Если вам понравилось бесплатно смотреть видео ответ священника. протоиерей михаил потокин и иерей владимир тоготин онлайн которое загрузил Телеканал СПАС 15 марта 2021 длительностью 00 ч 48 мин 08 сек в хорошем качестве.
Священник Михаил Самохин ответил, почему нет процедуры «раскрещивания»
«Церковь всегда имела и будет иметь попечение о здравии человека, не только духовном, но и телесном, — сказал председатель епархиального отдела по церковной благотворительности по городу Москве протоиерей Михаил Потокин. Собрание возглавили протоиерей Михаил Потокин, председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук. Так, в Нижнетагильской епархии Екатеринбургской митрополии есть очень своеобразный клирик — священник Михаил Агеносов, 1984 года рождения, настоятель приходов в городе Висим, в сане с 2019 года. Парсуна священника Михаила Потокина. 1:39:26. священник Михаил Потокин, клирик храма Живоносного Источника иконы Божией Матери в Царицыно.
Русская Церковь 90-х: период романтического православия (5)
Для него насилие над кем-то в любых его формах дико. Что бы кто из нас ни учудил. Он умел обращаться с людьми даже в самом тяжелом состоянии. А ведь тут явно был человек в психическом расстройстве. Но это же — человек. Смирение как мировоззрение и пример кронштадтского пастыря Батюшка очень любил отца Иоанна Кронштадтского.
В чем-то в этом внимании даже к самым обреченным был близок ему. Хотя сам себя, конечно, никогда ни с кем из святых не сравнивал. Читал его много. Если ехал куда-то, то всегда брал с собою его дневники. Емкое слово из той же книги «Моя жизнь во Христе» вдохновляло отца Георгия.
Он и сам так старался жить. В сокрушении. Без гордости. Ничего о себе особенного не помышляя: мол, что-то я уже понял, чего-то достиг, — нет, этого в нем не было, никакого он себе значения в духовном плане не придавал. У отца Георгия и у самого книги прекрасные: там его проповеди, наставления.
Он говорил так, как жил. Его слово было ценно именно этим и потому могло быть услышано. Он не просто что-то заучивал, он сам этим жил, так духовный мир ему открывался. Бывает смирение внешнее, когда человек говорит: я никто и ничто. Даже вести себя как-то соответственно пытается.
А есть смирение как мировоззрение: это то, как человек на себя и на мир нелестно смотрит. Вот это видение было у отца Георгия. Природа наша немощная, мы слабые, изнемогаем, мы можем ошибаться: так из такого понимания жизни ты и к себе, и к другим без ложных притязаний начнешь относиться. Это нечто совершенно противоположное тому, как если бы мы искусственно стали сами себя принижать. Подлинное не доказывается, а показывается Мы часто ждем от жизни чего-то героического, каких-то ярких событий.
Даже посмиряться как-то экстраординарно хотим — с особым напором, усиленно. Что нам надо: фанфар и побед? Бывает, конечно, случается что-то из ряда вон выходящее. Но жизнь — она не от события к событию, не от свершения к преодолению, она — изо дня в день! Ты только научись радоваться ей, несмотря ни на какие скорби, болезни, тяготы, — и ты увидишь в ней и свет, и красоту.
Любовь Божию. Это то, что так умел отец Георгий. Ежедневно полноценно жить — это самое удивительное. И мне не надо уже тогда ничего и никому доказывать. Подлинное не доказывается, а показывается.
Вот в чем миссия отца Георгия заключалась. Люди просто изумлялись, видя, как он прекрасно живет: радуется всему, что с ним происходит каждый день, каждый час его жизни, в мельчайшую секунду. Самый главный апологетический аргумент — сам отец Георгий. У людей же есть чувство настоящего. Слушаешь музыку — и то чувствуешь: настоящая она или нет.
Или книгу читаешь: захватывает она тебя, пробирает до глубины души? Точно так же и с человеком: встретил ты его, и это уже навсегда, потому что встреча ваша произошла на такой глубине, когда уже не надо ничего про веру, про вечность объяснять, — вы уже в Боге. Это не было для отца Георгия чем-то формальным, семинарским знанием. Нет, это именно была его жизнь во Христе. Дар духовника Отец Георгий мог провести службу, и когда 500 человек собралось, и когда всего пятеро в храме; и когда воцерковленные люди пришли, и когда те, кто волей случая впервые церковный порог переступил, — и сам себе удивлялся.
Он умел и повенчать, и покрестить, и сказать живое слово этим людям, может быть, лишь за компанию оказавшимся здесь, так к ним обратиться, чтобы тронуло. Это Богом данный ему талант. Батюшка всегда признавал, что Господь дает ему милость, и он служит и приобщает и к службе, и к Богу других. Это дар духовника: привести не к себе и не своему авторитету подчинить. Хотя авторитет у него был огромный не только среди паствы, но и у клира.
Были годы, когда отец Георгий чуть ли не один исповедовал все столичное священство. Весь Великий пост к нему ездили отцы с утра до ночи, и он исповедовал священнослужителей всей Москвы. Это колоссальный труд, но это и признание авторитета, не внешнего, а внутреннего — ему доверяли. Духовника тогда выбирали, это было выборное послушание. Его все московское духовенство любит.
Все стремятся к радости Нам всё кажется, что духовная жизнь должна быть во всем святой. Если уж духовник — то над ним разве что нимба не хватает. А так он все время находится в духовном делании, и отвлекать его нельзя и т. А отец Георгий всегда был со всеми: и с Богом общался, и нас не забывал. Умел неотмирное сочетать просто с жизнью, с ее повседневностью.
И за трапезой любил посидеть, и с людьми пообщаться, и песни послушать, — и всё это было живо. Черпалась жизнь в Евхаристии. А тут уже расцветала столь бурно, что чего у нас только там, в царицынском храме, не было: и воскресные школы, и издательства, и храм мы всем миром строили на Котляковском кладбище. Много всяких дел было, но не потому что они предписаны, полагались или даже просто для нас стали целью. Отец Георгий всей этой деятельностью вообще не занимался, ему некогда было.
Он все свои силы и время службе отдавал, окормлению людей.
В ходе беседы было уделено особое внимание церковному участию в программе «Московское долголетие», помощи алко- и наркозависимым, а также взаимодействию приходов с детскими приютами и домами ребенка. В конце встречи протоиерей Михаил ответил на вопросы и пожелал духовных и телесных сил в социальных трудах.
Как время для них находил? Живые слова! Чтобы их образумить. Хороший врач — не тот, кто лечит крепкого и здорового. А тот, кто полумертвого может к жизни вернуть. Батюшка и совсем немощных в вере умел врачевать. Нервных, нравственно ослабленных, больных душой. Здорово, когда вокруг все понимающие, постящиеся, молящиеся. А у отца Георгия среди паствы было много и надломленных людей. Он мне как-то сказал: «Запомни. Ни один человек в храм не зашел просто так. Не ты же его позвал». Мы должны понимать, что мы только служители. Нам иногда хочется такими эффективными руководителями вдруг стать, а это нечто обратное нашему служению. Вот такая у митрофорных протоиереев жизнь Каждый человек для отца Георгия — это Встреча. Несмотря на всё этого человека непонимание того, что в Церкви происходит, и ужасные взгляды на религию, и кажущуюся незначительность вопроса, — отец Георгий спокойно выслушает, объяснит, расскажет. Таких, как он, чтоб всё вынести, — единицы. Любого мог принять. Мне самому, когда я с отцом Георгием познакомился, было лет 20. Я ничего в вопросах веры не понимал. Был из нормальной советской семьи. Учился в институте. В Церкви был захожанином. А отец Георгий еще и время изыскивал, чтобы со мной обстоятельно о жизни поговорить. Он тогда еще служил в храме Иоанна Предтечи на Пресне. Потом лет пять спустя, когда отцу Георгию в 1990 году дали восстанавливать храм иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно, я стал там помогать. Поначалу приехал, посмотрел, мне показалось, что из того грязного завода, в который была превращена святыня, вряд ли уже получится церковь воссоздать. Внутри было бетонное перекрытие, выкраивающее второй этаж. Всюду станки стояли. Разве что стены сохранились да купола к московской Олимпиаде 1980 года позолотили, чтобы иностранцам показать, что в нашей стране с Православием порядок. Но внутри десятилетиями скапливался производственный мусор, битые стекла, опилки. Также и вся территория вокруг была утрамбована этим толстым «культурным» слоем. Помню, рядом с храмом располагалась черная, искрящаяся на солнце куча — огромная, метра три высотой. Тогда еще углем всё отапливали. И вот мы, добровольцы, молодежь, этот уголь на носилочках носили, а отец Георгий лопатой его нам на эти носилочки грузил. Он тогда уже был при митре. Вот такая у митрофорных протоиереев жизнь. Но батюшка во всем и всегда простоту сохранял: «Ну, что же сделаешь? Такая задача». Служба не для кого-то, а с Богом наедине Где-то полгода мы только разгребали эти десятилетние завалы. Потом отец Георгий начал служить. А народу собирались сотни и сотни. Храмов недоставало. Только за раз по 60-40 человек крестил. А то могло быть и не одно Крещение в день. Так и на исповедях было столпотворение: батюшка и на вечерней службе, и после нее до полуночи, а то и далее исповедовал. А утром — опять шли новые исповедники. Литургия с исповедью и проповедью продолжалась три часа и более. Нагрузка непомерная для человека некрепкого здоровья. Отец Георгий, сколько помню его, много и часто болел. Говорят, конечно, это тоже составляющая креста духовничества: и вот так немощи пасомых понести. Но жил батюшка именно Литургией. Сам говорил, что в Литургии и Причастии вся его жизнь. Благодаря этой сопричастности и все остальное получало энергию, Господь Свои дары и милость являл. Его служение Литургии — самое сильное, что мне вообще в жизни когда-либо видеть довелось. Там не было ничего внешнего. Как сказано у апостола: «осуществление ожидаемого» Евр. Чувствовалось, что за этой его литургической молитвой стоит, что за опыт, — и это ошеломляло. Когда кто-то лишь поверхностно к службе относится, то может на себя и важный вид напустить. А когда ты живешь этим, тебе уже ничего из себя изображать не надо. Иной, может быть, и с пафосом подчеркнуто старательно служит, медленно возгласы говорит, каждое слово артикулирует громко или потише… Но любая театральность сразу эту выверенную перед «зрителями»-прихожанами, пусть даже и без умысла, но все же игру выдает. А здесь все естественно, просто. Как будто эти слова не когда-то и кем-то сложены, а от сердца отца Георгия к Господу прямо сейчас обращены: так не для кого-то, а между собою говорят. Тогда и прихожане к молитве приобщиться могут. Круг чтения и возможность поделиться пережитым Он всегда находил время читать, готовиться к проповеди. Усталость ничего не отменяла. Это было нужно.
Поэтому очень важна для меня в исповеди всегда эта искренность, если человек готов на искренность, потому что это ему поможет, я это вижу, здесь возникает такое соединение между человеком и Богом. И уже священник — он в стороне где-то, он уже совершенно отстранен, поэтому и не страшно ничего слышать, потому что не ты слушаешь, не тебе принадлежит то, что говорит человек, это не к тебе обращено. Поэтому здесь, наверное, единственное что, знаете, мне исповедь всегда помогает себя увидеть. Человек начинает говорить, думаешь: Боже мой! Я это все переживаю тоже, и иногда даже, я как-то говорил, один смешной случай у меня был, ну, не смешной, это обычный случай: наверное, в начале 2000-х годов, еще только вот… ко мне один прихожанин пришел, говорит: «Батюшка, я ворую». А я знаю, это такой человек очень искренний, честный, трудолюбивый. Тогда это, помните, еще… Владимир Легойда: Да-да.
Разместите свой сайт в Timeweb
- Также рекомендуем
- Потокин протоиерей
- протоиерей Михаил Потокин
- Беседы с батюшкой. Протоиерей Михаил Потокин. 7 августа 2023
- «ПОДЛИННОЕ НЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, А ПОКАЗЫВАЕТСЯ»
Дистанционное обучение социальному служению
- За них уже все решили... | Пикабу
- Михаил Потокин Священник биография
- 🎦 Дополнительные видео
- Памяти протоиерея Георгия Бреева († 29.04.2020)
Новости Патриархии
- Беседы с батюшкой. Протоиерей Михаил Потокин 8 мая 2023 | Видео
- Потокин Михаил Александрович, протоиерей
- ОТВЕТ СВЯЩЕННИКА. ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ПОТОКИН
- ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ПОТОКИН. КАК УЧЕНЫЙ-ФИЗИК СТАЛ СВЯЩЕННИКОМ. В ПОИСКАХ БОГА
- Предыдущие выпуски
Потокин протоиерей
О мероприятии рассказали на сайте Юго-Западного викарианства столицы. В семинаре приняли участие протоиерей Михаил Потокин, председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук.
И после этого брат через знакомых, своих друзей, как-то узнал, что есть какой-то в Москве священник такой, что к нему можно подойти и поговорить. А я-то некрещёный был — ну, как? Вопросов было много: и про жизнь, и про студенческую жизнь, и про отца — и вообще про все, ну, как понимать. В этот непростой момент жизни студент Михаил Потокин вместе со старшим братом впервые появился на пороге храма Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне. Там же познакомился с его настоятелем — отцом Георгием Бреевым. Потокин: — Просто беседовал с ним, разговаривал, узнавал, советовался. И как-то он у меня спросил: ты, говорит, у нас крещеный? Я говорю: нет, я не крещеный.
Он говорит: ты хочешь креститься? Ну вот, я взял Евангелие, он мне дал Евангелие, прочел Евангелие, мало что понял. Но как-то воспоминания какие-то были. И вот, пришел я креститься. Но тогда нельзя было креститься, я такой был человек общительный, я был комсоргом курса, у меня куча друзей, конечно, и институт такой непростой, и поэтому крестился я так: днем пришел, постучал, мне открыли, я сказал, что к отцу Георгию, храм был закрыт, я с крестным пришел, и там в храме отдельно меня покрестили, чтобы не было сообщений куда-то, не записывали. Тогда записывали, кто крестился, хотя это был уже, наверное, 1985 год, уже немножко началась оттепель. И я крестился, но я не знал, что делать. Решение о своем будущем пришло, когда отца Георгия Бреева перевели восстанавливать разрушенный храм в Царицыно. Впрочем, это здание трудно было назвать храмом, деревообрабатывающий завод Союза реставрации изменил церковь до неузнаваемости. Отец Михаил Потокин и сейчас помнит тот первый молебен на завалах и руинах поруганной святыни.
Потокин: — Отец Георгий позвал всех прихожан на молебен у забора. За забор не пускали, там были рабочие и злые собаки. Потом мы начали разбирать завалы, там полгода мы не служили, мы только убирали мусор всякий, там в храме стояли станки, пол был залит бетоном. Мы воевали долго с организацией, которая занимала это здание, отключали электричество. И вот как-то я начал ходить туда по субботам, воскресеньям на субботники убирать мусор. Пытались мы выкатывать станки эти, выламывали из пола, на трубы клали и по трубам выкатывали на улицу. Как-то пытались что-то сделать, чтобы началась служба. Там, в этом кошмаре, очищая здание церкви от завалов мусора и грязи, стекла и бетона, видя, как на остатках росписей проступают лики святых, студент-волонтер понял: теперь этот храм он бросить не может, он должен быть здесь, здесь его дом и его место. Потокин: — Знаете, это как человеческое тело, которое взяли и разрубили. Я помню такой момент был интересный, когда в алтаре царские врата были заложены в два кирпича, и там был шкаф, то есть кирпичом заложенны.
Причем заложили хорошо так, крепко. Мы пытались как-то, чтобы службы начать, освободить, пытались отбойным молотком, но он был такой электрический слабенький, никак он не брал. И тогда — это же был деревообрабатывающий, — мы нашли бревно, подвесили бревно к потолку и этим бревном выбили царские врата, выбили эту кладку. Когда разбивается стена, когда вот эта кладка, которая делала из алтаря шкаф, когда она вдруг выбивается и открываются царские врата — пока еще в алтаре ничего нет, в храме ничего нет, но все-таки уже есть вот это пространство, оно открылась. Понимаете, в этом была тоже какая-то очень, наверное, большая радость. Поэтому, когда уже после завершения института, учась в аспирантуре и одновременно работая инженером-физиком в Центральном институте авиационного моторостроения, ему поступило предложение уехать работать во Францию, Михаил Потокин не раздумывая отказался. Потокин: — Были предложения уехать за границу, работать в области, связанной с авиационным моторостроением во Франции, поскольку я знаю язык. И как-то я подумал: а на что же мне жизнь, зачем? Хотя мне было 25 лет, я был молодой еще. И я подумал тогда, что, наверное, стоит все-таки остаться здесь, потому что, думаю, здесь же все-таки храм строить.
Для меня строить храм — тогда это была такая мысль, что это дело жизни, фактически. А что, зачем жить? Прямо из аспирантуры и института он пошел в сторожа. Неудивительно, что столь резкую смену деятельности поняли далеко не все. Потокин: — У меня научный руководитель вежливый очень человек, воспитанный был, наверное, он думал, что я ненормальный, потому что я мог уехать во Францию, работать там. И тогда все стремились за рубеж, а я — молодой специалист, у меня пока нет семьи, я молодой совсем, и меня, конечно, там приняли бы, я мог бы там какую-то карьеру, может быть, и сделать себе, я, не знаю, ученым там, может, я не был бы, но и специалистом техническим мог бы стать, наверное. И когда узнали, что я не просто не поеду во Францию, что я останусь здесь, да ещё в церкви сторожем — это было недоумение какое-то.
Просто дневники, да. Ну, и разное... То есть духовное...
Я не говорю, что только Иоанна Кронштадтского. Сейчас это совсем... Просто я как пример привожу. Потому что там короткие мысли такие. И вот достаточно одной короткой мысли — как стакан чистой воды, знаете, выпил. И вдруг как-то внутри просветляется все, и думаешь: «Боже мой, как же так? Это же и ест — вот она, правда-то». Конечно, это служение и литургия. Потому что литургию служишь когда, это удивительно дает тебе силы. И, вы знаете, это замечаешь, только когда ее не служишь.
То есть вот когда начинается период какой-то или отпускной, или что-то еще, вы знаете, вплоть до того, что я ощущаю себя совершенно другим человеком, когда я не служу литургию, когда я не причащаюсь — ну вот как я обычно причащаюсь два-три раза в неделю. А вот если я не причащаюсь неделю, вторую неделю — ну, это связано может быть с разными обстоятельствами, то есть, или болезнь, или, там, отпуск, или что-то еще... И получается, что я совершенно меняюсь. Я меняюсь сам. Я чувствую, что это вот немножко... Поэтому настолько нас меняет причастие, настолько оно вот как-то внутренне видоизменяет все, что во мне, что иногда приходишь совершенно каким-то разбитым человеком, бесцельным, беспомощным, бестолковым, и вдруг что-то вот тебе Бог дает опять. И ты думаешь: «Господи, какая радость! Знаете, я думаю, что основная, может быть, трудность общения христиан с неверующими — именно в том, что мы не можем сказать, какая радость. Ну что, ты сам себя убедил? Это что, это плацебо, или что там?
Почему ты радуешься? Нет, я сам себя не убедил. Я, наоборот, до этого убедил себя сам, что все плохо. Я пришел разбитый, грустный, ненужный, уставший и не видящий чего-то впереди, вот какой-то... И вдруг я поменялся, да — где эта радость. Поэтому невозможно без личного опыта литургического человеку объяснить, а что, собственно, у нас-то, вот где это сокровище. И поэтому здесь основная особенность этого диалога в том, что то, что с нами происходит, это личный опыт, он никак не транслируется другому человеку, понимаете? Его нельзя взять от меня и дать — «вот на, возьми часть, попробуй вот ты того, что есть у меня». Но для этого надо иметь его в таком изобилии! И все-таки, надо сказать, и Мотовилов не был атеистом.
Поэтому, вот мне кажется, здесь тоже, вы знаете, вопрос такой — что вот настолько это таинственное общение с Богом в причастии и в евхаристии, что удивляешься, как из тебя вдруг, из разрозненного, вот разбитого что-то вдруг как-то восстанавливается, и ты можешь и людям что-то сказать, и сам ты по-другому себя чувствуешь. Поэтому здесь вот два момента я бы выделил — это духовное чтение, это первое, вот что доступно всем, и что доступно мне даже... Это же не нужно подготовки, не нужно утро, не натощак, без поста, а просто взял книгу. Книгу, и вот особенно в самый тяжелый какой-то момент. Вот опять вы сказали про эти мысли, которые обуревают, и вдруг ты читаешь слово верующего человека, и ты понимаешь: да вот оно, вот! И это действительно... Это правда! А то, что тебе пришло в голову, вот эта вся сумятица, вот это безверие, вот эта пустота — это и есть, собственно говоря, смерть. Это пустота, это есть ложь. И ты понимаешь, что ложь, а что правда.
Когда ты поговорил... Потому что правда — ее не нужно доказывать, она показывается. И в этом слове она настолько ясная и настолько простая... Вы знаете, в науке всегда ясные и простые решения — они, собственно, справедливые. То есть они и есть настоящие решения. Когда оно запутанное, когда оно сложное, когда оно громоздкое, то это, скорее всего, ошибочное. Понимаете, есть такой критерий красоты. Красоты, простоты.
В поисках БОГА! See more Беседы с батюшкой. Иеромонах Никандр Пилишин 9 января 2023 See more Беседы с батюшкой. Исповедь и Причастие. Эфир от 22 июля 2014г See more Беседа с батюшкой от 21 мая 2023 полная версия See more Беседы с батюшкой. От 17 июня 2019.
Священник Михаил Потокин – цитаты
Священник Михаил Потокин. Настоятель храма Флора и Лавра на Зацепе, председатель Социального отдела Московской епархии. Протоиерей Михаил Потокин, настоятель храма Святых Мучеников Флора и Лавра на Зацепе, председатель Отдела по социальному служению Московской городской епархии, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Протоиерей Михаил Самохин озвучил позицию церкви по поводу так называемого «раскрещивания», пишет канал «Святые места». Так, в Нижнетагильской епархии Екатеринбургской митрополии есть очень своеобразный клирик — священник Михаил Агеносов, 1984 года рождения, настоятель приходов в городе Висим, в сане с 2019 года. А нравственный семейный подход к жизни может человека обогатить ", – заключил Михаил Потокин. Апр 3, 2022 | Видео, Новости. Авторская программа Владимира Легойды «Парсуна»: священник Михаил Потокин.
Протоиерей объяснил, нужно ли проходить вакцинацию в День Пантелеймона
По мнению Потокина, в День Пантелеймона тем, кто прошёл вакцинацию, можно попросить о правильном действии лекарства, а тем, кто только планирует привиться, стоит помолиться об отсутствии побочных эффектов и осложнений. Беседы с батюшкой. Протоиерей Михаил Потокин. Так, в Нижнетагильской епархии Екатеринбургской митрополии есть очень своеобразный клирик — священник Михаил Агеносов, 1984 года рождения, настоятель приходов в городе Висим, в сане с 2019 года. Протоиерей Михаил Александрович Потокин, настоятель Подворья Патриарха Московского и всея Руси — храма Входа Господня в Иерусалим в Бирюлево г. Москвы, освобождается от должности настоятеля означенного Патриаршего подворья и назначается на должность. как ученый-физик стал священником (в поисках бога). Видео проповеди протоиерея Михаила Потокина.
Потокин протоиерей - фото сборник
Милосердие — социальные проекты, направленные на оказание комплексной помощи людям, нуждающимся в социальной поддержке и сопровождении люди с ментальными нарушениями, социально незащищённые люди, маломобильные люди, пожилые, люди с паллиативным статусом и др. Память — проекты, которые занимаются сохранением памяти о жертвах советских репрессий; — генеалогические проекты, направленные на выявление и сохранение памяти о репрессированных и пострадавших в советские годы; — проекты, которые восстанавливают память об общественных и социальных инициативах и явлениях, существовавших до 1917 года.
Встреча-семинар на тему «Социальное служение на приходе» для социальных работников храмов Встреча-семинар на тему «Социальное служение на приходе» для социальных работников храмов 21. Собрание возглавили председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы протоиерей Михаил Потокин и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук.
Но просто то, что ежедневно произносится, иногда, знаете… привыкаем — и всё, мы как бы силу слова теряем. То, что вы сказали — действительно, если подумать, думаешь: а ради чего этот день прожил, что в том небесном я сделал, для чего я?.. Это все у нас как подготовка: да я готовлюсь к небесному, сейчас вот только здесь вот… Как площадку под строительство: сейчас вот выкопаем, тут вот сваи, тут вот бетончик… а строить-то некогда будет, потому что в жизни очень быстро время течет. Поэтому здесь, действительно, вот это напоминание о небесном происхождении нашем, оно удивительно. И самое главное, что Господь не желает нам другого, Он не желает, чтобы мы остались так вот на полпути, что называется, от земли на небо, вот такие, ну, малопонимающие дети.
Он хочет полноты знания, а полнота знания в Небесном Царстве, как раз ангелы имеют эту полноту знания, от Бога получая ее, поэтому здесь удивительная молитва, да. Но наверное, знаете, как, трудно так жить. Можно так рассуждать легко, если перед большим жить — очень трудно. Вы рассказывали, что когда вы приняли сначала дьяконский сан еще, вы ходили в Центр реабилитации больных церебральным параличом и там много проводили бесед. С одной стороны, мой вопрос: вот насколько удавалось какую-то надежду людям давать или, может быть, вы какую-то получали… Вы знаете, я больше получал, вы правы. Да, и что вы помните, к вопросу о памяти, вы сейчас, когда вспоминаете это, вот что в первую очередь вы вспоминаете, может, каких-то людей, может, какие-то истории… Людей. Людей, вспоминаю людей, вы знаете, и такая сила в них, что удивляешься самому себе, какой ты, потому что сравнить себя с человеком, который всю жизнь провел в коляске и который сам не может есть, понимаете… И когда видишь человеческую силу именно, не ученого, еще какую, как человек может, свойство души, и это, конечно, вызывает очень большое уважение. И эти люди меня тоже многому научили, я приходил туда уставший иногда, потому что после службы и еще что-то, какие-то послушания, и приходишь — и всегда я уходил, полный сил. Двадцать лет я к ним ходил, сейчас только в связи с пандемией… Двадцать лет?
Двадцать лет, да, это большая такая жизнь. И вы знаете… но там были случаи совершенно потрясающие внутри как бы, которые, когда вспоминаешь, вот они на всю жизнь остаются с тобой, ты понимаешь, насколько сильным может быть человек, и немножко это укоряет и тебя самого. Потому что ты видишь иногда, как ты слабо живешь, как мелко все в тебе. Конечно, такой случай, может, не представился, не знаю, или как-то… но вот я видел там людей, которые живут по-настоящему глубоко человеческими отношениями. Вы знаете, так редко бывает, это так у нас привычно встретить человека, потом проститься с ним, потому что он чем-то меня удовлетворяет, чем-то он мне не подходит, я ищу другого, сейчас это очень, знаете… И видеть людей, которые вообще лишены возможности вступить в брак, потому что они находятся под опекой и сами не могут решить этот вопрос. И вот личные отношения между ними — вот это удивительно: там, где все запрещено, там где все как бы, как Монтекки и Капулетти, когда все разделено как бы извне и уже не может быть ничего, но все равно это удивительное, потрясающее свойство человека — искать жизнь в отношениях, в отношениях с другим, не только вот жизнь для себя, не требовать себе, как инвалиду, льгот, поблажек, подарков и всего прочего, а жить для другого. И когда ты видишь это в человеке, который недвижим, который не имеет возможности те, которые имеешь ты, а у него душа-то какая живая и какая сильная душа, что она может так вот заботиться и любить другого, это удивительно. ТЕРПЕНИЕ В одном интервью вы сказали, что, когда стали священником, немножко послужили, и как-то сложновато было, и вы пришли к отцу Георгию, и говорите, что, наверное, сейчас освоюсь и станет легче… …Да, да, привыкну к любому… Вы сказали: «освоюсь», а он сказал, что «легче не станет, но привыкнешь». Просто привыкнешь, да.
Не очень. Всегда себя хочешь пожалеть: ой, что-то здесь устал, заболел и так далее, но это все такая мелочность характера, это я знаю, есть такие характеры, и у меня, наверное, такой же, который любит немножко поохать там: ой, тут вот это… Все бы себя пожалеть, знаете… Я очень люблю эту фразу, прихожу домой: «Как я устал от всего…» Да, все-таки себя… …и чтобы все окружающие прониклись сочувствием… Вот это услышать где-то это эхо, думаешь: какой ты молодец. А на самом деле, конечно, я не говорю о том, что… ведь дело в том, что: а что искать-то, что легко? И оказывается, что какие-то вещи, которые я даже раньше думал, вот это отдых и есть,— иногда подвергая себя этому отдыху, я совершенно безумно внутри опустошаюсь как-то. То есть у меня понимание жизни стало другим, когда что-то происходит в жизни, это что-то движется, когда я считаю, что нужно полежать, нужно вот это, нужно то, нужно се, и в конце концов это меня сильно утомляет. То есть есть перемена какая-то, в сознании в одном ты думаешь: вот так, вот так, но это похоже на… я, правда, сейчас уже не езжу последние годы в отпуска, а так я ездил в отпуск и, вы знаете, возвращался оттуда другим человеком. В каком смысле? Ну, во-первых, это отрыв от всего того, что ты делал, от той жизни, которую ты ведешь. И мне реально каждый раз после того, как две-три недели меня не было на службе, я иногда ездил так, что и причащаться мог, я по воскресеньям в церкви бывал, но именно вот в том ритме, в том, как я служил и исповедовал, и требы, и все остальные послушания, и мне прямо как будто я первый год служу, вот первые две недели возвращаться тяжело, трудно.
Поэтому есть такое... Но я с того, с чего начал: это труд такой счастливый, то есть я могу сказать: удивительно, но у меня не было в жизни момента, когда я бы недоволен был тем, что я делаю… Но напрасно, наверное, обманул, был момент все-таки, когда назначили меня, отец Георгий сказал, что нужно создать такой социальный центр, как бы НКО, и вот нужно эти все бумаги, уставы… Да, вы говорили, что бумажная работа вас… Нет, это тогда я еще не священником был, а алтарником и певчим, вся жизнь в службе была. И когда мне пришлось уйти со службы и начинать вот это дело, мне было очень тяжело действительно, мне было просто трудно, то есть меня оторвали от того, что я любил и в чем я видел вообще все свое, мне благо, хорошо там было. И вот то, что нужно: бумаги, уставы, вот эти регистрации, договора — все это требовалось проходить, и казалось мне это по сравнению с тем, что я делал, конечно, это небо и земля, то есть вернули на землю. Но с тех пор я обрел такое для себя мнение о том, что, наверное, то, что мне меньше всего хочется делать, больше всего полезно для меня. Это почему? Ну, я так для себя вывел, наверное, потому что желания мои все-таки связаны, много в них самолюбия, много гордыни, много всего того, что… а когда тебе Бог… А не слишком это такой простой, прямолинейный вывод? Не знаю, может быть. Но показывает жизнь, что на самом деле и там оказалось, что все не просто так, что вот эта благотворительная моя деятельность, которая началась еще в 90-х годах — в середине 90-х мы открыли центр благотворительный такой, что он вылился как раз через 15—16 лет я стал заниматься в комиссии сначала по социальному служению в Москве.
И здесь опять-таки это не богослужебная деятельность, но в ней тоже очень много для меня того, что мне помогает жить как священнику и как человеку, и поэтому, конечно, я сам лично каким-то уходом или больными, или кем-то еще не могу заняться по времени просто и сил нет. Но то, что есть возможность и есть люди, вдруг оказалось, которые приходят и помогают, и это удивительно здорово, что есть у людей такое желание помочь ближнему, и мы можем как-то посредниками стать между людьми в этом служении, это здорово и это действительно многому меня тоже научило. Потому что это непросто, и это тоже требует и душевных сил, и главное, это требует отношения такого, когда нужно и терпение проявлять, и понимание того, что люди иногда такие возбужденные: «мы хотим всем помочь, мы хотим это, мы хотим то», и сам ты такой был. А потом, когда сталкиваешься с жизнью, оказывается все не так просто. В связи с этим у меня, знаете, какой вопрос, я часто про это размышляю и говорю в этой теме. Когда мы сравниваем терпение и смирение, и вот Николай Николаевич Лисовой, Царствие Небесное, он как-то обратил на это мое внимание, он сказал, что смирение — это знание своей меры и что ты только в свою меру можешь принять и боль мира, и радость мира. И эта мысль, мне кажется, очень важная. Но дело не только в том, что это важная мысль, а в том, что ты когда начинаешь это на свою жизнь прилагать, понимаешь, что это знание своей меры — это такая очень сложная вещь, вот вы сейчас в том числе и про это? Да, и про это, знаете, когда вы уж коснулись смирения, вы сказали: «знание меры», а для меня смирение — это вообще мировоззрение.
Мировоззрение — это значит, мне кажется, что смиренный человек видит мир по-другому совсем, просто по-другому, мы себе не представляем, как можно увидеть мир. То есть в этом взгляде нет врагов, ну действительно, ведь можно так видеть мир, ведь Христос так видит мир, Он так и говорит на Кресте: «Они не ведают, что творят», понимаете. Поэтому здесь вот это видение мира по-другому, иное, инаковое, чем у обычных людей, мне кажется, это великий дар. Так же, как ученому дается знание какое-то или художнику, поэту, вдохновение, мне кажется, смирение — это вдохновение, это определенный дар — увидеть мир, и в этом мире ты уже не видишь врагов. Ну как вот ребенок, когда он кричит на тебя, машет палкой, это просто примитивный пример, это, может быть, даже и не пример, но во всяком случае дает понимание, что можно видеть злобу, как в детях, как видим мы ее по-другому, а в своих детях видим еще по-другому, а в чужих детях… Ой, как ты мило машешь папе палкой… Вопрос в том, как увидеть мир, как увидеть людей. И вот это правильное ведение, видение мира, мне кажется, в нем смирение, тогда для человека естественно и прощение, и снесение обид, и всего прочего, это мировоззрение. Тут же смотрите, отче, что еще очень интересно: ведь смирение — это прямой антоним гордости, да? Гордость — смирение, а у нас ведь к тому, о чем вы сказали раньше в теме «Надежда», что у нас восприятие мира неверное, ведь у нас гордость стала положительным качеством. Да, да.
Гордость за свою страну… В христианском мировоззрении гордость, никакая гордость не может быть. Да, никакая. Мы можем любить свою страну… Любить, совершенно верно. Да, да, вообще, это, конечно, беда наша, потому что я говорю, что у нас мировоззрение сместилось, и мы этого даже не чувствуем. Мы не чувствуем, не переживаем об этом и мы не знаем, что можно по-другому, вот что удивительно, мы не допускаем даже этого. Еще одна наша, может, какая-то упертость, она и во мне есть тоже, я иногда чувствую, я не допускаю… Опять-таки, чем священнику хорошо, почему священник счастливый человек — он видит много разных людей, и он в конце концов, когда-то его Господь начинает научать, что посмотри, ведь можно по-другому, не только как ты видишь, как ты понял Священное Писание, как ты понял святых отцов, да можно по-другому жить, оказывается. И вот это «можно по-другому», оно у нас совершенно просто напрочь отсутствует, только как мы считаем, вот мы нашли правильный путь, мы видим его, мы знаем и так далее, на самом деле это вовсе не так, поэтому здесь действительно мировоззрение наше очень уязвлено гордостью. Я считаю, что мы видим мир, как замечательно Андерсен сказал: «…когда попадает кристалл в сердце, начинаешь видеть плохое» — это очень пророческая сказка, она как раз о современном мире, когда человек видит мир так. А когда уж ты так его видишь, так естественно, что реакция на него соответствующая у тебя, это агрессия, и зависть, и злоба, и уныние в связи с тем, что ты не реализовался.
Как может не реализоваться человек, призванный к жизни? Какая замечательная фраза! Уже когда ты появился на этот свет, ты реализован, уже ты состоялся как человек, что еще нужно? Нет, мировоззрение твое толкает тебя, что если ты не соответствуешь современным стандартам жизни — так называемым стандартам жизни, — то ты и не жил. Ну как же можно так вообще жизнь уничтожить ради того, чтобы это… понимаете, поэтому не вся природа цветет, в природе есть разные растения, разные цветы, разные совершенно, природа совершенно разнообразна, но удали из нее что-нибудь, и ты почувствуешь потерю. Любого человека удали из этого мира, и ты почувствуешь, должен почувствовать потерю. Мы его не чувствуем, нам кажется, мир — это мир великих, но великие у людей ничтожны у Бога. На самом деле мир — это живая душа, каждая душа — это вот мир. Поэтому интересно, я всегда говорю тоже во время отпевания: посмотрите, человек не просто остается в памяти — он изменил нашу жизнь.
Всякий человек, входящий в этот мир, он меняет этот мир уже, он уже изменил его, мы живем уже в другом мире рядом с этим человеком, даже если мы с ним много не находились. Поэтому вот это удивительно, что мы видим какие-то цели, задачи, все это, и я тоже в это иногда погружаюсь, и в этом погружении я чувствую себя несчастным тогда. Вот я сегодня был счастливый, потому что я сегодня со службы приехал, и вы задали мне вопрос, и мне пришлось вернутся туда, назад. Но иногда, находясь в нынешнем, в своем маленьком временном отрезке со своими всеми, как у Обломова, двумя несчастьями, здесь я иногда впадаю в другое состояние. Я не говорю, что я… и уныние или какое-то желание все бросить — это все присутствует тоже во мне, тоже это есть, и я понимаю, откуда это, но я не могу от этого избавиться так просто, понимаете. А вот вы сказали, что «великие у людей ничтожны у Бога». Ведь есть, встречается такой подход и среди священников встречается, что вот с тех, кому много дано по разным там: художники, политики, ученые, все равно Господь как-то по-другому будет спрашивать, строже, но при том вроде как там, знаете, подспудно привязываются к той мысли, что им можно. Вот есть такое? Вы знаете, я вам хочу сказать, мне кажется, великие у Бога — это те, кого Он очень сильно любит… Он всех любит.
Да, Он очень любит всех, но, конечно, особенно тех, кто, вот как детей мы любим тех, кто трудные дети, тех, кто… наверное, они больше нуждаются в любви, и здесь мне кажется, что Господь, как раз Его любовь мы не можем ее как-то почувствовать, понять или измерить. Но мне кажется, как раз иногда бывает, наверное, совсем люди, незнаемые нами и очень трудной жизни, они как раз были очень любимы Богом, ну, в жизни — в смысле эта любовь на них больше воздействует, чем на людей талантливых, способных, известных и так далее. Поэтому здесь, конечно, слово «великий», оно вообще на повестке дня, мне кажется, в будущем веке не стоит, потому что Господь всех уравнял, Он сказал, что здесь нет… первые будут последние, последние будут первыми… Ну и, как Августин сказал: «Фигурка ребенка символом…» Да, да, в этом есть, но просто мне кажется, даже в жизни нам кажется, Господь любит великих, Он им дал талант, Он им дал средства для реализации талантов и так далее. Но мы не понимаем, что такое Его любовь. То, что у нас любовь, любовь — это невысказанное, правильно? Но ведь настоящая любовь не высказана, она где-то бывает между двумя личностями, когда они глубоко-глубоко чувствуют друг друга и переживают, но ты не сможешь даже слово наше бедное — «любовь», оно, сказал его, а что оно? В нем нет всей той глубины, которую сердце чувствует, понимаешь. Поэтому вот, наверное, здесь отношения с Богом, и в этих отношениях Господь действительно может себя раскрывать, и поэтому мне кажется, что мы просто не знаем, не думаем об этом, потому что мы ценим не отношения, мы ценим достижения. А кто-то был в этих отношениях, и эти отношения когда случились, это, наверное, самое высокое, что может быть в жизни человека, когда я достиг этих отношений.
Поэтому к сожалению, мне кажется, что сейчас это время достижений, оно сменило время отношений, как у Экзюпери: настоящая роскошь — это роскошь человеческих отношений, и вот здесь мы эту роскошь потеряли сейчас, мы думаем о том, что важно именно что я лично, а не с кем я. То есть где у меня, где я выставил все, от этого, мне кажется, разрушается и семья, и многое другое, потому что без отношений нет вот этого личного пространства, оно разрушается, остается только мое собственное. Поэтому здесь, мне кажется, Бог может быть в отношениях с людьми, которых мы не замечаем. Вот у Игнатия Брянчанинова написано, что «истинная праведность всегда пойдет по жизни незамеченной», всегда пройдет по жизни незамеченной, и это значит, что и истинные отношения с Богом могут быть незаметны для нас и, скорее всего, незаметны, потому что, я говорю, как любовь, ее невозможно явить, она не в объятиях, она не в подарках, она не в горячих каких-то словах или фразах, вы же знаете, она где-то сидит, вы ее переживаете, вы ее чувствуете, и при том это ощущение, оно не может быть высказано словами. Потому что может быть, оно даже из другого мира, из того, который Павел видел, но который в нашей речи еще не присутствует. И вот в этих отношениях как раз я думаю, что человек может быть очень близок к Богу, и в том смысле он, наверное, из тех первых, которые последние на самом деле у нас, они первые там, у Него. А что касается именно того, что человек имеет талант, мне кажется, это так трудно, мне кажется, что человеку талантливому очень трудно жить, не знаю почему. Но понятно, что на него обращено внимание других людей, что самолюбие, гордость, все остальное — оно поджидает каждый момент жизни его, и, конечно, в этом смысле это путь очень трудный. Поэтому действительно, мы видим, жизнь непростая и у многих известных людей, и, к сожалению, люди недобросовестные иногда говорят: «Вот, посмотрите, как он жил, какой он был — он был такой, сякой…» Ну ты бы испытал то, что он испытал, ты прошел бы те, как сказать, стань знаменитым, попробуй останься человеком, попробуй просто, чтобы не закружилась голова, не возникло ощущение, что все это ты, все это твое, и твой талант, и твои способности, это все оценено — это мало кому удастся.
А когда голова закружилась, то она, соответственно, и зрение я потерял, уже падаю вместе со слепым, в яму падаю. Поэтому нет, мне кажется тоже, иногда кажется: талант, известность, дар, а что они людям-то этим дали в личном плане? Видимо, очень трудную жизнь. Поэтому здесь не надо так тоже судить, мы фантазируем, что было бы, если бы я в лотерею выиграл. Мне недавно один мой старший друг, к которому я пришел в каком-то смысле даже за какой-то точкой опоры, потому что сложно, он вдруг неожиданно мне сказал — для меня это было неожиданно совершенно, он говорит: «А я перестал сейчас различать добро и зло». И знаете, я как-то остро понял, что, когда ты по книжкам знаешь о каких-то катастрофах, мученичестве, ты всегда думаешь, что нравственный выбор, он очевиден, он может быть трудный, ты можешь струсить и не пойти, и выбрать другой, но какой он — всегда очевидно. А вот сейчас, когда мы столкнулись с чем-то очень серьезным, может быть, впервые — многие из нас, то ты понимаешь, что он, в общем, как ба неочевиден, не всегда очевиден. Или я так совесть свою успокаиваю? Вы знаете, наверное, вы правы, все-таки это не всегда очевидно.
И я думаю, что справиться здесь очень трудно, это опять-таки какая-то милость Божия. Потому что я в себе ощущаю иногда и гнев, и я понимаю, что с этим духом невозможно справиться, он настолько силен, недаром Господь говорит, что тот, кто гневается, тот же убийца, потому что это выжигается внутри, и ты становишься сам не свой. И в этом смысле как раз не просто это, как говорят, лекарство, это не лекарство, это противоположная добродетель — прощение, и мне кажется, это большая милость Божья тому человеку, кто научился прощать. Это, наверное, одно из самых высоких свойств человеческой природы, и божественных свойств человеческой природы, поэтому мы с вами стоит перед вопросом очень сложным: кем я хочу быть? И здесь с одной стороны — Христос, с другой стороны — справедливость, правосудие, какие-то — человеческая справедливость, человеческое правосудие, человеческие воззрения, наши сиюминутные какие-то понимания и наш дух, в котором мы живем сейчас. Ведь дух ненависти, дух вражды — это тоже дух, и также духовно… он тоже приносит вдохновение, человек может вдохновиться всякой гадостью. И тогда вдохновением этим он начинает жить, и вместе с этим духом он начинает и понимать и видеть мир по-другому. Поэтому есть, мне кажется, духовное состояние такое озлобленности, гнева и всего прочего, и всегда есть причина, всегда есть то, чем тебя бы взять и зацепить и увести в это духовное состояние, здесь удержаться очень сложно, я сам иногда не знаю как. Но я так благодарю за то, что иногда хотя бы немножко я как-то могу от себя отодвинуть вот эти мысли, эти чувства, эти переживания, и я чувствую себя свободным настолько, я чувствую, что это и есть истинная, подлинная жизнь.
Конечно, нам не дано в той мере прощать, как простил сам Христос, потому мы так не можем и любить, и понимать мир, и видеть его, мы видим его по-другому. Но все-таки я могу к этому относиться как к высочайшему дару, я могу говорить, что нет, нужно, чтобы справедливо все было, чтобы все было, все злые были наказаны, добрые поощрены, все было бы как положено, я могу сказать — да, это вот по-человечески, наверное, это то, что мы в человечестве своем можем достичь. А то, что касается прошения, наверное, это как самый высокий дар, самый высокий талант. Если вдруг удастся простить, наверное, ты будешь другим человеком совсем, после этого ты станешь другим человеком, каким — предположить нельзя, потому что сейчас, пока мы не простили, мы в этом духе злобы и живем. Мы не видим солнца, мы сидим в этом подвале, в этом подземелье своих мыслей, гнева, своих обид и так далее, и мы не видим солнца. И когда мы выходим на солнце прощения, то мы становимся другими людьми. Стать другим, вот что нужно; не простить, не я сейчас прощаю сам, нет, я хочу стать другим. И вот тот другой, он как раз может простить, простить искренне, не так, как мы знаем, что иногда на Прощеное воскресенье все прощают тоже: «и меня простите, и я прощу, и Бог прощает» — и все это говорится иногда такой скороговоркой, не переживая внутри себя то, что значит прощение. А ведь простивший — это совершенно иное существо, другой человек, другой природы совсем.
В семинаре приняли участие протоиерей Михаил Потокин, председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук. На встрече уделили особое внимание организации совместных мероприятий с проектом «Московское долголетие», вопросам помощи алко- и наркозависимым и взаимодействию с детскими приютами и домами ребенка.
«ПОДЛИННОЕ НЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, А ПОКАЗЫВАЕТСЯ»
| Состоялось собрание ответственных за социальное служение в Западном викариатстве | протоиерей Михаил Прокопенко (Северо-западное викариатство). |
| Потокин Михаил Александрович, протоиерей | Сегодня ситуацию комментирует священник Михаил Потокин, председатель Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы. |
«Путь к священству». Прот. Михаил Потокин
Протоиерей Михаил Потокин: Да, да, ну вот хочется же, хочется, то есть нет веры в Него, именно как Который готов простить. Беседы с батюшкой Протоиерей Михаил Потокин 27 февраля 2024. Священник Павел Патокин. Родился 26 мая 1991 года в г. Северодвинске Архангельской области. Протоиерей Михаил Потокин и Константин Титов. Aug 4, 2018. священник Михаил Потокин, клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне. В семинаре приняли участие протоиерей Михаил Потокин, председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук.