Описание: Философ Наталья Мелентьева во время прощания с дочерью, журналистом и политологом Дарьей Дугиной в телецентре «Останкино». Мама Дугиной — Наталья Мелентьева рассказала, что неоднократно пересекалась с преступницей.
Внешние ссылки
- Последние новости
- Дарья Дугина (Платонова)
- Опубликовано обращение Александра Дугина // Новости НТВ
- "Я не хочу иной судьбы". В Москве простились с Дарьей Дугиной
- Комментаторы изгаляются на все лады
- Рассылка новостей
Гибель дочери - фотоподборка
Слева направо: председатель совета директоров группы компаний «Царьград» Константин Малофеев, родители Дарьи — Наталья Мелентьева и Александр Дугин. В Москве утром 23 августа началось прощание с политологом и журналисткой Дарьей Дугиной. Философ Наталья Мелентьева во время церемонии прощания с дочерью журналисткой и политологом Дарьей Дугиной в телецентре "Останкино" в Москве.
Who is Natalia Melentyeva?
Это очень сложная, большая, капиталоемкая, но очень важная работа», — приводит его слова ТАСС. Также Путин отметил, что необходимо обеспечивать стабильность политической системы, создавать условия для открытости и обновления, для честной конкуренции разных политических сил при безусловном и четком понимании приоритета национальных интересов и безопасности государства. Кроме того, Путин заявил, что ветераны специальной военной операции СВО в будущем проявят себя на работе в органах власти, образовательной сфере, наставничестве и в других областях. Глава государства также подчеркнул роль парламента в этом процессе, передает ТАСС. Путин выразил уверенность, что парламентарии оправдают доверие россиян и проявят ответственность. Ранее спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко допустила возможность кадровых перестановок в правительстве. Многообразие этносов, мы с вами всегда об этом говорим, традиций, культур нашей страны — это, безусловно, наше общее достояние и конкурентное преимущество», — передает его слова ТАСС.
Путин также потребовал на заседании ставить задачи народосбережения и благополучия семей во главу угла. В ходе встречи Беглов поблагодарил главу государства за поддержку города и сообщил, что все поручения президента выполняются, несмотря на трудности, говорится в сообщении на сайте Кремля. Он также доложил Путину о поддержке, оказываемой семьям участников СВО. По словам Беглова, из 11,5 тыс. Система налажена, огромное Вам спасибо за поддержку и то, что был создан Фонд «Защитники Отечества», он очень эффективно работает, очень много помогает», — сказал губернатор. В городе-побратиме Петербурга Мариуполе построено 40 социально-значимых объектов, в этом году планируется ввести еще 23, сообщил Беглов.
Он добавил, что северную столицу в каникулы регулярно посещают 2,5 тыс. Ранее Беглов сообщил о поддержке Путина на предстоящих выборах губернатора.
Разве они не различаются у разных народов, коль скоро те живут в разных культурных традициях? И зачем и почему Запад, объявляя себя либеральным, прибегает к идее гегемонии и намерен унифицировать народы? Каковы стратегии мировой гегемонии одной цивилизации? И как будет выглядеть реализация утопии превращения «цветущей сложности» культур Земли в монотонное глобальное гетто? В своем электронном Дневнике Дарья говорила о красоте идеи «цветущей сложности» человечества, о неизбежности альтернативы монотонному миру в лице многополярного мира: «От однополярного режима, от торжества либеральной гегемонии американского миропорядка мы переходим к совершенно новому миру. В нём уже не один игрок, но множество сильных игроков, со своими традициями, историей, культурой.
В нём нет универсального человека, но есть множество людей». Она всегда недоумевала, что вертлявый и поддельный дискурс лживой пропаганды прицельно и ловко функционирует на англо-саксонском Западе. А у нас, в России? Казалось бы, нам сам Бог велел всячески продвигать традиционализм, христианство, православие, евразийство, многополярность — системы и ценности, органично соответствующие нашей цивилизации. Политические воззрения Даши именно в этом и состояли. И она считала, что мы действуем нерешительно и позволяем глобалистам атаковать нас тотально, на всех уровнях. Мы сталкиваемся с железной волей либеральной идеологии, которая скрывает факт того, что она есть идеология, и что в ней все, включая политику, экономику, культуру, инфо-пространство, тоталитарно связано. Отвечать России на это надо было бы столь же тотально, обращаясь в противостоянии современному миру к наследию мировой и русской классики, при этом тщательно разбирая и разбивая догматы англосаксонской цивилизации, дошедшей в своей абсолютизации и жажде господства до предела бесчинств.
Политология глубин Дарья очень радовалась и ставила себе «зачет», если ей удавалось в коротком выступлении на канале «Звезда», в реплике на «Первом канале» российского телевидения, в радиопрограммах, стримах и бесчисленных интервью сказать о чем-то существенном и глубоком — о философских и религиозных доктринах, о глубинной политологии, о поэзии -- например, о Новалисе, Жане Жене или Гёльдерлине. Она рассматривала помещение в контекст информационной повестки любого культурного феномена как свою личную победу. Философия для нее была сутью политики, а поэзия бросала отсвет понимания в дебри философских концептов. Поэзия как иное, тайное, измерение философии, а философия как сердцевина политики. Так мы старались ее воспитывать, и не только её — так мы, её родители, Александр и я, мыслили, писали, читали лекции, воспитывали поколение молодежи. Она исходила из концепции Politica Aeterna, «вечной политики», согласно которой именно философия, и даже, шире, культура и религия, лежат в основании любой Realpolitik, политического действия или высказывания. Её всегда поражали в российской политической аналитике в меньшей мере, в американской и европейской — какая-то удивительная поверхностность и благодушие, совершенно не соответствующие ни культурному потенциалу страны, ни моменту истории. Как будто бы, российские политологи, точно по рецептам Делёза, прекратили погружаться в глубину проблем и выходить за пределы банальных обобщений, наблюдая лишь поверхности событий и их обманчивых траекторий, не смея серьезно, из глубины логики культур и цивилизаций, возразить удушающей и варваризированной западной пропаганде.
Даша чувствовала, что мелкое и одномерное измерение исследований, задаваемое современными политическими аналитиками российскими и западными в рассуждениях, например, о противостоянии России и Украины, России и Запада совершенно не отражает глубинной, фундаментальной динамики взаимодействия «больших пространств», цивилизаций, культур, религий, мировоззрений, национальных психологий и стереотипов, или затрагивает их по касательной, утилитарно и ситуативно. Даша удивлялась, что позабыт и не используется как аргумент при в конфигурации многополярного мира подход Шпенглера к мировым культурам или «духовным эпохам» как к рядоположенным, независимым друг от друга организмам, живущим циклами рождения, расцвета и гибели и оживленным уникальным для каждой цивилизации типом души --«аполлонической»,»магической» и «фаустовской». Этот подход весьма плодотворен. Выпал из оперативного внимания даже современный американский политолог С. Хантингтон, с его концепцией «столкновения цивилизаций», доказавшей свою полную правоту по сравнению с рухнувшей теорией его оппонента Ф. Фукуямы о наступившем «конце истории». Всей семьей мы недоумевали, почему слабо привлекаются наработки по политологии, геополитики России, истории мировой и русской философии, основаниям цивилизаций Дашиного отца автора эпохальной интеллектуальной эпопеи «Ноомахия: войны ума» , в которых логически стройно и ясно показаны парадигмы мировых цивилизаций и логика их диахронического и синхронического противостояния. Изучению и популяризации этих бесконечно ценных концепций, стратегий и систем мысли Даша посвящала практически всё свое время и силы.
То, что ее интересовало в политике, можно назвать «политологией глубин» по аналогии с «психологией глубин» школы Карла Густава Юнга. Даже банальность несет в себе скрытое измерение глубины, и правильная расшифровка обычного выпуска политических новостей, может стать откровением в понимании великих смыслов истории. Отступление о Хайдеггере Дарья была уверена, что мы находимся в очень ответственной точке истории, где происходит актуализация всех помысленных ранее великими умами прошлого моментов истины. Она следовала за Хайдеггером в его утверждении, что «самое опасное заключается в том, что мы всё ещё не умеем думать, и даже несмотря на то, что состояние мира становится все опаснее и опаснее»[22], мы не готовы к мысли, не решаемся повернуться к тому что должно быть осмысленным. Даша полагала, что коридор к мысли открывается только при совершении определенной внутренней трансформации, решительного усилия над собой. Хайдеггер предлагал «совершить прыжок в мышление, который перенесет нас не просто на другую сторону, но в совершенно иную местность»[24]. И здесь необходимы напряжение, воля, сосредоточение и разрыв уровня, разрыв постепенности. К проблеме «разрыва уровня»[25] Ю.
Эвола , инициатического перехода от одного уровня бытия и понимания к другому, высшему, Дарья часто обращалась в своих статьях и выступлениях в разных аудиториях. Она была всегда очень внимательна к творчеству Хайдеггера и к постоянным разговорам у нас в семье об этом князе философов последних времен, подобного царственному Платону в Античности. Понимание Хайдеггера предполагало вдумчивую интерпретацию — деконструкцию и герменевтику, тонкую настройку души и ума, внимательность и терпение. Даша только начинала свой путь к Хайдеггеру. Но идеи этого философа не просто теснились в ее голове, как томики в академической библиотеке, а переплетались с ее жизнью -- между строк её мыслей и дел, переливались в странных переходах ее поэзии, проступали в ее мирочувствии. Она догадывалась, что мысль — это боль, что от мысли, ее бремени, иногда хочется сбежать, что мысль овладевает всем нашим существом, ввинчивается в жизнь и перекраивает ее. Она знала, что мысль тяжела и бездонна. Хайдеггер называл изначальной задачей философии -- «делать вещи более тяжелыми и более сложными»[27], полагая, что «философия сродни безумию» и «всегда несвоевременна»[28].
Но вслед за Хайдеггером и рядом с нами, родителями, Даша также понимала, что «философия -- одна из редких возможностей независимого и творческого существования»[29]. С первых курсов философского факультета Дарья была увлечена идеей апофатического богословия Дионисия Ареопагита, писала курсовые на эту тему. Но и параллельно высокому христианскому платонизму её вдохновляли хайдеггеровская антитетичность и диалектика, когда истина как «несокрытость» отсвечивает катафатической и апофатической гранями, открываясь и скрываясь одновременно, уходя в укрытие и выманивая человека из его самодовольного индивидуального существования, из его самодостаточного, автономного Я, концептуально учрежденного Новым временем, и начавшего безудержно распадаться на молекулы и частицы в Постмодерне, превратившись в делимое управляемое извне нечто, несущееся куда-то с обрыва. Хайдеггер писал, что то, что откроется как истина «алетейя», «несокрытость» «нельзя доказать … , нам остается лишь указать на то, что, являя себя, открылось нам в своей несокрытости, и одновременно указать и на самих себя в этом указании. Это простое показывание и есть главная черта мышления»[30]. Что думает в нас? Хайдеггер объяснял сложность мышления о главном, существеннейшем для человека так: «То, что требует осмысления, отворачивается от человека. Оно уклоняется от него, скрываясь.
Но скрывающееся уже постоянно пребывает перед нами. То, что удаляется, скрывая себя таким образом, не исчезает, хотя и отказывает нам в своем приходе. Но это удаление не ничто. Это проявляющееся утаивание и событие Ereignis , то, что удаляясь, обращается к человеку более сущностно, и, взыскуя, затребывает его глубже, чем любое сущее, которое его касается и к которому он отнесен. То, что удаляется от нас, притягивает нас, пленяя, и поэтому прибывает, и исполняет свой приход». Это указывание -- наша сущность. Мы есть тем, что мы указываем в уход. Как указывающий туда, человек есть указатель.
Как это все понимать? Что такое «уход» человека и куда ведет этот уход? Почему «человек есть знак»? И «знак»чего? Можно ли сказать всё это иными словами? Наверное, нет. Но попробуем произвести небольшую деконструкцию самого Хайдеггера. Деконструкция была любимым делом нашего семейного досуга, и Даша получила некоторые навыки этой серьезно.
Ещё раз зададим вопрос: Что такое мышление по Хайдеггеру? Хайдеггер — представитель философского направления, в котором сошлись тропы долгой феноменологической традиции Запада. Сознание в этой традиции -- единственное место, где пребывает феноменолог, территория сознания покрывает все: внешний мир — это то, что представлено в сознании и составляет как бы итог его работы. Но работы не слишком агрессивной, штурмующей, навязывающей, преисполненной своеволия индивидуального я, а, напротив, деликатной, ловящей контексты и фоны восприятий, вибрации мира «между». Феноменолог рассматривает феномены, то есть целостные вспышки нашего сознания, в которых склеены, соединились и растворились друг в друге элементы жизненного познавательного акта. Их философы до феноменологов Брентано, Гуссерля, Мейнонга и т. Феноменологически понятое мышление есть мысле-бытие человека, некий процесс, течение, река представлений и сопровождающих их переживаний, восприятий, фантазий. Феноменолог находится всегда внутри сознания.
Внешний мир пребывает у него не за границей, а на границе сознания. Есть ли в феноменологическом акте источник взгляда, точка из которой исходят лучи прожектора для осмотра сферы сознания и около-сознания? Иными словами, есть ли то или тот , что или кто смотрит и представляет? Даша очень любила эту важную и изящную феноменологическую проблематику Хайдеггера, которую мы в семье много раз разбирали с разных позиций и в разных контекстах. Постичь, «кто»этот некто или нечто, понять что-то об этом неназываемом «субъектом» субъекте, который, по всем признакам заглядывает в глубину человеческого Dasein, вступает туда, таится там, дает о себе знать, возможно только если Dasein откажется. Снова возникает тема энигматического названия её музыкального проекта -- «Dasein may refuse». Представления о том, что именно в Модерне называлось «субъектом» и «объектом», в феноменологии становятся более комплексными, гибкими и причудливыми. Кто первый посылает импульс взаимодействия с условно «внешним миром»?
Человеческое ли существо? В каком своем качестве? Автономно и самодостаточно ли оно? Что переводит фрагмент периферийного зрения в центр внимания? И как, какими силами и «помощниками» мы это делаем? Хотя само приведение предмета-представления в центр внимания и фиксация этого представления еще не есть собственно мышление, а только его структурный компонент. Что же тогда есть мышление? Хайдеггер говорит о чем-то таинственном, что притягивает и одновременно отворачивается от человека, скрывается, затрагивает его существеннее любого сущего, сущностно обращается к человеку, взыскует и требует его.
Что это за источник нашего наличия, нашего существования и нашей сущности? На этот вопрос мы вместе с Дашей можем ответить лишь косвенно. Мы живем в православной культуре и наше увлечение немецким философом, формально отказавшимся от христианства, может показаться проблематичным. Но при более внимательном подходе можно заметить, что многие движения мысли Хайдеггера имеют прямые аналоги и в нашей православной особенно в монашеской аскетической традиции, если только понять, что ускользающее, но одновременно притягивающе-манящее нас нечто за пределом конкретного акта восприятия-проживания мира с обратной стороны феномена есть не что иное, как зов Бога и тяга в нас к Нему. Иными словами, экзистенциальный анализ Хайдеггера вполне можно соотнести с этапами умного делания, с поиском Бога взыскующей горнего мира душой в православной традиции. Jobim may refuse Что же такое Dasein, если сказать о нем поэтически? Это тонкая субтильная стихия жизни человеческого сознания. Это игра, течение реки, выбор, свободная расстановка своих представлений, иерархий, и предпочтений, их сброса, перемешивания и выстраивания иных конструкций…Может быть, Dasein — это то, о чем пел Антонио Карлос Жобим в «Водах марта» март — осень в южном полушарии, где слагал свои песни великий композитор bossa nova[33] : двойной клик - редактировать изображение Даша слушала классиков «bossa nova» c раннего детства, так как это --любимое музыкальное направление ее отца.
Позднее она стала читать Хайдеггера и слушать бесконечные разборы и переводы его текстов — прежде всего, в семейных разговорах, на семинарах и лекциях Александра Дугина. Как-то случилось так, что медитативная импрессионистская музыка Жобима, ее изысканный сдержанный музыкальный язык, контрастирующий со взрывным и пронзительным смыслом его слов, наложились на мотивы хайдеггерианской «заброшенности» человека в мир, и совпали с прозрением немецкого философа о поэтическом отношении человека к вещам мира или с его идеей о том, что только человек знает о своей конечности, смерти, причем знает как единственное, исключительное, живое существо в мире. Хайдеггеровский экзистенциал «бытия-к-смерти» и идея «saudade», заимствованная Жобимом из португальской поэзии, удивительно резонируют между собой. Эти настроения у Жобима контрастируют с легкой, кажущейся беззаботной, атональной минорно-мажорной мелодией, навеянной импрессионистской академической школой Шопеном, Дебюсси, Брамсом и подкрепленной ритмами cool-джаза и самбы. В общем, получилось так6 что в какой-то момент своей жизни мы на одном дыхании вошли в философский Эскуриал Хайдеггера и в меланхолические чертоги бразильской босса-новы. И здесь Даша была с нами. Dasein — это состояние тотального переживания человеком мгновения «вот-бытия» и одновременно предчувствие встречи с каким-то особым, не названным у Хайдеггера прямо, зорким существом, весомым наблюдателем, сокровенное присутствие которого тихо обнаруживается изнутри нас, на границе нашего сознания, прямо за нашим взглядом, и направляет его. Мартин Хайдеггер родился в католической семье, в 1909 году собирался принять постриг в иезуитском монастыре, затем учился два года на теологическом факультете, после чего перевелся на философский факультет Фрайбургского университета.
Разумеется, он читал труды средневековых теологов и пристально интересовался немецкими мистиками — Иоганном Таулером, Майстером Экхартом, Дитрихом фон Фрайбергом, Якобом Бёме.
Отец журналистки Дугиной рассказал, почему убили его дочь Политолог Дугин заявил, что его дочь убили «за русскую идею» РИА «Новости» Читать 360 в Журналисту Дарью Дугину убили за «русскую идею», рассказал ее отец, политолог Александр Дугин в рамках документального проекта Первого канала. Фрагмент заявления опубликовал Telegram-канал Ura. У политолога поинтересовались, за какую идею убили журналистку. Реклама «За русскую идею, за идею религиозную, за идею православную, за идею державную», — ответил Александр Дугин.
Преступники взорвали Land Cruiser, на котором журналистка возвращалась с фестиваля «Традиция» туда ее пригласили в качестве почетного гостя. Как сообщили в спецслужбе, преступление было подготовлено и совершено украинскими спецслужбами, а непосредственной исполнительницей стала гражданка Украины Наталья Вовк, которая после взрыва сбежала в Эстонию. Картина дня.
Биография и личная жизнь Александра Дугина, жена, рост и вес, карьера и успех
Через 2 дня следствие вычислило убийцу. Злоумышленницей оказалась 43-летняя гражданка Украины. Наталья Вовк несколько месяцев следила за Дарьей и даже проживала с ней в одном подъезде. Совершив преступление, женщина отправилась с дочерью в Эстонию.
На данный момент о её местонахождении ничего неизвестно. Мама Дугиной в эфире программы «Закрыв глаза, остаться воином… Жизнь и смерть Дарьи Дугиной» рассказала, что не раз лично пересекалась с Вовк. Наталья Мелентьева отметила, что сталкивалась с преступницей в лифте и даже здоровалась с ней.
Но тогда у меня было очень странное ощущение, но, конечно, никакого предчувствия не возникло», — вспоминает убитая горем женщина.
Дарья обычно ездила на другом автомобиле, но в этот раз поехала на машине отца. На обратном пути автомобиль был взорван. Мощность взрывного устройства специалисты оценили в 400 грамм в тротиловом эквиваленте.
После взрыва, Наталья Вовк на том же Mini Cooper выехала за пределы России — в Эстонию, поставив на него номера уже украинские. Сейчас ведутся переговоры с Эстонией об экстрадиции подозреваемой в убийстве Дарьи Дугиной. Председатель Совета директоров группы компаний «Царьград» Константин Малофеев во время прощания с журналистом и политологом Дарьей Дугиной в телецентре «Останкино». Полномочный представитель президента РФ в Центральном федеральном округе Игорь Щеголев в центре во время прощания с журналистом и политологом Дарьей Дугиной в телецентре «Останкино».
Митрополит Воскресенский Дионисий во время прощания с журналистом и политологом Дарьей Дугиной в телецентре «Останкино». Генеральный директор медиагруппы «Россия сегодня» Дмитрий Киселев во время прощания с журналистом и политологом Дарьей Дугиной в телецентре «Останкино».
Квентин Мейясу[12], например, утверждает, что мы давно заблуждаемся в том, что человек есть привилегированная гносеологическая инстанция, через которую осуществляется мышление, от имени которой происходит познание.
Мы напрасно мыслили человека властителем трансцендентального арсенала знаний, априорно данных категорий, принципов, идей. На самом деле, нет ни Бога, ни человека — как ставленника Его на земле, ни трансцендентного, ни трансцедентального. Есть «раскрепощенное ничто» nihil unbound [13] и его круговращения, которые пока ещё называются «миром объектов».
Но скоро и этого не будет. Ник Лэнд[14] прямо предлагает уничтожить не только человечество, а вообще жизнь на земле, полагая, что одержимость нашей цивилизации бурением в поисках нефти и газа обязательно приведет к тому, что земное ядро выплеснется на поверхность, проломив земную кору, и положит конец жизни, которая есть не что иное, как «страдание ядра», переросшее в органическую клетку, а от неё -- в человека, всегда рвущегося за пределы, и далее -- в цивилизацию, тоже преодолевающую саму себя в Искусственном Интеллекте вот к чему приводит дарвинзм и абиотические теории! И после адского катаклизма лишь мертвая пылающая головня того, что некогда было земным шаром, рванется к Солнцу, штурмуя еще один мертвый пылающий фрагмент бессмысленного материального наличия.
Даша в какой-то мере испытывала на себе фасцинативную силу этого анти-мифа, и в некоторых социальных сетях даже иронично использовала псевдоним «Ник Лэнд». А свой закрытый Дневник в телеграмм-канале она назвала «Олеонафт» — так её заворожила теория другого спекулятивного реалиста Резы Негарестани о роли мазута в мистико-технократической цивилизации последних времен. Бурение скважин продолжает дело крыс, тоже «посланниц ядра», пронизывающих своими норами цельность земной коры, утверждает Негарестани.
Человек, одержимой нефтью, «добычей»[15], становится служителем мазута, смазочным веществом исторического процесса, целью которого является помощь Земле в эмансипации ее ядра и отправке его к Солнцу. Однако над философскими и человеческими симпатиями Дарьи к хулиганам и безумцам объектной онтологии, в каком-то смысле, принявшим на себя бремя тягостных раздумий об инфернальной сути и макабрической судьбе современного мира, всегда возвышалась и превалировала её ответственность традиционалиста за потерянного и разложенного в современном мире человека. Она считала себя лично ответственной за восстание против современного мира — из любой точки падения этого мира, из любого предела нисхождения человеческого существа.
Особенно остро она беспокоилась за свое поколение: «Друзья! Если мы будем… бесчувственно терять себя, отключаться от этого мира… расклеиваться, то мы не уйдем далеко… Нам нужна внутренняя агрессия как форма консолидации субъектности и форма ее взращивания[16]». И далее: «Сила человеческой души — в полном отсутствии границ, подобно тому, как шел Аттила на Запад, чтобы засвидетельствовать Закат.
И к своей слабости я буду безжалостна, покорю внутренние пространства, перекрою их всех, уничтожу…»[17] Как традиционалисту Даше было ясно, что современный мир и его философия настойчиво провоцирует современного человека к полному растворению его Я. Делез увидел в том, что недавно считалось «плотными вещами» мира, лишь эффекты, события на поверхностях, уже не существующие, а лишь на мгновение упорствующие в своем проявлении, обладая минимумом бытия. Объектно-ориентированные онтологи пошли ещё дальше, обвинив потерявшего бытие, распадающегося человека в неуемном бонапартистском самомнении относительно собственной исключительности и предсказав ему гибель в пожарище восставших против него больших объектов.
Даша тонко чувствовала, что люди как-то обидно быстро превращаются в шелест бумаги на поверхности ничто, в туман, резвящийся на гранях вещей. В мире, без целого, где не существует причин, целей, проектов, мысли целостности и вертикали, где нет знания о Боге, человек действительно обречен. Консолидация субъекта Дарья считала что в подобных условиях нам предписана искусственная, насильственная консолидация субъектности.
Перед лицом гибели человеку позволены самые разные, иногда гротескные приемы, чтобы пробираться к завещанной Традицией метанойе: через ритуалы церковный, культурный, обыденный , интенсивное чтение и размышление, преодоление прокрастинации и лени, посредством ухода, как суфии, «в свой скрытый халифат», через телесные практики, спорт, контроль еды, сна, через управление психикой. Даша полагала, что все должно стать ритуалом -- книги, поэзия, философия, мышление, психические реакции, страдание, ношение одежды, каблуки и платья, еда, общение, тело, косметика. Она намеривалась превратить культурное пространство своей жизни во что-то очень яркое, собранное, совершенное.
В этом смысле каркасы барочных платьев, и не только барочных, проявляют и являют собой абсолютную красоту…»[18] -- писала она. И далее: «Каждая вещь, которая носится в рамках культуры, должна быть осенена неким преодолением… … Смотрите, как внимательно во время ритуала и культа священники облачаются, какое значение придают малейшим деталям. И мы, обычные, брошенные в простое, тоже должны заниматься схожим делом: постоянно думать о создании некоего искусственного барьера между природой и человеком.
Если мы это не будем понимать и осознавать, то, я думаю, мы разложимся на какую-то странную субстанцию, которая будет напоминать дочеловеческое»[19]. Но главным в этом противоборстве с разложением и диссолюцией она считала не эстетику опосредования, дистанции, дендизм, но волю к преодолению и мысль. А также «горячее сердце», «огонь внутри», «радость восстания», «истощение и истязание себя в трудах и делах», «высечение из себя огня», «пестование внутренней искры»… «Держать внутри солнце!
Я бы сказала, что Дашина философия -- это драгоценная нить, натянутая между Платоном, с одной стороны, и постмодернизмом и спекулятивным реализмом -- с другой, проходящая по невероятно богатой промежуточной территории феноменологии и хайдеггерианства. Политический традиционализм Помимо философии, Дарья интересовалась политическими процессами. Прежде всего она поддерживала политический традиционализм, то есть идеологию, направленную на утверждение норм священной традиции, традиционных ценностей и принципов.
Её идеалом была политика вертикали. В политическую повестку, которую она формулировала в лекциях, стримах, аналитических программах на телевидении входило несколько главных тезисов. Даша прекрасно понимала, что за шелестом раскрепощающей болтовни Постмодерна стоит ощутимая властная сила, которая не просто поощряет, но конструирует и навязывает разрушение человеческой субъектности, предлагает низкие сценарии раскрепощения человека со стороны его материальной природы, подчеловеческих проявлений, и одновременно подспудно готовит почву для онтологического ограничения человека и его последующей элиминации и замены искусственным интеллектом, навязывая странам этот сценарий как неизбежный и безальтернативный тренд.
Эта властная структура провоцирует кровавые войны и навязывает миру безальтернативную либерализацию — освобождение от всего, что еще сдерживает человечество от того, чтобы рухнуть в пропасть. И она прекрасно отдает себе отчет, что она делает, устанавливая новые правила понимания мира и пребывания в нем. В своих выступлениях Дарья всегда акцентировала момент внеприродной, «искусственной», детерминированности человека, который всегда живет в рамках социального-культурного конструирования, в определенных ценностных и гносеологических парадигмах, фокусы и основания которых можно менять.
Иными словами, человек имеет дело не с порядком вещей самих по себе, а с порядком требований к восприятию и конструированию вещей, смыслов, теорий, самого образа человека, его деятельности, познания, целеполагания. И хотя человечество до сих пор отличалось многообразием и существовало в разных парадигмах, созидая разнообразные образы мира, мировоззрений и цивилизаций, сегодня его принуждают передать привилегию конструирования социальной реальности «продвинутой» властной группе элит, претендующей на глобальную монополию в проектировании будущего. Эта властная группа сегодня, не задумываясь, развязала Третью мировую войну.
И у неё есть имя: это -- англо-саксонская цивилизация в лице её олигархических и финансовых элит. Именно она претендует на однополярность, глобализм и гегемонию, то есть на глобальное доминирование на планете. Даша старалась показать, что тот образ мира и человека, который транслируется России из мирового центра принятия решений, есть продукт иной цивилизации, иной культурной идентичности, результат отличной от нас, и даже враждебной России, исторической практики.
И что мы должны отдавать себе отчет в том, что эта парадигма навязывается нам и другим народам тоталитарно — и силовыми методами, агрессивно, через кровавую войну, и методом мягкой силы, культурной субверсии. У Дарьи не было никаких сомнений, что группа «методологов» и менеджеров враждебной нам, русским, цивилизации -- сквозь теории и прогнозы, хитрости и уловки, через ахинею о «принципах и правилах», грантование и подкуп официальных российских философов и политологов, пропаганду раскрепощающих стратегий массовой культуры -- приклеивает нас к желательным для этой глобалистской элиты стандартам восприятия, образа мыслей и поведения. И Даша пыталась решительно поднимать проблемы несправедливости глобализма и однополярного мира в публичном пространстве.
Откуда вообще взялись эти мнимые стандарты и правила, вводимые в оборот без осмысления и согласия людей? Разве они не различаются у разных народов, коль скоро те живут в разных культурных традициях? И зачем и почему Запад, объявляя себя либеральным, прибегает к идее гегемонии и намерен унифицировать народы?
Каковы стратегии мировой гегемонии одной цивилизации? И как будет выглядеть реализация утопии превращения «цветущей сложности» культур Земли в монотонное глобальное гетто? В своем электронном Дневнике Дарья говорила о красоте идеи «цветущей сложности» человечества, о неизбежности альтернативы монотонному миру в лице многополярного мира: «От однополярного режима, от торжества либеральной гегемонии американского миропорядка мы переходим к совершенно новому миру.
В нём уже не один игрок, но множество сильных игроков, со своими традициями, историей, культурой. В нём нет универсального человека, но есть множество людей». Она всегда недоумевала, что вертлявый и поддельный дискурс лживой пропаганды прицельно и ловко функционирует на англо-саксонском Западе.
А у нас, в России? Казалось бы, нам сам Бог велел всячески продвигать традиционализм, христианство, православие, евразийство, многополярность — системы и ценности, органично соответствующие нашей цивилизации. Политические воззрения Даши именно в этом и состояли.
И она считала, что мы действуем нерешительно и позволяем глобалистам атаковать нас тотально, на всех уровнях. Мы сталкиваемся с железной волей либеральной идеологии, которая скрывает факт того, что она есть идеология, и что в ней все, включая политику, экономику, культуру, инфо-пространство, тоталитарно связано. Отвечать России на это надо было бы столь же тотально, обращаясь в противостоянии современному миру к наследию мировой и русской классики, при этом тщательно разбирая и разбивая догматы англосаксонской цивилизации, дошедшей в своей абсолютизации и жажде господства до предела бесчинств.
Политология глубин Дарья очень радовалась и ставила себе «зачет», если ей удавалось в коротком выступлении на канале «Звезда», в реплике на «Первом канале» российского телевидения, в радиопрограммах, стримах и бесчисленных интервью сказать о чем-то существенном и глубоком — о философских и религиозных доктринах, о глубинной политологии, о поэзии -- например, о Новалисе, Жане Жене или Гёльдерлине. Она рассматривала помещение в контекст информационной повестки любого культурного феномена как свою личную победу. Философия для нее была сутью политики, а поэзия бросала отсвет понимания в дебри философских концептов.
Поэзия как иное, тайное, измерение философии, а философия как сердцевина политики. Так мы старались ее воспитывать, и не только её — так мы, её родители, Александр и я, мыслили, писали, читали лекции, воспитывали поколение молодежи. Она исходила из концепции Politica Aeterna, «вечной политики», согласно которой именно философия, и даже, шире, культура и религия, лежат в основании любой Realpolitik, политического действия или высказывания.
Её всегда поражали в российской политической аналитике в меньшей мере, в американской и европейской — какая-то удивительная поверхностность и благодушие, совершенно не соответствующие ни культурному потенциалу страны, ни моменту истории. Как будто бы, российские политологи, точно по рецептам Делёза, прекратили погружаться в глубину проблем и выходить за пределы банальных обобщений, наблюдая лишь поверхности событий и их обманчивых траекторий, не смея серьезно, из глубины логики культур и цивилизаций, возразить удушающей и варваризированной западной пропаганде. Даша чувствовала, что мелкое и одномерное измерение исследований, задаваемое современными политическими аналитиками российскими и западными в рассуждениях, например, о противостоянии России и Украины, России и Запада совершенно не отражает глубинной, фундаментальной динамики взаимодействия «больших пространств», цивилизаций, культур, религий, мировоззрений, национальных психологий и стереотипов, или затрагивает их по касательной, утилитарно и ситуативно.
Даша удивлялась, что позабыт и не используется как аргумент при в конфигурации многополярного мира подход Шпенглера к мировым культурам или «духовным эпохам» как к рядоположенным, независимым друг от друга организмам, живущим циклами рождения, расцвета и гибели и оживленным уникальным для каждой цивилизации типом души --«аполлонической»,»магической» и «фаустовской». Этот подход весьма плодотворен. Выпал из оперативного внимания даже современный американский политолог С.
Хантингтон, с его концепцией «столкновения цивилизаций», доказавшей свою полную правоту по сравнению с рухнувшей теорией его оппонента Ф. Фукуямы о наступившем «конце истории». Всей семьей мы недоумевали, почему слабо привлекаются наработки по политологии, геополитики России, истории мировой и русской философии, основаниям цивилизаций Дашиного отца автора эпохальной интеллектуальной эпопеи «Ноомахия: войны ума» , в которых логически стройно и ясно показаны парадигмы мировых цивилизаций и логика их диахронического и синхронического противостояния.
Изучению и популяризации этих бесконечно ценных концепций, стратегий и систем мысли Даша посвящала практически всё свое время и силы. То, что ее интересовало в политике, можно назвать «политологией глубин» по аналогии с «психологией глубин» школы Карла Густава Юнга. Даже банальность несет в себе скрытое измерение глубины, и правильная расшифровка обычного выпуска политических новостей, может стать откровением в понимании великих смыслов истории.
Отступление о Хайдеггере Дарья была уверена, что мы находимся в очень ответственной точке истории, где происходит актуализация всех помысленных ранее великими умами прошлого моментов истины. Она следовала за Хайдеггером в его утверждении, что «самое опасное заключается в том, что мы всё ещё не умеем думать, и даже несмотря на то, что состояние мира становится все опаснее и опаснее»[22], мы не готовы к мысли, не решаемся повернуться к тому что должно быть осмысленным. Даша полагала, что коридор к мысли открывается только при совершении определенной внутренней трансформации, решительного усилия над собой.
Хайдеггер предлагал «совершить прыжок в мышление, который перенесет нас не просто на другую сторону, но в совершенно иную местность»[24]. И здесь необходимы напряжение, воля, сосредоточение и разрыв уровня, разрыв постепенности. К проблеме «разрыва уровня»[25] Ю.
Эвола , инициатического перехода от одного уровня бытия и понимания к другому, высшему, Дарья часто обращалась в своих статьях и выступлениях в разных аудиториях. Она была всегда очень внимательна к творчеству Хайдеггера и к постоянным разговорам у нас в семье об этом князе философов последних времен, подобного царственному Платону в Античности. Понимание Хайдеггера предполагало вдумчивую интерпретацию — деконструкцию и герменевтику, тонкую настройку души и ума, внимательность и терпение.
Даша только начинала свой путь к Хайдеггеру. Но идеи этого философа не просто теснились в ее голове, как томики в академической библиотеке, а переплетались с ее жизнью -- между строк её мыслей и дел, переливались в странных переходах ее поэзии, проступали в ее мирочувствии. Она догадывалась, что мысль — это боль, что от мысли, ее бремени, иногда хочется сбежать, что мысль овладевает всем нашим существом, ввинчивается в жизнь и перекраивает ее.
Она знала, что мысль тяжела и бездонна. Хайдеггер называл изначальной задачей философии -- «делать вещи более тяжелыми и более сложными»[27], полагая, что «философия сродни безумию» и «всегда несвоевременна»[28]. Но вслед за Хайдеггером и рядом с нами, родителями, Даша также понимала, что «философия -- одна из редких возможностей независимого и творческого существования»[29].
С первых курсов философского факультета Дарья была увлечена идеей апофатического богословия Дионисия Ареопагита, писала курсовые на эту тему. Но и параллельно высокому христианскому платонизму её вдохновляли хайдеггеровская антитетичность и диалектика, когда истина как «несокрытость» отсвечивает катафатической и апофатической гранями, открываясь и скрываясь одновременно, уходя в укрытие и выманивая человека из его самодовольного индивидуального существования, из его самодостаточного, автономного Я, концептуально учрежденного Новым временем, и начавшего безудержно распадаться на молекулы и частицы в Постмодерне, превратившись в делимое управляемое извне нечто, несущееся куда-то с обрыва. Хайдеггер писал, что то, что откроется как истина «алетейя», «несокрытость» «нельзя доказать … , нам остается лишь указать на то, что, являя себя, открылось нам в своей несокрытости, и одновременно указать и на самих себя в этом указании.
Это простое показывание и есть главная черта мышления»[30]. Что думает в нас? Хайдеггер объяснял сложность мышления о главном, существеннейшем для человека так: «То, что требует осмысления, отворачивается от человека.
Оно уклоняется от него, скрываясь. Но скрывающееся уже постоянно пребывает перед нами. То, что удаляется, скрывая себя таким образом, не исчезает, хотя и отказывает нам в своем приходе.
Но это удаление не ничто. Это проявляющееся утаивание и событие Ereignis , то, что удаляясь, обращается к человеку более сущностно, и, взыскуя, затребывает его глубже, чем любое сущее, которое его касается и к которому он отнесен. То, что удаляется от нас, притягивает нас, пленяя, и поэтому прибывает, и исполняет свой приход».
Это указывание -- наша сущность. Мы есть тем, что мы указываем в уход.
На данный момент о её местонахождении ничего неизвестно. Мама Дугиной в эфире программы «Закрыв глаза, остаться воином… Жизнь и смерть Дарьи Дугиной» рассказала, что не раз лично пересекалась с Вовк. Мама Дарьи Дугиной, фото: Стархит Наталья Мелентьева отметила, что сталкивалась с преступницей в лифте и даже здоровалась с ней. Но тогда у меня было очень странное ощущение, но, конечно, никакого предчувствия не возникло», — вспоминает убитая горем женщина. Дарья погибла на глазах отца. Александр Гильевич ехал на другом авто вслед за дочерью. Матери сообщили позднее.
Наталья поделилась подробностями страшного события.
В Москве простились с Дарьей Дугиной – фото
Natalia Melentyeva is the wife of Alexander Dugin, a Russian political analyst and strategist. Natalia, born on September 22, 1957, is a philosopher. Биография политолога Дарьи Дугиной (Дарьи Платоновой): личная жизнь, возраст на момент гибели, отношения с отцом Александром Дугиным в детстве. Журналисту Дарью Дугину убили за «русскую идею», рассказал ее отец, политолог Александр Дугин в рамках документального проекта Первого канала. «Гражданка Украины Вовк Наталья Павловна, скрывшаяся в Эстонии после исполнения убийства Дарьи Дугиной, будет объявлена в розыск с целью выдачи», — говорится в сообщении. Философ Наталья Мелентьева во время церемонии прощания с дочерью журналисткой и политологом Дарьей Дугиной в телецентре "Останкино" в Москве. (Наталья Мелентьева, вторая жена Дугина).
Москва прощается с Дарьей Дугиной
У гроба находились родители Дугиной Наталия Мелентьева и Александр Дугин. В Москве утром 23 августа началось прощание с политологом и журналисткой Дарьей Дугиной. Мама активистки, философ Наталья Мелентьева, приняла решение продолжить дело своей дочери. У гроба находятся родители Дугиной Наталия Мелентьева и Александр Дугин, передает РИА Новости. Отдельного внимания заслуживает бывшая жена Александра Дугина Евгения Дебрянская, которая в дальнейшем стала активисткой ЛГБТ-движения.
«Стояла как каменная»: мать Дарьи Дугиной встречалась с убийцей дочери перед взрывом
Мать Дугиной здоровалась с ней, но Вовк стояла «как каменная гостья». Мелентьева также отметила, что в такие моменты у неё возникало странное ощущение, но никакого предчувствия не было.
Украинка для слежки за жертвой поселилась с ней в одном доме в Москве. По словам Мелентьевой, сообщает « МК », она сталкивалась с Вовк в лифте собственного дома, когда та ехала с ребенком.
При этом мать Дугиной припомнила, что здоровалась с ней, а та была «как каменная гостья».
Я хочу быть со своим народом, со своей страной, я хочу быть на стороне сил света», — сказала Дарья отцу при последнем разговоре. Убийство Дарьи Дугиной произошло, когда она на машине покинула фестиваль и выехала на Можайское шоссе. В районе поселка Большие Вяземы в автомобиле произошел взрыв — сработало самодельное взрывное устройство. По нашей информации, он тоже должен был ехать в этом автомобиле и покушение готовилось именно на него. Но Дугин, по стечению обстоятельств, о которых не могли знать киллеры, отправился домой с фестиваля, где он за несколько часов до того выступал с лекцией «Традиция и история», на другой машине», — сообщает «Царьград», основатель которого Константин Малофеев является близким другом семьи Дугиных. На фестивале «Традиция» Дугины присутствовали в качестве почетных гостей мероприятия.
По предварительной информации, взрывное устройство было заложено именно там, на парковке усадьбы Захарово. Как сообщает телеканал «РЕН ТВ», камеры видеонаблюдения на территории не записывали видео на протяжении последних двух недель. Люди, которые с нами воюют, не понимают, что русский народ состоит не только из тех, кто живет сейчас, но и из тех, кто жил, и тех, кто будут жить после.
Мелентьева также поведала, что узнала о гибели дочери, когда находилась на даче. Им также оказался гражданин Украины Богдан Цыганенко. Читайте также.
Дарья Дугина: нам нужна революция духа
По данным ФСБ, после управляемого подрыва машины исполнительница убийства с дочерью уехала в Эстонию через Псковскую область.
Как-то раз мама Дугиной. Наталья Мелентьева, даже встретилась с убийцей своей дочери. По словам девушки, в тот момент никакого странного предчувствия у нее не было. Наталья с трудом переживает смерть дочери. Женщина уверена, что Дарья стала ангелом и явилась к ней в виде блика.
Так соседи сказали. У него машина там, по-моему, была, «Волга» стояла. Мне он не нравился», — рассказал сосед. Несколько месяцев назад Цыганенко уехал из Донецка. Также у него в собственности нашлась и квартира, помимо частного дома. Как писал ранее Topnews , появилось видео с предполагаемым сообщником Вовк — убийцей Дарьи Дугиной. За день до взрыва автомобиля Богдан Цыганенко покинул Россию.
Она догадывалась, что мысль — это боль, что от мысли, ее бремени, иногда хочется сбежать, что мысль овладевает всем нашим существом, ввинчивается в жизнь и перекраивает ее. Она знала, что мысль тяжела и бездонна. Хайдеггер называл изначальной задачей философии -- «делать вещи более тяжелыми и более сложными»[27], полагая, что «философия сродни безумию» и «всегда несвоевременна»[28]. Но вслед за Хайдеггером и рядом с нами, родителями, Даша также понимала, что «философия -- одна из редких возможностей независимого и творческого существования»[29]. С первых курсов философского факультета Дарья была увлечена идеей апофатического богословия Дионисия Ареопагита, писала курсовые на эту тему. Но и параллельно высокому христианскому платонизму её вдохновляли хайдеггеровская антитетичность и диалектика, когда истина как «несокрытость» отсвечивает катафатической и апофатической гранями, открываясь и скрываясь одновременно, уходя в укрытие и выманивая человека из его самодовольного индивидуального существования, из его самодостаточного, автономного Я, концептуально учрежденного Новым временем, и начавшего безудержно распадаться на молекулы и частицы в Постмодерне, превратившись в делимое управляемое извне нечто, несущееся куда-то с обрыва. Хайдеггер писал, что то, что откроется как истина «алетейя», «несокрытость» «нельзя доказать … , нам остается лишь указать на то, что, являя себя, открылось нам в своей несокрытости, и одновременно указать и на самих себя в этом указании. Это простое показывание и есть главная черта мышления»[30]. Что думает в нас? Хайдеггер объяснял сложность мышления о главном, существеннейшем для человека так: «То, что требует осмысления, отворачивается от человека. Оно уклоняется от него, скрываясь. Но скрывающееся уже постоянно пребывает перед нами. То, что удаляется, скрывая себя таким образом, не исчезает, хотя и отказывает нам в своем приходе. Но это удаление не ничто. Это проявляющееся утаивание и событие Ereignis , то, что удаляясь, обращается к человеку более сущностно, и, взыскуя, затребывает его глубже, чем любое сущее, которое его касается и к которому он отнесен. То, что удаляется от нас, притягивает нас, пленяя, и поэтому прибывает, и исполняет свой приход». Это указывание -- наша сущность. Мы есть тем, что мы указываем в уход. Как указывающий туда, человек есть указатель. Как это все понимать? Что такое «уход» человека и куда ведет этот уход? Почему «человек есть знак»? И «знак»чего? Можно ли сказать всё это иными словами? Наверное, нет. Но попробуем произвести небольшую деконструкцию самого Хайдеггера. Деконструкция была любимым делом нашего семейного досуга, и Даша получила некоторые навыки этой серьезно. Ещё раз зададим вопрос: Что такое мышление по Хайдеггеру? Хайдеггер — представитель философского направления, в котором сошлись тропы долгой феноменологической традиции Запада. Сознание в этой традиции -- единственное место, где пребывает феноменолог, территория сознания покрывает все: внешний мир — это то, что представлено в сознании и составляет как бы итог его работы. Но работы не слишком агрессивной, штурмующей, навязывающей, преисполненной своеволия индивидуального я, а, напротив, деликатной, ловящей контексты и фоны восприятий, вибрации мира «между». Феноменолог рассматривает феномены, то есть целостные вспышки нашего сознания, в которых склеены, соединились и растворились друг в друге элементы жизненного познавательного акта. Их философы до феноменологов Брентано, Гуссерля, Мейнонга и т. Феноменологически понятое мышление есть мысле-бытие человека, некий процесс, течение, река представлений и сопровождающих их переживаний, восприятий, фантазий. Феноменолог находится всегда внутри сознания. Внешний мир пребывает у него не за границей, а на границе сознания. Есть ли в феноменологическом акте источник взгляда, точка из которой исходят лучи прожектора для осмотра сферы сознания и около-сознания? Иными словами, есть ли то или тот , что или кто смотрит и представляет? Даша очень любила эту важную и изящную феноменологическую проблематику Хайдеггера, которую мы в семье много раз разбирали с разных позиций и в разных контекстах. Постичь, «кто»этот некто или нечто, понять что-то об этом неназываемом «субъектом» субъекте, который, по всем признакам заглядывает в глубину человеческого Dasein, вступает туда, таится там, дает о себе знать, возможно только если Dasein откажется. Снова возникает тема энигматического названия её музыкального проекта -- «Dasein may refuse». Представления о том, что именно в Модерне называлось «субъектом» и «объектом», в феноменологии становятся более комплексными, гибкими и причудливыми. Кто первый посылает импульс взаимодействия с условно «внешним миром»? Человеческое ли существо? В каком своем качестве? Автономно и самодостаточно ли оно? Что переводит фрагмент периферийного зрения в центр внимания? И как, какими силами и «помощниками» мы это делаем? Хотя само приведение предмета-представления в центр внимания и фиксация этого представления еще не есть собственно мышление, а только его структурный компонент. Что же тогда есть мышление? Хайдеггер говорит о чем-то таинственном, что притягивает и одновременно отворачивается от человека, скрывается, затрагивает его существеннее любого сущего, сущностно обращается к человеку, взыскует и требует его. Что это за источник нашего наличия, нашего существования и нашей сущности? На этот вопрос мы вместе с Дашей можем ответить лишь косвенно. Мы живем в православной культуре и наше увлечение немецким философом, формально отказавшимся от христианства, может показаться проблематичным. Но при более внимательном подходе можно заметить, что многие движения мысли Хайдеггера имеют прямые аналоги и в нашей православной особенно в монашеской аскетической традиции, если только понять, что ускользающее, но одновременно притягивающе-манящее нас нечто за пределом конкретного акта восприятия-проживания мира с обратной стороны феномена есть не что иное, как зов Бога и тяга в нас к Нему. Иными словами, экзистенциальный анализ Хайдеггера вполне можно соотнести с этапами умного делания, с поиском Бога взыскующей горнего мира душой в православной традиции. Jobim may refuse Что же такое Dasein, если сказать о нем поэтически? Это тонкая субтильная стихия жизни человеческого сознания. Это игра, течение реки, выбор, свободная расстановка своих представлений, иерархий, и предпочтений, их сброса, перемешивания и выстраивания иных конструкций…Может быть, Dasein — это то, о чем пел Антонио Карлос Жобим в «Водах марта» март — осень в южном полушарии, где слагал свои песни великий композитор bossa nova[33] : двойной клик - редактировать изображение Даша слушала классиков «bossa nova» c раннего детства, так как это --любимое музыкальное направление ее отца. Позднее она стала читать Хайдеггера и слушать бесконечные разборы и переводы его текстов — прежде всего, в семейных разговорах, на семинарах и лекциях Александра Дугина. Как-то случилось так, что медитативная импрессионистская музыка Жобима, ее изысканный сдержанный музыкальный язык, контрастирующий со взрывным и пронзительным смыслом его слов, наложились на мотивы хайдеггерианской «заброшенности» человека в мир, и совпали с прозрением немецкого философа о поэтическом отношении человека к вещам мира или с его идеей о том, что только человек знает о своей конечности, смерти, причем знает как единственное, исключительное, живое существо в мире. Хайдеггеровский экзистенциал «бытия-к-смерти» и идея «saudade», заимствованная Жобимом из португальской поэзии, удивительно резонируют между собой. Эти настроения у Жобима контрастируют с легкой, кажущейся беззаботной, атональной минорно-мажорной мелодией, навеянной импрессионистской академической школой Шопеном, Дебюсси, Брамсом и подкрепленной ритмами cool-джаза и самбы. В общем, получилось так6 что в какой-то момент своей жизни мы на одном дыхании вошли в философский Эскуриал Хайдеггера и в меланхолические чертоги бразильской босса-новы. И здесь Даша была с нами. Dasein — это состояние тотального переживания человеком мгновения «вот-бытия» и одновременно предчувствие встречи с каким-то особым, не названным у Хайдеггера прямо, зорким существом, весомым наблюдателем, сокровенное присутствие которого тихо обнаруживается изнутри нас, на границе нашего сознания, прямо за нашим взглядом, и направляет его. Мартин Хайдеггер родился в католической семье, в 1909 году собирался принять постриг в иезуитском монастыре, затем учился два года на теологическом факультете, после чего перевелся на философский факультет Фрайбургского университета. Разумеется, он читал труды средневековых теологов и пристально интересовался немецкими мистиками — Иоганном Таулером, Майстером Экхартом, Дитрихом фон Фрайбергом, Якобом Бёме. Надо ли говорить, что все эти обстоятельства позволяли нам рассматривать Хайдеггера под углом зрения той важнейшей проблематики, которая наметилась немецкими теологами и философами Средневековья и знакомство с которой считалось нас не только свидетельством интеллектуальной тонкости, но и знаком владения ключами к феноменологии как таковой, пониманию феноменологии М. Хайдеггера, и главное -- проблемы субъекта, в том числе и Радикального Субъекта[34], в истории человечества и современном мире. Эти темы, в особенности тема Радикального Субъекта, родившаяся у Александра Дугина, возможно, в беседах с его друзьями-интеллектуалами Гейдаром Джемалем и Евгением Головиным в юности, по его собственному признанию озарила его мысль некоей грандиозной философской иллюминацией. Это тема часто обсуждалась в ходе профессиональной и частной жизни и деятельности нашей семьи. Главные тезисы религиозных мистиков, важные для понимания темы Радикального Субъекта, сводились, в основном, к характеру интерпретации немецкими мистиками аристотелевской темы активного и пассивного интеллекта и их соотношения в Боге и человеке. Каждый из немецких мистиков «придумал» в этом перспективе нечто философски прекрасное, яркое и ценное. Яков Беме говорил об Откровении, поражающем душу человека как ливень, молния, золотая струна божественным касанием. Только тот, кто чуток к этому мигу, ожидает его, слышит зов и испытывает тягу к подобному соединению, не останется вечным профаном при дверях собственного внутреннего дворца, а проберется к сокровищам своей души. Дитрих фон Фрайберг Тевтоникус реанимировал вопрос «Кто думает в нас? Активный интеллект в человеке рассматривался как проекция недвижимого двигателя -- Бога, мыслящего сквозь нас. В человеке этот интеллект является сотворенным, в то время как интеллект самого Бога нетварен. Поэтому в человеке Бог мыслит через посредников -- ангельские иерархии. Активный интеллект таким образом подобен тварному божеству в человеке, Божеству по благодати. Мистерия единения Божественного и человеческого умов происходит в секретной комнате внутренних покоев человека, в сокровенной части его ума, abditus mentis, который никогда не дремлет, пребывая в непрерывном умном делании, активности и молитве, отчего все структуры мира удерживаются в целости и неприкосновенности. Беме считал, что единение человеческого ума в «божественной искорке» есть одновременно и спуск божественного участия к человеку и взлет человеческой души за пределы земных возможностей, восхождение к интеллигибельности, божественному уму, в котором человеческая душа, причащаясь Премудрости Божией, принимает участие в творении и спасении мира. Кстати, конец света Беме называл «временем Лилий» Lilienzeit , сбором урожая мистического озарения и обретения человеческой душой небесного измерения. Иными словами, религиозные мистики средневековья говорили о присутствии Бога в уме человека абсолютно откровенно и безбоязненно, полагая, что человек принимает от Бога дар быть творцом, а Бог приходит в душе человека к самореализации, следуя идее апостола Павла: «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». Не замечаем ли мы здесь скрытой, негласной аналогии с хайдеггеровскими рассуждениями о мышлении? И не является очевидным влияние описанной теолого-мистической традиции на понимание Радикального субъекта у Александра Дугина и на размышления его дочери Дарьи об эскалации субъектности в современном потерянном мире. Вторая — это возможность человеческой пробужденности, перехода на сторону активного присутствия Себя в себе самом, то есть на сторону активного интеллекта. Все мы вместе с Дашей, радовались обнаружению у Хайдеггера темы активного интеллекта в духе Аристотеля и немецких мистиков — принципа инспирации господней, которая обосновывает потенциал крепкого и устойчивого человеческого субъекта и его в путь к преображению, «метанойе». У Хайдеггера оказалось, что структуры «повседневности» не автономны, что они пронизываются острым рассекающим взглядом изнутри, что в человеке есть мало известное ему, апофатическое и не именуемое измерение, которое взрывает его видимое благополучие, привнося в существование непонятную по своим истокам и целям глухую ностальгию. И в наших семейных философских расстановках получалось, что и через феноменологический процесс ноэзис Хайдеггера проходит непоименованная загадочная фигура Невидимого его хранителя, стоящего при дверях «внутреннего алтаря», «тайной комнаты» в человеке, опекая и курируя его. И далее видится, что эта же светлая тень простирается над кругом «заброшенности» человека в конкретное «вот», в его Dasein. Она же осеняет медитации Антонио Карлоса Жобима, его «саудаджи» saudade и «тристезу» tristeza , и тогда сквозь них к нам обращается сам Dasein, используя в своей насыщенной лексике структуры и дня, и ночи, и воды, и дороги, и стекла, и солнца, и жизни, и любви, и смерти, и даже жест того невидимого дирижера, сторожа бытия, который хранит и направляет наш ноэтический взгляд. Спасти Dasein Можно выбрать и другую интерпретацию того, что имела в виду Даша под формулой «Dasein may refuse». Мы однажды говорили с ней об том, что Dasein нам все-таки отнюдь не гарантирован и может открыться или отказать нам в этом, как отказывает невеста жениху. Dasein способен отвернуться. Тогда человек останется в состоянии неподлинности, непробиваемой «повседневности» и банальности, в штампах обыденного сознания, доксы, в том, что Хайдеггер называл «Gerede», болтовней, бессмысленным разговором. Тогда Dasein превратится в Das Man, то есть в состояние, в котором не Яживет пронзительно и контрастно, а просто живется как-то само по себе; где не Я говорю и не Я думаю, а говорится и думается кому-то неопределенному -- вроде бы, всеобщему, но, на самом деле, ускользающему и, вероятно, вообще не существующему. Для мышления требуется не сущее, а бытие сущего. И быть может быть, мы уже понимаем, что это значит. Если принять во внимание влияние на Хайдеггера немецких мистиков, то наверное, используя их язык, можно говорить об идее присутствия внутри человека дыхания Божества или божеств, снабжавших, например, древнегреческого героя прозрениями в будущее, верной рукой в сражениях, а также хранивших и наставлявших героев — точнее, лишь тех из них, кто выходили за рамки повседневности и прозревали иные миры, созерцали иные небеса, иные измерения и силы. А это и значит быть героем. Даша мечтала стать героем именно в этом смысле — быть осененной присутствием, переступить границу человеческого во имя движения к совершенству, быть до самого конца и вопреки всему с Родиной и духом. Знак ли бессмысленный мы? Знаком чего мы являемся? И не потому ли мы не чувствуем боли, что находимся не на том берегу, не в той местности, где живет стихия истинной мысли, истинного понимания? Почему мы становимся тщетным знаком чего-то случайного, не главного, бессмысленного? Хайдеггер дает проникновенный и взволнованный ответ на этот вопрос. А какой ответ даем сегодня мы? Может быть, сегодня в ситуации войны мы начнем что-то чувствовать и понимать -- чувствовать боль, быть раненым той ситуацией в человечестве которую мы, люди, с молчаливого согласия допустили? Ведь случилось, что мы внезапно перешли в ту местность, где вот-вот откроется стихия мысли, где уже происходят исторические события Erеignis , обнажаются мифы, встречаются и конфликтуют теории, концепты, принципы, парадигмы, армии.