Внук ее, режиссер А. В. Бурдонский (сын Василия), в одном интервью привел очень характерный пример: «Как-то в пятидесятые годы сестра бабушки – Анна Сергеевна Аллилуева передала нам сундук, где хранились вещи Надежды Сергеевны.

История сомнительна, поскольку никто, кроме неё, об этом не упоминал, и стоит отметить, что Анна Аллилуева имела все основания ненавидеть Сталина. Надежда Аллилуева родилась 9 (22 по новому стилю) сентября 1901 года в Баку. Анна Сергеевна Аллилуева (1896-1964) — советская писательница-мемуаристка, сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Иосифа Сталина. Внук ее, режиссер А. В. Бурдонский (сын Василия), в одном интервью привел очень характерный пример: «Как-то в пятидесятые годы сестра бабушки – Анна Сергеевна Аллилуева передала нам сундук, где хранились вещи Надежды Сергеевны.

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

МГБ начало прослушку всех возможных источников этой информации и установило, что Анна Аллилуева слишком много общается с иностранными дипломатами. Анна Сергеевна говорит, что мама была «великомученицей», что отец был для нее слишком резким, грубым и невнимательным, что это страшно раздражало маму, очень любившую его». Новостей у меня, к сожалению, никаких. По словам Светланы Аллилуевой, эти «Воспоминания» вызвали у её отца страшный гнев, что обернулось для Анны Сергеевны в 1948 году тюремным заключением. Правда, ходят слухи, что, когда Сталин попал в дом Аллилуевых, он долго прикидывал, кого выбрать: Надежду, которая была еще слишком молода, или ее старшую сестру Анну Сергеевну. Послевоенная атака Сталина на родственников была спровоцирована книгой воспоминаний Анны Сергеевны Аллилуевой.

Реденс (Аллилуева), Анна Сергеевна

Внук ее, режиссер А. В. Бурдонский (сын Василия), в одном интервью привел очень характерный пример: «Как-то в пятидесятые годы сестра бабушки – Анна Сергеевна Аллилуева передала нам сундук, где хранились вещи Надежды Сергеевны. Светлана Аллилуева: «Мамина сестра, Анна Сергеевна, говорила, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову — уйти от отца. Надежда Сергеевна Аллилуева родилась в Баку 22 сентября 1901 года[3] и была младшей из четырех детей в семье, родившись после Анны, Федора и Павла[12]. Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды. сестра жены Сталина. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для Правда, в официальной биографии Сергея Аллилуева, близкого друга Сталина и его тестя, значится, что Аллилуев женился вовсе не на немке-лютеранке, как утверждается в этих.

Аллилуева – Реданс Анна Сергеевна (1896 -1964)

Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилий Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. сестра жены Сталина. До конца своих дней Анна Сергеевна проявляла заботу о своем племяннике Василии, сыне Надежды Аллилуевой и Сталина.

Часть 3. Глава 1. Надежда Аллилуева

Анна Сергеевна Аллилуева (1896—1964). Страница автора: Аллилуева Анна Сергеевна, читать онлайн все книги по сериям, библиография и информация об авторе / биография. Тетка Василия Анна Сергеевна Аллилуева в письме в партийные и советские органы просила помочь племяннику. Два сына Аллилуевых начали «самостоятельное плавание», так что у Нади и ее сестры Анны были собственные комнаты. Новостей у меня, к сожалению, никаких. Анна Сергеевна Аллилуева биография, Анна Сергеевна Реденс Аллилуева 18961964 сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина.

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

Нузберг пока согласилась взять на себя эту обязанность, но в течение трех месяцев уже четыре раза ездила туда и обратно. После повторного ареста квартира Василия на Фрунзенской набережной была ликвидирована, и имущество находится на складах Министерства обороны. Назначена пенсия 150 рублей новыми деньгами, эта сумма совершенно не обеспечивает нормального прожиточного минимума для больного человека, нуждавшегося в уходе посторонних. Документов никаких у него на руках нет. В результате создается ужасное положение: деньги на его имя послать нельзя, так у него нет документов, а на имя этой женщины - Нузберг - не всегда хочется посылать. После второго ареста Василия я была у т. Шелепина председателя КГБ и просила освободить его и помочь ему. Шелепин очень настроен против него. И в результате вместо помощи решили выслать его в Казань, где нет никого родных, не от кого ждать помощи. Эта высылка очень сильно ударила его как морально, так и материально и физически. Еще раз прошу наше советское правительство помочь моему племяннику, вернуть его к жизни нормальной.

Желательно, чтобы его постоянным местожительством была Москва, где он родился, где живут все его дети и родственники, а также много друзей, которые его знают и могли бы ему во всем помочь. Одиночество создает для него больную зависимость от новых и неизвестных нам людей». Тетка Василия Анна Сергеевна Аллилуева в письме в партийные и советские органы просила помочь племяннику. Некоторые защитники Нузберг высказывали мнение, что она ухаживала за пьющим Василием и любила его, а по версии родных, «помогла» уйти из жизни. История помнит примеры, когда именно медсестрички, ухаживающие за именитыми пациентами, получали «доступ к телу». Например, многим памятен случай с медсестрой Брежнева Ниной Коровяковой, которую кардиолог Чазов обвинял в том, что она подсадила генсека на сильнодействующее снотворное, приведшее к одряхлению и потере дееспособности. Оставшись после смерти сына вождя вдовой с фамилией Джугашвили, она, которая до встречи с ним была, как говорится, «никто и звать никак», даже угла своего не имела в Москве, стала «профессиональной вдовой сына Сталина». Имела фамилию Джугашвили. Выбила квартиру, положение, материальное обеспечение. На мой взгляд, она использовала Васю в качестве социальной лестницы, как это сейчас делают девушки олигархов.

В советском строе не было олигархов, но были люди с именем и социальным положением. Как только стала законной женой Васи Сталина, так он вскоре и умер. Как говорила Светлана Аллилуева, Нузберг выполнила поручение, и ее отблагодарили: у нее все было для беззаботной жизни. Кстати, по совпадению Нузберг сыграла роковую роль не только в трагической судьбе Василия Сталина, но и потом в жизни его преподавателя по летному училищу Тихона Рябченко, под руководством которого сын вождя получал азы летного искусства. История этих подарков такая. Как щедрый восточный человек с целым набором презентов лично товарищу Иосифу Виссарионовичу, - рассказывает Паршина.

Действительно, в 1930-м Надежда Сергеевна ездила в Карлсбад.

Однако загвоздка в том, что тамошняя медицина специализировалась совсем на другом: на болезнях желудочно-кишечного тракта. Весной 1930-го кремлевские врачи диагностировали у Н. Аллилуевой гастрит, после чего ей рекомендовано было пройти курс лечения на одном из европейских курортов. Возможно, когда Надежда Сергеевна оказалась в Карлсбаде, немецкие профессора при более тщательном обследовании обнаружили у «первой леди СССР» признаки развивающегося онкологического заболевания. Возникновение у жены Сталина в последний период ее жизни серьезных проблем с желудком констатировали врачи кремлевской больницы. Вполне вероятно, именно такое ухудшение ситуации со здоровьем и осознание ее безнадежности подтолкнуло женщину к столь ужасному решению. Можно найти и другие объяснения случившейся трагедии: самоубийство произошло спонтанно, под воздействием эмоционального порыва, вызванного особым состоянием психики.

К такому выводу подводят слова дочери, Светланы Аллилуевой, которая, вспоминая о матери, обратила внимание на «дурную наследственность со стороны бабушки и ее сестер, склонность к шизофрении». Некролог в «Правде». Об этом шла молва с самого начала. Вот, что записал в те дни профессор Промакадемии Александр Соловьёв в своем дневнике: «Ночью дома трагически погибла жена т. Сталина — Н. Аллилуева… Среди промакадемцев много всяких разговоров и предположений. Одни говорят, ее застрелил т.

Далеко за полночь он сидел в кабинете за бумагами. Услышал за спиной у двери шорох, схватил револьвер и выстрелил. Он стал очень подозрителен, все кажется, что на него покушаются. А это входит жена. Сразу наповал… Другие говорят, у них были большие политические расхождения. Аллилуева его обвиняла в жестокости к оппозиционерам и раскулачивании. Во время спора и запальчивости т.

Сталин стрелял в нее. Третьи утверждают, несчастье произошло из-за семейной ссоры. Аллилуева вступилась за отца, старого ленинца, и за старшую сестру, партийку. Обвинила мужа в недопустимом бессердечном преследовании их за некоторое несогласие с ним. Сталин не стерпел упреков и стрелял…» Н. Хрущев: «…Причиной ее смерти были какие-то действия Сталина. Ходил даже слух, что Сталин застрелил Надю».

Довелось также встречать упоминание о показаниях одного из охранников сталинской квартиры, дежурившего той ночью и видевшего, как Иосиф Виссарионович выходил из спальни своей жены. Однако никаких документальных подтверждений существования такого признания чекиста найти не удалось. Высказывались также предположения, что генсек каким-то образом спровоцировал супругу, вынудив ее в итоге выстрелить в себя. Конкретных улик, которые подтверждали бы все это, не имеется. Но справедливости ради отметим, что весомость подобных, уличающих Сталина версий убийства Надежды Аллилуевой возрастает из-за того, что нет достоверных сведений, где находился «вождь народов» в ту ночь, когда погибла его жена. По одним свидетельствам, он после «загула» у Ворошилова уехал отдыхать на дачу в Зубалово. А по другим — отправился спать в свою квартиру в Потешном дворце.

В этом случае было легко объяснить непричастность «хозяина» к произошедшей трагедии. Но позднее Светлана Аллилуева утверждала, что Сталин пришел из гостей именно в кремлевскую квартиру. Он в ту ночь спал там, поздно вернувшись с того самого праздничного банкета, с которого мама вернулась раньше». О том же вспоминал Вячеслав Молотов: «Сталин был в доме во время выстрела — он спал и не услышал выстрела... Увы, до нас дошли немногие воспоминания на сей счет. Например, Молотов рассказывал, что при прощании в зале здания ЦИК Сталин произнес короткую и не совсем понятную фразу: «Не уберег!

После её окончания поступила в психо-неврологический институт, который не закончила - в 1918 г. В 1920 году вышла замуж за Станислава Реденса, соратника Ф. Молодая чета уехала в Одессу — С. Реденс был назначен начальником одесской Губчека, а Анна работала в той же организации секретарем. Возвратившись в Москву, Анна Сергеевна недолго работала в текстильном синдикате, но тяжелый недуг - туберкулёз лёгких - приковал ее к постели. Поправилась Анна Сергеевна лишь к середине тридцатых годов.

Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, — правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было". В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции — разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество — от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р. Берг на "платную" работу в лагере — счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М. Калинина, сделанная С. Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М. Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина. За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией". Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя — никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел. Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы, нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета. Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю — не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище. Разгон, в отличие, допустим, от А. Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное". Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры. Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен. Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно. А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами. В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер. Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной. Значит, жди неприятных событий. Автор не постеснялся обвинить мою мать в стяжательстве, будто книгу она свою писала ради одной корыстной цели — заработать большой гонорар. Но люди, хорошо ее знавшие, этому уж никак не могли поверить! Видимо, и Светлана не очень разобралась в этой истории, когда в своей книге написала, что "Воспоминания" вызвали "страшный" гнев отца. Должно быть, с его слов угадывались отдельные резкие формулировки, — была написана в "Правде" разгромная рецензия Федосеева, недопустимо грубая, потрясающе безапелляционная и несправедливая. Все безумно испугались, кроме Анны Сергеевны. Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную[16]. Она знала, что это неправда, чего же еще? А то, что отец гневается, ей было не страшно; она слишком близко его знала, он был для нее человеком со слабостями и заблуждениями, почему же он не мог ошибиться? Она смеялась и говорила, что будет свои воспоминания продолжать". Должен сказать, что так думала тогда не только Светлана. Одно время и я склонялся к этой версии, но что-то в ней давало сбой. В книге не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. И потом, многое из нее было опубликовано уже в журналах и газетах, все это было известно Сталину и реакции негативной у него не вызывало. Да и сам выход книги, если читатель помнит, был ведь санкционирован Сталиным, а он просто так, "не глядя", ничего ведь не одобрял. Еще одно, книга вышла в 1946 году, мать была арестована через два года. Если дело в книге, то зачем надо было огород городить, устраивать какое-то следствие, когда достаточно было построить все обвинение на основе книги? Поразмыслив, я от этой версии отказался. Все дело в том, что было вокруг книги. Этими читательскими конференциями воспользовались для того, чтобы приписать матери то, что она не говорила и не могла говорить. Вроде той басни, что поведал, якобы со слов моей матери, "историк" В. Антонов-Овсеенко — о поездке Сталина, Надежды и деда в Царицын. Я писал об этом выше. Это чистейшая ложь. И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году. А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе. Международная обстановка не радовала. Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны. Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США. В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г. В сущности, общепринятого развода не было: Григория выставили из квартиры, а Василий, забрав у Светланы паспорт, отвез его в милицию и вернулся оттуда с "чистым", без брачных печатей паспортом. Вот и вся процедура — развод по-кремлевски. В то время Светлана была дружна с Евгенией Александровной и как-то сообщила ей, что скоро разведется с мужем. Евгения Александровна, уверенная, что за этим стоит воля отца, неосторожно воскликнула, намекая на перенесенный Сталиным инсульт: "Что, твой папочка совсем выжил из ума? Так решила я. А причины, они исключительно личного характера". На том разговор и завершился. Свои события разворачивались и у Василия. У него возник новый роман еще в начале 1946 года. Он снова выгнал из дома свою первую жену Галину Бурдонскую и женился на Екатерине Тимошенко, с которой познакомился во время Потсдама. Никакого развода, конечно, не оформлялось, он просто заменил свои документы, где уже стояла отметка о новом браке. Екатерина Тимошенко была женщиной жестокой, хуже всего пришлось детям от первого брака Василия — Саше, ему тогда было четыре с половиной годика, и Наде — трех лет. Внимания на них никто не обращал, они были обойдены родительской лаской, их иногда забывали даже покормить. Содержание 1 Описание 2 Участники 3 Завершение деятельности 4 Источники Описание Организация стояла на фундаменте создания новой украинской литературы путём усвоения наилучших достижений западноевропейской культуры. Папа был журналистом, а мама — учителем русского языка и литературы. В 1988 году папу перевели работать в Москву, и вся семья переехала вместе с ним. Родная сестра — Екатерина Табашникова, родной брат — Дмитрий Табашников. Глава 4. Евгения Аллилуева Правда, в официальной биографии Сергея Аллилуева, близкого друга Сталина и его тестя, значится, что Аллилуев женился вовсе не на немке-лютеранке, как утверждается в этих. Фотография от Анна Аллилуева. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из свободной энциклопедии. Анна Сергеевна Реденс более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964 — сестра Надежды. Евгения Аллилуева Вместе с тем Сталин отлично понимал, что мы можем оставаться социалистической страной только будучи великой державой. Взаимозависимость здесь была жесткой и органичной. В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст — ему уже было шестьдесят шесть лет. Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться. В феврале 1946 года мама отпраздновала свое пятидесятилетие, юбилей собрал за праздничным столом всю семью и многих, многих наших друзей. Отсутствовал только Сталин, но мы и не рассчитывали его увидеть. Мама получила уйму поздравлений. Пришел поздравить ее и начальник личной охраны Сталина генерал Н. Я видел эти полотна великих мастеров прошлого на выставке, которая была организована в Музее имени А. Пушкина перед тем, как эти шедевры, отреставрированные нашими лучшими специалистами, вернулись на свою родину. Я видел эти картины и еще тогда, когда они только прибыли к нам, покалеченные, разорванные, со следами плесени, огня, осыпающейся краской, без рам, но все равно они были прекрасны. Мать специально водила меня в течение нескольких дней смотреть эти картины и много рассказывала мне о них.

Реденс (Аллилуева), Анна Сергеевна

Когда в конце двадцатых годов мама ездила к старшему брату Павлу, работавшему тогда в нашем торгпредстве в Берлине, она решила показаться немецким медикам, однако это оказалось ей не по карману — медицинская помощь в Германии стоила дорого. В декабре 1928 года родился первенец — Леонид, а в январе 1935 года вторым сыном оказался я. Произошло это на втором этаже небольшого особняка в Леонтьевском переулке, в котором ныне размещается торгпредство Монгольской Республики. Надо сказать, что еще до революции мама, закончив гимназию, получила очень приличное образование. Она могла читать со словарем по-немецки и по-французски, очень неплохо знала нашу и зарубежную литературу, много читала, хорошо разбиралась в живописи, и не было ни одного вопроса в нашей школьной программе, в котором она не могла бы оказать нам помощь. По своей натуре она была человеком исключительной доброты и отзывчивости. Сколько я себя помню, в нашем доме всегда было полно людей. Это были родственники, друзья нашей семьи или просто чужие люди, которые приходили к ней за помощью. И всех их нужно было обязательно накормить, напоить, кого-то ссудить деньгами, кому-то купить одежду или обувь.

А ведь все это требовало денег, и денег немалых. У мамы была лишь ее пенсия, пенсия деда да обед из кремлевской столовой. После войны появились гонорары за ее книгу "Воспоминания" и мемуары деда "Пройденный путь". Вот уж, воистину, недаром сказано, что рука дающего не оскудевает! А еще у нее было прекрасно развито чувство юмора, она всегда любила шутку и очень заразительно смеялась. С людьми мама была очень простой в обращении и очень уживчивой, и все ее знакомые и друзья всегда с радостью принимали ее у себя дома. Это в полной мере относится и к ее давним знакомым из самого "высшего общества". И объяснялось это не только и не столько тем, что она была сестрой жены Сталина, а простой всеобщей любовью и уважением, которыми она по праву пользовалась.

Интересная деталь — о ней мне говорила тетя Женя, жена Павла Сергеевича. Жена К. Ворошилова Екатерина Давидовна была жутко ревнивой. Уж не знаю, имела ли она для этого основания или нет, но ревновала она супруга ко всем женщинам, оказавшимся в его окружении. Ко всем, кроме мамы, хотя та была привлекательной и миловидной. Ей Екатерина Давидовна верила безоглядно. Я сам мог с детства наблюдать радушное отношение-матери к людям, она часто брала меня с собой, куда бы ни шла — в гости ли, или на свои благотворительные мероприятия, посещения госпиталей, детских домов и т. Она удивительно легко все прощала людям и не умела долго обижаться; если человек совершил какой-то нехороший поступок, мама моя всегда пыталась найти причину для его оправдания.

И люди относились к маме с искренней доброжелательностью, для нее, как верно заметила Светлана, все двери были открыты. Сталин, которому приходилось взвешивать каждый свой шаг во взаимоотношениях с людьми, видеть неискренность, показуху, подхалимаж, критиковал мою мать. В "Двадцати письмах к другу" Светлана рассказывает: "Отец всегда страшно негодовал на это ее христианское всепрощение, называл ее "беспринципной", "дурой", говорил, что "ее доброта хуже всякой подлости". Мама жаловалась, что "Нюра портит детей, и своих и моих", — "тетя Аничка" всех любила, всех жалела и на любую шалость и пакость детей смотрела сквозь пальцы. Это не было каким-то сознательным, "философски" обоснованным поведением, просто такова была ее природа, она иначе не смогла бы жить". Светлана, возможно, верно ухватила какой-то внешний рисунок, но Сталин любил и ценил в моей матери ее умение находить общий язык с людьми, ладить с ними. Не случайно в тяжелую годину войны он позвал к себе не деда или бабушку, а мою мать, когда просил поехать всей семьей в Сочи к Светлане. Он знал, что если договорится с матерью, значит, согласие обретет вся семья.

Анна Сергеевна была тогда тем стержнем, который удерживал от распада всю нашу большую семью, переживавшую свои внутренние сложности и проблемы. И Василий, и Светлана, и Галина Бурдонская в трудные минуты обращались к моей маме. Они и раны-то свои "зализывали" у нее на плечике и подолгу жили у нас дома, как это было с Василием или Галиной. Я могу со знанием дела поспорить со Светланой в том, что нам, Леониду и мне, своим детям, мать спуску не давала и за любую нашу провинность строго наказывала. Иное дело — отношение к Светлане и Василию. Вся семья видела, что сошедшиеся вместе два жестких характера их родителей не лучшим образом сказываются на их детях. Поэтому каждый в семье пытался как-то компенсировать недостающее детям родительское тепло своей добротой. А уж после злополучного самоубийства Надежды родичи всю свою любовь к ней перенесли на ее детей, так рано оставшихся без материнского внимания и воспитания.

Но дети тогда уже сформировались как личности, и коренным образом воздействовать на них уже было невозможно. И тем не менее и моя мать, и дед с бабушкой не проходили мимо их "чудачеств". Я сам был частым свидетелем тех скандалов, которые возникали в семье в 40-е и 50-е годы из-за различных "художеств" Василия. В детскую память врезался последний приезд Сталина в Зубалово в апреле 1941 года, о котором я рассказывал выше. Я помню, как радушно, искренне радостно встретились друг с другом эти люди — моя мама и Сталин, детское сознание уловило бы любую фальшь и наигранность. Мать довольно часто разговаривала со Сталиным по телефону и всегда это делала спокойно, без какой-либо нервозности. Обычно она шла к И. Тевосяну, который жил в соседней квартире, и пользовалась его "вертушкой", телефоном спецсвязи, стоявшим у него дома.

И шла, и звонила, и разговаривала с ним. И никогда ей в этом не было отказа. Володя Тевосян, сын Ивана Федоровича, вспоминая те годы, говорит: — "Вертушка" стояла у нас в спальне отца. Анна Сергеевна частенько заходила к нам, и я провожал ее в спальню, где стоял этот телефон. Она набирала номер, и ее соединяли со Сталиным. Разговор обычно касался семейных дел, детей, Светланы, Василия. Иногда Анна Сергеевна жаловалась Сталину на те или иные "художества" его детей. Если бы Сталин не доверял моей матери хоть в чем-то, то, будучи человеком последовательным во всех своих действиях, он никогда бы не позволил ни ей, ни ее детям жить в Зубалове вместе со Светланой и Василием.

Однако были люди, которым это доверие не нравилось, не нравилось, что моя мать могла позвонить Сталину и что-то сказать ему, о чем-то спросить. Продолжая свою линию на изоляцию Сталина, отсекновение от него близких людей, они позаботились о том, чтобы эти контакты прекратить, а мою мать в этих целях дискредитировать. К тому же им не нравилось, что моя мать многое знала о них самих, их семьях. Как раз на горизонте замаячила новая волна репрессий. Но не будем торопить события. Еще шел 1945 год. Весной того победного года Сергей, старший сын Павла Аллилуева, с медалью закончил школу и поступил на учебу в МГУ на физико-математический факультет. Дочь Павла Кира работала в Малом театре.

Радзиевский, ставший потом его близким другом. Глеб был на несколько лет старше Сергея. Он воевал, попал в немецкий плен, провел там почти всю войну и был освобожден нашими войсками. И вот теперь — счастливое время студенчества. Я вспоминаю о Глебе, не дожившем из-за подорванного здоровья до наших дней, не только потому, что он был хорошим другом Сергея и всей нашей семьи, но и потому, чтобы этим примером возразить "новым историкам", утверждавшим, что все наши солдаты, попавшие в плен, были отправлены в "сталинские лагеря". Страна продолжала энергично восстанавливать народное хозяйство. Когда после окончания войны вновь встал вопрос о темпах и сроках восстановления промышленно-экономического потенциала страны, И. Сталин сказал: "Мы можем восстановить разрушенное народное хозяйство за 10—15 лет.

Но этого срока нам империалисты не дадут. Мы можем восстановить хозяйство за 5 лет. Но и этого срока нам могут не дать. Мы должны восстановить народное хозяйство за 2,5 года". Этот срок оказался реальным. Сегодня он кажется абсолютно невероятным, фантастическим, особенно на фоне умирающей промышленности и спада всех темпов экономического развития страны. В 1947 году была отменена карточная система, проведена денежная реформа. Социалистически ориентированная система со своим централизованным планированием, концентрацией государственных сил и ресурсов на решающих участках народного хозяйства, единой правящей партией, способной поднять и мобилизовать народ на решение узловых проблем, еще раз продемонстрировала свои преимущества и возможности.

Вместе с тем Сталин отлично понимал, что мы можем оставаться социалистической страной только будучи великой державой. Взаимозависимость здесь была жесткой и органичной. В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст — ему уже было шестьдесят шесть лет. Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться. В феврале 1946 года мама отпраздновала свое пятидесятилетие, юбилей собрал за праздничным столом всю семью и многих, многих наших друзей. Отсутствовал только Сталин, но мы и не рассчитывали его увидеть. Мама получила уйму поздравлений.

Пришел поздравить ее и начальник личной охраны Сталина генерал Н. Я видел эти полотна великих мастеров прошлого на выставке, которая была организована в Музее имени А. Пушкина перед тем, как эти шедевры, отреставрированные нашими лучшими специалистами, вернулись на свою родину. Я видел эти картины и еще тогда, когда они только прибыли к нам, покалеченные, разорванные, со следами плесени, огня, осыпающейся краской, без рам, но все равно они были прекрасны. Мать специально водила меня в течение нескольких дней смотреть эти картины и много рассказывала мне о них. Трумена У. Черчилль произнес свою печально знаменитую речь, положившую начало "холодной войне". Как видим, нам не дали не только 10—15 лет, но и тех 2,5 года, о которых говорил Сталин.

Черчилль, полагавший, что с Россией можно разговаривать только на силовом языке, предложил создать антисоветский плацдарм, дающий старт на установление англо-американского мирового господства. Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой. Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести к значительной финансовой экономии. Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет".

Этот союз по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года И. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием. Английские избиратели оказались провидцами, провалив Черчилля на прошедших парламентских выборах. Западногерманский либеральнобуржуазный публицист С. Хаффнер в этой связи тонко заметил: "Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодарности за то, что он сделал в войне против Германии, Англия не захотела его услуг для развязывания войны против Советского Союза".

Сталин же, в интервью корреспонденту газеты "Правда", так прокомментировал фултонское выступление У. Черчилля: "По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателя войны. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война.

Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР". Сталин, быть может, лучше и быстрее других понял, чем это грозит стране и ее народу, еще не успевшим остыть от тяжелой войны 1941—1945 годов, в безжалостном молохе которой безвозвратно исчезали людские жизни и национальное богатство. Целую треть национального нашего богатства, созданного трудом многих поколений, унесла война. По тогдашнему курсу война обошлась нашей стране в 485 миллиардов рублей с учетом стоимости разрушенного. Поставки по ленд-лизу СССР составили около 10 миллиардов долларов, что составляет 3,5 процента от общих военных расходов США в годы войны. Вот вам и реальный вклад США в победу. Разжигание новой, пока "холодной войны" против СССР означало, что право на значительный подъем своего жизненного уровня, завоеванного народом в военных победах, право на отдых после тягот войны, удовлетворение многих кричащих нужд приходилось откладывать Но иного выхода не было.

Наступал очередной этап тяжелой, напряженной работы. На его похоронах мама и бабушка последний раз виделись со Сталиным. Здесь мне придется обратиться к книге Л. Разгона "Непридуманное", вернее к главе "Жена Президента". Как раз эта глава, посвященная трагической судьбе жены Михаила Ивановича — Екатерины Ивановны Калининой — была опубликована в "Огоньке". Но начну с комментария, предваряющего журнальную публикацию. Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, — правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было".

В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции — разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество — от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р. Берг на "платную" работу в лагере — счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М. Калинина, сделанная С. Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М.

Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина. За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией". Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя — никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел.

Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы, нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета. Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю — не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище. Разгон, в отличие, допустим, от А. Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное".

Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры. Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен.

Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно. А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами. В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер. Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной. Значит, жди неприятных событий. Автор не постеснялся обвинить мою мать в стяжательстве, будто книгу она свою писала ради одной корыстной цели — заработать большой гонорар.

Но люди, хорошо ее знавшие, этому уж никак не могли поверить! Видимо, и Светлана не очень разобралась в этой истории, когда в своей книге написала, что "Воспоминания" вызвали "страшный" гнев отца. Должно быть, с его слов угадывались отдельные резкие формулировки, — была написана в "Правде" разгромная рецензия Федосеева, недопустимо грубая, потрясающе безапелляционная и несправедливая. Все безумно испугались, кроме Анны Сергеевны. Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную. Она знала, что это неправда, чего же еще? А то, что отец гневается, ей было не страшно; она слишком близко его знала, он был для нее человеком со слабостями и заблуждениями, почему же он не мог ошибиться? Она смеялась и говорила, что будет свои воспоминания продолжать".

Должен сказать, что так думала тогда не только Светлана. Одно время и я склонялся к этой версии, но что-то в ней давало сбой. В книге не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. И потом, многое из нее было опубликовано уже в журналах и газетах, все это было известно Сталину и реакции негативной у него не вызывало. Да и сам выход книги, если читатель помнит, был ведь санкционирован Сталиным, а он просто так, "не глядя", ничего ведь не одобрял. Еще одно, книга вышла в 1946 году, мать была арестована через два года. Если дело в книге, то зачем надо было огород городить, устраивать какое-то следствие, когда достаточно было построить все обвинение на основе книги? Поразмыслив, я от этой версии отказался.

Все дело в том, что было вокруг книги. Этими читательскими конференциями воспользовались для того, чтобы приписать матери то, что она не говорила и не могла говорить. Вроде той басни, что поведал, якобы со слов моей матери, "историк" В. Антонов-Овсеенко — о поездке Сталина, Надежды и деда в Царицын. Я писал об этом выше. Это чистейшая ложь. И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году.

А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе. Международная обстановка не радовала. Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны.

Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США. В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г. В сущности, общепринятого развода не было: Григория выставили из квартиры, а Василий, забрав у Светланы паспорт, отвез его в милицию и вернулся оттуда с "чистым", без брачных печатей паспортом. Вот и вся процедура — развод по-кремлевски. В то время Светлана была дружна с Евгенией Александровной и как-то сообщила ей, что скоро разведется с мужем. Евгения Александровна, уверенная, что за этим стоит воля отца, неосторожно воскликнула, намекая на перенесенный Сталиным инсульт: "Что, твой папочка совсем выжил из ума? Так решила я.

А причины, они исключительно личного характера". На том разговор и завершился. Свои события разворачивались и у Василия. У него возник новый роман еще в начале 1946 года. Он снова выгнал из дома свою первую жену Галину Бурдонскую и женился на Екатерине Тимошенко, с которой познакомился во время Потсдама. Никакого развода, конечно, не оформлялось, он просто заменил свои документы, где уже стояла отметка о новом браке. Екатерина Тимошенко была женщиной жестокой, хуже всего пришлось детям от первого брака Василия — Саше, ему тогда было четыре с половиной годика, и Наде — трех лет. Внимания на них никто не обращал, они были обойдены родительской лаской, их иногда забывали даже покормить.

Бабушка и мама ссорились и ругались с Василием, но это мало что меняло. Галина жила у нас и целыми днями плакала, ожидая, что Василий, как и в прошлый раз, одумается и вернется к ней. Но этого, увы, не случилось. Василий все больше пил, и было ясно, что этот брак недолговечен. Однажды мои брат показал мне сторублевую купюру и сказал, скоро будет денежная реформа, давай обменяем эти деньги на мелочь, ведь монеты-то явно не будут менять? Сказано — сделано. И действительно, в конце 1947 года произошла денежная реформа, тысяча рублей, что была в сумочке у мамы, превратилась в сторублевку, три тысячи рублей, накопленные няней Таней, теперь означали только триста. А наши сто рублей мелочью как были сотней, так и остались той же суммой.

Я считал эту операцию крупным финансовым успехом Леонида. Больше всего огорчилась няня Таня, она тогда сильно обиделась на маму, рассчитывая, что та могла бы обменять ее деньги вместе с деньгами благотворительного фонда — один к одному. Но мама тогда посмеялась, ей и в голову не могло прийти, что можно смешать какие-то личные деньги с теми, святыми, предназначенными на помощь обездоленным. В это же время Кира, дочь Павла, получила приглашение сниматься в небольшой роли в фильме по произведению А. В квартире у Евгении Александровны стали собираться актеры, шли репетиции, смотреть на которые было так интересно, что я боялся пропустить их. В один из вечеров я, по привычке, поднялся на восьмой этаж и позвонил. Мне открыли, и я увидел множество людей. Наверное, сейчас начнется репетиция, подумал я, но сильно ошибся.

Меня усадили на диван и попросили сидеть тихо. Я увидел Киру, Сергея и Сашу, а также детей И. Молочникова — Леву и Ксению. У всех у них были убитые лица. Какие-то незнакомые люди рылись в шкафах, бумагах, перелистывали книги. Это был обыск. Оказывается, несколько часов назад были арестованы Евгения Александровна и ее муж. Руководил обыском полковник Масленников, высокий человек с лицом, испещренным шрамами, а проводил его майор Гордеев.

С ними мне предстояло еще встретиться. Обыск длился долго, дома заволновались и послали за мной Леонида.

Ей Екатерина Давидовна верила безоглядно. Я сам мог с детства наблюдать радушное отношение матери к людям, она часто брала меня с собой, куда бы ни шла - в гости ли или на свои благотворительные мероприятия, посещения госпиталей, детских домов и т. Она удивительно легко все прощала людям и не умела долго обижаться; если человек совершил какой-то нехороший поступок, мама моя всегда пыталась найти причину для его оправдания. И люди относились к маме с искренней доброжелательностью, для нее, как верно заметила Светлана, все двери были открыты. Сталин , которому приходилось взвешивать каждый свой шаг во взаимоотношениях с людьми, видеть неискренность, показуху, подхалимаж, критиковал мою мать. В "Двадцати письмах к другу" Светлана рассказывает: "Отец всегда страшно негодовал на это ее христианское всепрощение, называл ее "беспринципной", "дурой", говорил, что "ее доброта хуже всякой подлости". Мама жаловалась, что "Нюра портит детей, и своих и моих", - "тетя Аничка" всех любила, всех жалела и на любую шалость и пакость детей смотрела сквозь пальцы.

Это не было каким-то сознательным, "философски" обоснованным поведением, просто такова была ее природа, она иначе не смогла бы жить". Светлана, возможно, верно ухватила какой-то внешний рисунок, но Сталин любил и ценил в моей матери ее умение находить общий язык с людьми, ладить с ними. Не случайно в тяжелую годину войны он позвал к себе не деда или бабушку, а мою мать, когда просил поехать всей семьей в Сочи к Светлане. Он знал, что если договорится с матерью, значит, согласие обретет вся семья. Анна Сергеевна была тогда тем стержнем, который удерживал от распада всю нашу большую семью, переживавшую свои внутренние сложности и проблемы. И Василий, и Светлана, и Галина Бурдонская в трудные минуты обращались к моей маме. Они и раны-то свои "зализывали" у нее на плечике и подолгу жили у нас дома, как это было с Василием или Галиной. Я могу со знанием дела поспорить со Светланой в том, что нам, Леониду и мне, своим детям, мать спуску не давала и за любую нашу провинность строго наказывала. Иное дело - отношение к Светлане и Василию.

Вся семья видела, что сошедшиеся вместе два жестких характера их родителей не лучшим образом сказываются на их детях. Поэтому каждый в семье пытался как-то компенсировать недостающее детям родительское тепло своей добротой. А уж после злополучного самоубийства Надежды родичи всю свою любовь к ней перенесли на ее детей, так рано оставшихся без материнского внимания и воспитания. Но дети тогда уже сформировались как личности, и коренным образом воздействовать на них уже было невозможно. И тем не менее и моя мать, и дед с бабушкой не проходили мимо их "чудачеств". Я сам был частым свидетелем тех скандалов, которые возникали в семье в 40-е и 50-е годы из-за различных "художеств" Василия. В детскую память врезался последний приезд Сталина в Зубалово в апреле 1941 года, о котором я рассказывал выше.

И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году. А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе. Международная обстановка не радовала. Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны. Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США. В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г. В сущности, общепринятого развода не было: Григория выставили из квартиры, а Василий, забрав у Светланы паспорт, отвез его в милицию и вернулся оттуда с "чистым", без брачных печатей паспортом. Вот и вся процедура — развод по-кремлевски. В то время Светлана была дружна с Евгенией Александровной и как-то сообщила ей, что скоро разведется с мужем. Евгения Александровна, уверенная, что за этим стоит воля отца, неосторожно воскликнула, намекая на перенесенный Сталиным инсульт: "Что, твой папочка совсем выжил из ума? Так решила я. А причины, они исключительно личного характера". На том разговор и завершился. Свои события разворачивались и у Василия. У него возник новый роман еще в начале 1946 года. Он снова выгнал из дома свою первую жену Галину Бурдонскую и женился на Екатерине Тимошенко, с которой познакомился во время Потсдама. Никакого развода, конечно, не оформлялось, он просто заменил свои документы, где уже стояла отметка о новом браке. Екатерина Тимошенко была женщиной жестокой, хуже всего пришлось детям от первого брака Василия — Саше, ему тогда было четыре с половиной годика, и Наде — трех лет. Внимания на них никто не обращал, они были обойдены родительской лаской, их иногда забывали даже покормить. Бабушка и мама ссорились и ругались с Василием, но это мало что меняло. Галина жила у нас и целыми днями плакала, ожидая, что Василий, как и в прошлый раз, одумается и вернется к ней. Но этого, увы, не случилось. Василий все больше пил, и было ясно, что этот брак недолговечен. Однажды мои брат показал мне сторублевую купюру и сказал, скоро будет денежная реформа, давай обменяем эти деньги на мелочь, ведь монеты-то явно не будут менять? Сказано — сделано. И действительно, в конце 1947 года произошла денежная реформа, тысяча рублей, что была в сумочке у мамы, превратилась в сторублевку, три тысячи рублей, накопленные няней Таней, теперь означали только триста. А наши сто рублей мелочью как были сотней, так и остались той же суммой. Я считал эту операцию крупным финансовым успехом Леонида. Больше всего огорчилась няня Таня, она тогда сильно обиделась на маму, рассчитывая, что та могла бы обменять ее деньги вместе с деньгами благотворительного фонда — один к одному. Но мама тогда посмеялась, ей и в голову не могло прийти, что можно смешать какие-то личные деньги с теми, святыми, предназначенными на помощь обездоленным. В это же время Кира, дочь Павла, получила приглашение сниматься в небольшой роли в фильме по произведению А. В квартире у Евгении Александровны стали собираться актеры, шли репетиции, смотреть на которые было так интересно, что я боялся пропустить их. В один из вечеров я, по привычке, поднялся на восьмой этаж и позвонил. Мне открыли, и я увидел множество людей. Наверное, сейчас начнется репетиция, подумал я, но сильно ошибся. Меня усадили на диван и попросили сидеть тихо. Я увидел Киру, Сергея и Сашу, а также детей И. Молочникова — Леву и Ксению. У всех у них были убитые лица. Какие-то незнакомые люди рылись в шкафах, бумагах, перелистывали книги. Это был обыск. Оказывается, несколько часов назад были арестованы Евгения Александровна и ее муж. Руководил обыском полковник Масленников, высокий человек с лицом, испещренным шрамами, а проводил его майор Гордеев. С ними мне предстояло еще встретиться. Обыск длился долго, дома заволновались и послали за мной Леонида. Теперь и Леонид был усажен в комнате. Когда уже было за полночь, в квартиру пришла няня Таня, она стала требовать, чтобы детей отпустили домой, но вместо этого ее попытались усадить вместе с нами. Няня Таня стала скандалить, и полковник разрешил ей уйти, но нас оставил. Няня Таня была женщиной мудрой, она смекнула, что к чему, пришла домой и все рассказала маме. Вернулись мы домой глубокой ночью. Так начались для нашей семьи новые репрессии, разразившиеся не только в нашем доме. Бабуся в ту пору была в "Барвихе" и ничего еще не знала. Мы приехали к ней втроем — мама, Леонид и я. Подъехала и Светлана. Всей четверкой мы долго ходили вокруг бабушки и не решались ей сказать о случившемся. Наконец мама собрала силы и сказала: — Мама, на днях арестовали Женю и ее мужа. Реакция Ольги Евгеньевны, как мне показалось, для всех была неожиданной и потрясающей. Поднявшись и гордо выпрямившись, она истово перекрестилась и воскликнула: — Слава тебе, Господи! Мы все разинули рты. С тех пор прошло много-много лет, но лишь только после того, как я ознакомился с реабилитационным делом матери, я наконец понял, что стояло за этими ее словами. А тогда все терялись в догадках. Светлана в книге "Двадцать писем к другу", вспоминая про 1938 год, когда неожиданно вдруг умер Павел, пишет, что возникло подозрение, что сделала это так или иначе его жена Евгения Александровна. Эту мысль Берия упорно внушал Сталину. Была, даже проведена, эксгумация тела Павла Сергеевича. Впрочем, официальная версия, что Павел скончался от легочной эмболии закупорки легочной артерии , так и не была опровергнута. Десять лет спустя, когда были арестована Евгения Александровна и ее муж, их соседи по квартире — Г. Угер и его жена, жена Р. Хмельницкого Вера Ивановна, давнишняя приятельница тети Жени и мамы, и еще несколько человек, ей вновь было предъявлено обвинение в отравлении первого мужа. И тут опять возникает зловещая фигура Берия. Но нам придется для прояснения картины вернуться в тот, 1938 год. Там они пробыли недолго. Вскоре его вызвали в Москву — он ехал с тяжелым сердцем, — и больше его не видели. Но есть одна неверная деталь, которая требует нового взгляда на этот факт. Берия не мог отправить отца в Алма-Ату. Отец уехал в Казахстан в начале 1938 года, а Берия пришел в НКВД на пост первого заместителя наркома в первых числах августа 1938 года. Познакомившись в последнее время со множеством архивных материалов, я пришел к выводу, что отца направили в Казахстан потому, что он знал, что представляет собой Л. Мирзоян — еще по Закавказью. Многое, сложившееся в Казахстане, оказалось аналогичным ситуации в Азербайджане, когда Мирзоян был там первым партийным лицом. Знания отца и самого Мирзояна, и общей обстановки которая складывалась вокруг этой фигуры, сильно могли бы пригодиться, чтобы разобраться объективно в казахстанских делах. А дела там происходили странные. Вокруг Л. Мирзояна, первого секретаря ЦК КП б республики, сложился настоящий культ его личности. Его суждения были непререкаемы, он распоряжался в республике, как в своей вотчине. Его именем назывались города и села. В Карагандинской области была шахта имени Л. Мирзояна, был совхоз имени Л. Мирзояна, железнодорожная станция Мирзоян. Город Аулис-Ата "по просьбе трудящихся" переименован в Мирзоян. Был и институт имени Мирзояна и Мирзояновский район в Семипалатинске, и даже пик Мирзояна. Но Берия, переведясь в Москву, сразу воспользовался этим удобным для него случаем — отсутствием в столице Реденса — и начал свою гробокопательную работу. Он тотчас завел на отца дело, и в него легли первые два доноса — показания С. Вейнберга от 16 августа и Я. Закгейма от 21 августа 1938 года, то есть в том же месяце, как Берия заступил на новую должность. Времени он не терял. Что это за люди, Вейнберг и Закгейм, я не знаю. Но вот два других лица, доносы которых сыграли роковую роль, — люди известные: это С. Косиор и Н. Их показания легли в дело позже, где-то в апреле 1939 года. Практически на основе показаний этих людей отец был приговорен к расстрелу. Следователь — полковник Звягинцев, который вел реабилитационное дело моего отца, как я писал выше, сказал мне, что впоследствии и Ежов, и Косиор от своих показаний отказались, это позволило вынести в 1961 году решение о полной реабилитации С. Из этих объяснений я понял, что Ежов и Косиор, несмотря на расстрельный приговор, тогда еще были живы. Что же касается доносов Вейнберга и Закгейма, то в них не содержалось ничего существенного, и поскольку между их доносами и показаниями Ежова и Косиора лежал большой промежуток времени — целых восемь месяцев, — я уверен, будь бы жив Павел, он не допустил бы расправы над отцом. И смерть Павла вряд ли была естественной, но что жена его Евгения Александровна участия в этом черном деле не принимала, как мне кажется, было ясно любому непредвзятому человеку, если бы он захотел докопаться до истины. Поэтому Берия приходилось все время убеждать Сталина в вине Евгении Александровны, и он пользовался любым случаем, чтобы бросать на эту женщину тень и замести собственные следы. Быстрая расправа над Берия унесла с ним в могилу много очень важных тайн как в масштабе государства, так и в объеме нашего семейного гнезда. Мне кажется, у бабушки Ольги Евгеньевны не было причин подозревать невестку в убийстве сына. И та ее реакция, которая нас так поразила, скорее всего была связана с обидой на Евгению Александровну, которая слишком быстро после смерти мужа вышла замуж за своего Молочникова. Ведь бабушка долго жила в Грузии и впитала ее традиции, там такого не прощали до конца жизни. Вскоре после ареста Евгении Александровны произошла неприятная ссора бабушки и моей матери с Василием. Дело, как всегда в последнее время, касалось беспризорных детей Василия, которые оказались совершенно заброшенными. Мать моя, очевидно, припомнив, что в свое время сам Василий со своей сестрой оказались без надлежащего родительского присмотра, а сын не только не извлек из этого уроки, но со своими детьми стал поступать еще хуже, сказала Василию в сердцах: "Твоя мать была дура, потому что согласилась выйти замуж за твоего отца! На другой день мы поехали провожать бабушку в "Сосны". Дорога проходила мимо дачи Василия, и мать решила заехать к нему, чтобы завершить "воспитательную работу". Но ничего хорошего из этой затеи не получалось. Василий, как обычно, был пьян и, увидев внезапно появившихся бабушку, маму и меня в придачу, пришел в бешенство. Вот для нее, — тут он указал на бабушку, — двери моего дома открыты всегда, а ты лучше убирайся вон! Уезжали мы в самом скверном настроении. Бабушка всю дорогу вздыхала и сокрушалась горько. Обычно после таких скандалов бабушка, посещая кладбище и могилу Надежды, жаловалась ей: "И кого же ты родила нам, Надюша? Это была моя последняя встреча с Василием у него дома. Я встретился с ним уже гораздо позже, в 1951 году — на похоронах бабушки, да еще были встречи мельком на балконе, когда он приходил к Светлане. У нас дома Василий был в последний раз в 1961 году, перед отъездом в Казань, он пришел попрощаться с мамой, но я его уже не увидел — был в командировке. Василий только встретился с мамой и моей женой. Уже были арестованы Кира, соседи Евгении Александровны, другие знакомые. В январе арестовали и маму. Арестовали ее ночью. Уходя, она сказала тихо и печально: "И что же это за напасть такая на Аллилуевых?.. И опять надо было ехать к бабушке и сообщать ей очередную тяжелую новость. Поехал Леонид и, чтобы как-то скрасить дурную весть, горько пошутил: "Ну вот, это тебя наказал Бог за твое "Слава тебе. Обыск производил уже знакомый нам майор Гордеев. Так получилось, что я оказался в квартире тети Жени, когда пришли арестовывать Г. Угера и его жену, живших у них, и опять мне пришлось сидеть чуть ли не до утра. Обыск производил Гордеев. При аресте Киры Павловны мы снова увидели того же майора, так что за этот несчастный месяц майор Гордеев стал нам как родственник. Делал он свое дело неохотно. На наши колкости не реагировал. Только раз, как бы вскользь, заметил: "Вот подрастете, сами все поймете". Работа у майора была нудная и противная — все вещи пересчитать, внести в опись, а каждую страницу описи отдельно подписать. Книги и письма перелистывались и пронумеровывались. Были у него помощники. А еще — понятые, которые чувствовали себя в этой обстановке неловко. Обыск продолжался всю ночь до утра, целый день и еще целый вечер. Опись переписывалась по нескольку раз — часто ошибались. Нас с Леонидом волновал только один вопрос: как они поступят с гимнастеркой отца, на которой привинчены были три ордена? Тогда, в 1938 году, дед выгнал сотрудников НКВД, которые попытались произвести в нашей квартире обыск. Няня Таня спокойно вытаскивала одну вещь за другой из чемодана, показывала их майору и укладывала в стопку. Уже все гимнастерки развернула, показала, чемодан совсем опустел, а той гимнастерки так и не обнаружилось. Только потом я понял в чем дело. Няня Таня разворачивала гимнастерки лицом к себе, а майор их видел только со спины, потому и не заметил. К сожалению, ордена отца у нас не сохранились, уже после реабилитации отца мама зачем-то отдала их в какой-то музей. Долгих шесть лет семья Аллилуевых оставалась без своей главной душевной опоры — Анны Сергеевны. Так мы остались с Леонидом и няней Таней одни, а из трех комнат нам оставили одну, остальные запечатали. Няня Таня, Татьяна Ивановна Москалева, была святая женщина, была она нам как мать родная. Родом из небольшой деревни в Рязанской области, она в молодости была красавицей, но почему-то жизнь свою не смогла устроить и осталась одинокой. В нашем доме Татьяна Ивановна была полноправным членом нашей семьи, все мы были привязаны к ней, и она отвечала нам взаимностью и любовью. Она даже в отпуск уходила редко, да и то — уедет на несколько дней в свою деревеньку и быстро возвращается, соскучилась. Кроме нас, детей, на ее плечах лежал весь дом. Она прекрасно готовила, умела шить, вязать, гладить и стирать. Очень любила читать книги, особенно вслух, и мы часто с удовольствием ее слушали. Няня Таня, еще до революции, совсем молоденькой, служила в семьях, и навыки эти всегда ее выручали. Она знала массу лечебных снадобий и народных рецептов. Когда мы с Леонидом болели, няня Таня приготовляла нам различные отвары и не отходила от наших постелей ни днем, ни ночью. Подруги ее — Александра Андреевна Светланина няня и Фекла Прокофьевна — были ей под стать, такие же добрые, сердечные и кристально честные. Все они были людьми глубоко верующими, ходили в церковь, соблюдали обряды, но нам своих взглядов не навязывали. Няня Таня была исключительно преданным человеком. Когда в октябре 1941 года немцы прорвались к Москве и над столицей нависла опасность, она собрала все ценные наши вещи и увезла их в свою деревню, а когда немцы отступили и положение нормализовалось, привезла их обратно. Как ей это удалось, ума не приложу! И в нашей семье, и в семье Сталина все с пониманием относились к религиозным убеждениям и няни Саши, и няни Тани, никаких гонений не было, да и быть не могло. Никто в нашей семье не смущался оттого, что жена Павла, тетя Женя, была дочерью новгородского священника. В этой связи запомнился эпизод, который описывал в своей книге "Дело всей жизни" маршал А. Василевский: "Один из очередных тостов И. Сталин предложил за мое здоровье, и вслед за этим он задал мне неожиданный вопрос: почему по окончании семинарии я "не пошел в попы"? Я, несколько смутившись, ответил, что ни я, ни отец не имели такого желания, что ни один из его четырех сыновей не стал священником. На это Сталин, улыбаясь в усы, заметил: — Так, так. Вы не имели такого желания. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор. Беседа на этом не кончилась. Насколько мне известно, один ваш брат — врач, другой — агроном, третий — командир, летчик и обеспеченный человек. Я думаю, что все вы могли бы помогать родителям, тогда бы старик не сейчас, а давным-давно бросил бы свою церковь. Она была нужна ему, чтобы как-то существовать. Я ответил, что с 1926 года я порвал всякую связь с родителями. И если бы я поступил иначе, то, по-видимому, не только не состоял бы в рядах нашей партии, но едва ли бы служил в рядах Рабоче-Крестьянской Армии и тем более в системе Генерального штаба. В подтверждение я привел следующий факт. За несколько недель до этого впервые за многие годы я получил письмо от отца. Во всех служебных анкетах, заполненных мною до этого, указывалось, что я связи с родителями не имею. Я немедленно доложил о письме секретарю своей партийной организации, который потребовал от меня, чтобы впредь я сохранял во взаимоотношениях с родителями прежний порядок. Сталина и членов Политбюро, присутствовавших на обеде, этот факт удивил. Сталин сказал, чтобы я немедленно установил с родителями связь, оказывал бы им систематическую материальную помощь и сообщил бы об этом разрешении в парторганизацию Генштаба. Надо сказать, что через несколько лет Сталин почему-то вновь вспомнил о моих стариках, спросив, где и как они живут. Я ответил, что мать умерла, а 80-летний отец живет в Кинешме у старшей дочери, бывшей учительницы, потерявшей во время Великой Отечественной войны мужа и сына. Наверное, им здесь было бы не хуже, — посоветовал Сталин. Думаю, что и в этих добрых чувствах Сталина к моим близким не обошлось без Бориса Михайловича". Чуев, ссылаясь на маршала Голованова, рассказывает, как он вместе с Жуковым и Маленковым летал в Сталинград по заданию Сталина, чтобы выяснить обстановку и определить на месте, что нужно для победы на Волге: "Прилетели, нашли командующего фронтом Еременко и члена Военного совета Хрущева в канализационной трубе. Жуков стал распекать Еременко, дескать, что тот плохо воюет, не хочет бить немцев. Хрущев отвел в сторону Маленкова: — Что вы там слушаете поповского сынка? Мне стало неловко, о я отошел. Тогда я не знал еще, что Маленков и Хрущев дружат между собой, а третий в их компании — Берия. И они всегда друг друга поддерживали. Что же касается "поповского сынка", то так Хрущев назвал А. Василевского, предполагая, что Александр Михайлович высказал Сталину свои сомнения по руководству Сталинградским фронтом, что, видимо, и послужило причиной нашей инспекционной поездки". Так что обвинять Сталина в гонениях на церковь несправедливо и необъективно, тем более что лично он много сделал, особенно в годы войны, чтобы наладить нормальный диалог между государством и церковью. К сожалению, Н. Хрущев не смог быть воспреемником этой линии, и началась широкая волна гонений на религию и церковь, закрытия храмов — не меньше, если не больше, чем во времена воинствующего безбожия Е. Вообще тема религии и социализма, советской власти и церкви только на первый взгляд кажется ясной и простой. Наши демократы и "новые историки", обвинив во всех грехах Октябрь, Ленина и Сталина, посчитали, что это и есть истина. Проигнорирована, например, такая объективная истина, что уже в начале этого века наша церковь как, впрочем, и все христианство шла к глубокому кризису, налицо была потеря веры как среди церковников, так и верующих, так что Октябрь, в определенном смысле слова, свою атеистическую окраску черпал из живой действительности и закрытие многих храмов на местах было не результатом злой воли сверху, а самостийным движением снизу. В этом смысле ленинский декрет об охране и учете памятников, декрет СНК "О запрещении вывоза за границу предметов искусства и старины" и ряд других помогли сберечь многие наши церкви и бесценные произведения православного искусства. Зато сейчас рынок сделал свое черное дело — за границу вывезены миллионы наших икон, особенно пострадали сокровища нашего древнего искусства. Я уже не говорю о том, что кражи икон, церковной утвари из храмов приняли характер бедствия, а иконная контрабанда стала просто обыденным, привычным явлением. Мамин арест подкосил и сломал няню Таню. Перед нами она бодрилась и всячески оберегала, жалела, но страдала так сильно, что силы ее оказались на исходе. Через три месяца после того трагического дня она умерла от инфаркта. Это было в ночь на Пасху. Мать тети Жени, жена священника, жившая после ареста дочери с ее детьми, завидовала такой смерти: "В ночь на Пасху, — сказала она, — умирают только святые. И после смерти попадают прямо в рай". После смерти няни Тани наша бабушка, Ольга Евгеньевна, позвонила B. Абакумову, возглавлявшему тогда МГБ. Этот звонок вернул нам все наши вещи, находившиеся в опечатанных комнатах, и добавил нам еще одну комнату. Всю эту процедуру проводил тот же полковник Масленников, который арестовывал тетю Женю и ее супруга. Этот тон совсем не вязался с его грозным видом. Таким образом у нас были две комнаты — комната с балконом, где раньше была мамина спальня, и смежная с ней, бывший дедов кабинет. Третью нашу комнату, столовую, отдали еще одной семье, так что "коммунальность" нашей квартиры повысилась на новую ступень — в ней стали проживать три семьи. Между тем "холодная война" набирала свои темпы в обстановке полной секретности. Такова конечная цель этой секретной директивы для "мирного времени". Но в этой директиве речь шла не только об уничтожении советской власти, но и российской государственности, исчезновении нашей страны из числа великих держав. Вместе с тем США заранее побеспокоились о том, чтобы эти "грязные" цели и средства, выделяемые на эту работу, не выглядели как прямое вмешательство в дела нашей страны, чтобы внешние условия способствовали самой эволюции внутреннего режима в "нужном направлении". Столь же энергично отмечалась необходимость избежать хомута, когда политические группы России будут "выпрашивать нашу помощь". Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы". В этом документе, естественно, не осталась без внимания и судьба Коммунистической партии: "Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза — это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа", признается в директиве. И если эти правители начнут расправляться с коммунистами, то США будут в стороне, умоют руки. Вместе с тем директива содержит жесткие советы, как вести себя с теми, кто уйдет в подполье, "как это случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну": "В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны". Затем группа лиц, облеченная высокими полномочиями, — вице-президент СНБ А. Баркли, министр обороны Д. Ферресол, военный министр К. Ройал, директор ЦРУ контрадмирал Р. Сорок лет понадобилось США, чтобы план этот реализовался. Конечно, правящие круги Америки рассчитывали на более короткие сроки. Но в момент зарождения всех этих планов перед ними стояла непреодолимая тогда для них преграда — великая держава, не склоняющая своей головы ни перед кем, и ее руководитель Сталин. Его опасались более всего. Генерал Валентин Иванович Варенников, Герой Советского Союза, прошедший со своей 35-й гвардейской стрелковой дивизией весь путь от Сталинграда до Берлина, участник Парада Победы в одном из своих майских интервью в 1994 году рассказывал, что после войны авторитет СССР был столь велик, что "без его голоса ничто серьезное в мире не могло решаться". И хотя нас пытались изолировать, "опустился "железный занавес", а в 1949 году было создано НАТО. В соответствии с решением Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 29 ноября 1947 года на части территории Палестины было провозглашено 14 мая 1948 года государство Израиль.

В семье было пятеро детей. В 30 лет Яков Трофимович заболел холерой и умер. Была горничной при барском доме. В 1871 году, когда маленькому Сергею было пять лет, его отец Яков Трофимович умер от холеры. На руках у вдовы осталось пятеро детей — старшему было девять лет, а младшему два года. Без кормильца семья влачила жалкое сосуществование. Одна мать прокормить всю семью не могла раздала детей по родственникам и знакомым. Старшего мальчика забрал брат отца, Сергей Аллилуев подолгу жил в соседней деревне у сестры матери, младший Павел жил на воспитании у бездетного сельского сапожника. В 1890 году Сергея Аллилуев оказывается в Тифлисе, где поначалу работает рабочим в Тифлисских железнодорожные мастерских, затем становится помощником машиниста. В момент их знакомства, Ольге Федоренко было от 13 до 16 лет. Знакомство произошло в семье Ольги, где молодой рабочий Сергей Аллилуев "столовался". Скорее всего Сергей Аллилуев и Ольга Федоренко начали совместную жизнь в 1891 году, когда Ольге было 14 лет. В 1893 году, сразу же после совершеннолетия Ольги они вступили в официальный брак. Сергею Аллилуеву было 27 лет, а Ольге Федоренко 16 лет. В браке у них родилось 4-о детей. Ольга Евгеньевна Федоренко Аллилуева : происхождение, семья, юные годы. В крови у Ольгт Федоренко было намешано множество кровей. По отцу она была грузинкой и украинкой, по матери полькой и немкой. Отец Ольги Федоренко дед Надежды Аллилуевой — Евгений Федоренко, родился и вырос в Грузии, украинец по отцу и грузин по матери, работал каретником. Мать Ольги Федоренко бабушка Надежды Аллилуевой — Магдалина Айхгольц, крестьянка из немецкой колонии в Тифлисе, полька по отцу и немка по матери. Ее предки поселились в Грузии еще во времена Екатерины II, по вероисповеданию протестантка. В семье Федоренко было девять детей. Ольга была самой старшей. Дома Федоренко говорили исключительно по-немецки или по-грузински, поэтому Ольга совершенно не знала русского языка, который она выучила позже, и из-за чего всю свою жизнь говорила на русском с кавказским акцентом. До 4 класса Ольга училась в немецкой школе. Дальше ей учиться уже больше не пришлось. В 11 лет по настоянию родителей, Ольга бросила школу и стала помогать матери кормить обедами столововавшихся у них рабочих, среди которых впоследствии и оказался ее будущий муж молодой рабочий Сергей Аллилуев. Дальше события разворачивались стремительно. Четырнадцатилетняя Ольга ушла из родительского дома и начала жить с 25-летним Сергеем Аллилуевым. Причинами побега из дома могут быть две: банальная — Ольга влюбилась в Сергея Аллилуева, бытовая —сбежала из постылого дома с 9-ю детьми и бесконечной домашней работой. Скорее всего это произошло в 1891 году. Родители Ольги были категорически против этих отношений. В 1893 году 16-летняя Ольга и 27-летний Сергей Аллилуев оформили официальный брак. В соответствии с императорским указом 1830 года, минимальный возраст для вступления в брак к этому времени был повышен до 16 лет для невесты и 18 лет для жениха. В браке у них родидилось четверо детей. В 17 лет, в 1894 году Ольга рожает первенца, старшего сына Павла, через два года в 1896 году появляется Анна, еще через два года в 1898 появляется сын Федор, и, наконец, в 1901 году на свет появляется дочь Надежда будущая жена Сталина. В течении своей жизни мать Надежды Аллилуевой будет несколько раз уходить из семьи. В конце жизни будет жить отдельно от мужа. Но в 1903 году ее отец Сергей Аллилуев за участие в революционной деятельности получает запрет на проживание на Кавказе и семья переезжает сначала в Ростов на Дону, затем в 1907 году в Петербург. В Петербурге Надежда прожила вплоть до своего переезда в Москву 1918 году. В Петербурге, благодаря протекции видного революционера Красина, Сергей Аллилуев отлично устраивается. Он становится директором одной из подстанций Петербурга с хорошим окладом, позволяющим семье Аллилуевых безбедно существовать. Семья Аллилуевых селится в просторной четырехкомнатной квартире площадью более 100 кв. К примеру, стоимость товаров то время была: сапоги — 4-10 руб. Обычный чернорабочий получал порядка 25 рублей в месяц, а квалифицированный рабочий не более 80 рублей. По другой квартира где поселилсь Аллилуевы в Петербурге на 10-й Рождественской ныне Советской была казенной и оплата зе нее проводилась ведомстом в котором работал Сергей Аллилуев. Впоследствии, Светлана дочь Надежды Аллилуевой писала: «В Петербурге у дедушки с семьёй была четырехкомнатная квартира, — такие квартиры кажутся нашим теперешним профессорам пределом мечтаний». Семяь Аллилуевых была зажиточной и все, четверо детей Аллилуевых учились в гимназиях. С переездом в Петербург Сергей Аллилуев отходит от активной подпольной деятельности, но при этом для выполнения деликатных поручений тногда не чурается использовать своих детей, о чём в в своих воспоминаниях писал брат Надежды Аллилуевой Павел: «Мы, дети, как наиболее удобное с точки зрения конспирации средство, привлекаемся для выполнения всякого рода несложных, но ответственных поручений, как-то: связь с конспиративными квартирами, разнос литературы, писем, расклейка прокламаций и, как это сейчас ни странно, переноска и перевозка патронов, револьверов, типографского шрифта для нелегальных типографий и прочее». В этот период своей жизни, Надежда Аллилуева помимо учёбы в гимназии занимается музыкой. Отец покупает Надежде домой пианино, весьма дорогое в то время. Так, что юность Надежды Аллилуевой проходит вполне и вполне благополучно — хорошая квартира, питание, одежда, гимназия, музыка. К своему 16-летию, в 1917 году, Надежда Аллилуева получает практически дворянское воспитание, хорошее образование, знает немецкий. В это время мать Надежды, в очередной раз уходит из дома, как это уже было во время Первой мировой. Девочкам, Анне и 16-летней Надежде приходится самим вести весь дом. В своем письме, написанном в феврале 1918 года Надежда писала: «Новый год у нас он совсем изменил нашу домашнюю жизнь. Дело в том, что мама больше не живет дома, так как мы стали большие и хотим делать и думать так, как мы хотим, а не плясать под родительскую дудку; вообще — порядочные анархисты, а это нервирует: у нас дома для нее нет личной жизни, а она еще молодая и здоровая женщина. Теперь все хозяйство пало на меня. Я изрядно за этот год выросла и стала совсем взрослая, и это меня радует». В это время Надежда быстро взрослеет и становится хозяйкой, домашних мужчин надо было кормить и обслуживать. Все так и продолжалось дальше, если бы в один прекрасный день в доме Аллилуевых не появился бы 39 - летний Сталин. Первое знакомство Надежды Аллилуевой и Сталина 1903 год О самой первой встрече Сталина и Надежды Аллилуевой ходит легенда, что якобы в 1903 году, когда Надежде было всего 2 годика, Сталин спас ее от смерти, вытащив ее из моря, куда она упала играя на набережной. Здевсь, правда,, возникает вопрос откуда в Тбилиси море, но пусть эта красивая легенда останется на совести ее авторов. Но, то что Сталин видел Надежду в 2-летнем вполне вероятно. Дело в том, что семья Аллилуевых с небольшими перерывом жила в Тифлисе с 1890 по 1903 годы. В эти годы Сталин тоже бывал в Тифлисе и естественно, учитывая то, что к этому времени Сталин и Аллилуев были знаккомы, то он Сталин наверняка бывал у Аллилуевых дома и мог видеть там маленькую Надежду. Встреча Надежды Аллилуевой и Сталина 1917 год Сталин в 1917 году Главная и роковая встреча Сталина и Надежды Аллилуевой произошла в 1917 году в Петрограде, куда Сталин, после победы буржуазной революции и отречения Николая II от престола, вернулся из своей последней ссылки. В Петроград он приехал после 12 февраля 1917 года и сразу же стал бывать и переодически жил на квартире Аллилуевых. Там же собирались заговорщики. В квартире Аллилуевых в этот период бывал и Ленин. Как пишут историки, именно там, на квартире у Аллилуевых, накануне октябрьских событий, Ленин после своего возвращения из Финляндии встретился со Сталиным. К сожалению не осталось воспоминаний и рассказов о том чем же так увлек 39-летний Сталин 16-летнюю Надежду, но отношения между ними развивались стремительно. В 1917 году 16-летняя Надежда Аллилуева жила обычной жизнью и казалось бы ничто не предвещало резких перемен. Вот, что она писала в своем дневнике накануне октябрьской революции: «Уезжать из Питера мы никуда не собираемся. С провизией пока что хорошо. Яиц, молока, хлеба, мяса можно достать, хотя дорого. В общем, жить можно, хотя настроение у нас и вообще у всех ужасное, временами плачешь: ужасно скучно, никуда не пойдешь. Но на днях с учительницей музыки была в музыкальной драме и видела "Сорочинскую ярмарку", остались очень довольны. В Питере идут слухи, что 20-го октября будет выступление большевиков, но это все, кажется, ерунда. Я теперь в гимназии все воюю. У нас как-то собирали на чиновников деньги, и все дают по два, по три рубля. Когда подошли ко мне, я говорю: «Я не жертвую». Меня спросили: «Вы, наверное, позабыли деньги? Ну и была буря! А теперь все меня называют большевичкой, но не злобно, любя... Я уже два месяца занимаюсь по музыке, успехи — так себе, не знаю, что будет дальше. А пока до свидания. Мне еще надо несчастный Закон Божий учить. Но уже к началу 1918 года после захвата власти большевиками настроение Надежды меняется: «Занятия в гимназии идут страшно вяло. Довольно интересно, в особенности, когда говорят Троцкий или Ленин, остальные говорят очень вяло и бессодержательно. Завтра, 17 января, будет последний день съезда и мы все обязательно пойдем. В Питере страшная голодовка, в день дают восьмушку фунта хлеба, а один день совсем не давали. Я даже обругала большевиков. Но с 18-го февраля обещали прибавить. Я фунтов на двадцать убавилась, вот приходится перешивать все юбки и белье — все валится. Меня даже заподозрили, не влюблена ли я, что так похудела... Приехал к нам на десять дней Павлуша и опять уехал. Он записался в новую социалистическую армию, хотя говорит, что ему страшно надоел фронт. Мама его бранила, а мы на "ура" подняли. Отец тоже хочет записаться, но, конечно, шутит…» Надежда Аллилуева в 1917 году К 1918 году отношения между Сталиным и Надеждой заходят уже настолько далеко, что вызывают недовольство всей семьи Аллилуевых. Отец Надежды Сергей Аллилуев категорически не одобряет отношений дочки со Сталиным, считая, что кроме того, что 23 года слишком большая разница для любовных отношений, так и то, что слишком уж они разные. Мать Надежды, Ольга Евгеньевна, лично зная Сталина много лет, также была категорически против отношений Надежды со Сталиными. Она всячески отговаривала Надежду от этих отношений и не скупясь на слова называла Надежду «дурой». Достоверно неизвестно где, когда и в каком месте была поставлена финальная точка отношений Сталина и Надежды, но к середине 1918 года они уже в открытую сошлись и стали жить вместе. В своей книге «Единственная: Надежда Аллилуева — жена Иосифа Сталина» ее автор Ольга Трифонова пишет, что Надежда «сбежала из дома с другом семьи Сосо Джугашвили» еще в 1917 году, а в 1918-м вышла за него замуж», утверждая, что интимная близость между 39-летним Сталиным и 16-летней Надеждой произошла именно в революционном Октябре, — в богатой квартире подруги на соседней Девятой Рождественской улице. При этом родители Надежды, узнав о случившемся, будто бы ругали Надю в присутствии домработницы Пани. Об этом же периоде пишет и Светлана Аллилуева дочь Надежды Аллилуевой в своей книге «Двадцать писем к другу». Она утверждает, что Сталин и мама поженились весной 1918 года перед самым переездом Советского правительства из Петрограда в Москву. Сегодня трудно с уверенностью сказать когда же все все это произошло — до, во время или после командировки Сталина и Надежды в 1918 году в Царицын. Но после этой командировки, начиная с 1918 г. Сталин в 1918 году В одном из своих писем Сергей Яковлевич Аллилуев отец Надежды, жалуется своему другу: «Иосиф увез дочь. Зачем она ему нужна? Она же еще совсем девочка». До 1919 года Сталин и Аллилуева живут совместно не оформляя официально отношений. Официально свой брак они регистрируют через год после начала совместной жизни. Происходит это 24 марта 1919 года. После заключения брака Надежда остается на своей девичьей фамилии Аллилуева, которую она будет носить до самой своей смерти и под которой она и будет похоронена. Новая жена имела свои пристрастия казавшиеся ему женской ерундой и упорно отстаивала их в открытом бою, пренебрегая тем, на чем держится семейное благополучие и ради чего многие женщины идут на сложнейшие обходные маневры, а именно, умением манипулировать "владыкой" без ущерба для его самолюбия». Внучка Сталина, Галина. В браке со Сталиным Надежды Аллилуева родит двоих детей: сына Василия 1921—1962 41 год и дочь Светлану 1926—2011 85 лет. Переезд Надежды Аллилуевой в Москву к Сталину После победы революции, положение Сталина резко меняется, и из неприкаянного уголовника без кола и двора он превращается в одного из видных партийных функционеров советского правительства. Переезд Надежды Аллилуевой в Москву был обусловлен тем, что по решению Ленина 11 марта 1918 года все совесткое правительство перехало из Петербурга в Москву и Сталин, как член правительства, также перебирался в Москву, а вместе с ним перехала и Надежда.. По одним данным Надежда преехала в Москву вместе со Сталиным 11 марта 1918 года, по другим Надежд переехала к Сталину в Москву только после их совместной командировки в Царицын с 6 июня 1918 по 19 октября 1918 года. Единственное, что точно известно — осенью 1918 года Надежда уже живет совместно со Сталиным в их первой Кремлевской квартире. Надежда Аллилуева 17 августа 1922 года Свою трудовую деятельность Надежда Аллилуева начинает сразу же после переезда в Москву. С 1918 года по 1921 год Аллилуева работала в секретариате Ленина секретарем-машинисткой, а также сотрудничала с редакциями различных газет и журналов, среди которых газета «Правда» и журнал «Революция и культура». В 1918 году Надежда стала членом партии.

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

Целую очень крепко. Твой Иосиф». К началу 30-х годов разногласия в семье Сталина усилились и достигли критического уровня. К этому времени, Надежда, из наивной и глупенькой 17-летней девочки, превратилась в во взрослую, все понимающую 30-летнюю женщину, которая не просто хотела, но и начала требовать к себе, человеческого отношения.

В повседневной жизни Сталин не стоял за крепким словцом и во время скандалов бывало поносил Надежду отборным матом. Обиженная Надежда, не единожды забирала детей и в ожидании извинений Сталина уезжала к родителям в Петербург. Но всякий раз, не дождавшись извинений от мужа, она возвращалась к назад в Москву.

Поругавшись, они могли не разговаривать по нескольку дней. Вот как об этом периоде их жизни писал секретарь Сталина Бажанов Б. У меня было явное ощущение, что жена почти диктатора нуждается в самых простых человеческих отношениях.

Постепенно она мне рассказала, как протекает ее жизнь. Домашняя ее жизнь была трудная. Дома Сталин был тиран.

Постоянно сдерживая себя в деловых отношениях с людьми, он не церемонился с домашними. Не раз Надя говорила мне, вздыхая: «Третий день молчит, ни с кем не разговаривает и не отвечает, когда к нему обращаются; необычайно тяжелый человек» Бажанов Б. Последняя ссора Надежды Аллилуевой и Сталина Надежда Аллилуева с дочерью Светланой 1932 По официальной версии, вечером 8 ноября 1932 года накануне гибели Надежды Аллилуевой они со Сталиным были в гостях на квартире у Климента Ворошилова, где проходил банкет по случаю празднования 15-й годовщины Октябрьской революции, и где собралась верхушка советского правительства.

Кроме Ворошилова с женой, там был Молотов с супругой, Сталин с Надеждой, Микоян и другие… Доподлинно неизвестно, что же стало поводом для последнего скандала Сталина и Аллилуевой. По поводу этого скандала существует несколько версий. Сталин, занимался привычным делом, ломал папиросы, доставал табак, набивал трубку и курил.

По версии Светланы Аллилуевой дочь Надежды Аллилуевой поводом для ссоры, стало предложение Сталина Надежде выпить спиртное. А когда Надежда категорически отказалась, Сталин разразился бранью. После чего Надежда встала из-за стола, покинула банкет и уехала домой на квартиру в Кремль.

Жена Николая Бухарина Анна Михайловна Ларина, писала, о событиях того вечера со слов мужа: «Полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета». Заметим, что все трое Ирина Гогуа, Светлана и Анна Ларина лично на банкете не присутствовали и все их версии написаны с чужих слов.

Однако есть еще одно свидетельство этой ссоры от Вячеслава Молотова, который непосредственно присутствовал на этом банкете: «У нас была большая компания после 7 ноября 1932 года на квартире Ворошилова. Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил этот шарик в жену Егорова. Я это видел, но не обратил внимания.

Будто бы это сыграло роль. Аллилуева была, по-моему, немножко психопаткой в это время. На нее все это действовало так, что она не могла уж себя держать в руках.

С этого вечера она ушла вместе с моей женой, Полиной Семеновной. Они гуляли по Кремлю. Это было поздно ночью, и она жаловалась моей жене, что вот то ей не нравилось, это не нравилось.

Про эту парикмахершу... Почему он вечером так заигрывал... А было просто так, немножко выпил, шутка.

Ничего особенного, но на нее подействовало. Она очень ревновала его. Цыганская кровь».

Вячеслав Молотов Скорее всего, что рассказать что-либо об этом инциденте могли бы и другие участники событий, например, Микоян, Ворошилов или неотлучно находившийся при Сталине начальник его личной охраны Власик, но, увы, по этому поводу они не оставили ни строчки, или их рассказы об этом инциденте до сих пор лежат где-то в архивах под грифом «Совершенно секретно». Некоторые авторы, не удосужившись хоть мало мальски изучить свидетельства участников событий того времени, чем, кстати, сильно грешит дочь Надежды Аллилуевой Светлана, описывают события той ночи с непонятно чьих слов, чем вносят, случайно или умышленно, полную путаницу в события той ночи. По воспоминания жены Молотова Полины Жемчужиной после ссоры Сталин уехал к себе на дачу, а расстроенная Надежда, побыв еще некоторое время на банкете, вместе с с ней Полиной Жемчужиной отправилась к себе домой в Кремлевскую квартиру.

По ее рассказу, они вышли от Ворошилова, и пока Аллилуева не успокоилась, гуляли около Кремля. После чего, успокоившись, Надежда отправилась к себе домой. Во время прогулки говорили о самых обычных вещах, семье, перспективах.

Нет даже заключения о причине смерти то есть мы даже не знаем был ли выстрел вообще, а если был, то в какую часть тела он был произведен и с какого расстояния. Мы даже не знаем примерного времени наступления смерти Надежды Аллилуевой. Официальная версия гибели Надежды Аллилуевой — это самоубийство.

При этом эта версия, впрочем как и другие, совершенно не подтверждена никакими официальными документами и в основном базируется на книге написанной дочерью Надежды Светланой Аллилуевой "20 писем другу". Важно отметить, что в ту роковую ночь Светлане было всего 6 лет и все, что она написала в соей книге написано не понятно с чбих слов. Официальная версия гибели Надежды Аллилуевой звучит следующим образом.

После скандала, случившегося на квартире у Ворошилова, Сталин уехал на дачу, Надежда Аллилуева вернулась домой. Она зашла к детям в комнату, поплакала, затем отправилась в свою комнату, наказав экономке Каролине Тиль не будить ее до восьми утра. В своей комнате она достала, подаренный ей дамский пистолет «Вальтер» и нажала на курок, выстрелив себе в… Никто не знает куда она выстрелила.

По одной версии в висок, по другой в сердце. Выстрела никто ни в доме, ни в Кремле не слышал. После выстрела, она упала около кровати, пистолет лежал рядом с телом.

После чего позвонили начальнику охраны. Тот, в свою очередь, позвонил Сталину на дачу. Приехавшему с дачи Сталину сообщили, что Нади больше нет.

Пригласили врачей, которые должны были засвидетельствовать, что Надежда умерла от аппендицита. Те отказались. В результате чего в некрологе было написано, что товарищ Надежда Аллилуева просто скончалась без указания причины смерти.

Предсмертной записки не нашли. Примерно такая же версия смерти Надежды описана в книге ее дочери Светланы: «Первой труп Аллилуевой обнаружила экономка Каролина Тиль. Она всегда ее будила.

Увидев труп Аллилуевой, экономка испугалась и вызвала няню. По словам Светланы, мать лежала в крови возле своей кровати, в руках был маленький пистолет «Вальтер», привезенный когда-то из Берлина. Звук выстрела был слишком слаб, чтобы его могли услышать в доме.

Но, к сожалению, вызывающие больше вопросов, чем дающие ответы. Согласитесь, что эти версии содержат множество вопросов и нестыковок. Начнем по порядку.

Если разобраться, то особого повода для самоубийства в ту ночь у Надежды не было — мать двоих маленьких детей, студентка ВУЗа, до окончания которого ей было пару месяцев. Ну бросил муж хлебный шарик в нее или в другую женщину. Согласитесь, что это вовсе не повод стреляться.

Ну уехал Сталин на дачу и даже не один, а с другой дамой, о чем также ходят версии. Но такое поведение Сталина в эту ночь никак не было откровением для Надежды, которая знала о подобном поведении Сталина давно. Версия, что у нее были очень сильные головные боли и она не в силах их терпеть в результате чего решилась на самоубийство просто не выдерживает критики.

Документальных медицинских свидетельств, что она не могла терпеть головные боли нет. Наверное нет человека у которого хоть раз в жизни не болела бы голова и если бы все у кого болит голова стрелялись бы, то... Ходит, еще одна сериальная версия, что якобы в этот вечер Сталин сказал Надежде, что он не просто ее муж, а еще и ее Надежды родной отец и, что родилась она от связи его Сталина и матери Надежды в 1900 году в Тифлисе.

Цитата: "В своей комнате она достала подаренный ей дамский пистолет «Вальтер» и нажала на курок, выстрелив себе в…" Вот тут то и возникает вопрос, а, собственно, куда в себя выстрелила Надежда Аллилуева? Казалось бы ответ должен быть очевиден — конечно же в висок. Да, действительно существует версия о выстреле в висок, но только речь в этой версии идет о выстреле в левый висок.

А это уже вопрос. Надежда была правшой, а правши всегда стреляются в правый висок. Кроме того на кадрах похорон Надежды Аллилуевой отлично видно оба виска, и оба виска не имеют видимых повреждений, разве уж допустить чудеса макияжа.

По другой версии гибели Надежды — она выстрелила себе в сердце. Но самоубийство в сердце — это уж точно из разряда трудно выполнимого. Во-первых как же надо согнуть кисть руки, чтобы направить пистолет себе прямо в сердце.

Во-вторых попробуй еще в то сердце попади. Надежда не была медиком и вряд ли знала точное расположение сердца. Так, что стрельба наугад в область сердца штука ненадежная, чуть не туда и промах.

При том, что в Кремле всегда полно охраны, а в квартире ночевали экономка, няня, по версии Светланы даже Сталин. Как известно, дамский пистолет, как и мужской заряжается одними и теми же патронами, производящими во время выстрела одинаково громкий звук. Так что отсылка к тому, что типа это был выстрел из дамского пистолета, а потому он был тихим не верна.

Тогда возникает закономерный вопрос почему же никто не слышал выстрела? Может выстрела и вовсе не было и причина смерти Надежды совсем другая. Или выстрел был, но чьему-то велению о нем все забыли и боялись вспомнить?

Так, что вопрос к почему никто не слышал выстрела остается открытым и по сей день. Еще одна загадка — почему тело Надежды лежало на полу, а не в кровати или кресле. Почему она стрелялась стоя?

Еще один вопрос, на который нет ответа — что или кто заставил экономку и няню перенести тело Надежды с пола на кровать? Согласитесь, что вряд ли эти женщины приняли бы самовольное решение переложить тело Надежды. По официальной версии на месте предполагаемого самоубийства не было обнаружено предсмертной записки.

Если Надежда и покончила жизнь самоубийством, то вряд ли бы она обладая упертым характером не оставила бы последнее слово за собой. Поэтому получается, что такой записки по какой-то причине вовсе не было или записку попросту уничтожили. Совершенно не понятно где же все таки Сталин находился в эту ночь?

Вообще тема религии и социализма, советской власти и церкви только на первый взгляд кажется ясной и простой. Наши демократы и "новые историки", обвинив во всех грехах Октябрь, Ленина и Сталина, посчитали, что это и есть истина. Проигнорирована, например, такая объективная истина, что уже в начале этого века наша церковь как, впрочем, и все христианство шла к глубокому кризису, налицо была потеря веры как среди церковников, так и верующих, так что Октябрь, в определенном смысле слова, свою атеистическую окраску черпал из живой действительности и закрытие многих храмов на местах было не результатом злой воли сверху, а самостийным движением снизу. В этом смысле ленинский декрет об охране и учете памятников, декрет СНК "О запрещении вывоза за границу предметов искусства и старины" и ряд других помогли сберечь многие наши церкви и бесценные произведения православного искусства. Зато сейчас рынок сделал свое черное дело — за границу вывезены миллионы наших икон, особенно пострадали сокровища нашего древнего искусства. Я уже не говорю о том, что кражи икон, церковной утвари из храмов приняли характер бедствия, а иконная контрабанда стала просто обыденным, привычным явлением. Мамин арест подкосил и сломал няню Таню. Перед нами она бодрилась и всячески оберегала, жалела, но страдала так сильно, что силы ее оказались на исходе. Через три месяца после того трагического дня она умерла от инфаркта. Это было в ночь на Пасху.

Мать тети Жени, жена священника, жившая после ареста дочери с ее детьми, завидовала такой смерти: "В ночь на Пасху, — сказала она, — умирают только святые. И после смерти попадают прямо в рай". После смерти няни Тани наша бабушка, Ольга Евгеньевна, позвонила B. Абакумову, возглавлявшему тогда МГБ. Этот звонок вернул нам все наши вещи, находившиеся в опечатанных комнатах, и добавил нам еще одну комнату. Всю эту процедуру проводил тот же полковник Масленников, который арестовывал тетю Женю и ее супруга. Этот тон совсем не вязался с его грозным видом. Таким образом у нас были две комнаты — комната с балконом, где раньше была мамина спальня, и смежная с ней, бывший дедов кабинет. Третью нашу комнату, столовую, отдали еще одной семье, так что "коммунальность" нашей квартиры повысилась на новую ступень — в ней стали проживать три семьи. Между тем "холодная война" набирала свои темпы в обстановке полной секретности.

Такова конечная цель этой секретной директивы для "мирного времени". Но в этой директиве речь шла не только об уничтожении советской власти, но и российской государственности, исчезновении нашей страны из числа великих держав. Вместе с тем США заранее побеспокоились о том, чтобы эти "грязные" цели и средства, выделяемые на эту работу, не выглядели как прямое вмешательство в дела нашей страны, чтобы внешние условия способствовали самой эволюции внутреннего режима в "нужном направлении". Столь же энергично отмечалась необходимость избежать хомута, когда политические группы России будут "выпрашивать нашу помощь". Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы". В этом документе, естественно, не осталась без внимания и судьба Коммунистической партии: "Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза — это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа", признается в директиве. И если эти правители начнут расправляться с коммунистами, то США будут в стороне, умоют руки. Вместе с тем директива содержит жесткие советы, как вести себя с теми, кто уйдет в подполье, "как это случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну": "В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны". Затем группа лиц, облеченная высокими полномочиями, — вице-президент СНБ А.

Баркли, министр обороны Д. Ферресол, военный министр К. Ройал, директор ЦРУ контрадмирал Р. Сорок лет понадобилось США, чтобы план этот реализовался. Конечно, правящие круги Америки рассчитывали на более короткие сроки. Но в момент зарождения всех этих планов перед ними стояла непреодолимая тогда для них преграда — великая держава, не склоняющая своей головы ни перед кем, и ее руководитель Сталин. Его опасались более всего. Генерал Валентин Иванович Варенников, Герой Советского Союза, прошедший со своей 35-й гвардейской стрелковой дивизией весь путь от Сталинграда до Берлина, участник Парада Победы в одном из своих майских интервью в 1994 году рассказывал, что после войны авторитет СССР был столь велик, что "без его голоса ничто серьезное в мире не могло решаться". И хотя нас пытались изолировать, "опустился "железный занавес", а в 1949 году было создано НАТО. В соответствии с решением Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 29 ноября 1947 года на части территории Палестины было провозглашено 14 мая 1948 года государство Израиль.

Я не собираюсь касаться различных аспектов проблемы государства Израиль. Коснусь лишь одной грани, которая так или иначе связана с темой моей книги. Бен-Гурион, первый премьер-министр и министр обороны нового государства, был одним из организаторов и лидеров сионистской правой социал-демократической партии Израиля МА-ПАИ. Приведу одно его высказывание: "Я не постесняюсь признаться, что, если бы у меня было бы столько же власти, сколько желаний, я бы подобрал способных, развитых, порядочных, преданных нашему делу молодых людей, горящих желанием переделать евреев, и послал бы их в страны, где евреи погрязли в греховном самодовольстве. Этим молодым людям я бы приказал замаскироваться под неевреев и преследовать евреев грубыми методами антисемитизма под такими лозунгами: "грязные евреи! Я уверяю вас, что результаты эмиграции. Полагаю, что сионистская пропаганда в послевоенной России весьма активно работала на раздувание антисемитизма, чтобы понуждать еврейское население эмигрировать в Израиль. Предметом ее особого внимания и "заботы" была интеллигенция еврейского происхождения, ее старались обласкать и затянуть в свои сети часто обманным путем. Некоторые наши деятели культуры и науки становились орудием сионистского влияния, не подозревая об этом. И громкие кампании тех времен — "дело врачей", борьба с "безродным космополитизмом", история с Крымской еврейской автономией — были не результатом мифического "зоологического антисемитизма" Сталина, о чем столь широко вещали наши "демократы", а плодами целенаправленной политики лидеров и идеологов сионизма, за каждым из них прячется тайная, тщательно скрываемая ниточка, ведущая за пределы нашей страны, в молодое развивающееся государство.

Эти кампании были спровоцированы мировым и внутренним сионизмом. И такие люди, как, например, С. Михоэлс, стали его прямыми жертвами. В конце июня 1948 года в Румынии состоялось совещание Информбюро коммунистических и рабочих партий, обсудившее положение дел, сложившееся в Коммунистической партии Югославии. В принятой резолюции отмечалось, что руководство КПЮ "за последнее время проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма, противопоставило себя ВКП б и другим компартиям, входящим в Информбюро, встало на путь отхода от единого социалистического фронта против империализма, на путь измены делу международной солидарности трудящихся и перехода на позиции национализма". Отход Югославской компартии от принципов, принятых в международном коммунистическом движении, был тяжелой потерей в общем деле, но никаких крутых мер вокруг Югославии не предпринималось, танков и десантников туда не направляли, ограничившись методами идеологического воздействия на отступников. Многие события, только завязавшиеся в 1948 году, принесли свои отравленные плоды лишь в наше время. И та же Югославия, благодаря своим амбициозным вождям и американской "помощи", первой отправившись в свободное плавание по "свободному" рынку, ныне уже называется бывшей Югославией, и наша, прежде могучая и несокрушимая, держава с гордым именем СССР в тяжелом раздумье стоит у последней черты, за которой маячит ее неприглядное колониальное будущее, но нет державы и нет СССР. Зато есть киви, легальные масонские ложи, легальный сионизм, бейтаровские молодчики, полудохлый СНГ и полное обнищание народа, угнетенного нуждой и бесправием. И еще полный разгул "демократии".

Между тем хроника жизни нашей семьи 1948 года зафиксировала еще одно событие — из тюрьмы была выпущена Кира, дочь Павла Аллилуева, по мужу Полипковская. Эту фамилию она носит до сих пор, хотя с ним развелась давным-давно, а второй муж скончался несколько лет назад. Сегодня Кира — пенсионерка и живет в Москве в своей маленькой однокомнатной квартирке. И хотя ей уже много лет, она по-прежнему веселая и жизнерадостная женщина. Тогда она просидела в тюрьме месяцев шесть или семь, а потом была выслана на пять лет в Шую. Когда ее выпустили из тюрьмы, а это было во Владимире, она не смогла достать билет в Москву и не смогла устроиться на ночь в гостинице. Знакомых во Владимире у нее не было, и она под вечер вернулась в тюрьму и попросила разрешения у ее начальника переночевать там еще одну ночь. Начальник тюрьмы был поражен таким оборотом дела, но нашел для племянницы Сталина свободную камеру "со всеми удобствами". В Москву Кира приехала на пару дней, чтобы взять с собой в Шую необходимые вещи и повидаться с нами. Тогда же она рассказала нам, что второй муж тети Жени Николай Владимирович Молочников оказался "чьим-то там шпионом" и что именно в этом и была причина ареста Евгении Александровны и ее самой.

А от нас она узнала, что вскоре после ее ареста была арестована моя мать. В Шуе Кира пробыла до лета 1953 года. Ее муж и брат, Сергей, несколько раз за это время ездили к ней в Шую, что помогло ей выстоять в этой ссылке и не чувствовать себя одинокой. Мы с Леонидом привыкали к самостоятельной жизни, бабушка по состоянию здоровья большей частью проводила время в "Соснах", и мы втроем — Леонид, Саша и я — навещали ее постоянно, а летом я иногда и какое-то время жил с ней в этом санатории. Там же подолгу жили Гулька со своей "Дюнюней". В их квартире жили и оставшиеся после ареста Угеров, соседей семьи Павла Аллилуева, их дети: Володя и Леночка. В беде мы как-то все вместе теснее сдружились, помогали друг другу чем могли. Кстати, в квартире напротив нас, в семье И. Тевосяна, женатого на сестре Л. Мирзояна, также нашли свой приют сын и дочь арестованного в 1938 году Мирзояна и его жены.

Закон был один — дети за родителей не отвечают. Не могу покривить душою и сказать, что нас в чем-то притесняли, ограничивали. Все мы были комсомольцами, поступили в институты, которые выбрали сами. Сын того же Мирзояна был избран в 1952 году секретарем партийной организации крупного предприятия. Сергей учился в МГУ, а Леонид после маминого ареста сам бросил МЭИ, хотя в некоторых публикациях сердобольные дяди изображают его пострадавшим, пишут, будто его выгнали из института. Мы сами долго не знали о том, что он бросил учебу, пока к нам домой не пришел то ли начальник курса, то ли декан факультета и уговаривал Леонида вернуться в институт. Но Леонид возвращаться в МЭИ не стал. Позднее он поступил в МИСИ на гидротехнический факультет. Жили мы в те годы на бабушкину пенсию, на стипендии, которые Сергей и Леонид получали в институтах, и на два обеда — обед деда, который был оставлен за нами, и обед бабушки. Ежемесячное получение обеденных книжек составляло тогда целый ритуал.

Бабуся писала соответствующую доверенность "на получение обеденных книжек двух", и Сергей шел с той доверенностью в столовую к ее начальнику — маленькому, очень грустному человеку с сильно косящими глазами — и получал эти самые книжки. Этими обедами еще кормился младший брат мамы — Федор Сергеевич Аллилуев, живший в семнадцатом подъезде нашего дома. Вскоре закончил школу и Саша, поступил он в Первый Московский медицинский институт на санитарно-гигиенический факультет. Василий продолжал куролесить, его вторая жена, Екатерина Тимошенко, была выставлена за дверь. С двумя детьми, Василием и Светланой, она некоторое время жила с бабусей в "Соснах". Неудачное замужество сломило ее и вконец доконало, она так и не смогла оправиться от горестного удара и устроить свою жизнь. Летом 1950 года я в последний раз побывал в Зубалове. Светлана пригласила всех четырех братьев на стадион "Динамо", где проходил большой праздник в честь Дня физкультурника. Она заехала за мной в "Сосны", и, отправляясь в Москву, мы заехали к ней на дачу. В Зубалове вместе с ней жили сын Светланы Оська и няня Саша.

Как тут все изменилось с памятного 1943 года! Там, где раньше были "гигантские шаги", а потом волейбольная площадка, сооруженная Василием, теперь зеленела березовая рощица, к даче была пристроена большая солнечная веранда. Из Зубалова мы заехали за другими братьями и отправились на стадион. Праздник был красочный, многолюдный, завершился он любимым в народе футбольным матчем. Со стадиона Светлана повезла нас с Леонидом в "Сосны", для нас праздник еще продолжался: Светлана заехала к Москве-реке, туда, где в нее впадает Черная речка и где располагалась лодочная станция, обслуживающая окрестные дачи, и мы еще часа полтора покатались на моторке. В конце 1950 года Сергей с отличием закончил МГУ, его рекомендовали в аспирантуру. Началось оформление документов, и тут выяснилось, что мать его репрессирована как враг народа, начальство струхнуло и стало волынить дело с приемом. Юлия Исааковна, узнав от бабуси о случившемся, безапелляционно заявила: "Клянусь это было ее любимое словечко , о какой аспирантуре может помышлять сын врага народа? Должен заметить, что некоторые наши родственники после маминого ареста стали шарахаться от нас и избегать любых контактов, а вот простые люди, наши Друзья, соседи по дому отношений к нам не меняли и за карьеру свою не боялись, опекали нас как могли и помогали нам вырасти. Светлана и Василий относились к нам, конечно, по-прежнему ласково и заботливо.

А между тем наша главная опора, бабушка, стала заметно сдавать. Трудная жизнь, семейные горести совсем ее скрутили, ей было семьдесят четыре года, и ее часто мучили сердечные приступы. Умерла она внезапно. Приехала навестить нас в дом на набережной, собралась уже уезжать к себе, но почувствовала себя плохо. Дома был один Леонид, он вызвал "скорую", и бабушку отвезли в "кремлевку". Прошло совсем немного времени — час или два, нам позвонили из больницы и сообщили о смерти бабуси. Похоронили ее рядом с младшей дочерью. На следующий после похорон день Василий пригласил к себе Леонида, как самого старшего. Он сказал, что за нами сохраняются обеды, которые мы получали при жизни бабушки, половина пенсии, которую мама получала за деда эта сумма будет выплачиваться мне до моего совершеннолетия — в 1951 году мне исполнилось шестнадцать лет. И действительно, на следующий день к ректору МГУ приехал адъютант Василия, майор Дагаев, и популярно объяснил, что Сергея нужно оценивать по уровню знаний и способностей, которые к его анкете не относятся.

И если он человек способный, препятствовать его поступлению в аспирантуру не следует. С тех пор прошло более сорока лет. Сергей Павлович Аллилуев — доктор физико-математических наук, профессор. Работая в Московском физикотехническом институте, подготовил не один десяток научных кадров. Он женат, растит дочь Александру. Вскоре после смерти бабушки в моей жизни произошли изменения: меня усыновил младший брат мамы Федор Сергеевич Аллилуев, мой дядя Федя. Так я стал Федоровичем и Аллилуевым. Судьба Федора сложилась трагично. В молодости, как я уже писал, он был одаренным человеком, знания схватывал на лету. С золотой медалью окончил гимназию и поступил в гардемарины.

С 1917 года вступил в партию, доброволец Красной Армии. С апреля 1918 года работал у Сталина секретарем. Во время немецкого наступления на Петроград воевал на Псковском фронте, потом попал на Царицынский фронт, а в 1919 году во время наступления на Питер Юденича снова защищал Петроград. В 1920 году его свалил тяжелый сыпной тиф. Еще не оправившись, он попадает в часть особого назначения под начало С. Тер-Петросяна, легендарного Камо. Камо был человек изобретательный, смелый и решительный. Однажды он задумал учинить своим бойцам смертельную проверку: ночью инсценировал налет "белых" и захватил часть красноармейцев в "плен". Чтобы все было как в действительности, пленных избили и поволокли на "расстрел" ко рву, где уже стояли наготове пулеметы. Половина бойцов знала о "комедии", они-то больше всех кричали и корчились "от боли", падая в ров.

Впечатлительный Федор получил сильнейшую психическую травму и на всю жизнь остался инвалидом. Ему дали персональную пенсию, и он жил в однокомнатной маленькой квартирке в нашем доме. Умер Ф. Аллилуев в 1955 году и похоронен на Новодевичьем, рядом с родителями, братом и сестрой. Примерно тогда же в соседний с нами подъезд переехала Светлана с Осей и Катей, у нас с ней был теперь общий балкон. Мы вновь стали часто встречаться. Вся послевоенная жизнь страны была насыщена упорной и напряженной работой на всех ее магистральных направлениях — восстановлении разрушенного народного хозяйства и укреплении экономического потенциала страны на основе внедрения новых технологий, повышении жизненного уровня людей, обеспечении развития науки и искусства, обновлении нравственно-мировоззренческого, идеологического поля советского общества. Своеобразная "идеологическая перестройка", осуществляемая в 1944—1953 годах, носила исключительно принципиальный характер и была рассчитана на дальние перспективы. Духовное развитие становилось первостепенной заботой государства и партии, являющейся цементирующим стержнем советского общества, ядром государства. Если говорить коротко, то смысл этой "идеологической перестройки" состоял в переводе идеологии на патриотические основы, восстановления связей советской истории с многовековой историей России.

Работа эта оказалась чрезвычайно сложной и трудной. Удалось лишь обозначить направление и заложить несколько важных кирпичей в этот мировоззренческий фундамент. Слишком много было еще старых, непреодоленных догм, которые гирями висели на неокрепших плечах идеологического организма, слишком тонок еще был слой той советской интеллигенции, которая была бы способна грамотно решать эти задачи, не впадая в примитивизм, новый мифологизм и паникерство. Отсюда и грубые огрехи, кампанейщина, крайности и просто благоглупости. Мои размышления на эту тему привели меня к одному суждению, которое, быть может, расходится с мнением некоторых наших современных патриотически настроенных политологов и публицистов. Считается, что именно в войну и сразу после войны произошел коренной перелом в сознании Сталина и в нашей идеологии. Внешне это действительно так. Более того, именно в эти годы — 1944-1953-й — было больше всего сделано в идеологической сфере. Но я бы сказал, что эта линия у Сталина обозначилась гораздо раньше, еще на XIV съезде партии 1925 год , когда была преодолена троцкистская линия на разжигание мирового революционного пожара, во имя которого наша страна и наш народ должны лечь жертвенными костьми. Надо было идейно и организационно разгромить оппозицию, чтобы уберечь и нашу страну, и нашу историю от гибели.

Сегодня это видно особенно четко. И первые ласточки того патриотического курса, который сформировался и обозначился явственно в годы войны и после нее, полетели еще до войны. Вспомним прекрасные довоенные фильмы "Александр Невский", "Петр Первый", довоенный репертуар наших лучших театров, опиравшийся на вечную русскую классику — "Три сестры", "Вишневый сад", "Чайка" А. Чехова, "Таланты и поклонники", "Горячее сердце", "Гроза" А. Островского, "Анна Каренина" Л. Толстого, "Царь Федор Иоаннович" А. Русская классика превалировала на оперной сцене, в балете, в залах консерваторий и филармоний. Конечно, это были подступы к той картине, которая на широком полотне сложилась в годы войны и после нее, и тем не менее я хотел бы говорить уже об определенной преемственности в этом курсе. В очерке российской геополитики "Подвиг Руси" Г. Зюганов пишет: "Главной стратегической проблемой для долговременного выживания России, облекшейся в новое государственное тело Советского Союза, стала проблема обретения конструктивного мировоззрения, восстановления духовного здоровья нации.

Именно в этой области дела обстояли наиболее сложно: тоталитарные тенденции государственной власти обрели уродливый, гипертрофированный вид, омертвев в идеологических догматах, беспощадно душивших малейший всплеск свободной, ищущей мысли. Положение это, однако, начало быстро меняться в годы Великой Отечественной войны, ставшей переломным моментом советского периода российской истории. Не вдаваясь в оценки личности Сталина, надо признать, что он, как никто другой, понимал необходимость мировоззренческого обновления в рамках геополитической формы СССР. Понимал он и насущную потребность согласования новых реальностей с многовековой российской традицией. Результатом такого понимания и стало резкое изменение государственной идеологии Советского союза в 1944—1953 годах. В основе нового курса лежало стремление создать эффективную и соответствующую требованиям современности "идеологию патриотизма", которая могла бы стать надежным мировоззренческим основанием для функционирования государственных механизмов огромной советской державы и ее союзников. С этой целью первым делом были восстановлены многие страницы подлинной российской истории, решительно прекращены всякие гонения на Церковь". В этом очерке меня поразило одно интереснейшее высказывание, которое полностью совпало с моими мучительнейшими раздумьями на эту тему. Тело вождя еще не успело остыть в Мавзолее, как его преемники круто развернули вспять идеологический курс". Я думаю, что кое-кто позаботился о том, чтобы этих пяти-семи лет у него не было!

И тут мы подходим к одному событию 1952 года, которое вошло в историю как "дело врачей". Вовси, Б. Коган, А. Фельдман, А. Гринштейн, B. Виноградов, М. Коган, П. Егоров, Я. Раппопорт, В. Василенко, Г.

Майоров, В. Шимелиович, М. Серейский, Я. Темкин, Б. Гольдштейн, М. Певзнер, В. Збарский, И. Фейгин, В. Незлин, Н. Вильк и еще несколько человек.

По сути дела, была обезглавлена вся верхушка кремлевских врачей и других крупных медицинских учреждений. Дело это до конца не разгаданное, вокруг него напущено столько тумана, версий, что нужен хороший специалист-криминалист с подготовкой психолога и социолога, чтобы более или менее объективно разобраться в запутанной картине. Здесь пересеклось столько линий, тайных большей частью, скрестилось столько шпаг в нашем отечестве и за ее рубежами! Очень непростое дело… Как известно из печати, поводом для ареста послужили добровольные показания доктора Тимашук, обвинившей врачей в заговоре, в том, что медицинскими средствами они вредили здоровью руководящих лиц в государстве и партии. Сейчас, по прошествии многих лет, когда тема медицины и власти так или иначе всплыла на поверхность, порождая новые версии и новые факты, я думаю, что нельзя просто отмахиваться от "дела врачей" и утверждать, что все в нем сфабриковано. Чазова "Здоровье и власть". Он касается событий нашего времени, в частности, неожиданной и "нелепой", как пишет Чазов, смерти Д. Устинова: "Осенью 1984 года состоялись совместные учения советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. В них принимали участие Устинов и министр обороны Чехословакии генерал Дзур. После возвращения с маневров Устинов почувствовал общее недомогание, появились небольшая лихорадка и изменения в легких… Удивительное совпадение — приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур".

И также умирает. Кстати, на другой день после смерти Сталина, по странному совпадению, умирает и Климент Готвальд. Очевидно, кто-то заинтересованный поработал над тем, чтобы лишить две дружественные страны своих сильных военачальников. Медицина может стать средством для "грязных" политических целей, и даже врачи иногда об этом могут и не догадываться. Может быть, и в "деле врачей" образца 1952 года не было дыма без огня. Ведь заключения специалистов, сделанные по анонимным копиям исследуемых амбулаторных карт в двенадцати поликлиниках из разных городов страны, сходились в том, что лечение велось неправильно. Но сомнения Сталина вынудили Г. Маленкова поручить С. Игнатьеву, возглавлявшему МГБ, лично проконтролировать ход следствия. Маленков, — Игнатьев докладывает отцу, что у него есть данные, раскрывающие истинный замысел "дела врачей".

Маленков и Игнатьев докладывают эти данные Сталину, и тот произносит не оставляющую сомнений фразу: "В этом деле ищите Большого Мингрела". Итак, поставим главный вопрос: кто и почему был заинтересован в "деле врачей"? К сожалению, у наших руководителей не хватило честности правдиво ответить на этот вопрос, они, видимо, уже были заинтересованы совсем в другом, если после смерти Сталина "дело врачей" было прекращено, а Берия даже приобрел лавры защитника безвинно пострадавших жертв сталинизма. Туман не был рассеян, поэтому ныне наша демпресса продолжает вешать это дело на Сталина, исходя из его якобы "зоологического антисемитизма". Хотя я подозреваю, что какие-то сионистские нити в "деле врачей" скрываются. Но — "кто и почему"? Обратимся к воспоминаниям Светланы о своей последней встрече с отцом: "Я была у него 21 декабря 1952 года, в день, когда ему исполнилось семьдесят три года. Тогда я и видела его в последний раз. Он плохо выглядел в этот день. Наверное, в связи с болезнью он дважды после 19-го съезда октябрь 1952 заявлял в ЦК о своем желании уйти в отставку.

Этот факт хорошо известен составу ЦК, избранному на 19-м съезде. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии, так как неожиданно бросил курить и очень гордился этим — курил он, наверное, не меньше пятидесяти лет. Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко. Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода, — откуда-то брал он сам эти фельдшерские рецепты; но он сам же делал недопустимое: через два месяца, за сутки до удара, он был в бане построенной у него на даче в отдельном домике и парился там по своей старой сибирской привычке. Ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было. Валентина Васильевна рассказывала мне позже, что отец был очень огорчен оборотом событий. Она слышала, как это обсуждалось за столом во время обеда. Она подавала на стол, как всегда. Отец говорил, что не верит в их "нечестность", что этого не может быть, — ведь "доказательством" служили доносы доктора Тимашук, — все присутствующие, как обычно в таких случаях, лишь молчали.

Валентина Васильевна очень пристрастна. Она не хочет, чтобы на отца падала хоть какая-нибудь тень. И все-таки надо слушать, что она рассказывает, и извлекать из этих рассказов какие-то здравые крупицы — так как она была в доме отца последние восемнадцать лет, а я у него бывала редко". Итак, лечащий врач Сталина был посажен под арест и полностью от него изолирован. Берия, создав "дело врачей", таким образом шел прямой наводкой к своей цели — укоротить жизнь Сталина, поставить его здоровье под угрозу и тем самым простимулировать летальный исход. Одновременно с "делом врачей" произошел еще ряд событий, которые выстраиваются в одну цепочку. Был арестован генерал Н. Власик, начальник личной охраны И. В тот же год отстранен от обязанностей секретаря А. За этим также прячутся длинные руки Берия.

Все дело в том, что Берия был в первую очередь заинтересован в портрете вождя в черной траурной каемочке.

Конфетка, которую он вынимал из кармана, казалось, уносила болезнь. Был еще Никита Макарович Кара-Мурза. Он занимал административный пост на железной дороге. Рабочие знали — Никита Макарович не предаст — и всегда обращались к нему за помощью. Семьи арестованных рабочих находили у него поддержку.

Отца не было, и мы оставались одни в Тифлисе. Мама с трудом перебивалась. Никита Макарович помог ей найти работу. Зима в этот год была тяжелая. В Тифлисе неожиданно ударили морозы. Мы замерзали в бабушкином домике.

Топить было нечем, и мама послала меня к Никите Макаровичу. И тут он нам помог. С благодарностью вспоминаю елку в его гостеприимном доме. Мы пришли одетые в лучшие свои платья и, смущенные, держась за руки, остановились на пороге. Золотистый тифлисский персик! Всем хотелось попробовать его в этот декабрьский морозный день.

Шум сразу поднялся невообразимый. Я хочу персик! И нам не терпелось крикнуть с порога, что и мы хотим. А Никита Макарович неожиданно поднял в воздух нашу Надю и поставил ее на столик, рядом с нарядной, красивой елкой. Еще приходил Молокоедов. Он размахивал связкой бубликов и похлопывал по оттопыренным карманам — мы знали, что они набиты яблоками.

Еще интереснее самим ходить к Молокоедову. Все в его комнате необычно. На железной походной кровати вместо простыни лежат газеты. На столе пустые жестянки — единственная посуда, которой пользовался хозяин. Он пренебрегал удобствами и заработанные деньги раздавал товарищам. Молокоедов работал в железнодорожных мастерских.

Он был близок к революционным организациям Кавказа. Был он еще и неутомимым изобретателем. Многим поэтому он казался чудаком. Он придумал усовершенствованную систему сцепления вагонов. Но никто тогда не помог ему осуществить эту идею. И Молокоедов показывал нам свои чертежи, которые, покрываясь пылью, аккуратными стопками лежали на полу в комнате.

Самым заманчивым у Молокоедова была его подзорная труба. Вечерами он подолгу наблюдал звездное небо и рассказывал нам о нем, учил различать в небесном пространстве те или иные звезды. Странности Молокоедова к концу его жизни приняли болезненный характер. Неудачи с изобретением, добровольные лишения сломили его. Он погиб в Петербурге, не дождавшись революции, от тяжелой болезни. Всегда приходил на помощь маме брат ее Иван Евгеньевич Федоренко.

И мы любили молодого веселого красивого дядю Ваню, который никогда не уставал возиться с нами. То мы просили смастерить нам самодельную игрушку, то приставали, чтобы он под гитару спел нам. Дядя Ваня тоже работал в железнодорожных мастерских и исполнял поручения подпольных кружков. Как-то опять бастовали железнодорожные мастерские. Опять собиралась толпа на пустыре. Через бабушкин двор, ворота которого давно сломаны, на пустырь приходит весь поселок.

С рассвета толпятся там бастующие. На тропинке они становятся в ряд. Ораторы поднимаются, они говорят по-русски и по-грузински. Стоит душное, жаркое лето. Жильцы бабушкиного дома спят во дворе и на крыше. И мы вынесли наши матрацы на галерею.

Солнце стоит еще совсем низко, когда шум на пустыре будит людей. Вместе со взрослыми мы бежим к забору. На поле — смятенье. Там — казаки. Всадники избивают людей плетками. Лошади топчут толпу, вон кто-то упал под копыта.

Но толпа не отступает. Камни летят в казаков. С крыши бабушкиного дома летят булыжники. Целятся, видно, метко. Один из всадников выпускает поводья и медленно сползает с лошади. Так тебе и надо, собака!

Казаки еще злее напирают на толпу. Отряд полицейских прискакал на помощь. Толпа не выдерживает натиска и отступает. Люди спасаются, унося раненых через ворота бабушкиного дома. Только трупы убитых казаков остаются на опустевшем поле. Сам околоточный на лошади въезжает к нам во двор.

Ищут тех, кто убил казаков. Полицейские схватили дядю Ваню и ведут мимо галереи, где стоим мы все: бабушка, мама, тетки. Почему взяли его? Ты мне, старуха, ответишь! Почему ворота не на запоре? Покажу, как укрывать, дождешься?

Арестовать бы тебя. Околоточный ругается долго и исступленно. Тетя Ксеня не выдерживает: — Псы, вы чего от нас хотите? Ксеню с трудом унимают. Двор пустеет. Тревожно и уныло в бабушкином доме.

Папа давно в тюрьме. А теперь увели дядю Ваню. С ним вместе арестованы двадцать два человека. Почти все они, как и дядя Ваня, работают в железнодорожных мастерских. Родные арестованных, соседи собираются в нашем дворе. Мы давно знаем, что это самое страшное — «военный суд».

Это — смертная казнь. Давай сломаем все тюрьмы. Мы уже в кроватях, я слушаю Павлушин шепот и думаю, что он всегда прав. Как он хорошо придумал — сломать все тюрьмы! Я стараюсь представить себе тюрьму. Это Метехи, Метехский замок!

Я хорошо его помню. Легко ли его сломать? Мама за швейной машиной, что-то шьет. Как всегда! На минутку треск машины затихает, и Павлуша, который продолжает ворочаться, громко говорит: — Как было бы хорошо, если бы папа сейчас вернулся! Мать оборачивается к нам: спать, спать!

Но кто-то стучит во входную дверь. Вздрогнув, мама поднимается, выходит из комнаты, и мы слышим ее торопливые шаги по галерее. Выпущен из тюрьмы! Мы вскакиваем, бежим навстречу. Отец вернулся, а дядю Ваню будут судить. В день суда мы остаемся одни дома.

Двор опустел — все жильцы выступают свидетелями. Игры не могут занять нас сегодня. До вечера у калитки мы поджидаем возвращения взрослых. Громкие голоса, возгласы будят нас ночью. Мы отдергиваем занавеску, за которой стоят наши кровати. В комнате светло, как в торжественные вечера.

Павлуша вскрикивает: — Ваня! Ваня пришел! Утром от дяди Вани мы требуем подробного рассказа. Правда ли, что он сидел в кандалах? Во дворе, в отдельном домике, сидел палач. Он из окна грозил нам кулаком, думал, то скоро расправится с нами.

Мы замираем. Если бы он только попался в наши руки! На защиту рабочих, обвиненных в убийстве только потому, что они были причастны к революционному движению, поднялись лучшие люди тифлисской интеллигенции. Военный суд пришлось заменить обычным. Некоторых из арестованных освободили сразу, остальных выслали. Дядя Ваня был в числе освобожденных.

Опять мы одни с мамой. Не надо расспрашивать, где отец, куда он уехал, когда вернется. Мы давно научились не задавать лишних вопросов. И когда, прибежав с улицы, мы вдруг видим папу, мы ни о чем не спрашиваем, только радостно вскрикиваем. Дядя Ваня заглядывает в комнату. Надолго, до самого вечера, уходят они из дому.

Праздничной суетой начинается следующее утро. Завтра — Новый год, в комнатах убирают, мама и тетки возятся на кухне. Бабушка с подносом и кастрюлей проходит в кладовую. Время от времени нам перепадают кусочки очищенных орехов, горстка кишмиша. А вон и дядя Ваня вносит на крыльцо круглую плетеную корзину, Новый — 1904 — год радостно встречают в бабушкином доме — из тюрьмы вернулись отец и дядя Ваня. В лучшей комнате, где за занавеской стоят кровати, вечером зажигают лампу и накрывают длинный стол.

Нас уложили спать. Мы вскакиваем и отдергиваем занавески. Нас не угомонить никакими сладостями. Голоса за столом становятся громче. Давно не был слышен смех в наших комнатах. Мы глядим на отца.

Он снял с окна занавеску и, подвязав ее как фартук, обносит гостей вином. Мы смеемся вместе со всеми. Как хорошо, когда в доме смеются! Гости поднимают бокалы, пьют за освобожденных из тюрьмы, пьют за молодых, недавно обвенчанных тетю Ксеню и ее мужа Казимира Манкевича, В доме много гостей. Нельзя не заглядеться на большого русоволосого человека, он то и дело громко, раскатисто смеется. Подмигивая и весело улыбаясь, он подходит к нашим кроватям.

Так в первый раз увидели мы Василия Андреевича Щелгунова, тогда еще зрячего. Мы редко встречаемся с отцом. Проходит несколько дней — опять он уезжает. В конце 1903 года в Баку налаживали подпольную типографию. Тифлисские железнодорожники сделали для типографии печатный станок. Шрифт тоже достали тифлисцы.

Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В. В корзине, которую принес дядя Ваня под Новый год под пивными бутылками спрятали печатный станок. Его хранили среди старой домашней рухляди на бабушкином чердаке до того дня, когда отец с Василием Андреевичем, разделив на две части поклажу, поодиночке ушли из дому. А накануне отец зашел к одному из товарищей, к Михо Бочоридзе, — в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился шрифт. Бабе, родственница Бочоридзе, встретила отца. Заходи, обождешь!

Худощавый темноволосый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми. Молодой пропагандист, который занимался с рабочими железнодорожных мастерских. Он вывел на демонстрацию батумских рабочих. Скупо и коротко Coco рассказал о том, как из тюрьмы, где он просидел много месяцев, его выслали в Иркутскую губернию, в село Уда. Сначала не удалось — стражник не спускал с меня глаз.

Потом начались морозы. Выждал немного, достал кое-что из теплых вещей и ушел пешком. Едва не отморозил лицо. Башлык помог. И вот добрался. Сперва в Батум, а потом сюда.

Как тут у вас? Что бакинцы делают? Отец рассказывает о бакинских делах, о типографии, о поручении, делится сомнениями: удастся ли ему с Шелгуновым благополучно довезти тяжелый, громоздкий груз — станок, барабан от него и еще шрифт? Coco внимательно слушает. Разберите его на части и везите отдельно. Сядьте в разные вагоны и не показывайте виду, что едете вместе.

А шрифт пусть привезут потом, другие… Я запомнила рассказ отца о его первой встрече с молодым Сталиным. Это было в начале января 1904 года. Глава восьмая Теперь мы ждем писем из Баку. И однажды мы бежим на пустырь с новостью: мы уезжаем. К отцу, в Баку. Идут разговоры о море, о нефти.

И нам завидуют. Мы настоящие герои-путешественники. Была весна. Груженные нефтью пароходы отходили от пристани, мы смотрели, как, неуклюже поворачиваясь, они плыли, вспенивая залитые мазутом волны. Потом мы бежали в губернаторский сад — на единственный зеленый кусочек бакинской земли. Между асфальтированных дорожек поднимались чахлые, покрытые пылью деревья.

Мы прыгали в начерченных мелом квадратах. Вечером к приходу отца мы неслись домой. С отцом придут товарищи — наши любимцы Алеша, Василий Андреевич. Они расскажут, прочтут что-нибудь. Домой, скорей домой! Но почему в комнатах пусто?

И матери тоже нет. Нас встречает соседка. Она молчит. И мы с недобрым, уже знакомым, предчувствием остаемся одни в пустой квартире. Отца задержали, чтобы объявить: по приказу наместника он высылается за пределы Кавказа. С морем надо было распрощаться.

Отец уехал в Тулу: там товарищи. Наша дорога опять в Тифлис. Домик бабушки в Дидубе всегда рад внукам. Шумно встречает пустырь вернувшихся к нему путешественников. Не удалось отцу устроиться в Туле на работу. Он едет дальше, в Москву.

Многие из бакинской организации сейчас там. Отец разыскал Леонида Борисовича Красина, который предложил отцу поехать в Серпухов на фабрику Коншина. В Дидубе приходит письмо из Серпухова. Скоро сможете приехать». Опять путешествие! В мальчишеской жажде приключений, он приходил в восторг от каждого нашего переезда.

Неустройство и суматоха отъездов и приездов таили в себе заманчивую прелесть необычного. В дороге Павлуша был маминой опорой. Он пересчитывал вещи, успокаивал нас, когда мама в отчаянии бросалась разыскивать завалившийся куда-то мешок, бегал за кипятком и деловито объявлял, что наш паровоз, может быть, даже обгонит скорый поезд. У Серпухова, оказывается, совсем невеселый вид. Грязь на улицах такая, что в ней вязнут ноги. Улица так и называется «Грязная».

На углу ее, в одноэтажном деревянном домике, наша комната. Отец привозит нас туда, и мама осматривается. Только одна комната! Какие низкие потолки, узкие оконца! Казенная квартира, о которой ты писал? И отец рассказывает.

Радость встречи с нами не может унять его негодования. Если бы мать увидела эти «квартиры», которые хозяева предоставляют рабочим! Это не комнаты, а вонючие, грязные конуры, каморки, Клопы, паутина. Перегородки не доходят даже до потолка, а ведь в каждой комнате живет по семейству. Отец отказался от милостиво предоставленной ему клетушки. На работе машинист-подручный поздравил его с новой квартирой.

Это не было насмешкой. Для тех, кто валялся на грязных нарах общих казарм, и каморки казались раем. Тогда отец не выдержал. Какое счастье! Он показал в окно на недавно отстроенные хозяином конюшни — настоящий дворец, где два раза в день работницы мыли полы и вытирали пыль со стен. Мастер, которому передали слова отца, прибежал посмотреть, не пьян ли он, не сошел ли с ума.

Но отец спокойно повторил все, что говорил машинисту. После этого случая отношение начальства к отцу сделалось настороженно-подозрительным. Однажды в комнатке на Грязной появился гость — старый тифлисский знакомый Сила Тодрия. Вечером вместе с отцом он куда-то ушел. Павлуша таинственно молчал, как будто он что-то знал, но с нами, с «маленькими», не делился. Тодрия по поручению организации подыскивал место для устройства подпольной типографии.

Красин посоветовал попытаться организовать типографию в Серпухове. Для типографии подыскали помещение, но впоследствии было решено организовать ее на одной из подмосковных железнодорожных станций. Серпухов не надолго стал приютом для путешественников. Через полтора месяца, в осеннюю слякоть, мы всей семьей покинули Грязную улицу. Отцу пришлось уйти с фабрики. Мы уезжали в Москву.

Сталин, никогда ничего не говорил по поводу побегов Надежды, никогда не высказывал ей ни слова упрека и вообще вел себя так, словно ничего не происходило. И все шло по кругу. Никто не хотел, да и не мог измениться. Поругавшись, они могли не разговаривать по нескольку дней. Вот как об этом периоде их жизни писал секретарь Сталина Бажанов Б.

У меня было явное ощущение, что жена почти диктатора нуждается в самых простых человеческих отношениях. Постепенно она мне рассказала, как протекает ее жизнь. Домашняя ее жизнь была трудная. Дома Сталин был тиран. Постоянно сдерживая себя в деловых отношениях с людьми, он не церемонился с домашними.

Не раз Надя говорила мне, вздыхая: «Третий день молчит, ни с кем не разговаривает и не отвечает, когда к нему обращаются; необычайно тяжелый человек» Бажанов Б. Последняя ссора Надежды Аллилуевой и Сталина Надежда Аллилуева с дочерью Светланой 1932 По официальной версии, вечером 8 ноября 1932 года накануне гибели Надежды Аллилуевой они со Сталиным были в гостях на квартире у Климента Ворошилова, где проходил банкет по случаю празднования 15-й годовщины Октябрьской революции, и где собралась верхушка советского правительства. Кроме Ворошилова с женой, там был Молотов с супругой, Сталин с Надеждой, Микоян и другие… Доподлинно неизвестно, что же стало поводом для последнего скандала Сталина и Аллилуевой. По поводу этого скандала существует несколько версий. Сталин, занимался привычным делом, ломал папиросы, доставал табак, набивал трубку и курил.

Затем Сталин ради шутки скатал шарик из хлеба и стрельнул им в Надежду. Надежда не сдержалась, и резко высказалась в адрес Сталина об азиатской природе его поступка. Сталин вскипел, обматерил Надежду по высшему разряду, заказал машину и уехал к себе на дачу. По версии Светланы Аллилуевой дочь Надежды Аллилуевой поводом для ссоры, стало предложение Сталина Надежде выпить спиртное. А когда Надежда категорически отказалась, Сталин разразился бранью.

После чего Надежда встала из-за стола, покинула банкет и уехала домой на квартиру в Кремль. Жена Николая Бухарина Анна Михайловна Ларина, писала, о событиях того вечера со слов мужа: «Полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета». Заметим, что все трое Ирина Гогуа, Светлана и Анна Ларина лично на банкете не присутствовали и все их версии написаны с чужих слов. Однако есть еще одно свидетельство этой ссоры от Вячеслава Молотова, который непосредственно присутствовал на этом банкете: «У нас была большая компания после 7 ноября 1932 года на квартире Ворошилова.

Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил этот шарик в жену Егорова. Я это видел, но не обратил внимания. Будто бы это сыграло роль. Аллилуева была, по-моему, немножко психопаткой в это время. На нее все это действовало так, что она не могла уж себя держать в руках.

А было просто так, немножко выпил, шутка. Ничего особенного, но на нее подействовало. Она очень ревновала его. Цыганская кровь». Вячеслав Молотов Скорее всего, что рассказать что-либо об этом инциденте могли бы и другие участники событий, например, Микоян, Ворошилов или неотлучно находившийся при Сталине начальник его личной охраны Власик, но, увы, по этому поводу они не оставили ни строчки, или их рассказы об этом инциденте до сих пор лежат где-то в архивах под грифом «Совершенно секретно».

Некоторые авторы, не удосужившись хоть мало мальски изучить свидетельства участников событий того времени, чем, кстати, сильно грешит дочь Надежды Аллилуевой Светлана, описывают события той ночи с непонятно чьих слов, чем вносят, случайно или умышленно, полную путаницу в события той ночи. По воспоминания жены Молотова Полины Жемчужиной после ссоры Сталин уехал к себе на дачу, а расстроенная Надежда, побыв еще некоторое время на банкете, вместе с с ней Полиной Жемчужиной отправилась к себе домой в Кремлевскую квартиру. По ее рассказу, они вышли от Ворошилова, и пока Аллилуева не успокоилась, гуляли около Кремля. После чего, успокоившись, Надежда отправилась к себе домой. Во время прогулки говорили о самых обычных вещах, семье, перспективах.

Я была в полной уверенности, что все в порядке, все улеглось, а утром позвонили с ужасным известием» Жена Молотова Полина Жемчужина Смерть Надежды Аллилуевой Надежда Аллилуева в гробу В ночь с 8 на 9 ноября Надежды Аллилуевой не стало. Обстоятельства ее смерти и по сей день окутаны тайной. На сегодняшний день нет ни одной реальной версии раскрывающей как же развивались события той ночи. Нет даже заключения о причине смерти то есть мы даже не знаем был ли выстрел вообще, а если был, то в какую часть тела он был произведен и с какого расстояния. Мы даже не знаем примерного времени наступления смерти Надежды Аллилуевой.

Официальная версия гибели Надежды Аллилуевой — это самоубийство. При этом эта версия, впрочем как и другие, совершенно не подтверждена никакими официальными документами и в основном базируется на книге написанной дочерью Надежды Светланой Аллилуевой "20 писем другу". Важно отметить, что в ту роковую ночь Светлане было всего 6 лет и все, что она написала в соей книге написано не понятно с чбих слов. Официальная версия гибели Надежды Аллилуевой звучит следующим образом. После скандала, случившегося на квартире у Ворошилова, Сталин уехал на дачу, Надежда Аллилуева вернулась домой.

Она зашла к детям в комнату, поплакала, затем отправилась в свою комнату, наказав экономке Каролине Тиль не будить ее до восьми утра. В своей комнате она достала, подаренный ей дамский пистолет «Вальтер» и нажала на курок, выстрелив себе в… Никто не знает куда она выстрелила. По одной версии в висок, по другой в сердце. Выстрела никто ни в доме, ни в Кремле не слышал. После выстрела, она упала около кровати, пистолет лежал рядом с телом.

Утром, пришедшая ее будить Каролина Тиль, увидела бездыханную Надежду, лежащую в луже крови. Каролина позвала няню. Вдвоем они подняли мертвое тело Надежды с пола и положили его на кровать. После чего позвонили начальнику охраны. Тот, в свою очередь, позвонил Сталину на дачу.

Приехавшему с дачи Сталину сообщили, что Нади больше нет. Пригласили врачей, которые должны были засвидетельствовать, что Надежда умерла от аппендицита. Те отказались. В результате чего в некрологе было написано, что товарищ Надежда Аллилуева просто скончалась без указания причины смерти. Предсмертной записки не нашли.

Примерно такая же версия смерти Надежды описана в книге ее дочери Светланы: «Первой труп Аллилуевой обнаружила экономка Каролина Тиль. Она всегда ее будила. Увидев труп Аллилуевой, экономка испугалась и вызвала няню. По словам Светланы, мать лежала в крови возле своей кровати, в руках был маленький пистолет «Вальтер», привезенный когда-то из Берлина. Звук выстрела был слишком слаб, чтобы его могли услышать в доме.

Поведение женщин выглядит странным. Зная нрав Сталина, они в первую очередь обязаны были разбудить его. Тем не менее, тело Надежды положили в постель, привели в порядок, и только затем позвонили начальнику охраны, Авелю Енукидзе, Полине Молотовой…» Светлана Аллилуева Красивые версии. Но, к сожалению, вызывающие больше вопросов, чем дающие ответы. Согласитесь, что эти версии содержат множество вопросов и нестыковок.

Начнем по порядку. Если разобраться, то особого повода для самоубийства в ту ночь у Надежды не было — мать двоих маленьких детей, студентка ВУЗа, до окончания которого ей было пару месяцев. Ну бросил муж хлебный шарик в нее или в другую женщину. Согласитесь, что это вовсе не повод стреляться. Ну уехал Сталин на дачу и даже не один, а с другой дамой, о чем также ходят версии.

Но такое поведение Сталина в эту ночь никак не было откровением для Надежды, которая знала о подобном поведении Сталина давно. Версия, что у нее были очень сильные головные боли и она не в силах их терпеть в результате чего решилась на самоубийство просто не выдерживает критики. Документальных медицинских свидетельств, что она не могла терпеть головные боли нет. Наверное нет человека у которого хоть раз в жизни не болела бы голова и если бы все у кого болит голова стрелялись бы, то... Ходит, еще одна сериальная версия, что якобы в этот вечер Сталин сказал Надежде, что он не просто ее муж, а еще и ее Надежды родной отец и, что родилась она от связи его Сталина и матери Надежды в 1900 году в Тифлисе.

Теоретически это возможно, но вот только Надежда во время прогулки после банкета ни о чем таком не обмолвилась жене Молотова. Поэтому анализируя официальную версию возникает множество вопросов. Попробуем озвучить эти вопросы: — В какую часть тела Надежды был произведен смертельный выстрел? Цитата: "В своей комнате она достала подаренный ей дамский пистолет «Вальтер» и нажала на курок, выстрелив себе в…" Вот тут то и возникает вопрос, а, собственно, куда в себя выстрелила Надежда Аллилуева? Казалось бы ответ должен быть очевиден — конечно же в висок.

Да, действительно существует версия о выстреле в висок, но только речь в этой версии идет о выстреле в левый висок. А это уже вопрос. Надежда была правшой, а правши всегда стреляются в правый висок. Кроме того на кадрах похорон Надежды Аллилуевой отлично видно оба виска, и оба виска не имеют видимых повреждений, разве уж допустить чудеса макияжа. По другой версии гибели Надежды — она выстрелила себе в сердце.

Но самоубийство в сердце — это уж точно из разряда трудно выполнимого. Во-первых как же надо согнуть кисть руки, чтобы направить пистолет себе прямо в сердце. Во-вторых попробуй еще в то сердце попади. Надежда не была медиком и вряд ли знала точное расположение сердца. Так, что стрельба наугад в область сердца штука ненадежная, чуть не туда и промах.

Или выстрел был, но чьему-то велению о нем все забыли и боялись вспомнить? Так, что вопрос к почему никто не слышал выстрела остается открытым и по сей день. Еще одна загадка — почему тело Надежды лежало на полу, а не в кровати или кресле. Почему она стрелялась стоя? Еще один вопрос, на который нет ответа — что или кто заставил экономку и няню перенести тело Надежды с пола на кровать?

Согласитесь, что вряд ли эти женщины приняли бы самовольное решение переложить тело Надежды. По официальной версии на месте предполагаемого самоубийства не было обнаружено предсмертной записки. Если Надежда и покончила жизнь самоубийством, то вряд ли бы она обладая упертым характером не оставила бы последнее слово за собой. Поэтому получается, что такой записки по какой-то причине вовсе не было или записку попросту уничтожили. Совершенно не понятно где же все таки Сталин находился в эту ночь?

По одной версии он ночевал на даче, по другой дома. Официального подтверждения места нахождения Сталина в эту ночь нет. А может должна существовать и третья версия, согласно которой первую часть ночи Сталин действительно провел на даче, а вот ко второй части ночи или к утру он уже вернулся домой. В этой связи возникает множество вопросов: — почему врачи не дали официального заключения о смерти Надежды? К слову, через три года все врачи, имевшее отношение к этой трагедии или скоропостижно скончались или были арестованы и расстреляны.

Шарапов входит в кабинет Жеглова с материалами дела. Вот материалы.

Надежда Сергеевна Аллилуева

Надежда умерла первой. Непростая любовь Иосифа Сталина	Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для
Читать книгу «Воспоминания», Анна Сергеевна Аллилуева	Правда, ходят слухи, что, когда Сталин попал в дом Аллилуевых, он долго прикидывал, кого выбрать: Надежду, которая была еще слишком молода, или ее старшую сестру Анну Сергеевну.
Роковая любовь Надежды Аллилуевой. Почему застрелилась жена Сталина?	Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. внук Илья, сын Иосифа Григорьевича Аллилуева, родившегося в первом браке Светланы.
Надежда умерла первой. Непростая любовь Иосифа Сталина	Реденс (Аллилуева), Анна Сергеевна — Анна Сергеевна Реденс Имя при рождении: Анна Сергеевна Аллилуева Дата рождения: 1896 год(1896) Гражданство: СССР Подданство: Российская империя Дата смерти: 1964 год(1964).

Гибель Надежды Аллилуевой

Но есть одна неверная деталь, которая требует нового взгляда на этот факт. Берия не мог отправить отца в Алма-Ату. Отец уехал в Казахстан в начале 1938 года, а Берия пришел в НКВД на пост первого заместителя наркома в первых числах августа 1938 года. Познакомившись в последнее время со множеством архивных материалов, я пришел к выводу, что отца направили в Казахстан потому, что он знал, что представляет собой Л. Мирзоян — еще по Закавказью. Многое, сложившееся в Казахстане, оказалось аналогичным ситуации в Азербайджане, когда Мирзоян был там первым партийным лицом. Знания отца и самого Мирзояна, и общей обстановки которая складывалась вокруг этой фигуры, сильно могли бы пригодиться, чтобы разобраться объективно в казахстанских делах.

А дела там происходили странные. Вокруг Л. Мирзояна, первого секретаря ЦК КП б республики, сложился настоящий культ его личности. Его суждения были непререкаемы, он распоряжался в республике, как в своей вотчине. Его именем назывались города и села. В Карагандинской области была шахта имени Л.

Мирзояна, был совхоз имени Л. Мирзояна, железнодорожная станция Мирзоян. Город Аулис-Ата "по просьбе трудящихся" переименован в Мирзоян. Был и институт имени Мирзояна и Мирзояновский район в Семипалатинске, и даже пик Мирзояна. Но Берия, переведясь в Москву, сразу воспользовался этим удобным для него случаем — отсутствием в столице Реденса — и начал свою гробокопательную работу. Он тотчас завел на отца дело, и в него легли первые два доноса — показания С.

Вейнберга от 16 августа и Я. Закгейма от 21 августа 1938 года, то есть в том же месяце, как Берия заступил на новую должность. Времени он не терял. Что это за люди, Вейнберг и Закгейм, я не знаю. Но вот два других лица, доносы которых сыграли роковую роль, — люди известные: это С. Косиор и Н.

Их показания легли в дело позже, где-то в апреле 1939 года. Практически на основе показаний этих людей отец был приговорен к расстрелу. Следователь — полковник Звягинцев, который вел реабилитационное дело моего отца, как я писал выше, сказал мне, что впоследствии и Ежов, и Косиор от своих показаний отказались, это позволило вынести в 1961 году решение о полной реабилитации С. Из этих объяснений я понял, что Ежов и Косиор, несмотря на расстрельный приговор, тогда еще были живы. Что же касается доносов Вейнберга и Закгейма, то в них не содержалось ничего существенного, и поскольку между их доносами и показаниями Ежова и Косиора лежал большой промежуток времени — целых восемь месяцев, — я уверен, будь бы жив Павел, он не допустил бы расправы над отцом. И смерть Павла вряд ли была естественной, но что жена его Евгения Александровна участия в этом черном деле не принимала, как мне кажется, было ясно любому непредвзятому человеку, если бы он захотел докопаться до истины.

Поэтому Берия приходилось все время убеждать Сталина в вине Евгении Александровны, и он пользовался любым случаем, чтобы бросать на эту женщину тень и замести собственные следы. Быстрая расправа над Берия унесла с ним в могилу много очень важных тайн как в масштабе государства, так и в объеме нашего семейного гнезда. Мне кажется, у бабушки Ольги Евгеньевны не было причин подозревать невестку в убийстве сына. И та ее реакция, которая нас так поразила, скорее всего была связана с обидой на Евгению Александровну, которая слишком быстро после смерти мужа вышла замуж за своего Молочникова. Ведь бабушка долго жила в Грузии и впитала ее традиции, там такого не прощали до конца жизни. Вскоре после ареста Евгении Александровны произошла неприятная ссора бабушки и моей матери с Василием.

Дело, как всегда в последнее время, касалось беспризорных детей Василия, которые оказались совершенно заброшенными. Мать моя, очевидно, припомнив, что в свое время сам Василий со своей сестрой оказались без надлежащего родительского присмотра, а сын не только не извлек из этого уроки, но со своими детьми стал поступать еще хуже, сказала Василию в сердцах: "Твоя мать была дура, потому что согласилась выйти замуж за твоего отца! На другой день мы поехали провожать бабушку в "Сосны". Дорога проходила мимо дачи Василия, и мать решила заехать к нему, чтобы завершить "воспитательную работу". Но ничего хорошего из этой затеи не получалось. Василий, как обычно, был пьян и, увидев внезапно появившихся бабушку, маму и меня в придачу, пришел в бешенство.

Вот для нее, — тут он указал на бабушку, — двери моего дома открыты всегда, а ты лучше убирайся вон! Уезжали мы в самом скверном настроении. Бабушка всю дорогу вздыхала и сокрушалась горько. Обычно после таких скандалов бабушка, посещая кладбище и могилу Надежды, жаловалась ей: "И кого же ты родила нам, Надюша? Это была моя последняя встреча с Василием у него дома. Я встретился с ним уже гораздо позже, в 1951 году — на похоронах бабушки, да еще были встречи мельком на балконе, когда он приходил к Светлане.

У нас дома Василий был в последний раз в 1961 году, перед отъездом в Казань, он пришел попрощаться с мамой, но я его уже не увидел — был в командировке. Василий только встретился с мамой и моей женой. Уже были арестованы Кира, соседи Евгении Александровны, другие знакомые. В январе арестовали и маму. Арестовали ее ночью. Понятно, что без прямого указания вождя о такой рецензии в газете никто и помыслить не мог — по-видимому, книга напомнила Сталину то, о чем вспоминать он не любил.

Отметим, что воспоминания написаны от имени всей семьи Аллилуевых, о чем в авторском предисловии А. Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе» Аллилуева А. Иначе рассматривает эту историю В. Он утверждает, что Сталин помог матери издать книгу и в ней «не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. Фото хранится у меня. Натэлла Тодрия.

Москва, сентябрь 2012 г». Снимок сделан в Петербурге в 1910-е годы, скорее всего в 1910 году». Эстимейт: 40,000 — 50,000 Лот не продан Если Вы хотите принять участие в аукционе, оставить заочный бид или заявку на торги по телефону, Вам необходимо зарегистрироваться. Состояние: надрывы и дырки по верхнему краю. Роза в волосах, выстрел в сердце: тёмная жизнь и яркая смерть жены Сталина Понятно, что без прямого указания вождя о такой рецензии в газете никто и помыслить не мог — по-видимому, книга напомнила Сталину то, о чем вспоминать он не любил. Светлана Аллилуева и Василий Сталин с отцом, 1935 год.

Первый роман закрутила еще несовершеннолетней девушкой с драматургом еврейского происхождения Алексеем Каплером. По словам Светланы, отношения их были образцом целомудрия, но Сталин все же отправил жениха в ссылку. Светлана мечтала стать писательницей, но отец выбор дочери не одобрил и настоял на историческом образовании. Вскоре она родила от него сына, мальчика назвали в честь дедушки Иосифом. По словам Светланы, ее первый муж хотел 10 детей и совершенно не думал о том, чтобы предохраняться. А сама Светлана хотела закончить университет.

После четырех абортов и одного выкидыша брак распался. Кадр из фильма «Сын отца народов», 2013 год. Не сходив ни на одно свидание, молодые люди поженились. В этот раз Светлана не захотела идти против воли отцы, объяснив это его преклонным возрастом. В браке на свет появилась дочь Екатерина. В одном из интервью, Светлана рассказала, что едва на погибла во время родов из-за несовместимости крови: «моя дорогая дочь отравляла мой организм».

Семьи и в этот раз не получилось — за несколько месяцев до смерти Сталина Светлана и Юрий развелись. Поменяла фамилию и судьбу После смерти отца Светлана получила относительную свободу. Все свидетели сходятся на том, что первые дни после внезапной смерти жены Сталин был безутешен. Однако, как выяснилось позже, он успел отдать распоряжение руководству ОГПУ не открывать уголовного дела о смерти Аллилуевой. Это только подогрело стремительно расползавшиеся по Москве слухи. Хотя в газетных некрологах об этом не было ни слова, все знали, что смерть наступила не по естественным причинам.

Заканчивался 1932 год, до Большого террора дело ещё не дошло, но Сталин уже успел показать, на что он способен и в борьбе с оппозицией, и в ходе коллективизации. Большинство слухмейкеров сходились на том, что Сталин сам застрелил свою жену. Одни шептались, что это было убийство из ревности: она якобы изменила ему с пасынком Яковом. Другие говорили, что Надежда симпатизировала троцкистам, стала обвинять мужа в уничтожении оппозиции, и он в бешенстве нажал на курок. Была версия, что убийство произошло случайно: Сталин, параноидально боявшийся за свою жизнь, зайдя в комнату, увидел, что за шторой кто-то стоит, испугался и начал стрелять, а там Надежда просто любовалась ночным небом. Сплетников разыскивало и арестовывало ОГПУ, но погасить слухи не могло.

Их авторы ссылались на сведения, добытые из третьих или даже четвёртых рук. Супруга лидера финских коммунистов Айно Куусинен передавала рассказ одного из врачей, укладывавших покойницу в гроб: якобы на её шее были явственно видны следы от пальцев душителя, и медикам пришлось маскировать их платком. Писательница Лариса Васильева в своей книге «Кремлёвские жёны» приводит совсем уж дикую версию, рассказанную ей в 1950-х годах неназванной старой большевичкой. По её словам, во время очередной ссоры Сталин крикнул Надежде, что она ему не только жена, но и дочь. Поражённая Аллилуева бросилась к своей матери, и та призналась, что в 1900 году действительно имела связь с Кобой и не может точно сказать, чьей именно дочерью является Надя. Сражённая этой информацией, женщина, и без того не отличавшаяся крепким душевным здоровьем, покончила с собой.

Что точно произошло в кремлёвской квартире Сталина в ту ночь, не узнает уже никто. Предсмертное письмо, которое вроде бы оставила Аллилуева мужу, было им уничтожено сразу после прочтения. Сталин действительно горевал о смерти супруги. Он часто приходил на Новодевичье кладбище и подолгу сидел у её могилы. Вопреки распространённому мнению, во времена Большого террора Сталин не уничтожил семью Надежды. Её родители умерли своей смертью уже после войны.

Брат Павел, занимавший видный пост в наркомате обороны, скончался от инфаркта на своём рабочем месте в ноябре 1938 года. То, что это произошло вскоре после того, как он отправил шурину письмо с предложением прекратить репрессии в армии, наводило многих современников на мысли об отравлении, но хоронили Павла с воинскими почестями. Другой брат Фёдор ещё в начале 1920-х повредился рассудком и умер в 1955 году. Через тюрьму прошла лишь старшая сестра Надежды Анна. В конце 1947 года в западной прессе появились публикации о давнем самоубийстве жены Сталина. МГБ начало прослушку всех возможных источников этой информации и установило, что Анна Аллилуева слишком много общается с иностранными дипломатами.

Свояченице дали срок за шпионаж. Просидев несколько лет в одиночной камере и сойдя там с ума, Анна вышла на свободу в 1954 году, уже после смерти посадившего её родственника. Сталин действительно тщательно оберегал светлую память своей покойной жены, хотя, возможно, он лишь скрывал правду о собственном преступлении.

В "Двадцати письмах к другу" Светлана рассказывает: "Отец всегда страшно негодовал на это ее христианское всепрощение, называл ее "беспринципной", "дурой", говорил, что "ее доброта хуже всякой подлости". Мама жаловалась, что "Нюра портит детей, и своих и моих", - "тетя Аничка" всех любила, всех жалела и на любую шалость и пакость детей смотрела сквозь пальцы. Это не было каким-то сознательным, "философски" обоснованным поведением, просто такова была ее природа, она иначе не смогла бы жить". Светлана, возможно, верно ухватила какой-то внешний рисунок, но Сталин любил и ценил в моей матери ее умение находить общий язык с людьми, ладить с ними.

Не случайно в тяжелую годину войны он позвал к себе не деда или бабушку, а мою мать, когда просил поехать всей семьей в Сочи к Светлане. Он знал, что если договорится с матерью, значит, согласие обретет вся семья. Анна Сергеевна была тогда тем стержнем, который удерживал от распада всю нашу большую семью, переживавшую свои внутренние сложности и проблемы. И Василий, и Светлана, и Галина Бурдонская в трудные минуты обращались к моей маме. Они и раны-то свои "зализывали" у нее на плечике и подолгу жили у нас дома, как это было с Василием или Галиной. Я могу со знанием дела поспорить со Светланой в том, что нам, Леониду и мне, своим детям, мать спуску не давала и за любую нашу провинность строго наказывала. Иное дело - отношение к Светлане и Василию.

Я помню, как радушно, искренне радостно встретились друг с другом эти люди - моя мама и Сталин, детское сознание уловило бы любую фальшь и наигранность. Мать довольно часто разговаривала со Сталиным по телефону и всегда это делала спокойно, без какой-либо нервозности. Обычно она шла к И. Тевосяну , который жил в соседней квартире, и пользовалась его "вертушкой", телефоном спецсвязи, стоявшим у него дома. И шла, и звонила, и разговаривала с ним.

Работала у него в секретариате, но потом предпочла перейти к Ленину. Родила Вождю двоих детей: Василия 1921 и Светлану 1926. В 1932 году покончила самоубийством по официальной версии. Точнее, они захоранивались вблизи от Надежды.

Как и все старшие дети родилась в Тифлисе. Работала курьером и связной на конспиративной квартире, где и жила с родителями. Позже трудилась секретарем в Совнаркоме. Начала писать книгу «Воспоминания», которая была издана издательством «Советский писатель» в 1946 году. По словам Светланы Аллилуевой дочери Сталина , эти «Воспоминания» вызвали у её отца страшный гнев... Аллилуевой, обвиняя её в грубых ошибках и полной некомпетентности. Воспоминания написаны от имени всей семьи Аллилуевых, о чём в авторском предисловии А. Аллилуева пишет: «Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф.

Аллилуева дополняли мои воспоминания. Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе» В 1948 году, Анну арестовывают за "шпионаж" и сажают на 5 лет. Потом добавляют еще пять. Просидев несколько лет в одиночке, после смерти Сталина вышла на свободу с явными признаками психического расстройства, не узнавала своих взрослых сыновей, была безразлична ко всему. У нее были мания преследования и мистические видения. С выдержками о Баку из книги, ставшей причиной злоключений Анны Аллилуевой, я и предлагаю ознакомиться. Устроится известному большевистскому баламуту было уже некуда, все его знали в городе, а кормить жену и троих малолетних детей как-то надо было. На помощь пришла партийная организация направив Аллилуевых в Баку. Отца направили в Баку, где Леонид Борисович Красин помог ему поступить на электростанцию, строящуюся на мысе Баилове.

Гористая улица тянется вдоль мыса, соединяя его с бакинской набережной. В конце улицы начинаются нефтяные промысла Биби-Эйбата. Из наших окон в доме на электростанции. Море пенится внизу, у, двора, подернутая нефтью вода отливает радугой. Азербайджан недаром назвал свою столицу Баку Бакуэ — «город ветров». Ранней весной и осенью норд сотрясал стены дома.

Таким образом у нас были две комнаты — комната с балконом, где раньше была мамина спальня, и смежная с ней, бывший дедов кабинет. Третью нашу комнату, столовую, отдали еще одной семье, так что "коммунальность" нашей квартиры повысилась на новую ступень — в ней стали проживать три семьи. Между тем "холодная война" набирала свои темпы в обстановке полной секретности. Такова конечная цель этой секретной директивы для "мирного времени". Но в этой директиве речь шла не только об уничтожении советской власти, но и российской государственности, исчезновении нашей страны из числа великих держав. Вместе с тем США заранее побеспокоились о том, чтобы эти "грязные" цели и средства, выделяемые на эту работу, не выглядели как прямое вмешательство в дела нашей страны, чтобы внешние условия способствовали самой эволюции внутреннего режима в "нужном направлении". Столь же энергично отмечалась необходимость избежать хомута, когда политические группы России будут "выпрашивать нашу помощь". Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы". В этом документе, естественно, не осталась без внимания и судьба Коммунистической партии: "Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза — это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа", признается в директиве. И если эти правители начнут расправляться с коммунистами, то США будут в стороне, умоют руки. Вместе с тем директива содержит жесткие советы, как вести себя с теми, кто уйдет в подполье, "как это случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну": "В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны". Затем группа лиц, облеченная высокими полномочиями, — вице-президент СНБ А. Баркли, министр обороны Д. Ферресол, военный министр К. Ройал, директор ЦРУ контрадмирал Р. Сорок лет понадобилось США, чтобы план этот реализовался. Конечно, правящие круги Америки рассчитывали на более короткие сроки. Но в момент зарождения всех этих планов перед ними стояла непреодолимая тогда для них преграда — великая держава, не склоняющая своей головы ни перед кем, и ее руководитель Сталин. Его опасались более всего. Генерал Валентин Иванович Варенников, Герой Советского Союза, прошедший со своей 35-й гвардейской стрелковой дивизией весь путь от Сталинграда до Берлина, участник Парада Победы в одном из своих майских интервью в 1994 году рассказывал, что после войны авторитет СССР был столь велик, что "без его голоса ничто серьезное в мире не могло решаться". И хотя нас пытались изолировать, "опустился "железный занавес", а в 1949 году было создано НАТО. В соответствии с решением Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 29 ноября 1947 года на части территории Палестины было провозглашено 14 мая 1948 года государство Израиль. Я не собираюсь касаться различных аспектов проблемы государства Израиль. Коснусь лишь одной грани, которая так или иначе связана с темой моей книги. Бен-Гурион, первый премьер-министр и министр обороны нового государства, был одним из организаторов и лидеров сионистской правой социал-демократической партии Израиля МА-ПАИ. Приведу одно его высказывание: "Я не постесняюсь признаться, что, если бы у меня было бы столько же власти, сколько желаний, я бы подобрал способных, развитых, порядочных, преданных нашему делу молодых людей, горящих желанием переделать евреев, и послал бы их в страны, где евреи погрязли в греховном самодовольстве. Этим молодым людям я бы приказал замаскироваться под неевреев и преследовать евреев грубыми методами антисемитизма под такими лозунгами: "грязные евреи! Я уверяю вас, что результаты эмиграции. Полагаю, что сионистская пропаганда в послевоенной России весьма активно работала на раздувание антисемитизма, чтобы понуждать еврейское население эмигрировать в Израиль. Предметом ее особого внимания и "заботы" была интеллигенция еврейского происхождения, ее старались обласкать и затянуть в свои сети часто обманным путем. Некоторые наши деятели культуры и науки становились орудием сионистского влияния, не подозревая об этом. И громкие кампании тех времен — "дело врачей", борьба с "безродным космополитизмом", история с Крымской еврейской автономией — были не результатом мифического "зоологического антисемитизма" Сталина, о чем столь широко вещали наши "демократы", а плодами целенаправленной политики лидеров и идеологов сионизма, за каждым из них прячется тайная, тщательно скрываемая ниточка, ведущая за пределы нашей страны, в молодое развивающееся государство. Эти кампании были спровоцированы мировым и внутренним сионизмом. И такие люди, как, например, С. Михоэлс, стали его прямыми жертвами. В конце июня 1948 года в Румынии состоялось совещание Информбюро коммунистических и рабочих партий, обсудившее положение дел, сложившееся в Коммунистической партии Югославии. В принятой резолюции отмечалось, что руководство КПЮ "за последнее время проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма, противопоставило себя ВКП б и другим компартиям, входящим в Информбюро, встало на путь отхода от единого социалистического фронта против империализма, на путь измены делу международной солидарности трудящихся и перехода на позиции национализма". Отход Югославской компартии от принципов, принятых в международном коммунистическом движении, был тяжелой потерей в общем деле, но никаких крутых мер вокруг Югославии не предпринималось, танков и десантников туда не направляли, ограничившись методами идеологического воздействия на отступников. Многие события, только завязавшиеся в 1948 году, принесли свои отравленные плоды лишь в наше время. И та же Югославия, благодаря своим амбициозным вождям и американской "помощи", первой отправившись в свободное плавание по "свободному" рынку, ныне уже называется бывшей Югославией, и наша, прежде могучая и несокрушимая, держава с гордым именем СССР в тяжелом раздумье стоит у последней черты, за которой маячит ее неприглядное колониальное будущее, но нет державы и нет СССР. Зато есть киви, легальные масонские ложи, легальный сионизм, бейтаровские молодчики, полудохлый СНГ и полное обнищание народа, угнетенного нуждой и бесправием. И еще полный разгул "демократии". Между тем хроника жизни нашей семьи 1948 года зафиксировала еще одно событие — из тюрьмы была выпущена Кира, дочь Павла Аллилуева, по мужу Полипковская. Эту фамилию она носит до сих пор, хотя с ним развелась давным-давно, а второй муж скончался несколько лет назад. Сегодня Кира — пенсионерка и живет в Москве в своей маленькой однокомнатной квартирке. И хотя ей уже много лет, она по-прежнему веселая и жизнерадостная женщина. Тогда она просидела в тюрьме месяцев шесть или семь, а потом была выслана на пять лет в Шую. Когда ее выпустили из тюрьмы, а это было во Владимире, она не смогла достать билет в Москву и не смогла устроиться на ночь в гостинице. Знакомых во Владимире у нее не было, и она под вечер вернулась в тюрьму и попросила разрешения у ее начальника переночевать там еще одну ночь. Начальник тюрьмы был поражен таким оборотом дела, но нашел для племянницы Сталина свободную камеру "со всеми удобствами". В Москву Кира приехала на пару дней, чтобы взять с собой в Шую необходимые вещи и повидаться с нами. Тогда же она рассказала нам, что второй муж тети Жени Николай Владимирович Молочников оказался "чьим-то там шпионом" и что именно в этом и была причина ареста Евгении Александровны и ее самой. А от нас она узнала, что вскоре после ее ареста была арестована моя мать. В Шуе Кира пробыла до лета 1953 года. Ее муж и брат, Сергей, несколько раз за это время ездили к ней в Шую, что помогло ей выстоять в этой ссылке и не чувствовать себя одинокой. Мы с Леонидом привыкали к самостоятельной жизни, бабушка по состоянию здоровья большей частью проводила время в "Соснах", и мы втроем — Леонид, Саша и я — навещали ее постоянно, а летом я иногда и какое-то время жил с ней в этом санатории. Там же подолгу жили Гулька со своей "Дюнюней". В их квартире жили и оставшиеся после ареста Угеров, соседей семьи Павла Аллилуева, их дети: Володя и Леночка. В беде мы как-то все вместе теснее сдружились, помогали друг другу чем могли. Кстати, в квартире напротив нас, в семье И. Тевосяна, женатого на сестре Л. Мирзояна, также нашли свой приют сын и дочь арестованного в 1938 году Мирзояна и его жены. Закон был один — дети за родителей не отвечают. Не могу покривить душою и сказать, что нас в чем-то притесняли, ограничивали. Все мы были комсомольцами, поступили в институты, которые выбрали сами. Сын того же Мирзояна был избран в 1952 году секретарем партийной организации крупного предприятия. Сергей учился в МГУ, а Леонид после маминого ареста сам бросил МЭИ, хотя в некоторых публикациях сердобольные дяди изображают его пострадавшим, пишут, будто его выгнали из института. Мы сами долго не знали о том, что он бросил учебу, пока к нам домой не пришел то ли начальник курса, то ли декан факультета и уговаривал Леонида вернуться в институт. Но Леонид возвращаться в МЭИ не стал. Позднее он поступил в МИСИ на гидротехнический факультет. Жили мы в те годы на бабушкину пенсию, на стипендии, которые Сергей и Леонид получали в институтах, и на два обеда — обед деда, который был оставлен за нами, и обед бабушки. Ежемесячное получение обеденных книжек составляло тогда целый ритуал. Бабуся писала соответствующую доверенность "на получение обеденных книжек двух", и Сергей шел с той доверенностью в столовую к ее начальнику — маленькому, очень грустному человеку с сильно косящими глазами — и получал эти самые книжки. Этими обедами еще кормился младший брат мамы — Федор Сергеевич Аллилуев, живший в семнадцатом подъезде нашего дома. Вскоре закончил школу и Саша, поступил он в Первый Московский медицинский институт на санитарно-гигиенический факультет. Василий продолжал куролесить, его вторая жена, Екатерина Тимошенко, была выставлена за дверь. С двумя детьми, Василием и Светланой, она некоторое время жила с бабусей в "Соснах". Неудачное замужество сломило ее и вконец доконало, она так и не смогла оправиться от горестного удара и устроить свою жизнь. Летом 1950 года я в последний раз побывал в Зубалове. Светлана пригласила всех четырех братьев на стадион "Динамо", где проходил большой праздник в честь Дня физкультурника. Она заехала за мной в "Сосны", и, отправляясь в Москву, мы заехали к ней на дачу. В Зубалове вместе с ней жили сын Светланы Оська и няня Саша. Как тут все изменилось с памятного 1943 года! Там, где раньше были "гигантские шаги", а потом волейбольная площадка, сооруженная Василием, теперь зеленела березовая рощица, к даче была пристроена большая солнечная веранда. Из Зубалова мы заехали за другими братьями и отправились на стадион. Праздник был красочный, многолюдный, завершился он любимым в народе футбольным матчем. Со стадиона Светлана повезла нас с Леонидом в "Сосны", для нас праздник еще продолжался: Светлана заехала к Москве-реке, туда, где в нее впадает Черная речка и где располагалась лодочная станция, обслуживающая окрестные дачи, и мы еще часа полтора покатались на моторке. В конце 1950 года Сергей с отличием закончил МГУ, его рекомендовали в аспирантуру. Началось оформление документов, и тут выяснилось, что мать его репрессирована как враг народа, начальство струхнуло и стало волынить дело с приемом. Юлия Исааковна, узнав от бабуси о случившемся, безапелляционно заявила: "Клянусь это было ее любимое словечко , о какой аспирантуре может помышлять сын врага народа? Должен заметить, что некоторые наши родственники после маминого ареста стали шарахаться от нас и избегать любых контактов, а вот простые люди, наши Друзья, соседи по дому отношений к нам не меняли и за карьеру свою не боялись, опекали нас как могли и помогали нам вырасти. Светлана и Василий относились к нам, конечно, по-прежнему ласково и заботливо. А между тем наша главная опора, бабушка, стала заметно сдавать. Трудная жизнь, семейные горести совсем ее скрутили, ей было семьдесят четыре года, и ее часто мучили сердечные приступы. Умерла она внезапно. Приехала навестить нас в дом на набережной, собралась уже уезжать к себе, но почувствовала себя плохо. Дома был один Леонид, он вызвал "скорую", и бабушку отвезли в "кремлевку". Прошло совсем немного времени — час или два, нам позвонили из больницы и сообщили о смерти бабуси. Похоронили ее рядом с младшей дочерью. На следующий после похорон день Василий пригласил к себе Леонида, как самого старшего. Он сказал, что за нами сохраняются обеды, которые мы получали при жизни бабушки, половина пенсии, которую мама получала за деда эта сумма будет выплачиваться мне до моего совершеннолетия — в 1951 году мне исполнилось шестнадцать лет. И действительно, на следующий день к ректору МГУ приехал адъютант Василия, майор Дагаев, и популярно объяснил, что Сергея нужно оценивать по уровню знаний и способностей, которые к его анкете не относятся. И если он человек способный, препятствовать его поступлению в аспирантуру не следует. С тех пор прошло более сорока лет. Сергей Павлович Аллилуев — доктор физико-математических наук, профессор. Работая в Московском физикотехническом институте, подготовил не один десяток научных кадров. Он женат, растит дочь Александру. Вскоре после смерти бабушки в моей жизни произошли изменения: меня усыновил младший брат мамы Федор Сергеевич Аллилуев, мой дядя Федя. Так я стал Федоровичем и Аллилуевым. Судьба Федора сложилась трагично. В молодости, как я уже писал, он был одаренным человеком, знания схватывал на лету. С золотой медалью окончил гимназию и поступил в гардемарины. С 1917 года вступил в партию, доброволец Красной Армии. С апреля 1918 года работал у Сталина секретарем. Во время немецкого наступления на Петроград воевал на Псковском фронте, потом попал на Царицынский фронт, а в 1919 году во время наступления на Питер Юденича снова защищал Петроград. В 1920 году его свалил тяжелый сыпной тиф. Еще не оправившись, он попадает в часть особого назначения под начало С. Тер-Петросяна, легендарного Камо. Камо был человек изобретательный, смелый и решительный. Однажды он задумал учинить своим бойцам смертельную проверку: ночью инсценировал налет "белых" и захватил часть красноармейцев в "плен". Чтобы все было как в действительности, пленных избили и поволокли на "расстрел" ко рву, где уже стояли наготове пулеметы. Половина бойцов знала о "комедии", они-то больше всех кричали и корчились "от боли", падая в ров. Впечатлительный Федор получил сильнейшую психическую травму и на всю жизнь остался инвалидом. Ему дали персональную пенсию, и он жил в однокомнатной маленькой квартирке в нашем доме. Умер Ф. Аллилуев в 1955 году и похоронен на Новодевичьем, рядом с родителями, братом и сестрой. Примерно тогда же в соседний с нами подъезд переехала Светлана с Осей и Катей, у нас с ней был теперь общий балкон. Мы вновь стали часто встречаться. Вся послевоенная жизнь страны была насыщена упорной и напряженной работой на всех ее магистральных направлениях — восстановлении разрушенного народного хозяйства и укреплении экономического потенциала страны на основе внедрения новых технологий, повышении жизненного уровня людей, обеспечении развития науки и искусства, обновлении нравственно-мировоззренческого, идеологического поля советского общества. Своеобразная "идеологическая перестройка", осуществляемая в 1944—1953 годах, носила исключительно принципиальный характер и была рассчитана на дальние перспективы. Духовное развитие становилось первостепенной заботой государства и партии, являющейся цементирующим стержнем советского общества, ядром государства. Если говорить коротко, то смысл этой "идеологической перестройки" состоял в переводе идеологии на патриотические основы, восстановления связей советской истории с многовековой историей России. Работа эта оказалась чрезвычайно сложной и трудной. Удалось лишь обозначить направление и заложить несколько важных кирпичей в этот мировоззренческий фундамент. Слишком много было еще старых, непреодоленных догм, которые гирями висели на неокрепших плечах идеологического организма, слишком тонок еще был слой той советской интеллигенции, которая была бы способна грамотно решать эти задачи, не впадая в примитивизм, новый мифологизм и паникерство. Отсюда и грубые огрехи, кампанейщина, крайности и просто благоглупости. Мои размышления на эту тему привели меня к одному суждению, которое, быть может, расходится с мнением некоторых наших современных патриотически настроенных политологов и публицистов. Считается, что именно в войну и сразу после войны произошел коренной перелом в сознании Сталина и в нашей идеологии. Внешне это действительно так. Более того, именно в эти годы — 1944-1953-й — было больше всего сделано в идеологической сфере. Но я бы сказал, что эта линия у Сталина обозначилась гораздо раньше, еще на XIV съезде партии 1925 год , когда была преодолена троцкистская линия на разжигание мирового революционного пожара, во имя которого наша страна и наш народ должны лечь жертвенными костьми. Надо было идейно и организационно разгромить оппозицию, чтобы уберечь и нашу страну, и нашу историю от гибели. Сегодня это видно особенно четко. И первые ласточки того патриотического курса, который сформировался и обозначился явственно в годы войны и после нее, полетели еще до войны. Вспомним прекрасные довоенные фильмы "Александр Невский", "Петр Первый", довоенный репертуар наших лучших театров, опиравшийся на вечную русскую классику — "Три сестры", "Вишневый сад", "Чайка" А. Чехова, "Таланты и поклонники", "Горячее сердце", "Гроза" А. Островского, "Анна Каренина" Л. Толстого, "Царь Федор Иоаннович" А. Русская классика превалировала на оперной сцене, в балете, в залах консерваторий и филармоний. Конечно, это были подступы к той картине, которая на широком полотне сложилась в годы войны и после нее, и тем не менее я хотел бы говорить уже об определенной преемственности в этом курсе. В очерке российской геополитики "Подвиг Руси" Г. Зюганов пишет: "Главной стратегической проблемой для долговременного выживания России, облекшейся в новое государственное тело Советского Союза, стала проблема обретения конструктивного мировоззрения, восстановления духовного здоровья нации. Именно в этой области дела обстояли наиболее сложно: тоталитарные тенденции государственной власти обрели уродливый, гипертрофированный вид, омертвев в идеологических догматах, беспощадно душивших малейший всплеск свободной, ищущей мысли. Положение это, однако, начало быстро меняться в годы Великой Отечественной войны, ставшей переломным моментом советского периода российской истории. Не вдаваясь в оценки личности Сталина, надо признать, что он, как никто другой, понимал необходимость мировоззренческого обновления в рамках геополитической формы СССР. Понимал он и насущную потребность согласования новых реальностей с многовековой российской традицией. Результатом такого понимания и стало резкое изменение государственной идеологии Советского союза в 1944—1953 годах. В основе нового курса лежало стремление создать эффективную и соответствующую требованиям современности "идеологию патриотизма", которая могла бы стать надежным мировоззренческим основанием для функционирования государственных механизмов огромной советской державы и ее союзников. С этой целью первым делом были восстановлены многие страницы подлинной российской истории, решительно прекращены всякие гонения на Церковь". В этом очерке меня поразило одно интереснейшее высказывание, которое полностью совпало с моими мучительнейшими раздумьями на эту тему. Тело вождя еще не успело остыть в Мавзолее, как его преемники круто развернули вспять идеологический курс". Я думаю, что кое-кто позаботился о том, чтобы этих пяти-семи лет у него не было! И тут мы подходим к одному событию 1952 года, которое вошло в историю как "дело врачей". Вовси, Б. Коган, А. Фельдман, А. Гринштейн, B. Виноградов, М. Коган, П. Егоров, Я. Раппопорт, В. Василенко, Г. Майоров, В. Шимелиович, М. Серейский, Я. Темкин, Б. Гольдштейн, М. Певзнер, В. Збарский, И. Фейгин, В. Незлин, Н. Вильк и еще несколько человек. По сути дела, была обезглавлена вся верхушка кремлевских врачей и других крупных медицинских учреждений. Дело это до конца не разгаданное, вокруг него напущено столько тумана, версий, что нужен хороший специалист-криминалист с подготовкой психолога и социолога, чтобы более или менее объективно разобраться в запутанной картине. Здесь пересеклось столько линий, тайных большей частью, скрестилось столько шпаг в нашем отечестве и за ее рубежами! Очень непростое дело… Как известно из печати, поводом для ареста послужили добровольные показания доктора Тимашук, обвинившей врачей в заговоре, в том, что медицинскими средствами они вредили здоровью руководящих лиц в государстве и партии. Сейчас, по прошествии многих лет, когда тема медицины и власти так или иначе всплыла на поверхность, порождая новые версии и новые факты, я думаю, что нельзя просто отмахиваться от "дела врачей" и утверждать, что все в нем сфабриковано. Чазова "Здоровье и власть". Он касается событий нашего времени, в частности, неожиданной и "нелепой", как пишет Чазов, смерти Д. Устинова: "Осенью 1984 года состоялись совместные учения советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. В них принимали участие Устинов и министр обороны Чехословакии генерал Дзур. После возвращения с маневров Устинов почувствовал общее недомогание, появились небольшая лихорадка и изменения в легких… Удивительное совпадение — приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур". И также умирает. Кстати, на другой день после смерти Сталина, по странному совпадению, умирает и Климент Готвальд. Очевидно, кто-то заинтересованный поработал над тем, чтобы лишить две дружественные страны своих сильных военачальников. Медицина может стать средством для "грязных" политических целей, и даже врачи иногда об этом могут и не догадываться. Может быть, и в "деле врачей" образца 1952 года не было дыма без огня. Ведь заключения специалистов, сделанные по анонимным копиям исследуемых амбулаторных карт в двенадцати поликлиниках из разных городов страны, сходились в том, что лечение велось неправильно. Но сомнения Сталина вынудили Г. Маленкова поручить С. Игнатьеву, возглавлявшему МГБ, лично проконтролировать ход следствия. Маленков, — Игнатьев докладывает отцу, что у него есть данные, раскрывающие истинный замысел "дела врачей". Маленков и Игнатьев докладывают эти данные Сталину, и тот произносит не оставляющую сомнений фразу: "В этом деле ищите Большого Мингрела". Итак, поставим главный вопрос: кто и почему был заинтересован в "деле врачей"? К сожалению, у наших руководителей не хватило честности правдиво ответить на этот вопрос, они, видимо, уже были заинтересованы совсем в другом, если после смерти Сталина "дело врачей" было прекращено, а Берия даже приобрел лавры защитника безвинно пострадавших жертв сталинизма. Туман не был рассеян, поэтому ныне наша демпресса продолжает вешать это дело на Сталина, исходя из его якобы "зоологического антисемитизма". Хотя я подозреваю, что какие-то сионистские нити в "деле врачей" скрываются. Но — "кто и почему"? Обратимся к воспоминаниям Светланы о своей последней встрече с отцом: "Я была у него 21 декабря 1952 года, в день, когда ему исполнилось семьдесят три года. Тогда я и видела его в последний раз. Он плохо выглядел в этот день. Наверное, в связи с болезнью он дважды после 19-го съезда октябрь 1952 заявлял в ЦК о своем желании уйти в отставку. Этот факт хорошо известен составу ЦК, избранному на 19-м съезде. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии, так как неожиданно бросил курить и очень гордился этим — курил он, наверное, не меньше пятидесяти лет. Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко. Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода, — откуда-то брал он сам эти фельдшерские рецепты; но он сам же делал недопустимое: через два месяца, за сутки до удара, он был в бане построенной у него на даче в отдельном домике и парился там по своей старой сибирской привычке. Ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было. Валентина Васильевна рассказывала мне позже, что отец был очень огорчен оборотом событий. Она слышала, как это обсуждалось за столом во время обеда. Она подавала на стол, как всегда. Отец говорил, что не верит в их "нечестность", что этого не может быть, — ведь "доказательством" служили доносы доктора Тимашук, — все присутствующие, как обычно в таких случаях, лишь молчали. Валентина Васильевна очень пристрастна. Она не хочет, чтобы на отца падала хоть какая-нибудь тень. И все-таки надо слушать, что она рассказывает, и извлекать из этих рассказов какие-то здравые крупицы — так как она была в доме отца последние восемнадцать лет, а я у него бывала редко". Итак, лечащий врач Сталина был посажен под арест и полностью от него изолирован. Берия, создав "дело врачей", таким образом шел прямой наводкой к своей цели — укоротить жизнь Сталина, поставить его здоровье под угрозу и тем самым простимулировать летальный исход. Одновременно с "делом врачей" произошел еще ряд событий, которые выстраиваются в одну цепочку. Был арестован генерал Н. Власик, начальник личной охраны И. В тот же год отстранен от обязанностей секретаря А. За этим также прячутся длинные руки Берия. Все дело в том, что Берия был в первую очередь заинтересован в портрете вождя в черной траурной каемочке. В конце своей жизни Сталин понял, кто такой Л. Вот ведь как получается! Многие говорили Сталину, что Берия человек чуждый. В нашей семье об этом открыто говорили дед, бабушка, моя мать. Но Сталин вроде бы и не реагировал на это, даже спорил. Может быть, он что-то и "наматывал на ус", но никаких притеснений Берия не чинил, карьеру его не ломал. Циник до мозга костей, человек абсолютно чуждый идеям и идеалам коммунизма, ловкий карьерист и интриган, Берия умел работать и справлялся с любым поручаемым ему делом. А дела ему поручались ответственнейшие. Ведь разработка атомного оружия проводилась под личным контролем Берия, и это поручение дал ему Сталин. В годы войны патронировал боеприпасы, изготовление новых видов оружия. Дьявольская организационная хватка Берия импонировала Сталину, и он ему многое прощал. Но как ни ловко прятал Берия концы своей "грязной" работы, как ни ловко скрывал свое прошлое, что-то и прорывалось наружу. Аналитический ум Сталина сопоставлял отдельные факты, анализировал их и постепенно приводил к определенным выводам. Вот, например, кадры. Стоит Сталину кого-то выделить, похвалить, подумать о выдвижении и продвижении отдельных руководителей, как они потом куда-то исчезают. Где Вознесенский, Косарев, Кузнецов? Что со Ждановым, Орджоникидзе?..

Новости анна сергеевна аллилуева

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

Реденс (Аллилуева), Анна Сергеевна

Аллилуева – Реданс Анна Сергеевна (1896 -1964)

Часть 3. Глава 1. Надежда Аллилуева

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

Реденс (Аллилуева), Анна Сергеевна

«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма

Надежда Сергеевна Аллилуева

Гибель Надежды Аллилуевой

Похожие новости: