Княжеский терем. В специальной комнате стояло трое: высокий мужчина с пышной бородой в дорогом Катаре и со значком наместника, а также, три молодых парня в кольчугах и со шлема и в руках. Чудо-рыба помогает непутевому Емеле завоевать сердце царской дочери. Сказочный хит с Никитой Кологривым. 2. Покажи мне девица дорогу к княжескому терему. Вправо послал Данилу Пронкого, роду княжеского, с войском и с тем же наказом. Княжеский терем. В специальной комнате стояло трое: высокий мужчина с пышной бородой в дорогом Катаре и со значком наместника, а также, три молодых парня в кольчугах и со шлема и в руках.
AP: Украина отвела танки Abrams с линии фронта из-за российских беспилотников
| Выпишите предложение, в котором необходимо поставить... - | Украинские вооруженные силы отвели от линии соприкосновения предоставленные США танки Abrams, сообщает Associated Press (AP). Одной из причин такого тактического решения, по словам двух американских чиновников, стала возросшая возможность российских. |
| Выпишите предложение, в котором необходимо поставить | удивительное природное явление. |
Кто ты из Слово Пацана? Тест
МВД показало видео нелегальной криптофермы из коровника. Новости. Спектакль Московского театра Сатиры, 1977г, по пьесе Григория Горина. Режиссер: Марк : Михаил Державин, Татьяна Егорова, Роман №3 1) Покажи мне девица дорогу к княжескому терему.
Реальное ВПР 2020 задание №6 по русскому языку 5 класс с ответами
| За стенами Белокаменной (25) | Вместе по жизни | Дзен | Спектакль Московского театра Сатиры, 1977г, по пьесе Григория Горина. Режиссер: Марк : Михаил Державин, Татьяна Егорова, Роман |
| В Мордовии начался капремонт дороги к деревне Суркино | 1) покажи мне девица дорогу к княжескому терему. |
| Выполните синтаксический разбор предложений (знаки - вопрос №9703861 от RedZilla54 08.02.2020 09:52 | Показать свойства. Копировать карту. Печать карты. Перейти к области просмотра. |
AP: Украина отвела танки Abrams с линии фронта из-за российских беспилотников
Мы идем на восток, более конкретного направления нет, зачем тебе что-то разглядывать?! Он просто срывался на девушку. Хотел, чтобы она снова его возненавидела, чтобы не бередила душевные раны, потому что не привязываться к ней, отчуждаться от нее у него плохо получалось. И это его злило. Любава решительно спрыгнула с коня, взяла его под узду, на ощупь нашла ближайшее дерево и села среди корней. Я Грома не хочу терять, не знаю, как ты… — Дура! Могу расписку написать, что я сама за себя отвечаю, с тебя все снимаю. Только не на чем, да и не видно ничего… Подожди до утра, а? Ответом ему был тихий смех девушки.
Но больше она ничего не говорила, мудро решив, что злить ей Бьёрна ни к чему. Хотя ей было, что ответить, но она прикусила язычок: обижать Бьёрна не хотелось, совсем не хотелось… — Шо вы прям все так расшумелись? Бьёрн вздрогнул и обнажил меч, напряженно вглядываясь в темноту. Пальцы сжались на кинжале. Гром рядом с ней презрительно фыркнул, и Любава сделала вывод, что "кто-то слева" не опасен. Сглотнула и спросила: — Кто здесь? Любава чуть выдохнула. Похоже, и вправду опасности нет.
Любопытство пересилило страх, и Любава улыбнулась. Я Тирлейм, — сообщил голос. Любава поменяла позу: села на колени и вытащила кинжал из ножен. Нездешние мы… — закинула она удочку. А до ближайшего города проводить могу, если одарите хорошо! А чем мы одарим? Сами с хлеба на воду перебиваемся… — Еды у меня самого в достатке, — с пренебрежением ответили девушке. Любава призадумалась.
Денег у нее точно не было… Она глянула в сторону Бьёрна, туда, где блестел его меч. Бьёрн молчал, значит, ему тоже нечего было дать… Девушка вздохнула. Поднялась, подошла к коню, пошарила в карманах на седле и вытащила небольшой мешочек. Высыпала на ладонь несколько любимых амулетов. Большинство были разные обереги, их Любава не отдала бы никому, но два амулета были сделаны специально для дарения: амулет-хранитель и амулет на богатство. Глаза девушки блеснули в темноте. На богатство. У кого он есть, к тому деньги сами идут, к рукам липнут.
Возьмешь платой? Любава радостно улыбнулась и повернулась к Бьёрну. Нас выведут в город! Скажи мне спасибо! Эй, ты там не умер ли? Существо хихикнуло и, осуждающе бросив что-то типа: "Люди! Оно оказалось маленьким, Любаве едва по пояс, зелененьким, с маленькими, лукавыми глазками, в опрятной, немного потешной одежонке. Я Любава.
Прошел вперед, мимо него, и обернулся. Мне бы ещё поспать бы хотелось. Она то и дело спотыкалась, её качало из стороны в сторону, в глаза будто насыпали песок. Даром что она выспалась хорошо, но идти всю ночь было ей все же тяжело. Конь обеспокоено поглядывал на нее, фыркал, когда она слишком оттягивала повод. От этого Любава на мгновение приходила в себя, встряхивалась, но уже через секунду начинала засыпать снова. Наконец она не выдержала. Любава удивленно подняла голову.
Подошла к остановившемуся Бьёрну. Лес заканчивался на краю небольшого холма, дальше тянулось поле с видневшимися кое-где аккуратными стогами сена, а за полем… За полем, сверкая неизвестными магическими огнями, стоял великолепный город. Посреди — замок из белого камня, будто воздушный, со стрельчатыми башенками и ажурными перилами, а в разные стороны от него в кажущемся беспорядке отходили уютные деревянные домики. Кто в нем живет? Откуда ты о нем знаешь? Там можно встретить кого угодно, орка, эльфа, гнома, дриаду, тролля, да кого угодно… Они строили этот город вместе, выбирают каждый год правителя… Многие уже просто поселились здесь, многие приезжают полюбоваться, но ещё больше народа приезжает на всевозможные ярмарки и торжища… Но я думал, это все сказки… — Индюк тоже думал, да в суп попал, — хмыкнул Тирлейм, но Бьёрн был настолько удивлен, что пропустил его фразу мимо ушей. Неужели никто больше не мог его найти? И в его взгляде мелькнула какая-то невидимая доселе боль, да ещё великая смертная тоска да усталость.
Но все это лишь на мгновение. Он отвел взгляд и пошел к разведенному троллем костру. Да и вообще, нас сюда привел тролль. Не думаю, чтобы мы без него вышли к городу. Глянула на Тирлейма, как ни в чем не бывало сидящего у костра. Вот войдете, страже скажете, мол, гости, и сразу налево, в переулочек. В пятый дом постучитесь, скажете, от Тирлейма. Там знают.
Повесила его, наклонившись к троллю, ему на шею. Спасибо тебе за все. Вы, люди, обязательно что-нибудь напутаете! Хотя тот, кому я вас передам, существо ещё более легкомысленное… Но это лучше, чем ничего… Они медленно шли по полю, Тирлейм весело болтал с Любавой, Бьёрн, по обыкновению, молчал. Вдруг из-за одного из стогов показались чьи-то ноги в мягких коричневых сапогах, а потом и их обладатель. Молодой красивый парень с соломенного цвета волосами дремал, наполовину утонув в стоге, с травинкой во рту. Тирлейм подошел к нему и легонько пнул по ноге. Парень тут же подпрыгнул, откатился в сторону и подскочил на ноги, удивленно смотря на тролля и людей чистыми, ярко-голубыми глазами.
Но потом в его взгляде мелькнуло узнавание, он улыбнулся и заговорил на каком-то мягком, певучем языке. Тролль хитро прищурился и ответил на том же языке. Надо сказать, получалось у него не так легко и красиво, как у парня. Они несколько минут дружески препирались, потом Тирлейм повернулся к Любаве с Бьёрном, а парень начал их рассматривать с осторожным интересом. Чтоб кто-то из его народа поумнел!.. Они там все как дети, ей-богу! Парень понял, что речь идет о нем, и упер руку в бок, с озорством и насмешкой смотря на Тирлейма, очевидно, знал, как тот о нем отзывается. Тот внимательно вгляделся в её глаза и вдруг тоже улыбнулся — ярко, солнечно, от его улыбки, казалось, все засветилось вокруг.
Тирлейм улыбнулся и пошел обратно к лесу, а парень подошел к Любаве и, осторожно взяв её за руку, сказал что-то на своем языке и поклонился. Потом поклонился стоящему за её спиной Бьёрну и потянул девушку за руку в сторону города. Они шли недолго, парень все время улыбался, смотря на девушку, не выпускал её руку. В город их пропустили беспрепятственно, стражи лишь приветственно кивнули. Улицы Иснарэла были чисты и красивы, уютные деревянные домики были окружены садиками и не теснились друг к другу, как в людском городе, да и людей им навстречу попадалось мало. Наконец они подошли к большому дому, окруженному великолепным садом. Лалерийн уверенно толкнул калитку, призванную скорее украсить сад, чем защитить, и прошел внутрь. Тут же им навстречу открылась дверь дома и на крыльцо вышел ещё один парень.
У него были те же, что и у их провожатого, светлые волосы, голубые глаза, но, несмотря на внешнюю молодость, в этих глазах была мудрость и глубокое знание. Не удивишься, увидев такие глаза у старика, но у молодого парня… Лалерийн поклонился ему и начал что-то быстро говорить. Его собеседник, надо сказать, нисколько не похожий на него, выслушал и обернулся к Любаве с Бьёрном. Кто вы? Я должен был привести её к жениху, но на сбежала посреди ночи, а я за ней погнался, но она так далеко удрала, что обратно к лагерю выйти мы не смогли. Потом на нас напали, — Бьёрн кивнул на свою руку, которая все ещё висела на перевязи. Вот и все. Бьёрн не назвал своего имени потому, что не хотел быть узнанным.
Не хотел, потому что история его жизни наверняка была известна и здесь, а вспоминать он хотел меньше всего… Морелейн снова поклонился гостям. О твоем, Любава, солнечном и добром, и о твоем, Гилрэд, последнем заслоне от угрозы с Севера. С рукой тебе помогут, а пока проходите в дом, как раз стол накрыли! Любава, надо сказать, держала себя достойно. Они ни одним движением, ни взглядом, ни мимикой не выразила своего удивления, услышав имя, не принадлежащее мужу. Бьёрн боялся её реакции — но она как будто заранее обо всем знала, не подала и виду. Трудно ей это далось? Да, трудно.
Но она понимала, что Бьёрн просто так не сделал бы ничего… "Потом спрошу", — решила она. А стол был богат! Оголодавшие за два дня путники набросились на еду настолько, насколько это позволяли приличия. Некоторое время их не трогали — видимо, привыкли к нежданным гостям, но, когда первый голод был утолен и настал черед неспешного распития вина, начались расспросы. Вероятно, любопытство пересилило в гостеприимном хозяине деликатность, и первый вопрос был: — Что же, Любава, тебя сбежать подвигло? Девушка чуть покраснела, опустила глаза. И смешно вспомнить было, что она думала тогда, два дня назад… Свой страх, ужас, "жизнь загубленную" и ненависть к Бьёрну… Как все изменилось! И всего за два дня… — Страх девичий да юность неопытная, — тихо проговорила наконец Любава.
Посмотрела на Морелейна зелеными, малахитового цвета глазами. Это как порыв последний был, порыв воспротивиться… Но, видать, судьба мне другая, раз сюда тропинка привела. Если хотите, я могу вам провожатого найти, чтоб он вам город показал. Может, и найдете ответ. В глазах её полыхнул озорной огонек. Грех такой шанс упускать. Бьёрн меланхолично пожал плечами, делая вид, что ему все равно. Она уже заметила, что в их паре является своеобразным переговорщиком, и ей эта роль отчаянно нравилась.
Через десять минут они уже шли, сопровождаемые Лалерийном, по тихим уютным улочкам города. Паренек держал Любаву за руку, как в первый раз, улыбался мягко и радостно, то и дело поглядывая на нее счастливыми наивными глазами. Любава тоже улыбалась, идя с ним шаг в шаг — глядя на него, не улыбаться было невозможно; Бьёрн тенью шел позади них. Лалерийн то и дело останавливался возле какого-нибудь дома и начинал что-то о нем рассказывать на своем певучем языке необычайно радостным голосом, но, видя, что Любава совсем его не понимает, пытался объяснить свои слова жестами. Так Любава узнала, что в городе людей живет немного, что гораздо больше здесь эльфов и троллей; что "вот здесь живут самые воинственные орки, которых за это чуть не изгнали"; что город проектировался очень интересно, по принципу солнца — в центре высокий белый замок Правителя, а от него, как лучи, отходили улицы. Последнее Лалерийн показал, выведя их на площадь перед замком. Любава и Бьёрн на миг замерли, глядя вверх: необычайная, волшебная красота замка завораживала и притягивала, не отпускала от себя непривычной легкостью очертаний. Лалерийн некоторое время смотрел на них, ласково и понимающе улыбаясь, а потом дернул Любаву за руку, уводя в какую-то другую улочку.
Они пробродили до самого вечера. Солнце уже начало клониться к закату, когда Лалерийн в очередной раз остановился, отпустил руку Любавы и, кивнув куда-то за её спину, бросился бежать по улице дальше и вскоре скрылся из виду. Он проводил парня долгим задумчивым взглядом. Он был каким-то по-детски радостным и наивным, и это раздражало Бьёрна… Он резко оборвал свои мысли, потому что привык быть честным с собой. На самом деле его коробило, что парень держал Любаву за руку, с улыбкой заглядывал ей в глаза… — Да, он забавный… — Любава ласково улыбнулась. До замка дойдем, а дальше куда? Судя по дому, нашего хозяина тут должны знать многие, — отрешенно предположил Бьёрн, на самом деле больше занятый своими мыслями. Как быстро, всего за два дня, эта девушка стала для него кое-что значить, как быстро он к ней привязался, именно привязался, нечего себя обманывать, что просто несет за нее ответственность!
Да разве можно остаться равнодушным к этим озорным глазам, к самодостаточности молодой девушки? Да, в конце концов, к её желанию помочь, к её заботе!.. Он согласился быть один, но как это оказалось сложно… Его защита готова была лопнуть и оставить его на коленях у ног Любавы… Но он никогда не покажет свою слабость. Не этому его учили. Из раздумий его вывел её заливистый смех. Девушка смеялась, то и дело подскакивая от веселья вверх, и смотрела на Бьёрна веселыми огоньками глаз. Второй раз уже блуждать приходиться! Наверное, у тебя особый талант… — Ну да, чуть что — так сразу я!
У нас с тобой у обоих талант… Бьёрн неопределенно хмыкнул, развернулся и пошел к замку. А как хотелось улыбнуться в ответ… Любава пошла вслед за ним, но потом, не в силах сдержать вдруг обуявшего её веселья, забежала вперед и начала тихонько напевать, по своему обыкновению, какую-то веселую наивную песенку из детства. Так они шли — Любава впереди, Бьёрн сзади — до темноты, и только уже в потемках добрались до площади перед замком, а там… — Ой, Бьёрн… — восхищенно прошептала Любава, останавливаясь. А на площади был праздник! Звучала музыка, вспыхивали разноцветные огни, нарядные жители города весело танцевали, держа в руках какие-то длинные планки с лентами на концах и ветвями с листьями. Волны веселья буквально захлестывали Любаву, она задыхалась от восторга и желания присоединиться к танцующим… — Бьёрн! Пойдем танцевать! Он вдруг резко высвободился, в глазах — ненависть и злость.
Он с самого детства ненавидел праздники, спасибо лучшему другу отца… — Бьёрн… — растерялась Любава. Она его не понимала, совсем не понимала, силилась понять — и не могла… — Бьёрн… Я что, опять тебя обидела, да? Бьёрн… Он отвел взгляд от её глаз и помотал головой. Злость неконтролируемой волной поднялась откуда-то из глубины, грозя выплеснуться наружу, но… но ему почему-то не хотелось срываться на Любаву… — Бьёрн, ну если не хочешь — не надо, пойдем отсюда, а? Он осторожно сжал её руку в ответ, но в глаза посмотреть почему-то не решился. Я не понимаю всего этого веселья… — Неужели ты никогда не танцевал? И она потащила его в толпу танцоров. Бьёрн буквально рухнул на ближайшую скамейку, тяжело дыша и блаженно вытягивая ноги.
Любава упала рядом с ним и прижалась к плечу. Сердце вдруг сжалось от бесконечной тоски: вспомнилось любимое платье матери, в котором она ходила только на танцы, боги, как она любила танцевать… Любила… её образ будто из прошлой жизни… — Это ты с непривычки, — улыбнулась Любава, не заметив в темноте странного выражения его лица. Два года назад, всего два года! Ей было пятнадцать и она никаких проблем не знала, кроме — как сбежать от нянек в лес с Громом да что надеть на праздник. И ещё — как уговорить Горыню дать ей в очередной раз потренироваться на мечах. А теперь… — Не надо мне такой привычки, — буркнул Бьёрн, резко встал и пошел прочь, пытаясь загнать подступивший к горлу ком куда подальше. Сейчас и спросим. Через минуту она остановила ближайшего человека и спросила, как идти к дому Морелейма.
Тот сразу указал им нужную улицу, и уже через полчаса они завидели издалека знакомый сад. И, вдруг вспомнив, спросила: — Кстати, а почему ты себя Гилрэдом назвал? В Северных Вратах Бьёрн один, и он король, — пожал плечами тот. Она знала, что сейчас не обойдется без ехидства, но искренне не понимала, что Бьёрном двигало, поэтому спрашивала. А если они узнают, кто я, то меня потащат во дворец! Официальный прием, почести как положено, а как ты успела заметить, я этого не люблю! Что ещё не ясно?! Не в этом, ох не в этом на самом деле причина.
Не стали бы в этом городе устраивать официальных приёмов для короля: здесь все равны и свободны. Но ведь не только королевским титулом славен Бьёрн Угрюмый… — Да тише ты… Раскричался, ишь, — Любава выпустила его руку и отошла на пару шагов. Крик его был обиден, и девушке стоило огромного труда не выплеснуть обиду на Бьёрна. Любава последовала за ним. Оглянулся куда-то, где, видимо, находился Лалерийн. Он не со зла… Морелейм улыбнулся девушке в ответ и кивнул. Гости последовали совету. Утром, когда Любава проснулась и спустилась вниз, все уже позавтракали и столовая была практически пуста, только на столе была оставленная для девушки еда, да стоял, глубоко задумавшись, в пол-оборота к окну, Морелейм.
Бьёрна нигде видно не было. Морелейм вздрогнул, обернулся и кивнул. Любава подошла к столу. Она едва успела себя одернуть, чтобы не назвать Бьёрна его именем. Да ты садись, ешь, для тебя оставлено. Принялась за еду. Когда же она снова вернулась к миру вокруг, опустошив тарелку подчистую, хозяин стоял все в той же позе и только едва заметно качал головой. Любава сдвинула брови: чутье ей подсказывало, что что-то случилось.
Хозяин чуть обернулся. Девушка молчала, не зная, что сказать. Что тут скажешь? Даже выражение сочувствия прозвучит как лицемерие… — Простите, — только и произнесла она. Вы, люди, любите говорить, что ничего вечного нет, но это не совсем так. Я живу на этом свете уже несколько тысяч лет, я многое повидал. А Лалерийну всего пятьдесят три года. Его мать — человек, про отца никто ничего не знает, она предпочитала молчать и теперь унесла эту тайну с собой… Она прибилась к одному из наших караванов, идущих сюда, и осталась жить с нами.
Мы ни о чем не спрашивали, а она особо не рассказывала… Она воспитала своего сына так, что он ничего не знает о людях. Что вы смертны, подвержены болезням… Мы не перечили. И теперь я в тупике. Я не знаю, как ему объяснить, что она умерла… Любава сложила руки на коленях, вздохнула. Закрыла и снова открыла глаза. Она вспомнила, как год назад её позвал к себе отец и, взяв за плечи и глядя в глаза, сказал, что их мама больше никогда не придет домой… Она хорошо помнила, что даже не могла плакать, её только затрясло, как в лихорадке, и оглушило этим огромным горем. Отец прижал её к себе, что-то говорил, успокаивал, хотя у самого по щекам текли слезы… А потом попросил её самой сказать брату об этом. И она не знала, как это сделать, так же, как и Морелейм… — Для начала ему надо, наверное, рассказать о людях… — тихо сказала Любава.
Как ребенку, говорить, что его мать куда-то надолго уехала? На бумаге они теряют всю свою красоту. А о людях… Зачем нам писать о людях, о смерти? Наши народы почти не соприкасаются… Я хотел сказать ему, что мать ушла, навсегда, и он со временем поймет, почему и куда, но… никак не могу решиться… Любава встала и подошла к Морелейму со спины. Тот стоял и вздыхал, тяжело и безнадежно. Я знаю, — эльф кивнул, повернулся к девушке и положил руку ей на плечо. А вы оставайтесь. Мы вас не гоним, но и силой не будем держать.
Сегодня вечером будет плач по умершей. Оставайтесь, в моем доме есть хорошие певцы. Слишком сильны воспоминания… Морелейм пожал плечами. Если соберетесь идти сегодня — идите, я дам вам провожатого, он доведет вас до дороги. Мы решим вместе… Хозяин кивнул и пошел прочь быстрым, решительным шагом обреченного. В дверях разминулся с Бьёрном и скрылся во дворе. Сегодня похороны. А Морелейм не знает, как ему об этом сказать… Я не хочу здесь оставаться на плач, Бьёрн… Он задумчиво посмотрел в сторону и тихо сказал: — А я бы остался… — Бьёрн, пожалей меня, пожалуйста, — Любава опустила голову.
Лауреат Патриаршей литературной премии встретился с читателями в Бердянске Состоялся круглый стол, посвященный популяризации подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской в современной художественной литературе В Москве наградили лауреатов Патриаршей литературной премии 2023 года, которыми стали протоиерей Владимир Вигилянский, Светлана Кекова и Валерий Хайрюзов О проекте Патриаршая литературная премия имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия — ежегодная российская литературная премия, учреждённая решением Священного Синода Русской Православной Церкви по инициативе Святейшего Патриарха Кирилла 25 декабря 2009 года. Премия вручается с 2011 года и не имеет аналогов в истории Русской Православной Церкви и других поместных церквей.
Давайте же дадим им волю.
По лицу Бьёрна пробежала тень досады, видимо, ему хотелось вернуться в терем, но он промолчал, сильной рукой одернув кобылу за узду, подошедшую и потянувшуюся к Любавиному Грому. Любава проследила за тем, с какой заинтересованностью проводил взглядом Гром кобылу Бьёрна, улыбнулась и наклонилась вперед, к уху коня: "Вижу, вижу, понравилась кобылка. Но не сейчас, ладно?
В конюшне в соседние стойла поставлю, — конь на это всхрапнул и заплясал. Любава ласково погладила его по шее. Неужто дашь ей себя обогнать?
Любава удержалась на нем, рассмеялась и похлопала по гладкому боку. Дунгром, дай знак, когда вскачь пускаться! Дунгром быстро взглянул на Бьёрна.
Тот кивнул. Бьёрн один раз не успел — тонкая ветка хлестнула его по здоровой половине лица, оставив кровавую отметину. Он процедил что-то явно бранное сквозь зубы, но не остановился.
Его лошадь шла корпус в корпус с конем Любавы, а вот Гилрэд поотстал. Гром отлично знал местность, знал, куда и как бежать, знал, как рассчитать силы — ведь они чуть ли не каждый день носились здесь как угорелые. Любава правила к роднику, бившему недалеко от её любимого места в лесу — Скалы Предков.
Уж увидев ее, Бьёрн точно не останется равнодушен. Они так и пришли к импровизированной финальной черте — бок о бок, копыто к копыту, ноздря в ноздрю. Наконец Любава натянула поводья, Гром остановился, а Бьёрн на полном скаку пролетел дальше.
Там обрыв! Он успел натянуть поводья лишь в самый последний момент. Лошадь негодующе заржала и встала на дыбы, пританцовывая на задних ногах.
Наконец Бьёрну удалось её успокоить. Он развернулся и поскакал к Любаве. Да, Смолка, успокойся же ты!!
Бьёрн вовремя дернул за узду и зубы кобылы щелкнули в каком-то миллиметре от уха Грома. Кобыла обиженно фыркнула и отвернулась в другую сторону, мол, больно надо! Любава же ничего не ответила, гордо сверкнула глазами, спрыгнула с коня и подвела его к ручью, мимоходом шепнув — столь же обиженно, как только что отвернулась кобыла: "Смотреть внимательней надо, когда в незнакомом лесу едешь, наблюдать за тем, кто его знает".
Впрочем, она чувствовала, что не всецело права, и от этого становилось ещё обиднее. Она присела рядом с конем, зачерпнула в пригоршню холодной чистой, невероятно вкусной воды и с удовольствием напилась. Улыбнулась и озорно глянула на стоявшего невдалеке Бьёрна.
Угрюмый недовольно скривил губы. Да, и у меня к тебе будет одна просьба, — Бьёрн тоже подвел лошадь к ручью, подальше от Любавиного Грома. Мне нужна боевая лошадь, а не кормящая мать.
Смолка в ответ зло фыркнула в воду а Гром поднял голову и недобро посмотрел на Бьёрна. Любава перехватила этот взгляд, поднялась и успокаивающе погладила его по боку. Зеленые глаза её полыхнули.
Попросили — выполняй, пожалуйста! А все домыслы оставь при себе, мне они без надобности. И вот его она собиралась отвести на самое заветное место во всем лесу?!
Не бывать этому! Кобыла-то твоя живая, не машина бесчувственная, не механизм боевой, неужели не ясно? А впрочем, твое дело.
Мой Гром будет стоять в своем стойле, твою кобылу на прежнее место поставим, куда батюшка велел. В конце концов, хозяйка здесь я. Она отвернулась, показывая, что разговор окончен, мягко прошептала что-то ласковое и успокаивающее Грому, несильно привязала его к удобному выступу и, одарив Бьёрна таким взглядом, что ему бы впору было превратиться в кучку пепла, ушла на Скалу Предков одна.
Угрюмый вернул ей взгляд, похлопал лошадь по холке и, пригрозив: "Не лезь к коню, а то привяжу", уселся под дерево и стал дожидаться Гилрэда. Едва Любаву скрыли ветки деревьев и кустарников, едва чаща сомкнулась за ней и спрятала от посторонних глаз, как девушка прижала ладони к лицу, всхлипнула и бросилась бежать, не замечая хлеставших ветвей. Она добежала до огромной, покрытой мхом и плющом скалы, прижалась к ней, упала на колени, захлебываясь в слезах и горе.
Мысли, мысли — не слова выливались у нее; она просила защиты и помощи, просила спасти… Любава как будто выпала из реальности, забылась, ушла от всех проблем. Она бы могла просидеть здесь, наверное, вечность, но вдруг услышала какой-то странный звук и оглянулась. Над ней стоял и смотрел умными и жалобными глазами Гром.
И как отвязался? Она улыбнулась. Гром покачал головой.
Любава встала на ноги, вытерла слезы. Бьёрн оглядел совершенно здорового коня и посоветовал: — Да пошел ты! Подозвал Смолку, рывком вскочил в седло и помчался прочь.
Ему тоже не нравилась эта затея со свадьбой, но теперь отступать было уже некуда… — А где княжна? Любава удивленно вскинула брови и улыбнулась, глядя с коня на выдохнувшего с облегчением Гилрэда. Долгое время Любава молчала, слушая бесконечный говор Гилрэда, а потом, лукаво взглянув на него, спросила: — Скажи, Гилрэд, только по правде да по совести: что тебе Бьёрн обо мне говорит, когда вы вдвоем или на своем языке о чем-то толкуете, мне неизвестном?
Парень осекся и покраснел. Любава глянула на него таким взглядом, который покорял даже непробиваемого Горыню, и вкрадчиво сказала: — Лукавишь, Гилрэд… А по совести — по чести не скажешь ли? Бьёрн не узнает ничего.
Жить одной семьей с Бьёрном, не зная о нем практически ничего, её отнюдь не радовало. Уж не говоря о том, что её вообще не радовала приближающаяся свадьба… Весь оставшийся день Любава провела в своих покоях, выходя только чтобы поесть. Князь то и дело пытался её оттуда вытащить — видимо, хотел её снова столкнуть с Бьёрном, чтобы они хоть немного сблизились, но Любава не давалась и сидела у себя, заканчивая когда-то давно начатую вышивку.
Но мысли её блуждали очень далеко от вышивания, и даже свою традиционную любимую песню она пела невнимательно, забывая слова и порядок куплетов. Наконец наступил долгожданный вечер, все затихло, все разошлись по своим покоям. И только Любава, встав среди ночи, тихим призраком прокралась вниз, во двор, а оттуда — в конюшню.
Уходя, она давилась от смеха, представляя себе лицо Бьёрна, когда он увидит Смолку и Грома, стоявших в соседних стойлах… — …Я не знаю, дяденька!!! Клянусь богами, не знаю!!! Я, что ли?!
Кнут просвистел на этот раз не впустую, и мальчишка-конюх, взвыв от боли, попытался удрать от взбешенного Бьёрна, но кнут обвился вокруг его ноги и повалил на землю. Тем более, по-моему, ясно было сказано, к моей лошади никого не ставить!!! Зеленые глаза обожгли адским пламенем, тонкие губы твердо сказали: — Бить некого?!
На слабых отыгрываешься?! Не тронь, я сказала!!! Мальчишка-конюх отполз к ногам Любавы и спрятался за нее.
Кнут вновь свистнул в воздухе, но обвился не вокруг парнишки, а хлестнул по подставленной руке, натянулся, схваченный твердыми пальцами. Любава закусила губу от боли, зажмурилась, но тут же раскрыла глаза и твердо посмотрела на Бьёрна. От её рывка Бьёрн даже не шелохнулся, сам дернул так, что девушка, едва не упав, оказалась рядом с ним, со злостью прошипел: — Что, теперь все будешь мне назло делать, дурой себя выставлять?!
Тоже мне, правитель! Дубина стоеросовая! С этими словами она выпутала свою руку из кнута, развернулась, по обыкновению, хлестнув Бьёрна волосами по лицу, и подошла к несчастному конюху.
Присела перед ним на корточки. Парнишка умчался — только ветер свистнул да пятки сверкнули. Любава встала и повернулась к Бьёрну.
Вот уж правда не найдется на свете человека, с которым он бы не мог повздорить. Даже со своей невестой… Правда, была бы воля Бьёрна, он бы вообще не женился, да совет настоял… Гилрэд отвёл взгляд от друга именно сначала друга, а потом уже короля и посмотрел на дверь, в которую должны были ввести княжну. Бедную девушку было не узнать.
Куда подевалась озорная хохотушка, рыжая бестия, боевая и отчаянно гордая девчонка? Она была бледна как снег, зеленые глаза потускнели, словно их задернули пеленой, губы побелели и видимо дрожали. Она шла медленно, еле-еле переставляя ноги; под руки её вели отец и брат, и здесь эта обычная часть церемонии смотрелась так, как будто они её поддерживали, чтобы она не упала.
Никто бы не удивился, если бы девушка пришла в таком состоянии на похороны; белый цвет её платья, венок из белых цветов выглядели скорее как траурные для человека, который хоть раз заглянул в её глаза. А в глазах её были — боль, страх и отчаяние, скорбь, ужас и печаль. Так уж случается, что когда вершатся государственные дела — о людях не думают.
И король, соглашаясь на свадьбу в интересах королевства, почему-то никогда не думает о том, что его невеста не желает этой свадьбы с той же силой, что и он сам. Зазвучал горн, появился священник. Любаву подвели к Бьёрну, и они встали рядом, как велел порядок.
Девушка слушала торжественную речь, низко опустив голову; её всю трясло, все сильнее с приближением того места в речи, когда ей нужно было раз и навсегда ответить перед богами — выйдет ли она замуж за Бьёрна. Она едва слышно всхлипнула, но тут же себя одернула. Не дождется.
Никогда…" Девушка подняла голову и смело посмотрела на священника, уже ожидавшего от нее ответа. Повернула голову и посмотрела в глаза Бьёрну. Любаве будто заложило уши, подернуло пеленой глаза, её оглушило и ослепило — она совершенно перестала воспринимать то, что происходит вокруг.
Как сквозь воду она слышала клятву Бьёрна, поздравления; она даже не заметила, как ей надели ритуальный венец, означающий, что теперь она замужняя женщина. Она не заметила ни пира, ни начавшихся тут же сборов — ей предстояло ехать в королевство Бьёрна. Она очнулась только тогда, когда уже перед самым отъездом её обнял брат.
Любава улыбнулась, но грусть в глазах свела улыбку на нет. Похлопала его по плечу, взъерошила густые волосы. Горыне от меня привет передай.
К Любаве подошел отец, обнял, поцеловал в лоб. Гилрэд было тронул его за плечо, мол, дай попрощаться нормально, но Бьёрн отмахнулся от него, будто от назойливой мухи. Любава как будто не услышала, прижалась ещё крепче к груди отца, потом отстранилась и, блеснув глазами, сказала: — Ну, поеду, буду Родину заслонять, — затем повернулась к Бьёрну и почти прошипела: — А ты не нукай.
Не лошадь. Она забрала у него узду и отвела Грома подальше, о чем-то с ним пошепталась объясняла, в чем дело и куда они едут, и ещё просила спокойнее относиться к Бьёрну — она прекрасно видела, как конь смотрит на него и, сев в седло без всякой посторонней помощи, подъехала к Бьёрну. Он окинул её ненавидящим взглядом, вскочил в седло, посмотрев уже мимо девушки.
Она стала для него пустым местом, чем-то совершенно не достойным внимания. Дунгром, видевший эту сцену, только сокрушенно покачал головой… …"Кончено… Кончено… Кончено… Кончено…" — стучали копыта Грома. Девушка прерывисто вздохнула.
Посмотрела на заходящее, уже коснувшееся верхушек деревьев солнце, затем в спину едущего впереди Бьёрна. Закрыла и открыла глаза, смахивая подступающие слезы. Любава выпрямилась в седле, сузила глаза.
Не годится сидеть сложа руки да себя жалобить и слезу точить. Внимательно огляделась вокруг. Бьёрн и его спутники ехали впереди нее, позади — несколько повозок с её приданым, вещами и так далее, рядом с ними — по стражнику с обеих сторон.
Завершал кортеж ещё один стражник. Ещё были кучера, но их можно было в расчет не брать… Для чего — не брать? Любава сдвинула брови.
Для чего? Ругаться он был почему-то не настроен. Остальные обозники только заканчивали ужин, переговаривались, пересмеивались… Вдруг где-то недалеко послышался топот копыт, что-то лихо пронеслось мимо него в чащу, махнув длинным плащом, и унеслось в лес.
Бьёрн оглянулся назад, откуда послышались крики. Бьёрн, ругаясь, побежал к своей лошади, плюхнул ей на спину седло, затянул подпругу и вскочил ей на спину. В лесу было темно, практически ничего не видно, хорошо хоть, деревья росли не слишком близко, лошадь ещё могла развернуться.
Бьёрн нагнулся к самой гриве, перемежая ругательства с мольбами: "Лишь бы догнать дуру неразумную, где же таких делают?!.. Гром мчался в незнакомой местности на всех парах, девушка боялась, что он попадет в какую-нибудь канаву в темноте и повредит ногу, поэтому не выжимала из него все силы, давала время оглядеться. Но вдруг сзади она услышала топот копыт и крики, оглянулась — и увидела среди деревьев мчащегося всадника.
Но догонять с таким отрывом совершенно другое дело… Они скакали уже довольно долго, бока лошади начали тяжело вздыматься. Бьёрн тихо ругнулся, но все же не остановил Смолку, Гром тоже начал сдавать… "Ну Смолка, ну пожалуйста…" И, как ни странно, лошадь нашла в себе силы поднажать и все же догнала Грома, пошла с ним корпус в корпус, как недавно. Бьёрн протянул руку и схватил поводья Грома, заставляя коня остановиться, попутно тормозя и Смолку плохо слушающейся правой рукой, но она привычная, поймет… — Совсем сдурела?!
Совсем весь ум в косу ушел?! То-то я смотрю, длинная, а ум, видать, наоборот, короткий!!! Чего ты удумала, бестолочь несчастная?!
В лесу сгинуть захотела?! Думать сначала надо, а потом делать, али тебя не учили?! Или думать на самом деле нечем?!
Любава воспользовалась моментом, когда они оказались очень близко друг к другу, и влепила ему пощечину, вгоняя слова обратно в глотку. Бьёрн выпустил повод Грома, конь встал на дыбы, и Любава едва удержалась на разъяренном скакуне: Гром чувствовал, что что-то угрожает его хозяйке, и был намерен её защищать. Думаешь, я кукла бездумная, сума, которую можно взять и унести с собой, и она тебе слова не пикнет?
Не бывать этому!!! Официально ты считаешься моей женой, но мне совершенно наплевать, чем ты будешь заниматься на самом деле. Можешь спать с кем хочешь, хоть с Гилрэдом, детей ему рожать, мне и наследники, и твоя верность и преданность, что собаке пятая нога, ясно?
Только чтобы слухов никаких не ходило, а на остальное мне, честно, плевать! Шмоток, украшений тебе вдосталь будет, что ещё?! Да что б ты знал!
Ты, похоже, женщину настоящую впервые в глаза увидел! Посмотрела на Бьёрна потемневшими глазами. Так что ж ты погнался-то за мной?
Отпусти меня, ведь тебе на меня наплевать! Я и за тридевять земель твоей женой буду, перед богами сочетались! Что до верности, так меня воспитали в чести, и честь свою и клятвы я привыкла хранить и держать.
То отпусти ее, то верность она хранить будет! А погнался, потому что имя свое позорить не хочу! Что бы обо мне сказали, если бы я жену даже до дома не довез?
И не видать мне военного союза с твоим отцом, как своих ушей. Тебе ясно? Я даю тебе свободу, деньги, уважение людей, прошу только не позорить, что тебе ещё надо, что?!
Она вдруг безумно устала, страшно, безумно устала от этого спора, от этой погони, от всего, что произошло за последнее время. Ей захотелось заснуть, просто лечь и заснуть, крепко-крепко, так, чтобы не проснуться больше никогда… — Я перед богами в верности клялась, не перед тобой. Клятву боги держать велят… Свобода, деньги, уважение… Зачем мне это все, зачем, Бьёрн?
Тебе не понять… И мне не объяснить… Это надо чувствовать… а ты… не умеешь… — Ну не умею, и что? Не любишь же меня, так зачем на клятве настаиваешь? Я тебя не неволю со мной миловаться!
Ты возвращаешься или мне тебя силой тащить придется?! Закусила губу, вскинула голову. Посмотрела бы я, как бы ты меня силой тащил!
Подтолкнула коня вперед, а точнее — назад, туда, откуда они прискакали. Оглядела темный и совершенно одинаковый со всех сторон лес и неуверенно двинулась. А если тебя жизнь однажды о косяк саданула, это вовсе не значит, что она так бьет каждого.
И тот, кого она не била, вовсе в этом не виноват. Бьёрн ничего ей не ответил. Ну да, садануло.
И после этого душа закостенела так, что ни злобой, ни лаской не прошибешь… Он спешился и пошел за девушкой, ведя в поводу уставшую лошадь. Любава оглянулась и повторила его движение. Конь благодарно всхрапнул.
Девушка смущенно опустила вниз и отряхнула подол платья: ведь скакала-то она так, как ей было удобно, то есть — как мужчина. Огляделась кругом и, вздохнув, повернулась к Бьёрну. Бьёрн поднял на нее глаза, отвлекаясь от своих невеселых мыслей, оглядел лес и махнул рукой прямо.
Пожала плечами и повела Грома вперед. Он совершенно не был уверен, но надо же было куда-то идти… Вскоре лес странно сомкнулся, Смолка недовольно фыркнула и наотрез отказалась идти дальше. Любавин Гром так же встал на месте, захрапел, заплясал, и Любава еле-еле его удержала.
Повернулась к Бьёрну. Кивнула ему за спину. Бьёрн тихо ругнулся.
Любава немного постояла, испуганно оглядывая все темнеющий и густеющий лес, и едва слышно прошептала: "Леший, леший, поводил да отпусти! Бьёрн в последний раз оглядел подозрительные кусты и направился за девушкой. Не успели они пройти и пары шагов, как из тех самых кустов на них кинулись три страховидла, с кривыми мечами наготове.
Бьёрн успел обернуться и отбить первый удар, но Смолка, испугавшись, дернула поводья, намотанные на его правую руку. Бьёрн закусил губу от боли и потерял равновесие от сильного рывка лошади. Едва успел откатиться в сторону, мечи противников ударили в землю.
Бьёрн тем временем уже оказался на ногах, пытаясь освободить руку от поводьев, но её сводило от боли, она напрочь отказывалась слушаться. Противники тем временем не стояли просто так. Сами мощные, намного шире Бьёрна в плечах, они нападали грамотно, не мешая друг другу, но и не давая забывать о себе.
Бьёрн едва успевал отбиваться. Заметив замешательство Любавы, он крикнул: — Скачи отсюда, пока не поздно, дуреха! Вместо этого девушка, как будто выведенная из ступора его криком, подскочила к нему и одним махом отрезала запутавшиеся поводья кинжалом, схватила Смолку за их остаток, свистнула Грому и отвела обоих от схватки.
Один из страховидлов отделился от драки и двинулся на нее. Любава не стала его ждать, бросилась вперед сама, привычно перехватив по-боевому кинжал… Мелькнули рыжие волосы, плащ; с молниеносной быстротой ускользнув от смертельного удара, Любава оказалась за спиной у противника и, прыгнув на него, вонзила кинжал по самую рукоятку ему в горло. Страховидл захрипел, забулькал, упал на колени.
Как в каком-то кровавом забытьи и азарте, девушка подхватила оброненный противником меч, выдернула окровавленный кинжал и кинулась к Бьёрну. Он бросил на нее мимолетный взгляд, покачал головой, мол, куда лезешь?.. И неожиданно шагнул вперед, мечом вспоров противнику живот.
Третий оставшийся в живых вдруг страшно заревел и со всей дури именно дури, не силы отбил меч Бьёрна, едва не выбив у него из руки, и ударил не ожидавшего парня в челюсть. Бьёрн снова потерял равновесие и, хорошо приложившись затылком о дерево, оказавшееся за спиной, безвольно сполз по его стволу, выпустив меч. Страховидл ощерил гнилые зубы в гадкой ухмылке и занес над Бьёрном свой меч.
Любава, чуть наклонившись, забрала у него оружие; в этот момент страховидл резко развернулся, видимо, намереваясь выбить меч Любавы, но напоролся животом на её кинжал и осел вниз. Девушка выдернула кинжал, бросила и его, и меч и подбежала к Бьёрну. Присела рядом с ним на корточки, испуганно прислушалась к дыханию.
Прижалась к груди, поддавшись мгновенному, неожиданно нахлынувшему страху и ужасу перед тем, что произошло, — ведь она впервые в жизни убила… Бьёрн неожиданно пошевелился, приходя в себя, и, открыв глаза, потянулся рукой к затылку. Вот это новости… А это… подумаешь, ударился… Не впервой… — Так саданулся, что сознание потерял, — Любава приподняла одну бровь. Покачала головой.
Бьёрн, видимо, был ещё не в состоянии сопротивляться, и Любава смогла забраться ему за спину, чтобы посмотреть место удара. Но едва она тронула его волосы, как Бьёрн дернулся, и Любава, улыбнувшись, начала тихонько дуть, чтобы уменьшить боль, и одновременно разобрала волосы.
Вместе по жизни21 апреля Мурза Бегич раздувался от важности. Что и говорить, миссию весьма почетную доверил ему Мамай - разорить Русь, привести к покорности московского князя! Бегич, как и многие татары, считал русских хоть и непокорным народом, но недостаточно сильным, чтобы противостоять великой Орде. Иначе не ездили б их князья на поклон к ордынским ханам, выпрашивая себе ярлык на княжение! Бегич презирал любого, кто проявлял хоть малейшую слабость.
Дома его остались ждать пять жен, каждой из которых он посулил щедрые подарки при возвращении. И каждая жена беспрекословно подчинялась ему. Подчинялись и воины. Этот поход казался ему этакой долгой прогулкой, которая поднимет его еще на одну ступеньку в сложной борьбе за место под солнцем в Орде. Перед отъездом Бегич получил от Мамая несколько наставлений и не все из них были ему по душе. Мамай велел кратчайшим путем двигаться на Москву, не отвлекаясь по пути на мелкие селения. Бегичу же хотелось сразу оставлять за собой полосу выжженной земли, но ослушаться Мамая он не посмел.
Скоро его людям не придется и вовсе заниматься чем-либо иным, как следить, за работой раба. Из русских получались хорошие работники. Люди они были сильные, что мужики, что бабы. От русских женщин рождались крепкие малыши! Бегич уже мог позволить себе русскую наложницу и очень этого хотел... Итак, повинуясь наказу Мамая, войско, возглавляемое Бегичем, быстро двигалось вперед. Однако, когда они уже шли по рязанским землям, ему донесли, что князь Дмитрий идет на встречу.
Остановив войско, Бегич собрал военный совет. Горячие военачальники жарко спорили, но в итоге пришли к выводу, что надо бы скорее добраться до реки Вожи и успеть переправиться на другой ее берег. Тут же снова двинулись в путь, но когда достигли берега заветной реки, увидали на другой стороне войско князя Дмитрия. Бегич хотел было сразу тронуться в путь, но его остановили несколько опытных воинов, указав на то, что такой маневр крайне опасен. Войско стало на берегу. На взгляд Бегича, русских было не много и он был уверен, что пойди они вброд и враг отступит, устрашась его могущества. Его мнение разделяло большинство воинов.
Терпения Бегича хватило лишь на два дня.
В Мордовии начался капремонт дороги к деревне Суркино
Как пройдут знакомства участников, покажет программа «Богиня свиданий». 1) Покажи мне, девица, дорогу к княжескому терему. (Обращение) 2) Коле было приятно пройтись по улице с такой красивой собакой. с двух сторон выделяется обращение «девица».
Срочно пожалуйста Выполните синтаксический разбор предложений (знаки препинания не расставлены):…
Весна идет — весне дорогу: работа на даче; шашлык из семги; аптечка — первая помощь; гормоны счастья — серотонин. №3 1) Покажи мне девица дорогу к княжескому терему. Спектакль Московского театра Сатиры, 1977г, по пьесе Григория Горина. Режиссер: Марк : Михаил Державин, Татьяна Егорова, Роман Малая Приваловка - гр. Липецкой области, ведущей к селу Горки Новоусманского.
Поплачь о нем, пока он живой
| Срочно пожалуйстаВыполните синтаксический разбор - | Малая Приваловка - гр. Липецкой области, ведущей к селу Горки Новоусманского. |
| Дорогу к селу Новоселье под Переславлем-Залесским начали ремонтировать | готовые механизмы из магазина или. |
| AP: Украина отвела танки Abrams с линии фронта из-за российских беспилотников - Новости | Украинские вооруженные силы отвели от линии соприкосновения предоставленные США танки Abrams, сообщает Associated Press (AP). Одной из причин такого тактического решения, по словам двух американских чиновников, стала возросшая возможность российских. |
| Богиня свиданий | 23)1) Покажи мне девица дорогу к княжескому терему. |
Синтаксический разбор (какой член предложения) Покажи мне девица дорогу к княжескому терему.
Там гостя тоже стражники встретили. Расспросили, к хозяину проводили. Боярин старый на большом сундуке сидит, в платье серебром вышитом. Рядом - сын его старший с женой своей. Сам в кафтане красном. Настасья в сарафане, жемчугом украшенном, а на голове кокошник узорами расписанный.
Я ему говорил, чтобы туда не совался, но он болтал что-то, мол родня у него там есть. Ну я и подумал, раз родня, может, не обидно его силы неведомые. Видать, ошибся. С тем гонец в обратный путь пустился. А Борису самое трудное выпало: путь его лежал в те самые земли, что боярин Соколов заповедными назвал.
И вот, видит он, стоит над рекой замок чернокаменный. Речка бурная, а моста не видно. Только дерево старое, да филин на суку сидит. Как подъехал к нему гонец, заговорил филин. Ищу колдуна, что живет на Вороньей Горе.
У него гость был, да задержался, видать. Филин крыльями трижды хлопнул и над рекой мост появился. По тому мосту Борис в замок и добрался. Идет он по замку, ни души не видно, слышно только, как чьи то шаги звучат вдалеке. Обернешься, и снова никого.
И вот, в одном зале перед ним два каменных трона, подушками выстеленные. На одном мужчина в черных штанах, черной рубахе, и в плаще, будто из перьев сделанном. На другом - Наталья в черном платье, а на том, будто звезды с неба ночного сияют. Кокошник на ней, словно месяц блестит. Рассказал гонец, по какому делу прибыл.
Где он, не скажу, но что с ним, узнать попробую. Ну ка, принесите мне чашу волшебную и воду из колодца. Смотрит Борис, и видит, чаша большая сама в комнату плывет. За ней кувшин с водой. Всё это на стол у окна встало, и замерло.
Колдун же подошёл к чаше, налил туда воды, достал из мешочка ложку серебряную и бросил чашу. Затем заговорил он на неизвестном языке. Борис и Наталья к колдуну подошли. Смотрят, что в чаше творится.
Радуга удивительное природное явление. Покажи мне девица дорогу к княжескому терему.
Я дам тебе эту книгу если ты пообещаешь срочно пожалуйставернуть ее через неделю.
Он живет с нашей княжной Ириной. Егор, поезжай к князю Олегу. Ищи боярина Соколова. Его сын женился на княжне Настасье. А ты, Борис, езжай на Воронью Гору. Там живет чародей, что забрал княжну Наталью. Будь осторожен. Этого я более всех опасаюсь. Зря наш князь с нечистью породнился.
Ступайте, молодцы. Отыщите князя нашего. И вот, три гонца покинули город. Долго они ехали, не день, не два. И вот, приехал первый гонец: перед ним показался остров. На острове том город. Вокруг города кремль белокаменный. За стеной купола церквей виднеются. Над стенами знамена развеваются. Подъехал посланник к мосту.
У моста стражники спросили: - Кто таков, зачем приехал? Я князя Ивана ищу, что братом княгине вашей приходится. Стражники гонца пропустили поехал он в город. Видит, город прекрасный. Улицы досками вымощены, дома один другого краше. А краше всех большой терем. Там его встретили. Снова спросили, и к князю повели. И вот, предстал гость перед князем. Сидел тот в платье, золотом расшитом на троне, красным бархатом отделанным, а рядом с ним была Ирина.
На ней платье дорогими камнями расшитое, на голове кокошник, кружевами украшенный. Навестил он нас и уехал, а куда, не сказал - развел руками князь Мстислав. С тем гонец Андрей назад и вернулся. Егор вторым до места доехал. Видит, перед ним холм, на холме кремль деревянный, окрест деревеньки разбросаны. Подъехал гонец к воротам, встретили его стражники.
Работы на объекте стартовали досрочно. Ей пользуются жители деревень Веслево, Дубовицы, Дядькино, села Новоселье, дачных товариществ. Также в этом направлении находятся парк отдыха, сыроварня и конеферма, — отметил министр дорожного хозяйства Ярославской области Роман Душко.