рукотворный памятник русскому народу, который победил в Великой Отечественной войне. Повесть «А зори здесь тихие» написал Борис Васильев в 1969 году. Кадр из фильма «А зори здесь тихие» (1972). одно из самых известных произведений Бориса Васильева.
Кратко «А зори здесь тихие» Б. Л. Васильев
| А зори здесь тихие · Краткое содержание повести Васильева | Повесть «А зори здесь тихие» принесла известность и популярность еву как писателю, в 1969 году за эту повесть ему даже была присуждена Государственная премия. |
| Васильев Борис Львович — биография сценариста, личная жизнь, фото, фильмы | Успех пришел к автору в 1969 году после публикации в журнале «Юность» повести «А зори здесь тихие». |
| Борис Васильев - А зори здесь тихие… | Краткое содержание книги «А зори здесь тихие» (Б.Л. Васильев) по главам: основные события и важные цитаты из повести для качественной подготовки. |
| «А зори здесь тихие» | Кадр из кинофильма "А зори здесь тихие " В повести Васильев дает глубокое психологическое обоснование мотивации геройских поступков девушек. |
Краткое содержание А зори здесь тихие. Васильев Б. Л. Пересказ повести за 13 минут
Его герои были взяты из военной действительности, которая прекрасно была известна самому автору. Летом 1941-го , через две недели после начала войны, 17-летним подростком он ушел добровольцем на фронт, три раза попадал в окружение, передает НТВ. Борис Васильев создал много книг, главной темой которых стал поиск истины и смысла жизни. Всенародную любовь и славу Васильеву принесли пронзительные «Завтра была война», «Иванов катер», «Самый последний день», «Не стреляйте в белых лебедей», «Жила была Клавочка», а также роман «В списках не значился», который воскрешает первые дни войны и посвящен героическим защитникам Брестской крепости.
В нем сказано, что военнослужащим женского пола разрешается сушить белье на всех фронтах. Комендант промолчал: ну их, этих девок, к ляду! Только свяжись — хихикать будут до осени… Дни стояли теплые, безветренные, и комарья народилось такое количество, что без веточки и шагу не ступишь. Но веточка — это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть и кхекать, словно и вправду был стариком, — вот это было совсем уж никуда не годно.
А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще и восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила. И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный. А эту Осянину он еще раньше выделил: строга. Не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются. Странная была Осянина, и поэтому Федот Евграфыч осторожно навел справочки через свою хозяйку, хоть и понимал, что той поручение это совсем не для радости.
В сборник вошли наиболее известные произведения Б. Васильева о войне. Повесть «А зори здесь тихие…» 1969 посвящена великому, но не попавшему в сводки военных событий подвигу пятерых юных девушек-зенитчиц, под руководством старшины Васкова в мае 1942 года вступивших в неравный бой с отрядом немецких диверсантов. Действие повести «Завтра была война» 1984 происходит накануне войны.
Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за три дня не прибыло ни одного человека. Фронт перетряси, и то - сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: - С командиром прибыли? И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов. Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали как сороки.
Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет.
"Весна, которой не было", или история одной книги
| Роман «А зори здесь тихие…» стал для россиян самой важной книгой о Великой Отечественной войне | Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне. |
| Аудиокнига А зори здесь тихие… слухай онлайн бесплатно - автор Борис Васильев | на долгие годы определила творчество писателя, его произведения «А зори здесь тихие», «В списках не значился», «Великолепная шестерка» стали классикой фронтовой литературы. |
| Борис Васильев: А зори здесь тихие… Повесть | повесть, которую Борис Васильев опубликовал еще в 1969 году. |
| Краткая история создания повести "А зори здесь тихие" Васильева | Какой Смысл | В одноименном фильме «А зори здесь тихие» по Борису Васильеву Елена Григорьевна играет Лизу Бричкину, девушку из Вологодчины. |
| ►▒"А зори здесь тихие..." Борис Васильев | Мероприятие сопровождалось электронной презентацией, фрагментами из фильмов: «А зори здесь тихие», «В списках не значился». |
Борис Васильев - А зори здесь тихие…
3 А зори здесь были тихими-тихими. Рита шлепала босиком: сапоги раскачивались за спиной. Писатель Борис Васильев, автор множества произведений о войне, в том числе "А зори здесь тихие", скончался на 89-м году жизни, сообщили РИА Новости в Союзе писателей Москвы в понедельник. Успех экранизаций повестей «Завтра была война», «А зори здесь тихие», «В списках не значился» в большой степени был обусловлен пронзительностью авторского повествования, подлинностью описываемых событий, трагичностью историй о войне, о которых Б.
А зори здесь тихие...
Когда Васильев приступил к написанию книги, он осознал, что в послевоенное время было освещено множество подвигов, и такой поступок является лишь частным случаем. Тогда Борис Васильев решил, что героинями должны стать молоденькие девушки. Изображение героизма девушек стало новаторским в военной литературе. Хотя на фронте в годы Великой Отечественной побывало 300 тысяч представительниц прекрасного пола, переносивших тяготы наравне с мужчинами, но до поры до времени эта сторона войны оставалась «в тени». Борис Львович Васильев — советский писатель и сценарист, который принимал участие в боевых действиях в Великой Отечественной Войне.
Долгое время он хотел написать произведение, связанное с войной, однако не мог найти подходящей темы. Он считал, что его рассказ не должен основываться на «танковых боях», масштабных событиях. Васильев хотел изобразить «тихую» войну, «лесную». Войну, где ты находишься один на один с противником, где ты не надеешься на подмогу, где ты сам выводишь стратегию и тактику.
Название повести «А зори здесь тихие…» появилось уже после того, как работа над книгой была окончена. Борис Васильев отправил в журнал «Юность» рукопись «Весною, которой не было», ее приняли и хотели напечатать в ближайшем номере. Но автору предложили поменять название на «А зори здесь тихие»: прежний заголовок трудно воспринимался на слух. Борис Васильев в своей повести затронул очень тонкую и загадочную тему женщины на войне.
Каждая из девушек, хоть и имела небольшой возрастной запас, но уже успела почувствовать вкус мирной жизни и полюбить ее. Они строили планы и жили надеждами. Война решила по-своему. Пять героинь, пять историй, пять жизней.
Фронт перетряси, и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: — С командиром прибыли? И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов. Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали, как сороки. Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет. Федот Евграфыч с сомнением повел глазом по туго натянутым гимнастеркам, но разрешил: — Не дальше речки. Аккурат в пойме прорва его. На разъезде наступила благодать, но коменданту от этого легче не стало.
Именно это и двигало ими на протяжении всей книги, именно это помогло им не сдаваться до последней секунды своей жизни. Пожалуй,она вошла уже в список моих любимых произведений. И однозначно я ее перечитаю в будущем.
Советую так же и вам,разочарованы не будете.
С неделю после этого комендант кое-как обходился своими силами, а потом все повторялось сначала настолько точно, что старшина в конце концов приладился переписывать прежние рапорта, меняя в них лишь числа да фамилии. Не комендант, а писатель какой-то! И насчет женщин будет как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься… — Так точно, — деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощание еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые от юбок и самогонки нос будут воротить живее, чем сам старшина. Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за две недели не прибыло ни одного человека.
Причем тут женское подразделение «Вот сюжет!» – подумал будущий автор замечательной повести Борис Васильев, и начал работать с темой. "А зори здесь тихие " и "В списках не значился". В книгу вошли две его повести: "А зори здесь тихие " о героическом подвиге небольшой группы девушек-зенитчиц и их командира, столкнувшихся с превосходящими силами врага, и "Завтра была война" о последнем предвоенном годе обычных советских старшеклассников. Ария Женьки из оперы "А зори здесь тихие" в исполнении концертного камерного оркестра ДШИ им. Е. А. Мравинского.
Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие»
Писатель Борис Васильев, автор множества произведений о войне, в том числе "А зори здесь тихие", скончался на 89-м году жизни, сообщили РИА Новости в Союзе писателей Москвы в понедельник. Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие " — одно из самых пронзительных по своей лиричности и трагедийности произведений о войне. повесть, которую Борис Васильев опубликовал еще в 1969 году.
"Весна, которой не было", или история одной книги
Четырех девчонок да себя самолично? Ну, задержатся, ну, разведку вышлют, ну, поизучают их, пока не поймут, что в заслоне данном — ровно пятеро. А потом?.. А потом, товарищ старшина Васков, никуда они отходить не станут. Окружат и без выстрела, в пять ножей снимут весь твой отряд. Не дураки же они, в самом-то деле, чтоб от четырех девчат да старшины с наганом в леса шарахаться. Четвертак, отоспавшись, сама в караул вызвалась. Выложил без утайки и добавил: — Ежели через час-полтора другого не придумаем, будет, как сказал. Готовьтесь… А что — готовьтесь-то?
На тот свет разве? Так для этого времени чем меньше, тем лучше… Ну, он, однако, готовился. Достал из сидора гранату, наган вычистил, финку на камне наточил. Вот и вся подготовка: у девчат и этого занятия не было. Шушукались чего-то, спорили в сторонке. Потом к нему подошли. Не понял Васков: каких лесорубов? Война ведь, леса пустые стоят, сами видели.
Они объяснять взялись, и — сообразил комендант. Сообразил: часть — какая б ни была — границы расположения имеет. Точные границы: и соседи известны, и посты на всех углах. А лесорубы — в лесу они. Побригадно разбрестись могут: ищи их там, в глухоте. Станут их немцы искать? Ну, навряд ли: опасно это. Чуть где проглядишь — и все: засекут, сообщат куда требуется.
Потому никогда ведь неизвестно, сколько душ лес валят, где они, какая у них связь… — Ну, девчата, орлы вы у меня! Позади запасной позиции речушка протекала, мелкая, но шумливая. За речушкой прямо от воды шел лес — непролазная темь осинников, бурелома, еловых чащоб. В двух шагах здесь человеческий глаз утыкался в живую зеленую стену подлеска, и никакие цейсовские бинокли не могли пробиться сквозь нее, уследить за ее изменчивостью, определить ее глубину. Вот это-то место и имел в соображении Федот Евграфыч, принимая к исполнению девичий план. В самом центре, чтоб немцы в них уперлись, он Четвертак и Гурвич определил. Велел костры палить подымнее, кричать да аукаться, чтоб лес звенел. Но из-за кустов все же не слишком высовываться: ну, мелькать там, показываться, но не очень.
И сапоги велел снять. Сапоги, пилотки, ремни — все, что армейскую форму определяет. Судя по местности, немцы могли попробовать обойти эти костры только левее: справа каменные утесы прямо в речку смотрелись, здесь прохода удобного не было, но чтобы уверенность появилась, он туда Осянину поставил. С тем же приказом: мелькать, шуметь да костры палить. А вот левый фланг на себя и Комелькову взял: тут другого прикрытия не было. Тем более что оттуда весь плес речной проглядывался: в случае, если б фрицы все ж таки надумали переправляться, он бы двух-трех отсюда свалить бы успел, чтобы девчата уйти смогли, разбежаться. Времени мало оставалось, и Васков, усилив караул еще на одного человека, с Осяниной да Комельковой спешно занялся подготовкой. Пока они для костров хворост таскали, он, не таясь пусть слышат, пусть готовы будут!
Выбирал повыше, пошумнее, подрубал так, чтоб от толчка свалить, и бежал к следующему. Пот застилал глаза, нестерпимо жалил комар, но старшина, задыхаясь, рубил и рубил, пока с передового секрета Гурвич не прибежала. Замахала с той стороны: — Идут, товарищ старшина!.. За деревьями мелькайте, не за кустами. И орите, позвончее да почаще орите. Разбежались его бойцы. Только Гурвич да Четвертак подтянулась к тому времени все еще на том берегу копошились. Гурвич голой ногой воду щупала, а Четвертак все никак бинты развязать не могла, которыми чуню ее прикручивали.
Старшина подошел поспешно: — Погоди, перенесу. Вода — лед, а у тебя хворь еще держится. Примерился, схватил красноармейца в охапку пустяк: пуда три, не боле. Она рукой за шею обняла, вдруг краснеть с чего-то надумала. Залилась аж до шеи. Вода почти до колен доставала — холодная, до рези. Впереди Гурвич брела, юбку подобрав. Мелькала худыми ногами, для равновесия размахивая сапогами.
И юбку сразу опустила, подолом по воде волоча. Комендант крикнул сердито: — Подол подбери! Остановилась, улыбаясь: — Не из устава команда, Федот Евграфыч… Ничего, еще шутят! Это Васкову понравилось, и на свой фланг, где Комелькова уже костры поджигала, он в хорошем настроении прибыл. Заорал что было сил: — Давай, девки, нажимай веселей!.. Издалека Осянина тотчас же отозвалась: — Э-ге-гей!.. Иван Иваныч, гони подводу!.. Кричали, валили подрубленные деревья, аукались, жгли костры.
Старшина тоже иногда покрикивал, чтоб и мужской голос слышался, но чаще, затаившись, сидел в ивняке, зорко всматриваясь в кусты на той стороне. Долго ничего там уловить невозможно было. Уже и бойцы его кричать устали, уже все деревья, что подрублены были, Осянина с Комельковой повалить успели, уже и солнце над лесом встало и речку высветило, а кусты с той стороны стояли недвижимо и молчаливо. Леший их ведает, может, и ушли. Васков не стереотруба, мог и не заметить, как к берегу они подползали. Они ведь тоже птицы стреляные: в такое дело не пошлют кого ни попадя… Это он подумал так. А сказал коротко: — Годи. И снова в кусты эти, до последнего прутика изученные, глазами впился.
Так глядел, что слеза прошибла. Моргнул, протер ладонью и — вздрогнул: почти напротив, через речку, ольшаник затрепетал, раздался и в прогалине ясно обозначилось заросшее ржавой щетиной молодое лицо. Федот Евграфыч руку назад протянул, нащупал круглое колено, сжал. Комелькова уха его губами коснулась: — Вижу… Еще один мелькнул, пониже. Двое выходили к берегу: без ранцев, налегке. Выставив автоматы, обшаривали глазами голосистый берег. Екнуло сердце Васкова: разведка! Значит, решились все-таки прощупать чащу, посчитать лесорубов, найти меж ними щелочку.
К черту все летело, весь замысел, все крики, дымы и подрубленные деревья: немцы не испугались. Сейчас переправятся, юркнут в кусты, змеями выползут на девичьи голоса, на костры, на шум. Пересчитают по пальцам, разберутся и… и поймут, что обнаружены. Федот Евграфыч плавно, ветку боясь шевельнуть, достал наган. Уж этих-то двух он верняком прищучит, еще в воде, на подходе. Конечно, шарахнут тогда по нему из всех автоматов, но девчата, возможное дело, уйти успеют, затаиться. Только бы Комелькову отослать… Он оглянулся: стоя сзади него на коленях, Евгения зло стягивала гимнастерку. Швырнула на землю, вскочила, не таясь.
Федот Евграфыч зачем-то схватил ее гимнастерку, зачем-то прижал к груди. А гибкая Комелькова уже вышла на каменистый, залитый солнцем плес. Дрогнули ветки напротив, скрывая серо-зеленые фигуры. Евгения неторопливо, подрагивая коленками, стянула юбку, рубашку и, поглаживая руками черные трусики, вдруг высоким, звенящим голосом завела-закричала: Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой… Ах, хороша она была сейчас, чудо как хороша! Высокая, белотелая, гибкая — в десяти метрах от автоматов. Оборвала песню, шагнула в воду и, вскрикивая, шумно и весело начала плескаться. Брызги сверкали на солнце, скатываясь по упругому, теплому телу, а комендант, не дыша, с ужасом ждал очереди. Вот сейчас, сейчас ударит — и переломится Женька, всплеснет руками и… Молчали кусты.
Эй, Ванюша, где ты?.. Федот Евграфыч отбросил ее гимнастерку, сунул в кобуру наган, на четвереньках метнулся вглубь, в чащобу. Схватил топор, отбежал, яростно рубанул сосну. Сроду он так быстро деревьев не валивал — и откуда сила взялась. Нажал плечом, положил на сухой ельник, чтоб шуму больше было. Задыхаясь, метнулся назад, на то место, откуда наблюдал. Выглянул осторожно. Женька уже на берегу стояла — боком к нему и к немцам.
Спокойно натягивала на себя легкую рубашку, и шелк лип, впечатывался в тело и намокал, становясь почти прозрачным под косыми лучами бьющего из-под леса солнца. Она, конечно, знала об этом, знала и потому неторопливо, плавно изгибалась, разбрасывая по плечам волосы. И опять Васкова до черного ужаса обожгло ожидание очереди, что брызнет сейчас из-за кустов, ударит, изуродует, сломает это буйно-молодое тело. Сверкнув запретно белым, Женька стащила из-под рубашки мокрые трусики, отжала их и аккуратно разложила на камнях. Села рядом, вытянув ноги, подставив солнцу до земли распущенные волосы. А тот берег молчал. Молчал, и кусты нигде не шевелились, и Васков, как ни всматривался, не мог понять, там ли еще немцы или уже отошли. Гадать было некогда, и комендант, наскоро скинув гимнастерку, сунул в карман галифе наган и, громко ломая валежник, пошел на берег.
Хотел весело крикнуть — не вышло, горло сдавило. Вылез из кустов на открытое место — сердце чуть ребра не выламывало от страха. Подошел к Комельковой. Так что одевайся. Хватит загорать. Поорал для той стороны, а что Комелькова ответила — не расслышал. Он весь туда был сейчас нацелен, на немцев, в кусты. Так был нацелен, что казалось ему — шевельнись листок, и он услышит, уловит, успеет вот за этот валун упасть и наган выдернуть.
Но пока вроде ничего там не шевелилось. Женька потянула его за руку, он сел рядом и вдруг увидел, что она улыбается, а глаза, настежь распахнутые, ужасом полны, как слезами, и ужас этот живой и тяжелый, как ртуть. Она что-то еще говорила, даже смеялась, но Федот Евграфыч ничего уже не мог слышать. Увести ее, увести за кусты надо было немедля, потому что не мог он больше каждое мгновение считать, когда ее убьют. Но чтоб легко все было, чтоб фрицы проклятые не доперли, что игра все это, что морочат им головы их немецкие, надо было что-то придумать. Женька завизжала, как положено, вскочила, за ним бросилась. Васков сперва по бережку побегал, от нее уворачиваясь, а потом за кусты скользнул и остановился, только когда в лес углубился достаточно. И хватит с огнем играться.
Сунул, отвернувшись, юбку, а она не взяла, и рука висела в воздухе. Ругнуться хотел, оглянулся — а боец Комелькова, закрывши лицо, скорчившись, сидела на земле, и круглые плечи ее ходуном ходили под узкими ленточками рубашки… Это потом они хохотали. Потом, когда узнали, что немцы ушли. Хохотали над охрипшей Осяниной, над Гурвич, что юбку прожгла, над чумазой Четвертак, над Женькой, как она фрицев обманывала, над ним, старшиной Васковым. До слез, до изнеможения хохотали, и он смеялся, забыв вдруг, что старшина по званию, а помня только, что провели немцев за нос, лихо провели, озорно, и что теперь немцам этим в страхе и тревоге вокруг Легонтова озера сутки топать. Тут все захлопотали, полотенце на камнях расстелили, стали резать хлеб, сало, рыбу разделывать. И пока они занимались этими бабскими делами, старшина, как положено, сидел в отдалении, курил, ждал, когда к столу покличут, и устало думал, что самое страшное — позади… 7 Лиза Бричкина все девятнадцать лет прожила в ощущении завтрашнего дня. Каждое утро ее обжигало нетерпеливое предчувствие ослепительного счастья, и тотчас же выматывающий кашель матери отодвигал это свидание с праздником на завтрашний день.
Не убивал, не перечеркивал — отодвигал. Пять лет изо дня в день он приветствовал ее этими словами. Лиза шла во двор задавать корм поросенку, овцам, старому казенному мерину. Умывала, переодевала и кормила с ложечки мать. Готовила обед, прибиралась в доме, обходила отцовские квадраты и бегала в ближнее сельпо за хлебом. Подружки ее давно кончили школу: кто уехал учиться, кто уже вышел замуж, а Лиза кормила, мыла, скребла и опять кормила. И ждала завтрашнего дня. Завтрашний день никогда не связывался в ее сознании со смертью матери.
Она уже с трудом помнила ее здоровой, но в саму Лизу было вложено столько человеческих жизней, что представлению о смерти просто не хватало места. В отличие от смерти, о которой с такой нудной строгостью напоминал отец, жизнь была понятием реальным и ощутимым. Она скрывалась где-то в сияющем завтра, она пока обходила стороной этот затерянный в лесах кордон, но Лиза знала твердо, что жизнь эта существует, что она предназначена для нее и что миновать ее невозможно, как невозможно не дождаться завтрашнего дня. А ждать Лиза умела. С четырнадцати лет она начала учиться этому великому женскому искусству. Вырванная из школы болезнью матери, ждала сначала возвращения в класс, потом — свидания с подружками, потом — редких свободных вечеров на пятачке возле клуба, потом… Потом случилось так, что ей вдруг нечего оказалось ждать. Подружки ее либо еще учились, либо уже работали и жили вдали от нее, в своих интересах, которые со временем она перестала ощущать. Парни, с которыми когда-то так легко и просто можно было потолкаться и посмеяться в клубе перед сеансом, теперь стали чужими и насмешливыми.
Лиза начала дичиться, отмалчиваться, обходить сторонкой веселые компании, а потом и вовсе перестала ходить в клуб. Так уходило ее детство, а вместе с ним и старые друзья. А новых не было, потому что никто, кроме дремучих лесников, не заворачивал на керосиновые отсветы их окошек. И Лизе было горько и страшно, ибо она не знала, что приходит на смену детству. В смятении и тоске прошла глухая зима, а весной отец привез на подводе охотника. У нас мать помирает. Отец с гостем долго пили на кухне водку. За дощатой стеной надсадно бухала мать.
Лиза бегала в погреб за капустой, жарила яичницу и слушала. Говорил больше отец. Стаканами вливал в себя водку, пальцами хватал из миски капусту, пихал ее в волосатый рот и, давясь, говорил и говорил. Жизнь, как лес, прореживать надо, чистить, так выходит? Сухостой там, больные стволы, подлесок. Дурную траву с поля вон. Ежели лес, то мы, лесники, понимаем. Тут мы понимаем, ежели это лес.
А ежели это жизнь? Ежели теплое, бегает да пишшит? А почему мешает? Не-ет, мил человек, это мы его обвиноватили. Сами обвиноватили, а его не спросили. По совести это? Ну, а волк и заяц — совместимые? Погоди ржать, погоди, мил человек!..
Ладно, приказано считать волков врагами населения. Взялись мы за это всенародно и всенародно же перестреляли всех волков по всей России! Что будет? Бегать им надо, зверью-то, чтоб в здоровье существовать. Бегать, мил человек, понятно? А чтоб бегать, страх нужен, страх, что тебя сожрать могут. Конечно, можно жизнь в один цвет пустить. Это можно, только зачем?
Для спокойствия? Так ведь зайцы зажиреют, обленятся, работать перестанут без волков-то. Что тогда? Своих волков выращивать начнем или из-за границы покупать для страху? Невыгодно им меня кулачить. В дверях остановился. А тебя дочка проводит. Укажет там.
Лиза тихо сидела в углу. Охотник был городским, белозубым, еще молодым, и это смущало. Неотрывно рассматривая его, она вовремя отводила глаза, страшась столкнуться с ним взглядом, боясь, что он заговорит, а она не сможет ответить или ответит глупо. На сеновале было темно, как в погребе. Лиза остановилась у входа, подумала, забрала у гостя тяжелый казенный тулуп и комковатую подушку. По шаткой лестнице поднялась наверх, ощупью разворошила сено, бросила в изголовье подушку. Можно было спускаться, звать гостя, но она, настороженно прислушиваясь, все еще ползала в темноте по мягкому прошлогоднему сену, взбивая его и раскладывая поудобнее. В жизни она бы никогда не призналась себе, что ждет скрипа ступенек под его ногами, хочет суетливой и бестолковой встречи в темноте, его дыхания, шепота, даже грубости.
Нет, никаких грешных мыслей не приходило ей в голову: просто хотелось, чтобы вдруг в полную мощь забилось сердце, чтобы пообещалось что-то туманное, жаркое, помаячило бы и — исчезло. Но никто не скрипел лестницей, и Лиза спустилась. Гость курил у входа, и она сердито сказала, чтобы он не вздумал курить на сеновале. И ушел спать. А Лиза побежала в дом убирать посуду. И пока убирала ее, тщательно, куда медленнее обычного вытирая каждую тарелку, опять со страхом и надеждой ожидала стука в окошко. И опять никто не постучал. Лиза задула лампу и пошла к себе, слушая привычный кашель матери и тяжелый храп выпившего отца.
Каждое утро гость исчезал из дома и появлялся только поздним вечером, голодный и усталый. Лиза кормила его; он ел торопливо, но без жадности, и это нравилось ей.
Жанр — повесть. Направление — реалистическая военная проза. Борис Васильев опубликовал ее впервые в 1969 году. И с того времени она волнует сердца многих читателей. А снятые фильмы по мотивам произведения умножают популярность истории.
Как же возникла идея написать повесть «А зори здесь тихие»? Автор рассказывал, что его вдохновила настоящая история отважных солдат, которые отстояли охраняемый пункт, участок железной дороге в Кирове, не дав совершить там диверсию немцам. Васильев взял за основу настоящий случай, но изменил героев. Отважными зенитчиками он сделал молодых девушек. Это существенно изменяло взгляд на событие. Ведь героизмом молодых ребят уже было никого не удивить, а вот отвага девушек была чем-то новым. Анализ произведения стоит начинать с трактовки названия.
Автор называет звезды зорями, обращаясь к народному творчеству. Эпитет «тихие зори» говорит о мирном спокойном небе, не совместимом с войной. Именно за это и борются главные герои — за мирные, тихие зори здесь, на Родине. Тема повести: рассказ о подвиге пятерых молодых девушек, которые под руководством сержанта, выполнили важное задание во время Второй мировой войны. И хотя у «войны не женское лицо», они доказали, что и женщины могут ей противостоять. Идея повести: показать великую душу людей, способных пожертвовать собой ради мирной жизни других. Писатель неспроста создает образы молодых героинь.
Ведь их жертва особенно трогательная. Они еще сами не успели пожить, но уже вынуждены принимать тяжелые решения. Создав женские образы, автор смог более ярко показать результаты войны. Свой идейный посыл он вкладывает в раздумья сержанта о гибели одной из зенитчиц: «… могла нарожать Соня детишек, а те бы внуков и правнуков, а теперь не будет этой ниточки. Маленькой ниточки в бесконечной пряже человечества, перерезанной ножом…» Так Васильев показывает, что война разрушает не отдельные жизни, а прерывает целые роды. В повести очень яркая галерея образов. Главный мужской образ — старшина взвода Федот Евграфыч Васков.
Ему 32 года, но уже успел многое пережить: уход жены, потерю сына. Он изображен человеком с сильным характером. Но из-за малообразованности герой не умел красиво выражать свои чувства. Поэтому его часто считали грубым, хотя в душе он таил много прекрасного. В повести пять главных женских образов. Несмотря на объединяющую всех молодость и род занятия, все они очень разные по характеру. Рита Осянина показана нежной, но волевой женщиной.
Ее главная отличительная черта — душевная красота. Пожалуй, эта героиня является самой бесстрашной, потому что она не просто женщина, а уже молодая мать. Женя Комелькова — одна из самых запоминающихся героинь. В ее внешности еще проглядывалось детство — беспечное и прекрасное. Она была красивой, озорной, артистичной. Последнее помогло ей с блеском разыграть перед немцами сцену беспечного купания в воде. Но, на первый взгляд, беззаботная девушка имела много душевных ран.
Женя совершила подвиг, пытаясь спасти других девушек. Но до конца она не могла поверить, что погибает, ведь это так глупо, когда тебе всего девятнадцать лет. Соня Гурвич — умная девушка с поэтической душой. Она была переводчицей в группе Васкова. Соня — представительница интеллигенции на войне. Лиза Бричкина — девушка, умеющая ждать, не теряющая надежды на лучшее. Но именно ее удел оказался особенно страшным и глупым — она утонула в болоте.
Галя Четвертак — самая молодая героиня. Она еще полна романтических грез, поэтому идет на войну, считая, что там станет героиней романа. Но суровая правда разбила ее мечты. История создания Как писал Б. Васильев, изначально за основу сюжета он хотел взять реальную историю, случившуюся в годы Великой Отечественной войны на одной железнодорожной станции. Группа из семи советских солдат вступила в бой с немецким диверсионным отрядом, который планировал взорвать железную дорогу. Победа была одержана слишком дорогой ценой: в живых остался лишь командир группы.
Написав несколько страниц, Васильев понял, что эта история ничем не будет выделяться среди большого количества произведений, описывающих военные подвиги. Тогда он решил сделать главными героями пятерых девушек. К настоящему времени произведение уже трижды экранизировалось 1972, 2005, 2008 гг. Тема В повести можно выделить несколько центральных тем, главной из которых, конечно, является военная. Автор стремился показать, какое разрушительное воздействие оказывает война на жизнь людей. Старшине Федоту Васкову всего лишь тридцать два года, но Великая Отечественная стала для него уже второй войной. Еще более страшно выглядят искалеченные судьбы пятерых зенитчиц.
Галя Четвертак, Лиза Бричкина и Соня Гурвич, по сути, остаются наивными девочками, которые вынуждены взяться за оружие. Совершенно разных по характеру Риту Осянину и Женю Комелькову объединяет страстная жажда мести к захватчикам, которые лишили их самых близких людей. Эти героини успели насладиться коротким счастьем, но были лишены его самым безжалостным образом. Большое значение в повести имеет тема самоотверженного подвига. Главные герои — не какие-то исключительные люди, мечтающие красиво погибнуть ради Отечества.
В последние годы интерес Бориса Васильева сместился во времена, о которых известно чрезвычайно мало, — к началу русской государственности. В написанных им исторических романах разворачивается история целой вереницы русских правителей: жестокий, безнравственный и честолюбивый Рюрик, мудрый и расчетливый Олег, несгибаемая и властная Ольга, неумный и слабодушный Игорь, отважный Святослав с его мечтой об идеальном княжестве. Более 30 повестей и романов, созданных Борисом Васильевым, навсегда останутся классикой русской литературы. О чем бы ни писал Борис Васильев, масштаб личности писателя, уровень его мышления и таланта придают каждой строке широкое общечеловеческое звучание, вызывая у читателей благодарный отклик и чувство гордости за возможность причислить себя к его современникам.
Это писатель, который спешит рассказать о прошлом, чтобы ценили настоящее и усердно работали для будущего. Он говорил: «Время, Век делает Человек. И ошибок допустить нельзя! Ведь на кону — сУдьбы народа, страны, человечества». Мероприятие сопровождалось электронной презентацией, фрагментами из фильмов: «А зори здесь тихие», «В списках не значился». Оформлена книжная выставка «Меня ведут мои герои…». Вечер проведен для членов информационного клуба « Озарения» и читателей сектора внестацинарного обслуживания.
За прозаические повести писатель взялся лишь спустя 10 лет. Главные герои повести "А зори здесь тихие" Далее представлены краткие характеристики и судьбы главных персонажей повести: старшины Васкова и пятерых героинь - зенитчиц. Васков Федот Евграфыч Старшина, в командование которого поступили зенитчицы, занимал комендантское положение на 171-м железнодорожном разъезде. Ему 32 года, но девушки дали ему прозвище «старик» за несговорчивый характер. До войны был обычным мужиком из деревни, имел 4 класса образования, в 14 лет вынужден был стать единственным кормильцем в семье. Сын Васкова, которого он отсудил у бывшей жены после развода, умер до начала войны. Гурвич Соня Простая стеснительная девушка из большой семьи, родилась и выросла в Минске. Ее отец работал участковым врачом. До войны она успела проучиться год в МГУ на переводчика, бегло говорила по-немецки. Первой любовью Сони был студент-очкарик, занимавшийся в библиотеке за соседним столом, с которым они робко общались. Когда началась война, в связи с избытком переводчиков на фронте, Соня попала в школу для зенитчиков, а потом в отряд Федота Васкова. Девушка очень любила стихи, заветной мечтой ее было снова повидать своих многочисленных домочадцев. В ходе разведывательной операции Соню убил немец двумя ударами ножа в грудь. Бричкина Елизавета Деревенская девушка, дочь лесника. С 14 лет вынуждена была оставить учебу и ухаживать за неизлечимо больной матерью. Мечтала поступить в техникум, поэтому после смерти мамы, следуя совету одного из отцовских друзей, собиралась переехать в столицу. Но ее планам не суждено было сбыться, их скорректировала война - Лиза отправилась на фронт. Хмурый сержант Васков сразу вызвал в девушке большую симпатию. Во время вылазки на разведку Лиза была отправлена через болото за подмогой, но слишком торопилась и утонула. Спустя некоторое время, ее юбку на болоте найдет Васков, тогда он поймет, что остался без подмоги. Комелькова Евгения Веселая и красивая рыжеволосая девушка. Немцы расстреляли всех членов ее семьи, беспощадная расправа произошла прямо на Жениных глазах. Уберегла девушку от гибели ее соседка. Горя желанием отомстить за гибель родных, Женя подалась в зенитчицы. Привлекательная внешность девушки и задорный характер сделали ее объектом ухаживаний полковника Лужина, поэтому начальство, чтобы прервать роман, перенаправило Женю в женский отряд, так она попала под командование Васкова. В разведке Женя дважды проявила бесстрашие и героизм. Она спасла своего командира, когда он боролся с немцем. А затем, подставив себя под пули, увела немцев от места, где спрятались старшина и ее раненая подруга Рита. Четвертак Галина Очень молодая и восприимчивая девушка, отличалась низким ростом и привычкой сочинять истории и небылицы. Выросла в детском доме и даже не имела своей фамилии. Из-за ее маленького роста престарелый завхоз, который относился к Гале по-дружески, придумал ей фамилию Четвертак. До призыва девушка почти успела закончить 3 курса библиотечного техникума. Во время разведывательной операции Галя не смогла справиться со страхом и выскочила из прикрытия, попав под немецкие пули. Осянина Маргарита Старшее лицо по взводу, Рита отличалась серьезностью, была весьма сдержана и редко улыбалась. В девичестве она носила фамилию Муштакова. В самом начале войны погиб ее муж, лейтенант Осянин. Желая отомстить за гибель родного человека, Рита отправилась на фронт. Своего единственного сына Альберта она отдала на воспитание матери. Гибель Риты стала последней из пятерых девушек в разведке. Она застрелилась, понимая, что смертельно ранена и является непосильной обузой для своего командира Васкова. Перед смертью она просила старшину позаботиться об Альберте. И тот сдержал данное обещание. Другие персонажи "А зори здесь тихие" Кирьянова Была старшим боевым товарищем Риты, промкомвзвода.
Автор повести «А зори здесь тихие…» Борис Васильев умер в Москве
Откройте книгу , включите фильм, вспомните страницы героического прошлого! Щербакова представили на суд зрителей свой рассказ о молодых девушках, чью жизнь исковеркала война, о подлинном героизме и любви к Родине.
Подобные украшения старшина счел неуместными и кратко информировал об этом сержанта Кирьянову: — Демаскирует. В нем сказано, что военнослужащим женского пола разрешается сушить белье на всех фронтах. Комендант промолчал: ну их, этих девок, к ляду!
Только свяжись — хихикать будут до осени… Дни стояли теплые, безветренные, и комарья народилось такое количество, что без веточки и шагу не ступишь. Но веточка это еще ничего, это еще вполне допустимо для военного человека, а вот то, что вскоре комендант начал на каждом углу хрипеть и кхекать, словно и вправду был стариком, — вот это было совсем уж никуда не годно. А началось все с того, что жарким майским днем завернул он за пакгауз и обмер: в глаза брызнуло таким неистово белым, таким тугим да еще и восьмикратно помноженным телом, что Васкова аж в жар кинуло: все первое отделение во главе с командиром младшим сержантом Осяниной загорало на казенном брезенте в чем мать родила. И хоть бы завизжали, что ли, для приличия, так нет же: уткнули носы в брезент, затаились, и Федоту Евграфычу пришлось пятиться, как мальчишке из чужого огорода. Вот с того дня и стал он кашлять на каждом углу, будто коклюшный.
А эту Осянину он еще раньше выделил: строга. Не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются. Странная была Осянина, и поэтому Федот Евграфыч осторожно навел справочки через свою хозяйку, хоть и понимал, что той поручение это совсем не для радости. Промолчал старшина: бабе все равно не докажешь. Взял топор, пошел во двор: лучше нету для дум времени, как дрова колоть.
А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие. Ну прежде всего, конечно, — дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают — это все так. А внутри — беспорядок: «Люда, Вера, Катенька — в караул! Катя — разводящая».
Разве ж это команда? Развод караулов положено по всей строгости делать, по уставу. А это насмешка полная, это порушить надо, а как? Попробовал он насчет этого со старшей, с Кирьяновой, поговорить, да у той один ответ: — А у нас разрешение, товарищ старшина.
Повесть о бое местного значения под пером Васильева приобретает черты трагедии — не случайно она была неоднократно инсценирована в том числе Юрием Любимовым в Театре на Таганке и экранизирована всенародной любовью пользовался снятый в 1972 году фильм Станислава Ростоцкого.
Обоснование выбора книги: выбор рабочей группы проекта. Характеристика доступности последних изданий книги: неоднократно переиздавалось в 2010-2012. В 2012 г. Характеристика доступности в электронных библиотеках: представлена в большинстве известных электронных библиотек. Описание связи с книги с программой образования, отраженной во ФГОС: не входит в программу инвариантный рекомендательный список.
Самой важной книгой о Великой Отечественной войне, которую должен прочесть каждый, опрошенные назвали знаковый роман Бориса Васильева о девушках-зенитчицах «А зори здесь тихие…», экранизированный в 1972 году.
Аудиокниги слушать онлайн
| Борис Васильев: А зори здесь тихие... | В ролях: Андрей Мартынов, Ирина Долганова, Елена Драпеко и др. |
| А зори здесь тихие… (сборник). А зори здесь тихие… (Борис Васильев, 1969) | 10 $a А зори здесь тихие $b Повесть $c Борис Васильев. |
| Читать онлайн «А зори здесь тихие...» | О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам Условия использования Конфиденциальность Правила и безопасность Как работает YouTube Тестирование новых функций. |
| «А зори здесь тихие» краткое содержание за 1 минуту и по главам за 9 минут | Повесть «А зори здесь тихие» Бориса Львовича Васильева впервые была напечатана в 1969 году в журнале «Юность» и сразу сделала автора известным. |
Борис Васильев
10 $a А зори здесь тихие $b Повесть $c Борис Васильев. Ввечеру воздух сырой тут, плотный, а зори здесь тихие, и потому слышно аж за пять верст. Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне.
Борис Васильев - А зори здесь тихие… (сборник)
Повесть Бориса Львовича Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне. Повесть Бориса Львовича Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне. А зори здесь тихие Серия «100 главных книг». В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости.