Термин «отходники» появился задолго до того как данное массовое явление стало обычным на просторах Российской империи.
Отходники и другие наемные работники
В охранники, по его словам, охотнее берут приезжих из Средней Волги, Урала, Сибири. Две трети отходников узнают о работе от родственников или знакомых. Уезжают на заработки обычно целой бригадой — так больше шансов, что не обманут с оплатой. При этом покидать навсегда родные места многие отходники не хотят: для них важен собственный дом, хозяйство, родственные связи. Современный отходник перемещается на поездах, автобусах, маршрутных такси или на личном транспорте. Радиус ближнего отхода составляет около 200—300 км, реже 400—500 км, что соответствует примерно от 4—6 до 8—10 часов езды на поезде или автомобиле.
Это расстояние позволяет работнику практически еженедельно или раз в две недели возвращаться домой без ощутимых для бюджета семьи транспортных расходов затрачивая на дорогу в оба конца от 500 до 1500 руб. Именно на таком расстоянии от Москвы и Подмосковья проживает большинство отходников, нанимающихся в охрану. Зарабатывая за две недели вахты около 15 тыс. На таких же расстояниях от дома проживают многие из тех, кто нанимается дворниками, нянями, гувернантками и т. Их не держат ни хозяйство, ни дети и возвращаться в родные деревни они не торопятся.
Немало плотников, строителей, инженеров уезжают на заработки за 500—700 км от дома. Отход на такие расстояния длится в среднем один, иногда два месяца. Сезонность работы и ее аккордный характер позволяет им возвращаться домой на одну-две недели каждые месяц-два и успеть заняться хозяйством, семьей. Сегодня находится немало и таких людей, которые готовы уехать на заработки за 1000—1500 км от мест проживания и дальше. Работая «на северах», они почти год и дольше не видят свои семьи и возвращаются домой только на время отпусков, примерно раз в два года.
Доходы у отходников по нынешним меркам, прямо скажем, небольшие. Больше всего зарабатывают рабочие, строители, транспортники — от 30 000 до 70 000 рублей в месяц, плотники — от 30 000 до 50 000 тысяч. Охранники обычно могут рассчитывать на зарплату в 15 000 рублей при этом им гарантируют бесплатное проживание. Из своего заработка на дорогу и проживание в городе средний отходник тратит около 15 тысяч рублей в месяц. Этих денег хватает на съем самого дешевого жилья и еду быстрого приготовления.
Его популярность можно сравнивать разве что с популярностью словаря Ожегова. Словарь был подготовлен в рамках реализации государственного заказа на унификацию норм русского литературного языка, испытавшего серьезные изменения в начале прошлого столетия. Всего словарь содержит 4 тома, в которых представлено более 90 тысяч словарных статей. В работе над составлением словаря принимали участие крупные ученые того времени. Словарь рассчитан на читателей практически всех возрастов.
В указанный период отходы практически прекратились. Крестьянская миграция вновь началась с приходом НЭПа. Число отходников века XX растет, но дореволюционного уровня не достигает. Возрождению трудовой миграции в советский период способствует земельное законодательство СССР, предоставлявшее крестьянам расширенные земельные права. Ушедший крестьянин сохранял за собой право на землю на протяжении двух лет.
Если работник возвращался позднее, ему давали надел из «запасов». При отсутствии такового, крестьянин участвовал наравне с другими жителями в переделе земли. Советская трудовая миграция была, в основном, краткосрочной. Излюбленными районами отходников были Центральнопромышленный, Центральночерноземный, Средневолжский и Ленинградско-Карельский. По причине отходничества уровень городской безработицы возрос. Высокий поток трудовой силы превышал потребности еще не до конца восстановленной промышленности. Правительство разрабатывало программы по расселению крестьян на незанятых землях. Но большинство отходников к этому времени уже утратило интерес к земледелию, поэтому государственная программа оказалась безуспешной. В эпоху коллективизации государство рассматривало отходничество, как разновидность протеста образованию колхозов. Руководство вновь созданных колхозов препятствовало уходу сельчан, грозило санкциями, даже исключало их колхозов.
Однако государству важно было привлекать новые рабочие силы для развития промышленности, поэтому оно стремилось отрегулировать процесс переброса трудовой силы между селом и городом. В 1932 году была введена паспортная система, которая ограничила миграцию трудового населения из сельской местности в города. После войны отходничество было заменено организованными формами оттока трудовых ресурсов из сельского хозяйства в промышленные сферы, строительство и транспорт. Итак, мы рассмотрели, кто такие отходники в истории. Это трудовые мигранты, покидающие свои семьи и родные места ради заработков в других районах. Отходничество временный уход крестьян в России с мест постоянного жительства в деревнях на заработки в районы развитой промышленности и сельского хозяйства. Появилось в период позднего феодализма в связи с усилением феодальной эксплуатации и повышением роли денежного Оброк а. Играло значит, роль в период становления капитализма.
В дальнейшем, с развитием городов и промышленности, эти цифры становились ещё больше. В Киевской губернии за восемь лет к моменту выпуска ЭСБЕ — нужна дата число уходящих почти удвоилось поднялось с 45 до 85 тыс. Аналогичная тенденция отмечена также в губерниях Орловской и Нижегородской. Причины Между причинами, обусловливающими происхождение и развитие отхожих промыслов, на первом плане стоит недостаточное обеспечение крестьян землёй, орудиями производств и предметами первой необходимости. Губернии, более обеспеченные в этом смысле, высылают меньше отхожих, и наоборот; разряды крестьян, более нуждающиеся, высылают их больше, и наоборот. Наиболее важными условиями, определяющими предложение труда рабочих, отправляющихся на заработки, служит размер земельного владения и высота урожаев тех местностей, откуда они вышли, а условиями, определяющими спрос на их труд — потребность в них на местах, куда они направляются, в частности — на труд земледельческих рабочих степень распространённости машин в сельском хозяйстве и опять-таки размер урожаев. Различные комбинации этих причин производят большие колебания в размерах и выгодности отхожих промыслов. Ещё в 1870-х годах замечено Чаславский , что земледельческий отход направляется из местностей, сравнительно менее обеспеченных землёй главным образом из губерний средней чернозёмной полосы , в местности более обеспеченные ею Заволжье, Новороссия, Северный Кавказ. В пределах одной и той же губернии менее обеспеченные группы крестьян высылают на заработки больше рабочих, чем группы более обеспеченные. Этим же можно объяснить, что губернии, в которые направляется отход, сами выделяют некоторое количество рабочих на сторону; менее состоятельные слои крестьянства южных и восточных губерний вынуждаются батрачить, но, испытывая у себя дома конкуренцию пришлых рабочих, должны искать приложения своего труда вдалеке от мест своего жительства. Второй крупной причиной, влияющей на размеры отхода, служит урожай тех местностей, откуда он направляется; неурожаи и голодовки, ограничивая поле приложения труда крестьян в собственном хозяйстве, побуждает их искать заработков на стороне для уплаты податей и для удовлетворения своих первых потребностей. Огромное передвижение рабочих на юг из Воронежской губернии в 1891—1892 годах было именно следствием крупного неурожая; некоторая приостановка роста цифр земледельческого отхода в Орловской губ. Неурожаи в местностях, куда направляется земледельческий отход, имеют обратное действие, сокращая количество лиц, рассчитывающих на заработки этого рода. Так как в 1889 году слухи о неурожае в Донской области и на Северном Кавказе заставили вернуться назад многих ушедших из Воронежской губернии, а побывавшие на местах нашли там весьма мало работы, тем более, что под влиянием удачи предшествовавшего года количество отхожих рабочих из некоторых частей губернии было весьма велико. Из факторов, влияющих на привлечение отхода к той или другой местности, особенно важное значение имеет распространённость земель частных владельцев, и притом таких, которые обрабатывают свои имения наёмными рабочими, при сравнительно слабой густоте местного населения. Так, на одного сельского жителя приходилось десятин частной собственности в губерниях с крупными размерами отхода: Московской — 0,91 дес. Спрос на рабочих таким образом удовлетворялся местными силами значительно меньше в последних двух губерниях, чем в первых трёх. Распространение крупной собственности привлекает больший отход, чем господство мелкой. На Северном Кавказе спрос на пришлых рабочих создался вследствие сравнительно крупного наделения землёй казаков 30-16,5 десятин на душу мужского пола по спискам 1868 года и государственных крестьян 15 десятин , чем обусловливается большое число батраков у обеих групп. Из 11 губерний со средним наделом более 6 десятин на 1 ревизскую душу семь расположены именно в тех полосах Заволжье и Новороссия , куда чаще всего направляется земледельческий отход. На сокращение заработков отхожих промышленников в последнее время стало влиять распространение улучшенных машин и орудий в сельском хозяйстве тех местностей, куда направляется отход; появление значительного числа жней и косилок на юге сказалось уменьшением числа уходивших на заработки в 1895 году из Орловской и Воронежской губернии. Та же причина оказывает влияние и на изменение в составе рабочих: с развитием машинной уборки сена и хлеба увеличивается спрос на труд женщин, подростков и детей, на счёт труда взрослых мужчин. Всем неудобствам передвижений должно подвергаться теперь все большее число лиц со слабейшей физической организацией, вместо взрослого мужского населения, которому бывает все-таки легче противостоять невзгодам дальнего пути и безработицы. Наконец, на колебания отхода в некоторых местностях влияет и конкуренция других рабочих: на юге Предкавказья — наплыв пришлых инородцев, на юго-западе — австрийский галицский отход, северо-западе — прусский познанский. Виды отхожих промыслов Профессии уходящих на заработки весьма разнообразны. Числовая сторона этого вопроса мало изучена. Оставляя в стороне работы на фабриках и заводах, можно думать, что наибольшее число рабочих занимают земледельческие работы; кроме них имеется масса специальностей, которые не всегда сохраняются за одними и теми же работниками и изменяются сообразно колебаниям спроса и предложения на тот или другой вид труда. Изготовление разного рода изделий развито, по-видимому, более среди отхожих промышленников из нечернозёмной полосы, а земледельческие заработки захватывают подавляющую часть отхода средних чернозёмных губерний.
Кто такие отходники? Сколько их?
это специфическая фигура в истории, которая часто играет важную роль в политических и социальных процессах. Отходники не существуют и для социологической науки: мы не знаем, кто они, какую жизнь ведут, что едят, чем дышат и о чём мечтают. ОТХОДНИК, отходника, муж. 1. Крестьянин, уходящий на сезонные работы в город. это специфическая фигура в истории, которая часто играет важную роль в политических и социальных процессах. Отходники: жизнь вне государства С начала 90-х годов в России возродился феномен отходников – свободной рабочей силы, перемещающейся между большими. О. глубоко влияло на быт крестьян-отходников, включавшихся в пром. население страны.
Кто такие крестьяне отходники. Кустарные и отхожие промыслы крестьян
При этом мало кто из отходников хочет переехать сюда насовсем. У них дома качество жизни лучше, чем в нашей все же довольно грязной столице. Отходники при Петре I играли неоднозначную роль в истории России. отходник мог быть временным наемным рабочим на фабрике или батраком. Кто такие крестьяне отходники. Отходники при Петре 1 это. Людей, уходивших на заработки, называли «отходниками».
Кто были такие отходники?
Так и было в 1990-е годы хотя челноки в большей степени вызывали зависть и недо-вольство , но в 2000-е доля отходников среди населения сильно выросла, и теперь они скорее стали законодателями мод, на них равняются и стараются не отстать завидующие соседи. В целом же отношения с соседями у отходников обычные, добрые; соседи давно поняли, насколько труд отходника тяжел, зависть перело-жена жалостью. Да и престижного потребления отходника соседям не видно: рас-сказы о том, где были и на каких пляжах загорали — это не роскошные автомоби-ли и богатая мебель, воочию завидовать нечему. А вот реальный общественный статус отходника не составляет предмета зави-сти соседей.
Отходник в местном обществе часто не располагает многими ресур-сами, к которым допущен бюджетник, особенно бюджетник на государственной службе. В малом городе человек, получающий жалованье на порядок меньшее, чем заработок отходника, располагает существенно большими возможностями доступа к разнообразным нематериальным ресурсам, к власти, к локальным де-фицитам, к информации, наконец. Семья отходника пока еще не ощущает дис-криминации в сфере общего образования, но уже есть признаки этого, проявляю-щиеся в доступности услуг здравоохранения, особенно когда речь идет о сложных операциях и редких лекарствах, распределяемых как дефицит.
Резче проявляются различия в доступе к «собесовской кормушке»: отходнику труднее получить раз-нообразные льготы, практически очень трудно оформить инвалидность очень полезная льгота, о которой мечтают многие; потому, в частности, у нас в стране так много «инвалидов». Семьи отходников сталкиваются с большими, чем соседи, трудностями, например, в такой специфической области экономики домо-хозяйства, как жизнеобеспечение семьи за счет приемных детей: шанс организо-вать семейный детский дом ниже. Иными словами, в социальном государстве эти люди, по всем признакам ничем не отличимые от остальных, все же оказываются дальше от «кормушки».
Причина этого мне видится в «удаленности от государства» людей с таким об-разом жизни [31]. Ни местная муниципальная власть, ни тем более государственная, не «видят» этих людей ни в качестве трудовых ресурсов, ни в качестве объекта для попечения, достойного общественных льгот. Значительная часть отходников не регистрируют свою деятельность, оказывают услуги, минуя государство.
Пло-ды их труда государство не вкушает. Их перемещения по городам и регионам не могут быть прослежены. Они неконтролируемы, не «прописаны», не «укрепощены».
Но так ли нужен государству этот «огромный невидимка»? Он, почти исключенный из социальных государственных программ, находящийся вне государственного контроля экономики, исключен ведь и из по-литической деятельности. Хотя отходники и участвуют в «электоральном процес-се» правда, многие утверждают, что на выборы они не ходят , они по большому счету неинтересны власти как неважные политические субъекты.
Много важнее для власти — а особенно для муниципальной — те, кто желает «получать зарпла-ту» и иметь регулярные и стабильные пенсионные перечисления. От них, бюд-жетников и пенсионеров, зависит благополучие и спокойствие местных чиновников, и на них он и обращает преимущественное внимание. Отходник слишком в стороне от местной власти.
Он, вероятно, может быть полезен ей лишь тем, что находится в составе постоянного населения на муниципальной территории и на его душу разверстывается доля дотаций и субсидий, получаемых местной админи-страцией для обустройства вверенной территории. Вот этим «душевым паем», как учетная демографическая единица, только и полезен отходник. Он, правда, гово-рят, привозит много денег и тем самым вроде бы стимулирует экономику райо-на, повышая покупательную способность населения.
Это обычно единственный аргумент в пользу отходника. Но так ли уж важно это для местной администрации? Тем более что основная трата привезенных отходником денег происходит не в районе, не в своем городе, а опять же в крупных городах — и строительные материалы, и машины он покупает не в своем городе, детей он тоже здесь не учит, и жена в отпуске тратит деньги не здесь.
Вот и имеем мы парадокс «невидимости» огромного, хотя и существующего рядом с нами феномена современного отходничества. Но существование отход-ничества как факта социальной жизни страны заставляет обсуждать не только экономические, но и социальные, и политические последствия, могущие или уже проистекающие из него. В чем могут выражаться эти последствия?
По сути на-блюдаемая сейчас повсеместно ситуация сегрегационного взаимодействия орга-нов местной власти с разными группами местного населения приводит к наруше-нию системы взаимосвязей между институтом муниципальной власти и местным обществом. Местная власть ориентируется не на активную часть общества, а на «рентные» группы населения, бюджетников и пенсионеров, которые, с одной стороны, целиком зависят от распределяемых государством ресурсов, но с дру-гой — активно участвуют в электоральном процессе. Группы же активного на-селения — прежде всего и преимущественно активное самодеятельное население, предприниматели и отходники, — выпадают из поля зрения органов местного самоуправления.
Такой глубокий институциональный дефицит детерминирует пе-рекос всей системы управления на местном уровне, оно перестает быть эффектив-ным. Нарушение взаимодействия власти с наиболее активной и самостоятельной частью местного общества закрывает возможности вывода местного публичного управления на тот более высокий уровень, который характеризуется, по общему мнению, таким важнейшим признаком, как включенность в систему институтов гражданского общества. Участие же «рентного» населения никогда не обеспечит развития гражданского общества.
Более того, рентополучатели заинтересованы исключительно в распределительных, раздаточных отношениях, а не в отноше-ниях партнерства, безусловно необходимых для выстраивания гражданских инстатутов. Итак, не замечая и старательно избегая тех, кто только и может высту-пить союзником власти в создании новой политической реальности с развитыми элементами гражданского общества, власть разрушает фундамент общественной стабильности. Первые результаты этого разрушения мы видим в разных формах отчуждения и пренебрежения властью со стороны активной части нашего обще-ства, все явственнее демонстрируемые.
Если же говорить о возможных социальных последствиях деления местного общества на активную и пассивную части, то здесь видятся следующие риски. Российское местное провинциальное общество в высокой степени солидар-но, имеет значительный потенциал самоорганизации. Большая доля активных самодеятельных людей в нем сама по себе является важным условием стабиль-ности и солидарности.
Однако если в такой среде начинает действовать фактор, расщепляющий общество и способствующий возникновению противостояния между группами населения, перспективы общественного развития неблагопри-ятны. Всего хуже, что таким фактором сейчас выступает институт власти. Раз-рушающее действие его направлено не только на общественную солидарность, он подавляет и развитие института местного самоуправления.
Возникает, та-ким образом, ситуация, когда отходничество как новый социальный феномен, сформировавшийся для решения задач непосредственного жизнеобеспечения, в условиях вполне рутинных действий социального государства, по природе своей ориентированного на поддержку пассивной части общества, может стать питательной средой для нарастания социальной напряженности и взрастить ростки новых отношений, раскалывающих традиционную стабильность провинциального общества. Благодарности Наши эмпирические исследования современного отходничества финансирова-лись из трех источников. Анализ нарушений в си-стеме взаимосвязей институтов местного общества и власти».
Значительную работу по сбору полевого материала в 2009—2012 годах осуще-ствила под моим руководством группа молодых исследователей — Я. Заусаева, Н. Жидкевич и А.
Помимо этих основных исследователей в работе по сбору материалов эпизодически принимали участие еще 14 человек, аспиранты и студенты факультета государственного и муниципального управле-ния НИУ ВШЭ. Я с большим удовольствием выражаю благодарность всем участ-никам исследования. Нередко используются термины, сложившиеся в публичной среде.
Таковы, например, «гастарбайтеры», «челноки», «шабашники», «вербованные», «вахтовики», «бичи» и, наконец, «отходники». Устанавливаемые самими социологами термины корявее, беднее по содержанию «маятниковые мигранты», например. Интересные замечания относительно формирования в СССР и современной России некоторых видов экономической активности, связанных с трудовой миграцией, приведены в статье: Шварцбурд Ц.
Достаточно концептуальные описания трансграничной миграции и отходничества как отдельного вида трудовой миграции приведены, например, в работе: Дятлов В. Более того, в Костромской области мы обнаружили, что эти люди не только знают исходное значение термина «отходничество» — в отличие от большинства социологов и экономистов, — но и помнят, что отходниками были их деды и прадеды. История одного города.
Оправдательные документы. Да и по природе своей эти ныне трансграничные, а по сути внутристрановые трудовые миграции родственны. Из деревень Московской, Ярославской, Костромской, Владимирской губерний в 50-х гг.
XVIII в. В 1-й половине XIX в. Однако такие оценки даже для начала XIX века занижены.
Отход крестьянства Костромской губернии на заработки. Кострома: Издание Костромского губстатотдела, 1927. Замосковский край в XVII веке.
Отхожие промыслы Чухломского уезда. Чухлома, 1926. История русского народного хозяйства.
Ростовский уезд Краткий краеведческий очерк. Ростов-Ярославский, 1926. Питерщики-галичане Этнографический очерк.
Галич, 1928. В 2-х томах. Том 1.
По завершении советского периода российской истории, где такое явление не могло существовать в принципе, в стране вновь появилось отходничество как особая форма трудовой миграции [1]. Новая форма, имея некоторые отличия, обладает важными признаками сходства с существовавшей столетие назад, что заставило исследователей вернуться к прежнему, уже забытому названию «отходничество» [2]. Отходничество — удивительный феномен нашей социальной и экономической жизни. Удивителен он прежде всего своей незаметностью. Про отходничество и отходников не ведают не только простые люди, не ведают про них ни власть, ни ученые. А между тем это массовый феномен. По самым приблизительным и скромным прикидкам из примерно 50 миллионов российских семей не менее 10—15, а может, и все 20 миллионов семей живут за счет отходничества одного или обоих взрослых членов.
Иными словами, немалая доля ВВП страны обеспечивается отходниками, но не учитывается статистикой и не может быть учтена, потому что отходники как субъект рынка для экономической науки не существуют. А для власти они не существуют и как объект социальной политики. Отходники находятся вне политики: как объект управления они не существуют не только для органов государственной власти, но и для местной власти, которая не знает про них ничего. А ведь они и есть те самые жители, ради которых муниципальная власть претворяет в жизнь одну из тех трех общеизвестных и достойных наук управления, о коих некогда писал чиновник М. Салтыков [3]. Отходники не существуют и для социологической науки: мы не знаем, кто они, какую жизнь ведут, что едят, чем дышат и о чем мечтают. Не знаем, что собой представляют семьи отходников, как протекает социализация детей в них, чем они отличаются от семей соседей-неотходников.
Что же это такое — новое отходничество в России? Почему вдруг — как бы с чистого листа — оно возродилось в современной России? Повторно, как новый массовый феномен социально-экономической жизни, отходничество возникло в середине 90-х годов XX века. В начале 1990-х годов в качестве ответа на экономический беспорядок в стране начали быстро «становиться уклады» — новые модели жизнеобеспечения населения, принужденного к самостоятельному поиску средств выживания. Помимо создания новых моделей таких как «челноки», впрочем, вполне родственных «мешочникам» 20-х годов , «вспоминались» и реанимировались давно забытые, первыми из которых стали возврат к натуральному хозяйству и возрождение отхожих промыслов. В начале 90-х годов я специально озадачился вопросом выявления и описания разнообразных моделей жизнеобеспечения, к которым принуждено было обратиться население страны с началом «шоковой терапии» экономики. К моему тогдашнему удивлению, в новых обстоятельствах провинциальное население в массовом порядке стало обращаться не к современным моделям экономического поведения таким как «челноки» или «постановка на безработицу» — не ради мизерного пособия, а исключительно с целью сохранения трудового стажа ради будущей пенсии , а к моделям давно исчезнувшим, забытым, «архаическим».
Таковыми и оказались, с одной стороны, натуральное хозяйствование, массовое для целых сел и городов [4] , с другой стороны — возрождение отхожих промыслов как модель жизнеобеспечения, дополнительная к натуральному производству [5]. Причем началось это новое отходничество не из своего исторического центра, из нечерноземных областей, а с окраин, из бывших союзных республик, в центр. Лишь спустя какое-то время это центростремительное движение захватило и ближние к нему области, когда-то бывшие главными районами отхода [6]. Может быть, поэтому в отхожие промыслы ныне вовлечено население не только областей традиционного «старого отходничества», но и почти всех постсоветских республик, а также восточных сибирских территорий России, чего ранее не бывало. Отходничество — явление, широко распространенное в крестьянской среде имперской России XVIII, XIX и первой трети XX века, — имело характерные признаки, позволяющие классифицировать его как особую форму трудовой миграции населения. Под отходничеством понимались сезонные возвратные перемещения крестьян, преимущественно мужчин, из мест постоянного их проживания и хозяйствования в другие населенные пункты и губернии с целью поиска дополнительных заработков путем разнообразных промыслов кустарных ремесел или найма, предложения своих услуг на стороне. Отходничество было очень масштабным явлением.
К концу XIX века от половины до трех четвертей всего мужского крестьянского населения нечерноземных центральных и северных губерний каждый сезон обычно зимой отправлялось на заработки в соседние и дальние районы, губернии, добираясь до самых окраин империи [7]. Отходничество как модель экономического поведения может сложиться лишь при наличии двух обязательных условий: в качестве предпосылки выступает относительное или полное закрепление человека и его семьи на земле, а в качестве движущей силы отходничества выступает невозможность прокорма на месте, заставляющая искать сторонние источники средств к существованию. Невозможно было прокормиться на плотно заселенных уже к XVIII веку бедных нечерноземных территориях в центральной и северной России. Однако население, пожизненно прикрепленное к земле государством, общиной или помещиком, не могло без веской причины покидать места своего проживания. Предположительно государство само дало первый сильный толчок населению к развитию отхожих промыслов, определенно существовавших и в XVI—XVII веках, массовым принудительным перемещением крестьян в начале XVIII века на петровские «великие стройки» Санкт-Петербург и многие другие новые города и на великие войны рекрутский набор [8]. Сельская община также с большей легкостью начинает отпускать на промыслы в города отдельных своих умельцев для денежных заработков, что позволяет ей легче платить государевы налоги. Помещики уже к началу XIX века, осознавая, что оброк выгоднее барщины, с каждым годом отпускают на промыслы все большее число крепостных, более того, способствуют их обучению ремеслам.
Так постепенно развивается отходничество, захватывая центральные и северные губернии Российской империи. С середины XIX века начинается еще более бурное развитие отходничества, сначала стимулированное разрешением помещикам заклада имений, затем освобождением 1861 года [9] , а к 1890-м годам — промышленным бумом [10] , а также перенаселенностью. Последняя в немалой мере имела место по причине агрокультурной неразвитости, обусловленной сопротивлением новшествам со стороны крестьянской общины и незаинтересованностью самого крестьянина в повышении плодородия земли в условиях непрерывных земельных переделов [11]. К 10 — 20-м годам XX века отходничество достигло пика своего развития [12] , в немалой степени стимулированное кооперативным движением в провинции, которое имело гигантские темпы и приняло в России 20-х годов выдающиеся масштабы. Но затем довольно скоро отходничество вовсе сошло на нет вследствие начала индустриализации и коллективизации. Оба эти взаимосвязанных процесса социально-экономического развития страны не предполагали никаких свободных инициативных форм трудового поведения, а ведь именно в этом и состоит суть отходничества. Каковы же его важнейшие признаки?
Во-первых, это временный, сезонный, характер отъезда отхода человека из места его постоянного проживания с обязательным возвратом домой. Отходник, почти всегда мужчина, уходил в промысел после окончания полевых работ, осенью или зимой, и возвращался к началу весенних работ. Семья отходника, его жена, дети, родители, оставались дома и управлялись с немалым крестьянским хозяйством, где отходник по-прежнему исполнял роль хозяина и распорядителя дел [13]. Впрочем, немало отходников обычно из трудоизбыточных центральных губерний [14] работали и в летний сезон, нанимаясь в грузчики, бурлаки или поденщики. Однако это были преимущественно молодые бессемейные и безземельные мужчины-бобыли, которых ни сельские работы, ни семья не держали, хотя и контролировала община, платившая за них налоги. Точно такой же сезонный характер отъезда от семьи почти всегда отходника-мужчины мы видим и сегодня. Во-вторых, это вынужденность отхода, поскольку природные условия не позволяли на месте обеспечить крестьянскую семью продовольствием в необходимых объемах и произвести добавочный продукт на продажу, чтобы иметь деньги.
Потому отходничество было наиболее распространено в нечерноземных губерниях средней полосы и севера Европейской России. В черноземных губерниях, на юге и за Уралом оно практически не встречалось, за исключением указанного выше особого, но широко распространенного к середине XIX века на Русской равнине случая, когда плотность населения превышала «емкость угодий». Даже в пределах одной губернии интенсивность отхода могла сильно различаться от уезда к уезду сообразно плодородию почв [15]. Вынужденность современного отходничества в провинции обусловлена отсутствием или низким качеством рабочих мест — по сути той же нехваткой на месте необходимых для жизни ресурсов. Третьим отличительным признаком отходничества был его наемный и промышленный характер. Получение дополнительного заработка на стороне обеспечивалось путем промыслов — изготовления и продажи продукции разнообразных ремесел, от валяния валенок и шитья шуб до сплава леса и изготовления срубов домов, а также наймом на разнообразные работы в городах сторожа и дворники, домашняя прислуга или в богатых промышленных и южных сельскохозяйственных районах бурлаки, грузчики, поденщики и проч. Нынешние отходники — также нередко производители продукции тех же срубов или услуг извоз, в том числе таксисты и дальнобойщики на собственных транспортных средствах , непосредственно предлагающие их на рынке.
Но сейчас гораздо больше среди них работников наемных, часто выполняющих неквалифицированные виды работ охранники, вахтеры, сторожа, дворники, уборщики и т. В-четвертых, наконец, важнейшим признаком отходничества являлся его инициативный и самодеятельный характер. Каждый человек, «выправив паспорт» или «получивши билет» [16] , мог покинуть место проживания на срок до года и предлагать услуги на рынке сообразно своим профессиональным умениям, нанимаясь на работы или предлагая продукцию своих кустарных промыслов. Отходники нередко отправлялись на промыслы семейными артелями из нескольких человек, обычно братьев или отцов со взрослыми детьми. Артели эти были узкопрофессиональными, представлявшими одну отдельную «профессию» или вид деятельности, как, например, «каталы», валявшие валенки, шорники, шившие шубы или офени, российские самодеятельные «коммивояжеры», торгующие вразнос иконами, книгами и другой «интеллектуальной» продукцией [17]. Совокупность перечисленных признаков отходничества позволяет выделять этот вид трудовой миграции в особую форму, существенно отличающуюся от других способов перемещений на рынке труда. И именно в силу этих специфических особенностей отходничество не могло существовать в советское время.
Невозможна была не только массовая самозанятость населения, но и массовые же сезонные перемещения людей по стране. Кустарный же характер промыслов уступил место индустриальному производству «товаров народного потребления», что уничтожило саму почву для отходничества. Формы трудовой миграции, возможные в советские годы, такие как, например, вахта и оргнабор «вербовка» и «вербованные» , распределение после института и свободное поселение после отсидки в лагерях и зонах «химия» , а также экзотические формы, такие как «шабашка» и «бичевание», не имели указанных выше признаков отходничества и не могли быть поставлены хоть в какую-то логическую связь с такой формой трудовой миграции. Напротив, в годы системного кризиса, когда экономика страны слишком быстро «перестраивалась» под «новые экономические уклады», стали развиваться и новые формы трудовой миграции. Произошла реновация отходничества как одной из самых эффективных, а теперь и самой массовой модели жизнеобеспечения. Условием же такого возрождения отходничества выступила новая форма «закрепощения» населения — теперь это «квартирная крепость», отсутствие массового арендного жилья и доступной ипотеки, препятствующие семьям менять место жительства [18]. Считаю, что без этой формы «крепости» не возникло бы и современное отходничество.
Что оно собой представляет? Представим абрис феномена, основываясь на результатах наших полевых исследований отходничества в 2009—2012 годах. Наши основные полевые исследования проводились в 2011 и 2012 годах при финансовой поддержке благотворительного фонда «Хамовники». Но эпизодические исследования отходничества велись нами и в 2009—2010 годах. Таким образом, в течение четырех последних лет группа молодых исследователей под моим руководством осуществляла систематический сбор материалов, имеющих отношение к современному отходничеству. Одновременно со сбором материалов отрабатывалась и методология исследования отходничества. В силу особенностей объекта мы не могли с пользой для дела применить рутинные социологические методики, основывающиеся на формальных анкетных опросах и количественных методах описания явления.
Акцент был сделан на качественных методах, на проведении наблюдений непосредственно в малых городах, где проживают отходники, и на интервью с ними, с членами их семей и соседями. Многие дополнительные материалы, как то статистические и отчетные данные местных властей, архивные источники, имели второстепенное значение. Приводимые ниже общие сведения о нынешнем российском отходничестве и об отходниках базируются именно на интервью и непосредственных наблюдениях в двух десятках малых городов европейской части России и некоторых сибирских районах [19].
Но число рабочих мест росло гораздо медленнее. В Грузии один из председателей райисполкома официально заявлял, что в его районе работа есть только для женщин, мужчинам работать негде. В 1966 году секретари Закарпатского и Чечено-Ингушского обкомов говорили: «Мы за то, чтобы часть колхозников занимались отходничеством, без него пока не обойтись».
Практически то же было в Армении и Грузии. Еще говорили, но тихо и без лишних свидетелей, что советская власть желала, чтобы население наименее советских регионов не жило компактно, а уезжало в поисках работы и растворялось в общесоюзной массе. Потому, например, в областях Западной Украины крупные предприятия строили медленнее, чем могли бы. С другой стороны, главной причиной можно назвать особенности социалистического планового производства. Например, в строительстве все структуры были централизованы, но громоздки и негибки. Быстро предоставить каждому нуждающемуся колхозу строительную бригаду они не могли.
Обеспечить такой бригаде нормальные условия труда и проживания тем более не мог ни работодатель, ни заказчик. Как шабашники работали, жили и зарабатывали? То, что на шабашках зарабатывали много, — бесспорно. Статистики зарплат, разумеется, нет, но записанных воспоминаний достаточно. Сотрудник московского НИИ в начале 1970-х вспоминал, как после лаборантских 65 рублей он за 50 дней нашабашил 1200. Другой научный сотрудник каждый сезон зарабатывал от 700 до 2000 рублей.
В 1966 году один журналист писал, как в Восточной Сибири армянские шабашники зарабатывали порядка 1000 рублей в месяц. И что интересно, не было перерасхода средств на оплату труда — была даже экономия. Потому что строили не по восемь часов пять дней в неделю, а от зари до зари без выходных. За полтора месяца делали то, что государственная организация должна возводить восемь месяцев. В другом исследовании средний рабочий день выходил 14,5 часа. Почти половина шабашников рассказали о работе без выходных, примерно столько же жаловались, что не успевают отдохнуть к следующей рабочей смене.
Жилье и бытовые условия не укладывались ни в какие санитарные нормы. На заработках не давали больничных, за продолжительностью работы никто не следил, притом что работникам госпредприятий полгались и отпуска, и жилье, и детские сады. Более того, количество шабашников в бригаде тоже особо не контролировалось. И в этом был еще один секрет высоких заработков: регистрировали полтора десятка работников, делали весь объем вчетвером и оставляли себе фонд оплаты труда. А что с качеством? В таком авральном режиме добиться качества труднее.
Это являлось следствием его бедности... В наших краях было невозможно прокормиться за счет земледельческого труда и мужчины испокон веков уходили на заработки в города - в Москву, Кострому, Ярославль, Иванов, Вологду. Там они становились мастеровыми... Основная масса мужчин, работавших в городах, считала городскую жизнь лишь подспорьем в содержании семей, остававшихся в деревнях...
На старости мужчины навсегда возвращались в свои деревни... Когда в деревнях была самая напряженная пора, мужчины возвращались домой. Все, что они зарабатывали в городах, они использовали для деревенской жизни: строили дома, покупали дорогую одежду, посуду, драгоценности... Вместе с деньгами и вещами...
Я бывал во многих районах России, но нигде не видал таких больших и красивых домов, как в нашем районе" Зиновьев А. Русская судьба. Это была деревня Пахтино, 200 км от Костромы ее больше нет. Челноки 90-х.
Как к явлению не относись, но тоже отхожий промысел. Жизнь заставила! Отходники - и батраки, и прислуга, и заводские, с жесточайшими условиями труда. И недоедать, и болеть, и нищенствовать, и преступать закон, и возвращаться ни с чем.
Но нам все-таки стоит помнить, что отходничество - не только страдание и подневольный уход из дома ради куска хлеба. Но еще и промысел, не божий, а человеческий, способность взять на себя риски, свободный поиск, честная попытка думающего человека вырваться из самых трудных обстоятельств и сберечь семью.
Сельские "промышленники" и отходники 19 века.
Сейчас такими отходниками, предлагающими собственную продукцию на рынке, можно считать немногих, например, плотников, изготавливающих срубы домов. тот, кто на время уезжает из семьи, чтобы кормить ее, зарабатывая на стороне, и возвращается как маятник - каждую неделю, через месяц, через полгода. — Отходники обязательно приезжали на побывку, принимали участие в домашних хозяйственных и полевых работах. Тегиединственный сын отца сапожника плотник кем приходится сапожник плотнику, кто такие поденщики в средние века, поденщик это в истории. Отходники – это жители малых городов и сел, покидающие их ради временной или сезонной работы в крупных городах, региональных центрах и столицах.