Особняком стоит сборник фольклорного материала «Моя тетрадка каторжная», известный также под названием «Сибирской тетради», писавшийся Достоевским во время его каторги.
Библиография Фёдора Михайловича Достоевского
Достоевскому смертную казнь заменили четырехлетней каторгой в Омске, после которой он должен был отправиться на службу обычным солдатом в Семипалатинск. написал Фёдор Достоевский. Вид северного флигеля Мариинской больницы для бедных в Москве, в котором располагалась квартира Достоевского, и где Ф. М. Достоевский провел первые годы своей жизни с 1823 по 1837 годы / Фото П. Фокина.
Неизвестный Достоевский
Фёдор Михайлович Достоевский (1821-1881) — знаменитый русский писатель-романист. Читайте о новостях автора Федор Достоевский на сайте издательства Эксмо Федор Достоевский | Эксмо. Шпион Антонелли в своих доносах написал в полицию, в Третье отделение, что Достоевский это Письмо читал и глаза-то у него горели.
Книги-юбиляры 2023 года (Ф.М.Достоевский)
В печатном виде книга выйдет в декабре. Это моя первая книга», — сказал он. Дмитрий Достоевский отметил, что пока точный тираж не определен, но планируется, что он составит не менее тысячи экземпляров, книга будет представлена также в электронном виде.
Вы наверняка читали эту новость в телеграм-каналах, но едва ли вам попадалось её продолжение: после критики со стороны итальянской общественности курс восстановили, причем в тот же день. Один из корпусов Миланского университета Бикокка. Я пытался восстановить попранную справедливость, публиковал у себя на страницах опровержение. Но это все равно что капля в море. Её используют в качестве аргумента в пользу нашей изоляции, не только политической и экономической, но и культурной.
Когда я писал нескольким людям, что информация эта недостоверна, что так и рождаются фейки, что курс по Достоевскому быстро восстановили, что Италия очень любит Достоевского и даже Папа Франциск советует читать его каждому священнику, ответ был всегда примерно один: «но ведь сначала отменили же». Мол, вот он, прецедент ненависти ко всему русскому! Иногда добавляли: сейчас идёт борьба не на жизнь, а на смерть, лгут все, и копаться в деталях — сродни малодушию. Не важен Достоевский сам по себе. В обратном случае мои собеседники бы радовались, что Италия возмутилась и поспешила восстановить поруганную честь нашего гения. Но нужен не гений, а только аргумент в «их борьбе». Подходит под этот аргумент Фёдор Михайлович — прекрасно, вот он, наш, русский пророк, ещё ведь в 19-м веке писал про европейское лицемерие!
Не подходит — ну так и не будем вспоминать про такого писателя, в школе ведь читали — и довольно. Достоевский — неудобен. Русская литература — неудобна, сложна, потому что не вписывается в прямолинейную логику «свой-чужой», «консерватор-либерал». Едва ли.
Впрочем, думаю, никакой служитель церкви не осудит строку из знаменитой песни: «Идет война народная, священная война». Сделав эти оговорки, нужно согласиться с тем, что главные сочинения Федора Михайловича Достоевского — не просто великая литература и яркая публицистика, они — наше национальное священное писание, а их автор — наш национальный пророк. Не в том смысле, что он создатель какой-то новой религии хотя так думали Рильке и Шпенглер , и не в том, что все его предсказания сбылись сбылось только то, чего он больше всего боялся, а надежды и упования пошли прахом , а в том, что он с наибольшей полнотой и ясностью выразил в своих творениях сущность русского самосознания. В чем же эта сущность состоит?
Ответ прост и сложен одновременно: в христианстве. Опять-таки, дело не в том, какой процент русских людей в ту или иную эпоху ходил в храмы и держал посты, а в том, что психология подавляющего большинства из них была и остается новозаветной, а жизненным идеалом сознательным или бессознательным, неважно являлся и является Христос. Разве весь наш быт с его походной неустроенностью, почти ирреальной зыбкостью, фантастическим свойством «линять в два дня» не свидетельствует о том, что мы града земного не имеем, а взыскуем града нездешнего? Даже атеисты, «по определению» обязанные отрицать все нематериальное, говорят «о душе» и «по душам» не меньше, чем «церковники», а презрения к стяжательству у них порой гораздо больше. Русская песня уносит в небо почти так же высоко, как и молитва.
При участии Некрасова роман был издан в альманахе «Петербургский сборник». Второе его произведение — «Двойник» — публика не поняла и отвергла. Критика шельмовала молодого автора, именитые писатели его не понимали.
Он ссорится с И. Тургеневым и Н. Некрасовым, его перестали печатать в «Современнике». Вскоре произведения Достоевского появились в «Отечественных записках». Арест и каторга Знакомство с социалистом Петрушевским кардинально изменило судьбу Федора Достоевского. Он участвует в пятничных собраниях, а со временем вошел в тайное общество, которое возглавлял коммунист Спешнев. За то, что писатель публично прочитал запрещенное письмо Белинского к Гоголю, его арестовали в 1849 году. Он так и не успел насладиться успехом романа «Белые ночи», вышедшего годом ранее.
Восемь месяцев, на протяжении которых велось следствие, Достоевский провел в Петропавловской крепости. Военный суд вынес приговор — смертная казнь. Казнь оказалась инсценировкой: перед началом исполнения писателю зачитали указ об изменении меры наказания. Ему предстояло отбыть восьмилетнюю сибирскую каторгу через месяц этот срок уменьшили вполовину. В романе «Идиот» Достоевский отразил чувства, которые пережил в ожидании казни. Фото: wikipedia. Он страдал от одиночества и отчуждения: другие арестанты не принимали его из-за дворянского титула. В отличие от других каторжан писатель не был лишен гражданских прав.
Четыре года он читал единственную книгу — Евангелие, которое подарили ему жены декабристов в Тобольске. Это стало причиной духовного перерождения писателя, изменения убеждений. Достоевский стал глубоко религиозным человеком. Воспоминания о каторге были использованы писателем при создании «Записок из Мертвого дома» и других рукописей. Вступление на престол Александра II принесло романисту помилование в 1857 году. Ему было разрешено публиковать свои произведения. Расцвет литературного таланта Новый этап в творчестве писателя связан с разочарованием в социалистической идее. Его интересует философская составляющая социальных вопросов, проблемы духовного бытия человека.
Он помогает брату Михаилу издавать альманах «Время», а после его закрытия в 1863 году — журнал «Эпоха». На страницах этих изданий появились романы Достоевского «Униженные и оскорбленные», «Скверный анекдот», «Записки из подполья». Писатель часто выезжал за границу в поисках новых тем, но завершалось все тем, что он проигрывал огромные суммы за рулеткой в Висбадене. Драмы и переживания этого периода жизни Достоевского стали основной для нового романа «Игрок». Пытаясь выпутаться из финансовых проблем, писатель заключает крайне невыгодный для себя договор на публикацию всех своих произведений и садится за написание нового творения — романа «Преступление и наказание» 1865—1866.
Достоевский Фёдор Михайлович
Достоевский проиграл 180, но написал жене: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Однако Достоевский не отчаивался и написал «На первое июля 1855 года». Достоевский проиграл 180, но написал жене: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Девушка помогла Достоевскому выполнить подписанный с издателем контракт: за 26 дней они совместно написали и оформили рукопись «Игрока». Достоевский назвал работу коллеги «Западнической клеветой на Россию», а его самого обвинил в незнании своей страны и порекомендовал сжечь роман. Юношеские литературные опыты, о которых Фёдор Достоевский писал своему брату, не сохранились, однако ясно, что первые произведения Достоевский начал писать ещё во время учёбы в Инженерном училище.
Неизвестный Достоевский
Через год Достоевский напишет своему другу, дипломату Александру Врангелю. Сегодня на нашем канале документальный фильм к 200-летию со дня рождения Федора Достоевского. 17:00 — лекция «ДОСТОЕВСКИЙ-ПЕРЕВОДЧИК И ПЕРЕВОДЧИКИ ДОСТОЕВСКОГО» Альфред Бем назвал Достоевского «гениальным читателем».
Достоевский, Федор Михайлович
Был ли Достоевский слишком застенчив и нелюдим, или это проявлялась внутренняя гордость, но книгу свою он для публикации сразу никому не предложил. Его более смелый товарищ по училищу и литературным опытам Григорович отнёс рукопись Некрасову. Николай Алексеевич восхитился. Со словами: «Новый Гоголь явился! Тот сначала поворчал: «У вас Гоголи-то как грибы растут». Но ознакомившись, пришел в аналогичный восторг. Восходящую звезду стали приветствовать. А сам Достоевский, естественно, возгордился. Возомнил себя состоявшимся гением. Над ним, конечно, начали посмеиваться. Тем более что был он человеком нездоровым, страдал от припадков эпилепсии.
Следующий его роман успеха у публики не имел. И время наступило такое, когда все бредили революцией, хотели перестроить жизнь по-новому. Молодой писатель тоже попал в кружок петрашевцев. Стал вместе с ними рассуждать на соответствующие темы. Прочитал одно запрещенное письмо. Основной целью этого сообщества революционных демократов было создать независимую прессу. Купить печатный станок и тайно выпускать газету. Но кончилось тем, что всю шайку-лейку арестовали. Дело вроде копеечное. Однако царь Николай I был жёстким.
Он решил преподать им такой урок, чтобы запомнили. Судить по полной программе. Для этого устроил целый спектакль с расстрелом. Подсудимых посадили в телеги, привезли на Семёновский плац. Построили там солдат. Троим арестантам завязали глаза. Служивым дали команду взводить ружья. Но тут выскочил кто-то вроде фельдъегеря и доложил, что казнь заменяют каторгой. Один парень из первой расстрельной тройки сошёл с ума. Достоевский в их группу не попал.
Но для него, конечно, это тоже стало потрясением. Как повлиял несостоявшийся расстрел? Говоря с современных позиций, была проведена такая шоковая терапия, которая всего человека перетряхивает. Сейчас некоторые чудаки то в могилу закапываются, то с вышки прыгают вниз головой. И проделывают другие смертельные трюки, чтобы просветлиться и духовно совершенствоваться. Достоевского же пропустили через подобное сито против собственной воли. Но это действительно поменяло его представления о жизни. И способствовало внутреннему перерождению. Он описал те ощущения на грани: когда оставшиеся до выстрела пять минут воспринимаются как огромная ценность. И так много можно успеть сделать и прочувствовать.
Видимо, тогда же писатель перестал быть революционером. Но в итоге ему прочитали другой приговор. Восемь лет каторги. И он отправился в Сибирь. Потом попал в Казахстан. Отношение к каторжникам тогда было другое. Их не только жалели как и сегодня , но и активно с ними общались. Жена декабриста Фонвизина подарила Достоевскому Евангелие, которое было потом с ним всю жизнь. В последний день перед смертью он попросил жену, чтобы подала эту книгу, открыла на случайной странице и прочла первую попавшуюся строчку: писатель любил так заглянуть в будущее. И вот там было написано: «Не удерживай».
А далее следовали слова Христа о том, что зерно, которое останется в живых, жизни не даст, а то, которое умрет, — наоборот. Тогда Фёдор Михайлович сказал супруге, мол, ты тоже меня не удерживай — ухожу. И кстати, те евангельские слова выбиты на его могиле. Но вернёмся к каторге, где он провёл четыре года. После неё Достоевского перевели в Семипалатинск — солдатом в полк. Там осуждённый тоже общался с необычными людьми. Был среди них почитаемый у казахов путешественник, историк, этнограф Чокан Валиханов — личность выдающаяся. И другие. Интересно, что Фёдор Михайлович, которого по суду разжаловали, отняли дворянство и звание подпоручика, выслужился там из рядовых в унтер-офицеры. Но дальше в армии оставаться не захотел.
И вместе с женой, сосватанной в тех краях, поехал обратно в Петербург. Мысль остаться писателем за эти годы его не покинула. Пока сидел на каторге — накапливал опыт, делал наброски. А уже дома выдал повесть «Записки из мёртвого дома». И естественно, с этой историей еще раз попал в яблочко. Теперь его уже точно приняли в творческую среду. Какие ещё повороты заслуживают внимания? Дальше его семейная история заключается в том, что первая жена умерла. А сам Фёдор Михайлович с братом издавал журнал. Но не слишком успешно — попал в большие долги.
И уехал за границу. Что интересно: с издателем он подписал договор о том, что если ко времени не сдаст очередной роман, то попадает в кабалу — все права на его произведения девять лет будут принадлежать этому дельцу. Оставалось меньше месяца, а надо было выполнить обещанное. Это только нынче отдельные мастера вроде Захара Прилепина умудряются написать книгу за 25 дней. Достоевский так не умел. Но нашел выход из положения. Ему рассказали о новой технологии — стенографировании. Когда для ускорения пишут не словами, а специальными значками, и это позволяет успевать за речью. В итоге знакомые порекомендовали молодую стенографистку Анну Сниткину. Он обрисовал ей ситуацию.
И будущие муж с женой за 26 дней Прилепина все-таки не опередили подготовили новое произведение — роман «Игрок», списанный автором с себя. Так Достоевский избежал кабалы. А стенографистка вскоре стала ему не просто второй супругой, а настоящей опорой.
Среди сотрудников журнала были поэт и критик Аполлон Григорьев, философ Николай Страхов и многие другие. Журнал, полемизировавший и с консервативными изданиями наподобие «Русского вестника», и с радикальными «Современником» и «Русским словом», предлагал «почвенническую» политическую и литературную программу, настаивая на внимательном отношении к народному духу. Это, впрочем, не мешало относительному либерализму издания Достоевских, в котором высказывались очень смелые взгляды по самым разным общественным и политическим вопросам. Такая смелость и приведёт к закрытию журнала: в разгар Польского восстания 1863 года Страхов напечатает статью, очень смело трактующую отношения между Россией и Польшей. Впрочем, столь популярным он уже не будет. Берег озера Цюрих.
Около 1860 года. Литография Жана Жакотте Цюрих, Швейцария. Около 1865 года. Гравюра Генриха Зигфрида. Фотография Уильяма Инглэнда 8 июня 1862 года. Достоевский за границей Достоевский впервые выезжает за пределы Российской империи. Как и многие русские, писатель хотел познакомиться с жизнью Западной Европы. Противоречивые, далеко не восторженные впечатления от современной жизни Западной Европы отразились в публицистических «Зимних заметках о летних впечатлениях». Впрочем, многие наблюдения Достоевского окажутся и вполне благожелательными: достаточно вспомнить описания Швейцарии в романе «Идиот».
Во время этого путешествия Достоевский встретится с политическим эмигрантом Александром Герценом, личностью и творчеством которого позже будет интересоваться. Наконец, именно во время европейской поездки Достоевский увлёкся игрой на рулетке. Психологическая сторона этого увлечения изображена в романе «Игрок». Писатель вернулся из своего европейского путешествия к зиме, однако позже неоднократно будет посещать европейские страны. Аполлинария Суслова 1863 год. Достоевский и Суслова Август — сентябрь 1863-го — самый напряжённый период в любовных отношениях Достоевского с Аполлинарией Сусловой: они несколько раз встретились в европейских городах от Парижа до Рима. Возлюбленная Достоевского, с которой он познакомился в начале 1860-х, была намного младше его и сильно отличалась по политическим взглядам. По словам современницы, Суслова — «девушка с обстриженными волосами, в костюме, издали похожем на мужской, девушка, везде являющаяся одна, посещающая прежде университет, пишущая, одним словом эмансипированная». Она занималась литературой и опубликовала несколько повестей, в том числе одну — в журнале «Время»; позже вышла замуж за Василия Розанова, в будущем знаменитого писателя.
Роман Достоевского и Сусловой был болезненным: Суслова параллельно переживала несчастную влюблённость в другого, Достоевский был женат. Считается, что оба участника описали эту любовную историю в своих произведениях: Достоевский — в романе «Игрок», а Суслова — в повести «Чужая и свой». Мария Достоевская 15 апреля 1864 года. Через год Достоевский напишет своему другу, дипломату Александру Врангелю: …Она любила меня беспредельно, я любил её тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. Как ни странно это, а это было так. Это была самая честнейшая, самая благороднейшая и великодушнейшая женщина из всех, которых я знал во всю жизнь. Когда она умерла — я хоть мучился, видя весь год , как она умирает, хоть и ценил и мучительно чувствовал, что я хороню с нею, — но никак не мог вообразить, до какой степени стало больно и пусто в моей жизни, когда её засыпали землёю. И вот уж год, а чувство всё то же, не уменьшается... Бросился я, схоронив её, в Петербург, к брату, — он один у меня оставался, но через три месяца умер и он, прохворав всего месяц и слегка, так что кризис, перешедший в смерть, случился почти неожиданно, в три дня.
Смерть брата Скончался Михаил Михайлович Достоевский. Фёдору Михайловичу пришлось принять на себя заботы о вдове и детях брата, а также выплатить его внушительные долги. Наконец, на Достоевского пали все хлопоты по изданию журнала «Эпоха». В журнале Достоевский поместил некролог брату, где писал: Михаил Михайлович был человек настойчивый и энергический. Он принадлежал к разряду людей деловых, разряду весьма между нами немногочисленному, к разряду людей, не только умеющих замыслить и начать дело, но и умеющих довести его до конца, несмотря на препятствия. К несчастию, характер покойного был в высшей степени восприимчивый и впечатлительный. При этой восприимчивости впечатлений он мало доверял их другим, хранил их в глубине себя, мало высказывался, особенно в несчастьях и неудачах. Когда он страдал, то страдал один и не обременял других своею экспансивностью. Только удачу, радость любил он делить добродушно с своими домашними и близкими; в такие минуты он не мог и не хотел быть один.
Николай Страхов вспоминал трагикомическую подробность: «... В публике, не слишком внимательной к именам, произошла путаница, и многие считали тогда умершим Фёдора Михайловича, то есть знаменитого Достоевского. Поэтому Фёдор Михайлович должен был употреблять даже особые старания, всячески давая знать, что он, известный писатель, жив, а умер его брат». Летом 1865-го журнал «Эпоха» был закрыт по причине финансовых трудностей: писатель погряз в долгах, а журнал выгод не приносил. Зарабатывавший на жизнь литературой, Достоевский вынужден был долго печататься в других изданиях. Впрочем, писатель всё же хотел открыть свой журнал — позже это желание сбудется, когда начнёт выходить «Дневник писателя». Фёдор Достоевский. Начало 1860-х годов. Фотография Ивана Гоха 1 июля 1865 года.
В кабале у издателя Отчаянно нуждаясь в деньгах, Достоевский заключил договор с книгоиздателем Фёдором Стелловским. Это один из самых печальных в истории русской литературы примеров эксплуатации писателя. Стелловский получал право напечатать сочинения Достоевского в трёх томах, а сам писатель обязался сочинить для этого издания ещё один роман этим романом станет «Игрок». Достоевский будет вспоминать об этом эпизоде:... Принудил меня Стелловский силою… грозясь засадить меня в тюрьму, так что уж и помощник квартального приходил ко мне для исполнения. Но я с помощником квартального тогда подружился, и он мне много тогда способствовал разными сведениями, которые потом пригодились для «Преступления и наказания».
Прежде всего, они должным образом не воспринимали новаторства автора и его попыток в своих произведениях глубже разобраться в психологии героев.
Собрание сочинений Достоевского Ф. Суд, смертный приговор, инсценировка казни, каторга — все эти эпизоды биографии существенно повлияли на писателя. Поэтому они ярко вплелись в последующие труды Достоевского, который погружается в религию, пишет повести « Дядюшкин сон «, « Село Степанчиково и его обитатели «, роман « Униженные и оскорбленные «. Глубокие изменения философии писателя отразили опубликованные в 1864 г.
Достоевского, президента Российского общества Достоевского Бориса Тихомирова. Фото: youtube. Эти явления — прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни». По сути, роман стал художественным исследованием причин того глубочайшего национального кризиса, в котором пребывает на современном историческом этапе русская жизнь. Но тут произошло то, о чем свидетельствует евангелист Лука: бесы сидели в человеке, и имя им было легион, и просили Его [Христа]: повели нам войти в свиней, и Он позволил им. Бесы вошли в стадо свиней, и бросилось всё стадо с крутизны в море и всё потонуло. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно-Соловьевичей Николай Серно-Соловьевич — революционер. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою ее окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, — вот эта-то и есть тема моего романа». А почему так вышло, кто в этом виноват? В начале 1870 года в эмиграции умер публицист-революционер Александр Герцен, Достоевский был лично знаком с ним еще с 1840-х годов. Смерть Герцена была остро пережита Достоевским, он вновь перечитал в это время многие его сочинения, рассматривая Герцена как крупнейшего представителя русского западничества. Мысль об ответственности идеологов западничества в формировании нигилистических настроений у современной молодежи — одна из важнейших в «Бесах». Но Достоевский мыслил отношение «отцов» и «детей» сложнее. Представляющий в романе поколение «отцов», идейно и морально ответственных, по замыслу Достоевского, за «беснование» молодого поколения, Степан Трофимович, столкнувшись с разгулом бесовской стихии в городе, не только «с ужасом и первый» «отворачивается», отшатывается от крайних проявлений воинствующего нигилизма, но и бросает на празднике в пользу гувернанток в своей речи вызов духу времени. И с кого писал «портрет чистого и идеального западника» Степана Верховенского? Как историческое лицо историк Тимофей Николаевич Грановский действительно представлял собой яркий тип «чистого и идеального западника» 1840-х годов. Но Степан Трофимович не является его, пусть и карикатурно трансформированным, «портретом». Если и говорить о «портретности» этого персонажа «Бесов» — то он, бесспорно, коллективный портрет деятелей 1840-х. Но и здесь необходима важная оговорка. Излагая на первых страницах романа биографию Степана Верховенского, Хроникер в самом начале сообщает, что тот, действительно, «некоторое время принадлежал к знаменитой плеяде иных прославленных деятелей нашего прошедшего поколения», но тут же оговаривается, что «одно время, — впрочем, всего только одну самую маленькую минуточку, — его имя многими тогдашними торопившимися людьми произносилось чуть не наряду с именами Чаадаева, Белинского, Грановского…». Уже в этой характеристике между Грановским и Верховенским проведена важная черта, обозначена иерархическая дистанция как между личностями разного исторического масштаба: первый представляет эпоху и поколение 1840-х годов, второму в этой эпохе принадлежит «одна самая маленькая минуточка».