Девочки с Васильевского острова [Текст]: [рассказ: для младшего школьного возраста] / Юрий Яковлев ; рисунки Светозара Острова.
"Девочки с Васильевского острова"
Tags: Девочки с Васильевского острова, Дети, Книги, Любимые детские книги, рассказ ко Дню Победы, рассказ о Ленинградской блокаде, Школа, Юрий Яковлевич Яковлев. Девочки с Васильевского острова — щемящий рассказ Юрия Яковлева, затрагивающий темы дружбы и памяти. В библиотеке читайте бесплатно онлайн Девочки с Васильевского острова полностью (целиком) и скачивайте в формате FB2, EPUB, PDF, DOCX, MOBI, TXT, HTML.
Тело пропавшей восьмиклассницы с В.О. нашли в квартире на севере Петербурга
Девочки с Васильевского острова. описание и краткое содержание, автор Юрий Яковлев, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки "Девочки с Васильевского острова". Читайте больше БЕСПЛАТНОЙ литературы в онлайн-библиотеке "Девочки с Васильевского острова" Юрия Яковлева.
ДЕВОЧКА С ВАСИЛЬЕВСКОГО ОСТРОВА
Мы одногодки. Обе с Васильевского острова. До чего бестолковые люди, а еще взрослые! Что значит «нет», если мы дружим? Я сказала, чтобы они поняли: — У нас все общее. И улица, и школа.
У нас есть хомячок. Он набьет щеки... Я заметила, что они не верят мне. И чтобы они поверили, выпалила: — У нас даже почерк одинаковый! Неожиданно они повеселели — от почерка: — Это очень хорошо!
Это прямо находка. Поедем с нами. Я хочу строить... Ты будешь для памятника писать Таниным почерком. На бетоне не пишут карандашом.
Я никогда не писала на бетоне. Я писала на стенках, на асфальте, но они привезли меня на бетонный завод и дали Танин дневник — записную книжку с алфавитом: А, Б, В... У меня есть такая же книжка. За сорок копеек. Я взяла в руки Танин дневник и открыла страничку.
Там было написано: «Женя умерла 28 дек. Я захотела отдать им книжку и уйти. Но я Василеостровская. И если у подруги умерла старшая сестра, я должна остаться с ней, а не удирать. Буду писать.
Кран опустил к моим ногам огромную раму с густым серым тестом. Я взяла палочку, присела на корточки и стала писать. От бетона веяло холодом. Писать было трудно. И мне говорили: — Не торопись.
Я делала ошибки, заглаживала бетон ладонью и писала снова. У меня плохо получалось. Если просто хочешь есть, это не голод — поешь часом позже. Я пробовала голодать с утра до вечера. Голод — когда изо дня в день голодает голова, руки, сердце — все, что у тебя есть, голодает.
Сперва голодает, потом умирает. Зарабатывал деньги черчением и учился. Он был тихий и близорукий, в очках, и все скрипел у себя своим рейсфедером. Где он умер?
Про то страшное и тяжелое время написаны сотни книг, сняты фильмы. Но этот короткий рассказ оставил очень сильное впечатление своей пронзительностью. При прочтении у меня несколько раз подкатывал комок к горлу и сжималось сердце от сопереживания девочке с Васильевского острова Тане, которая несмотря на все испытания, доставшиеся ей, продолжала жить уже, казалось бы, из последних сил... Она теряла и теряла своих родных и близких и…осталась одна. Очень важные выводы сделала героиня рассказа Валя Зайцева: «Мы с Таней одногодки, мы, василеостровские девчонки, умеем постоять за себя, когда надо. Не будь она василеостровской, ленинградкой, не продержалась бы так долго.
Но она жила - значит, не сдавалась! Она просто жила в родном городе в самое трудное время.
Я захотела отдать им книжку и уйти.
Но я василеостровская. И если у подруги умерла старшая сестра, я должна остаться с ней, а не удирать. Буду писать.
Кран опустил к моим ногам огромную раму с густым серым тестом. Я взяла палочку, присела на корточки и стала писать. От бетона веяло холодом.
Писать было трудно. И мне говорили: — Не торопись. Я делала ошибки, заглаживала бетон ладонью и писала снова.
У меня плохо получалось. Пока я писала про Женю, умерла бабушка. Если просто хочешь есть, это не голод — поешь часом позже.
Я пробовала голодать с утра до вечера. Голод — когда изо дня в день голодает голова, руки, сердце — все, что у тебя есть, голодает. Сперва голодает, потом умирает.
У Леки был свой угол, отгороженный шкафами, он там чертил. Зарабатывал деньги черчением и учился. Он был тихий и близорукий, в очках, и все скрипел у себя своим рейсфедером.
Где он умер? Наверное, на кухне, где маленьким слабым паровозиком дымила «буржуйка», где спали, раз в день ели хлеб. Маленький кусочек, как лекарство от смерти.
Леке не хватило лекарства… — Пиши, — тихо сказали мне. В новой раме бетон был жидкий, он наползал на буквы. И слово «умер» исчезло.
Мне не хотелось писать его снова. Но мне сказали: — Пиши, Валя Зайцева, пиши. И я снова написала — «умер».
Я очень устала писать слово «умер». Я знала, что с каждой страничкой дневника Тане Савичевой становилось все хуже. Она давно перестала петь и не замечала, что заикается.
Она уже не играла в учительницу. Но не сдавалась — жила. Мне рассказывали… Наступила весна.
Зазеленели деревья. У нас на Васильевском много деревьев. Таня высохла, вымерзла, стала тоненькой и легкой.
У нее дрожали руки и от солнца болели глаза. Фашисты убили половину Тани Савичевой, а может быть, больше половины. Но с ней была мама, и Таня держалась.
Вчера я отдубасила одного мальчишку. Отвесила ему хорошего леща. Мы, василеостровские девчонки, умеем постоять за себя, когда надо... У нас на Васильевском всегда ветрено. Сечет дождь. Сыплет мокрый снег. Случаются наводнения. И плывет наш остров, как корабль: слева - Нева, справа - Невка, впереди - открытое море. У меня есть подружка - Таня Савичева. Мы с ней соседки.
Она со Второй линии, дом 13. Четыре окна на первом этаже. Рядом булочная, в подвале керосиновая лавка... Сейчас лавки нет, но в Танино время, когда меня еще не было на свете, на первом этаже всегда пахло керосином.
На Васильевском острове женщина устроила пальбу по школьникам
Она со Второй линии, дом 13. Четыре окна на первом этаже. Рядом булочная, в подвале керосиновая лавка... Сейчас лавки нет, но в Танино время, когда меня еще не было на свете, на первом этаже всегда пахло керосином. Мне рассказывали. Тане Савичевой было столько же лет, сколько мне теперь. Она могла бы давно уже вырасти, стать учительницей, но навсегда осталась девчонкой... Когда бабушка посылала Таню за керосином, меня не было. И в Румянцевский сад она ходила с другой подружкой. Но я все про нее знаю. Она была певуньей.
Всегда пела. Ей хотелось декламировать стихи, но она спотыкалась на словах: споткнется, а все думают, что она забыла нужное слово. Моя подружка пела потому, что когда поешь, не заикаешься. Ей нельзя было заикаться, она собиралась стать учительницей, как Линда Августовна. Она всегда играла в учительницу. Наденет на плечи большой бабушкин платок, сложит руки замком и ходит из угла в угол. Говорят, есть врачи, которые лечат от заикания. Я нашла бы такого. Мы, василеостровские девчонки, кого хочешь найдем! Но теперь врач уже не нужен.
Она осталась там... Ее везли из осажденного Ленинграда на Большую землю, и дорога, названная Дорогой жизни, не смогла подарить Тане жизнь. Девочка умерла от голода... Не все ли равно отчего умирать - от голода или от пули. Может быть, от голода еще больнее... Я решила отыскать Дорогу жизни. Поехала на Ржевку, где начинается эта дорога. Прошла два с половиной километра - там ребята строили памятник детям, погибшим в блокаду. Я тоже захотела строить. Какие-то взрослые спросили меня: - Я Валя Зайцева с Васильевского острова.
Я тоже хочу строить. Мне сказали: - Нельзя! Приходи со своим районом. Я не ушла.
Рядом с могилой был памятник, на котором на небольших цементных плитках были запечатлены странички из ее дневника. На последней плитке детским неровным почерком было выведено: «Умерли все. Осталась одна Таня». Я отлично помню, как от этих слов в жаркий июльский полдень меня буквально просквозило ледяным дыханием смерти прошу прощения за пошлый штамп, но не знаю, как точнее и ярче выразить то, что почувствовал тогда , я как-то вдруг очень ярко ощутил ужас войны, что она значила для народа, если девочки двенадцати лет пишут ТАКИЕ дневники.
И эти бесхитростные слова сразу нашли путь к сердцу, куда не могли пробиться официальные речи и мероприятия. И вот на фоне этого поразительного по краткости документа, умещающегося на нескольких листочках, любые художественные упражнения выглядят фальшиво. Во всяком случае, когда я читал рассказ, мне было как-то неудобно за автора, написавшего это, было в этом всем что-то неправильное. Еще раз скажу, что очень ценю творчество Юрия Яковлева, но тут автор пытается обработать нечто абсолютное в своей завершенности, пронзительный символ трагедии народа, и это даже если делается из самых лучших побуждений вызывает ощущение чего-то неправильного, что не стоило делать. Вердикт: Может быть, я не прав и кидаю сейчас камень в того, кто делает важное и нужное дело, но книга не вызвала во мне позитивного отклика.
Одной из главных задач библиотеки является воспитание патриотизма и гражданского самосознания, пробуждение интереса к историческому прошлому, чтобы дети знали и помнили, что такие качества нашего народа, как терпение, мужество, стойкость, самоотверженность и любовь к своей Родине помогли преодолеть врага в Великой Отечественной войне.
И долг наш помнить о тех, кто ценой своей жизни завоевал Победу, о тех, кого нет рядом, кто сгинул в страшном пекле, чтобы ужас тех лет никогда не повторился.
Я хочу строить своей подруге… Тане Савичевой. Они выкатили глаза. Не поверили. Переспросили: — Таня Савичева твоя подруга?
Мы одногодки. Обе с Васильевского острова. Что значит «нет», если мы дружим? Я сказала, чтобы они поняли: — У нас все общее. И улица, и школа. У нас есть хомячок.
Он набьет щеки… Я заметила, что они не верят мне. И чтобы они поверили, выпалила: — У нас даже почерк одинаковый! Неожиданно они повеселели, от почерка: — Это очень хорошо! Это прямо находка. Поедем с нами. Я хочу строить… — Ты будешь строить!
Ты будешь для памятника писать Таниным почерком. На бетоне не пишут карандашом. Я никогда не писала на бетоне. Я писала на стенках, на асфальте, но они привезли меня на бетонный завод и дали Танин дневник — записную книжку с алфавитом: а, б, в… У меня есть такая же книжка. За сорок копеек. Я взяла в руки Танин дневник и открыла страничку.
Там было написано: «Женя умерла 28 дек. Мне стало холодно. Я захотела отдать им книжку и уйти. Но я василеостровская. И если у подруги умерла старшая сестра, я должна остаться с ней, а не удирать. Буду писать.
Кран опустил к моим ногам огромную раму с густым серым тестом. Я взяла палочку, присела на корточки и стала писать. От бетона веяло холодом. Писать было трудно. И мне говорили: — Не торопись. Я делала ошибки, заглаживала бетон ладонью и писала снова.
У меня плохо получалось. Пока я писала про Женю, умерла бабушка. Если просто хочешь есть, это не голод — поешь часом позже. Я пробовала голодать с утра до вечера. Голод — когда изо дня в день голодает голова, руки, сердце — все, что у тебя есть, голодает. Сперва голодает, потом умирает.
Девочки с Васильевского острова
Иллюстрации к книге девочка с Васильевского острова Яковлев. Книга девочки с Васильевского острова Юрия Яковлева. Девочки с Васильевского острова книга. Яковлев девочки с Васильеск. Яковлева "девочки с Васильевского острова". Яковлев читательский дневник. Обложка книги Яковлева девочки с Васильевского острова. Яковлев книга.
Девочки с Васильевского острова картинки. Яковлев девочки с Васильевского острова. Рассказ Яковлева девочки с Васильевского острова. Девочкис Васильевск ОСТ.
Спектакль поставили и показали учащиеся театрального объединения «Дети понедельника» под руководством педагога дополнительного образования Ткешелашвили Марии Андреевны. Они напомнили о жизни ленинградцев во время блокады и о последних днях семьи Тани Савичевой. Зрители, затаив дыхание и со слезами на глазах смотрели на сцены, разыгранные юными актерами.
Ее нашли в доме без сознания, когда в дневнике была последняя запись: «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня» Дорога Жизни не спасла Таню, хоть и боролись врачи 2 года. Но пока есть у Тани такие подруги, как Валя Зайцева, Таня Савичева будет всегда жить в наших сердцах. Она просто жила в родном городе в самое трудное время. Но, может быть, фашисты потому и не вошли в Ленинград, что в нем жила Таня Савичева и жили еще много других девчонок и мальчишек, которые так навсегда и остались в своем времени.
С заявлением об исчезновении одной из них в полицию обратилась первой пропавшей. Судя по информации полиции, 17 ноября школьницы решили прогуляться по городу вместо привычного утреннего похода в школу. Помимо прогула занятий, девочка, мать которой написала заявление в полицию, не имела телефона, что осложняло поиски. Во время ночного патрулирования 19 ноября, их обнаружил наряд патрульно-постовой службы полиции Василеостровского района.
Урок Мужества «Девочки с Васильевского острова».
Я ухватилась за него: - Он тоже пришел со своим районом? С братом можно. С районом можно. А как же быть одной? Я сказала им: - Понимаете, я ведь не так просто хочу строить.
Я хочу строить своей подруге... Тане Савичевой. Они выкатили глаза. Не поверили.
Переспросили: - Таня Савичева твоя подруга? Мы одногодки. Обе с Васильевского острова. До чего бестолковые люди, а еще взрослые!
Что значит "нет", если мы дружим? Я сказала, чтобы они поняли: - У нас все общее. И улица, и школа. У нас есть хомячок.
Он набьет щеки... Я заметила, что они не верят мне. И чтобы они поверили, выпалила: - У нас даже почерк одинаковый! Неожиданно они повеселели, от почерка: - Это очень хорошо!
Это прямо находка. Поедем с нами. Я хочу строить... Ты будешь для памятника писать Таниным почерком.
На бетоне не пишут карандашом. Я никогда не писала на бетоне. Я писала на стенках, на асфальте, но они привезли меня на бетонный завод и дали Танин дневник - записную книжку с алфавитом: а, б, в... У меня есть такая же книжка.
За сорок копеек. Я взяла в руки Танин дневник и открыла страничку. Там было написано: "Женя умерла 28 дек. Мне стало холодно.
Я захотела отдать им книжку и уйти. Но я василеостровская. И если у подруги умерла старшая сестра, я должна остаться с ней, а не удирать. Буду писать.
Кран опустил к моим ногам огромную раму с густым серым тестом.
С самого начала операция «Барбаросса» была войной беспрецедентной жестокости, направленной на обращение десятков миллионов людей в рабство и искоренение «иудео-большевистского» врага Гитлера. Героическое сопротивление вторжению переломило ход всей войны, но советскому народу пришлось заплатить страшную цену: погибли бесчисленные миллионы солдат и мирных жителей.
Чтобы отметить годовщину, «Якобинец» публикует сегодня несколько статей о советском опыте войны. Правила раздачи хлеба в блокадном Ленинграде были четко определены для разных слоев населения. Это был единственный способ распределения продуктов, дающий надежду на жизнь.
Как можно было выжить в холоде осажденного города, получая всего 125 граммов хлеба в день? Ответ на этот вопрос заключается в подавляющей силе духа людей того времени и непоколебимой вере в победу. Блокада Ленинграда — это история, которую нужно знать и помнить, название подвига людей, отдавших свои жизни и переживших страшную блокаду в истории человечества.
Замечательное чувство слова, умение аккуратно, но точно и глубоко проникнуть в суть изображаемого конфликта, редкая для отечественной детской литературы способность тактично, без навязчивой назидательности говорить с маленьким читателем, замечательный язык повествования, когда от текста по заветам Микеланджело «отсекается все лишнее» — все это признак большого таланта, поэтому стараюсь по мере сил отслеживать все, что выходит у этого автора и лучшее обязательно покупаю, однако данная книга вызвала чувства не то чтобы негативные, а, скажем так, противоречивые. Попробую объяснить почему. Перед нами изданный отдельной книгой рассказ, в центре которого жизнь Вали Зайцевой, девочки, живущей где-то годах в шестидесятых-семидесятых в Ленинграде на Васильевском острове. Как это часто бывает у Юрия Яковлева, героиня обладает особенным характером, отличающим ее от других, а именно: она ощущает себя подругой жившей во время войны неподалеку Тани Савичевой. Приехав посмотреть на Дорогу жизни, Валя попадает на сооружение мемориального комплекса, посвященного погибшим во время блокады ленинградцам. Строители, узнав, что у нее почерк, как у Тани Савичевой, просят написать ее на бетонных плитах слова из известного на весь мир дневника. Девочка пишет их, переживая каждую страницу, как личную трагедию. Книга, безусловно, правильная и написана мастерски, но в ней происходит столкновение художественного вымысла со слишком уж завершенной и совершенной в своей завершенности реальностью, которая не нуждается в художественном доосмыслении. Именно поэтому рассказ, на мой взгляд, не дополняет, а наоборот, размывает тот сверхглубокий, потрясающий в своей неподдельности смысл, явленный нам дневником Тани Савичевой, в лаконичных строках которого удивительно глубоко и правдиво выражается невероятная по силе трагедия народа.
Только за первую блокадную зиму голод унес в Ленинграде 252 тыс. Девчонка руки протянула И головой — на край стола… Сначала думали — уснула, Её из школы на носилках Домой ребята понесли. В ресницах у подруг слезинки То исчезали, то росли. Никто не обронил ни слова. Лишь хрипло, сквозь метельный сон, Учитель выдавил, что снова Занятья — после похорон. Ведущий 1.
Надвигался голод! Развивалась своеобразная ленинградская кулинария: люди научились делать пышки из горчицы, суп из дрожжей, котлеты из хрена, кисель из столярного клея. Хлеб — это совсем маленький кусочек… тяжелый, липкий, сырой. Хлеб содержал всякую дрянь и лишь немного муки. Почти все ленинградцы стали дистрофиками. Одни распухли и блестели, как будто покрытые лаком.
Это первая степень дистрофии. Другие — высохли — вторая степень. В конце декабря хлебная пайка стала почти вдвое тяжелее — к этому времени значительная часть населения погибла. Многие от слабости падали и умирали прямо на улицах. Весной 1942 года при таянии снега на улицах и площадях нашли около 13 тысяч трупов. Власти зарегистрировали более 250 случаев людоедства, а на рынках торговали сомнительным студнем.
Занялись и мороз и вьюга. Потому что земля как камень. Потому что хороним друга. Мы хороним тебя без гроба, Без цветов, без речей, без плача. И не скажем ни слова, чтобы Оправдаться. Нельзя иначе.
Ты обязан простить всё это. Если ж вдруг мы тебя забудем, Вот тогда нам прощенья нету. Ее везли из осажденного Ленинграда на Большую землю, и дорога, названная Дорогой жизни, не смогла подарить Тане жизнь. Девочка умерла от голода… Не все ли равно, от чего умирать — от голода или от пули. Может быть, от голода еще больнее… Я решила отыскать Дорогу жизни. Поехала на Ржевку, где начинается эта дорога.
Но вот в декабре1941 — январе 1942 года начинает действовать ледовая «Дорога жизни» — по Ладожскому озеру. Есть разные дороги — магистральные, городские, деревенские, разбитые и ухоженные, есть даже гоночные и кольцевые, но была и есть одна дорога, цена которой — жизнь ленинградцев. Он жив еще. Он рядом где-то. На Ленинград, на Ленинград! Около 350 саней направились на восточный берег озера в Кобону.
Погрузив на сани 63 тонны муки, обоз утром 21 ноября прибыл в Осиновец. На следующий день, 22 ноября, в Кобону за продовольствием ушла колонна из 60 автомашин. Совершив трудный рейс, колонна вернулась 23 ноября, доставив 33 т.
Девочки с Васильевского острова: Яковлев Юрий Яковлевич
В ночь на 19 ноября девочек нашли у дома №32 по Среднему проспекту Васильевского острова. 25 января в феодосийской городской библиотеке им. Панаса Мирного состоялся урок мужества «Девочка из блокадного города», подготовленный представителями Феодосийской организации Русской общины Крыма – членами партии «Единая Россия» для учащихся 3Б класса (рук. Юные читатели и библиотекарь прочитали отрывки из рассказа Ю. Яковлева «Девочка с Васильевского острова». 25-27 января 2023 года библиотекарь нашей школы Симонян а в 6-х классах урок Памяти "Девочка с Васильевского острова", посвященный 80-летию прорыва блокады Ленинграда, и урок Мужества в. 5 марта учащиеся шестых классов 324-й и 541-й школы посетили спектакль "Девочка с Васильевского острова" в постановке режиссёра Александры Ивановой Театра книги "Творчество". Девочки с Васильевского острова. Я Валя Зайцева с Васильевского острова. У меня под кроватью живет хомячок. Набьет полные щеки, про запас, сядет на задние лапы и смотрит черными пуговками.