс-служба правительства региона, сотрудники ЗАО «Белгородский цемент» обратились к Вячеславу Гладкову, чтобы он посодействовал в развитии завода. |
| Гладков: На ремонт инфраструктуры в Белгородской области потребуется 20 миллиардов рублей | Наш сайт: врио губернатора Белгородской области Вячеслав Гладков работает в Москве. Рабочий график очень плотный. |
Цемент. Гладков Ф. В. - 1947
В этом году ведутся работы на 180 объектах — это новые школы и детские сады, больницы и фельдшерско-акушерские пункты, спортивные и игровые площадки, уютные зоны отдыха, а также капитальный ремонт образовательных и медицинских учреждений, домов культуры. Существенные коррективы в работу отрасли внесли недружественные действия соседнего государства. В результате обстрелов наших приграничных территорий, а также удара по областному центру пострадали сотни жилых домов и квартир. Выражаю признательность всем подрядным строительным организациям, которые оперативно откликнулись на наш призыв о помощи и включились в работу по устранению разрушений.
Искренне благодарю за самоотверженный, созидательный труд всех работников отрасли и желаю, чтобы дом каждого из вас был согрет любовью и теплом родных людей. Новых производственных высот, счастья, крепкого здоровья, семейного благополучия и всего самого доброго вам!
Предыдущие издания, несмотря на обработку текста, сохранили еще, к сожалению, все прежние недостатки: излишнюю метафоричность и стилизаторскую преднамеренность.
Насколько было возможно, все это устранено. Сюжет[ править править код ] Действие начинается в марте 1921 года уже объявлено о курсе на новую экономическую политику в южном приморском городе, название которого не указывается. Красноармеец Глеб Чумалов возвращается после Гражданской войны домой, в посёлок Уютная Колония при огромном заводе.
Он не был там три года и по возвращении видит кругом разруху и голод: завод, на котором некогда работали жители посёлка и сам Глеб, остановлен и заброшен, оборудование потихоньку разворовывается, рабочие разводят коз и на оставшихся станках изготовляют на продажу зажигалки. В семье Глеба тоже встретили не так, как он ожидал: его жена Даша почти не бывает дома, поскольку занята на ответственной партийной работе в женотделе , их дочь Нюрка воспитывается в детском доме , где дети голодают. Глебу трудно общаться с Дашей, поскольку та сильно изменилась: у неё появились независимые взгляды, не всегда понятные ему, к тому же Глебу никак не удаётся выяснить, как она жила без него все эти три года.
Наблюдая жизнь бывших рабочих, Глеб понимает, что воодушевить их может только пуск завода. Будучи избранным главой партячейки завода, он призывает других коммунистов к работе по наладке бремсберга для того, чтобы возить из леса дрова. Глеб также привлекает к работе пожилого инженера Клейста, когда-то спроектировавшего и построившего завод.
Рабочие принимаются за постройку бремсберга и за несколько дней почти заканчивают его, однако работа прерывается из-за атаки бело-зелёных банд , собравшихся из казачьих станиц. Бандиты сначала обстреливают рабочих, потом нападают и разрушают бремсберг. В лесу начинаются бои, строительство временно прекращается.
В городе происходит «ущемление» — конфискация имущества у обеспеченных семей и их выселение в предместье.
Даже убогий пролетарский канцелярит, за употребление которого просто хочется в рожу плюнуть и кирпичом добавить, здесь выглядит вполне уместным: наверняка именно так и говорили, такие фразы пользовали, такая трескотня стояла в разговорах — благо Гладков не из вторых рук все рассказанное берет, а сам в подобном участвовал, да и книга написана буквально по горячим следам, еще Ильич не помер. Диалоги отдают театральщиной, вроде как каждый поперек батьки пытается толкануть речь и задвинуть философию, но поскольку текст скорее поэтический, нежели приземленная проза, то все это представляется вполне уместным. Впрочем, долго читать книгу не так-то легко — возникает ощущение, что ты обдолбанный, причем трава не самая лучшая, иначе с чего бы эйфория временами сменяется приступами дурноты, жажды и жора. Персонажи слишком часто смеются без причины и непонятно — это признак тотальной шизофрении, дурачины или просто клятые большевики чем-то окуривали народ?
Особенно показателен момент, когда все действующие лица «не могут сдержать радостной улыбки» при получении винтовки с патронами. О чем книга? О врагах. Враги в собесе, враги в наркомпросе и промбюро, враги в совнархозе, райлесе и совнаркоме, все, кто не с нами — враги, и те, что с нами — тоже враги, только хорошо замаскировавшиеся; враги в продкоме, эркаи и главцементе, и только в Москве — Ленин в ушанке. Обыватели ходят, играя бровями при встрече, явно замыслили социал-предательство, бюрократы окопались, днем и ночью проталкивают кооперацию, концессии и спекуляции, чека спит, функционеры вставляют палки в колеса.
Эта книга — о ненависти. Ненависть движет главным героем Глебом Чумаловым. Три года он сражался на фронтах и привык ненавидеть своих врагов, но вернулся и ненависть никуда не делась, просто приобрела другие формы: сто оттенков серого.
Сергей мучается от этого перегиба. Неужели речь о том, что надо строительству социализма изжить перегибы?
Но зачем изгнали из города? На каждом шагу — неожиданное. Но, может, это просто от незнания мною того времени? А тут что? Там — для жуткого расстрела согнали людей.
А тут? И самому Глебу противновато… «— А вы, граждане, забирайте свои манатки!.. Шагайте к новым квартирам! Пожили в хоромах — поживите в лачугах. Там, в предместье, вам покажут, где открытые двери».
А то я уже стал бояться… И — тревога: бело-зелёные подступают к городу. Интересно, было такое в действительности? Я понимаю, что это — не подход литературоведа, но ничего не могу с собой поделать. А Глеб же вернулся домой. Гладков натянул.
Разрушен построенный было бремберг. Себя, оказывается, надо побеждать. Свои сомнения насчёт броска с воскресением завода. Отсрочка в виде мятежа — самая простая отсрочка. Её и применил Гладков.
Мне вообще надоело читать. Только потому, что завёлся записывать ассоциации по ходу чтения, я читаю. Столкновение бюрократа Бадьина и рабочих описано так, что ничего не поймёшь. Всё из-за знакомой эскизностью описания. Саботаж спецов в заводоуправлении.
Описание — непонятное. Нэп-овский расцвет в пику. Слух, что завод отдадут в концессию прежним владельцам. Смута в душе Поли, Глеба. Плюс их тянет друг к другу.
Глеб вдруг представлен уязвлённым былыми интимными историями Даши и сейчас ей изменит с Полей. И скрипнула дверь. То была Даша. Вспыхнула красная повязка, а лицо было прежнее — ясное, с прозрачными глазами, с молодым оскалом зубов. И ты тут, Глебушка?
Вот непоседа!.. И весело засмеялась. Может быть, это показалось Глебу, потому что он сам испугался и сразу не мог овладеть собою. Мехова отошла от него и обняла Дашу одной рукой. Твой Глеб — большой ребенок.
Это правда: мужик он замечательный, но глупый до последней возможности. Не отличишь в нем дикаря от умника. Глеб стал между ними и положил руки и на ту и на другую». А зачем? Или без «зачем».
Подсознание ведёт неисповедимыми путями неожиданностей. Зачем-то описывается, как вернулись из эмиграции белогвардейцы. Как их не принимают. И… принимают. Артистизм за Гладковым надо признать.
Наслаждается противоречиями. Надо признаваться… Книге достаточно быть знаменитой, чтоб я получал от неё совершенно специфический интерес, если чтение не захватывает. Что самые знаменитые книги нечитабельны, мне не в новинку. Для меня хорошо, если я долго — по ходу чтения — не могу определиться, каким идеалом движим был автор. И я мечусь, как в том графическом анекдоте про генеральную линию партии.
Вот этот артистизм и бросание повествования: Глеба — в смешное положение, в аполитичную ценность родины эпизод с вернувшимися из эмиграции казаками и белогвардейцами заставил меня подумать об эпосе и Гомере, об идеале типа «над Добром и Злом», недостижимом. Тут надо объясниться. Древние греки завидовали своим богам. И стремились к недостижимому — быть им равными. Гекзаметр давал рапсоду и его слушателям некоторую надежду.
Мифология, покорившая самих богов судьбе, — тоже. Ритм гекзаметра, при всё разнообразии нюансов, был по большому счёт один и тот же. И выводил рапсода и слушателей из-под власти окружающих обстоятельств жизни, нудящих. Рапсод и слушатели оказывались в каком-то царстве свободы. И делали их на это время выше богов, подвластных Року.
Гекзаметр был сама красота. А противоречия с коллизиями — сама свобода. А то, что материалом сочинения была жизнь богов и героев, маскировало зависть простых людей к ним. Мельчайшие же подробности в описании всего маскировали недостижимый всё-таки характер этого идеала и давали как бы достижение его погружённым в произведение искусства. И внешний некий оптимизм происходящего ахейцы победили троянцев, Пенелопа сохранила верность Одиссею, тот смог-таки вернуться домой из-под Трои маскировал глубокий пессимизм этого идеала из-за принципиальной его недостижимости.
А вещь Гладкова — такая же, только оптимистичная: будущее — благой для всех социализм, особенно коммунизм. Соответственно вместо подробностей — упоминавшаяся эскизность. Потому же — такой широкий охват жизни, противоречивость и такая смелость в бросании сюжета в повороты судьбы и коллизии. Это не реализм, открывающий в социуме то, что ещё ни до чьего, кроме авторского, сознания не дошло. А, предполагаю, это идеал типа высковозрожденческого — Гармония в историческом будущем.
Вот на оставшейся для прочтения последней четверти книги и проверим, правильная это угадка или нет. А пока к восстановлению завода ещё не приступили. Муть подковёрной борьбы кого-то с кем-то где Бадьин, как всегда, плохой, внутренний враг. Всё — не понятно, как это обычно у Гладкова. И читать такое словесное месиво уже просто противно.
И — приступили к ремонту на заводе достаточно, получается, Бадьину, чтоб не злить заводское партсобрание, согласиться. Дочка Даши, Нюра, тает в детсаду без маминой любви… Даша мучается, что ушла в общественницы. Почему-то нужно верить, что это занимает всё время бодрствования каждый день. Не удастся мне всё объяснить становлением нового человека. Халтурит Гладков.
Бадьин приезжал к Даше домой по случаю отъезда Глеба в командировку — прогнала. Понимай, знал он, где она живёт, значит, приезжал и до возвращения Глеба из армии. Недомолвки, недомолвки. Жирующие нэпманы общим планом и голодающие с Поволжья… — Смятение Поли: что толку, что была революция? Пришёл Бадьин в комнату и… Изнасиловал?
Но она ж не кричала. А за тонюсенькой стеной шагал по своей комнате Сергей. И Сергей всё слышал. И Поля прибежала к нему за душевным спасением. И уснула у него.
А он просидел над ней. Невнятное, как всегда, описание ремонта завода… — А не простой ли халтурщик он, Гладков? Есть конъюнктура — читать про социалистическое строительство. Даже не то, чтоб из-за денег. А от сочувствия.
Как поветрие монументальной пропаганды через год-два после победы Октября. Памятник Дантону. Памятник Марксу. Не сохранился. Мемориальная доска «Павшим в боях за мир и братство народов».
Цветной цемент. Прикладное искусство. Для своих и про своё. Вполне заводит, каким бы ни было качество. А вот происки врагов наверху странно для гладковской манеры логичные : «Предположим, что завод пущен и продукция поступила на склады.
Что же дальше? Но его ведь нет. Раньше нашим цементом питалась главным образом заграница. А теперь? Но ведь строительства тоже нет и не может быть, потому что нет ни капитала, ни производительных сил».
До непереносимости противно. Без Глеба, уехавшего в командировку наверх, ремонт завода остановился. Он вернулся. Поехал в городской верх. А там Бадьин уже распекает волынщиков.
По щучьему хотению, по Глеба появлению… И Даша почему-то тут, в кабинете. И вдруг Глеб вспоминает — а нам нельзя было раньше знать? Неужели муть политической ситуации в стране оправдывала муть в тексте романа? С Шрамом Бадьин вместе пьянствует после работы, а вот — корит его за «экономическую контрреволюцию». Вот и Нюрочка умерла между делом.
Надо же! Так играть с читателем!..