Печорин и Бэла получают плохие новости — оказывается, Казбич убил князя, отца Бэлы.
Почему влюбленный в Бэлу Казбич убил даму?
Казбич убил Бэлу, чтобы отомстить за украденного коня. Бэла была убита случайным выстрелом в перестрелке. Они долго скрывали от Бэлы, что Казбич, подкараулив ее отца при возвращении домой, зарезал его кинжалом. Если бы Казбич хотел убить Бэлу за измену мусульманской вере, или из-за потери коня, или в отместку Печорину, то погоня бы не состоялась – труп Бэлы был бы найден у ручья. Оказалось, что Казбич убил Бэлу из-за того, что та планировала убить его и забрать контроль над мафией. Казбич – молодой черкес, сильно влюблён в Бэлу, позднее убил свою любимую.
Казбич — образ и характеристика героя романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
Казбич убил Бэлу, потому что не хотел, чтобы она вновь досталась Печорину, подстрелившему его лошадь. Бэла была убита случайным выстрелом в перестрелке. — Да зачем Казбич ее хотел увезти? В гибели Бэлы — героини одной из глав романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» виноват Печорин, хотя зарезал девушку Казбич. Бэла была убита случайным выстрелом в перестрелке.
Почему Казбич убил Бэллу в Герой нашего времени?
Казбич (Сулейменов Абай): Я убил Бэлу за то, что ее брат оскорбил меня, украл мою лошадь, за то, что Печорин ее все равно не любит, незачем ей жить, позорить наш народ. Конечно, после такого несчастья Казбич озверел настолько, что убил отца Бэлы, а позже ее саму. Казбич (Сулейменов Абай): Я убил Бэлу за то, что ее брат оскорбил меня, украл мою лошадь, за то, что Печорин ее все равно не любит, незачем ей жить, позорить наш народ. А почему Казбич убил Бэлу, как Вы думаете?
«Бэла» Лермонтова: краткое содержание. «Герой нашего времени», краткое содержание главы «Бэла»
О разговоре Казбича и Азамата узнал Печорин – русский военный, которому также приглянулась Бэла. Возможно читателю литературный образ Казбича в Бэле кажется созданным именно таким. В гибели Бэлы — героини одной из глав романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» виноват Печорин, хотя зарезал девушку Казбич.
Герой нашего времени
Ни догнать Казбича, ни убить его не удалось, а Бэла «лежала неподвижно, и кровь лилась из раны ручьями». Это приводит к драматическим событиям: влюблённый в Бэлу горец Казбич пытается выкрасть девушку, но потерпев неудачу, убивает её. Почему Казбич убил Бэлу? Ответственность за гибель Бэлы в повести Лермонтова (см. его краткую биографию) делят друг с другом Казбич и Печорин. Казбич не убивал ни князя, ни его сына Азамата. Казбич смертельно ранил Бэлу, дочь князя.
Герой нашего времени - краткое содержание
Казбич ушел, а Бэлу ранил кинжалом насмерть. Адвокат Любил ли он её, по вашему впечатлению? Максим Максимыч В том, что Печорин действительно любил Бэлу, можно не сомневаться. Когда Бэла отвергла его, он решил наказать себя : гонялся за пулей или ударом шашки. Я уверен, что он действительно готов был сделать это. А когда Казбич ранил Бэлу, Печорин ни на минуту не отходил от неё до самой кончины девушки. Нет, в её смерти он не виноват, он действительно любил Бэлу. Прокурор - Изменилось ли потом его отношение к Бэле? Максим Максимыч Не такой Печорин человек, чтоб любить долго и прочно дикарку.
Нет, она хорошо сделала, что умерла, а то, чтобы с ней сталось, если бы, Григорий Александрович ее покинул? А это бы произошло рано или поздно… - Прокурор Как он относился к вам, Максим Максимович? Максим Максимыч Да и меня он сильно обидел - такой холодной оказалась наша последняя встреча. Я очень волновался об оставшихся его бумагах, ведь дневник его - это вся его жизнь! А он так холодно ответил: «что хотите, то с ними и делайте. Быть может, Печорин никогда не считал меня другом, и просто ему не о чем было со мной говорить. Или он просто эгоист! А я ведь был способен на многое ради дружбы.
Свидетель, можете занять своё место. Слово предоставляется защите. Уважаемый суд, я не сомневаюсь, что мой подзащитный действительно любил Бэлу. Вспомним, как он старался угадать все её желания, засыпал подарками. Девушку украл не Печорин, а её родной брат, чтобы обменять на коня. Да и убил Бэлу не Печорин, а Казбич. Считаю, что по этому пункту обвинения мой подзащитный должен быть оправдан. Свидетели могут остаться в зале.
Переходим к следующему обвинению: оставление без средств к существованию слепого мальчика и старухи, живших в Тамани. Ваша честь, я хочу сказать, что контрабанда — уголовно наказуемое деяние. Стоит ли вменять в вину моему подзащитному то, что он разогнал притон контрабандистов? Вызывается свидетель Ундина. Ваша честь! Да, контрабанда уголовно наказуема, но за счёт неё жили сразу несколько человек: я, слепой, старуха и Янко. Что с ними стало потом? Это лежит на совести Печорина.
Мы с моим женихом Янко жили себе, мечтали пожениться, копили денежки, хотели дом купить. Приехал вот этот господин указывая на Печорина , влез в нашу жизнь, разрушил наши планы, он нас с мужем постоянно преследовал, пытаясь выяснить, чем мы занимаемся. А какое его дело? Это еще что! Когда мы с ним на лодке ночью катались, он чуть меня не утопил! Мужчина называется! Хорошо, что я плавать умею! Печорин: Могу ли я сказать по данному эпизоду?
Судья: Обвиняемый, суд даёт вам право выступить по данному эпизоду. Печорин: Дело в том, что эта барышня указывая на Ундину говорит неправду. Я случайно оказался в этом городке. Я же не знал, чем все это кончится! Я сразу заметил, что в их доме нечисто! Представьте, господа, что вы заночевали в незнакомом месте, а хозяева дома вместо того чтобы спать, занимаются по ночам Бог знает чем! А теперь про случай в лодке. Барышня сама сманила меня покататься на лодке.
Я колебался — я не охотник до сентиментальных прогулок по морю; но отступать было не время. Она прыгнула в лодку, я за ней. Не успел опомниться, как заметил, что мы плывем. А она обнимает меня и говорит: «Это значит, что я вас люблю». И так щекой прижалась к моей щеке — будто огнем обожгло. Дьявол — не девка! Вдруг что-то упало в воду. Я хвать за пояс — пистолета нет.
Тут ужасное подозрение закралось мне в душу, кровь хлынула мне в голову! Оглядываюсь — мы от берега около 50 сажен, а я не умею плавать! Хочу оттолкнуть ее от себя, а она, как кошка, вцепилась в мою одежду и чуть не сбросила в море. Наконец я схватил ее одной рукой за косу, другой за горло, она выпустила мою одежду, и я мгновенно сбросил ее в волны. А что мне было делать?! Адвокат В подтверждение слов моего подзащитного мы готовы предоставить суду видеоматериалы. Ундина Он способен был разрушить мой мир донесением коменданту, поэтому я решилась на смелый и коварный поступок. Я притворилась, что влюблена в него и заманила в море, чтобы освободиться от непрошеного гостя.
Судья: - Ещё есть вопросы, дополнения? Вы можете занять место в зале обращается к Ундине , я приглашаю по делу «Причинение вреда здоровью, оскорбление чести и достоинства» княжну Мери Лиговскую. Княжна Мери.
Он - губительная, разрушающая сила по отношению к судьбам других людей. Увидев Бэлу на свадьбе её сестры, Печорин решается на похищение девушки. Ему помогает Азамат в обмен на лошадь Казбича - Карагёза.
В отсутствие отца он привозит связанную Бэлу к Печорину, который сообщает ему, когда Казбич должен приехать в крепость. Азамат угоняет лошадь, когда Казбич был в доме у знакомых. Чтобы отмстить, Казбич пытается украсть Бэлу, а видя неудачу своего замысла, он убивает бедную девушку.
Казбич совершает свое нападение по всем правилам военного искусства. Он использует внезапность. Охрана князя не ожидала, что нападение произойдет у них на глазах. Казбич рискует.
Силы не равны и, если он неправильно рассчитает действия, его убьют. Возможно, он не раз уже выслеживал князя, ожидая подходящего случая. Сумерки и некоторое отдаление узденей позволило ему успешно выполнить поставленную цель.
Казбич Максиму Максимычу за баранов цены не сбавлял, потому что продавал дёшево. Этому черкесу завидовали все наездники и часто пытались украсть его коня, но только это им не удавалось. Конь был очень силён, вынослив, хорошо выезжен — бегал за хозяином, как собака, и даже его голос знал.
Азамату, брату Бэлы, который восхищался Карагёзом, Казбич рассказал о смелости и верности своего коня. Когда после неудачной попытки отбить вместе с абреками горцами-разбойниками у русских табуны, за ним погнались четыре казака, Карагёз спас своего хозяина. Он ринулся в густой лес, «прыгал через пни, разрывал грудью кусты». Казбич мог бы оставить его у опушки и скрыться в лесу, но жаль было ему расстаться с конём. Когда Карагёз прыгнул через глубокую рытвину, его задние ноги оборвались с берега, и он повис на передних. Хозяин, чтобы спасти его, бросил поводья и упал в овраг.
Карагёз выскочил, и казаки погнались за ним, но не смогли поймать. Казбич сидел в овраге до ночи и вдруг услышал, что по берегу бегает конь, бьёт копытами о землю, фыркает и ржёт. Черкес узнал голос Карагёза. С тех пор мы не разлучались», — так закончил свой рассказ Казбич и стал трепать своего коня по шее, давая ему ласковые названия. Азамат предлагал Казбичу за коня отдать отцовскую винтовку или шашку, но тот не согласился. Не согласился он и на предложение Азамата украсть для него сестру, хотя Бэла ему очень нравилась.
Задание МЭШ
Его рассказ был краткий, но вдохновенный и образный. Максим Максимыч сказал, что он «был не то, чтоб мирной, не то, чтоб не мирной», что, хотя ни в какой шалости не был замечен, но «подозрений на нём было много». Иногда Казбич торгует баранами и мёдом, приезжает в крепость, где служит Максим Максимыч, спрашивает, нужен ли его товар. Когда он приводил баранов на продажу, штабс-капитан угощал его чаем. Казбич Максиму Максимычу за баранов цены не сбавлял, потому что продавал дёшево. Этому черкесу завидовали все наездники и часто пытались украсть его коня, но только это им не удавалось. Конь был очень силён, вынослив, хорошо выезжен — бегал за хозяином, как собака, и даже его голос знал. Азамату, брату Бэлы, который восхищался Карагёзом, Казбич рассказал о смелости и верности своего коня. Когда после неудачной попытки отбить вместе с абреками горцами-разбойниками у русских табуны, за ним погнались четыре казака, Карагёз спас своего хозяина. Он ринулся в густой лес, «прыгал через пни, разрывал грудью кусты». Казбич мог бы оставить его у опушки и скрыться в лесу, но жаль было ему расстаться с конём.
Когда Карагёз прыгнул через глубокую рытвину, его задние ноги оборвались с берега, и он повис на передних. Хозяин, чтобы спасти его, бросил поводья и упал в овраг. Карагёз выскочил, и казаки погнались за ним, но не смогли поймать. Казбич сидел в овраге до ночи и вдруг услышал, что по берегу бегает конь, бьёт копытами о землю, фыркает и ржёт.
Когда Азамат украл у Казбича коня, тот не сумел его догнать и отомстить, но убил его отца, так как решил, что Азамат украл Карагёза с его согласия. Так отомстил Казбич за похищение своего коня.
Горец был очень упорным, ловким. Задумав украсть из крепости Бэлу, которая там жила у Печорина, он выслеживал её и наконец похитил. Казбич убил Бэлу, потому что не хотел, чтобы она вновь досталась Печорину, подстрелившему его лошадь. Затем горец вскарабкался на утёс и исчез. С той поры в крепости он больше не показывался.
Однажды на свадьбе Азамат, сын князя, видит коня и восхищается им.
Он умоляет Казбича отдать ему лошадь, обещая что-нибудь ценное взамен, например, винтовку или отцовскую шашку. Вскоре он понимает, что материальные блага мало интересуют черкеса, поэтому предлагает украсть для него свою шестнадцатилетнюю сестру Бэлу. Когда горцу поступает предложение поменять коня на девушку, он решительно отказывается, потому что не может предать единственного друга. Дело доходит до массовой драки и едва не заканчивается резней. О произошедшем становится известно Печорину, после чего тот постоянно дразнит молодого Азамата. Он предлагает помочь украсть Карагеза, а взамен просит Бэлу.
Вскоре воры по наводке Печорина крадут животное, а черкес не может с этим смириться и плачет. Основной целью Казбича становится месть. Первым делом он убивает отца Бэлы, считая, что тот мог помочь Азамату украсть Карагеза. Тем временем новый обладатель коня скрылся где-то в горах и больше его никто не видел. После убийства князя Казбич хоть и скрывается, но его никто не преследует, так как по горским обычаям он считается правым. Позже он узнает, что Бэла находится у Печорина, и решает похитить девушку.
Во время отъезда русского офицера он увозит княжну на коне, но за ним открывается погоня.
Он был уверен, что Казбич был причастен к убийству, так как Бэла планировала бросить его и перейти на сторону Люцифера. Казбич начал с предоставления алиби для той ночи, когда произошло убийство. Однако, при тщательном рассмотрении, алиби оказалось неубедительным. Было обнаружено, что в то время, когда Казбич утверждал, что находился на работе, его телефон был заблокирован его же дочерью — Эстер. Люцифер и Хлоя решили поговорить с Эстер, и она подтвердила, что Казбич действительно был дома в ту ночь, угрожал Бэле и уходил во время звонков. Таким образом, Казбич стал основным подозреваемым в убийстве Бэлы. Но для Люцифера было важно получить признание от него, что он действительно убил ее и почему.
В итоге, Люцифер искусно вывел Казбича на чистую воду, используя свои силы и мастерство общения.
Горский Отелло
| М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. Текст произведения. Часть первая | – Да зачем Казбич ее хотел увезти? |
| «Герой нашего времени»: краткое содержание и анализ | — Да зачем Казбич ее хотел увезти? |
Как Казбич убил князя и Азамата в рассказе (Герои нашего времени)
В сериале «Люцифер» было много тайн и нераскрытых загадок, одна из которых — почему Казбич убил Бэлу. В конце сериала Люцифер раскрывает эту тайну и оказывается, что Казбич убил Бэлу, потому что она узнала слишком много о тайне его рождения. Казбич, родившийся обычным человеков, не хотел, чтобы кто-то знал о его происхождении, и Бэла стала угрозой для него. Раскрытие этой тайны не только привело к развязке сюжета, но и показало, что даже дьявол, который был знаменит своим неповиновением законам и нравам, может быть чувствительным и иметь личную мотивацию. Подозрения и исследование После того, как Бэла была убита, Люцифер и Хлоя начали исследование, чтобы выяснить, что произошло. Информация была крайне ограниченной, так как Бэла была членом семьи мафии, которая обладала большим влиянием в городе. Мафия была очень осторожна и не желала предоставлять информацию полиции. Однако Люцифер не сдавался и начал общаться с бывшим главой мафии — Казбичем.
Это первый образец лирико-психологического романа в русской прозе.
Написан он в период с 1838 по 1840 год. Впервые был издан тиражом 1000 экземпляров. Произведение состоит из нескольких частей, расположенных в нарушенном хронологическом порядке. Первые части описывают главного героя Печорина с точки зрения другого персонажа, штабс-капитана Максим Максимыча, тогда как позже мы знакомимся с Печориным через его дневниковые записи. Это приводит к драматическим событиям: влюблённый в Бэлу горец Казбич пытается выкрасть девушку, но потерпев неудачу, убивает её.
Журнал Печорина I. Тамань В Тамани Печорин оказался в необычной ситуации, которую он считал забавной. Он заметил, что слепой мальчик, у которого он остановился на ночлег, скрывает что-то от окружающих. Решив посмотреть, что творится, Печорин выяснил, что мальчик встречается с красивой девушкой, которую он назвал Ундиной, или «русалкой». Они ожидали человека по имени Янко, который вскоре прибыл с мешками.
На следующий день Печорин, подстегнутый любопытством, пытался выяснить у слепца, что находится в мешках, которые привез Янко. Однако мальчик молчал, делая вид, что не понимает его вопросов. Затем Печорин встретился с Ундиной, которая пыталась завести с ним романтические отношения. Печорин притворился, что поддается ее обаянию. Вечером Печорин отправился на свидание с Ундиной на пристань, взяв с собой знакомого казака и поручив ему быть настороже и, в случае чего, прийти на помощь. В лодке с Ундиной Печорин оказался в опасной ситуации, когда девушка попыталась выбросить его за борт. Ундина догадалась, что Печорин понял их преступную деятельность и мог предать их властям. Однако Печорин сумел одолеть девушку и бросил ее в воду. Ундина, умея плавать, смогла доплыть до Янко, который забрал ее на свою лодку, и они скрылись в темноте. После этого опасного события Печорин обнаружил, что слепой мальчик украл его вещи.
Этот инцидент развлек скучающего героя, но в то же время принес ему грусть. Он задумался о том, почему судьба свела его с такими людьми, и сравнил себя с камнем, брошенным в мирный пруд, который нарушил тишину и чуть не потонул сам. На следующее утро Печорин покинул Тамань, оставив за собой эти волнующие события. Часть вторая окончание журнала Печорина II. Княжна Мери Печорин описывает свое пребывание в городе Пятигорске, куда он приехал на воды для восстановления здоровья после ранения. Там он встречает своего старого знакомого, молодого юнкера Грушницкого, который влюблен в красавицу княжну Мери Лиговскую. Печорина забавляет чувство юноши, и он начинает шутить на ее счет, сравнивая ее с скаковой лошадью и высказывая злые комментарии о ее характере. В начале это раздражало Мери, но в конечном итоге она стала игнорировать его резкие замечания. Печорин, тем не менее, продолжал раздражать ее, насмехаясь над ее прихотливыми желаниями и предсказывая, что она выйдет замуж за неподходящего человека по воле своей матери. Печорин встретил в городе Пятигорске доктора Вернера, известного своим интеллектом и желчным нравом.
Вокруг него циркулировали самые невероятные слухи, и кто-то даже сравнивал его с Мефистофелем. Однако Вернеру нравилась такая аура загадочности, и он даже поощрял эти слухи. Он, будучи проницательным, предвидел возможную драму, которая могла развернуться между Печориным, Мери и Грушницким, хотя не особо обсуждал это. В это время в Пятигорск приехала Вера — светская дама и родственница княжны Мери. Читатели узнали, что Печорин когда-то был влюблен в эту женщину, и она тоже сохранила чувства к нему. Встреча с Верой пробудила в Печорине глубокие страсти и привела к внезапной смене его настроения. Он вновь почувствовал боль и страдание, несмотря на свой обычный циничный облик. Вера, будучи замужем, не могла остаться с Печориным, и после их встречи он ушел, садясь верхом на коня и ускакав по горам и долинам, измучив своего верного животного. На замученном коне Печорин случайно наткнулся на Мери и испугал ее. Вера, желая чаще видеться с любимым, посоветовала ему проявить открытое внимание к княжне.
Однако Грушницкий предупредил, что после всех его скандальных поступков Печорина никогда не допустят в дом княжны. Но Печорин поспорил, утверждая обратное. Он решил посетить бал у княгини Лиговской, где проявил себя весьма вежливо по отношению к Мери: танцевал с ней, как истинный кавалер, защитил от неадекватного офицера и оказал помощь, когда она упала в обморок. Эти действия Печорина изменили взгляд матери Мери на него, и она пригласила его в свой дом в качестве близкого друга. Печорин стал частым гостем у Лиговских. Хотя его интерес привлекла Мери как женщина, его внимание по-прежнему удерживала Вера. На одном из редких свиданий Вера призналась Печорину, что страдает от смертельной чахотки и просит его беречь ее репутацию. Она также выразила понимание к его характеру и недостаткам. Несмотря на это, Печорин все ближе подошел к Мери. Девушка призналась ему, что ей надоели всякие поклонники, включая Грушницкого.
Печорин, используя свое обаяние и времяпрепровождение, завоевал сердце княжны. Но даже ему самому было не ясно, зачем ему это нужно: либо для развлечения, либо чтобы подразнить Грушницкого, а возможно, чтобы вызвать ревность у Веры. Хотя Печорину удалось завоевать сердце Мери, сначала она старалась скрывать свои чувства. Тем временем Вера начала беспокоиться из-за этого романа. На одном из тайных свиданий она умоляла Печорина никогда не жениться на Мери и обещала ему взамен ночные встречи. Печорин, однако, начал скучать как в обществе Мери, так и Веры. Ему наскучили и Грушницкий со всей его страстью и мальчишеством. Специально проявляя вызывающее поведение в обществе, Печорин вызывал слезы у влюбленной Мери. Людям он казался безнравственным безумцем. Но молодая княжна Лиговская понимала, что таким образом он лишь укреплял ее привязанность.
Мы ударили по рукам и разошлись. На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками; привезено было множество разных персидских материй, всех не перечесть. У них свои правила: они иначе воспитаны. А ведь вышло, что я был прав: подарки подействовали только вполовину; она стала ласковее, доверчивее — да и только; так что он решился на последнее средство. Раз утром он велел оседлать лошадь, оделся по-черкесски, вооружился и вошел к ней. Я решился тебя увезти, думая, что ты, когда узнаешь меня, полюбишь; я ошибся: прощай! Я виноват перед тобой и должен наказать себя; прощай, я еду — куда? Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости меня». Она не взяла руки, молчала. Только стоя за дверью, я мог в щель рассмотреть ее лицо: и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико!
Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? Таков уж был человек, бог его знает! Только едва он коснулся двери, как она вскочила, зарыдала и бросилась ему на шею. Поверите ли? Штабс-капитан замолчал. Да, они были счастливы! В самом деле, я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!.. Спустя несколько дней узнали мы, что старик убит. Вот как это случилось... Внимание мое пробудилось снова.
Вот он раз и дождался у дороги версты три за аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали. Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения. Между тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в черные свои тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли. Вопреки предсказанию моего спутника, погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем. Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли... Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.
Посмотрите, — прибавил он, указывая на восток, — что за край! И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание. Подложили цепи по колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа. Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, — а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», — и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться... Но, может быть, вы хотите знать окончание истории Бэлы? Во-первых, я пишу не повесть, а путевые записки; следовательно, не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле. Итак, погодите или, если хотите, переверните несколько страниц, только я вам этого не советую, потому что переезд через Крестовую гору или, как называет ее ученый Гамба, le mont St. Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину...
Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества. При повороте встретили мы человек пять осетин; они предложили нам свои услуги и, уцепясь за колеса, с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки. И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням. В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока... Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям.
Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки». Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов. Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина. Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла! Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила.
Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать. Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку... А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала... Бог ей прости!.. Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще... А нынче мне уж кажется, что он меня не любит.
Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княжеская дочь!.. Я стал ее уговаривать. Что было с нею мне делать? Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал? Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа.
Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!.. Она взглянула и вскрикнула: — Это Казбич!.. Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!.. Мой гренадер приложился... Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков. Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты; Бэла бросилась ему на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие... Даже я уж на него рассердился. Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату?
А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался... Тут Печорин задумался. Бэла, с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал». Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели. Бывало, спросишь: «О чем ты вздохнула, Бэла? Случалось, по целым дням, кроме «да» да «нет», от нее ничего больше не добьешься. Вот об этом-то я и стал ему говорить. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был любим, — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто...
Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! По крайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощью бурь и дурных дорог».
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний... Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь вся такова? Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастье, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво: — А все, чай, французы ввели моду скучать?