Даже накануне войны Советский Союз не побуждал своих граждан к выезду из Германии в связи с военной угрозой и не разрешал возвращения на родину членов семей сотрудников советских учреждений. Хроника объявления войны Германии Советскому Союзу 22 июня 1941 года.
Советская дипломатия в годы войны
Ранее официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что возрождение милитаризма в Германии, происходящее на фоне одобрения неонацистских практик, может иметь тяжёлые для страны последствия. Ошибка в тексте?
Следующие требования должны, с моей точки зрения, постоянно доводиться до сведения всех немцев, мужчин и женщин: 1.
Ко всяким слухам следует относиться спокойно и невозмутимо, демонстрировать это не просто внешне, а с глубоким внутренним убеждением. Полнейшее доверие к предстоящим решениям фюрера. Перед лицом тех жертв, которые несут армия и родина, все ожидающие нас здесь возможные неприятности не имеют значения.
Отпор всем слухам как проявлениям паникерства и преднамеренной враждебной деятельности. Незамедлительно выявление любого распространителя слухов, невзирая на его положение. Запрет на всякий бросающийся в глаза отъезд, особенно на наблюдаемый в последнее время отъезд с большим или очень большим багажом.
Сдержанность по отношению также к представителям дружественных государств при обсуждении всего того, что может произойти в будущем. Информирование этих государств - дело исключительно берлинских инстанций! Осторожность в любых беседах.
Лучше всего отказаться от всякого обсуждения этих вопросов, в том числе в кругу немцев. Равнодушное отношение к слухам и глубокая убежденность позволяют лучше всего опровергать слухи и существенно способствуют укреплению германской позиции и тем самым осуществлению германских планов. Каждый муж несет полную ответственность за свою жену».
Но ни Кребсу, ни Кёстрингу, несмотря на их настоятельные просьбы, так и не удалось добиться от руководства посольства принятия вышеизложенных мер. Шуленбург и его заместитель - посланник В. Да и сами они занимались «спасением» ценностей.
По крайней мере, в этом был замечен Шуленбург, на что указал в своем письме Кёстринг, а Типпельскирх 9 мая 1941 года отправил на родину свою жену с детьми. То же самое, но еще раньше - 17 апреля - сделал германский военно-воздушный атташе Г. Ашенбреннер, жена которого прихватила с собой в Германию также часть домашнего имущества.
Происходившее в посольстве, как и предполагали германские военные дипломаты, не осталось незамеченным советскими службами. Нельзя не сказать, что о действиях Шулебурга по «спасению» ценностей стало известно и в Берлине, откуда последовал грозный окрик. Шуленбургу намекнули на необходимость представить письменное объяснение столь неосторожного поведения.
Начальник Политического отдела внешнеполитического ведомства Германии Э. Вёрман 10 мая направил Шуленбургу письмо, в котором дал понять, что все действия и высказывания посла тщательно контролируются берлинским руководством. Вы же, писал Верман, «согласно поступающей информации, в последние дни начало мая выглядите очень подавленным и уже упаковываете в ящики свои личные вещи».
После получения этого послания Шуленбургу, видимо, не оставалось ничего иного, как срочно распаковываться. Мои драгоценные ковры лежат на прежнем месте, портреты моих родителей и прочих родственников по-прежнему висят на стенах, а в моем жилище вообще ничего не изменилось, в чем может убедиться любой посетитель». Однако, несмотря на угрозы и принимаемые меры, система маскировки, которой было велено придерживаться германскому посольству, неумолимо продолжала рушиться и к середине июня 1941 года рухнула окончательно.
Руководство НКГБ СССР 18 июня 1941 года доложило в Кремль: «За последние дни среди сотрудников германского посольства в Москве наблюдаются большая нервозность и беспокойство в связи с тем, что, по общему убеждению этих сотрудников, взаимоотношения между Германией и СССР настолько обострились, что в ближайшие дни должна начаться война между ними. Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей с вещами. Так, за время с 10 по 17 июня выехало 34 человека… 14 июня с.
Уничтожение служебных бумаг в посольстве, отмечалось в записке, началось еще в начале июня. Дым, поднимавшийся во дворе особняка по адресу: Леонтьевский переулок, дом 10, где располагалось германское посольство, был заметен жителям всех окрестных домов. Как и предполагал Кёстринг, недовольство сотрудников посольства, не обладавших дипломатическими паспортами, со временем вылилось в форменный бунт.
НКГБ СССР докладывал в Кремль: «Среди низшего персонала посольства из числа германских подданных проявлялось открытое недовольство тем обстоятельством, что ответственные сотрудники посольства отправляют свои семьи и имущество в Германию, но не дают указаний низшим служащим, как должны поступить последние. В связи с этим 12 июня с. В свете описанных выше процессов в германском посольстве в Москве возникает закономерный вопрос: разве это не являлось дополнительным сигналом руководству СССР о том, что война на пороге?
Безусловно, являлось. Но из советского посольства, «легальной» резидентуры НКГБ и от советских военных атташе в Берлине, в отношении которых немцами принимались особые меры по дезинформации, поступали сведения, позволявшие предполагать, что Германия наращиванием сил на границе и прочими мерами либо пытается спровоцировать Советский Союз на военное выступление, чтобы затем представить собственное нападение в качестве ответной меры на советскую агрессию, либо рассчитывает таким способом оказать политический нажим на Москву, чтобы добиться от нее далекоидущих уступок. Начатое «свертывание» посольства наряду с непрекращавшимися нарушениями советского воздушного пространства германскими самолетами и участившимися инцидентами на границе весной - в начале лета 1941 года вполне могли восприниматься в Кремле как спланированные акции, обслуживающие политические интересы Берлина.
Однако не исключено, что они действительно были таковыми, по крайней мере с начала июня 1941 года, когда в Берлине поняли, что с паникой на «передовой» в Москве ничего поделать нельзя, и не только перестали требовать от сотрудников посольства проявлять спокойствие, но и дали команду демонстративно готовиться к эвакуации. Так от происходящего в посольстве могла быть хоть какая-то польза. Хильгер пишет: «В середине апреля 1941 года посол направился в Германию, чтобы составить ясное представление о планах Гитлера и попытаться в приемлемой форме донести до него мысль, что поход против Советского Союза представляет большую опасность.
С этой целью он взял с собой подготовленный в посольстве меморандум и сразу же по прибытии в Германию направил его Гитлеру. Личная встреча Гитлера с графом Шуленбургом состоялась 28 апреля. Посол видел, что меморандум лежит на столе у Гитлера, однако из всего того, что говорил Гитлер, не смог заключить, читал он его или нет.
Прощаясь, тот, однако, совершенно неожиданно обронил: «И еще одно, граф Шуленбург, я не собираюсь воевать с Россией! Лишь по пути в посольство он мне сообщил о последнем замечании Гитлера. На мой удивленный вопрос, как это сочетается с тем, что мне в самом начале было сказано, посол ответил: «Он меня намеренно обманул!
Этот пассаж из мемуаров Хильгера целиком, разобранный на цитаты, в изложении часто встречается в литературе и даже упоминается в официальном издании германских дипломатических документов. Но Хильгер изменил бы самому себе, если бы не исказил все то, что было связано с поездкой Шуленбурга в Берлин. Как известно, ни один посол не имеет права самовольно покинуть свой пост и отправиться на родину и уж тем более не может без согласования явиться к первому лицу государства, чтобы ознакомить его со своими соображениями по тем или иным вопросам.
Так что уже в этой части свидетельство Хильгера не отличается достоверностью. На самом деле события развивались следующим образом. Для проводов министра иностранных дел Японии Ё.
Мацуоки И. Сталин и В. Молотов лично прибыли на Ярославский вокзал.
Они приветствовали находившихся на перроне дипломатических представителей, а увидев среди провожающих Шуленбурга и Кребса, Сталин выказал им знаки особого внимания. Обратившись к Шуленбургу, он сказал: «Мы должны остаться друзьями, и для этого вы должны сделать все! Вечером 13 апреля под грифом «Очень срочно!
Как подписание советско-японского пакта о нейтралитете, так и происшедшее на вокзале сигнализировали о возможности серьезных перемен в политике СССР. Освободившись от угрозы нападения с Востока, Москва могла сосредоточить все силы на западном направлении и тем самым дать понять немцам, что в случае конфликта их шансы на успех невелики и поэтому лучше «остаться друзьями». Но они могли сигнализировать и о другом: о возможности отхода руководства СССР от довольно жесткого курса в отношении Германии, продемонстрированного весной 1941 года, который выразился, прежде всего, в попытках противодействовать присоединению Болгарии к Тройственному пакту и введению в эту страну германских войск, а также в подписании с Югославией договора о дружбе и ненападении как раз в тот момент, когда вермахт вторгся на ее территорию.
Ситуация складывалась весьма неопределенная, и для ее прояснения Гитлер распорядился срочно вызвать Шуленбурга в Берлин, чтобы тот доложил, в том числе в письменном виде, свой «взгляд из Москвы» на политику СССР. Чтобы советские власти не заподозрили, что внезапный отъезд германского посла имеет серьезные политические причины, Шуленбургу предоставили давно испрашиваемый им двухнедельный отпуск и 15 апреля он отправился «на отдых» в Берлин. Позднее Шуленбург в своем послании статс-секретарю этого ведомства Э.
По прибытии Шуленбурга в Берлин была согласована дата его приема Гитлером, которому заранее была передана записка, привезенная послом. Министр иностранных дел Германии И. После встречи с фюрером Шуленбург, по распоряжению Риббентропа, должен был подготовить отчет о состоявшейся беседе и в срочном порядке предоставить его министру, который работал над собственной запиской о политике в отношении Советского Союза, которую он также намеревался подать фюреру.
Беседа Шуленбурга с Гитлером состоялась 28 апреля и продолжалась полчаса с 17. Согласно довольно подробному отчету Шуленбурга, в начале встречи был затронут вопрос о советско-японском пакте, затем Гитлер интересовался причинами недружественных, по его мнению, шагов советского руководства, связанных с Югославией, возможностью заключения союза между СССР и Великобританией, причинами стягивания советских войск к западной границе, утверждал, что СССР имеет виды на Финляндию, Дарданеллы и Балканы. В ответ Шуленбург, согласно его отчету, объяснял действия СССР проявлением его озабоченности собственной безопасностью, исключил возможность англо-советского союза, подчеркнул отсутствие у советского руководства намерений обострять отношения с Германией.
В отчете, который 29 апреля был доставлен самолетом Риббентропу, Шуленбург ни словом не обмолвился о своем впечатлении относительно того, ознакомился или нет Гитлер с запиской посольства и видел ли он ее на столе у фюрера. Не упомянул он в отчете и приводимую Хильгером фразу Гитлера, которую тот произнес в конце беседы. Не исключено, что Хильгер мог что-то напутать или неверно передать также сказанное ему Шуленбургом 30 апреля по пути в посольство о том, что Гитлер его «намеренно обманул».
Молотова с Гитлером, вошли я, тов. Павлов, Мейсснер, Халем и переводчик с немецкой стороны Вермюлен. В кабинете присутствовал, кроме Гитлера, также министр иностранных дел Риббентроп.
Приняв верительные грамоты и поздоровавшись со мной, Гитлер предложил сесть. Спросил, прибыл ли я с семьей. Я ответил, что скоро ожидаю ее приезда.
Далее Гитлер сказал, что теперь время чрезвычайно напряженное, он очень занят и потому не имел возможности принять меня раньше. Он сказал также, что в этих условиях вручение верительных грамот иногда затягивается на 2-3 месяца. Я ответил, что мне это понятно, что особых трудностей я не испытывал, добавил, что я нахожусь в распоряжении Рейхсканцлера.
Гитлер сказал далее, что переговоры, которые происходили здесь с В. Молотовым, теперь, вероятно, будут продолжены в служебном порядке. Я сказал, как это угодно будет Рейхсканцлеру, я всегда готов к переговорам.
Гитлер заявил, что он думает, что эти переговоры должны продолжаться нормальным путем, от времени до времени, когда это нужно будет, он будет вмешиваться. Я подтвердил, что такая договоренность между Молотовым и Риббентропом была в последнюю их беседу, что я нахожусь в курсе как тех переговоров, которые велись, так и того ответа, который был дан т. Молотовым от имени Советского правительства на предложения, переданные в Берлине господином Риббентропом, что я мог бы дать необходимые разъяснения по вопросам, изложенным в этом ответе, если бы в этом представилась надобность, а также по другим вопросам, которые могли быть у господина Риббентропа или у Германского правительства.
Гитлер заметил, что было бы очень хорошо, чтобы я присутствовал тогда при переговорах. Затем он спросил, происхожу ли я из той местности, где родился Сталин, знаком ли я со Сталиным издавна по совместной революционной работе. Я ответил, что родители мои происходят из той же местности Грузии Гори.
Сталину около 61 года. Гитлер сказал, что я самый молодой посол в Берлине. В былые времена раньше 65 лет никто не становился послом, теперь все изменилось.
Я заметил, что в Германии теперь также происходит выдвижение молодых кадров на разные отрасли государственной работы. Гитлер подтвердил это и сказал, что раньше было обычно так, что нельзя было стать послом или генералом, не достигнув примерно 65 лет, а теперь они находят, что генералы в 65 лет уже слишком стары. Затем Гитлер поинтересовался, имеется ли в Полпредстве бомбоубежище.
Я ответил, что имеется плохое, по существу это простой подвал. Гитлер сказал, что может предоставить в мое распоряжение своего крупнейшего специалиста по этим вопросам министра Тодта — строителя автострад в Германии. Я поблагодарил Гитлера.
Вмешавшись в беседу, Риббентроп сказал, что я все дальнейшие детали этого дела могу обсудить с ним. Я сказал, что перед отъездом из Москвы получил указание В. Молотова в случае необходимости заняться этим делом, то есть постройкой бомбоубежища.
Я спросил Гитлера, советует ли он мне строить бомбоубежище.
Молотов ответил, что да, поскольку речь идет о торговой операции. Улучшение политических отношений улучшит торговые. Шуленбург заметил, что он предвидит некоторые небольшие затруднения в вопросе об обмене послами ввиду постановки вопроса таким образом, что итальянский посол должен выехать раньше, и заверил, что эти затруднения будут устранены германским посредничеством.
После этого тов. Молотов сообщил Шуленбургу, что в 20-х числах мая с. Содержание этой беседы сводилось к следующему: в связи со все более определяющейся позицией Италии в вопросе о ее втягивании в войну имеется два вопроса — западная и балканская проблемы, интересующие Италию. Молотов спросил Шуленбурга, отражает ли это высказывание Макензена точку зрения Германского и точку зрения Итальянского правительств по этому вопросу.
Июнь 1941 года. Интернированное посольство фашистской Германии в Костроме.
Задался вопросом,как решился вопрос с эвакуацией посольств СССР и Германии после 22 не могли же они после начала боевых действий сесть в поезд, или самолет, и поехать домой? Владимир Георгиевич Деканозов – тогдашний посол СССР в Германии был расстрелян хрущевцами в декабре 1953 года. Польский посол считает, что "не Советский Союз, а западные союзники внесли решающий вклад в окончание войны", подчеркнув, что "десятки тысяч польских солдат" сражались в том числе в рядах Красной Армии против гитлеровцев. Посол Германии в СССР (1934-1941 г.г.) Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер Шуленбург.
Запись беседы между Риббентропом и советским послом в Берлине Деканозовым.
Германское посольство в Москве. Разгром посольства ФРГ на большой грузинской 1958. Посольство Германии Москва 1941. Советское посольство в Берлине 22 июня 1941. Разгром немецкого посольства 1914. Посольство третьего рейха в Москве. Посольство Германии в Москве 1939 год. Посольство Германии в Москве 1940. Разгром посольства ФРГ. Немецкое посольство в Москве 1941. Посольство третьего рейха в Москве 1940.
Ёсукэ Мацуока Гитлер. Гитлер и Мацуока. Молотов с дипломатами СССР. Молотов и Громыко. Советские дипломаты люди. В СССР иностранный посол. Иоахим Риббентроп и Вячеслав Молотов. Косыгин Вилли Брандт. Брежнев и Брандт. Брежнев и в.
Брандт 1970. Вилли Брандт и Брежнев. Берлин-Темпельхоф 1939. Аэродром Темпельхоф 1939. Генерал Сикорский. Правительство в изгнании Сикорского. Молотов в имперской канцелярии Берлин 1940. Германия 1940 Берлин. Молотов в Берлине 1939 год. Брежнев осв 2.
Брежнев Картер Вена 1979. Осв-2 Брежнев 1979. Андрей Громыко министр иностранных дел. Громыко Андрей Андреевич. Громыко с советскими дипломатами. Гитлер Сталин пакт Риббентропа-Молотова 1939. Подписание пакта Молотов-Риббентроп. Риббентроп и Сталин. Молотов и Геббельс. Германия в 1973 году.
Брежнев Леонид Ильич.
Пилсудский и Геббельс. Юзеф Пилсудский и Гитлер. Брежнев Громыко Косыгин Андропов. Председатель совета министров в 1960. Косыгин Андрей Андреевич. Президент Польши 1930. Пакт поколений 19 век канцлер. Посольство Германии на Леонтьевском переулке.
Леонтьевский переулок 1930. Германское посольство в Москве. Разгром посольства ФРГ на большой грузинской 1958. Посольство Германии Москва 1941. Советское посольство в Берлине 22 июня 1941. Разгром немецкого посольства 1914. Посольство третьего рейха в Москве. Посольство Германии в Москве 1939 год. Посольство Германии в Москве 1940.
Разгром посольства ФРГ. Немецкое посольство в Москве 1941. Посольство третьего рейха в Москве 1940. Ёсукэ Мацуока Гитлер. Гитлер и Мацуока. Молотов с дипломатами СССР. Молотов и Громыко. Советские дипломаты люди. В СССР иностранный посол.
Иоахим Риббентроп и Вячеслав Молотов. Косыгин Вилли Брандт. Брежнев и Брандт. Брежнев и в. Брандт 1970. Вилли Брандт и Брежнев. Берлин-Темпельхоф 1939. Аэродром Темпельхоф 1939. Генерал Сикорский.
Правительство в изгнании Сикорского. Молотов в имперской канцелярии Берлин 1940. Германия 1940 Берлин. Молотов в Берлине 1939 год. Брежнев осв 2. Брежнев Картер Вена 1979. Осв-2 Брежнев 1979.
Так, например, английские и американские дипломаты побывали в Центральном аэрогидродинамическом институте. Первая Московская конференция открылась 29 сентября 1941 года. Она проходила в здании народного комиссариата иностранных дел — в Спиридоновском дворце. Особняк на Спиридоновке был построен по заказу Саввы Морозова архитектором Ф. Шехтелем в 1898 году. В разработке интерьеров принимал участие тогда еще молодой и малоизвестный художник М. После революции дворец был национализирован и с 1938 года стал использоваться для приема иностранных делегаций Народным комиссариатом иностранных дел. Здесь проходят международные встречи на высшем уровне, в том числе в этом особняке в 1996 году состоялись заседания саммита Большой восьмерки. Шехтель, интерьеры — М. На получасовом закрытом заседании были назначены члены шести совместных комитетов военного, военно-морского, авиационного, транспортного, сырьевого и комитета по поставкам медицинских материалов. Заседания конференции продлились три дня. Переговоры проходили достаточно успешно, запросы советской делегации свидетельствовали о решимости вести продолжительную войну с гитлеровской Германией. В заключительный день работы главы делегаций СССР, США и Великобритании подписали протокол, в соответствии с которым союзники согласились предоставлять СССР военную помощь в период с 1 октября 1941 года по 30 июня 1942 года. Советский Союз обязался компенсировать союзникам поставки вооружения сырьем для военного производства. В частности, в протоколе содержался перечень свыше 70-ти основных видов поставок вооружение, военные материалы, сырье и более 80-ти предметов медицинского снаряжения. Необходимо отметить, что в коммюнике Первой Московской конференции она впервые была названа конференцией трех великих держав, составлявших ядро Антигитлеровской коалиции.
Молотов настаивал на немедленном перемирии с Гитлером. Существуют две версии того, что произошло потом. На этом переговоры с Германией и закончились. По другой версии, болгарин все же донес предложения Кремля до Гитлера, но тот отверг их. Фюрер посчитал, что Брестский мир-2 на таких условиях ему невыгоден. Генералиссимус был готов воевать с Америкой? Второй раз Сталин запросил перемирия уже после нашего контрнаступления под Москвой. По версии известного писателя-историка и бывшего фронтовика Владимира Карпова, генералиссимус просто блефовал: ему нужна была передышка для того, чтобы перегруппировать части. Встреча якобы состоялась в оккупированном немцами Мценске в конце февраля 1942 года. Сталин командировал туда первого зама наркома внутренних дел Меркулова, Германию представлял оберстгруппенфюрер СС Вольф, который весной 1945-го попытается договориться о сепаратном мире уже с американцами.
Посол СССР в африканских странах Георгий Тер-Газарянц скончался в возрасте 100 лет
6 декабря посольство посетил первый английский посол в Москве после признания СССР Роберт Ходжсон, хорошо говоривший по-русски, так как более 30 лет провел в России. Далее на нескольких страницах Советский Союз обвинялся в подрывной деятельности против германского рейха, в концентрации войск на германской границе и в переговорах с Англией о военном сотрудничестве против Германии. Посол СССР В Германии в 1941 Деканозов.
Как эвакуировали советское посольство из Германии
Польский посол считает, что "не Советский Союз, а западные союзники внесли решающий вклад в окончание войны", подчеркнув, что "десятки тысяч польских солдат" сражались в том числе в рядах Красной Армии против гитлеровцев. 14 июня 1941 года «Правда», «Известия» и другие центральные советские газеты опубликовали Сообщение ТАСС, в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. «Словацкий посол и военный атташе считают войну между Германией и СССР неизбежной. Речь Наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко на военном параде 1 мая 1941 г. в Москве. Максим Литвинов, посол СССР в США в 1941–1943 годах. Даже накануне войны Советский Союз не побуждал своих граждан к выезду из Германии в связи с военной угрозой и не разрешал возвращения на родину членов семей сотрудников советских учреждений.
Германский посол успел вручить ноту до первых взрывов авиабомб
Дополнительная информация: Отношения Германии и Советского Союза, рассекречивание советских военных документов 1918-1941 и 2006 годов. Посол СССР в Великобритании Майский И.М., генерал-лейтенант Голиков Ф.И. и контр-адмирал Харламов Н.М. Лондон, 1941 г. 14 июня 1941 года «Правда», «Известия» и другие центральные советские газеты опубликовали Сообщение ТАСС, в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. «21 июня днем мне МИДовцы сказали, что они вручили послу СССР в Берлине вербальную ноту с требованием к Германии объяснить концентрацию немецких войск вдоль границ СССР. Рассказ начинается с того момента, как посол СССР в Германии Деканозов и переводчик Бережков возвращаются от министра иностранных дел Третьего Рейха фон Риббентропа.
Как эвакуировали советское посольство из Германии
Шепет на ухо переводчику Риббентропу всё равно не помог: "Иоахим фон Риббентроп казнён через повешение 16 октября 1946 года по приговору Нюрнбергского трибунала. Их пригласили в кабинет к Ребентропу и сообщили что СССР представляет угрозу для Германии и войска оной полтора часа назад пересекли границу с Советским Союзом.
Этот тихий и даже чересчур спокойный провинциальный город расположен на берегу Волги, примерно в 350 км от Москвы. Всем известны Иван Сусанин и Ипатьевский монастырь — колыбель династии Романовых. Пару лет назад для коммерческих целей я приобрел несколько гаражных боксов, ранее принадлежавших одному из местных санаториев. Несколько боксов были соответствующим образом оборудованы и сданы в аренду для размещения автосервиса, а в одном из помещений 70 кв. Став собственником, я поинтересовался историей санатория и узнал очень интересные факты. Он был основан в 1938 году и изначально именовался Домом отдыха работников Костромского Льнокомбината. В послевоенные годы санаторий специализировался на лечении детей с заболеваниями дыхательных путей, имелось несколько скважин, где добывалась целебная минеральная вода для водолечения. Надо сказать, что он находится в черте города, в невероятно живописном месте, буквально утопая в зелени.
Сейчас всё в запустении, больно смотреть на остатки былого советского размаха: пруд загажен, деревянные корпуса сгорели либо разрушены, капитальные строения эпохи застоя разграблены и находятся в весьма плачевном состоянии. Бассейн для детей на открытом воздухе: Здание водолечебницы: 22 июня 1941 года СССР и Германия вступили в смертельную схватку, но интерес обоих враждующих государств диктовал необходимость осуществления обмена посольств, что и было сделано по принципу "все на всех" в период с 13 по 23 июля 1941 года на болгаро-турецкой границе.
Хотя мы с самого начала ясно дали понять, что действуем по собственной инициативе, он с приводящим в уныние упорством раз за разом переспрашивал, действуем ли мы по поручению имперского правительства. В противном случае, как он утверждал, он не сможет сообщить нашу точку зрения своему правительству. Очевидно, он не мог себе представить, что мы сознательно подвергаем себя большой опасности, предпринимая попытку сохранить мир.
Он, видимо, полагал, что мы действуем по указке Гитлера и пытаемся побудить Кремль сделать шаг, который будет противоречить советским интересам. Чем дольше мы беседовали с Деканозовым, тем больше убеждались, что он совершенно не верит в наши добрые намерения. Его поведение подтвердило мое мнение: Сталин считает, что Гитлер всего лишь блефует… Сталин, очевидно, считал, что ему не следует делать ничего, что позволило бы Гитлеру еще больше повысить требования, выслушать которые Сталин был готов». В отношении процитированного выше текста, не имеющего, в общем-то, ничего общего с тем, что в действительности имело место, сразу отметим, что в нем Хильгер не только явно преувеличил свою роль в попытке «открыть глаза советскому правительству» на угрозу войны, но и проболтался о политических целях и содержании заключительного этапа германской дезинформационной операции, представив их в качестве точки зрения Сталина. Хотя нельзя не отметить, что в «обработке» советских представительств в Берлине немцам удалось добиться на этом направлении несомненного успеха.
Как же на самом деле проходили беседы двух послов? Начнем с того, что Шуленбург встречался с Деканозовым в Москве не один, а три раза: 5 и 12 мая 1941 года по приглашению германского посла за завтраком на его квартире и 9 мая по приглашению советского посла за завтраком в особняке НКИД СССР на Спиридоновке. Во всех беседах принимали участие Хильгер и Павлов. Немецкие записи состоявшихся бесед, как и упоминавшиеся выше записки Шуленбурга и Риббентропа, в германских архивах не представлены, зато имеются довольно подробные советские записи, которые позволяют составить ясное представление о том, что обсуждалось и чего добивалась германская сторона. Встреча 5 мая началась с того, что Шуленбург рассказал о своей встрече с Гитлером и сообщил о неудовольствии последнего политикой советского правительства, прежде всего на балканском направлении, которая создает впечатление, «что Советский Союз стремится препятствовать осуществлению Германией своих жизненных интересов, помешать стремлению Германии победить Англию».
Далее он сообщил, что Гитлер якобы сказал ему, «что Германия не имеет на Балканах территориальных, политических интересов. Она является только заинтересованным наблюдателем за развивающимися там событиями». В ответ же на жалобу посла на то, что циркулирующие «в Берлине и Германии слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве», Гитлер якобы ответил, что он «в силу упомянутых действий советского правительства вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии». Ложь Шуленбурга была шита белыми нитками, что особенно бросалось в глаза, когда он сообщил, что Германия является всего лишь «заинтересованным наблюдателем» за событиями на Балканах и это при том, что Югославия и Греция к тому времени уже были оккупированы вермахтом и его союзниками и что концентрация германских войск у советской границы а, по данным советской разведки, в мае 1941 года их численность достигла уже почти 3 млн. Заключительная часть беседы Шуленбурга и Деканозова 5 мая приняла и вовсе интересный оборот.
В ответ на вопрос Деканозова, известны ли германскому послу слухи о близящейся войне, которые циркулируют не только «в Берлине и Германии», но и Москве, тот вопреки очевидным фактам «ответил отрицательно». Однако далее, в явном противоречии со сказанным ранее заявил, что «уже получил указание из Берлина категорически опровергать всякие слухи о предстоящей войне между СССР и Германией», что сам он считает эти слухи «взрывчатым веществом», что их надо пресечь, «сломать им острие», и «в этом он видит свою задачу как посла в СССР». Однако, продолжал Шуленбург, «он не знает, что можно было бы предпринять, чтобы пресечь их. Он не думал об этом и не имеет на этот счет никаких указаний из Берлина и вообще ведет со мной этот разговор в частном порядке. Вмешавшись в разговор, Хильгер заявил, что, по его мнению, нужно, может быть, сделать что-либо в противовес последним заявлениям советского правительства.
Шуленбург добавил, что, по его мнению, надо обдумать нам обоим этот вопрос и, встретившись еще раз за завтраком в Москве, обменяться взглядами». На намек Деканозова, что такой важный вопрос лучше было бы решать путем прямого контакта с наркомом иностранных дел и советским правительством, ясного ответа со стороны Шуленбурга не последовало. На завтраке 9 мая Деканозов, доложивший перед этим о беседе с Шуленбургом Молотову и получивший от него соответствующие указания, выступил с предложением опубликовать совместное советско-германское коммюнике, «в котором, например, можно было бы указать, что с определенного времени распространяются слухи о напряженности советско-германских отношений и о назревающем якобы конфликте между СССР и Германией, что эти слухи не имеют под собой основания и распространяются враждебными СССР и Германии элементами». Шуленбург со своей стороны, ссылаясь на то, что согласование такого коммюнике может занять много времени, а «действовать надо быстро», предложил, чтобы Сталин по собственной инициативе обратился «с письмами к руководящим политическим деятелям ряда дружественных СССР стран, например, к Мацуоке, Муссолини и Гитлеру», в которых заявил бы, «что СССР будет и в дальнейшем проводить дружественную этим странам политику», а во второй части письма, адресованного Гитлеру, предложил бы также выступить с совместным коммюнике, содержащим опровержение слухов «по поводу якобы имеющегося обострения советско-германских отношений и даже якобы возможности конфликта между нашими странами. На это последовал бы ответ фюрера, и вопрос, по мнению Ш[уленбурга], был бы разрешен».
Шуленбург высказал даже предположение, что для доставки в Берлин курьера с обращением Сталина Гитлер может выслать «специальный самолет». Он попросил доложить его соображения Молотову и предложил Деканозову еще раз встретиться и обсудить вопрос за завтраком. Предложение Шуленбурга было в высшей степени коварным. Его реализация могла не только дать немцам выигрыш во времени в их военных приготовлениях и автоматически парализовать действия советского правительства по укреплению обороны, но и иметь для СССР далекоидущие политические последствия. Тем самым Советский Союз продемонстрировал бы перед всем миром свою слабость и готовность следовать в фарватере политики Германии и Тройственного пакта.
Это, в свою очередь, дополнительно осложнило бы его и без того непростые отношения с Великобританией да и с США и в случае войны с Германией и ее союзниками могло грозить Советскому Союзу полной политической изоляцией. Но что еще хуже, СССР сам поставил бы себя в определенную зависимость от Германии, поскольку та получила бы возможность интерпретировать любое его действие как отступление от официального обещания проводить дружественную политику и тем самым оказывать давления на Москву для принуждения ее к серьезным уступкам, вплоть до территориальных, а то и использовать как повод для объявления войны. Естественно, на принятие предложения Шуленбурга советское правительство пойти не могло. На встрече 12 мая Деканозов сообщил германскому послу, что Сталин и Молотов в принципе не возражают против сделанного им предложения, но речь может идти лишь об обмене письмами с заранее согласованным содержанием, причем только между руководителями СССР и Германии, и что «Сталин считает, что г-ну Шуленбургу следовало бы договориться с Молотовым о содержании и тексте писем, а также о совместном коммюнике». Такое предложение явно не вписывалось в рамки запланированной немцами акции.
Поэтому в ответ на сказанное Деканозовым Шуленбург заявил, что сделал свое предложение «в частном порядке», «не имея на это никаких полномочий», что он «не может продолжить этих переговоров в Москве с Молотовым, так как не имеет соответствующего поручения от своего правительства» и в настоящее время «сомневается даже, получит ли он такое поручение». Он вновь предложил, чтобы «Сталин сам от себя спонтанно обратился с письмом к Гитлеру» и чтобы Молотов, принимая Шуленбурга, «сам начал беседовать с ним, Шуленбургом, на эту тему» или чтобы Деканозову была дана «санкция здесь, в Москве», сделать «соответственные предложения в Берлине Вайцзеккеру или Риббентропу». После этих заявлений Шуленбург свернул обсуждение вопроса, являвшегося предметом встречи. Намеки же германского посла и Хильгера в конце беседы на то, что Шуленбург, который, как он сам подчеркнул, «всегда стремился к дружественным отношениям между нашими странами», в любой момент может быть заменен на посту посла кем-то другим, имеющим иную позицию, должны были подтолкнуть советскую сторону к мысли о том, что действовать нужно немедленно, пока Шуленбург все еще находится в Москве. Нельзя не отметить, что позиция, занятая и озвученная Шуленбургом на последней встрече с Деканозовым, видимо, была заранее оговорена и затем еще раз подтверждена Берлином.
Утром 12 мая, перед завтраком с советским послом, Шуленбург получил послание от Вёрмана, фактически представлявшее собой в завуалированной форме «инструкцию для беседы»: следует говорить, «что Вам не было дано никаких указаний относительно переговоров с Советами. Вы якобы будете ждать инициативы Советов для начала каких-то переговоров». Но инициативы советской стороны вплоть до Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года так и не последовало, как не последовало никакой реакции на это сообщение и со стороны германского руководства. Вышинским 28 мая и 14 июня 1941 года обсуждались лишь текущие вопросы. Относительно встречи Шуленбурга с Молотовым 22 мая Кёстринг доложил в Берлин: «Как мне по секрету сообщили, то, что он [Молотов] собирался сказать послу, имело такое второстепенное значение, что в голову приходит мысль: он просто хотел его снова увидеть и прозондировать почву… Вероятно, он ждет чего-то от противоположной стороны».
Принципиальные вопросы, касавшиеся политики Германии и ее намерений в отношении Советского Союза, были заданы Молотовым Шуленбургу вечером 21 июня 1941 года, заданы прямо и в жесткой форме. Но сторонник «дружественных отношений» с Москвой ушел от ответа на них, сославшись на то, что «Берлин его совершенно не информирует», а слухам о близящейся войне он якобы «не может дать никакого объяснения». Через несколько часов, в 5. Молотова, он ничего не знал», что «действие» германского правительства является для него «неожиданным», и что он даже считает его «неоправданным». Думается, что в комментариях эти слова германского посла не нуждаются.
Этот вопрос важен для понимания того, кто находился на германской «передовой» в советской столице и можно ли было этим людям хоть в чем-то доверять. Фридрих Вернер граф фон дер Шуленбург 1875-1944 гг. В этой должности он создал в Закавказье агентурную сеть, действовавшую в интересах Германии, и руководил ее работой. После начала Первой мировой войны в должности офицера связи при турецкой армии он был направлен в Эрзурум, где сформировал и возглавил «грузинский легион» для борьбы в составе турецкой армии против российских войск на Закавказском фронте. В 1918 году, после заключения Брестского мира, Шуленбург в составе германской миссии вновь прибыл в Тифлис, где возглавил работу над германо-грузинским договором и декларацией о независимости Грузинской демократической республики, а в 1918 году занял пост официального представителя Германии в Грузии.
Там до сих пор его почитают как одного из отцов самостоятельной грузинской государственности. В своей должности он прилагал активные усилия, направленные на то, чтобы оторвать Закавказье от России и установить над ним германский протекторат. В 1922-1933 годах, будучи посланником в Иране, а затем в Румынии, Шуленбург продолжал курировать германскую агентурную сеть в Закавказье, а также руководил вербовкой представителей кавказской эмиграции на Ближнем, Среднем Востоке и в Европе. Впоследствии целый ряд его «подопечных» войдет в состав разведывательно-диверсионных подразделений вермахта «Тамара» и «Горец». В 1934 году Шуленбург вступил в нацистскую партию и в том же году был назначен германским послом в СССР.
После начала войны и эвакуации персонала германского посольства на родину Шуленбург, вопреки часто встречающимся утверждениям, не отошел от дел. Он был назначен председателем «Российской комиссии» «Russlandgremium» внешнеполитического ведомства гитлеровской Германии. Задачей «комиссии» являлось оказание поддержки военным инстанциям и Министерству по делам оккупированных восточных территорий при формировании и осуществлении оккупационной политики, ведении пропаганды, а также при работе с советскими военнопленными. Шуленбургу нашлось применение и по «кавказской линии». В мае 1942 года в берлинском отеле «Адлон» он провел конференцию представителей кавказской эмиграции, после которой последовало формирование грузинского, азербайджанского, армянского и северокавказского «национальных комитетов» и соответствующих национальных формирований в составе вермахта.
Считается, что «грузинский легион» в его втором издании, сформированный в Германии в годы войны, является непосредственным детищем Шуленбурга. Под его руководством был сформирован «Кавказский комитет», в который вошли находившиеся в эмиграции представители послереволюционных буржуазных правительств республик Закавказья и Северного Кавказа. В докладной записке начальника Смерш В. Абакумова от 28 сентября 1943 года, в которой указывалось на роль Шуленбурга в создании этой организации, отмечалось: «Перед «Кавказским комитетом» была поставлена задача оказать всемерную помощь немцам в деле свержения советской власти и вооруженной борьбы с Красной армией, в отборе, подготовке и переброске в СССР агентуры немецких разведорганов из числа военнопленных кавказских национальностей со шпионско-диверсионными и повстанческими целями». Вслед за «Кавказским комитетом» при участии Шуленбурга был образован «Национально-Туркестанский комитет единства».
Бывший посол оказывал консультационную помощь командованию вермахта при разработке и проведении операций на Северном Кавказе в 1942 году, при планировании им будущих операций в Закавказье и акций по провоцированию там антисоветских восстаний. Однако, связавшись с оппозицией, прочившей Шуленбурга на пост германского министра иностранных дел и рассчитывавшей путем свержения Гитлера и заключения сепаратного мира с западными державами спасти Германию от поражения и продолжить при их поддержке войну против СССР, бывший посол оказался в итоге на виселице в тюрьме Плётцензее в Берлине. Это придало ему впоследствии ореол борца с нацистским режимом, мученика и миротворца.
После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий. Результаты наблюдения за последние дни свидетельствуют о том, что созданная группировка русских войск, в особенности моторизованных и танковых соединений, позволяет Верховному Главнокомандованию России в любое время начать агрессию на различных участках германской границы. Донесения об усилившейся разведывательной деятельности, а также ежедневные сообщения о происшествиях на границе и стычках между сторожевыми охранениями обеих армий дополняют картину крайне напряженной, взрывоопасной военной обстановки. Поступающая из Англии информация о переговорах английского посла Криппса с целью дальнейшего укрепления сотрудничества между политическим и военным руководством Англии и Советской России, а также воззвание бывшего всегда врагом Советов лорда Бивербрука о всемерной поддержке России в будущей борьбе и призыв к Соединенным Штатам сделать то же самое неопровержимо свидетельствуют о том, какую судьбу уготовили немецкому народу. Подрывная работа против Германии и Европы была не просто продолжена, а с началом войны еще и усилена.
Внешняя политика становилась все более враждебной по отношению к Германии. Все вооруженные силы на германской границе были сосредоточены и развернуты в готовности к нападению. Берлин, 21 июня 1941 года Текст Меморандума полностью см. Там посол, являвшийся одновременно заместителем комиссара по иностранным делам, палачом и порученцем Сталина, был, подобно Молотову в Кремле, просто сражен услышанным.
Как Германия объявила войну СССР
Германский посол на самом деле педантично вручил ноту об объявлении войны до перехода немецких войск через границу СССР, и даже за несколько минут до первых воздушных налётов. Гистограмма просмотров видео «Встреча Риббентропа И Посла Ссср В Германии Деканозова. Владимир Георгиевич Деканозов – тогдашний посол СССР в Германии был расстрелян хрущевцами в декабре 1953 года. В июле 1941 года на границе СССР и Турции состоялся обмен сотрудниками посольств (включая послов Владимира Деканозова и Вернера фон Шуленбурга) по принципу "все на всех" (около 1000 советских граждан в обмен на 140 граждан Германии). В 1936-1941 гг. Уманский сначала поверенный в делах, а затем посол СССР в США.