Последние новости.
Семён Пегов
Об этом сообщает военный корреспондент Семен Пегов в Telegram-канале WarGonzo. Известный военный корреспондент Семён Пегов написал в своём Телеграм-канале, что ему ампутировали ногу после подрыва на мине «Лепесток». Бойцы отряда «Кубань» продолжают сдерживать натиск ВСУ в районе города Лимана, сообщает российский военный корреспондент Семен Пегов. Бойцы отряда «Кубань» продолжают сдерживать натиск ВСУ в районе города Лимана, сообщает российский военный корреспондент Семен Пегов. Военный корреспондент Семен Пегов: где сейчас находится знаменитый журналист.
Военкор Пегов сообщил о новой тактике ВСУ - засадах из дронов-камикадзе
Военкор Семен Пегов утверждает, что некие генералы и военачальники якобы составили «черные списки» телеграм-каналов и журналистов, которые поддерживают. последние новости сегодня, самое свежее в актуальной подборке 2024 на CT News. Свежие новости по теме Семен Пегов: Украинская прокуратура предъявила обвинения военкору Пегову, Заминированные ноутбуки и английская речь: Пегов рассказал о ситуации в. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Торжественная церемония вручения просветительской премии "Знание.
Раненый военкор Семён Пегов прооперирован
Про эти «Лепестки» мы рассказывали — маленькая, но очень опасная мина. Такими украинские формирования начиняли кассетные блоки снарядов реактивной артиллерии. Как сказали донецкие медики, ранение не тяжелое.
По полям разбросано много всякого, но что попалось под ноги — непонятно.
Главное, сейчас все хорошо». Семен выразил благодарность донецким врачам за профессионализм. По предварительным данным, у Пегова перелом нескольких пальцев ноги, а также рваные раны ступни.
Применение таких мин запрещено Оттавской конвенцией. Больше новостей в нашем официальном телеграм-канале «Фонтанка SPB online». Подписывайтесь, чтобы первыми узнавать о важном.
Александр проходил военную службу в Подмосковье, в частях ВДВ. В Москве получил высшее образование. Женат, воспитывает двух дочерей. Сразу по окончании вуза устроился специальным корреспондентом в «Комсомольскую правду», в отдел политики.
Освещал военные конфликты, стихийные бедствия в России и мире. Брал интервью у крупных политических деятелей. В 2004 году пострадал во время теракта, целью которого был президент Чеченской Республики Ахмат Кадыров. Получил контузию. В том же году освещал события в Беслане. Эту командировку впоследствии журналист называл самой сложной психологически. Участвовал в спасении детей, которых боевик взяли в заложники в школе, но от награды отказался.
Как-то странно выделять меня и моего коллегу из спонтанной машины спасения. Нам показалось, что это неэтично и надо или награждать всех, или мы без этой истории обойдемся.
Врачи рассказали о состоянии раненого военкора Семена Пегова
Евгений Пригожин занимался обеспечением, был организатором, голосом Вагнера, но мозгом этой военной машины был Дмитрий Уткин. Именно его личное бесстрашие — а впервые Семён Пегов видел главного вагнеровца в деле еще в 2014 году — было по-настоящему заразительным.
И в этот момент социальное напряжение спадает и люди начинают верить власти. Мы все сейчас — гражданское общество. Нас упрекали, что у нас его нет, что гражданское общество — это те либеральные ребята, которые сейчас как раз не здесь находятся, не в России, не со своими гражданами. Оно зарождается именно сейчас. Его смысл не в том, чтобы облизывать власть или всё время с ней спорить, а в том, чтобы находить настоящие проблемы и вместе их оперативно решать.
Ждать ли еще волну мобилизации? Не совсем ко мне вопрос. Но мое мнение: всё дело не в количестве, а в качестве управления. Можно собрать и 500 миллионов человек, но эти люди бездарно погибнут. А можно и 300 тысяч. Но если их правильно обучить и подготовить, этого будет достаточно. Приведу пример освобождения Мариуполя.
Как ни странно, донецкие подразделения, которые воспринимали не как профессионалов, а как армию неких банановых республик ну какая может быть армию у ДНР или ЛНР, если у них воюют учителя или шахтеры безо всякого военного образования? Но на самом деле эти ребята, которые находятся восемь лет в состоянии «в…ны», показали себя гораздо эффективнее, чем российские бригады. Поэтому будет или нет новая мобилизация — сложно рассуждать, всё зависит от того, как будут развиваться события. А изменить ход развития событий можно только переосмыслив все ошибки, которые произошли. И мы чувствуем, что в информировании есть перекос — людей не обманешь. Если бы мы честно говорили, что есть проблема, есть ситуация и мы реально не были к ней готовы — люди бы на самом деле поняли и поддержали. А когда говорят, что проблем нет и это вообще не проблема, то может один раз сработает, второй.
Но рано или поздно, а скорее всего рано —подорвет доверие общества к сообщениям. Это очень опасно. И хочется предостеречь от такого. Мне кажется, сейчас этот поезд идет по чиновничьим рельсам и маршрут сформулирован по принципу «начальство не любит плохих новостей». И от одного звена другому докладывают, что всё хорошо, мы справимся и поводов для беспокойства нет. Пока эта система не сломается, пока мы не начнем смотреть реальности в лицо, нам не победить. Поэтому сегодня роль военкоров и гражданского общества вырастает действительно в разы.
Потому что от этого зависит жизнь людей. Мое мнение: нужно дать больше полномочий и прав принимать решения командирам среднего звена. Там очень много толковых ребят, которые действительно хотят и умеют работать эффективно и берегут личный состав. Фото из личного архива Семена Пегова — Я влюблен в свою профессию. Но нужно хорошо подумать, прежде чем идти в военную журналистику. Она, конечно, романтизирована, но в быту это не всегда комфортно. Военная журналистика — это не просто работа с источниками, их поиск.
У нас реально люди, с которыми мы работаем, становятся твоей семьей — в прямом смысле этого слова. И ты, как и от обычной семьи, никуда от них уже не скроешься. Тебе может позвонить Моторола командир противотанкового специального подразделения «Спарта» ДНР, погибший в 2016 году. АП в три часа ночи, сказать: «у меня ребенок родился» — и ты должен с ним праздновать. Всё, конечно, классно — когда это праздник. Но это также тяжело — когда это трагедия. Когда уходят люди, с которыми ты был там, с которыми снимал — это трагедия и для моей семьи тоже.
И не каждая семья военкора готова с этим справиться. Когда Мотор погиб, и Захарченко, и Жога — как будто отрезали часть тебя. Эмоционально это всегда очень, очень и очень нелегко. У каждого своё призвание. Я никогда не понимал журналистку пресс-конференций — мне как творческому человеку это кажется скучным, ущербным и неинтересным. Самое интересное — находить яркие истории, которые тебе самому помогут разобраться в том, что такое жизнь, что такое правда и что такое зло. Понять самого себя.
И наиболее ярко такие истории проявляются как раз на войне — там всё максимально честно и очень многие маски срываются. А в 2008 году я попал в прифронтовую зону боевых действий — это было в Абхазии, я был очень сильно впечатлен. Остался там работать на четыре года. Когда ты видишь, какие трагедии переживают люди, то понимаешь, что наши проблемы и дрязги — просто пыль.
Семену сделали операцию. Скорейшего выздоровления коллеге.
Причём враг культивирует практику многоразового использования «живых бомб». Вот интересно, как они будут спать потом, эти адвокаты неонацизма и борцы за правду?
Темой религиозного радикализма занимаюсь давно. Тема специфическая. Реально и глубоко в неё как у нас в стране, так и за рубежом погружён довольно узкий круг экспертов». На этом дико непрофессиональном видосе некорректно снимать больших командиров спящими ты — замученный и умотанный.
Военкор Пегов: На Ореховском направлении ВСУ смогли занять несколько позиций
АП в широком смысле этого слова. Она длится не семь месяцев, как мы очень активно наблюдаем в информационном пространстве и непосредственно на фронте, — всё это началось гораздо раньше. Теперь информационную повестку во многом задают именно они, в том числе «Телеграм», «Ютуб», «Дзен». И они дают возможность более независимо освещать происходящее. И на самом деле количество подписчиков, которое во время СВО выросло у нас, военкоров, в десятки тысяч раз, говорит, что у людей запрос именно на альтернативную, более живую и эмоциональную информацию.
Людям нужна новая искренность. Мы сегодня не совсем понимаем, что такое информационная война, о которой так много и часто слышали до спецоперации и в процессе. Многие думают, что это когда мы должны воздействовать на аудиторию в других странах, бороться, спорить с западными СМИ. Информационная война с Западом и с Украиной не имеет смысла — нет смысла воевать с абсурдом.
В 2014 году часто было на Донбассе: мы приезжаем на обстрел, снимаем как погибли мирные жители. А западные СМИ воруют наши картинки и у них в эфире уже показывают, что это сепаратисты обстреляли мирных жителей Украины. К профессиональной журналистике это не имеет никакого отношения. Поэтому сегодня главная информационная война — прежде всего за наш собственный народ и за его мнение, за его эмоции и его поддержку.
На мой взгляд, ошибка была на начальном этапе. Как правило, мы слышали сухой релиз Министерства обороны с цифрами о подбитых танках или продвижениях войск. Для человека это был пустой звук и то, что его не касается. Никто из нас не хотел сопереживать, сочувствовать человеку.
Замученных, грязных, искренних». И это стало проблемой в первые недели спецоперации. Мы заныривали на фронт, возвращались домой и получали странные сообщения от родных и близких: у людей была паника, никто не понимал, что происходит и зачем. Первые две недели люди были дезориентированы.
Была действительно волна социальной паники. Но недели через две военкоры на свой страх и риск нарушили все установленные при освещении СВО правила Минобороны. Мы начали показывать самых простых, обычных пацанов. Замученных, грязных, искренних.
Они были без парадной формы и заученных фраз. Потому что, когда находишься между жизнью и смертью, ты не будешь дежурные слова говорить — будешь говорить то, что у тебя на сердце. Чем больше живых людей видела наша российская аудитория, тем больше в геометрической прогрессии росла поддержка СВО. Это очень сильно ощущалось и по комментариям, и по просмотрам.
Даже официальные телекомпании поняли, что в журналистике наступила другая эпоха. Нам удалось пробить информационную блокаду. В июне я выехал первый раз из зоны СВО в Крым. Шел по улице, а ко мне подходили люди: и они не спрашивали, на сколько километров продвинулась армия, не спрашивали, заняли ли мы тот или иной населенный пункт или вышли из него.
Они спрашивали: как там Зять, Воробей, Бойкот — это герои наших репортажей. Людей волнуют люди, как они проходят через всё это. Мы смогли этот мостик проложить, и никто не смог и был не в силах нас удержать. Мы понимаем, что это военное ведомство, которое хочет — и правильно хочет — чтобы информация из зоны СВО находилась под его контролем.
Короткий пример: у меня близкий друг — к сожалению, был — Владимир Жога, он же Воха, командир батальона ДНР «Спарта» погиб в марте 2022 года, прикрывая собой мирных жителей. Мы с ним дружили, вместе снимали квартиру — жили как братья. И у него, как у командира, дома стояла рация. И я всегда слышал и знал, что происходит.
Например, в 2014 году я знал, что 18 января будет финальный штурм нового терминала Донецкого аэропорта. Как журналист, я понимал, что это круто и что я могу среди ночи выдать эту новость раньше всех. Но в итоге что бы я сделал? Может быть, это была бы новость номер один в этот час в мире, но я подорвал бы доверие тех людей, с которыми работаю на передовой.
И как бы это в реальности повлияло на штурм? Может, сорвало бы его вовсе, а может быть, куча моих товарищей там бы погибли. Есть масса моментов, которые нужно учитывать. Кто сказал, что деньги или материальные блага — это счастье?
На мой взгляд, здесь должен быть найден компромисс между Минобороны и военкорами. Мое предложение — создать пул военкоров, которые работают не первый год и которым доверяют.
Когда возьмём Авдеевку? Когда-то самый популярный маршрут у дончан с отдельной трамвайной линией и рейсовыми автобусами, а теперь — линия боевого соприкосновения и набивший оскомину вопрос: «Когда мы уже возьмём Авдеевку? Начавшееся в конце октября наступление российских войск на город-спутник Донецка постепенно продвигается. Авдеевка приобрела сакраментальное значение: многие бойцы рвутся на это направление, так как с падением данного укрепрайона их семьям в городе станет немного, но полегче жить.
У общества огромный запрос на то, чтобы узнать не просто каких начальников поменяли или уволили, а кто ответственный за то, что наши военные так оснащены. Это ведь просто беспощадно с точки зрения здравого смысла. Я знаю случай, когда нашим элитным морпехам, которыми мы гордимся, выдали штатный бинокль весом 30 килограммов — с таким мой друг, известный ведущий Первого канала Артем Шейнин в Афганистане воевал.
Конечно, у людей волосы дыбом встают. К профессиональной журналистике это не имеет никакого отношения». И очень важно и круто, что наше общество откликнулось и что сейчас наших солдат, военных снабжают обычные люди. Это очень здорово. Для меня было шоком, что многие бизнесмены, которые всегда очень критически относились к власти, отдыхали в Европах на яхтах, поняли, что народ в опасности и ребята погибают, начали тоже помогать. Предприниматели показали себя патриотами, совершенно не афишируя свою помощь. И в этом смысле общество мобилизовалось гораздо быстрее самой государственной машины. И в этом есть чудо нашего народа. Ждать ли еще мобилизации Фото: Архив АП — Я думаю, что сбои и ошибки в частичной мобилизации — скорее технические, мало кто был к такому готов.
Не думаю, что был злой умысел, например, чтобы дестабилизировать обстановку и призвать тех, кто не должен. Конечно же, сразу же возникло социальное напряжение. Но, мне кажется, во многом благодаря тому, что наша журналистика поменялась и сама власть стала нас больше слышать, именно как проводников, все стали про это писать. Та же Маргарита Симоньян — что надо срочно навести порядок. СМИ слышат народ — власть слышит нас. И в этот момент социальное напряжение спадает и люди начинают верить власти. Мы все сейчас — гражданское общество. Нас упрекали, что у нас его нет, что гражданское общество — это те либеральные ребята, которые сейчас как раз не здесь находятся, не в России, не со своими гражданами. Оно зарождается именно сейчас.
Его смысл не в том, чтобы облизывать власть или всё время с ней спорить, а в том, чтобы находить настоящие проблемы и вместе их оперативно решать. Ждать ли еще волну мобилизации? Не совсем ко мне вопрос. Но мое мнение: всё дело не в количестве, а в качестве управления. Можно собрать и 500 миллионов человек, но эти люди бездарно погибнут. А можно и 300 тысяч. Но если их правильно обучить и подготовить, этого будет достаточно. Приведу пример освобождения Мариуполя. Как ни странно, донецкие подразделения, которые воспринимали не как профессионалов, а как армию неких банановых республик ну какая может быть армию у ДНР или ЛНР, если у них воюют учителя или шахтеры безо всякого военного образования?
Но на самом деле эти ребята, которые находятся восемь лет в состоянии «в…ны», показали себя гораздо эффективнее, чем российские бригады. Поэтому будет или нет новая мобилизация — сложно рассуждать, всё зависит от того, как будут развиваться события. А изменить ход развития событий можно только переосмыслив все ошибки, которые произошли. И мы чувствуем, что в информировании есть перекос — людей не обманешь. Если бы мы честно говорили, что есть проблема, есть ситуация и мы реально не были к ней готовы — люди бы на самом деле поняли и поддержали. А когда говорят, что проблем нет и это вообще не проблема, то может один раз сработает, второй. Но рано или поздно, а скорее всего рано —подорвет доверие общества к сообщениям. Это очень опасно. И хочется предостеречь от такого.
Мне кажется, сейчас этот поезд идет по чиновничьим рельсам и маршрут сформулирован по принципу «начальство не любит плохих новостей». И от одного звена другому докладывают, что всё хорошо, мы справимся и поводов для беспокойства нет. Пока эта система не сломается, пока мы не начнем смотреть реальности в лицо, нам не победить. Поэтому сегодня роль военкоров и гражданского общества вырастает действительно в разы. Потому что от этого зависит жизнь людей. Мое мнение: нужно дать больше полномочий и прав принимать решения командирам среднего звена. Там очень много толковых ребят, которые действительно хотят и умеют работать эффективно и берегут личный состав. Фото из личного архива Семена Пегова — Я влюблен в свою профессию. Но нужно хорошо подумать, прежде чем идти в военную журналистику.
Она, конечно, романтизирована, но в быту это не всегда комфортно. Военная журналистика — это не просто работа с источниками, их поиск. У нас реально люди, с которыми мы работаем, становятся твоей семьей — в прямом смысле этого слова.
Военкора в первую очередь восхищало бесстрашное отношение к смерти этих людей.
Это бесстрашие могло заражать окружающих. Для Семёна презрение к смерти равнозначно возможности выйти за рамки обывательщины, подняться выше над миром телесным, приблизиться к победе Духа над материей.
Семен Пегов
Выстроим наше мероприятие в формате живого общения. Для меня никаких закрытых тем нет. Можете спрашивать абсолютно всё, что угодно, — подчеркнул Семён Пегов. С первых минут общения военкор расположил к себе ребят, и они с нетерпением перешли к диалогу. Журналист ответил на вопросы школьников об участии российской армии в специальной военной операции, а также об участии в СВО гражданских, о денацификации и причинах начала СВО, о ситуации в Белгородской области, об обмене пленными, нацистах и многом другом. Кроме того, военкор рассказал ребятам о себе и своём решении пойти в 2014 году в ополчение против киевских властей. Для каждого человека, который работает в зоне СВО, возвращаться из ада в мирную жизнь очень тяжело.
Особенно для меня тяжёлыми были первые командировки, лишь со временем внутренний тумблер научился переключаться. Это стресс.
Именно он позволяет отправлять FPV-дрон на двойное от его привычных технических возможностей расстояние. Потенциальную цель выявляет беспилотник-разведчик, который выводит оператора FPV-дрона на объект атаки.
Поскольку дрон-камикадзе "вспархивает" взлетает с земли и стремительно действует с малой дистанции, обнаружить атакующий беспилотник довольно сложно. Вполне возможно, что 22 ноября группа российских журналистов на Запорожье угодила в засаду дронов, так как беспилотники атаковали их несколько раз.
Так, например, землю для усадьбы в 19 гектар приобрела компания «Волжский берег», учрежденная кумом. Сергеем Бородиным. По версии следствия, это и была часть тех услуг, которые Иванову оказывали за покровительство.
Полный перечень лиц и организаций, находящихся под судебным запретом в России, можно найти на сайте Минюста РФ.
Семен Пегов — последние новости от 9.11.2023 (Варгонзо)
Семен Пегов, известный военный корреспондент, вновь поделился свежими новостями о ходе специальных военных операций (СВО) на Украине и в регионе Донбасса. Российский журналист и писатель Семен Пегов получил ранение в зоне проведения специальной военной операции. Новости регионов. Как передавало РИА «Новости», об этом рассказал его коллега, специальный корреспондент проекта «WarGonzo» Алексей Ларкин.