Новости компаний.
Кант Иммануил
Хотя Кант тоже высказывал их в начале карьеры, позднее он сменил мнение. Он понял, что ни у одной расы нет права порабощать другую, ведь это классический пример отношения к людям как к средству для достижения цели. Кант стал яростным противником колониальной политики. Он говорил, что жестокость и угнетение, необходимые для порабощения народа, разрушают человечность людей независимо от их расы. Для того времени это была настолько радикальная идея, что многие называли её абсурдной. Но Кант считал, что единственный способ предотвратить войны и угнетение — это международное правительство, объединяющее государства. Несколько веков спустя на основе этого была создана Организация Объединённых Наций.
Саморазвитие Большинство философов Просвещения считали, что лучший способ жить — как можно больше увеличивать счастье и сокращать страдания. Такой подход называется утилитаризмом. Это и сегодня самый распространённый взгляд. Кант смотрел на жизнь совершенно по-другому. Он считал так: если хочешь сделать мир лучше, начни с себя. Вот как он это объяснял.
В большинстве случаев невозможно узнать, заслуживает человек счастья или страдания, потому что невозможно узнать его настоящие намерения и цели. Даже если стоит сделать кого-то счастливым, неизвестно, что именно для этого нужно. Вы не знаете чувств, ценностей и ожиданий другого человека. Не знаете, как ваш поступок на нём скажется. К тому же неясно, из чего именно состоит счастье или страдание. Сегодня развод может причинять вам невыносимую боль, а через год вы будете считать это лучшим, что с вами происходило.
Поэтому единственный логичный способ сделать мир лучше — это стать лучше самому. Ведь единственное, что вы знаете хоть сколько-то точно, — это вы сами. Кант определял саморазвитие как способность придерживаться категорических императивов. Он считал это долгом каждого. С его точки зрения, награда или наказание за невыполнение долга даётся не в раю или аду, а в той жизни, которую каждый создаёт для себя. Следование моральным принципам делает жизнь лучше не только для вас, но и для всех вокруг.
Точно так же нарушение этих принципов создаёт лишние страдания для вас и окружающих. Правило Канта запускает эффект домино. Став честнее с собой, вы станете честнее и с другими. Это, в свою очередь, вдохновит людей быть честнее с собой и внесёт позитивные изменения в их жизнь. Если бы правила Канта придерживалось достаточное количество людей, мир изменился бы к лучшему. Причём сильнее, чем от целенаправленных действий какой-то организации.
Самоуважение Уважение к себе и уважение к окружающим взаимосвязаны. Обращение с собственной психикой — это шаблон, который мы применяем для взаимодействия с другими людьми. Вы не добьётесь больших успехов с другими, пока не разберётесь с собой. Самоуважение не в том, чтобы лучше себя чувствовать. Это понимание своей ценности. Понимание, что каждый человек, кем бы он ни был, заслуживает базовых прав и уважения.
С точки зрения Канта, говорить себе, что ты ничего не стоящий кусок дерьма, так же неэтично, как говорить это другому человеку. Причинять вред себе так же отвратительно, как причинять вред окружающим. Поэтому любовь к себе и забота о себе — это не то, чему можно научиться, и не то, что можно практиковать, как говорят сегодня. Это то, что вы призваны культивировать в себе с точки зрения этики. Как это повлияло на меня и как может повлиять на вас Философия Канта, если глубоко в неё погрузиться, полна противоречий. Но его первоначальные идеи настолько сильны, что, несомненно, изменили мир.
И изменили меня, когда я наткнулся на них год назад. Большую часть времени в промежутке от 20 до 30 лет я потратил на некоторые пункты из вышеперечисленного списка. Мне казалось, они сделают мою жизнь лучше. Но чем больше я к этому стремился, тем опустошённее себя чувствовал. Чтение Канта стало озарением. Он открыл для меня удивительную вещь.
Не так важно, что именно мы делаем, важна цель этих действий.
Such a priori intellectual representations could well be figments of the brain that do not correspond to anything independent of the human mind. In any case, it is completely mysterious how there might come to be a correspondence between purely intellectual representations and an independent intelligible world. But the Critique gives a far more modest and yet revolutionary account of a priori knowledge. This turned out to be a dead end, and Kant never again maintained that we can have a priori knowledge about an intelligible world precisely because such a world would be entirely independent of us.
The sensible world, or the world of appearances, is constructed by the human mind from a combination of sensory matter that we receive passively and a priori forms that are supplied by our cognitive faculties. We can have a priori knowledge only about aspects of the sensible world that reflect the a priori forms supplied by our cognitive faculties. So according to the Critique, a priori knowledge is possible only if and to the extent that the sensible world itself depends on the way the human mind structures its experience. Kant characterizes this new constructivist view of experience in the Critique through an analogy with the revolution wrought by Copernicus in astronomy: Up to now it has been assumed that all our cognition must conform to the objects; but all attempts to find out something about them a priori through concepts that would extend our cognition have, on this presupposition, come to nothing. Hence let us once try whether we do not get farther with the problems of metaphysics by assuming that the objects must conform to our cognition, which would agree better with the requested possibility of an a priori cognition of them, which is to establish something about objects before they are given to us.
This would be just like the first thoughts of Copernicus, who, when he did not make good progress in the explanation of the celestial motions if he assumed that the entire celestial host revolves around the observer, tried to see if he might not have greater success if he made the observer revolve and left the stars at rest. Now in metaphysics we can try in a similar way regarding the intuition of objects. If intuition has to conform to the constitution of the objects, then I do not see how we can know anything of them a priori; but if the object as an object of the senses conforms to the constitution of our faculty of intuition, then I can very well represent this possibility to myself. Yet because I cannot stop with these intuitions, if they are to become cognitions, but must refer them as representations to something as their object and determine this object through them, I can assume either that the concepts through which I bring about this determination also conform to the objects, and then I am once again in the same difficulty about how I could know anything about them a priori, or else I assume that the objects, or what is the same thing, the experience in which alone they can be cognized as given objects conforms to those concepts, in which case I immediately see an easier way out of the difficulty, since experience itself is a kind of cognition requiring the understanding, whose rule I have to presuppose in myself before any object is given to me, hence a priori, which rule is expressed in concepts a priori, to which all objects of experience must therefore necessarily conform, and with which they must agree. Bxvi—xviii As this passage suggests, what Kant has changed in the Critique is primarily his view about the role and powers of the understanding, since he already held in the Inaugural Dissertation that sensibility contributes the forms of space and time — which he calls pure or a priori intuitions 2:397 — to our cognition of the sensible world.
But the Critique claims that pure understanding too, rather than giving us insight into an intelligible world, is limited to providing forms — which he calls pure or a priori concepts — that structure our cognition of the sensible world. So now both sensibility and understanding work together to construct cognition of the sensible world, which therefore conforms to the a priori forms that are supplied by our cognitive faculties: the a priori intuitions of sensibility and the a priori concepts of the understanding. This account is analogous to the heliocentric revolution of Copernicus in astronomy because both require contributions from the observer to be factored into explanations of phenomena, although neither reduces phenomena to the contributions of observers alone. For Kant, analogously, the phenomena of human experience depend on both the sensory data that we receive passively through sensibility and the way our mind actively processes this data according to its own a priori rules. These rules supply the general framework in which the sensible world and all the objects or phenomena in it appear to us.
So the sensible world and its phenomena are not entirely independent of the human mind, which contributes its basic structure. First, it gives Kant a new and ingenious way of placing modern science on an a priori foundation. In other words, the sensible world necessarily conforms to certain fundamental laws — such as that every event has a cause — because the human mind constructs it according to those laws. Moreover, we can identify those laws by reflecting on the conditions of possible experience, which reveals that it would be impossible for us to experience a world in which, for example, any given event fails to have a cause. From this Kant concludes that metaphysics is indeed possible in the sense that we can have a priori knowledge that the entire sensible world — not just our actual experience, but any possible human experience — necessarily conforms to certain laws.
Kant calls this immanent metaphysics or the metaphysics of experience, because it deals with the essential principles that are immanent to human experience. In the Critique Kant thus rejects the insight into an intelligible world that he defended in the Inaugural Dissertation, and he now claims that rejecting knowledge about things in themselves is necessary for reconciling science with traditional morality and religion. This is because he claims that belief in God, freedom, and immortality have a strictly moral basis, and yet adopting these beliefs on moral grounds would be unjustified if we could know that they were false. Restricting knowledge to appearances and relegating God and the soul to an unknowable realm of things in themselves guarantees that it is impossible to disprove claims about God and the freedom or immortality of the soul, which moral arguments may therefore justify us in believing. Moreover, the determinism of modern science no longer threatens the freedom required by traditional morality, because science and therefore determinism apply only to appearances, and there is room for freedom in the realm of things in themselves, where the self or soul is located.
We cannot know theoretically that we are free, because we cannot know anything about things in themselves. In this way, Kant replaces transcendent metaphysics with a new practical science that he calls the metaphysics of morals. Transcendental idealism Perhaps the central and most controversial thesis of the Critique of Pure Reason is that human beings experience only appearances, not things in themselves; and that space and time are only subjective forms of human intuition that would not subsist in themselves if one were to abstract from all subjective conditions of human intuition. Kant calls this thesis transcendental idealism. What may be the case with objects in themselves and abstracted from all this receptivity of our sensibility remains entirely unknown to us.
We are acquainted with nothing except our way of perceiving them, which is peculiar to us, and which therefore does not necessarily pertain to every being, though to be sure it pertains to every human being. We are concerned solely with this. Space and time are its pure forms, sensation in general its matter. We can cognize only the former a priori, i. The former adheres to our sensibility absolutely necessarily, whatever sort of sensations we may have; the latter can be very different.
Space and time are not things in themselves, or determinations of things in themselves that would remain if one abstracted from all subjective conditions of human intuition. Space and time are nothing other than the subjective forms of human sensible intuition. Two general types of interpretation have been especially influential, however. This section provides an overview of these two interpretations, although it should be emphasized that much important scholarship on transcendental idealism does not fall neatly into either of these two camps. It has been a live interpretive option since then and remains so today, although it no longer enjoys the dominance that it once did.
Another name for this view is the two-worlds interpretation, since it can also be expressed by saying that transcendental idealism essentially distinguishes between a world of appearances and another world of things in themselves. Things in themselves, on this interpretation, are absolutely real in the sense that they would exist and have whatever properties they have even if no human beings were around to perceive them. Appearances, on the other hand, are not absolutely real in that sense, because their existence and properties depend on human perceivers. Moreover, whenever appearances do exist, in some sense they exist in the mind of human perceivers. So appearances are mental entities or mental representations.
This, coupled with the claim that we experience only appearances, makes transcendental idealism a form of phenomenalism on this interpretation, because it reduces the objects of experience to mental representations. All of our experiences — all of our perceptions of objects and events in space, even those objects and events themselves, and all non-spatial but still temporal thoughts and feelings — fall into the class of appearances that exist in the mind of human perceivers. These appearances cut us off entirely from the reality of things in themselves, which are non-spatial and non-temporal. In principle we cannot know how things in themselves affect our senses, because our experience and knowledge is limited to the world of appearances constructed by and in the mind. Things in themselves are therefore a sort of theoretical posit, whose existence and role are required by the theory but are not directly verifiable.
The main problems with the two-objects interpretation are philosophical. Most readers of Kant who have interpreted his transcendental idealism in this way have been — often very — critical of it, for reasons such as the following: First, at best Kant is walking a fine line in claiming on the one hand that we can have no knowledge about things in themselves, but on the other hand that we know that things in themselves exist, that they affect our senses, and that they are non-spatial and non-temporal. At worst his theory depends on contradictory claims about what we can and cannot know about things in themselves. Some versions of this objection proceed from premises that Kant rejects. But Kant denies that appearances are unreal: they are just as real as things in themselves but are in a different metaphysical class.
But just as Kant denies that things in themselves are the only or privileged reality, he also denies that correspondence with things in themselves is the only kind of truth. Empirical judgments are true just in case they correspond with their empirical objects in accordance with the a priori principles that structure all possible human experience. But the fact that Kant can appeal in this way to an objective criterion of empirical truth that is internal to our experience has not been enough to convince some critics that Kant is innocent of an unacceptable form of skepticism, mainly because of his insistence on our irreparable ignorance about things in themselves. The role of things in themselves, on the two-object interpretation, is to affect our senses and thereby to provide the sensory data from which our cognitive faculties construct appearances within the framework of our a priori intuitions of space and time and a priori concepts such as causality. But if there is no space, time, change, or causation in the realm of things in themselves, then how can things in themselves affect us?
Transcendental affection seems to involve a causal relation between things in themselves and our sensibility. If this is simply the way we unavoidably think about transcendental affection, because we can give positive content to this thought only by employing the concept of a cause, while it is nevertheless strictly false that things in themselves affect us causally, then it seems not only that we are ignorant of how things in themselves really affect us. It seems, rather, to be incoherent that things in themselves could affect us at all if they are not in space or time. On this view, transcendental idealism does not distinguish between two classes of objects but rather between two different aspects of one and the same class of objects. That is, appearances are aspects of the same objects that also exist in themselves.
So, on this reading, appearances are not mental representations, and transcendental idealism is not a form of phenomenalism. One version treats transcendental idealism as a metaphysical theory according to which objects have two aspects in the sense that they have two sets of properties: one set of relational properties that appear to us and are spatial and temporal, and another set of intrinsic properties that do not appear to us and are not spatial or temporal Langton 1998. This property-dualist interpretation faces epistemological objections similar to those faced by the two-objects interpretation, because we are in no better position to acquire knowledge about properties that do not appear to us than we are to acquire knowledge about objects that do not appear to us. Moreover, this interpretation also seems to imply that things in themselves are spatial and temporal, since appearances have spatial and temporal properties, and on this view appearances are the same objects as things in themselves. But Kant explicitly denies that space and time are properties of things in themselves.
A second version of the two-aspects theory departs more radically from the traditional two-objects interpretation by denying that transcendental idealism is at bottom a metaphysical theory. Instead, it interprets transcendental idealism as a fundamentally epistemological theory that distinguishes between two standpoints on the objects of experience: the human standpoint, from which objects are viewed relative to epistemic conditions that are peculiar to human cognitive faculties namely, the a priori forms of our sensible intuition ; and the standpoint of an intuitive intellect, from which the same objects could be known in themselves and independently of any epistemic conditions Allison 2004. Human beings cannot really take up the latter standpoint but can form only an empty concept of things as they exist in themselves by abstracting from all the content of our experience and leaving only the purely formal thought of an object in general. So transcendental idealism, on this interpretation, is essentially the thesis that we are limited to the human standpoint, and the concept of a thing in itself plays the role of enabling us to chart the boundaries of the human standpoint by stepping beyond them in abstract but empty thought. One criticism of this epistemological version of the two-aspects theory is that it avoids the objections to other interpretations by attributing to Kant a more limited project than the text of the Critique warrants.
There are passages that support this reading. The transcendental deduction The transcendental deduction is the central argument of the Critique of Pure Reason and one of the most complex and difficult texts in the history of philosophy. Given its complexity, there are naturally many different ways of interpreting the deduction. The goal of the transcendental deduction is to show that we have a priori concepts or categories that are objectively valid, or that apply necessarily to all objects in the world that we experience. To show this, Kant argues that the categories are necessary conditions of experience, or that we could not have experience without the categories.
For they then are related necessarily and a priori to objects of experience, since only by means of them can any object of experience be thought at all. The transcendental deduction of all a priori concepts therefore has a principle toward which the entire investigation must be directed, namely this: that they must be recognized as a priori conditions of the possibility of experiences whether of the intuition that is encountered in them, or of the thinking. Concepts that supply the objective ground of the possibility of experience are necessary just for that reason. Here Kant claims, against the Lockean view, that self-consciousness arises from combining or synthesizing representations with one another regardless of their content. In short, Kant has a formal conception of self-consciousness rather than a material one.
Since no particular content of my experience is invariable, self-consciousness must derive from my experience having an invariable form or structure, and consciousness of the identity of myself through all of my changing experiences must consist in awareness of the formal unity and law-governed regularity of my experience. The continuous form of my experience is the necessary correlate for my sense of a continuous self. There are at least two possible versions of the formal conception of self-consciousness: a realist and an idealist version. On the realist version, nature itself is law-governed and we become self-conscious by attending to its law-governed regularities, which also makes this an empiricist view of self-consciousness. The idea of an identical self that persists throughout all of our experience, on this view, arises from the law-governed regularity of nature, and our representations exhibit order and regularity because reality itself is ordered and regular.
Kant rejects this realist view and embraces a conception of self-consciousness that is both formal and idealist. According to Kant, the formal structure of our experience, its unity and law-governed regularity, is an achievement of our cognitive faculties rather than a property of reality in itself.
Уважение занимает важное место в системе ценностей Канта. Он утверждал, что у всех разумных существ есть достоинство и с этим нужно считаться. Вопрос о согласии — это демонстрация уважения. Любые действия без согласия между двумя людьми в какой-то степени неуважительны. Всё это звучит несколько старомодно, но проблема согласия затрагивает любые человеческие отношения, и её последствия огромны. Другая проблематичная сфера — продажи и реклама.
Почти все маркетинговые стратегии строятся на отношении к людям как к средству для получения денег. Кант назвал бы это неэтичным. Он с сомнением относился к капитализму, считая, что невозможно накопить состояние, не прибегая к каким-то манипуляциям и принуждению. Он не был антикапиталистом коммунизма тогда ещё не существовало , но ошеломляющее экономическое неравенство его беспокоило. По его мнению, моральный долг каждого, кто накопил значительное состояние, — раздать большую часть нуждающимся. Предубеждения У многих мыслителей эпохи Просвещения были расистские взгляды, в то время это было распространено. Хотя Кант тоже высказывал их в начале карьеры, позднее он сменил мнение. Он понял, что ни у одной расы нет права порабощать другую, ведь это классический пример отношения к людям как к средству для достижения цели.
Кант стал яростным противником колониальной политики. Он говорил, что жестокость и угнетение, необходимые для порабощения народа, разрушают человечность людей независимо от их расы. Для того времени это была настолько радикальная идея, что многие называли её абсурдной. Но Кант считал, что единственный способ предотвратить войны и угнетение — это международное правительство, объединяющее государства. Несколько веков спустя на основе этого была создана Организация Объединённых Наций. Саморазвитие Большинство философов Просвещения считали, что лучший способ жить — как можно больше увеличивать счастье и сокращать страдания. Такой подход называется утилитаризмом. Это и сегодня самый распространённый взгляд.
Кант смотрел на жизнь совершенно по-другому. Он считал так: если хочешь сделать мир лучше, начни с себя. Вот как он это объяснял. В большинстве случаев невозможно узнать, заслуживает человек счастья или страдания, потому что невозможно узнать его настоящие намерения и цели. Даже если стоит сделать кого-то счастливым, неизвестно, что именно для этого нужно. Вы не знаете чувств, ценностей и ожиданий другого человека. Не знаете, как ваш поступок на нём скажется. К тому же неясно, из чего именно состоит счастье или страдание.
Сегодня развод может причинять вам невыносимую боль, а через год вы будете считать это лучшим, что с вами происходило. Поэтому единственный логичный способ сделать мир лучше — это стать лучше самому. Ведь единственное, что вы знаете хоть сколько-то точно, — это вы сами. Кант определял саморазвитие как способность придерживаться категорических императивов. Он считал это долгом каждого. С его точки зрения, награда или наказание за невыполнение долга даётся не в раю или аду, а в той жизни, которую каждый создаёт для себя. Следование моральным принципам делает жизнь лучше не только для вас, но и для всех вокруг. Точно так же нарушение этих принципов создаёт лишние страдания для вас и окружающих.
Правило Канта запускает эффект домино. Став честнее с собой, вы станете честнее и с другими. Это, в свою очередь, вдохновит людей быть честнее с собой и внесёт позитивные изменения в их жизнь. Если бы правила Канта придерживалось достаточное количество людей, мир изменился бы к лучшему. Причём сильнее, чем от целенаправленных действий какой-то организации. Самоуважение Уважение к себе и уважение к окружающим взаимосвязаны. Обращение с собственной психикой — это шаблон, который мы применяем для взаимодействия с другими людьми. Вы не добьётесь больших успехов с другими, пока не разберётесь с собой.
Самоуважение не в том, чтобы лучше себя чувствовать. Это понимание своей ценности. Понимание, что каждый человек, кем бы он ни был, заслуживает базовых прав и уважения. С точки зрения Канта, говорить себе, что ты ничего не стоящий кусок дерьма, так же неэтично, как говорить это другому человеку.
Иммануил Кант становится частным учителем для трёх семей: детей из баронского рода Кейзерлингов , Бернхарда Фридриха фон Хюльсена, а также троих детей пастора реформатской церкви в деревне Юдшен сегодняшняя Весёловка. У него сложились хорошие отношения с членами местной общины, и ему даже несколько раз предлагали стать крёстным отцом. Семья Бернхарда фон Хюльсена общалась с Кантом и после его отъезда, они считали Канта практически членом семьи. Позже двое из учеников Канта делили с ним жильё в Кёнигсберге, когда поступили в университет, а он оказывал им помощь. Несмотря на любовь его работодателей, сам Иммануил Кант критически относился к себе как к учителю, да и вовсе полагал профессию учителя слишком хлопотной. На протяжении своей работы частным учителем Кант делал наброски для будущих научных трудов и, вероятно, всегда рассматривал возможность возвращения в университет, поскольку не прекращал процесс обучения и не отказывался от «академического гражданства» [58]. Возвращение[ править править код ] Спустя шесть лет отсутствия, в августе 1754 года, Кант возвращается в Кёнигсберг для защиты диссертации и издания новых работ. Он постепенно возвращается к университетской жизни и, возможно, становится научным руководителем для одного из своих учеников из Кейзерлингов. В течение этого года он опубликовал два сочинения о космогонии в местном еженедельнике в преддверии выхода своего второго произведения — « Всеобщая естественная история и теория небес [en] ». Изначально он отвечал на конкурсный вопрос, выдвинутый Прусской академией наук : «изменяла ли Земля движение вокруг своей оси со времён возникновения? Кант опасался гонений со стороны духовенства, а потому приступил к работе над книгой только когда убедился, что будет в безопасности. Однако опасения были напрасны, поскольку произведение вышло практически незамеченным. У издателя в то время были проблемы в связи с банкротством. Кант решил продолжить свою университетскую карьеру. Своё пробное сочинение для допуска на магистерский экзамен «Краткий очерк некоторых размышлений об огне», написанное на латыни, он представил 17 апреля 1755 года. Кант выступил на публичном экзамене и 12 июня получил титул магистра философии [60]. Обязательная публикация работы не требовалась, и она впервые была напечатана лишь в 1838 году с копии черновика и в 1839 году с оригинала текста, хранящегося в мемориальном отделе библиотеки Альбертины [61]. Учёное общество Кёнигсбергского университета хорошо приняло Канта и многое от него ожидало. Чтобы иметь возможность преподавать в университете, Канту пришлось написать ещё одну диссертацию, которая имела название «Каковы окончательные границы истины? В этой работе поднимались вопросы о том, что считать истинным, критиковались модели истинности Вольфа и Лейбница, дополнялся принцип достаточного основания [60]. Титульный лист немецкого издания «Всеобщей истории», 1755 Космогония[ править править код ] В изданной анонимно [62] в 1755 году книге «Всеобщая естественная история и теория небес» Кант отвечает на вопрос о происхождении Солнечной системы. Вероятно, источником вдохновения для написания труда послужил выпущенный в 1750 году труд Томаса Райта «Теория вселенной». Кант пытается объяснить происхождение закономерностей, по которым движутся тела в Солнечной системе, тем, что нет оснований полагать, что правила, по которым взаимодействуют небесные тела сейчас, действовали точно так же всегда. Кант заключает, что пространство, на месте которого ныне находится Солнечная система, могло быть заполнено частицами пыли различной плотности, после чего наиболее плотные частицы стали притягивать окружающие. Наряду с силой тяготения он вводит «силу отталкивания» между наиболее мелкими частицами, что объясняет, почему частицы не сложились в единое целое. Под постоянным действием сил притяжения и отталкивания объекты начали вращаться, и этот процесс занимал миллионы лет. Он также допускал возможность жизни и в других галактиках и считал, что у мира есть начало, но нет конца [63]. По Канту, Солнце начало нагреваться из-за трения между вращающимися массами материи [64]. Солнечная система продолжает развитие всё время и однажды все планеты и спутники «упадут» на Солнце, что вызовет увеличение его теплоты и расщепление тел на мелкие частицы. Туманности же, которые часто видны в телескоп, как считал Кант, являются такими же галактиками, как Млечный Путь , но они являются скоплениями более высокого порядка. Кант высказал предположение, что за Сатурном скрываются другие планеты, что было подтверждено через много лет [65]. Этот труд Канта не был математически точным, однако был опубликован по просьбам знакомых, которые полагали, что таким образом можно привлечь внимание короля и получить финансирование на подтверждение этой гипотезы, поэтому работа была посвящена Фридриху II. Произведение не вызвало ажиотажа: большая часть тиража была либо уничтожена ввиду банкротства издателя, либо продана лишь в 60-е годы. Вряд ли Фридрих II видел эту работу [63]. Уже после публикации произведения, в 1761 и 1796 годах, гипотеза Канта была независимо от первоисточника воспроизведена учёными Пьер-Симоном Лапласом и Иоганном Генрихом Ламбертом , не знавшими о своём предшественнике [66]. Преподавание[ править править код ] В 1755 году Кант становится преподавателем Кёнигсбергского университета, но не получает заработной платы. Он довольствуется гонорарами, получаемыми от студентов, посещающих его курсы. Таким образом, доход преподавателя определялся количеством студентов, записанных на лекции [67]. Свою первую публичную лекцию Кант дал в переполненном студентами доме профессора Кипке, где он в то время жил [68]. Занятия проводились в отдельных лекционных залах, которыми преподаватели либо владели, либо арендовали. Каждый преподаватель должен был строго следовать учебным пособиям, прилагаемым к университетской программе, однако сам Кант лишь соблюдал порядок тем, намеченных в учебниках, в то время как на лекциях давал студентам свой собственный материал. На лекциях философ часто демонстрировал так называемый «сухой юмор». Его редко видели улыбающимся, даже во время смеха аудитории от его собственных шуток. Людвиг Боровски, ученик и биограф Канта, отмечал, что Кант вёл свои занятия «свободно и остроумно», часто шутил, но «не позволял себе шуток с сексуальным подтекстом, которыми пользовались другие преподаватели». Своим ученикам преподаватель советовал «систематизировать свои знания у себя в голове под разными рубриками». С самого начала своей преподавательской деятельности Кант был весьма популярным лектором — его аудитории всегда были заполнены. В этот период Иммануил Кант интересовался этикой Фрэнсиса Хатчесона и философскими исследованиями Давида Юма , что во многом было продиктовано временем. Оба мыслителя были известны в те времена в столице. Со времён выпуска из гимназии богословие в его спектр интересов практически не попадало. Чтобы заработать на жизнь, Канту приходилось брать изнурительное количество занятий. Он преподавал математику и логику, физику и метафизику. В 1756 году он также добавил и географию, а следующем году — этику [ком. Университетские учебники имели пустые страницы, на которых Кант писал собственные заметки. Эти книги сохранились, что позволило исследователям лучше понимать генеалогию философии Канта. Он также носил с собой блокнот для записей. Первые два-три года преподавания были тяжелы для Канта. Он имел запас денег на крайний случай, но предпочитал при нужде продавать свои книги.
Immanuel Kant
With an eye to Kant’s work, a philosopher and a sociologist argue that the Uber project robs drivers of their dignity. Emmanuel Kant. Emmanuel Kant. Follow new publications. Полузащитник «Челси» Н’Голо Канте дал согласие на переход в миланский «Интер». Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. Последние дни Иммануила Канта (1994) Les derniers jours d Emmanuel Kant.
Собрались с мыслями. 300 лет Иммануилу Канту. В чем причины русского "антикантианства"? 25.04.2024
This conclusion is consistent with what we observed about the virtual school before the pandemic and strongly suggests that, if there is no choice, as was the case with the pandemic, it can be. But if we have the choice … Can one-off innovations be desirable and welcome? Without a doubt. For example, I recently had a lot of fun learning in the scientific journal Physics Education September 2021 how, in physics class, we could, by different methods, measure the height of a building using only a cell phone and everyday objects. How many methods, you ask? With what effects on learning? However, we should not forget other harmful effects of the use of social networks in general and cell phones in particular, effects which are increasingly well documented.
Credible researchers take seriously the hypothesis that these are very likely to play a role in the increase observed in Generation Z in feelings of loneliness, depression and even suicides. In the case of feelings of loneliness, PISA surveys indicate that this is indeed the case in 36 of the 37 countries studied , where this feeling has been increasing since 2012. One of the recommended strategies by two of these researchers Jonathan Haidt and Jean M.
Many come to me with concerns that I cannot or may not discuss with others. But if subsequently people are seized by an idea that they cannot drop or that leads to failure, it has nothing to do with me. Encounters with famous contemporaries? I met with Toynbee twice and told him something about my ideas.
Он выходил на ежедневную прогулку в 15:30, каждый вечер ужинал с одним и тем же другом, потом возвращался домой закончить работу и ложился спать в 22:00. Как не посмеяться над таким человеком. Ну и зануда! Серьёзно, чувак, начни уже жить. Тем не менее Кант был самым влиятельным мыслителем в современной истории. Он сделал больше для судьбы мира, чем многие короли и армии до и после него. Он так описал пространство-время, что это вдохновило Эйнштейна на открытие принципов относительности. Он впервые высказал идею, что у животных потенциально могут быть права. Он переосмыслил этику от начала до конца, ниспровергнув идеи, которые были в основе западной цивилизации со времён Аристотеля. Демократическое общество, которое защищает права личности, частично его заслуга. Его учение о морали до сих пор обсуждают в университетах. Давайте и мы поговорим об этом человеке. Возможно, вы скажете, что это полная ерунда. Кому вообще есть до этого дело? Но в самих этих фразах — проявление моральной философии. Произнося их, вы подвергаете сомнению ценность какого-то явления. Стоит ли оно вашего времени и внимания? Оно лучше или хуже других? Такие вопросы относятся к сфере морали. В чём заключается моральная философия Канта Моральная философия определяет наши ценности — что для нас важно, а что неважно. Ценности определяют наши решения, поступки и убеждения. Поэтому моральная философия затрагивает абсолютно всё в нашей жизни. Моральная философия Канта уникальна и на первый взгляд противоречит интуиции. Он был уверен: что-то может считаться хорошим, только если оно универсально. Нельзя назвать поступок правильным в одной ситуации и неправильным в другой. Если лгать — плохо, значит, это всегда плохо, кто бы и когда бы это ни делал. Кант назвал такие универсальные этические принципы категорическими императивами. Это правила, по которым нужно жить. Они действуют в любых ситуациях для любого человека. Некоторые из них были разгромлены другими философами в пух и прах, другие выдержали испытание временем. Один из императивов поразил меня больше всего. В любой ситуации он чётко указывает, как нужно действовать и почему. Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству. Ничего не понятно! Но давайте притормозим на минутку. Кант считал, что рациональность священна. Под рациональностью здесь подразумевается не умение играть в шахматы или разгадывать судоку, а сознание. Насколько сейчас известно, мы единственный во Вселенной пример разумной самоорганизации. Единственные существа, которые способны принимать решения , взвешивать варианты и оценивать моральные последствия своих действий. Значит, нам нужно относиться к этому серьёзно. Значит, рациональность и охрана сознательного выбора должны быть основой моральных суждений. Что именно для этого делать? Смотрите правило выше. Как это касается нашей жизни Давайте сформулируем правило более понятным языком. К человеку никогда нельзя относиться только как к средству для достижения какой-то цели. Относитесь к нему как к самостоятельной цели. Чтобы стало ещё понятнее, разберём на примерах. Допустим, я хочу съесть буррито. Я сажусь в машину и еду в любимый ресторанчик мексиканской кухни. В этой ситуации съесть буррито — это моя конечная цель.
Гости: Александр Федоров, ректор Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, и Алексей Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета Московского государственного университета имени М. Лаб: все выпуски.
Search code, repositories, users, issues, pull requests...
suggesting in 2013 that he should be made an official symbol of the Kaliningrad Region. Просмотрите свежий пост @fakepontchartrain в Tumblr на тему "emmanuel kant". Эммануэль Кант, 07.08.2001. Доступны для просмотра фотографии, лайки, образование.
Climate change and the environment take a back seat in Emmanuel Macron's speech on Europe
Emmanuel Kant. Biden Admin Reverses Trump Policy, Readies More Tax Funds For Research Using Aborted Babies. P. Gardner Goldsmith | April 18, 2021. Emmanuel Kant (@kant_authentic) sur TikTok |66.4K j'aime.23.8K e la dernière vidéo de Emmanuel Kant (@kant_authentic). Emmanuel Kant. 39 лет, Павлодар. Иммануил Кант — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг. Kant observed that men formed states to constrain their passions, but that each state sought to preserve its absolute freedom, even at the cost of “a lawless state of savagery.”.
Кант Иммануил
Emmanuel Kant слушать лучшее онлайн бесплатно в хорошем качестве на Яндекс Музыке. С анимированным портретом 44-летнего Канта кисти Иоганна Готлиба Беккера теперь старается пообщаться почти каждый экскурсант Кафедрального собора. Hi there, my name is Emmanuel Kant Duarte and welcome to my profile. Connect with me: Image of linkedin logo Image of Earth Planet Image of twitter bird Image of YouTube logo Image of codepen. Emmanuel Kant. 39 лет, Павлодар. 3 monthly listeners. French President Emmanuel Macron on Thursday urged Europe to wake up to the fact that it was not sufficiently armed in the face of global threats such as Russian aggression that pose an existential.
Doing Nothing with Emmanuel Kant
Долгое время я упорно избегала сочинения Иммануила Канта, так как ранее была знакома с его учением вкратце, и понимала, что у него сложная концепция, которая заставляет потрудиться и потратить намного больше времен на изучение. Концепция Канта тесно связана с его же философией, поэтому анализ учения о праве, морали и государстве в целом представляется долгим, порой даже муторным и сложным в силу того, что его философские труды не читала, просто наслышана о некоторых максимах Канта.
Catherine the Great , who was actually born in Prussia, and the German speaking and Kant admiring Putin have carried on those links into more modern times. Scholz, who fancies himself as something of a bar room philosopher, is having none of that. But Kant was a philosopher, not a statesman and he wrote that thesis in 1795, just when the French Revolutionary Wars and a certain Napoleon Bonaparte were getting into their stride. Thanks to Germany reneging on the Minsk Accords, colluding in blowing up Nordstream and tooling up the Nazi regime in Kiev to the hilt, other wars are now picking up pace and, at the time of writing, it is uncertain if all of us will come out safe on the other side of Armageddon, which is increasingly being talked about. But talk, like philosophy, gets us so far and no further. But what he cannot and should not do is encourage the Nazi regime in Estonia to attack their Orthodox Christian monasteries because they will not break with the Moscow Patriarchy. And, if Scholz wants to go all Kant on us, he should refresh his mind on what both Kant and Mendelssohn had to say on the sort of religious oppression we see the Estonian, Ukrainian and similar states meting out to Orthodox Christians.
Он родился и всю жизнь работал в Кенигсберге — сегодня это Калининград, несколько лет даже был российским подданным. Тем не менее в нашей стране созданная им теория не столь популярна. В чем причины русского «антикантианства»?
Традиционно украсили могилу мыслителя цветами в 17.
Несколько лет назад она была написана специально для этого места и с тех пор больше нигде не исполнялась. Главным компонентом спектакля о Канте, где Дмитрий Минченок проживает жизнь человека, которого все признают великим, остается импровизация. Гений в науке - в жизни один из нас. Он страдал, как мы, любил, как мы, и я ищу эти точки соприкосновения, где он является обычным человеком с необычными слабостями.
Полноправным героем драмы остается музыка - музыка Баха, Генделя и других композиторов сопровождает то, что происходит внутри Канта. Трансляция спектакля доступна по этой ссылке. Посмотреть экспозицию в башне Собора только в этот день пришли 1200 человек.
Scholz “forbade” Putin from quoting Immanuel Kant
Emmanuel Kant. Biden Admin Reverses Trump Policy, Readies More Tax Funds For Research Using Aborted Babies. P. Gardner Goldsmith | April 18, 2021. President Emmanuel Macron, during a speech on Europe, in the amphitheater of the Sorbonne University, Paris, April 25, 2024. Иммануил Кант с младенчества, просто по праву рождения, был зачислен в гильдию шорников. French President Emmanuel Macron on Thursday urged Europe to wake up to the fact that it was not sufficiently armed in the face of global threats such as Russian aggression that pose an existential. Immanuel Kant (1724–1804) is the central figure in modern philosophy. He synthesized early modern rationalism and empiricism, set the terms for much of nineteenth and twentieth century philosophy.