просмотрите отзывы путешественников (27 шт.), реальные фотографии (86 шт.) и лучшие специальные предложения для Москва, Россия на сайте Tripadvisor.
Дом актера
в Центральном доме актера, Арбат 35. Центральный Дом актера им. иной ул. Арбат, 35. купить билеты на спектакль в Москве 2024 | 27 апреля 2024 16:00 Центральный Дом Актера - Холл. Изначально Дом актера занимал здание на Тверской улице, но после пожара ЦДА разместился по адресу улица Арбат дом 35, и это здание Указом Президента России было передано деятелям театра в постоянное пользование.
Центральный дом актера имени А. А. Яблочкиной
У нас такой намоленный уютный домик, но все это было немножко старомодно, проваливалось, а как говорят ребята, сегодня это на уровне мировых стандартов, — признается Александр Ширвиндт, художественный руководитель Московского академического театра сатиры. Дом актера переехал в здание на Арбате в начале 90-х. До этого там располагалось Министерство культуры, и под главную сцену приспособили конференц-зал. В ходе реконструкции там установили современную технику, позволяющую трансформировать пространство, а также убрали декоративные плиты, которые скрывали старинные кирпичные стены.
Оно так и остается чем-то экзотическим, непонятным. Дмитрий Давыдов недавно прямо сказал перед показом: «Почему вы все время говорите «Якутия, якутское кино»?
Как будто мы не часть России? Мы действительно, несмотря на все фестивали и награды, не отдаем себе отчет, что Якутия — часть России. Что якутское кино — это важно, что можно делать какие-то выводы из успехов якутских кинематографистов. Что можно анализировать их опыт, изучать, как фильм, снятый за три копейки, может собирать в прокате более 26 миллионов рублей, прежде чем у него заберут прокатное удостоверение. Но никто не занимается этим, потому что на самом деле это никому неинтересно.
Если мы говорим про авторское кино, то наша коллективная ответственность — тех, кто пишет, снимает, прокатывает, — в том, чтобы люди вообще не разучились ходить в кинотеатр. Я и дома много чего смотрю, но поход в кинотеатр — это событие. А на авторское кино люди вообще ходят в кинотеатры? Знаешь, в чем проблема? Для того чтобы люди туда пошли, авторское кино должно хоть как-то отличаться от того«усредненного», которое есть сейчас.
Необходим коренной перелом, кино должно быть интересно, понятно и должно затрагивать какие-то глубинные вопросы. Плюс — нравится это или не нравится, — но нам нужна редактура в кино. Беда большинства дебютных фильмов в том, что их все, на мой взгляд, можно сократить на 20 минут, и ничего страшного не случится. И это ответственность продюсеров. Им ведь тоже удобно: взяли деньги в Минкульте, нашли еще какие-то на платформах, что-то скомпоновали.
Иногда получается хорошее кино, иногда не очень. Но в целом дальнейшая судьба фильма ограничена. Он рассасывается и забывается. Мы теряем поколения, потому что не контролируем молодых режиссеров, а это задача продюсеров. Очень часто можно сократить фильм на 20 минут — и его судьба поменяется.
У меня по этому поводу есть пара реплик. Примерно с половиной продюсеров конкурсных фильмов я и начинал разговор с вопроса: «Не желаете ли сократить на двадцать минут? То, что нет Спилбергов, Кесьлёвских, Феллини, Кубриков… — это мировой процесс. Визионеров почти нет в мире. Это сейчас ретроспективно кажется, что в 60-е, 70-е были одни гении.
Они просто остались, дошли до наших дней! А что касается вопроса о том, ходят ли в кинотеатры на авторское кино, тут я выступлю в глубоко несвойственной мне роли оптимиста. Фото: Ксения Угольникова Алексей Герман — младший. Стас, меня бесконечно смущают отмазки, что кто-то не Бергман. Это все понятно.
У нас какой фильм ни посмотри — одна и та же кухня, один и тот же провинциальный город, одна и та же проблематика, одно и то же отношение к людям. Надо стимулировать молодых ребят к фантастике, к фильмам ужасов. К чему угодно. Должно быть что-то новое. Невозможно снимать одинаковые по жанру фильмы о том, как мы все несчастны.
Вернемся к авторскому кино. Предлагаю обратиться к международному опыту. К ответу призывается Лев Карахан, наш человек на Каннском кинофестивале. Лев Маратович, как, на ваш взгляд, выглядит зарубежная картина мира, что занимает мировых режиссеров? Как выглядит актуальность на Каннском фестивале?
И остались ли у нас сегодня какие-то точки соприкосновения? Лев Карахан. Прежде всего я хочу побороться с тем оптимизмом, который из уст Никиты прозвучал в начале. Мне кажется, что для оптимизма в адрес авторского кино, артхауса абсолютно нет причин. И наша ситуация это доказывает.
Более того, вчера на другой дискуссии Александр Цыпкин достаточно ясно, без свойственного ему юмора, заявил, что артхаусу надо идти домой. В том смысле, что его нужно смотреть на ТВ-экране, а кинотеатры оставить для мейнстрима. Цыпкин вполне осознанно разделил то, что в кинопроцессе на самом деле неразделимо. Мейнстримное кино всегда питается артхаусом. Это не новая идея, а давно известный факт, и те идеи и свойства, которые подсказывает артхаус, через мейнстрим расшифровываются и доходят до массового зрителя.
Взять недавнюю премьеру «идеологически чуждого нам» фильма «Барби»: у нас было много «голубых» картин в истории, но «розовая», помоему, первая. Так вот: в этом «розовом» фильме речь идет об экзистенциальной проблематике. Иначе как попыткой героини понять, кто она есть — помимо того, что она кукла, — это не назвать. Это даже не «Русалочка». Сказать «хайдеггеровская ситуация» было бы сильно, но сартровская вполне.
Барби все время говорит: «Кто я? Я имею в виду не героиню, а режиссера Грету Гервиг. Другое дело, что смыслы сегодня просели. Уже давно это общий процесс. Не отказа от смыслов, а игры со смыслами.
Никто уже смыслы впрямую не воспринимает, это плохой тон. Хотя якобы постмодернизм уже не в моде, теперь у нас метамодернизм, который добрые голландцы открыли, сказочники. Хотя это на самом деле то же самое, что сто лет назад говорил Делёз: «Смесь смысла с нонсенсом». Но не работают смыслы сегодня, они девальвируются. Вот что произошло, и мы тут идем своим путем.
Немного по-другому от смыслов отказываемся. Шестидесятники научили нас доверять реальности. Вознесенский говорил: «Мы растворяемся в людских количествах». Вот что было важно: раствориться, открыться людям. Это завладевало людьми, но постепенно «мы» стало деградировать.
Не потому, что наступил застой, не оттого, что захлебнулась перестройка, просто не могло длиться вечно. Сегодня прикладные смыслы все чаще превращаются в смыслы-символы, в то, чего невероятно боялся Тарковский. Он сам не любил «Иваново детство», потому что там очень много было, как ему казалось — и не без оснований, — смыслов-символов. Хотя Туровская ему на это отвечала: чем еще, если не символом, можно назвать то, как в финале «Ностальгии» Янковский несет свечу. На это трудно ответить, потому что баланс всегда существует.
Но речь о том, когда весь фильм становится символизацией смысла, работает на нечто очень конкретное. На то, что нам хотят сказать авторы, и мы это понимаем. Исчезает то, что я назвал бы пространством смысла. Настоящий кинематограф никогда не вываливает вам смыслы. Я помню свои ощущения от фильма «Мой друг Иван Лапшин»: это был шок от того, что я встретился не со смыслом, а с пространством смыслов, в котором я, честно говоря, разбираюсь до сих пор.
У меня был опыт большой развернутой статьи, посвященной Герману и его трилогии — «Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», — и сейчас я решил снова вернуться к этому кинематографу. И он вдруг совершенно по-иному для меня открылся, потому что это пространство смыслов. А вот кинематограф, который мы видим, — не говорю о конкурсной программе, а вообще сегодня, — это кинематограф смыслов, но не пространства смыслов. В котором можно было бы существовать, с которым можно было бы взаимодействовать. Вот этого мне сегодня не хватает.
При этом одним из последних больших впечатлений для меня стал «Снегирь» Бориса Хлебникова. Хоть его и пытаются сейчас в интернете раскладывать именно на смыслы-символы — столкновение поколений и так далее, но этот фильм гораздо интереснее и глубже. Там не герои-символы, не эпизоды-символы. Они складываются в художественное пространство, в котором интересно существовать и обретать смыслы.
Он позволяет сконцентрироваться на сути и эмоциональной силе спектаклей, исключая лишние декорации и эффекты. Мы верим, что сильное искусство не требует излишеств.
Сойдясь в центре, они пожмут друг другу руки на вечный мир и дружбу. Крики «ура», цветы и прочее... Корифеи сценарий приняли: им самим давно надоела дурацкая ситуация. В назначенный день всё пошло как по маслу: труппа выстроилась, грянула музыка, корифеи двинулись из кулис навстречу друг другу...
Дом Филатовой с рыцарями на улице Арбат, 35
Центральный дом актера на Арбате был сформирован Александром Моисеевичем Эскиным в 1937 году. Его поддержали многие видные деятели театра. Вначале он думал как некоторый неформальный клуб для встреч и общения людей искусства. Тут размещался большой концертный зал он же зал кинозала , ресторан, кафе, огромное количество кабинетов служащих и комфортных зальчиков для творческих вечеров. Даже в очень сдержанное сталинское время тут царила атмосфера раскованности, остроумия и творчества.
Клуб свободы и творчества Атмосфера вольнодумства, игры и юмора стремительно сформировалась в капустники, в каких с наслаждением участвовали Ростислав Плятт, Рина Зеленоватая, Мария Миронова и многие другие знаменитые актеры. В 1964 году Дому актера было присвоено имя величавой актрисы Александры Яблочкиной, так как она была не только лишь «властительницей сердец» на сцене, да и длительное время возглавляла центральное и столичное отделение театрального общества. Александр Эскин с момента открытия Дома актера и до собственной погибели в 1985 году был его бессменным директором.
В ЦДА всегда тепло принимают и ветеранов. Им организовывают творческие вечера, юбилеи. Кстати, в прошлом году мы отпраздновали 70-летний юбилей Дома актёра». Единственное место, которое дало мне приют, — ЦДА.
Так что мы обязаны Дому актёра своим существованием. Сейчас у нас уже есть собственная крыша — здание на Кутузовском проспекте, и тем не менее ЦДА — наш первый дом и мы об этом помним». Регулярно поступающие доходы от аренды помещений позволили открыть новые секции и клубы. Здесь проводятся творческие встречи артистов со зрителями, а также чтецкие «Третьи понедельники». Конечно в цивилизованном мире организации, подобные Центральному дому актёра находятся на полной дотации государства и не должны бороться за своё существование за счёт сдачи в аренду помещений.
Я так понял, твоя ответственность — снимать визионерское кино, как в 20-е годы? Послушай, моя ответственность — делать, пытаться делать то, что мне интересно, пробовать новое. Направление, способ разговора и коммуникации.
Мне интересно говорить о том, что мне важно. А то, что интересно другим… — какая мне разница? Мы постоянно вспоминаем про якутское кино. И вроде даже показываем его теперь регулярно, награждаем на фестивалях. Якутских режиссеров могут даже звать на платформы, давать деньги… И ставить то, что получилось, фильмом открытия на фестивале, как случилось на «Новом сезоне» с альманахом Дмитрия Давыдова и Степана Бурнашева «Эт». Но это не приводит к настоящей интеграции якутского кино в наше культурное поле. Оно так и остается чем-то экзотическим, непонятным. Дмитрий Давыдов недавно прямо сказал перед показом: «Почему вы все время говорите «Якутия, якутское кино»?
Как будто мы не часть России? Мы действительно, несмотря на все фестивали и награды, не отдаем себе отчет, что Якутия — часть России. Что якутское кино — это важно, что можно делать какие-то выводы из успехов якутских кинематографистов. Что можно анализировать их опыт, изучать, как фильм, снятый за три копейки, может собирать в прокате более 26 миллионов рублей, прежде чем у него заберут прокатное удостоверение. Но никто не занимается этим, потому что на самом деле это никому неинтересно. Если мы говорим про авторское кино, то наша коллективная ответственность — тех, кто пишет, снимает, прокатывает, — в том, чтобы люди вообще не разучились ходить в кинотеатр. Я и дома много чего смотрю, но поход в кинотеатр — это событие. А на авторское кино люди вообще ходят в кинотеатры?
Знаешь, в чем проблема? Для того чтобы люди туда пошли, авторское кино должно хоть как-то отличаться от того«усредненного», которое есть сейчас. Необходим коренной перелом, кино должно быть интересно, понятно и должно затрагивать какие-то глубинные вопросы. Плюс — нравится это или не нравится, — но нам нужна редактура в кино. Беда большинства дебютных фильмов в том, что их все, на мой взгляд, можно сократить на 20 минут, и ничего страшного не случится. И это ответственность продюсеров. Им ведь тоже удобно: взяли деньги в Минкульте, нашли еще какие-то на платформах, что-то скомпоновали. Иногда получается хорошее кино, иногда не очень.
Но в целом дальнейшая судьба фильма ограничена. Он рассасывается и забывается. Мы теряем поколения, потому что не контролируем молодых режиссеров, а это задача продюсеров. Очень часто можно сократить фильм на 20 минут — и его судьба поменяется. У меня по этому поводу есть пара реплик. Примерно с половиной продюсеров конкурсных фильмов я и начинал разговор с вопроса: «Не желаете ли сократить на двадцать минут? То, что нет Спилбергов, Кесьлёвских, Феллини, Кубриков… — это мировой процесс. Визионеров почти нет в мире.
Это сейчас ретроспективно кажется, что в 60-е, 70-е были одни гении. Они просто остались, дошли до наших дней! А что касается вопроса о том, ходят ли в кинотеатры на авторское кино, тут я выступлю в глубоко несвойственной мне роли оптимиста. Фото: Ксения Угольникова Алексей Герман — младший. Стас, меня бесконечно смущают отмазки, что кто-то не Бергман. Это все понятно. У нас какой фильм ни посмотри — одна и та же кухня, один и тот же провинциальный город, одна и та же проблематика, одно и то же отношение к людям. Надо стимулировать молодых ребят к фантастике, к фильмам ужасов.
К чему угодно. Должно быть что-то новое. Невозможно снимать одинаковые по жанру фильмы о том, как мы все несчастны. Вернемся к авторскому кино. Предлагаю обратиться к международному опыту. К ответу призывается Лев Карахан, наш человек на Каннском кинофестивале. Лев Маратович, как, на ваш взгляд, выглядит зарубежная картина мира, что занимает мировых режиссеров? Как выглядит актуальность на Каннском фестивале?
И остались ли у нас сегодня какие-то точки соприкосновения? Лев Карахан. Прежде всего я хочу побороться с тем оптимизмом, который из уст Никиты прозвучал в начале. Мне кажется, что для оптимизма в адрес авторского кино, артхауса абсолютно нет причин. И наша ситуация это доказывает. Более того, вчера на другой дискуссии Александр Цыпкин достаточно ясно, без свойственного ему юмора, заявил, что артхаусу надо идти домой. В том смысле, что его нужно смотреть на ТВ-экране, а кинотеатры оставить для мейнстрима. Цыпкин вполне осознанно разделил то, что в кинопроцессе на самом деле неразделимо.
Мейнстримное кино всегда питается артхаусом. Это не новая идея, а давно известный факт, и те идеи и свойства, которые подсказывает артхаус, через мейнстрим расшифровываются и доходят до массового зрителя. Взять недавнюю премьеру «идеологически чуждого нам» фильма «Барби»: у нас было много «голубых» картин в истории, но «розовая», помоему, первая. Так вот: в этом «розовом» фильме речь идет об экзистенциальной проблематике. Иначе как попыткой героини понять, кто она есть — помимо того, что она кукла, — это не назвать. Это даже не «Русалочка». Сказать «хайдеггеровская ситуация» было бы сильно, но сартровская вполне. Барби все время говорит: «Кто я?
Я имею в виду не героиню, а режиссера Грету Гервиг. Другое дело, что смыслы сегодня просели. Уже давно это общий процесс. Не отказа от смыслов, а игры со смыслами. Никто уже смыслы впрямую не воспринимает, это плохой тон. Хотя якобы постмодернизм уже не в моде, теперь у нас метамодернизм, который добрые голландцы открыли, сказочники. Хотя это на самом деле то же самое, что сто лет назад говорил Делёз: «Смесь смысла с нонсенсом». Но не работают смыслы сегодня, они девальвируются.
Вот что произошло, и мы тут идем своим путем. Немного по-другому от смыслов отказываемся. Шестидесятники научили нас доверять реальности. Вознесенский говорил: «Мы растворяемся в людских количествах». Вот что было важно: раствориться, открыться людям. Это завладевало людьми, но постепенно «мы» стало деградировать. Не потому, что наступил застой, не оттого, что захлебнулась перестройка, просто не могло длиться вечно. Сегодня прикладные смыслы все чаще превращаются в смыслы-символы, в то, чего невероятно боялся Тарковский.
Он сам не любил «Иваново детство», потому что там очень много было, как ему казалось — и не без оснований, — смыслов-символов. Хотя Туровская ему на это отвечала: чем еще, если не символом, можно назвать то, как в финале «Ностальгии» Янковский несет свечу. На это трудно ответить, потому что баланс всегда существует. Но речь о том, когда весь фильм становится символизацией смысла, работает на нечто очень конкретное. На то, что нам хотят сказать авторы, и мы это понимаем. Исчезает то, что я назвал бы пространством смысла. Настоящий кинематограф никогда не вываливает вам смыслы. Я помню свои ощущения от фильма «Мой друг Иван Лапшин»: это был шок от того, что я встретился не со смыслом, а с пространством смыслов, в котором я, честно говоря, разбираюсь до сих пор.
Александра Урсуляк — это уникальный феномен театральной сцены. У нее потрясающий драматический талант, эмоциональность и энергетика, которую ощущают зрители всех возрастов. Уютный и ламповый вечер напомнит атмосферу летнего концерта в парке.
Открытие легендарной сцены Большого зала Дома актера состоялось…
Центральный Дом актера им. А.А. Яблочкиной. Москва, Арбат, 35. Центральный Дом Актёра в сотрудничестве с Государственным академическим театром им. Евг. Главная» Новости» Дом актера афиша москва. купить билеты на спектакль в Москве 2024 | 27 апреля 2024 16:00 Центральный Дом Актера - Холл. По Дому Актера с 17 сентября по 30 сентября 2023, Центральный дом актера им. А. А. Яблочкиной в Москве — дата и место проведения, описание и программа мероприятия, купить билет.
Необычные дома Москвы: Знаменитый дом с рыцарями на Арбате
Центральный дом актера Арбат 35 зал 214. Именно благодаря Маргарите Александровне Дом Актера стал местом притяжения для многих поколений артистов. Центральный дом актера имени Яблочкиной. Арбат, 35. Центральный дом актера имени Яблочкиной. Арбат, 35. Театр «Центральный дом актера имени А. А. Яблочкиной» по адресу Москва, улица Арбат, 35, метро Смоленская, показать телефоны. Именно в таком стиле он спроектировал доходный дом на Арбате по заказу купца Филатова.
Доходный дом А.Т. Филатовой
За столетнюю историю здание в неоготическом стиле было и доходным домом, и размещало коммунальные квартиры, и становилось Минкультом СССР. Экскурсоводом и автором программы выступит Оксана Бухина — историк-архивист, гид проекта «Москва глазами инженера».
Я её не пустил. На просьбу пройти внутрь, охранник отрезал: «Журналистам тоже вход запрещен». О том, как выглядит дом внутри, мне в свое время рассказывала домработница Пороховщикова. На верхнем этаже — два кабинета, лестница в спальню». Фото: Ирина Боброва Тогда же собеседница назвала этот особняк проклятым, жаловалась, что психологически тяжело там находиться: «Постояльцев преследовали видения.
Сам Александр Пороховщиков и его жена видели там тень девочки. А супруга артиста однажды сказала: «Этот дом отомстит нам, он ведь живой — всех забирает, кто здесь живет». В пресс-службе академии кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова нам не подтвердили и не опровергли данную информацию. Попросили отправить запрос. После нескольких часов ожидания, ответили: «Запрос получили, если будет комментарий — вернёмся».
Приглашаем вас в историческое путешествие протяженностью в век! Первая половина экскурсии проходит на улице и во внутреннем дворике — одевайтесь по погоде. Начинаем у фонтана «Принцесса Турандот» около театра Вахтангова. Вы узнаете нашего экскурсовода по табличке «Дом Актера». Сбор гостей за 10-15 минут до начала мероприятия.
В Москву приехал Тамбовский Государственный академический ордена "Знак Почета" драматический театр, который представил зрителям мелодраму "Прости меня" по пьесе Игоря Германа.
Он открыл фестиваль театров Тамбовщины, посвященный 110-летию со дня открытия в Тамбове отделения Российского театрального общества Союза театральных деятелей. К слову сказать, что Тамбовская область сильна театральными традициями, и Тамбовское отделение СТД — одно из старейших в стране. Постановку представили в большом зале, что случается редко.