КНИГА — год. Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Алексей Иванов «Золото бунта». Золото бунта - описание и краткое содержание, автор Алексей Иванов, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки
Иванов Алексей: Золото бунта | Иванов Алексей Викторович
Alexei Ivanov (Russian: Алексей Иванов) is a Russian award-winning writer. Ivanov was born in Nizhny Novgorod into a family of shipbuilding engineers. Любители чтения дождались момента, когда полную версию книги Золото бунта от Алексей Иванов в виде fb2 файла можно скачать полностью бесплатно и без регистрации, либо читать онлайн. Скачать или читать онлайн книгу Золото бунта.
Рецензия на роман Алексея Иванова Золото бунта
Алексей Иванов: другие книги автора. Книга Алексея Иванова «Золото бунта». Слушать онлайн книгу Золото бунта автора Алексей Иванов издательства Эвербук. Скачать или читать онлайн книгу Золото бунта. Автор: Алексей Иванов.
"Золото бунта"
В наличии Книга "Золото бунта" автора (Иванов А.), Эксмо-АСТ в интернет-магазине Book24 со скидкой! Отрывок из книги, отзывы, фото, цитаты, обложка. Книга Золото бунта для скачивания и бесплатного чтения в форматах epub, fb2, txt. Код товара: 1311965301. Иванов Алексей: Золото бунта | Иванов Алексей Викторович #1. А в художественном отношении «Золото бунта» — лучший роман Алексея Иванова и, возможно, один из лучших в современной русской литературе. «Золото бунта, или Вниз по реке теснин» — один из самых известных романов современного российского писателя Алексея Иванова, посвященный жизни на реке Чусовой и особенно жизни самых знаменитых её обитателей — сплавщиков. Автор: Иванов Алексей. Категория: Приключения. Аудиокнига заблокирована. Роман посвящен событиям, происходившим на Урале в конце XVIII века, спустя четыре года после разгрома Пугачевского восстания.
Аудиокниги слушать онлайн
Скачать или читать онлайн книгу Золото бунта. Взял у mbla «Золото бунта» — таки да, прекрасная книга, спасибо, друзья, что не отсоветовали. Последнее прекрасно реализовано в романе Алексея Иванова «Золото бунта». Закажите книгу «Золото бунта» от автора Иванов Алексей Викторович ISBN: 978-5-00139-504-1, с доставкой и по низкой цене. Однако "Золото бунта" написал современный писатель Алексей Иванов, с произведениями которого я еще не была знакома. Взял у mbla «Золото бунта» — таки да, прекрасная книга, спасибо, друзья, что не отсоветовали.
Алексей Иванов «Золото бунта»
Алексей Викторович Иванов (писатель). Читать полную книгу «Золото бунта» автора Алексей Иванов онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке. Золото бунта на Флибусте бесплатно. Золото бунта на Флибусте бесплатно. «Золото бунта» – толстый роман, но из него читатель не уяснит даже основополагающих вещей о старообрядцах: чем, например, часовенные отличаются от поморцев?
Алексей Иванов, «Золото бунта»
После этого братьев никто больше не видел. Считаясь мертвыми, они пристроились, как и положено подмененышам, при тайном деле: в скитах, при Кононе и в пещерах. Всё это вспоминает Осташа, сидя в погребе. Часть 3. Расседины земные[ ред.
Соскучившийся по общению, парень рассказывает тому про клад, и неугомонный Федька начинает мечтать о «золоте бунта». Федька вспоминает, что недавно пил вместе с Яшкой Гусевым в Илиме, и Осташа опасается, что бандит неспроста появился здесь. Ночью Яшка пытается застрелить парня через окно подвала и, потерпев неудачу, поджигает контору, убив сторожа. Осташа с Федькой спасаются, выбив решётки окна.
Сбежав, они встречают купца Сысолятина. Тот отказывает Осташе в весенней работе сплавщиком на том основании, что он преступник. Осташа и Федька, теперь беглые воры и поджигатели, долго и тайно пробираются домой. По дороге они подворовывают, чтобы не умереть с голоду зимой.
Благодаря неунывающему и весёлому оптимисту Федьке, они благополучно избегают погони и опасностей. Приказчик встречает свою артель и остаётся в ней, а Осташа идет к Конону расспросить про Гусевых. Парень находит тайное подземелье, где Конон скрытно встречается с лихими людьми, купцами, заводчиками, старцами и правит сплавом. Осташа проникает туда и слышит разговор старика с помощником о сплаве: всё и всех можно купить.
Потом Конон обнаруживает парня. Они ведут философский спор о совести и правде. Конон уверяет, что Переход погиб по своей собственной вине, потому как хотел жить праведно среди неправедного народа. По мнению старика, люди не заслужили ни добра, ни правды.
Так что знай: не бывает такого добра. Есть зло во имя добра и просто зло. Может, к твоему времени господь нас и помилует — иначе будет. Осташа нравится Конону своими дерзостью и отвагой.
Тот предлагает парню занять его место после его смерти, но герой отказывается, так как хочет сберечь в чистоте свою душу. Осташа едет к капитану Бергу, местному командиру гарнизона. Рассказывает ему историю «золота бунта» и просит не считать себя беглым вором. Капитан заинтересовывается спрятанным кладом и предлагает Осташе повести солдат в скит и арестовать Яшку Гусева как настоящего злодея.
Осташа под чужим именем ведёт горную стражу в скит. Командир отряда — старый боевой сержант Ефимыч. Отряд обходит постоялые дворы, чтобы сохранить свою миссию в тайне. Когда солдаты останавливаются у Шакулы, Осташа защищает Бойтэ от их насилия.
Она предупреждает его об опасности мления морок, гипноз , которым Шакула заколдовал дорогу в скит. Возле Вайлугина скита весь отряд, кроме Осташи и Ефимыча, поддается действию мления и пропадает. Герой один лезет наверх, чтобы убить Яшку. В горной пещере он застаёт старца Гермона, Яшку и Шакулу, они собирают вещи — скитники покидают скит.
Старец объясняет Осташе смысл истяжельчества: можно грешить, а старцы за тебя грехи отмолят. Он уверен в благих намерениях истяжельчества. Героя ужасает услышанное. Ефимыч стреляет во врагов, угрожающих парню; из-за этого пещера обваливается, а Яшка убивает сержанта.
Чудом выбравшийся из-под обвала, озлобленный парень преследует беглецов. Он проходит сквозь мление, говорит с мертвецами, зовущими его с собой, настигает Яшку в тайной пещере и убивает. Осташа находит труп Шакулы, убитого Гусевым. Бесчувственного парня Бойтэ привозит к себе.
Любовники, наконец-то, вместе. Во время долгого страстного секса девушка признаётся, что она ведьма, своим колдовством погубила врагов и защитила возлюбленного. Бойтэ призывает Осташу занять место Конона на Чусовой, а она станет помогать ему вогульским бесовством. Истинно верующему герою претят эти откровения, он бежит прочь, хотя и влюблён в вогулку.
В разорённом доме под трупом повесившейся при известии о гибели сына Макарихи Осташа горюет о своей сломанной жизни. К нему приходит Пугачёв, держа отрубленную голову в руках, и обвиняет его в смерти связанных с ним невинных людей. В бреду герой пытается спорить с призраком, доказывая, что он не злодей, а только ищет «батину» правду.
Они выщербились из крутого откоса, как задиры на доске, обструганной против волокон. Яростно пробуравил Осташу пустой, совиный глаз скалы — огромная дырина в утёсе, которую усть-койвинцы уважительно звали Царскими Воротами. За этими Воротами открывалось царство изломанных валунов и плесневелого бурелома. В расщелинах камня вокруг Ворот торчали лучинки стрел, пущенных вогулами в эту дыру на удачу.
Межеумок грозно качался на волне, для которой был слишком хлипок. Он переваливался и черпал воду бортами. Всё вокруг нахмурилось: дождевое небо, сырой метельник по берегам. Гора впереди словно в пляске мотала каменным сарафаном, колыхала складками и топотала по реке, брызжа прибоем. И Осташа впервые почуял нутром холод сплавщицкого одиночества, когда вот он несётся на скалу, и барки для него уже нет, потому что барка — это он сам. И он один на один со скалой, которая пляшет в бесовских кобях, машет подолом. И никто, кроме него, сплавщика, этой пляски не видит, а потому и такого страха божьего не чует.
Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды. Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец. И любой бы сплавщик так решил, любой. Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки.
А батя о погибели не думал. Не грести, бога ради! Но никто уже и не тянулся к потесям. Барка, медленно разворачиваясь, теперь всем левым бортом неслась прямо на Разбойника.
Ее стало кренить, поднимая на водяную гору перед стеной. И вдруг с этой горы, как сани со склона, огромная барка скользнула вперед и вниз. Пенная туча хлынула на палубу, сугробами заваливая вопящих бурлаков. А из мокрого тумана вознесся мятый каменный парус, тенью мелькнул над баркой на расстоянии вытянутой руки и улетел назад, словно отброшенный ураганом.
Кормой вниз по течению, барка впритирку проскочила вдоль Разбойника с той излуки, на какой гибли все и всегда. Батя успел понять, как надо поставить барку, чтобы струя сама пронесла ее мимо, а боец лишь снял стружку с просмоленного борта. Батя сидел на краю скамейки и молчал, сплевывая кровь. Губы его были разорваны жестью трубы.
Рокот воды у Разбойника делался все тише и тише. Батя придумал, как пройти прямо под бойцом, как вывернуться из лап погибели.
Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Но здесь барки с заводским железом безжалостно крушат береговые скалы-бойцы. У сплавщиков, которые проводят барки по стремнинам реки, есть способ избежать крушений: попросить о помощи старцев, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов и держат в кулаке грандиозный сплав «железных караванов». Однако молодой сплавщик Осташа, пытаясь разгадать причины гибели своего отца, поднимает бунт против сложившегося на Чусовой порядка.
Алексей Иванов - Золото Бунта, или Вниз по реке теснин
И Осташа не поверил, не понял: почему нельзя и дёрнуться, чтобы отгрести от берега и от скалы?.. Барка врезалась тупым носом в берег, круша подлесок. От удара бурлаки полетели на доски настила, кто-то с воплем кувыркнулся за борт. Осташу с батей едва не скинуло со скамейки. Сосны гибко качнулись над головами через всё небо, как волосы над лицом утопленника. А потом течение приподняло барку и потащило дальше, к Разбойнику, разворачивая задом наперёд. Бурлаки вставали на колени и крестились, глядя, как впереди вырастает тусклая, урчащая гора воды. Над ней из пенных кипунов поднимался страшный боец.
И любой бы сплавщик так решил, любой. Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки. А батя о погибели не думал. Не грести, бога ради! Но никто уже и не тянулся к потесям. Барка, медленно разворачиваясь, теперь всем левым бортом неслась прямо на Разбойника.
Здесь караваны барок, груженных железом, стремительно летят по течению мимо смертельно опасных скал — бойцов. Здесь власть купцов и заводчиков ничто в сравнении с могуществом старцев — учителей веры, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов. Здесь даже те, кто носит православный крест, искренне верят в силу вогульских шаманов.
Здесь караваны барок, груженных железом, стремительно летят по течению мимо смертельно опасных скал — бойцов.
Здесь власть купцов и заводчиков ничто в сравнении с могуществом старцев — учителей веры, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов. Здесь даже те, кто носит православный крест, искренне верят в силу вогульских шаманов.
Мы собрали в нашей электронной библиотеке тысячи аудио книг разных жанров литературы. Аудиокниги жанра Фантастика, Детективы, Роман, Проза, Сказки, каждый слушатель сможет найти для себя любимый жанр и книгу.
Каждый день мы работаем над тем что бы радовать Вас новыми аудиокнигами 2022. Слушать аудиокниги на сайте Вы можете бесплатно и без регистрации на сайте mp3books. Все произведение можно прослушать целиком и в хорошем качестве.
Алексей Иванов. Золото бунта
Здесь караваны барок, груженных железом, стремительно летят по течению мимо смертельно опасных скал — бойцов. Здесь власть купцов и заводчиков ничто в сравнении с могуществом старцев — учителей веры, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов. Здесь даже те, кто носит православный крест, искренне верят в силу вогульских шаманов.
Сам автор называет его "историческим романом без истории", рассказывая о событиях давно минувших дней, но без описания главных исторических фактов. Всё происходит спустя 4 года после Пугачёвского бунта, страшным шлейфом лишь задевшим уральские края, но и этого хватило, чтобы перевернуть многие жизни, а чьи-то — чудовищно сломать. Золото бунта — тот клад, то ли мифический, то ли реальный, якобы завещанный самим Пугачёвым спрятать и вернуть лишь ему самому, служит завязкой событий и пунктиром проходит через весь текст. Там, где есть клад, там нет покоя. Вторая часть названия не менее важна.
Нет, не несла, а сопротивлялась, не поддавалась, губила многих и многих, не сумевших сплавиться, сладить с баркой. Встают вдоль её берегов высокие скалы-бойцы, печально прозванные так из-за часто бьющихся о них барок. Потому и ценились на реке сплавщики — зависела от них и жизнь бурлаков, и достаток владельцев заводов. Жизнь молодого парня Осташи, сына лучшего сплавщика на Чусовой, прозванного за умение пройти бойцы Переходом, вдруг в одночасье меняется: погибает отец.
Впечатления137 Слушают2K 1778 год. Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Но здесь барки с заводским железом безжалостно крушат береговые скалы-бойцы.
Мужики спокойно и деловито разбирали барку, словно у той вовсе и не было хозяина.
Он выложил на палубу барки длинный рогожный сверток и с веслом в руке запрыгнул наверх. Мужики, сидевшие на коньке, как вороны на заборе, опустили топоры. Один даже вогнал топор в доску и слез к Осташе, остановился напротив и вытер потные ладони о рубаху на брюхе, нагло улыбаясь в глаза. На потеси здесь стоял? Осташа почувствовал, как душа его словно цепенеет. Он не боялся своей злобы, потому что гнев будто стягивал его грудь обручами, и зубы стискивались, глаза делались зорче, а все движения становились точными и короткими. Он не зевал замаха врага, чтобы со свороченной скулой покатиться по траве. В Кашке с ним и заречные давно перестали связываться.
Осташа переложил весло в левую руку и сильно толкнул мужика в широкую грудь: — Ослеп? Переход перед тобой! Мужик отодвинулся, и глаза его вдруг сделались маслеными. Тебе тятька денег принесет, десять новых барок себе купите. Пугача денег. Глаза кумышского остекленели, а улыбка исчезла, будто он ее сплюнул. Все ведь знают, что он один видел, куда Чика клад зарыл. Осташа молча перехватил весло обеими руками и с короткого замаха ударил кумышского по скуле.
Того отбросило на ребро кровли, но он не упал, удержавшись за край. Осташа бросил весло, отбежал назад и поднял свой рогожный сверток. Стряхнув рогожу, он наставил на мужиков унтер-офицерский штуцер, переводя граненый ствол с одного на другого. Мясо резать умею. Мужики, что уже поползли было по ребру кровли к Осташе, замерли. После Пугача на Чусовой ружьями и топорами не грозили просто так — сразу пускали в ход. Даже в драках за девок били насмерть и топтали ногами, и никто не вступался разнять — самого кончат. Народ с узды сорвался, кровь была — как вода.
Мужики угрюмо, с опаской слезли с кровли, подняли своего вожака и потащили к доске-сходне, что была перекинута с борта на близкий берег. Осташа дулом проводил их до тальника, а потом опустил штуцер. Через некоторое время из кустов прямо от выступа скалы выползла и легла на воду лодка-насада. Кумышские забрались в нее; двое сели, а двое, стоя, оттолкнулись от берега и погнали насаду вверх по течению, тюкая о камни на дне окованными концами шестов. В горле у Осташи скребло, будто он песка нажрался. Осташа сбросил шапку, подошел к краю палубы, положил тяжелый штуцер, лег сам, дотянулся ладонью до воды, умыл окостеневшее лицо, напился. В затылок пекло солнце. Вот, значит, как теперь говорят об отце… Нужно ли тогда ему было быть честным, когда на сплаве половина сплавщиков продавалась, а другая половина — покупала?
Мертвые, конечно, сраму не имут — да и не было на бате позора. Наговор один, поклеп. Не червивило батю коварство. Батя погиб, это понятно. Но кому чего докажешь, если не бить в зубы, кровью затыкая поганую пасть? Осташа завернул штуцер обратно в рогожу. После бунта на Чусовой много разного оружья осталось. В любом доме имелось.
Вот и батя купил хорошее ружье. Ты, Остафий, и без ружья любому глаз выбьешь. А если Макаровну украдут, так вечером же сами и обратно принес ут, да еще нам два пуда хлеба подарят, чтобы мы ее за ворота не выпускали…» Батя обмотал штуцер дерюгой и берестой и закопал в голбце. Батя все равно бы не стал стрелять в человека, хотя после Пугача в такое и не верилось. А Осташа стрельнул бы, рука бы не дрогнула. И когда батин подгубщик Гурьяна Утюгов принес весть о крушении отцовой барки, Осташа выкопал штуцер и взял его с собой в дорогу. Река уже посинела. На ярко освещенных камнях дальнего берега раскричались птицы.
Солнце укололось донышком о верхушки сосен на хребте Четырех Братьев и покраснело, словно от боли. Из тесного, сумеречного распадка толчками выбивался бурный по весне Четырешный ручей. Он волочил ветки, сучья, кору, оторванные куски дернины, гневливо швырял все это в Чусовую — так вздорная баба, подметая в избе, выбрасывает мусор с крыльца под ноги пришедшему гостю. Осташа забрался в шитик и оплыл барку кругом. Пролом был только один — на левом кормовом плече, которым барка ударилась в скалу. Трещина рассекла борт сверху донизу. В этой черной щели торчала заплывшая ветка, будто шерстинка между зубов у волка. Доски обшивки лопнули, но кокора, похоже, была цела.
Огниво от удара растрескалось вдоль слоев. Палубный настил задрало и расшеперило. А в общем, барку можно было починить. В межень, к Прокопьеву дню, вода еще упадет, обнажив пролом наполовину. Днище барки все равно лежит на камнях не плотно. В просветы можно просунуть чегени и на распорах рычагами приподнять гузно барки, полностью выведя пролом из реки. Потом сменить огниво, прибить дощатую заплату, вколотить обратно тесины палубы и засмолить все. Потом отчерпать воду из барки, и барка всплывет.
Заплата все ж таки на корме, и на ходовые свойства она особо не повлияет. Да ниже устья Койвы сплавщику и бояться-то нечего, разве что Гребешок боец опасный. А Вашкэрский перебор, Камбсинские мели, протоки Дикого острова за деревней Купально — это другое дело, не смертельное. Но Осташа решил осмотреть барку еще и внутри. Не хотелось лезть в ледяную воду, да не положено было сплавщику оценивать барку на глазок. На палубе барки Осташа разделся догола, взял весло на всякий случай и спрыгнул под кровлю на дно барки, в льяло.
Алексей Иванов, «Золото бунта»
О книге Новое звёздное исполнение заслуженного артиста России Алексея Гуськова! Урал дымит горными заводами, для которых существует только одна дорога в Россию — бурная река Чусовая. Но здесь барки с заводским железом безжалостно крушат береговые скалы-бойцы.
Кумыш журчал, огибая могучие носы сплавных судов. Он бежал издалека, но, как пёс-недомерок, так и не вырос, оставшись речкой-щенком. Осташа причалил лодку, вылез на берег и огляделся. Осташа направился к ней, и вдруг дорогу ему преградил малец лет десяти-двенадцати. Парнишка тотчас заулыбался во весь щербатый рот. Не выйдет. Хочу я попросить Колывана, чтоб он всех мальцов в пучок связал, а то мне печь растапливать нечем. Охота знать-то.
К тятьке все на поклон идут, да он не всех велит пущать. Ну чего тебе надо? Бока ему наломаю. Знаешь, как он меня дерёт? Тебя бы так тятька драл, так ты бы давно уже помер. Он мне ухи, как у зайца, все выкрутил, и зад у меня, как репа, распух. Я будущим летом сбегу от него, надоело. А ты кто будешь? Ты что, правдивых людей никогда в жизни не видел? Как ты меня возьмёшь бурлаком, если мне всего одиннадцать годов?
Тятька твой, кстати, с десяти лет бурлачил, вот. Ты меня запомни. Я Осташа Переход из Кашки. А теперь сказывай, где ваша изба. Грузные, кондовые дома Кумыша слепо глядели на широкую улицу тусклыми пузырями окошек. Мостки вдоль высоких заплотов были сбиты из расколотых пополам брёвен. В огромных лужах посреди улицы лежал всякий хлам: кучи тряпья, черепки битых горшков, плашки раздавленной бочки, сломанное тележное колесо; плавали разбухшая солома и лепёхи навоза. Над дальними крышами поднималась глыба Горчака с соснами поверху. Осташа узнал дом Никешки Долматова, своего приятеля по сплавам, а вскоре Петрунька уже подвёл его к своему крыльцу. Осташа был из раскольников часовенного толка, как и почти все на Чусовой, а Кумыш упрямо держался беспоповства.
Да не больно-то и хотелось. Проскрипела на истёртых пятках дверь, и по лестнице не торопясь спустился Колыван, за спиной которого семенил Петрунька. Колыван, не оглядываясь, дал ему затрещину, и Петрунька молча полетел обратно к речке, шлёпая по лужам. Колыван стоял и, не здороваясь, разглядывал Осташу. Был Колыван невысокий, но кряжистый и плечистый. Лицо его, широкоскулое и широкоглазое, было понизу обведено густой, но подрезанной бородой с проседью. Смотрел Колыван всегда исподлобья, словно бы его уже обидели. Осташа сразу ощутил, что перед ним — враг, ничем не прикрывающий свою враждебность, а потому холодный и собранный. Так что за разбой свой ты перед ним отвечать будешь. Мне от твоего разбоя ни убытка, ни унижения.
Там ты напоганить ещё не успел. Придёт время, и в Кусье узнают, что веры слову Перехода больше нет, потому как Переход за корысть барку разбил. Знаешь, что и я её знаю. Зачем мне так говоришь? Никого ведь нет вокруг. Подвесил бы я решето на нитке — так оно от твоих слов крутилось бы, как колесо водобойное. У вас в Кумыше что, простой правды никогда не слыхали? Есть то, чему верят. А веру тому доказать надо. В расколе столицей стал тайный Авраамиев остров на Ирюмских болотах, где сидел бывший крестьянин, а ныне старец и правопреемник огнепального протопопа Мирон Галанин.
Вокруг Галанина, как вокруг паука, раскинулась паутина древлеправославной веры — от Кондинских скитов на былых вогульских капищах и мёртвого Пустозёрска на Печоре до разорённых царёвыми полками яицких станиц. Керженец и Повенец, Иргиз и Ирюм держали древлеправославную Русь, словно рваный, прожжённый, пробитый пулями парус. Колыван Бугрин вместе со старцами тайных чусовских скитов дважды ходил к Мирону Галанину на Дальние Кармаки за благословением, за праведными книгами, за духовными письмами. Мирон Галанин был вероучитель, но не праведник, не святой и не апостол. Но для Колывана, как и для беспоповцев, слово Мирона было законом. А для часовенных — только поучением, которому можно и не последовать, если другие старцы перетолкуют. Меньше под никонианцев надо подстилаться. Это сзади неслышно подошла девка, сестра Петруньки. Осташа оглянулся и шагнул в сторону. Девка стояла опустив глаза, держала в руках стопу помытых плошек.
Он видел Неждану только голенастой девчонкой и совсем не узнал её теперь. Колыван молча ударил её по руке. Все плошки разлетелись, покатились по мосткам, поплыли по луже. Неждана нагнулась и принялась собирать посуду. Осташа нагло, напоказ Колывану, смотрел на девку, на её крутые бёдра и круглый зад, плотно обтянутый сарафаном. Борода зашевелилась на скулах Колывана, но Колыван молчал. Неждана выудила из лужи последнюю плошку, распрямилась и пошла обратно к реке. Взгляд её чёрных красивых глаз из-под низко повязанного платка полоснул по лицу Осташи. Осташа не посмотрел вслед девке, но сощурился на Колывана, словно со знанием дела и бесстыдством намекнул: «Хороша!.. С каких заработков?
Вот и скопил. Он помаленьку из царёвой казны таскал, чтоб незаметно было, — вот и натаскал на барку. Колыван говорил верно: за три года, хоть всё откладывай, не собрать на барку. Откуда же батя взял деньги? Осташа не знал, не знал. Но он знал другое: что бы там ни было, батя никогда бы и гроша не взял из царёвой казны. Ведь он сам же сказал: придёт Пётр Фёдорович снова и заберёт казну, и никто больше на неё права не имеет. Осташа верил бате. Батя не врал. Батя не вор.
Но веру эту нечем было доказать. И так никто его за руку не поймал, ему и без того хорошо было! Знаешь, кого он в своей казёнке арестантом вёз? Сашку Гусева вёз. Потому Чика и передал им царёву казну. Сам же он казны не прятал — отдал Гусевым и уплыл из Кашки обратно. А Гусевы-то кабатчики были, с Чусовой не знакомы… Где казну спрятать? Вот они силком и потащили Перехода с собой. Осташа обо всём этом и так догадался, но Колыван будто заученный заговор произносил — не мог начать с середины. Он даже попробовал взять Осташу за пуговицу, но Осташа отвёл его руку — Колыван и не заметил.
А Переход зарыл клад, и с концами дело! Сашка же побоялся объявиться — его ведь сразу скрутят и под стражу! Вот он и прятался по лесам, по пещерам, разбойничал, значит… Но зимой взял его караул. И Переход испугался, что Сашка под пыткой скажет, кто клад прятал, или объявит, где клад спрятан, если сам сумел о том догадаться!.. Я ведь нынешним сплавом с Переходом одним караваном бежал. И я видел в Ревде, как Переход деньги давал караулу, чтобы Сашку на его барку посадили. А дальше Переход барку разбил на Разбойнике, Сашку утопил в казёнке, а сам вроде как мёртвым стал считаться: за мертвяком розыск не учиняют! А потом можно брать клад — и дёру! Кто спохватится? И барки батя не убивал!
Я сам при том был! Можно так Разбойник пройти! Бате не повезло! Не было у него умысла барку убить! Не повторить такого, я тебе, щенку, как старый сплавщик говорю! Был умысел! Был бы жив батя, на том заряженное ружьё бы не испугался поцеловать — не выпалит, потому что нет на бате вины! Следующим сплавом я сам Разбойник отуром пройду! Пусть все увидят, что возможно такое, и не было у бати умысла барку убивать! Из-под земли достану!
Это я тебе обещаю! Найду барку! Чусовая рассудит, кто прав, а кто врал! Завидуешь ты бате! Батя ни одну барку за двадцать лет не разбил, а ты две разбил, и вторую-то по умыслу! Ты яковлевское железо вёз с Новой Утки, а Яковлев тогда только сел на Чусовую. Ему кровь из носу надо было втиснуться между Строгановыми и Демидовыми со своим железом! Он любые деньги готов был заплатить, чтобы железо поднять! Ты об Горчак барку и смазал бокарями, а потом своих же кумышских и нанял железо вытаскивать. Мастер ты сплавного дела, Колыван, слов нету!
Барку тебе за неделю починили, и с нею ты при своих остался, а на подъёме железа лапу погрел. Это ты на сплавном деле корыстовался! Чусовая твою чёрную душу ещё в молодости твоей пометила, когда раздавила тебя об Шайтан! А батя чист был душой! Его Чусовая хранила! Батя тебе как бельмо на глазу был, как кость в горле! Он один у тебя славу лучшего сплавщика отбивал! Не стало бати — и ты имя его помоями окатил! Пчела у сатаны жало на людей просила, на себя выпросила! Я тебе, Колыван, не прощу за батю, ты помни!
Ты представь, сколь у меня на душе накипело за твой поклёп? Хочешь — отплачу? Нежданы не жаль? Ворота в холстину толщиной станут, когда весь дёготь отскоблишь! Колыван без размаха ударил Осташу в бровь, но Осташа уже ждал такого удара, набычив шею. Отшатнувшись, он поймал глазами Колывана, и его кулак врезался Колывану в скулу. Колыван кувыркнулся в грязь. Осташа подскочил и нагнулся, чтобы поднять его и ударить снова. Но Колыван нашарил в луже обломок тележной оси и снизу шарахнул Осташу по рёбрам. Осташа словно сломался пополам от яркой боли.
Пока он распрямлялся, Колыван, гребанув ногами, уже встал, занёс дубину и хватил Осташу по левому плечу, отбив руку. Осташа, хрипя, кинулся к Колывану, но тот опять взмахнул осью и теперь попал Осташе по голове. Всё поплыло в глазах у Осташи. Он ещё пытался устоять на ногах, и тогда следующим ударом Колыван сшиб его на мостки. Бросив ось, Колыван ногами бил Осташе в грудь, в рёбра; шатаясь, целил и не попадал в лицо. Когда Осташа уже перестал и вздрагивать, Колыван остановился, тяжело дыша, постоял, держась за перила крыльца, потом харкнул кровью Осташе на спину, отвернулся и стал медленно подниматься по ступенькам, хватаясь за стену. Перекинув его руки через себя, его куда-то тащили Никешка Долматов и Петрунька. Ноги Осташи волоклись по мосткам. Осташа брыкнулся, и Никешка с Петрунькой остановились, привалили его к заплоту. Ноги Петруньки тотчас зашлёпали по лужам.
Осташа медленно сполз по заплоту и сел, опираясь на доски спиной. Никешка бегал вокруг и квохтал, как курица. Осташа с трудом поднял руку, сунул палец в рот и провёл по зубам. Вроде все целы, только шатаются. Оказывается, уже моросил дождик, холодил грудь и живот. Рубаха висела мокрыми клочьями. Осташа сунул ладонь за пазуху. Кошеля не было. В разбитые губы сунулся ковшик. Осташа взял его обеими руками и выпил, проливая на грудь.
Потом открыл глаза. Никешка сидел напротив на корточках, точно собака. Петрунька угрюмо стоял поодаль. Он потащился вдоль забора к реке. Никешка и Петрунька робко шли позади. Осташа остановился передохнуть, оглянулся и погрозил им кулаком. На берегу Кумыша, преодолевая дурноту, трясясь от холода, Осташа возле своего шитика встал на колени и начал умываться. Бурая вода текла в рукава, за ворот. В голове всё раскачивалось, руки еле двигались, ломило в груди, ножом полосовало между рёбер. Осташа вытащил из лодки шест и, опираясь на него, поднялся во весь рост.
Руками она придерживала его за отвороты. Глядя Осташе в глаза без стыда и страха, она сунула ладонь к телу, почти обнажив белую большую грудь, и вытащила грязный и мокрый кошель. Осташа не брал. Неждана подержала кошель на весу, потом гибко наклонилась и положила его у ног Осташи. Осташа глядел ей вслед, но вместо благодарности испытывал лишь жгучую, палящую ненависть. А гордость — мать всякому греху, погибель души и тела. Надо было у Никешки отлежаться. Но воротило с души при мысли остаться на глазах у тех, кто видел, как его охаживал Колыван. Припоминалось, что тогда стояли в сторонке две какие-то бабы с вёдрами, прикрыв от страха ладонями рты, и мужик какой-то пялился из ворот, скребя затылок под шапкой… Да и вообще: скорый отъезд — лучшая помощь от беды и от болезни. Словно сшитый на живую нитку — вот-вот порвётся, — Осташа с трудом налегал на шест, толкал шитик вверх по реке, ничего не замечая вокруг.
Здесь на поляне стоял прошлогодний стог, загнивший от осенних дождей, а потому брошенный хозяином и раздёрганный за зиму зайцами, косулями и лосями. Осташа, обессилев, и огня зажигать не стал. Залез в тёплую, преющую гущу сена и заснул. Наутро он понял, что к побоям впридачу ещё и подхватил простуду. Тело стало непослушным, словно раздутым, вялым и горячим, будто у варёного утопленника. Шея не держала головы, в глазах мерцало, клубился по краям зрения какой-то багровый туман. Надо было сплыть в Чизму, к людям. Но Осташа, ничего не соображая, упрямо залез в лодку и погнал её дальше. Он тупо бил в дно шестом, не здоровался со встречными плотогонами, не отвечал на оклики с берега. Он и не видел уже никого — только нос шитика, вспахивающий кроваво-красную, ослепительную волну.
Осташа и не помнил, сколько сумел пройти в тот день. Очнулся он совсем нагим, лежащим на широкой лавке в низкой избе с земляным полом. В избе было темно и жарко. Осташа понял, что это по-вогульски спрашивают у кого-то, умрёт он или нет? Ответа он не расслышал. Его обкладывали мешочками с горячим песком, натирали мазями, поили каким-то снадобьем. Шакула вангкве. Лечит меня, что ли, знахарь?.. Она была, наверное, лёгкой, как лукошко с ягодами, но сейчас показалась тяжёлой, как чугунная пушка. Тело её было раскалённым, тугим и гладким.
Девка обвила Осташу руками и ногами. Волосы её упали на его лицо. Её твёрдые, как камешки, соски упёрлись в его грудь. Осташа, раздавленный непосильной ношей, хотел закричать, заругаться, но дыхания не хватило, и он только захрипел. А тело девки словно бы начало легчать, остывать, впитывать Осташин жар, от которого уже высохли глаза и спеклись мозги. Девка, словно измучившись, сползла Осташе под бок, обнимая его по-прежнему, и точно благодать снизошла на Осташу. Он собрал волю и дрожащей рукой прижал девку к себе, ощущая, как Шакула накрывает их шкурой и подтыкает её по краям. А потом сладкое забытьё слизало все мысли, как волна слизывает следы с приплёска. Осташа проснулся только наутро. На лавке под шкурой он лежал один.
Была ли вчерашняя девка, или померещилось в бреду?.. Осташа чувствовал себя очень слабым, но уже не больным. Из щелей неряшливой берестяной кровли торчали спицы солнечного света. Осташа сел на лавке, спустил босые ноги. Понятно было, что вогулы здесь не жили: держали дом для русских гостей и хранили ненужный скарб. Портов и рубахи Осташа не нашёл, а потому завернулся в шкуру и, хватаясь за стены, побрёл к выходу, откинул полог и выбрался во двор. Вогульская деревня Ёква десятком низких домишек и десятком чумов расползлась по берегу Чусовой в излучине. Над берестяными крышами высоко возносились тонкие мачтовые сосны. Косматое солнце слепило сквозь их ветхую хвою. Вдали по правую руку вставали над лесами три красноватых чела Собачьих Камней, словно старые небелёные печи.
Огненно рябила речушка Ёква, бежавшая сквозь деревню и падавшая в Чусовую. Ярко зеленела свежая трава на берегах, на склоне Собачьих Камней. Вогулы переняли у русских привычку огораживать дворы, но как это делать и зачем — не вникали. В ограде стоял и чум Шакулы, где старик жил, пока не донимали морозы. Повсюду на дворе валялись рваные полотна и закрученные полосы бересты, куски сосновой коры, ломаный сушняк для очага, угли, кости, щепки, глиняные черепки. К низким стенам были привалены связки тальника, длинные шесты, высокие долблёные ступы с круглыми пробками в дырах от сучков. На концах стропил висели мотки лыковых и берёзовых верёвок и неразобранные упряжи. Шакула разметал своё немудрящее хозяйство по двору, не боясь воровства. Осташа, сначала опершись рукой, тоже опустился на колоду. На колоде Шакула, видно, рубил мясо: она была измочалена топором и пропитана кровью до черноты.
Только посуду в помойный ушат не сунул. Была бы лошадь — и та лежала бы в яслях вверх ногами… Ты бы хоть раз в год вокруг избы подмёл. Шакула искоса глянул из-под бровей. Я пришёл к Копчику. Пошли тогда к каюку. В каюке ты лежал, без памяти. При тебе деньги мешок, ружьё. Копчик сказал: твоя курица — значит, тебе менгквы и добычу дали, а мне — лось будет. Я твой каюк сюда и пригнал. Бойтэ говорит мне: красивый парень, попробую лечить, помоги.
Я помог. Осташа хмыкнул, слегка оскорблённый расчётом Шакулы. И порты с рубахой тоже. И сапоги. Я ведь старый, не хочу, чтобы мне мстили. Я говорил Бойтэ: почто его лечить? Вижу, и так его Ханглавит заберёт. Шакула на вентере довёл ряд до конца и принялся за новый. Пермяки Чусвой зовут, рекой теснин. А по-нашему — Ханглавит, быстрая вода.
Чусва тебя всё равно заберёт, я вижу. Ты в земле не будешь спать, налимы тебя съедят. Шакула пожал плечами и промолчал.
Кто стоит за слухами и клеветой, почему на Осташку началась травля, почему затонула злополучная барка и где же зарыт клад Пугача, вот те вопросы, на которые предстоит ответить главному герою. Первое что бросается в глаза, это язык. После прочтения «Сердца Пармы», я был готов к тому что, скорее всего, опять будет много старославянских слов и невероятно красивые, даже где-то вычурные, описания природы. Но специфичная терминология сплавщиков меня таки ввела в ступор. Немного поработав со словарём, а где-то понимая смысл по наитию, к концу первой части я освоился и уже получал удовольствие на полную катушку. И было от чего.
Сюжет цепко захватывает внимание читателя и несёт по ухабам и омутам потрясающей истории. Алексей Иванов как отличный рассказчик, умело драматизирует, нагнетает обстановку не только с помощью тайн и загадок, но многочисленных бесчинств и вопиющей жестокости, как по отношению к главному герою, так и обычным людям, проходным персонажам. Тем самым, возбуждая в читателе праведный гнев, заставляющий сжимать кулаки и скрежетать зубами. Но именно жажда возмездия, в том числе, гонит нас по сюжету, не давая времени не вздохнуть, не выдохнуть. Алексей Иванов подробен во всём. Будь то быт, обычаи, описание реки или другие приметы времени и места, всё это описано настолько скрупулезно, что не оставляет сомнений, что так действительно и было. Часто читая на ночь и засыпая с книгой, даже во сне роман меня не отпускал. Мне снилась то Чусовая с переборами, бойцами и барками битыми о них, то зимний пермский лес, с пещерами путанными и чудью всякой, разбуженной вогульским колдовством. Этому способствовало ещё и то, что в книге много баек, преданий и легенд, создающих великолепную и незабываемую атмосферу.
Не раз в романе нагонят страху с помощью мистики, древней и по-настоящему пугающей. И она будет органично вплетена в сюжет, как хоть и необычное, но вполне возможное явление в то время. Понятно, что в большинстве своём люди в романе это дети своей эпохи, но в голове всё равно не может уложиться некоторые поступки персонажей книги, включая и главного героя, настолько они бывают черствы, если не безжалостны. Остафий герой очень не однозначный, его душа мечется. С одной стороны он хочет жить по чести, дознаться до правды, с другой, он поглощён жаждой мести и от того жесток. Оправдать его может лишь то, что он чувствует себя загнанным в угол зверем, а потому готов на безумства. И, конечно же, он человек воли, это видят все, и друзья и враги, он как камень брошенный в воду от которого кругами расходятся волны, меняя судьбы, а часто, к сожалению, ломая и коверкая их. Такой характер не может не притягивать самых разных людей и некоторые из них гибнут, обжигаясь о пламя бушующие возле него. Как и в «Сердце Пармы», Алексей Иванов, снова обращается к теме непростой и испепеляющей любви.
Вогулка Бойтэ лишь отдалёно напоминает Тичерть, но она всё-таки женщина другого рода, а вот с ума сводит Осташку столь же сильно и безжалостно. Сцена безумного совокупления, так это вообще вынос мозга, так что будьте осторожны. Как отметили другие рецензенты, кульминацией романа является сплав каравана по Чусовой. Это действительно эпично и действительно неоправданно жестоко. Можно верить Автору, можно сомневаться, что такое могло быть, но я читал всё-таки художественное произведение, а потому не то, что допускаю приукрашивание действительности, я её даже приветствую, в разумных пределах, тем более если это сделано так же великолепно, как это умеет делать Алексей Иванов. Развязка романа меня не просто удивила, а выбила из колеи, я с ней до сих пор в споре. Это не единственный момент, который вступает в противоречия с моими внутренними убеждениями. Но от этого книга только выигрывает, ещё один повод перечитать роман и может быть переосмыслить спорные поступки и их природу. Финальная же сцена просто шикарная.
Трогательная, грустная, чувственная — она очень точно и чётко подводит итог всей истории. Читая книгу, я частенько заглядывал в интернет, выискивая не только значение незнакомых слов, но и чтобы полюбоваться фотографиями с видами мест, где происходят события этой истории. Разглядывая их, часто ловил себя на том, что испытываю трепет и восторг, как от великолепия природы Пермского края и стихийной мощи Реки теснин, так и от щемящей любви к ним, пусть и заочной. Без сомнения, книга «Золото Бунта» запала мне глубоко в сердце, но и часть своей души я тоже оставил где-то на её страницах, настолько сильное и глубокое впечатление может оставить этот роман, если вы найдете с ним общий язык. Мне повезло, я с ним слился, проникся и принимаю это с благодарностью. Оценка: 9 [ 6 ] amak2508 , 15 сентября 2017 г. Настоящий роман, без дураков — и по объему, и по качеству. И хотя вещь чисто приключенческая, ощущение добротности и обстоятельности написанного не покидает читателя на протяжении всей книги. Конечно же, главное достоинство романа в том, что он увлекателен, причем интрига держится на уровне с первой и до последней страницы, сюжет нигде особо не провисает, а все узелочки-загадочки мастерски распутываются ближе к финалу произведения.
Но, как и положено в настоящем романе, его достоинства на приключенческой интриге отнюдь не заканчиваются — он многопланов. Здесь и многочисленные любопытные картинки жизни и быта простого люда на послепугачевском Урале конца XVIII века, и увлекательно-познавательное путешествие вниз по реке Чусовой вместе со сплавляемыми по ней барками, и знакомство с религиозными течениями того времени, и погружение в мифы, сказания, верования коренных жителей Урала. Все это перемешено в книге от главы к главе в разных пропорциях и достаточно сильно влияет на скорость и увлекательность чтения: где-то читать откровенно тяжеловато и приходится напрягать мозги, чтобы разобраться в речах тех или иных героев, а где-то страницы поглощаются с неимоверной скоростью.... В общем, хороший, добротный, увлекательный роман, вполне достойный, чтобы его прочитали. Хотя бы для того, чтобы проветрить мозги от разных там бластеров и черных магов :. Оценка: 8 [ 9 ] Иммобилус , 10 марта 2016 г. Просто захватило дух: дикие и живописные виды, энергия и бескомпромиссность героев, смешные и страшные жизненные истории. А главное — какой-то новый тип достоверности. Тот самый «книжный 3D», когда отпечатанные типографским способом значки приобретают силу заклинаний, перенося тебя в иную реальность — настолько, что ее прямо-таки ощущаешь кожей.
Неделя жизни там, в XVIII веке, среди сплавщиков, беглых преступников, остатков местных племен, крестьян и прочего мимохожего люда. Среди взаимных предрассудков бар и крепостных, среди темных суеверий, вдруг оборачивающихся самой что ни на есть всамделишной стороной. Когда Иванова — погружаюсь в созданный мир, просто дышу им и верю каждому слову». С этой сбивчивой речью роман был отдан на ознакомление моему редактору, даме с крайне взыскательным литературным вкусом. Примечательно, что, прочитав книгу, она со мной согласилась. Такое бывало нечасто. Роман ценен своей неоднозначностью. И тем, что его главный герой — человек действия. В отличие от князя Михаила из «Сердца Пармы», Осташа не позволил истории увести себя от света и погубить.
Одна из немногих относительно счастливых развязок у Иванова и просто крепко сколоченный детективно-приключенческо-мистический сюжет. Да что там, люблю я его. Оценка: 10 [ 9 ] Yarowind , 25 июня 2015 г. Те же дремучие уральские края, что и в Сердце Пармы, но лет на 300 позже, вскоре после подавления бунта Пугачева. Русские уже давно колонизировали регион, понастроили заводов, вогулы не представляют военной опасности, но таежные леса все еще хранят языческий морок. Чем мне нравится Иванов — это отсутствием всякой пасторальной романтичности, чем иногда грешат авторы, описывающие российскую историю вообще, и крестьянство в частности. Жестко, натуралистично и правдоподобно. Читать обязательно. Оценка: 10 [ 11 ] Ev.
Genia , 17 июля 2014 г. Прочитав книгу, я убедилась, как верно дано ей название, потому что в этих нескольких словах вложен весь смысл повествовния: жизнь после Бунта, золото, грозная река Чусовая. Один год из жизни молодого парня Осташи Перехода, наполненный событиями, воспоминаниями, потерями, а главное поиском правды — неблагодарное занятие — правды, которая ему была нужна, как воздух, как река Чусовая, как сама жизнь. Вместе с Осташей мы знакомимся с законами сплавщицкой жизни на Чусовой: эта река, как судьба, которую не выбирают — надо по ней плыть и живым остаться, и людей сберечь, и груз довезти — главное не убиться в пути. Мы побываем в чуме вогула Шакулы и узнаем, как могут защищать древние вогульские боги; узнаем, как можно поделиться душой под Костёр—горой или совсем ее потерять, хотя бы в чуме у вогулки Бойтэ; как в одночасье можно сгинуть во мленье или свободно разговаривать в тёмную ночь с только что умершим; увидим откуда берётся ненависть, зависть, чем достаётся почёт и уважение и как можно всё это потерять; как необходима вера и как важно от неё не отрекаться; какова она, сплавщицкая тайна, и почему её так сильно желают знать, и много чего ещё встретиться интересного и непонятного, но главное из—за чего весь сыр—бор — где она, казна Пугача. Там, где казна — там и правда батина, которая восстановит на Чусовой славное имя Переходов. Автор окунает читателя в мир новых богов, староверов и старых, вогульских, богов. Переходя по страницам этой истории наваливается что—то тайное, мистическое, природное, тяжёлое, оно обхватывает своими липкими руками, увлекает видением, окутывает мороком, заговаривает и нашёптывает — и чтобы вырваться, а, соответственно и выжить, нужно иметь крепкую веру и не природную силу, а всевышнюю защиту. Для Осташи эта защита — батя и память о нём.
Другие могут чёрту продаться, бесов призвать в помощники, у ведьмы защиты просить, но, как не крути, главные слова, чтобы спастись от навета, чар и гибели на реке — ,,Господи, прости! Без своего бати он стал отчаянно одинок. Да, он бежал от человека к человеку, всё время он был кому-то нужен, его спасали или пытались убить, бабы любились с ним, а добрые люди делили хлеб. Но все равно это было одиночество, потому что никому не было дела до его правды. И он многое пройдёт, многим пожертвует, многое узнает — непросто ему это дастся: его можно осуждать, подвергать критике его поступки, но не сочувствовать ему нельзя — и ещё неизвестно, какова будет его дальнейшая жизнь — Чусовая ничего не забывает и не прощает. Книга написана просто здорово: отличный сюжет, интересные герои, интрига, множество историй, баек, сказок, поверий, которые украшают историю и подчёркивают глубину старых верований. А уж сплав по Чусовой, хоть и не очень то радужный, наполненный потерями и выбором, но где каждый камень, каждая скала, каждый поворот имеют своё название и свою историю описаны так замечательно, как—будто видишь всё это вживую. Спасибо Автору за ещё одну интереснейшую книгу. Оценка: 9 [ 5 ] amlobin , 1 ноября 2016 г.
Написано конечно отлично, автор — признанный талант и тему знает. Язык великолепный и почти без словесных изгибов, как в парме. Но смысл... Вся эта идея с сохранением души в крестике с помощью вогульских шаманов — дешевая ужастика на уровне С.
Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы. Книжный интернет-магазин «Читай-город» «Читай-город» — сеть книжных магазинов, успешно работающих в Москве и других регионах России. А ещё это — крупный интернет-магазин книг. В нём вы можете заказывать книги в любое время 24 часа в сутки.