Александр Архангельский.
Новости с тегом «александр архангельский»
Александр Архангельский. Радиостанция БАЛТКОМ. О русской классике, деле Голунова, коррупции и страдании. Встреча с писателем, публицистом, телеведущим, профессором Александром Архангельским, в рамках которой, вместе с лектором, будет предложено обсудить такие произ. Александр Архангельский отметил, что слова, обозначающие периоды, как правило, связаны с литературой и кино. свежие новости дня в Москве, России и мире. В актовом зале Духовных школ на Неве прозвучали исторические записи смешанного, женского и мужского хоров, под управлением самого Александра Архангельского, вечер сопровождался. Политики, журналисты и все, кто следит за общественно-политической жизнью страны, могут найти на сайте горячие новости и статистические данные по интересующим их вопросам.
Писатель и телеведущий Александр Архангельский уволен из Высшей школы экономики
Лекторий «Прямая речь» представляет: Александр Архангельский. Картину представляют герой фильма Фёдор Шишлянников, режиссёр Татьяна Сорокина и автор сценария Александр Архангельский. Последние новости общества сегодня, за неделю в Воронеже и Воронежской области. александр архангельский.
Писатель и телеведущий Александр Архангельский уволен из Высшей школы экономики
В своем посте он высказал гипотезу, что "ушел весь таймслот, связанный с общественными программами". Но это лишь предположение. По данным СМИ, Александр Архангельский готовится делать масштабный, сложный и дорогостоящий документальный проект, на который, видимо, придется объявить сбор средств.
Мы показывали «Голод» в одной из школ. Учителя разговаривали с учениками, раскрывая эту тему до того, как мы посмотрим фильм. И у детей были очень здоровые и яркие реакции, и вопросы были замечательные. И разговор был очень душевный. Мы можем показывать фильм «Голод» в музеях прежде всего, в силу особенностей нашего законодательства.
И музей должен быть готов. Но пока позволяют, мы будем показывать и разговаривать. Хотя что там можно запретить, я не очень понимаю. Эксперименты в российском образовании — У вас сейчас выходит подкаст на «Арзамасе» про историю образования в России. Я понимаю, что вы изучили огромный этап очень детально. Можем ли мы поговорить о том, что было сделано хорошо и правильно в российском образовании? Когда при Петре I люди инициативные боролись за образовательную сферу как сферу статуса доходов. Это были авантюристы и прожектеры, об этом Игорь Федюкин написал замечательную книжку историк Игорь Федюкин написал книгу «Прожектеры.
Яркие эксперименты — постсоветские. С одной стороны — монументальная, железобетонная, неподвижная, мертвая школа. С чудовищными учебниками, особенно по гуманитарным дисциплинам. С другой стороны — вокруг советского, монолитного школьного образования выстроена вариативная сеть Дворцов пионеров, которые есть в большинстве городов. В школу дети шли по месту прописки, друзей там они не выбирали, их навязывал район. А во Дворце пионеров они встречали тех, кто выбрал их путь, их интерес, с которыми можно общаться неформально. И программа не железобетонная, а вариативная, вольная. Я сам выпускник Московского городского дворца пионеров.
И мы читали, слушали, обсуждали, ругались. Пластинку Тухманова «На волнах моей памяти» с прекрасными стихами, взятыми за основу для современных песен. Поздняя советская власть была довольно странная. Она, с одной стороны, начала афганскую войну. А с другой — верила в какие-то слова и вдруг открывала форточку, если находились нужные. Было найдено слово «педагог-новатор». И в этой железобетонной, тотально контролируемой, простреливаемой насквозь системе вдруг появились люди, которым власть позволяла ставить педагогические эксперименты. Все знают имя Сухомлинского Василий Сухомлинский 1918—1970 — знаменитый советский педагог-гуманист, новатор в образовании.
Помимо этого — [Игорь] Иванов, Шалва Амонашвили. Я сейчас не буду перечислять имена этих учителей. Они приобретают всесоюзную известность. И вдруг оказывается, что педагогика и сотрудничество, педагогика гуманизации, педагогика вариативности, педагогика свободы в замкнутом советском пространстве сформировалась. Учителя-новаторы принимают Манифест педагогики и сотрудничества. И она вдруг оказывается ключом к будущему успеху. Но ведь она сформировалась в самые застойные, безнадежные, бесперспективные годы. Пока гуманитарная интеллигенция сидела по кухням и обсуждала, как все плохо, педагоги, поскольку они так устроены — могут реализоваться только в школе — собирали другую платформу.
И эта платформа была предъявлена. На излете завершающегося периода истории формировалось будущее. И это, конечно, колоссальное достижение. Создали новый университет. Если бы не было подготовки внутренней, за такие короткие сроки ничего бы не возникло. Никакие деньги — а их все равно не было — не помогли бы. И дальше началось бюрократическое опутывание. Хотя были яркие взлеты.
Например, депутат-коммунист Филиппов вдруг стал очень хорошим министром образования. Он поднялся над идеологией, практикой своей партии. Сейчас он ректор РУДН. Но мне кажется, что его масштаб шире, чем ректорский. Но теперь про плохое. Советская, русская, постсоветская система образования подчинялись закону маятника. Реформы — контрреформы — реформы — контрреформы. При этом маятник шел широко, сносил все фигуры, которые стояли на доске перед ним.
А развитие предполагает не снос консервативного либеральным, не снос либерального консервативным, а развитие. Как река. Знаете, бывают ленивые реки — они петляют. Огибают препятствия и движутся, а вода-то идет. Идея не рушится. А у нас реформы — контрреформы, прогресс — регресс. Сейчас — очевидный процесс регресса. А ведь мир никогда не стоит на месте.
Рано или поздно придут прогрессисты к власти. Парадокс заключается в том, что пришел бы я, не дай Бог, в педагогическое образование после того периода, который мы переживаем сейчас, снес бы… Невозможно, это не реформируемо — то, что происходит. Как быть? Здесь и сейчас в неблагополучных, неприятных условиях формировать будущее с тем, чтобы прийти с готовым, наработанным материалом. Как пришли педагоги сотрудничества в 1986 году. А из программных решений новой педагогической власти я не знаю, что оставлять. Что можно оставить? Железобетонный список литературы, который надо изучать в одинаковых классах по всей стране?
Это маразм. Я просто не знаю некоторых дисциплин. Там не надо ничего менять. Может быть, с математикой все хорошо. Но с литературой, историей — катастрофа. Школы с сильной математикой не идут только по основному учебнику. Всегда есть много листочков, дополнительных задач. В каких-то школах — только листочки.
Родители все это узнают перед первым классом. Есть математические олимпиады, их очень много. То есть математический трек понятен. Это та или иная группа, в которую ты можешь вписать ребенка. То есть все с ног на голову… — В математике много сделали в последние годы. Наработки их настолько сильны и настолько управленчески крепки, что разгромить их не удается. Фото: Анна Данилова — И это не про мировоззрение. Математики всегда были сильны, помимо самого предмета, самоорганизацией и солидарностью.
Иван Ященко, который много делал для математически одаренных детей и их развития. Академик [Алексей] Семенов, который предлагал математику объявить национальной идеей. И много чего сделал для цифровизации, в том числе и гуманитарной, но прежде всего математической модели. Физики ярко работают в современной школе, не только на физическом материале, но и за пределами своей дисциплины. Например, Александр Адамский, институт образовательной политики «Эврика» — это физик, и физики за ним стоят очень мощные и крупные, крепкие. А с гуманитарными не складывается, потому что бесконечная борьба концептов… — Меня сейчас математики, наверное, не поддержат. Там сложные задачи. А все гуманитарные дисциплины — история, философия, литература — это уже во многом про трактовки, про взгляды.
Нельзя сказать, консервативная у нас математическая программа или либеральная. Либеральная вряд ли. Просто математика не про идеологию, к счастью. А консервативная или прогрессивная — вполне себе. Консервативная программа учит тебя двигаться к готовому предусмотренному ответу. А прогрессивная учит искать. И, может быть, находить решение лучше, чем у учителя. И точно так же гуманитарные дисциплины учат не трактовкам, а тому, что итоговых ответов не бывает.
Есть ядро смысла, до которого можно докопаться. Но периферия абсолютно открыта. И ты никогда не можешь сказать, когда произведение закончилось. Я приведу мой любимый пример. Александр Пушкин, «Борис Годунов». Пьеса заканчивается в рукописи 1825 года: «Слава царю Димитрию Иоанновичу». А в издании 1831-го заканчивается словами: «Народ безмолвствует». Это два произведения.
В одном есть все народные сцены, но народ приветствует нового царя. В другом не все народные сцены, но народ безмолвствует — то есть в нем пробуждается нравственное чувство. И какой текст выбрать? Рукописи, где это переделано, нет. Есть последнее и первое издание. Это два разных по идеологии, по оценкам, по развороту произведения. Народ неизменен, и всегда будет такой. Народ изменчив, и будет иным.
Которое выбираем? Мы выбираем оба. Студентам и школьникам я часто показываю одну известную картину Ильи Репина. И делаю ее в двух вариантах, абсолютно одинаковых. И спрашиваю: «Это одно произведение или два? Я отвечаю: «Правда». На ответ: «Два», — говорю: «Тоже правда». После смерти Репина ее назвали «Отказ от исповеди».
Как только ты называешь картину «Перед исповедью», композиционно ее центр — крест, протянутый священником — простеньким, но не злобным, совершенно ясно, что добродушным, — заключенному, в лице которого проступает смятение, разочарование, надежда, смесь чувств. Но точно не презрение. Как только ты называешь это «Отказ от исповеди», в центре композиции оказывается черный провал между крестом и лицом. В лице проступает ненависть, презрение, потому что разве может этот священник понять глубокого юношу, видимо, революционного борца? Ты поменял только название! Или, например, замечательная картина Яна Вермеера «Девушка с письмом». Девушка стоит у окна, читает письмо. Эта картина про разлуку, про чувства, скорее всего, это муж пишет письмо, он уехал либо на войну, либо по торговым делам, они когда-нибудь встретятся.
Такая сдержанная картина. Ее расчистили в пандемию, в 2021 году. И оказалось, что на полотне замазан амур, протягивающий пухлую ручку к завесе, чтобы ее поскорее задернуть. И понятно, что это картина про предстоящее любовное свидание. Ян Вермеер, «Девушка, читающая письмо у открытого окна» 1657—1659 до и после реставрации Что мы будем делать в итоге?
Армения — это гора спасения и надежды Арарат, ментально неотделимая от Армении, «щедро» принявшей большое количество россиян, страна, сама сейчас переживающая непростые времена, когда часть ее народа в Нагорном Карабахе армянское название — Арцах находится в полной блокаде, и поиск в Армении ответа на вопрос, что есть Родина в мире, потерявшем понятие Ноева ковчега, Земли обетованной и спасения — единственно верный путь. Подробнее в видео.
Поэтому «эффект ностальгии» на мне не работает. Я могу лишь отметить, что в описательных частях очень понравился язык автора, я прямо наслаждалась этими абзацами, иногда целыми страницами, которые….
Александр Архангельский расскажет, куда попрятались утопии
О загадке императора Александра рассказывает в своей книге известный писатель и публицист Александр Архангельский. Александр Архангельский200826 мин. Борис Пастернак. Последние новости общества сегодня, за неделю в Воронеже и Воронежской области. александр архангельский.
Александр Архангельский
О детстве в Сокольниках, жизни на Старом Арбате, великих современниках и бюрократической чистоте нынешней Москвы. Я родился В Сокольниках, в старом и при этом окраинном районе. Губернатор Александр Цыбульский и вице-президент «Ростелекома» Александр Логинов обсудили процессы цифровизации Архангельской области. Архангельский Александр — последние новости: выступления и статьи на сегодня | Самые свежие выступления и статьи, новости последнего часа связанные с персоной Архангельский. Последние новости о персоне Александр Архангельский новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое.
РБК: Писатель и телеведущий Александр Архангельский ушел из Высшей школы экономики
За границей английская версия будет управляться не нами, мы отдали права на управление. Что говорят люди? О чем спрашивают? Как принимают фильм? Бывает, что люди в ступоре. Хотя мы снимали фильм, стараясь оставлять пространство надежды, воздуха. Мы все время подчеркиваем: да, погибло 5,5 миллионов человек, это ужасно, мы рассказываем, как это случилось. Но 10,5—11 миллионов были спасены. Там разные данные, но я называю порядок цифр.
И давайте помнить о том, что люди были спасены. Да, это ужасный опыт, но это опыт солидарности поверх границ. Иногда люди впадают в ступор, потому что мы же не можем не показывать эти страшные кадры. Мы не акцентируем на них внимание, не выжимаем слезу, но показываем. И людоедов показываем, и останки показываем, и трупы заброшенные у могил, в гору сложенные, как в кадрах немецких военных хроник. Самые страшные кадры мы старались не включать, и самые страшные документы пересказывать, а не цитировать. А иногда люди все-таки говорят, что да, страшно, но надежда остается. Мы показывали «Голод» в одной из школ.
Учителя разговаривали с учениками, раскрывая эту тему до того, как мы посмотрим фильм. И у детей были очень здоровые и яркие реакции, и вопросы были замечательные. И разговор был очень душевный. Мы можем показывать фильм «Голод» в музеях прежде всего, в силу особенностей нашего законодательства. И музей должен быть готов. Но пока позволяют, мы будем показывать и разговаривать. Хотя что там можно запретить, я не очень понимаю. Эксперименты в российском образовании — У вас сейчас выходит подкаст на «Арзамасе» про историю образования в России.
Я понимаю, что вы изучили огромный этап очень детально. Можем ли мы поговорить о том, что было сделано хорошо и правильно в российском образовании? Когда при Петре I люди инициативные боролись за образовательную сферу как сферу статуса доходов. Это были авантюристы и прожектеры, об этом Игорь Федюкин написал замечательную книжку историк Игорь Федюкин написал книгу «Прожектеры. Яркие эксперименты — постсоветские. С одной стороны — монументальная, железобетонная, неподвижная, мертвая школа. С чудовищными учебниками, особенно по гуманитарным дисциплинам. С другой стороны — вокруг советского, монолитного школьного образования выстроена вариативная сеть Дворцов пионеров, которые есть в большинстве городов.
В школу дети шли по месту прописки, друзей там они не выбирали, их навязывал район. А во Дворце пионеров они встречали тех, кто выбрал их путь, их интерес, с которыми можно общаться неформально. И программа не железобетонная, а вариативная, вольная. Я сам выпускник Московского городского дворца пионеров. И мы читали, слушали, обсуждали, ругались. Пластинку Тухманова «На волнах моей памяти» с прекрасными стихами, взятыми за основу для современных песен. Поздняя советская власть была довольно странная. Она, с одной стороны, начала афганскую войну.
А с другой — верила в какие-то слова и вдруг открывала форточку, если находились нужные. Было найдено слово «педагог-новатор». И в этой железобетонной, тотально контролируемой, простреливаемой насквозь системе вдруг появились люди, которым власть позволяла ставить педагогические эксперименты. Все знают имя Сухомлинского Василий Сухомлинский 1918—1970 — знаменитый советский педагог-гуманист, новатор в образовании. Помимо этого — [Игорь] Иванов, Шалва Амонашвили. Я сейчас не буду перечислять имена этих учителей. Они приобретают всесоюзную известность. И вдруг оказывается, что педагогика и сотрудничество, педагогика гуманизации, педагогика вариативности, педагогика свободы в замкнутом советском пространстве сформировалась.
Учителя-новаторы принимают Манифест педагогики и сотрудничества. И она вдруг оказывается ключом к будущему успеху. Но ведь она сформировалась в самые застойные, безнадежные, бесперспективные годы. Пока гуманитарная интеллигенция сидела по кухням и обсуждала, как все плохо, педагоги, поскольку они так устроены — могут реализоваться только в школе — собирали другую платформу. И эта платформа была предъявлена. На излете завершающегося периода истории формировалось будущее. И это, конечно, колоссальное достижение. Создали новый университет.
Если бы не было подготовки внутренней, за такие короткие сроки ничего бы не возникло. Никакие деньги — а их все равно не было — не помогли бы. И дальше началось бюрократическое опутывание. Хотя были яркие взлеты. Например, депутат-коммунист Филиппов вдруг стал очень хорошим министром образования. Он поднялся над идеологией, практикой своей партии. Сейчас он ректор РУДН. Но мне кажется, что его масштаб шире, чем ректорский.
Но теперь про плохое. Советская, русская, постсоветская система образования подчинялись закону маятника. Реформы — контрреформы — реформы — контрреформы. При этом маятник шел широко, сносил все фигуры, которые стояли на доске перед ним. А развитие предполагает не снос консервативного либеральным, не снос либерального консервативным, а развитие. Как река. Знаете, бывают ленивые реки — они петляют. Огибают препятствия и движутся, а вода-то идет.
Идея не рушится. А у нас реформы — контрреформы, прогресс — регресс. Сейчас — очевидный процесс регресса. А ведь мир никогда не стоит на месте. Рано или поздно придут прогрессисты к власти. Парадокс заключается в том, что пришел бы я, не дай Бог, в педагогическое образование после того периода, который мы переживаем сейчас, снес бы… Невозможно, это не реформируемо — то, что происходит. Как быть? Здесь и сейчас в неблагополучных, неприятных условиях формировать будущее с тем, чтобы прийти с готовым, наработанным материалом.
Как пришли педагоги сотрудничества в 1986 году. А из программных решений новой педагогической власти я не знаю, что оставлять. Что можно оставить? Железобетонный список литературы, который надо изучать в одинаковых классах по всей стране? Это маразм. Я просто не знаю некоторых дисциплин. Там не надо ничего менять. Может быть, с математикой все хорошо.
Но с литературой, историей — катастрофа. Школы с сильной математикой не идут только по основному учебнику. Всегда есть много листочков, дополнительных задач. В каких-то школах — только листочки. Родители все это узнают перед первым классом. Есть математические олимпиады, их очень много. То есть математический трек понятен. Это та или иная группа, в которую ты можешь вписать ребенка.
То есть все с ног на голову… — В математике много сделали в последние годы. Наработки их настолько сильны и настолько управленчески крепки, что разгромить их не удается. Фото: Анна Данилова — И это не про мировоззрение. Математики всегда были сильны, помимо самого предмета, самоорганизацией и солидарностью. Иван Ященко, который много делал для математически одаренных детей и их развития. Академик [Алексей] Семенов, который предлагал математику объявить национальной идеей. И много чего сделал для цифровизации, в том числе и гуманитарной, но прежде всего математической модели. Физики ярко работают в современной школе, не только на физическом материале, но и за пределами своей дисциплины.
Например, Александр Адамский, институт образовательной политики «Эврика» — это физик, и физики за ним стоят очень мощные и крупные, крепкие. А с гуманитарными не складывается, потому что бесконечная борьба концептов… — Меня сейчас математики, наверное, не поддержат. Там сложные задачи. А все гуманитарные дисциплины — история, философия, литература — это уже во многом про трактовки, про взгляды. Нельзя сказать, консервативная у нас математическая программа или либеральная. Либеральная вряд ли. Просто математика не про идеологию, к счастью. А консервативная или прогрессивная — вполне себе.
Консервативная программа учит тебя двигаться к готовому предусмотренному ответу. А прогрессивная учит искать. И, может быть, находить решение лучше, чем у учителя. И точно так же гуманитарные дисциплины учат не трактовкам, а тому, что итоговых ответов не бывает. Есть ядро смысла, до которого можно докопаться. Но периферия абсолютно открыта. И ты никогда не можешь сказать, когда произведение закончилось. Я приведу мой любимый пример.
Александр Пушкин, «Борис Годунов». Пьеса заканчивается в рукописи 1825 года: «Слава царю Димитрию Иоанновичу». А в издании 1831-го заканчивается словами: «Народ безмолвствует». Это два произведения. В одном есть все народные сцены, но народ приветствует нового царя. В другом не все народные сцены, но народ безмолвствует — то есть в нем пробуждается нравственное чувство. И какой текст выбрать? Рукописи, где это переделано, нет.
Есть последнее и первое издание. Это два разных по идеологии, по оценкам, по развороту произведения. Народ неизменен, и всегда будет такой. Народ изменчив, и будет иным. Которое выбираем? Мы выбираем оба. Студентам и школьникам я часто показываю одну известную картину Ильи Репина. И делаю ее в двух вариантах, абсолютно одинаковых.
И спрашиваю: «Это одно произведение или два?
Архангельский заявил, что «студенты ни в чем не виноваты», и выразил надежду, что магистерская программа «Трансмедийное производство в цифровых индустриях», которую они вели вместе с коллегой Анной Новиковой, сохранит свое существование. Ухожу по соглашению сторон, так что комментировать ничего не буду. Скажу только, что инициатива исходила от руководства Института медиа; я придерживаюсь правила «заявлениями не бросаемся», но если с тобой дальше не хотят работать, значит, надо покидать территорию. Что будет дальше с магистерской программой «трансмедийное производство в цифровых индустриях», которую мы с моей дорогой коллегой Анной Новиковой вели все последние годы?
На иконе отражено то, что святые отцы называли «Троица во Единице» — один Бог в трех Лицах или Ипостасях. В образе Троицы также отражен литургический аспект. Силуэты двух Ангелов, сидящих по бокам, образуют собой чашу. На престоле посередине стоит чаша — символ Евхаристии, Жертвы Христа. Еще одним символьным изображением является пейзажный элемент, размещенный за каждым из Ангелов. За средним Ангелом изображено дерево. Это древо жизни и древо крестное. За Ангелом слева — палаты, символ божественного домостроительства, образ Церкви. За Ангелом справа, которого обычно ассоциируют с Духом Святым, изображена гора.
Может быть, тема голода стала звучать как-то по-другому из-за [проблемы] украинского зерна? Но нужно обладать каким-то всерьез извращенным воображением, чтобы притянуть эти контексты конкретно к нам. А в чем тогда на самом деле дело, как вы думаете? В том-то и дело, что я этого не понимаю. Им не понравилось, что в истории бывали случаи, когда американцы помогали? Да, бывали, и не раз — это разве не медицинский факт? Более того, мы до сих пор не сталкивались ни с какими запретами и препятствиями: ни когда работали с документами, ни когда брали интервью — в том числе с российскими специалистами, которые вполне свободно, подчеркну, этой темой занимаются. Ваш фильм до сих пор демонстрировали на специально организованных показах. Какова была прокатная судьба фильма до сегодняшнего момента?