Монолог женщины в день 8 марта!!! И вот пришел он, день моих мучений, Стоит с утра сплошная чехарда!
Женские монологи-жалобы и способы противостояния им.
- Поэтический концерт: "Монолог женщины"
- Информационный Канал
- Откройте свой Мир!
- Эстрадный монолог от женского лица для экзамена
- Монолог из женского стендапа | Пикабу
Ведущая Лазарева призналась, что была в депрессии после отъезда из России
Монолог женщины из спектакля Гришковца "Планета". Sep. Вышеприведенная статья дала представление о том, как выглядят женские монологи о депрессии. No woman, No cryСмотреть онлайн - «Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. 1:56 Женский монолог из фильма «Скрытые фигуры». прилагаю примеры классических монологов, которые можно использовать для выступлений или для тренировки актерских. поразительный монолог женщины из Житомира.
World Business Channel
- Войти на сайт
- «Я буду жить…»: Монолог сильной женщины. Новости Краснодара, Краснодарского края и Юга России
- Смотрите также
- Женский Форум (2021-2024)
"Ожидание (монолог женщины)"
Образы женщин в монологах резидентов Comedy Club также стереотипны: комики высмеивают «пустых и глупых» красоток, умных карьеристок, которые, по их мнению, забыли о своем «месте». В их шутках женщины эмоциональны, истеричны и эгоистичны. Им неведомы логика и критическое мышление. Несмотря на то что позднее к шоу присоединились другие девушки, процент их выступлений был крайне низким: как правило, в часовом выпуске был лишь один «женский» монолог. Юлия Ахмедова в проекте «StandUp» Фото: yakhmedova Недавно закрывшийся проект Comedy Woman с полностью женским составом участниц неоднократно подвергался критике за стереотипные и женоненавистнические шутки.
На протяжении долгих лет в нем обыгрывали одни и те же образы. Среди них — обманутая, глупая, ревнивая или эгоистичная жена, хитрая любовница, повернутая на шопинге девушка, ссорящиеся подружки. Большинство сюжетных ходов шоу было построено на конфликтах и соперничестве между резидентками. Другие известные проекты ТНТ, такие как «Холостяк» и «Дом 2», демонстрировали в основном соперничество женщин ради отношений и их мнимую несостоятельность вне пары.
Однако для кого он на деле оказался опасным? В 2020 году в интервью Ирине Шихман креативный продюсер проекта Зоя Яровицына утверждала, что в российском обществе наконец созрел запрос на то, чтобы слышать женский голос — именно им, по словам Яровицыной, и стал проект. Действительно, на заре проекта артистки часто высмеивали то, что будто не замечали авторы Comedy Club: самодовольных мужчин и излишне самокритичных женщин, неравноправие в семьях, стереотипы о возрасте и внешнем виде и многое другое. Яровицына поднимала в своих монологах некоторые значимые проблемы: например, говорила о том, что определение «женский» стало синонимом «плохого», или о том, что женские заслуги на фоне мужских часто обесцениваются.
Ей вторила ведущая проекта Ирина Мягкова : она с гордостью отмечала, что резидентки поднимают важные для женщин темы, которые табуированы в обществе. Однако уже тогда не все резидентки разделяли подобные взгляды коллег на юмор: на вопросы об отличиях женского стендапа от мужского они отвечали, что различий никаких нет, кроме того, кто выступает с монологом. Вероятно, именно это мнение вскоре разделил и Comedy Club Production, занимающийся подготовкой выпусков передачи. Недружба Несмотря на то что многие монологи, действительно, казались злободневными и ироничными, избежать претензий из-за клише «Женскому стендапу» не удалось.
Еще в конце 2020 года в своем интервью Ирина Шихман раскритиковала и Мягкову, и Яровицыну за то, что обе они используют в монологах стереотипы о женщинах. Никто не хочет. Есть темы, которые нас волнуют, и мы про них шутим. Значит, мы такие ограниченные люди...
У нас первая задача — что должно быть смешно. Поэтому когда мне там какие-то говорят претензии, что вы поддерживаете патриархат, вы не продвигаете феминизм, — так, а где мы сказали, что мы будем его продвигать?
Они дали пять минут на сборы, настоятельно порекомендовали взять с собой еду, белье и теплую одежду. Наскоро побросав в чемодан кое-какую одежду и немного еды, под нетерпеливые окрики агентов НКВД, я вышла из дома. Запереть квартиру мне не дали.
Один из них наклеил узенькую полоску бумаги украшенную печатями на дверной косяк. На улице уже ждала машина на которой «нас» довезли до городской тюрьмы. Я раньше никогда не бывала в тюрьме, и всегда считала, что там сидят преступники, но в это утро мое наивное представление было развеяно самым печальным образом. В тюрьме уже находилось много моих знакомых литовцев, мужчин, женщин, были и дети. В течение дня на машинах подвозили все новых и новых.
Наконец, под вечер, привели моего мужа. Его арестовали на работе. Никто не знал причины наших арестов. С недоумением расспрашивали друг друга, высказывали различные предположения, гадали о своей судьбе. Теснота в тюремных камерах была страшная, а народ все прибывал и прибывал.
Ни о каком отдыхе лежа можно было не думать, на деревянных нарах разместили женщин и детей, а остальные устраивались сидя на полу. Наконец, через несколько часов, нас вывели на двор, оцепленный вооруженными солдатами. Пересчитали, сверили по списку, погрузили в большие грузовики. В каждый грузовик сели несколько конвоиров и предупредили, что убьют каждого, кто осмелится хотя бы крикнуть. Нам с мужем удалось попасть на одну машину и все время, что заняла дорога, мы не выпускали сцепленных рук.
Мы не могли говорить, но наши взгляды были красноречивее нашего молчания. И я, глядя в глаза дорого мне человека, на трясущейся и отвратительно фыркающей машине, прошептала - "Клянусь». Мы не знали, куда нас везут, где, как и чем окончится для нас эта дорога. Было ясно только одно - счастливая прежняя жизнь закончилась. С любовью и болью смотрели мы в глаза друг друга, видимо предчувствуя, что это последние мгновения нашей совместной жизни.
На железнодорожной станции Ионишкис мужчин отделили и куда-то увели, а женщин и детей стали распределять по товарным вагонам, вытянувшимся на запасном пути в длинный состав. Поначалу загоняли в вагон по норме выдуманной каким-то «умником» еще царского генерального штаба - восемь лошадей или сорок человек. Поскольку лошадей среди нас не было, то загоняли по сорок человек, причем двое детей до четырнадцати лет считались за одного взрослого. Как мы роптали тогда, какими обидными словами обзывали неведомого нам царского генерала. Боже, какими наивными мы были.
Эшелон простоял на станции два дня и все это время к нему подвозили новые партии несчастных. Под конец, «царские нормы» во всех вагонах были перевыполнены, как минимум в два раза. Пока стояли на станции, раз в день давали немного хлеба и по литру воды на человека. Этой водой надо было, и утолить жажду и умыться. Пикантная подробность: тюремную парашу нам в вагоне заменяла дыра в полу, но такого небольшого размера, что попасть в нее «по снайперски» редко кому удавалось, из-за этого в вагоне стоял жуткий смрад.
Не менее изощренной пыткой нашей гордости была в первое время и сама процедура «пользования» этим «сантехническим приспособлением». Полный вагон народа, а деваться не куда... Наконец нас снова выгнали из вагона, пересчитали и затолкали обратно. Зазвенели вагонные буфера, состав дернулся, и нас повезли в неизвестность. Все плакали прощаясь с родными местами, с милой Литвой.
Увидим ли мы ее еще хоть раз? Плакала и я, переживая боль, стыд, унижение, разлуку с любимым. Лишь одно чуть вселяло надежду, наши мужчины тоже едут в этом составе, значит, возможно, увидимся. Везли нас ужасно долго и медленно. В день - из еды все та же пайка хлеба и литр воды.
О том, что нас везут в Сибирь, мы стали догадываться, узнавая разными путями названия станций, где останавливался наш состав. Хоть окна вагона и были заколочены досками, перевитыми колючей проволокой, там, все же, были небольшие щели, в которые мы жадно, по очереди смотрели, пытаясь определить, где мы находимся. О том, что началась война, мы узнали, когда нас перевезли за Урал. Мы тогда еще и не догадывались, что задержись наша отправка еще на три дня и совсем по-другому обернулась наша судьба... Наконец поезд втянулся на какую-то маленькую станцию, лязгнул буферами и остановился.
С противным скрежетом отъехала в сторону вагонная дверь - «Выходи с вещами». Не вышли - выползи. Так измучались за дорогу, что сил стоять уже не было. Пересчитали, отвели от станции на десять шагов и посадили прямо в степи. За попытку к бегству будете отвечать по всей строгости советских законов» - объявил нам какой-то начальствующий военный и добавил - «Сидеть стройными рядами, не расползаться!
Спрашивают сидящих о чем-то, по-хозяйски за руки хватают, мускулы щупают. И, переговорив с конвоирами, уводят целые семьи и усаживают на грузовики. Оказалось, что это бригадиры из местных совхозов набирают так рабочую силу. Меня выбрал один «начальник», посадил с другими товарищами по несчастью в кузов старенького грузовичка и повез еще за сто километров в совхоз «Предгорный». В совхозе, которому суждено было стать местом нашего специального поселения, мне с другими женщинами предписали заниматься сельскохозяйственными работами.
Мы трудились на сенокосе, на уборке зерна. Все работы выполнялись вручную, при помощи самых примитивных инструментов, самого скверного качества. Работа начиналась рано утром с восходом солнца и продолжалась до позднего вечера. На весь совхоз было только несколько мужчин, так как все остальные были призваны на военную службу. Это были старики-инвалиды, они руководили нами.
Работы было столько, что многие женщины не справлялись с установленными нормами. Платили нам за работу очень плохо. Сейчас я уже не помню точно, сколько рублей нам начисляли за труд. Но после обязательных налогов и «добровольных» отчислений, таких, например, как «заем обороны», «красный крест» и других, оставалось совсем чуть-чуть. Кроме того, с нас как со спецпоселенцев, удерживали еще налог на содержание администрации, то есть на содержание наших тюремщиков.
В течение первых трех месяцев денег нам не давали вовсе. В совхозе надо было платить за еду и, чтобы выжить, мы вынуждены были продавать часть одежды которую взяли с собой. Зная о нашем бедственном положении, по утрам на поле приезжали машины из расположенных вблизи колхозов. Колхозники охотно давали нам хлеб, картошку, зерно в обмен на вещи которые нам удалось привезти с собой. В отличие от совхозов, где за выполненную работу платили небольшие деньги, в колхозе, тоже сельскохозяйственном предприятии, за работу, тоже очень скупо, наделяли продуктами.
В совхозе «Предгорный» нас было примерно тридцать женщин на спецпоселении. Для проживания нам был выделен отдельный барак. Какой-либо специальной охраны для нас не было. Первое время по ночам приходили бригадиры и пересчитывали нас, но потом очевидно поняли, мы не убежим. Посредине чужой страны, почти без знания языка, без документов и денег - при побеге мы не смогли бы долгое время оставаться незамеченными.
Осенью, неподалеку от нашего барака, совхоз выделил для нас кусок земли под огород. Жить стало терпимее, так как можно было выращивать овощи и цветы. Земля была очень хорошая и нашими трудами дала бы большой урожай. Мы, наблюдая как живут рабочие совхоза и колхозники, очень удивлялись, как в такой богатой стране, возможна такая бедность? Попробую рассказать подробнее, как я его отыскала.
В совхозе, где я работала, на спецпоселении жили несколько женщин из Польши. И вот, что-то там повернулось в большой политике в Москве и всех поляков Советская власть освободила. К нам в совхоз, в поисках своих жен и родственниц, приехали мужчины-поляки из ближайшего города Бийска. От них я узнала, что литовских мужчин и, возможно, моего мужа, держат в большом лагере под городом Красноярском. Там они работают на тяжелых физических работах в лесу, голодают, положение их отчаянное.
Поляки дали мне почтовый адрес этого лагеря. Я сразу написала мужу письмо. Еще не получив ответа и не зная точно находится он там или нет, собрала и отправила небольшую посылку с продуктами, так как вышедшие их этого лагеря рассказали, что заключенные едят из-за голода еловую кору, многие умирают от голода и болезней. Потянулись долгие томительные недели и месяцы ожидания. И вот, наконец - долгожданное письмо от мужа.
На смятом листке оберточной бумаги, свернутом особым способом, называемым русскими «треугольник», карандашом он написал по-русски о своем житье в лагере. Чувствовалось, что он хотел подбодрить меня, успокоить. Написал, что у него все хорошо, чтобы я не беспокоилась и берегла себя. Были там еще и разные нежные слова, но их можно было только угадать, так как поверх их был оттиснут огромный фиолетовый штамп «Просмотрено цензурой». В совхозе остались лишь неизлечимо больные и женщины с грудными детьми.
Вначале нас повезли на телегах запряженных лошадьми за сто километров в город Бийск. Здесь нам пришлось ждать несколько дней, пока не подвезут остальных людей намеченных к переселению. Затем, когда несколько тысяч женщин и детей разных национальностей были собраны, нас на открытых грузовиках повезли к реке Ангара. Этап длиною в полторы тысячи километров длился примерно неделю. На ночь нас загоняли в старинные пересыльные тюрьмы с их обязательными обысками, бесконечными пересчетами и другими унижениями.
Привезли нас в городок Енисейск, затолкали, в большой пароход и повезли вверх по реке Ангаре. Около двух недель мы плыли вверх по течению теснясь в трюме как селедки в бочке. Кормили на этапе как всегда скудно, хлеб да вода. Наконец пароход причалил к небольшой пристани, где нас вывели на берег. Ну, думаем, слава Богу, добрались.
Но нас снова пересчитали, погрузили на грузовые машины, оцепили конвоем и повезли дальше. Привезли нас к притоку реки Лены, а там нас вновь пароходы дожидаются. Опять пересчитали, сверили списки, исключив из них умерших по дороге, и вновь загрузили по пароходам. Но отправили нас не сразу. Примерно две недели мы, в буквальном смысле этого слова, томились в трюмах этих пароходов стоящих у причала.
Климат в центре Сибири резко континентальный. Летом жарища, а зимой морозы такие, что птицы на лету замерзают. Капитаны пароходов ругаются, вмерзнем в лед, говорят, на обратном пути. А наши начальники не торопятся, им все подвозят и подвозят: и людей подконвойных, и бревна, и доски, тюки да ящики разные. Наконец отчалили.
Все шире и шире становилась река. Вот уже противоположные берега стали невидимыми. Впереди показались острова расположенные в устье реки Лены - конечная цель нашего этапа. Около двух месяцев продолжилась наше вынужденное путешествие.
Когда я узнала о первой измене мужа, для меня внутри все закончилось. Я сохраняла семью только ради детей, хотя это в итоге оказалось ошибкой. Я потеряла себя, сохраняя для детей папу.
Молодость ушла, можно сказать. Если ты живешь в браке и все хорошо я сейчас живу в браке, и у меня все хорошо! Белая: Это совсем другое отношение: встречи редкие, быт не затягивает, приятно проводишь время. Мужья со временем перестают уделять тебе должное внимание именно как женщине. Если им надо что-то принести, не скажут «пожалуйста», не слышно вообще никаких ласковых слов. А с любовником все по-другому — ты практически королева. Можно сказать, все для тебя.
Синяя: Это была полная противоположность. Человек, который имеет совершенно иные качества, чем бывший муж. Когда мне было очень тяжело, придумывала себе образ мужчины, с которым хочу быть рядом, становилось легче. И когда в моей жизни появился другой человек, это оказался как раз тот образ, который я сама себе нарисовала. Черная: В моем варианте отличался от мужа в первую очередь щедростью. Мне никогда в жизни столько не дарили всего: приезжал всегда с сумками еды, покупал ребенку подарки. Я до этого даже не знала, что есть такая вещь — прийти в магазин и не расплачиваться самой… Но муж в сексе был лучше.
А что с женщиной? Белая: Ну да, у женщины другая природа. Она изменяет, когда не видит в нынешних отношениях то, что ей нужно. Это сразу видно: есть такая категория женщин, которая всегда в поиске, они как будто ищут в толпе того человека, который нужен. А когда она его находит, взгляд сразу меняется. Синяя: Ты очень правильно сказала. Я хорошо помню, как я ходила и смотрела мужчинам в глаза.
Не потому, что я осознанно хотела каких-то отношений, это происходило как-то интуитивно. А после того, как я оказалась рядом с человеком, который меня во всем устраивает, я больше никуда не смотрю. Все, я нашла. Я не согласна с утверждением, что мужчина по природе — изменщик. Вы знаете, «природой» тогда можно оправдать все что угодно. Черная: Мне кажется, эта история идет испокон веку: поесть после боя, выпить и… бабу. Белая: Думаю, если мужчина, если его все устраивает в семье, тоже налево смотреть не будет, точно так же, как и женщина.
Черная: Я знала многих мужчин, и сейчас у меня такой же парень, который ни на кого, кроме своей девушки, не смотрит. Синяя: Да, у нас в стране больше женщин, чем мужчин, и от этого вообще много чего исходит. Автоматически получается, что выбирает мужчина… Белая: Это нам тяжело найти настоящего мужчину, да? Черная: Поэтому, наверное, только в крайнем случае женщина идет на измену. Синяя: Мне кажется, что нет, дети ему никогда не были интересны. Правда, он начал ими манипулировать, когда дело пошло к разводу. Все то давление, которое он применял ко мне, хотел распространить уже на детей.
С одним ребенком это не получалось, потому что он поставил границы, а со вторым, к сожалению, вышло. Было страшно смотреть на то, как ребенок воспринимает все это своим чистым детским сердцем, мучается, плачет, а я ничего не могу с этим поделать. Потому что если ты замужем за таким человеком, то можешь хотя бы уйти, а если это твой отец, ты никуда не денешься.
Вот что она вспоминает о войне... Рафаэль Зарипов Деревню мою звали Песочным поселком, она была большая. По обеим сторонам длинной улицы хатки стояли. Наша хатка была соломой крытая, это потом ее щепой покрыли. Папа мой все умел делать хорошо, хатку построил красивую, все завидовали. Война началась внезапно, наши пошли на немца с голыми руками, ни оружия, ничего не было добром. Ой, сколько мужиков погибло в первые дни, месяцы войны, ты себе и представить не можешь.
Мой добрый работящий братик Вася сразу погиб, в первые дни войны. Шли на танки немецкие с голыми руками. Власть наша не слушала, как мир гудит, все думали, обойдется - не обошлось. Воевать пошла одна беднота и голытьба, хороших хозяев и смекалистых мужиков всех перед войной перестреляли да в лагеря поотправляли. Вот иногда по телевизору говорят, что к страху можно привыкнуть. К страху привыкнуть нельзя, мы спать ложились, нас трясучка колотила, сна добром не было. Как в бреду лежишь, утром глаза откроешь, тебя снова трясет как на веялке. Два года немцы жили в нашей деревне. Думаешь, это легко было все пережить? Ой, что было!
Сейчас вспоминаю, а у меня все внутри трясется. Немцы облюбовали наш дом, он красивый был. Вот четверо немецких офицеров поселились в доме, спаленку и горницу заняли. Меня с детьми в кухню и клеть выгнали. Я все это время на голову тряпки страшные старалась покрывать, чтобы на меня внимания не обращали. А было, что и сажей лицо мазала для пущего уродства. Они пальцем показывали и говорили, у тебя кляйне детки, маленькие, хохотали, не верили, что я старая. Один из них по-русски понимал, я как стану плакать, он все мне говорил: "Война не гут... Сыновей его. И говорил: не знаю, увижу их или нет.
Эстрадный монолог от женского лица для экзамена
Гистограмма просмотров видео «Жизнь Рухнула За Месяц: Монолог Женщины, Которая Потеряла Почти Всё» в сравнении с последними загруженными видео. монолог Женщины. Как жизнь обманула одну немолодую женщину. публикует монолог москвички Марии Шинкаренко, бывшей узницы двух концлагерей. Смотрите в этом выпуске: ВСУ обстреляли село в Глушковском районе Курской области; на Авдеевском направлении наши средства ПВО помогли продвинуться группам мотострелков. Как выкладывать новости.
Эстрадный монолог от женского лица для экзамена
LeClick, Женский монолог: Аннэтэс Розенберг Рудман, N Style, Эфир с Анастасией Зурабовой: 'Удачный рецепт или красивое фото: что важнее'. Надия Черкасова, председатель комитета по развитию женского предпринимательства Опоры РоссииКогда ты развит на все 360 градусов, тогда это и есть успех. Монолог многодетной мамы, которая взяла в семью сыновей своей умершей сестры. Сохранено в МИР ЖЕНЩИНЫ Саморазвитие. Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1932-1994) ОЖИДАНИЕмонолог женщины М. ведь как! Гистограмма просмотров видео «Жизнь Рухнула За Месяц: Монолог Женщины, Которая Потеряла Почти Всё» в сравнении с последними загруженными видео.
Начало войны и отправка в лагерь
- Женский монолог. Раиса Демина - Велком
- Видео эмоционального монолога жительницы Орска буквально в лицо мэру города
- монолог Женщины - Юмор - 4027743 -
- Пятничное. Монолог женщины - ВОмске
- Ольга Ренова в программе 'Женский монолог' | МИР ЖЕНЩИНЫ | Постила
Монолог женщины в день 8 марта!!!
Сейчас вы все поймете. Вот красишь ты ресницы. Прокрашиваешь хорошенечко — одна к одной и чтоб без комочков. И как только ты докрасила последнюю ресничку в уголке глаза — как срочно приспичивает чихнуть!
И ты ничего не можешь с собой поделать — чихаешь на всю квартиру! Вся свеженакрашенная тушь отпечатывается вокруг глаз, так, что становишься похожа на панду. Ты идешь в ванну, все смываешь и начинаешь процесс по новой!
А потом еще твой бойфренд смеет упрекать тебя в том, что ты вечно опаздываешь на свидание! А это не твоя вина — это женский закон подлости! Или вот, например, все с таким сталкивались.
Когда берешь с собой в мегамолл дисконтные карточки каких-нибудь магазинов, то либо ничего не купишь, либо купишь в другом магазине, карточку от которого почему-то прихватить с собой из дома не догадалась! Было такое?
Торжественное вручение премии проходило 24 апреля в Villa Barvikha. Приз за Татьяну Денесюк получила продюсер проекта "Изнанка. Женщины" Елизавета Студеникина. Речь также идёт о программе "Изнанка.
И остается только один вопрос! Как Роберт Рождественский смог написать от лица женщины такие стихи и сделать это настолько точно? Загадка таланта!
Мастер нам сразу сказал, что у нас нет личной жизни и болезней. Актер может не выйти на сцену по одной причине, название которой — смерть. Других причин не существует. Еще на всю жизнь запомнила слова педагога: «Блевать, мочиться и давить клопов на сцене нельзя». Сегодня мы это видим сплошь и рядом. Сцена — выше пола, выше земли. Это не значит, что мы не говорим здесь о насущных, духовных и душевных проблемах. Говорим ярко, энергично, отдаём свою душу. Но никогда нельзя говорить со сцены пошло! И когда утверждают, что «Черный квадрат» Малевича — это живопись, я отвечаю: нет! Малевич сам сказал, что это не живопись, а конец живописи. Голые мужики на сцене — это не искусство. Это квадрат Малевича. Не надо мне баню на сцене. Сцена — это кафедра. У меня был период, я служила в Московском Новом драматическом театре. Меня там съедали поедом, я его называла: Новый травматический театр. Однажды мне один актер говорит: ты уже должна умереть, а ты всё ходишь, улыбаешься. Я ответила: это вы живете этим, а я негативом жить не хочу и не буду. Меня снимали с роли — я брала мяч, ракетку и уходила в Лосиноостровский парк. Там стояла избушка, и я по ней шарашила мячом что было сил. Разогреюсь, краснощекая. Возвращаюсь в театр — розовая, счастливая. А они понять не могли, как это так: меня сняли с роли, а я хожу румяная и улыбаюсь. Никогда виду не подавала, хотя страдала очень сильно. Даже в больницу попала. Боря Невзоров мне как-то сказал: «Лен, ты что как палка? Не гнешься. Гнуться не будешь — сломают…» Он учил, что надо слушать, но делать по-своему. Люди часто говорят, что в своей жизни ничего не меняли бы. А я бы поменяла многое. Жизнь дорого берет, но крепко учит. Несгибаемой палкой жить трудно и малопродуктивно. Там очень точно выписан характер народа, многие белорусы сверяют свой внутренний ментальный камертон с образами, прописанными Мележом. Почему меня Беларусь поразила с первого раза, влюбила в себя? Я там увидела на удивление гармоничных людей, трудолюбивых, добрых, настроенных на самоотдачу. Когда приехала на сьемки, во мне веса было сорок пять килограммов. У меня с молодости больной желудок, не могла есть кинокорм, который нам давали. Меня белорусские крестьянки жалели и домашней едой кормили. Если честно, моя влюбленность в Беларусь началась еще в школе. Я влюбилась в творчество ансамбля «Песняры». Это была такая любовь — словами не передать!