Лида Мониава сама же подпобно и описывала жизнь своего подопечного. Новости и события. Руководитель фонда «Дом с маяком» Лида Мониава стала опекуном ребенка с инвалидностью. Лида Мониава в своем посте по следам скандала перечисляет подобные объективирующие практики в учреждениях социального призрения, впрочем, почему-то путая их с медицинскими.
Вторая жизнь Коли
Директор по развитию фонда «Дом с маяком» Лида Мониава забрала домой 12-летнего Колю в 2020 году, когда несколько сотрудников хосписа стали опекунами тяжелобольных детей. Ребят забрали из интернатов по домам, решив таким образом уберечь их от ковида. У Коли были множественные нарушения развития — он не говорил, не ел самостоятельно, не мог сидеть и ходить, так как из неправильного позиционирования в детстве его ноги навсегда застыли в «позе лягушки».
Она считает, что Мониава не выполняет обязанности и подвергает опасности своего подопечного.
В квартире Лидии живёт 12-летний Коля — мальчик с глубокой физической и ментальной инвалидностью. Лидия Мониава устроила Колю в обычную школу, гуляет с ним по Москве и Петербургу, они вместе ходят на концерты и даже летают на вертолёте. Несмотря на отсутствие нарушений, конфликт явно не исчерпан.
О его сути и о месте детей с инвалидностью в обществе — в материале RT. Мониава известна в благотворительном сообществе как основательница и директор детского хосписа «Дом с маяком». Весной прошлого года она стала опекуном 12-летнего Коли, мальчика с глубокой физической и ментальной инвалидностью.
Ребёнок живёт в квартире Мониавы. Несмотря на то что Коля не передвигается самостоятельно, не говорит, не может самостоятельно питаться, Лидия часто берёт мальчика с собой на различные мероприятия, привозит на уроки в общеобразовательную школу, путешествует с ним и даже летает на вертолёте. Гуревич потребовала «запретить Мониаве совершать определённые действия с Колей», ставящие, по её мнению, жизнь и здоровье ребёнка под угрозу.
Все врачи, в том числе её подписчики, неоднократно говорили ей, что при таком диагнозе опасно для жизни, к примеру, посещение концертов, где есть стробоскопы, громкая музыка, мигающий свет и резкие звуки. Это всё может спровоцировать приступ. Для Коли также опасны полёты на вертолёте, потому что перепады давления тоже могут спровоцировать приступ», — объяснила RT свою позицию Гуревич.
По словам адвоката, поводом к обращению стал пост в Facebook, опубликованный Мониавой 12 января. Руководитель хосписа написала, что Коля сутки находился без сознания и чуть не умер. При этом скорую помощь мальчику Лидия вызывать не стала.
Если у человека неизлечимое заболевание, при котором реанимационные мероприятия уже не показаны у Коли такое решение врачебного консилиума , в скорую как раз лучше не звонить», — объяснила своё решение Мониава. В том состоянии, в котором он находится, можно существовать долго. Это не тот случай, когда родители в качестве милосердия или ещё каких-то соображений решают не реанимировать ребёнка, он может жить.
Поэтому принимать решение о том, чтобы дать ему умереть при приступе, потере сознания, — это не что иное, как сознательное убийство. Кроме того, Лида — не мать этого ребенка, а опекун. То есть она оказывает государству услуги по воспитанию мальчика за деньги, и у неё нет даже морального права решать, жить Коле или нет».
При этом юрист подчёркивает, что намерений ограничить Мониаву в опекунских правах или лишить её их у неё нет.
В результате проверки сотрудники МВД выявили ошибки в ведении журнала лекарств, в том числе наркотических обезболивающих. Зюзинский районный суд Москвы оштрафовал «Дом с маяком» на 200 тысяч рублей по статье о нарушении правил оборота наркотических средств. В декабре Московский городской суд штраф отменил. Следить за событиями удобно в нашем новостном телеграм-канале.
В Минздраве отмечают, что для легального получения незарегистрированного препарата должно быть заключение консилиума врачей. Решение должно поступить в Минздрав, который выдаст разрешение на ввоз лекарства в срок, не превышающий пяти дней. Однако на практике на каждом этапе официального получения лекарства процесс тормозится. Доказательство этому — новость о том, как омбудсмен Анна Кузнецова помогла девятилетней девочке из Татарстана получить не зарегистрированное в России лекарство.
Препарат рекомендовал консилиум врачей, однако, по данным Союза пациентов, ни в Минздраве, ни по суду девочка его так и не получила. Кузнецова сообщила, что неоднократно просила Минздрав упростить процесс получения незарегистрированных лекарств.
Лида Мониава: со мной говорили о своей смерти даже семилетние дети
По национальности Лида на четверть грузинка Мониава со своими коллегами перенимают опыт у европейских волонтеров. новости России и мира сегодня. На Лиду Мониаву пожаловались в СК после смерти ее подопечного Коли. Лида Мониава в своем посте по следам скандала перечисляет подобные объективирующие практики в учреждениях социального призрения, впрочем, почему-то путая их с медицинскими.
Ребенку важна поддержка близких людей: аргументы за поиск семьи
- Задайте вопрос
- «Этой смертью упивались тысячи читателей его приемной матери Лидии Мониавы»
- Лида Мониава: со мной говорили о своей смерти даже семилетние дети
- Дом с маньяком: как благотворительность превращается в концлагерь
- Рассылка новостей
«Забирала в носочках, а вернула в гробу»: почему Сеть ополчилась на Мониаву
К нам пришли три следователя, полиция, судмедэксперты в черных масках как у ОМОНа, всего я насчитала десять человек», — рассказала Мониава. Давала следователю пояснения в течение часа. Как Коля родился, почему от него отказались родители, когда был создан хоспис, почему у меня в комнате две кровати, как часто ко мне приходят гости и т. Я понимаю, что все делают свою работу и стараются максимально корректно, но почему родители, опекуны неизлечимо больных детей должны ехать в следственный комитет за разрешением на захоронение? Но она уверена, что жизнь мальчика за последние несколько лет поменялась в лучшую сторону.
Его любили очень много человек. Он очень много гулял, плавал в теплом бассейне, сидел у нас с нянями на коленках, был на море, в деревне, плавал в Волге и в речке Валдайка, пробовал на вкус кучу всего вкусного.
Лида Мониава Возбуждено ли уголовное дело, пока неизвестно. Сейчас Боголюбова едет в Москву с документами к дознавателю. Посылка с препаратом от судорог арестована. В конце апреля в Екатеринбурге возбудили уголовное дело о контрабанде наркотиков в особо крупном размере ч. Девушка заказала из Европы 30 таблеток антидепрессантов, в которых, по данным следствия, содержится более 10 граммов запрещенного в России вещества эфедрон. В 2018 году широкий резонанс получила история матери неизлечимо больного ребенка Екатерины Конновой, которую заподозрили в сбыте наркотиков после попытки продать микроклизмы с диазепамом. Женщине грозило до восьми лет лишения свободы, позднее полиция прекратила уголовное дело.
Но Миша так и остался без лекарства. Судороги у него усиливаются. Тысячи детей в России нуждаются в незарегистрированных в стране лекарствах для лечения судорог и эпилепсии. Фризиум, сабрил, диазепам в микроклизмах нужны тысячам детей прямо сегодня. Что будет дальше с Мишей без лекарства? Сколько ещё уголовных дел против родителей больных должно быть открыто, прежде чем правительство обеспечит доступ к лекарствам? Директор фонда «Дом с маяком» Лида Мониава Ранее в полиции сообщили , что сотрудники ведомства не принимали участия в задержании Боголюбовой.
От этого же заболевания ранее умерла его сестра. Врачи посоветовали женщине попробовать новый препарат «Фризиум». В России он не зарегистрирован, она заказала его через Интернет за границей. Позже в Минздраве сообщили, что врачи не назначали сыну Богомоловой препарат «Фризиум», и что она не обращалась за разрешением на ввоз этого препарата в страну. В ведомстве пояснили, что «Фризиум» входит в список психотропных веществ, оборот которых в нашей стране ограничен: для ввоза требуются специальные документы. Еще один похожий случай произошел в 2018 году. Мать ребенка-инвалида Екатерину Коннову едва не осудили за наркоторговлю из-за продажи запрещенного препарата от эпилепсии.
Часто ведь проблема не в человеке, а в неправильно организованной системе. И вместо того чтобы осуждать кого-то, нужно просто ее подкрутить. А возникали когда-нибудь за время вашей работы моменты обычной человеческой слабости, желание от всего сбежать в поисках жизни полегче? Нет, но бывали ситуации, когда становилось просто страшно. Изначально в хосписе было 30 пациентов и пять сотрудников, все очень камерно и по-домашнему. А теперь — 750 подопечных, 380 работников, бюджет 900 миллионов рублей. И с одной стороны, я в ответе за этих людей, а с другой — понимаю, что вообще ничего не могу им гарантировать. Например, сейчас у нас есть деньги только на три месяца вперед, а из-за коронавируса количество пожертвований сокращается. И вот ты сидишь на этом острие и не знаешь, можешь ли взять на работу нового врача или, наоборот, завтра будешь кого-то увольнять. Можешь ли принять нового ребенка? Какое-то время я даже лечилась у психиатра, потому что морально это очень выбивает. Мне кажется, важно проговорить, почему именно. Да, потому что нам всегда нужно знать, сколько у хосписа есть денег на перспективу. Когда у тебя такое большое хозяйство, важно не только купить всем лекарства сегодня, но и понимать, что ты сможешь сделать это и завтра, и через месяц. Например, в Америке есть передовая благотворительная клиника St. Она существует только на пожертвования, и сейчас у них уже собран бюджет на 40—50 лет вперед. Поэтому единственное, что дает нам спокойствие, это когда человек подписывается на регулярные перечисления в хоспис и мы точно знаем, что можем на них рассчитывать. Сейчас в «Дом с маяком» благодаря таким донаторам ежемесячно переводится 10 миллионов рублей. Кто-то может пожертвовать сто рублей, кто-то — тысячу, но если таких людей много, мы уверены в завтрашнем дне. Вы хотели бы иметь своих детей? Я, конечно, очень рада, что в моей жизни появился Коля, но продолжаю любить свою свободную жизнь. И никогда особенно не хотела заводить собственных детей — в первую очередь потому, что хотя бы на время, но это не позволит мне продолжать работать в таком же объеме. А какие у вас сейчас мечты? Сложно жить мирной жизнью, если ты в километре от забора концлагеря. Зная, что ты ешь, спишь, а где-то там мучают людей. Я часто повторяла эту фразу, а потом поняла, что она напрямую относится и ко мне. Я знаю, что рядом есть эти самые интернаты — и взрослые, и детские, — в которых люди существуют в нечеловеческих условиях. И мы решили какое-то количество подопечных оттуда брать на работу, чтобы они могли хотя бы выходить за пределы территории. К одному такому сотруднику я недавно ездила «в гости». Он обычный парень, в «Доме с маяком» мы общаемся абсолютно на равных, только я потом возвращаюсь в свою квартиру, а он — в то место, где в туалетах нет дверей и после девяти вечера ты не имеешь права пользоваться чайником. Эти люди фактически живут как в тюрьме, хотя ничего плохого не сделали. И буквально как только мы эту тему начали обсуждать, нам позвонила женщина, в прошлом учитель математики, уже совсем старенькая, и сказала, что решила завещать свою квартиру «Дому с маяком». Такое у нас случилось впервые. В прошлом году она умерла, и мы планируем поселить туда двух наших пациентов. Сейчас у этой женщины «появились» родственники, которые оспаривают ее волю, но проект мы все равно будем делать. И Департамент социальной защиты населения пообещал выделить нам четыре квартиры в Некрасовке. Вот эта история сейчас занимает меня больше всего.
Про пирсинг, инвалидов и срач в соцсети
Ездить в транспорте. И да, даже вставить в ухо серёжку. Ну, например, чтобы, глядя на Колю, люди говорили не «бедненький, больной, не ходит», а «ух ты, какая у тебя модная серёжка, какой ты крутой парень». У него в ухе посторонний предмет, который и эпилептические приступы может провоцировать, и просто мешать, — возмутилась в комментариях Светлана Машистова из «Русфонда». Вред от «недобровольного вмешательства» отсутствует, убеждён главный врач «Дома с маяком» Григорий Климов.
Серьга в ухо — это красиво и круто. Но главное — это вмешательство, не влияющее на здоровье и не причиняющее вред. Как девочке бантик сделали». В комментариях под постами о поездке с Колей в Санкт-Петербург, походе в бар, посещении несанкционированной акции протеста действительно много негатива.
И у них неспроста такая эмоциональная реакция. Это обида за свою тяжёлую жизнь и за то, что у них нет таких возможностей, как у Лиды: вывозить ребёнка на качественной городской коляске туда, где тебе хочется, иметь помощников и нянь, на кого можно оставить такого ребёнка», — пояснила в разговоре с RT руководитель благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская. Сама Мониава не отрицает, что без хосписа взять Колю и обеспечить ему нынешний уровень заботы ей бы не удалось. Опеку она оформила с началом пандемии обитатели интернатов — наиболее уязвимая категория.
Коля ест через гастростому, поэтому ещё и куча трубочек нужна, шприцов. И все эти вещи к тому же нельзя просто пойти и купить в аптеке. Их надо заказывать, ждать доставку, иногда по два месяца. А в хосписе всё это было готовое, и мне за два дня это всё привезли.
Коляску тоже предоставил «Дом с маяком», оттуда же к Коле приходит няня». По словам Мониавы, комплект оборудования и расходных материалов, которые выделил «Дом с маяком», обошёлся в 500 тыс. Также по теме «Все дела довольно странные»: директор фонда «Дом с маяком» Лида Мониава — о рисках работы с наркотическими препаратами Зюзинский районный суд Москвы оштрафовал детский хоспис «Дом с маяком» на 200 тыс. Но риск заболеть никуда не ушёл и стал даже выше, ведь опекун возит его с собой по общественным местам под девизом «А почему нет?
Насколько декларации блага ребёнка совпадают с реальностью в этом случае? Но не осуждает её.
При этом очень жалко возвращать его в казенное учреждение. Когда начался коронавирус, подопечная хосписа из интерната попала в больницу и умерла от пневмонии. Потом мальчик попал в больницу с пневмонией. И мы подумали, что надо скорее забрать как можно больше детей, иначе они там все заболеют. Я разослала сотрудникам хосписа письмо, и 12 человек были готовы взять ребенка к себе домой. Но детей отдавали только людям с регистрацией в Москве, потому что всем этим занимался департамент соцзащиты Москвы. Таким образом мы смогли забрать шесть детей. И недавно обсуждали с нянями: так совпало, что всем достались дети, подходящие по характеру.
Например, игровой терапевт Диана взяла мальчика Рому, и он очень заинтересованный. Рома радуется всем играм, которые Диана предлагает, и они все дни пекут пряники, играют с фасолью, рисуют, смотрят диафильмы. С Колей такое просто невозможно. Потом переключилась на девочку Асмиру — мне показалось, она перспективна для усыновления. У нее такие диагнозы, которые с годами могут выправиться, и она уже не будет пациенткой хосписа, а сможет полноценно жить. И я думала, что возьму Асмиру и буду про нее писать, и возможно, найдется для нее семья. Но директор интерната поначалу передумала Асмиру отдавать. Получилось так, что все при детях, а я одна без ребенка. Потом сама заболела, и все еще отложилось. А когда выздоровела, оставался только Коля и еще один мальчик в более тяжелом состоянии, у него были проблемы с сердцем.
И я подумала, что для него транспортировка может плохо закончиться. Оказалось, Коля мне идеально подходит. Это не vip-условие, няня доступна всем подопечным хосписа. Она приходит в 9 утра, когда я еще могу спать, дает таблетки, одевает, умывает. Потом у Коли занятия, которые рекомендовал физический терапевт, чтобы расправлять контрактуры. В пять часов няня уходит, и дальше я с Колей провожу время. Просто могу сидеть на кровати с ноутбуком, своими делами заниматься и периодически давать Коле лекарства, питание, поворачивать его, менять подгузник. В выходные обычно спросонья вливаю Коле все нужные таблетки и ложусь дальше спать, а потом уже умываю, чищу зубы, одеваю. В общем, это не то, что моя жизнь только вокруг Коли проходит. Скорее, я своими делами занимаюсь и периодически подхожу к нему что-то сделать.
Я всегда думала, что мы построим стационар и я буду там время с детьми проводить. Но все равно много работы за компьютером, так что не часто общаюсь. Было очень классное время, когда я две недели жила с девочкой Аней, пока ее мама была за границей. И потом было жалко отдавать Аню родителям улыбается. Мне очень спокойно с такими детьми рядом. Даже не знаю, чем объяснить. И сейчас, когда Коля со мной поселился, мне тоже хорошо. Лидия Мониава и Коля. У них одинаково протекает заболевание, очень частые судороги, во время которых и Колю, и Аню скручивает в одинаковую позу. Она называется «поза фехтовальщика», когда голова повернута на бок, а руки прижаты к телу.
У Коли такой же сколиоз и такие же контрактуры. Аня очень молчаливая, она ничего ни от кого не требует, и Коля такой же. И сейчас, когда встал вопрос про Колину коляску, я подумала, что ему подошла бы Анина бывшая коляска. Мы договорились с родителями Ани, что попробуем ее. Когда мы приходим к семьям как специалисты, у нас всегда есть миллион разных идей, как и что нужно улучшить, чем с ребенком заниматься, сколько раз обрабатывать медицинское оборудование, как правильно его сажать, что развивать. И мы все это родителям советуем, советуем. А когда у меня Коля появился, я поняла, что максимум, что буду делать — просто жить с ним в одной квартире, а заниматься пусть приходят специалисты. Сейчас мне уже не хочется нагружать родителей разными советами и рекомендациями, а лучше просто прийти и самому с ребенком позаниматься. В интернатах у детей нет мамы, которая бы позвонила нам — Что будет с другими детьми дальше? Вас часто обвиняют в жестокости такого эксперимента — «показали семью и снова вернули в интернат».
Но сейчас даже обсуждать нет смысла, потому что мы уже видели, как дети умирают в интернатах. Это вопрос сохранения их жизни. Уже потом, когда мы забрали детей, поняли, какие они хорошие, как приятно с ними находиться, и стали думать, а что же дальше. И тогда у нас появилась идея про квартиры сопровождаемого проживания — чтобы департамент соцзащиты выдал квартиры и в них дети из интернатов могли бы жить в человеческих условиях. Лидия Мониава с подопечной хосписа — То есть сопровождаемое проживание — это новый проект «Дома с маяком»? Знаю, что Центр лечебной педагогики и питерские «Перспективы» ведут проекты по сопровождаемому проживанию. Но я подумала: несправедливо, что мы помогаем детям в семьях, а точно таким же детям в интернатах — нет, просто потому что у них нет мамы, которая бы позвонила нам. Тогда мы решили сами пойти в интернаты, отобрать самых тяжелых паллиативных детей и взять их на учет в хоспис. Я проехала все московские интернаты — их восемь — и посмотрела там всех детей, а их огромное количество. И для хосписа мы выбрали Кунцевский интернат, где больше всего таких детей — 55 человек, из них 12 самых тяжелых, и начали помогать им в условиях интерната.
Туда стали приходить няни, игровые терапевты, врачи, медсестры. И мы увидели, что можно хоть наизнанку вывернуться, но когда ты живешь в здании на 250 инвалидов, по 12 человек в комнате, все равно это будут нечеловеческие условия. Даже если там очень хороший директор и персонал. У нас стали появляться такие теоретические мысли, что вот, хорошо бы этих детей расселить по квартирам. Мы потихоньку начали обсуждать это с департаментом и директором интерната, и тут случился коронавирус, когда мы буквально за два дня этих детей разобрали. И очень хочется не вернуть их в интернат, а перевести в квартиры, которые могли бы стать подразделением интерната или хосписа — нам это неважно. Нам важно, чтобы это были малые формы проживания, чтобы в комнате жил один или два ребенка. Сейчас мы ждем ответа департамента. Надеемся, что нам дадут три квартиры, туда мы поселим максимум 10 детей и предоставим ассистентов, которые будут сопровождать их круглосуточно. В хосписе на четвертом этаже, где сидит администрация, мы освободили место, и хотим сделать там дневной центр, куда можно будет приводить детей.
Чтобы они не лежали в кровати целыми днями, как сейчас Коля, а занимались и вечером возвращались домой. Мне хочется этот проект запустить, он в принципе не такой сложный. В хосписе сейчас 700 детей под опекой, а на квартире будет 10. Просто надо все организовать, а дальше не будет ничего сложного. Подробнее — Как вы и Детский хоспис живете на самоизоляции? Осваиваю всякие домашние дела. Раньше я дома вообще ничего не готовила, убиралась и стирала раз в месяц, потому что почти никогда не была здесь. Теперь купила новую штору для душа, блендер. В хосписе все, кто может, работают удаленно. Психологи консультируют онлайн, даже игровые терапевты занимаются с детьми дистанционно.
Врачи и медсестры ездят на вызовы, мы всем выдали очки и респираторы, а компания Gett разрешила, чтобы мы пользовались их такси бесплатно. У нас один только ребенок заболел коронавирусом за все это время, но все нормально. В 10 семьях коронавирус у родителей, и мы к ним пока не ходим. Но, тьфу-тьфу-тьфу, ни у кого болезнь тяжело не проходила. Мне очень обидно, что у нас сейчас стоит пустой офис, за который мы платим. Написали несколько писем директору этого офисного центра, чтобы нам снизили арендную ставку, но они не хотят. Есть проблема с грантами и субсидиями. Мы получаем субсидию правительства Москвы на оказание услуг — визитов на дом или койкодней в стационаре. Например, сделаем тысячу визитов и получим столько-то миллионов рублей. В обычное время врач и медсестра делают три визита в день, и таким образом набираются деньги на их зарплату.
Смертельное новогоднее шоу Лиды Мониавы 2 года назад Анна Долгарева 2 года назад Вскоре после новогодних праздников читатели социальной сети «Фейсбук» наблюдали смерть в прямом эфире. Умирал мальчик Коля, инвалид-отказник, и этой смертью упивались тысячи читателей его «приемной матери» Лидии Мониавы, и она — в первую очередь. Коля был паллиативным больным. Это значит: неизлечимым. Среди диагнозов — эпилептический синдром, микроцефалия, детский церебральный паралич. Он молчал, и загадкой осталось: понимал он, что с ним делает опекунша, или пребывал в другом мире, блаженном, куда и ушел, оставив нас, грешных. А опекунша была полна желания устроить Коле полноценную жизнь, как она это понимала. Взяв мальчика во время первой волны карантина, лечась у психиатра, от скуки, что ли, она таскала его везде.
На митинг в поддержку Навального, в клуб, в кафе, она проколола ему ухо и устроила ему полет на вертолете. Будь это здоровый ребенок — за него следовало бы, наверное, порадоваться. Да, будь это здоровый ребенок, умеющий выражать свои желания. Бессловесный Коля реагировал на происходящее не иначе как эпилептическими приступами. В начале года шоу подошло к логической кульминации. Норма сатурации — 95—100.
Михаил объясняет: «Информация о детях содержится в специальном банке данных. Сведения о биологических родителях конфиденциальны и охраняются законом. Незаконный сбор или распространение сведений о частной жизни лица, его личной или семейной тайны без его согласия, запрещены. Ответственность за это предусмотрена ст. То есть опекун может найти в соцсетях любую информацию о родителях и родственниках своего подопечного, но не имеет права с ними связываться или кому-то рассказывать о них. По мнению Михаила, решать, стоит ли ребенку общаться с биологическими родителями или родственниками, должны органы опеки. По мнению Елены, опекун также может выйти с ними на связь и сообщить об этом ребенку. Но опекун не имеет права распространять информацию о биологических родителях ребенка в публичном пространстве. Елена считает, что опекун вправе связываться с родственниками ребенка. А также не может препятствовать общению с ними, если считает, что оно не навредит подопечному.
«Забирала в носочках, а вернула в гробу»: почему Сеть ополчилась на Мониаву
Лидия Мониава, благотворитель всея Руси, завела себе не найду другой формулировки в контексте ситуации глубокого инвалида. И таскает за собой, демонстрируя зевакам. Сейчас она сдала Колю в обычную школу, где Колю тискают, как морскую свинку. У парня по 70 эпилептических припадков в день, на секундочку, он физически неспособен не то что учиться — просто осознавать происходящее.
Колю возят на уроки со здоровыми детьми, на Коле показывают, «где у детей ручки» цитата , в Колю разве что палкой не тыкают. Все это — под сладострастный вой клуш, захлебывающихся от своей хорошести. Инклюзия, орут клуши.
Лида, вы герой. Я, в свою очередь, не могу не сказать: Лида, вы садист. Живой человек — не зверушка.
Вы заигрались в свою прекрасность. Накануне Мониава поделилась в Facebook историей о полете на вертолете вместе с Колей. Ребенок, по ее словам, весь полет проспал.
Спецкор «Русфонда» и гражданский журналист «Ридуса» Светлана Машистова обратила внимание на то, что еще несколько недель назад Мониава писала, что Коля спит, если ему страшно.
Он ездил на поездах, не раз отправлялся на море, ходил с Лидой на митинги, концерты, которые смотрел спиной к сцене. Еще Коля гулял под снегопадом, плавал в реке. И даже стал посещать школу, лежа в коляске, ничего не понимая и, по заверению самой Лиды, вряд ли что-то слыша и видя. Неврологи и просто родители таких же детей робко отмечали, что от резких звуков и ярких вспышек мозг Коли впадает в непрекращающуюся эпилепсию, но их называли бездушными, ненавистниками инвалидов. Когда встал вопрос о том, что ребенок в подобном состоянии не может без конских доз обезболивания вынести концерты и путешествия, поэтому нужно проверить, сколько он получает препаратов, святые люди с святыми лицами вновь кидались на единичных граждан, которым до Коли было дело. И вот Коли нет.
Лида воевала за право для таких, как Коля, учиться в общеобразовательном классе ну и что, что он не понимает ничего и впадает в эпилепсию на уроке. За просторные вагоны для инвалидов. За пандусы в концертном зале. За политические права на митингах. За возможность ходить на коляске в ресторан, хотя Коля не ест человеческую еду. Еще они с Лидой воевали за то, чтобы 13-летнему Коле можно было прямо в кафе менять подгузник. Ну вот Коля и отвоевался.
Невольный солдат чужого фронта Думаете, никто не видел, во что превратилась жизнь Коли за эти полтора года? Да видели, конечно. Про Колю с тревогой писали и журналисты, и волонтеры других хосписов, правозащитники, врачи, родители таких же детей, как Коля. Но на всех них сообща кидались тысячи Лидиных читателей. Из маленького беспомощного мальчика семья Мониава буквально в считанные месяцы сделала Колю причиной беспрецедентной грубости, хамства, унижения оппонентов. Сама я с лихвой все это на себе испытала, когда пришла задать Лиде Мониаве один лишь вопрос: почему она в интервью Катерине Гордеевой при Коле говорит о его неизбежной кончине. Если он вообще не способен понимать что-либо, зачем его мучают и возят по концертам?
Если понимает, что за жестокость говорить при нем, что он может не дожить до 18 лет? В ответ на меня посыпались тысячи самых изощренных оскорблений.
По словам девушки, с начала 2022 года мальчик лежал в коме и не мог самостоятельно дышать. К нам пришли три следователя, полиция, судмедэксперты в черных масках как у ОМОНа, всего я насчитала 10 человек», — сообщала Мониава. Затем ее вызвали на допрос к следователю. Мониава указывала, что провела в Следственном комитете около часа.
Лида Мониава, директор детского хосписа "Дом с маяком", призвала коллег взять домой детей из интернатов. Сама стала помогать мальчику Коле 11 лет, о чем публично рассказывала в социальной сети до 10 января 2022 года, когда он умер. Все эти 1,5 года жизнь Лиды и Коли буквально сотрясала страну. Её ругали. Её обожествляли. Дело в том, что забрала она Колю, мягко говоря, в плохом состоянии - одежды нет а зачем она в интернате , зубы в 11 лет молочные, лекарства не подобраны, инвалидной коляски нет, на улице почти ни разу не был. При этом на счету мальчика были большие деньги, вроде даже пару миллионов. Что сделала Лида? Купила модную одежду и очень дорогую коляску на заказ. Проколола ему ухо. И главное - начала везде быть с ним. На море. В поход.
Дом с маяком: о мире, в котором каждый важен. История Лиды Мониава, рассказанная ей самой
Новости по тэгу. →. Лида Мониава. Здесь Мониава почти что прямо пишет, что сотрудники хосписа дают умирающим людям сигареты, даже когда знают, что для некоторых из них это может быть гибельно. Главная» Новости» Лида сулейманова последние новости. Лида Мониава. Вот уже 10 месяцев большинство моих очных разговоров с друзьями сводятся к обсуждению выбора оставаться или уезжать.
Лида Мониава: «Нас поддерживают не компании из списка Forbes, а обычные люди»
К вечеру Лида разродилась гневным постом с фотографией Коли в зеоеной пижамке. Жизнь в Церкви. это директор детского хосписа, которая берет под опеку тяжелобольных лежачих детей, ищет их родственников, а потом из них выбивает алименты или. Последние новости о персоне Лидия Мониава новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Сама Лида Мониава в недавнем посте в социальной сети обратила внимание.
Дом с маньяком: как благотворительность превращается в концлагерь
10 декабря 2020 - Новости Санкт-Петербурга - 16 янв, 2018 Лида Мониава – заместитель директора Детского хосписа «Дом с маяком». Директор по развитию благотворительного фонда «Дом с маяком» Лидия Мониава взяла интервью у биологической матери своего подопечного Коли, не видевшей сына 12 лет. Врач предполагает, что Лида Мониава не до конца соблюдала рекомендации по уходу за тяжело больным ребёнком. Новости по тэгу. →. Лида Мониава. Директор благотворительного фонда «Дом с маяком» Лида Мониава уже 5 месяцев живет с 12-летним Колей, которого она забрала из интерната в начале пандемии. 10 декабря 2020 - Новости Санкт-Петербурга - В четверг состоятся похороны 12-летнего мальчика Коли, опекуном которого была Лида Мониава.
Вторая жизнь Коли
Многие кафе, куда ходила Лида, сделали туалет для инвалидов. Лида подняла вопрос о пешеходных переходах для людей на инвалидных колясках в центре Москвы. О покупке билетов на поезд для инвалидов и сопровождающих. О медицинской помощи на дому. О наличии бесплатных нянь и соц работников у семьи с ребенком-инвалидом. Об инклюзивном образовании. О незаконности права на тайну при отказе родителей от детей инвалидов. О деньгах инвалидов, хранящихся на их счетах. Но как она привлекали к этим проблемами внимание? Через Колю. И сейчас Лиде ставят в вину, что такая активная жизнь погубила мальчика.
И что можно было не использовать ребёнка как инструмент для решения социальных проблем. Ну неужели общество итак не знает, что без няни маме плохо, а инвалидам тоже надо бывать в театрах и в кино и необходимы условия, доступность.
Директор по развитию фонда «Дом с маяком» Лида Мониава забрала домой 12-летнего Колю в 2020 году, когда несколько сотрудников хосписа стали опекунами тяжелобольных детей. Ребят забрали из интернатов по домам, решив таким образом уберечь их от ковида. У Коли были множественные нарушения развития — он не говорил, не ел самостоятельно, не мог сидеть и ходить, так как из неправильного позиционирования в детстве его ноги навсегда застыли в «позе лягушки».
Но, тем не менее, за свою короткую, но яркую жизнь с благотворительницей Мониавой повидал многое: полёт на вертолёте, поход на митинг, пирсинг, поездки в общеобразовательную школу в качестве наглядного пособия — словом, удивительные приключения, в которых глубокие инвалиды нуждаются нечасто. Я сейчас очень мягко выражаюсь. Одна из декабрьских записей в инстаграме Мониавы — «клубная жизнь Коли», на фото изображена рука мальчика с клубным браслетом. Известно, что в это время он находился в очень тяжёлом уже состоянии, да и протянул после «клубной жизни» меньше месяца.
Я писала не один материал на эту тему. И даже не два. Меня действительно глубоко потрясает идея использовать тяжёло больного ребёнка в качестве тарана — в борьбе за инклюзию. Да и сама идея инклюзии в том виде, в котором её отстаивает Мониава, кажется мне чудовищной. В первую очередь потому, что убивает систему специальных учреждений для глубоко больных детей. И заставляет страдать детей с сохранным интеллектом и учителей — дополнительно. Но речь сейчас не об этом.
В результате проверки сотрудники МВД выявили ошибки в ведении журнала лекарств, в том числе наркотических обезболивающих. Зюзинский районный суд Москвы оштрафовал «Дом с маяком» на 200 тысяч рублей по статье о нарушении правил оборота наркотических средств. В декабре Московский городской суд штраф отменил. Следить за событиями удобно в нашем новостном телеграм-канале.
Я родилась и выросла…
- «Я знаю, кто написал на меня донос» — Лида Мониава // «Скажи Гордеевой» - YouTube
- Рассылка новостей
- Курсы валюты:
- Мальчик Коля. Смертельное новогоднее шоу Лиды Мониавы
- В Москве задержали мать с заграничным лекарством для ребенка-эпилептика // Новости НТВ
- Лида Мониава: со мной говорили о своей смерти даже семилетние дети - Интервью ТАСС
Есть мнение
- «Этой смертью упивались тысячи читателей его приемной матери Лидии Мониавы»
- Курсы валюты:
- Лида Мониава: «Колю похоронят в семейной могиле» - МК
- «Чистый садизм»: прием ребенка-инвалида в обычную школу разгневал Сети
- На Лиду Мониаву пожаловались в СК после смерти ее подопечного Коли
- Мониава Лида , Директор, Благотворительный фонд «Дом с маяком»
Лида Мониава о личном опыте работы с неизлечимыми детьми и их семьями
Лида Мониава сравнила оказание помощи паллиативным больным в Москве и Московской области. На слова, что Лида Мониава давно говорила о том, что Коле «оставалось недолго», юрист сказала: «Да, только в ПНИ психоневрологический интернат — прим. Новости по тэгу. →. Лида Мониава. Но в первую очередь Лида Мониава должна просить прощения у биологической матери Коли, которую она нашла спустя 12 лет после родов.