Смотрите фильмы, сериалы, и мультфильмы из списка "Кино не для всех" в нашем онлайн-кинотеатре.
В России кассовые сборы авторского кино сократились почти в два раза с 2019 года
Фильмы с максимальной творческой свободой автора, которые стоит увидеть, чтобы понимать независимое кино. Авторское кино – кинематограф поиска и обретения смысла, возможность делать то, что хочешь, средство для выражения себя, высказывания своих мыслей. В ней удалось соблюсти баланс между зрительским кино и кино «не для всех», между новым кино и классическим. Альтернативное авторское кино, направленное на узкую прослойку аудитории, некоммерческое, часто затрагивает сложные проблемы и предлагает нестандартные пути их решения. «Повар» собрал 15 миллионов долларов в прокате США, что, конечно, ерунда по сравнению с какими-нибудь «Мстителями», но для авторского кино прямо-таки достижение.
Александр Сокуров: «Сказка» – это доверие к зрителю»
Делитесь видео с близкими и друзьями по всему миру. В европейских столицах оберегают кинотеатры для показа «другого», не коммерческого кино. Авторское кино не для широкой публики. «Кино не для всех»: где посмотреть в Москве. просто не блокбастеры). Для меня отечественное кино — это потрясающий кинематограф, полный как классических шедевров, так и современных достижений.
Кинофестиваль «Докер» соберет авторское документальное кино со всего мира
Авторское кино – кинематограф поиска и обретения смысла, возможность делать то, что хочешь, средство для выражения себя, высказывания своих мыслей. Это блог авторского проекта Кино не / для всех. Если мы говорим про авторское кино, то наша коллективная ответственность — тех, кто пишет, снимает, прокатывает, — в том, чтобы люди вообще не разучились ходить в кинотеатр. История персонажа с символичным именем Любовь станет рамочным обрамлением для всего киноповествования, а отразить смыслы поможет звучащий еще и за кадром голос героини. Читать О чем рассказывали дебюты Voices Какое-то проклятие с этими терминами – элитарное кино, авторское кино, кино не для всех. На фоне массовой продукции и череды непрерывных блокбастеров в 2024 году появился в доступе ряд жемчужин из серии «кино не для всех».
«Авторское кино жаждет быть увиденным»: Ирина Гурницкая — о фестивале «Мировой» и диалоге культур
Когда продюсер ищет финансирование, он четко понимает: если это авторское кино, потраченные деньги не вернутся, его снимают не для того, чтобы зарабатывать", — отметил Атоян. Для меня отечественное кино — это потрясающий кинематограф, полный как классических шедевров, так и современных достижений. В ней удалось соблюсти баланс между зрительским кино и кино «не для всех», между новым кино и классическим. Так и современное авторское кино российских режиссеров именно для этого подходит наилучшим образом — а в том, что запрос на осмысление и правдивое, эффектное отражение нового времени у зрителя есть, сомневаться не приходится. Поверь, это кино не будет тебе выматывать мозг, как какой-нибудь «Догвилль», и имя Ларс фон Триер не превратится для вас в ругательство.
Не для всех: программа фестиваля авторского кино «Арт-мейнстрим»
Кино не для всех, смотреть которое тем не менее интересно. Как правило, авторское и фестивальное кино анализируют кинокритики, оценивая профессионализм воплощения, степень новаторства и прочие художественные достоинства. Авторское кино – кино, несущее идею Автора (режиссера), идею актуальную, волнующую как самого автора, так и аудиторию.
Кино не для всех: 10 сильных фестивальных фильмов, про которые никто не говорит
Не осталось ни одного киноведа или журналиста, который бы защищал бы наш внутренний устрой, нашу крепость, который подбадривал бы нас, расчищал пространство и помогал идти по этому пути. А проблемы мы сами найдем. Такие уж мы: сами на свою голову наберем проблем. Я уверен, что режиссеры видят все свои недостатки гораздо лучше. Читать О чем рассказывали дебюты Voices Какое-то проклятие с этими терминами — элитарное кино, авторское кино, кино не для всех. А, может быть, это и есть настоящее кино, а все остальное — недокино? Для меня существует такое разделение: есть кинематограф, а есть визуальный товар. Визуальный товар — пожалуйста, идите смотрите. А большую часть авторского кино раздробили и загнали в угол журналисты, которые зачастую пугают и пишут, что это обязательно трудный фильм. Я много раз с этим сталкивался.
На самом деле нужно просто почувствовать себя свободным: чем сложнее фильм, тем больше доверия автора к зрителю. Я доверяю тебе, зритель, как себе. Я сделал это для тебя, как для себя. Вот посмотри. И «Сказка» — это, конечно, доверие к зрителю. У нас нет права судить. Мы не судьи, не адвокаты, не следователи. Мы просто ставим диагноз. Мы все в больнице, а художественное произведение — это больница, где есть разные палаты и разные больные.
Наша задача — поставить диагноз, а потом вылечить и, что называется, отдать народу и Господу Богу. Какое значение для вас имел показ для заключенных, который прошел в вологодском CИЗО? Это просто рука помощи, никаких амбиций у нас не было.
Организаторы предупреждают, такое кино подойдёт не для всех. Но если зритель досидит до конца — больше не сможет смотреть на кинематограф обычным взглядом.
Как рассказал Литвинов, посещаемость авторского кино в 2023 году составляет 500 тыс. В 2019 году эта цифра достигала более 1 млн человек. При этом, по словам исполнительного директора компании "Кинопрайм" Антона Малышева, стоимость производства авторского кино выросла на 20-50 млн рублей за последние два года. Лидеры проката и популяризация артхауса Эксперт рассказал, что топ-20 по сборам за 2022-2023 годы среди артхауса возглавила картина "Казнь", на втором месте - "Снегирь", на третьем - "Айта", прокатное удостоверение у которой было отозвано в сентябре, на четвертом - "Клипмейкеры", на пятом - "Межсезонье". По мнению Литвинова, одним из направлений популяризации авторского кино в России могут стать тематические передачи на телевидении, как "Закрытый показ". Картина была самым кассовым якутским фильмом и собрала в прокате свыше 25 млн рублей. О кинофестивале Кинофестиваль "Маяк" стартовал в Геленджике 5 октября.
Вы не представляете, сколько фестивалей проводится в Европе и Америке! Потому что там есть люди и организации, готовые тратить на них деньги. Фестивали не являются коммерческим мероприятием, даже наоборот, они убыточны, ведь вход для зрителей на показ зачастую свободный. Но такие фестивали несут в народ искусство мультипликации, а значит, популяризируют его. А у нас всё держится на голом энтузиазме таких людей, как Светлана Петрова. И зарубежные авторы присылают нам свои новинки, потому что заинтересованы в российском зрителе. Правда, из-за нашей тотальной бедности мы даже не можем по-человечески провести церемонию открытия. Но это не упрёк кому-то. Это своего рода крик души. Оно сложилось из-за того, что тогда мультфильмы постоянно показывали по телевизору. Причём, одни и те же. Сегодня мультфильмы в России по-прежнему производятся.
арт-хаусные фильмы авторское кино
Повар Франсуа и его сын направляется вслед за больной матерью в юг страны — но, конечно же, всё идёт не по плану. Наполненная аллюзиями и поднимающая очень непростые вопросы лента заставляет как следует пораскинуть мозгами. Фурусет — иллюстрации биографии известнейшего художника. Череда неурядиц в детстве, неудачные романы — жизнь гения проходит оголённым нервом через всё его творчество. И лента прекрасно показывает, как рожаются шедевры. Снимали произведение винтажной камерой Bolex на пленку 16 мм, чёрно-белая подача киноматериала здесь перемешана с хроникой, а сам сюжет на тему «эффекта бабочки» является лишь оправой для бриллианта — игры Стефани Мартини и Эммы Эпплтон.
Фильмография Дюмона характеризуется веяниями «нового французского экстремизма» и созерцательного кино, «Вне Сатаны» — не исключение. Длинные, медленные и тщательно оформленные кадры скудных пейзажей, минимум диалогов, откровенный секс и всплески жестокости — элементы, складывающиеся в типичный фильм Дюмона. В эту картину, как следует из названия, он ко всему добавил смутную метафизику. Обсуждения зла органично вписываются в насильственную эстетику Дюмона. А Елена Анайя исполняет роль его подопытной, которую он тайно держит взаперти.
После гибели жены в автокатастрофе хирург начинает свои зловещие эксперименты. Эта работа не похожа на другие творения Педро Альмодовара. Она более сложная, так как сочетает в себе элементы мистики, ужасов, сдвиги во времени, тему сумасшедшего доктора, историю любви и секреты, которые зрителю предстоит разгадать. В главных ролях — блистательные Шарлотта Генсбур и Уиллем Дефо. В центре сюжета — несчастная пара, которая отчаянно пытается оправиться от трагичной гибели ребёнка. Семейная пара занимается страстным сексом и не успевает уследить за малышом, который в это время выбирается из кроватки, падает из окна и разбивается. Эта смерть травмирует психику женщины, и её муж-психотерапевт решает отвезти её в загородный дом, где они отдыхали предыдущим летом, надеясь, что единение с природой и временная изоляция помогут ей прийти в себя. Однако все оборачивается совсем по-другому. Оставшись наедине друг с другом, бесконечным чувством вины и воспоминаниями о сыне, герои становятся все более жестокими и дикими. Газета «The Guardian» причислила эту работу к лучшим дебютам года.
Сюжет не претендует на оригинальность, но игра ведущий актрисы, безупречное звуковое оформление и трансильванские пейзажи заслуживают исключительного внимания. Когда муж Каталин узнаёт, что их сын вовсе не его, он выставляет их из дома. Теперь героине, годами скрывавшей свой позор, нет места в родном посёлке. Она отправляется на поиски насильника, ставшего биологическим отцом её ребёнка. Как и в жизни, между чёрным и белым есть ещё масса оттенков, поэтому большинство историй о мести сталкиваются с гораздо большими сложностями, чем планировалось изначально. Он изображает интимную близость людей как отражение той же биологической функции у диких животных. Американский фотограф Дэвид Дэвид Уиссак и его русская подружка Катя Екатерина Голубева отправляются в путешествие по калифорнийской пустыни, чтобы разведать места для съёмки. Он не говорит по-русски, а она — по-английски. Пара пытается общаться по-французски, хотя ни один из них языком не владеет. Дэвид и Катя постоянно конфликтуют, а ссоры улаживают страстным сексом.
Размеренно снятые размышления о любви, сексе и насилии. Некоторые зрители считают большую часть фильма слишком растянутой, но финал — неожиданность для всех. Но здесь имеем особый случай. Марина де Ван сама написала сценарий, срежиссировала и исполнила главную роль в своём первом полнометражном фильме.
Как мне показалось, беседа была смелее, чем на других кинофестивалях этого года. Но не во всем. Привели подсчеты: интересуются отечественным авторским кино 150-200 тысяч человек. При этом если четыре года назад весь арт-мейнстрим собрал 1,5 млрд рублей, в этом — всего около 700 млн, то есть наполовину меньше. Самые кассовые российские авторские фильмы последних двух лет — «Казнь», «Снегирь» и та самая якутская «Айта», которую месяц назад убрали из онлайн-кинотеатров, а потом лишили прокатки.
Российскому кино также стало сложнее попасть на зарубежные фестивали, а это серьезно снижает его коммерческий потенциал. Продать картины за рубеж можно, нет «железного занавеса», такого, как был год назад, но цены упали раза в два, заявил продюсер Роман Борисевич. При этом производство сильно подорожало.
А вы будто решили посмеяться над отборщиками, сняв фильм о несуществующем ритуале погребения древнего племени меря, которое в наше время наука считает исчезнувшим. И ведь именно эта картина, представляя Россию в конкурсной программе 67-го Венецианского кинофестиваля, удостоилась нескольких призов. Бессмысленно думать, что вот, мол, я сделаю сейчас что-то такое для Венеции и попаду в конкурс Венецианского фестиваля. Или Берлинского. Или Каннского. Так могут только звезды сойтись, чтобы твой фильм был замечен. Рецептов конкретных нет.
Потому что ты можешь даже выполнить все пожелания предыдущего жюри, можешь учесть все их замечания, но на следующий год мода будет другой, ветер переменится, как и состав жюри, — и ты просто за всем этим не угонишься. Как говорится, каждый пишет, как он слышит. Я знаю, что есть режиссерская версия той же картины, но в прокатном варианте некоторые философские моменты выпали из фильма, а жаль... А мы с ним уже работали над фильмом «Небесные жены луговых мари» — о марийцах. Что касается несуществующего обряда народа меря, то от их культуры ведь ничего не осталось, а такой необычный обряд вполне мог существовать. Мы его реконструировали по родственным народам, по соседям мерян. На какой стадии находится производство фильма? Это будет большая киномозаика на тему того, как Россия влияет на Кавказ и как сам Кавказ влияет на Россию. Фильм охватывает период с 1813 до 1913 года, когда Кавказ уже стал частью Российской империи. У нас есть желание рассказать о наших соседях — мы ведь ничего о них толком не знаем.
Мы знаем о них лишь то, что нам вещает телевизор. А это очень интересная культура, хочется ее поизучать, рассказать о ней. В этом фильме вымысла не будет, сценарий основан на научных источниках. Фильм планируем снимать на Кавказе и в Екатеринбурге. Чего ему, с вашей точки зрения, сегодня недостает? Оно или есть, или нет. А у нас в России оно, к счастью, есть. Авторское кино есть, есть много молодых талантливых ребят, которые им занимаются. Из последних фильмов я для себя отметил картину Наташи Мещаниновой «Сердце мира», фильм Алексея Чупова и Наташи Меркуловой «Человек, который удивил всех», работу Дуни Смирновой «История одного назначения»… В России ежегодно выходит пять-семь фильмов, которые обязательно надо посмотреть. Это раздражает.
Раздражает, когда фантазия подменяется штампами. И, к сожалению, такого кино у нас пруд пруди.
От Эйзенштейна до Балагова
- Другие новости раздела
- Звезды в тренде
- Спасение марсиан, советские дети и много музыки: каким будет новый фильм пятигорского режиссëра
- 5 пабликов во «ВКонтакте» для тех, кому интересно авторское кино
- Российский фестиваль авторского кино «Зимний» назвал победителей 2022 года
Российский фестиваль авторского кино «Зимний» назвал победителей 2022 года
Европейский инвестор банально не может у себя реализовать права из-за сильного общественного давления — фильм могут не пустить в прокат или кинотеатры будут осаждать какие-то манифестации. Сразу после февраля был яркий момент мгновенного разрыва всех связей. Вплоть до того, что были проекты, в которые западные коллеги успели внести часть своих инвестиций, а оставшиеся средства перечислять не стали. Здесь нужно сказать большое спасибо Министерству культуры, которое оперативно отреагировало на форс-мажорные обстоятельства. Летом прошлого года экстренно был проведен конкурс, в ходе которого поддержали российских продюсеров, чьи проекты зависли из-за потери европейских партнеров. В частности наша картина «Каникулы» получила такую поддержку и теперь в конкурсе «Маяка». Наверняка такие проекты есть, но в сегменте именно авторского кино их сложно найти. Хотя это было бы очень кстати. Пусть сама поддержка фонда Eurimages была не очень велика в чисто денежном выражении, она была все равно значима — как бы подтверждала уровень качества и ориентировала отборщиков крупных международных фестивалей. Сегодня все ищут какие-то новые рецепты. Среди прочего отрабатывают взамен европейского Канны, Венеция, Берлин и т.
Например, Токио, Шанхай, Пусан. Анализируется, как повышает экспортный потенциал участие в азиатских смотрах. Как я уже сказал, пока в сегменте авторского кино — сужу по проектам, к которым мы имеем отношение, — Азия, к сожалению, не стала полноценной заменой европейского рынка. Хотя азиатский рынок огромен. Может быть, региональным национальным кинематографиям, в частности якутской, будет легче туда проникнуть. Насколько я понимаю, там уже есть прямые контакты. Но опять же, по этому поводу нет никаких открытых данных или исследований. Так просто на эти рынки не зайти. Все-таки в разных частях света свой менталитет, свои предпочтения, свой юмор. Но, возможно, сейчас в целом по новым направлениям надо посмотреть, подождать и тогда уже понять, что получается.
Не оттягивают ли сериалы кадры из полного метра? И творческих, и финансовых. Конечно, огромное количество запусков сериалов с довольно легкими деньгами и довольно существенными бюджетами разогнало экономику всего рынка. Возросшие расценки ничем не обоснованы и объясняются лишь тем, что часть отрасли буквально залили деньгами. Казалось бы, что плохого, если второй режиссер получает 500 000 руб. Большой сериальный проект с серьезным бюджетом спокойно потянет такие зарплаты, а вот небольшое авторское кино, естественно, такого себе позволить не может. Вместе с тем я не могу сказать, что всех переманили в сериалы и работать не с кем. Все-таки картины в авторском сегменте чаще всего делаются не с целью заработать, а потому что люди хотят сделать крутое кино. Люди работают на имя или из мотивации снять фильм своей мечты. Поэтому нам пока удается сбалансировать бюджеты.
Дефицит людей случился не только из-за стримингов, но и по довольно горькой причине. Немалое количество молодых, перспективных профессионалов с серьезной фильмографией покинули страну за последние два года, решив продолжать карьеру за рубежом. Они либо пытаются открыть свои компании, либо участвуют в международных проектах. Для нас как страны, как индустрии это большая потеря. Если даже убрать за скобки высокие материи и говорить чисто в индустриальном аспекте — это специалисты, в чье развитие были вложены огромные ресурсы, они могли бы двигать нашу индустрию вперед. Я очень надеюсь, что пойдет обратный процесс, и люди через какое-то время начнут возвращаться и будут снова работать дома. Но спасибо опять же Министерству культуры, которое планомерно поднимает размер господдержки по дебютам и по авторскому сегменту вообще. Это хотя бы отчасти компенсирует общую инфляцию. У нас довольно много проектов, где есть государственная поддержка по линии Министерства культуры, и есть какое-то количество проектов, которые поддерживаются Фондом кино. Есть проекты, в которые мы подключаемся еще на стадии девелопмента и фактически запускаем с партнерами.
Но бывает и так, что к нам приходят продюсеры уже с господдержкой и просят денег на завершение. Причем не обязательно российским. Грубо говоря зритель массово потреблял фастфуд, а теперь мы можем попробовать его от фастфуда отучить и предложить ему что-то более здоровое и сбалансированное. Получилось то, что получилось. С одной стороны, «Треугольник печали» в ограниченном прокате и полные залы — и это здорово. С другой стороны, активно продолжаются пиратские показы голливудских фильмов. И понятно, что никто с этим бороться не будет. Ваша позиция какая? Если мы собираемся показывать кино в пиратском режиме без согласования с правообладателем — это воровство.
Мейнстримное кино всегда питается артхаусом. Это не новая идея, а давно известный факт, и те идеи и свойства, которые подсказывает артхаус, через мейнстрим расшифровываются и доходят до массового зрителя. Взять недавнюю премьеру «идеологически чуждого нам» фильма «Барби»: у нас было много «голубых» картин в истории, но «розовая», помоему, первая. Так вот: в этом «розовом» фильме речь идет об экзистенциальной проблематике. Иначе как попыткой героини понять, кто она есть — помимо того, что она кукла, — это не назвать. Это даже не «Русалочка». Сказать «хайдеггеровская ситуация» было бы сильно, но сартровская вполне. Барби все время говорит: «Кто я? Я имею в виду не героиню, а режиссера Грету Гервиг. Другое дело, что смыслы сегодня просели. Уже давно это общий процесс. Не отказа от смыслов, а игры со смыслами. Никто уже смыслы впрямую не воспринимает, это плохой тон. Хотя якобы постмодернизм уже не в моде, теперь у нас метамодернизм, который добрые голландцы открыли, сказочники. Хотя это на самом деле то же самое, что сто лет назад говорил Делёз: «Смесь смысла с нонсенсом». Но не работают смыслы сегодня, они девальвируются. Вот что произошло, и мы тут идем своим путем. Немного по-другому от смыслов отказываемся. Шестидесятники научили нас доверять реальности. Вознесенский говорил: «Мы растворяемся в людских количествах». Вот что было важно: раствориться, открыться людям. Это завладевало людьми, но постепенно «мы» стало деградировать. Не потому, что наступил застой, не оттого, что захлебнулась перестройка, просто не могло длиться вечно. Сегодня прикладные смыслы все чаще превращаются в смыслы-символы, в то, чего невероятно боялся Тарковский. Он сам не любил «Иваново детство», потому что там очень много было, как ему казалось — и не без оснований, — смыслов-символов. Хотя Туровская ему на это отвечала: чем еще, если не символом, можно назвать то, как в финале «Ностальгии» Янковский несет свечу. На это трудно ответить, потому что баланс всегда существует. Но речь о том, когда весь фильм становится символизацией смысла, работает на нечто очень конкретное. На то, что нам хотят сказать авторы, и мы это понимаем. Исчезает то, что я назвал бы пространством смысла. Настоящий кинематограф никогда не вываливает вам смыслы. Я помню свои ощущения от фильма «Мой друг Иван Лапшин»: это был шок от того, что я встретился не со смыслом, а с пространством смыслов, в котором я, честно говоря, разбираюсь до сих пор. У меня был опыт большой развернутой статьи, посвященной Герману и его трилогии — «Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», — и сейчас я решил снова вернуться к этому кинематографу. И он вдруг совершенно по-иному для меня открылся, потому что это пространство смыслов. А вот кинематограф, который мы видим, — не говорю о конкурсной программе, а вообще сегодня, — это кинематограф смыслов, но не пространства смыслов. В котором можно было бы существовать, с которым можно было бы взаимодействовать. Вот этого мне сегодня не хватает. При этом одним из последних больших впечатлений для меня стал «Снегирь» Бориса Хлебникова. Хоть его и пытаются сейчас в интернете раскладывать именно на смыслы-символы — столкновение поколений и так далее, но этот фильм гораздо интереснее и глубже. Там не герои-символы, не эпизоды-символы. Они складываются в художественное пространство, в котором интересно существовать и обретать смыслы. Вот это мне кажется чрезвычайно важным. Вот почему мы зовем Льва Маратовича в жюри! Прежде чем возложить ответственность на продюсера Наталью Дрозд, хочу еще раз уточнить свои слова, сказанные в начале нашей встречи. У меня не было никакого оптимизма по поводу состояния российского авторского кино. Я имел в виду лишь то, что долгое время российское кино — и авторское тем более — жило само по себе. Никто им не интересовался. Авторы делали то, что хотели. Потом потихоньку начали появляться какие-то правила, которые воспринимаются болезненно, как и все любые ограничения. Материться нельзя, на ту или другую тему снимать нельзя, сейчас еще больше чего-то нельзя. Но чем больше государство и общество стали интересоваться кино, тем яснее, что этот подход — «я художник, я так вижу», «что хочу, то и ворочу» — больше не работает. Не только с точки зрения цензуры, но и с точки зрения все той же ответственности. Сегодня мы оказались в мире, который ускользает от прямого отображения, а у людей потребности узнавать свои страхи и переживания в фильмах никуда не делись. И мы все оказались в ситуации огромного выбора. Как с ним справляться — новым авторам или старым, это и есть сущностный предмет дискуссии. Если мы не подберем ключи к новой реальности, если не найдем те образы, те смыслы, чтобы отображать, что с людьми происходит, никто не будет смотреть это кино. Но перейдем к практической стороне дела. Мне интересно спросить Наталью как человека с международным продюсерским опытом: чем отличается работа с европейскими фондами? Сколько там творчества, а сколько монотонного труда, бюрократии, участия в питчингах и прочего? Наталья Дрозд. Я не досконально это знаю, я же всегда работала через иностранных продюсеров. Но многие знают, например, Симону Бауман, главу German Films. Она мне примерно год назад сказала, что изо всех немецких картин, которые появились на основных международных фестивалях, ни одна не была поддержана государственными институциями. Потому что — фильтры. Система, которая была построена, автоматически выкидывает все новое, яркое, авангардное и смелое. Знаю, что в Германии со следующего года меняют эту систему. Все, что мы сейчас здесь видим благодаря Стасу и нам всем, было сделано года два-три назад. А сегодня мы находимся в ситуации тотального хаоса. Естественно, я говорю про себя, но есть ощущение, что можно продвигаться только маленькими шажками и постоянно оглядываться. Потому что большие шаги могут быть фатальными или вообще не туда. Приходится делать все на ощупь. Сейчас снимать на сверхактуальные темы невозможно. Даже и неправильно. Не в смысле цензурных ограничений, а потому, что мы каждый день имеем дело с какой-то новой реальностью, с какой-то новой горячей точкой. Ситуация двух- или трехлетней давности — ситуация максимального благоприятствования. Это говорю как человек, которому повезло запуститься с неким количеством фильмов в то время. Свобода и ответственность были фантастические. В Европе очень все бюрократизировано, там сложно развитая система фондов. И это в каком-то смысле здорово, потому что там дают много денег, например, на написание сценариев, чтобы сценарист мог спокойно работать, чего у нас не было и уже вряд ли будет. Но при этом мы все равно, несмотря на постоянные противопоставления, живем в едином мире. Просто там другие ориентиры и ценности: есть повестка — и будь добр, вот это и это должно быть в кино. Есть то, что у нас в принципе запрещено, а у них обязательно надо показать. Тоже порой доходит до смешного. И уж точно не способствует творчеству. Трафареты накладываются везде: просто у кого-то кружочек, у кого-то квадратик. А свободы нет нигде, честно говоря. Ситора Алиева. Это созвучно с тем, о чем говорил Лев Маратович. Если вульгаризировать и упростить: во всем мире наблюдается кризис смыслов. Весь мир зашел в тупик, не знает, зачем он живет, и поэтому полыхает. Мир не зашел в тупик.
До этого первенство было у фильма «Три богатыря: Ход конем». Сборы первого уже перевалили за 3 млрд рублей и стремятся к 4 млрд. Мюзикл с Сергеем Буруновым и Тихоном Жизневским слегка отстает: это третья неделя проката, и пока у фильма 2,5 млрд рублей. Как звучит «Луч солнца золотого» от Макса Фадеева А вот картина «Воздух» контрастирует с легкими семейными комедиями. Фильм о летчицах Великой Отечественной войны с Сергеем Безруковым, Аглаей Тарасовой и Анастасией Талызиной впервые показали на 36-м Токийском международном кинофестивале еще в октябре. Картина вошла в основной конкурс смотра. Но зрители высоко оценили картину Алексея Германа — младшего — заполняемость была лучшая среди новинок, и со следующего уикенда обещает подключиться сарафан, который поможет релизу приумножить кассу. Мы оцениваем сборы как хорошие. Тем более что соперничество с развлекательным контентом — задача не из легких, — поделилась мнением глава КАРО Ольга Зинякова.
История маленькой Лун Ун и ее семьи в годы, когда власть в Камбодже захватили красные кхмеры. Они бегут из дома, живут в нищете и голоде, постоянном страхе смерти, их разделяют и отправляют в разные лагеря, им приходится скрывать свое прошлое. Девочка ничего не знает ни о судьбе своего отца, ни о том, что случилось с матерью, но прекрасно догадывается. Когда Лун Ун исполняется семь лет, ее забирают в армию. Винсент Пепе, с детства наблюдавший за местными бандами, решает сколотить свою группу головорезов. Разумеется, почти сразу им приходится конкурировать за место под солнцем с другими группировками. Картина получила в этом году «Серебряного медведя» на Берлинском кинофестивале за выдающиеся художественные достижения. Тома и Ана похожи на идеальную пару — их отношения строятся на взаимном уважении и чувстве равенства. Ана росла не в самой благополучной семье — возможно, именно это и является причиной внезапных приступов панических атак, которыми страдает девушка. Тома берет на себя заботу о ней и находит ей психолога. Слабость Аны дает возможность Тома проявить свою силу и заботу. Ожидая ребенка, Ана решает пройти курс аналитического психоанализа, благодаря которому она полностью избавилась от приступов и начала ощущать себя гораздо более сильной и независимой личностью.