«Шине́ль» — одна из петербургских повестей Николая Гоголя. Увидела свет в 3-м томе собрания сочинений Гоголя, отпечатанного на исходе 1842 года и поступившего в продажу в последней. Мелкий чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин переписывает бумаги в департаменте, с кротостью сносит насмешки коллег, довольствуется малым. маленький человек, мелкий забитый.
Он был титулярный советник: о чем может рассказать чин героя русской литературы?
Счастливый обладатель только что купленного ружья выплыл на лодочке в Финский залив, предвкушая богатую добычу. Каков же был его испуг, когда обнаружилось, что ружье, которое он бережно положил на носу, чтоб не упускать его из виду, — исчезло. Очевидно, его стянуло в воду густым камышом, сквозь который пришлось продираться. Как он мог хоть на миг выпустить из поля зрения свою драгоценность? По его собственным словам, дорвавшись наконец до исполнения заветнейшего своего желания, он «находился в каком-то самозабвении». До позднего вечера он пытался отыскать ружье. Шарил по дну в тростниковых зарослях, совершенно выбился из сил, но все поиски были тщетны. Ружье, из которого он не успел сделать ни единого выстрела, навеки было похоронено на дне Финского залива.
Чиновник возвратился домой, лег в постель и уже не встал: его схватила жестокая горячка деталь, сохраненная в гоголевской повести. Сослуживцы пожалели его и в складчину купили ему новое ружье. Так «возвращен он был к жизни, но о страшном событии он уже не мог никогда вспоминать без смертельной бледности на лице». Слушателей позабавил случай с незадачливым охотником. Все смеялись. Все, исключая Гоголя. Он один выслушал рассказ «задумчиво и опустил голову.
Анекдот был первой мыслию чудной повести его «Шинель», и она заронилась в душу его в тот же самый вечер». В «анекдоте» Гоголь услышал совсем не то, что другие. Беззаботных слушателей развеселило, что чиновник попал впросак по собственной рассеянности. Благополучный конец совсем как бы стер постигшую его беду. Гоголя же рассказ погрузил в глубокую грусть. Он был хорошо знаком со скудным существованием мелких чиновников. Он сам тянул в молодые годы канцелярскую лямку в чине коллежского регистратора самом низшем в чиновничьей табели о рангах , в должности писца.
В департаменте государственного хозяйства министерства внутренних дел он получал 30 рублей в месяц. Жалованье поистине нищенское. Велик был у Гоголя запас живых впечатлений от жалких углов, где ютились бедные чиновники. Но до поры до времени этот запас лежал под спудом, неподвижным, нетронутым грузом. Требовался какой-то толчок, чтобы накопленные впечатления ожили, обрели внутреннее сцепление. Выхватил кусок из туманной петербургской мглы, высветлил его, придав ему живость существования. Потеря любимой вещи.
Предмета давних и долгих мечтаний. Плода трудных усилий и тяжких лишений. И утрата в первый же день приобретения, что неимоверно обостряло драматизм ситуации. Гоголь, по-видимому, сразу же оценил сюжетную действенность такого события, производимое им впечатление. Многое из «анекдота» было отброшено, многое изменено — об этом будет идти речь дальше. Но за эти центральные звенья кочующего «анекдота» Гоголь, очевидно, ухватился сразу же, перенес их в повесть без изменений. И тут же Гоголь совершает громадного значения подмену.
Утрачен предмет не роскоши, как лепажевское ружье. Погибла вещь первейшей необходимости. Вещь, без которой нельзя существовать. Шинель становится как бы действующим лицом — недаром повесть так и названа. Шинель обставлена множеством деталей. Гоголь не скупится на подробности. Острым глазом подмечая малейшую мелочь, касающуюся шинели, дорожа каждой, Гоголь внушает нам, что погружение в эту кучу мелочей вовсе не мелочность.
Речь идет о деле безмерно важном, жизненно важном. Враг этот не кто другой, как наш северный мороз…» Он раздает «такие сильные и колючие щелчки без разбору по всем носам, что бедные чиновники решительно не знают, куда девать их… Даже у занимающих высшие должности болит от морозу лоб и слезы выступают в глазах…». А бедные титулярные советники совсем беззащитны. И Акакий Акакиевич с некоторых пор начал чувствовать, как его «особенно сильно стало пропекать в спину и плечо», хотя путь до департамента он старался перебежать как можно скорее. Лепажевское ружье — показатель некоторого достатка. Пусть даже достигнутого чрезвычайными усилиями. Изношенная шинель Башмачкина сослуживцы презрительно обзывают ее «капотом», находя, что она даже не заслуживает своего названия кричит о беспросветной нужде.
Это, по выражению Пушкина, вопль «бледной нищеты», впервые раздавшийся с такой силой в русской литературе. Шаг за шагом, с нарочитой скрупулезностью, описывает Гоголь упадок старой шинели. Сначала глазами Акакия Акакиевича: в трех местах, именно на спине и плечах сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась. Еще обстоятельнее — глазами портного Петровича. Он «взял капот, разложил его сначала на стол, рассматривал долго, покачал головою…». Затем «растопырил капот на руках и рассмотрел его против света и опять покачал головою… и наконец сказал: — Нет, нельзя поправить: худой гардероб! И «заплаточки не на чем положить, укрепиться ей не за что».
Остается одно: из шинели наделать онучек, потому что «чулок не греет», и шить новую шинель. В нищенском быту маленького чиновника это катастрофа. Тема шинели неуклонно разрастается, заполняя всю площадь повествования. Тщательно, с пристальной дотошностью описаны лишения, которыми усеян путь к новой шинели. Это куда ни шло, бедствие не такое уж страшное. И это не бог весть какое лишение. Наконец, «как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самым временем».
В холодном петербургском климате это, можно сказать, медленная повседневная пытка. И такие чрезвычайные ухищрения по части экономии пришли в голову чиновнику, который способен был только на переписывание. И даже не мог составить отношения в другое присутственное место, где всего только требовалось переменить заглавный титул да переделать кое-где глаголы из первого лица в третье. Вряд ли они могли прийти в голову чиновнику из анекдота, и вряд ли тот доходил до такой крайности. Бедный чиновник Евгений «Медный всадник» , коллежский регистратор Вырин «Станционный смотритель» из «Повестей Белкина». Пушкин очертил их выразительными, но краткими, скупыми штрихами. Он почти не касается повседневных обстоятельств, привычной обстановки их жизни.
Гибель Параши, невесты Евгения, безумие самого Евгения, сломанная старость станционного смотрителя — все это вызвано чрезвычайными событиями петербургское наводнение, бегство любимой дочери Вырина с заезжим гусаром.
Он обращается за помощью к одному генералу, но то тот не только не помогает ему, но еще и унижает: "... Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка коленом, и он упал навзничь в снег и ничего уж больше не чувствовал... В ней он простужается и умирает: "... На другой же день обнаружилась у него сильная горячка. Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать,.. Акакий Акакиевич умер скоропостижно в горячке,.. И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было...
В городе начинают бояться этого призрака. Однажды привидение Акакия нападает на того самого генерала, который его обидел. В качестве мести привидение отбирает у генерала шинель: "... В эти моменты стираются последние черты личности героя, превращая его в серое и безликое существо. Никчемная жизнь Башмачкина логически завершается. Башмачкин умирает не из-за кражи шинели, он умирает из-за грубости, равнодушия и цинизма окружающего мира. Башмачкин — первая попытка показать, что делает с человеком «власть потребления». Безгрешный, невинный, незлобивый, он превращается в монстра, когда предел мечтаний — шинель — отобрана.
У Гоголя — да, в современности — обычное дело. С другой стороны, Акакий Акакиевич — зеркало для прочих. Без оснований высокомерное и жестокое отношение к нему показывает, каковы настоящие ценности общества: как в стае — если ты слаб, не огрызаешься, не бьёшься за лучшее место, тебя будут грызть все, даже просто так. Хотя каждый из «кусавших» Башмачкина считал себя христианином и наверняка отмечал христианские праздники. Проблемы, ставшие основой повести, чрезвычайно усугубились сейчас. Общество потребления, культа успешности плохо принимает тех, кто не таков. Идут столетия. От Рождества Христова прошло уже более две тысячи лет, а закон стаи до сих пор оказывается сильнее 10 заповедей.
Семантика повтора. В тексте «Шинели» обращают на себя внимание многочисленные повторы, относящиеся к А. Вот некоторые из них. В сцене, когда «покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка», сам выбор имени при помощи гадания 4 оказывается судьбоносным: «Ну, уж я вижу, — сказала старуха, — что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше он будет называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий» c.
То есть имя ребенка «повторяет» и имя отца, и, как неоднократно отмечалось, имя преподобного Акакия Синайского, оно «удваивается» в отчестве, удваивая также маниакально-гиперболизированное и синекдохически-одностороннее подражание своим омонимическим двойникам. Так выявляется двойной «социально-генетический код» А. Реализация «генетических кодов» состоит в повторении одной и той же ситуации, которую определяет не «чин» чиновник девятого класса не должен бы оставаться простым писцом , а смиренное желание Башмачкина жить в своем блаженном мире переписчика. Здесь, конечно, самым показательным является случай, когда герою предлагают «из готового уже дела... При этом срабатывает тот самый механизм замены личности на «не-личность» Бенвенист 5 , который лишает А. Жизнь остальных чиновников также описана как череда повторов: они застывают как марионетки в своих «иерархических» статусах, со своими постоянными привычками, как правило, механически изо дня в день повторяя одни и те же действия в департаментах, одни и те же развлечения после работы, одни и те же анекдоты и сплетни. Автоматизм как бесплодие, время как дурное повторение, не различающее прошлого, настоящего и будущего, то есть то, что противостоит самому понятию жизни, — составляют, очевидно, смысловое наполнение этих повторов.
Но в то же время именно этот автоматизм предохраняет чиновников от какой бы то ни было возможности внутренних конфликтов. В отличие от них А. Бесчисленные повторы пронизывают текст, составляя как бы его фактуру. Показательно частое употребление обстоятельств обычно, по обыкновению, по обычаю, всегда и, на этом фоне, антонимичных им никогда, в первый раз и под. Одним из значимых текстовых повторов является номинация брат по отношению к чиновникам, объединяющая их тем самым в одну семью 6. Этот повтор имеет более сложную семантику и текстовую нагрузку во фрагменте, где описывается воздействие А. И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем...
Слово брат с его двойной семантикой «наш брат чиновник» и брат с евангельскими коннотациями становится медиатором между удушливым миром чиновничества и миром, где люди наделены состраданием и милосердием. Из других повторов, существенных для смысла и структуры «Шинели», укажем на слово башмак. Оно является основой фамилии героя здесь, кстати, есть отсылка к башмачку, а от него — через балладу Жуковского «Светлана» — еще один семантический ход к теме ритуала, гадания, судьбы 7. Башмак присутствует также в изображении «какой-то красивой женщины, которая скидала с себя башмак, обнаживши, таким образом, всю ногу, очень недурную» с. И наконец, после ограбления А. Эти эпизоды значимы для линии самого Башмачкина, выступая как ее семиотические метки. Башмак соединяет A.
Таким образом мы переходим к главному повтору — двум шинелям Башмачкина. Пока А. Какая же из шинелей соответствует характеру Башмачкина, какая из них отвечает тому, что можно было бы считать его «индивидуальностью»? Правомочность постановки такого вопроса очевидна, поскольку одежда не только определяет внешний облик, но и формирует личность, внутреннее «Я» 9. Новая шинель заметно меняет поведение А. Мечта о ней приводит к тому, что «в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник?
Наслаждение выражалось на лице его… …«Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало… …Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил с любовью… …среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме… Интересы и цель в жизни Башмачкина …Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности…. Наслаждение выражалось на лице его… …приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье… …дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье.
Какой чин был у Башмачкина
С людьми, равными "значительному лицу" по чину, ведёт себя как порядочный. Акакий Акакиевич Башмачкин — чиновник одного из петербургских департаментов. Ему за 50 лет, у него чин невысокий — он титулярный советник. Акакий Акакиевич Башмачкин служил в одном департаменте, в чине титулярного советника (этот чин давал право на дворянство, но большинство небогатых чиновников навсегда. Башмачкин не выдерживает удара и умирает, а после смерти становится привидением, преследующим зажиточных петербуржцев и срывающим с них шинели и шубы. Уникальные детали и особенности привилегий Башмачкина в Севастополе. Башмачкин, известный русский литературный персонаж, имел свой собственный чин в обществе. На момент рождения Башмачкина (23 марта) в церковном календаре предлагались странные и смешные варианты имен: Моккия, Сессия, Хоздазат, Трифилий, Варахасий или Дула.
Значительное лицо
У него непримечательная внешность: маленький рост, лысинка на лбу, по обеим сторонам щёк морщины. Он был «несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже не вид подслеповат», цвет его лица был геморроидальный из-за петербургского климата. Одежда Акакия Акакиевича отличалась убогостью: вицмундир потерял свой зелёный цвет и стал рыжевато-мучного цвета, прохудившуюся шинель Башмачкина чиновники называли капотом. Голос у этого человека был тихий. Немногочисленные его фразы состояли в основном из наречий, предлогов и различных частиц, которые служат речевой характеристикой Акакия Акакиевича. Когда он волновался, то часто прибавлял к своей речи частицу «того» и даже не заканчивал фразы, так как считал, что уже всё сказал. Род занятий Акакию Акакиевичу уже за 50 лет. Родился он в ночь на 23 марта. Отец Акакия Акакиевича был чиновник.
Имя главный герой получил такое же, как у отца, потому что кум и кума предложили его матери выбрать из календаря имя для сына, но уж очень имена там были некрасивые. Акакий Акакиевич служил чиновником в одном из департаментов. У него был гражданский чин титулярного советника статский чиновник 9-го класса. Хотя ему уже более 50 лет, он не пошёл дальше переписки бумаг и был чиновником для письма. Его работа состояла всего лишь в переписывании деловых бумаг, и за это он получал жалование мизерное — всего лишь 400 рублей в год.
Иллюстрации к повести шинель Гоголя. Акакий Акакиевич Башмачкин маленький человек. Гоголь шинель Акакаий Акаки. Акакий Акакиевич Башмачкин иллюстрации. Акакий Акакиевич Башмачкин способности. Гоголь шинель Акакий Акакиевич Башмачкин. Н В Гоголь шинель иллюстрации. Шинель Гоголя художник ю. Н В Гоголь повесть шинель. Борис Кустодиев шинель. Гоголь шинель Башмачкин. Гоголь Шанел Акакий Акакивичь. Повесть шинель Акакий Акакиевич иллюстрации. Шинель Гоголь иллюстрации Башмачкин. Акакий Башмачкин. Акакий Акакиевич Башмачкин биография. Акакий Акакиевич Башмачкин внешность. Акакий Акакиевич Башмачкин Неелова. Акакий Акакиевич Башмачкин призрак. Акакий Башмачкин шинель. Повесть шинель. Значительное лицо. Значительное лицо в повести шинель. Характеристика значительного лица. Повесть шинель Гоголь. Характеристика Акакия Акакиевича Башмачкина. Башмачкин Норштейн. Шинель Гоголь Норштейн. Акакий Акакиевич маленький. Акакий Акакиевич Башмачкин маленький человек иллюстрация. Акакий Башмачкин иллюстрации. Гоголь н. Башмачкин шинель. Шинель Николай Васильевич. Гоголь шинель иллюстрации Кукрыниксов. Иллюстрации к шинели Гоголя Кукрыниксы. Акакий Акакиевич Башмачкин шинель. Кукрыниксов «Акакий Акакиевич примеряет новую шинель». Гоголь шинель Акакий.
Особенности и привилегии чина Башмачкина Чин Башмачкина имел свои особенности и привилегии, которые делали его достаточно привлекательным для царской службы. Во-первых, представители этого чина имели право на носить особые украшения и одежду, которые отличали их от обычных служащих. Они носили широкие штаны, башмачки с блестящими пряжками и разнообразные головные уборы. Кроме того, чин Башмачкина обладал определенным социальным статусом. Его представители были признаны достойными особыми почетами и привилегиями. Они имели право на льготное обслуживание в торговых и государственных учреждениях, а также получали предоставление жилья и другие социальные льготы. Важной особенностью чина Башмачкина было также его связь с исполнением различных функций связанных со служебными обязанностями. Представители этого чина занимались обслуживанием дворца, участвовали в проведении протокольных мероприятий и прослеживали за порядком на придворной территории. Итак, чин Башмачкина был особенным и привлекательным для служащих, обладающих определенным социальным статусом, возможностью носить уникальную одежду и получать различные привилегии и льготы от государства. Башмачкин был носильщиком и выполнял ряд разнообразных обязанностей. Главной задачей Башмачкина было переносить тяжелые предметы, такие как книги, ящики с документами и другие грузы, с одного места на другое. Он также осуществлял уборку и поддерживал порядок в рабочих помещениях. Важным аспектом работы Башмачкина было сопровождение гостей и клиентов по зданию. Он предоставлял информацию о расположении различных отделов и кабинетов и помогал людям ориентироваться в огромном здании.
Источник: «Шинель» Черты характера и поступки Башмачкин не пользуется уважением в департаменте. Даже сторожа относились к нему как к пустому месту, а молодые чиновники часто подшучивали над ним. Источник: «Шинель» «Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха». Источник: «Шинель» «Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Источник: «Шинель» «Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом». Источник: «Шинель» Несмотря на откровенные насмешки в свой адрес и неуважение, Башмачкин никогда не злится на обидчиков. Он продолжает делать свою работу и старается не обращать внимание на пренебрежение начальства или остроты коллег. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее». Источник: «Шинель» Башмачкин искренне любит свою работу. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил с любовью». Источник: «Шинель» Акакий Акакиевич наслаждается переписыванием бумаг, это нехитрое занятие доставляет ему массу удовольствия. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его». Источник: «Шинель» В своей работе Башмачкин отличается большой старательностью и аккуратностью. Если бы за тщательное переписывание повышали по службе, он бы мог добиться больших высот. Источник: «Шинель» У Акакия Акакиевича очень аккуратный и красивый почерк. Новое поручение директора вводит Башмачкина в ступор, и он не в состоянии справиться с поставленной задачей. Всё, что он может, — аккуратно переписывать деловые бумаги. С тех пор оставили его навсегда переписывать». Источник: «Шинель» Любимая работа является смыслом жизни Акакия Акакиевича, который более ни на что не обращает внимание. Источник: «Шинель» «Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки». Источник: «Шинель» Башмачкин часто берёт любимую работу на дом и весь вечер посвящает ей. Если же деловых бумаг для переписывания нет, он просто переписывает любой документ просто так, для души. Если же таких не случалось, он снимал нарочно, для собственного удовольствия, копию для себя, особенно если бумага была замечательна не по красоте слога, но по адресу к какому-нибудь новому или важному лицу». Источник: «Шинель» Акакий Акакиевич с большой ответственностью относится к своей службе и пропускает рабочий день лишь один раз за всю жизнь, когда крадут его шинель. Источник: «Шинель» Башмачкина не интересует окружающий мир. Даже когда он идёт по улице на работу, он не обращает внимание на то, что происходит у него под носом. Заметивши, что желудок начинал пучиться, вставал из-за стола…» Источник: «Шинель» У Башмачкина, помимо переписывания, нет никаких других интересов и увлечений. Никто не мог сказать, чтобы когда-нибудь видел его на каком-нибудь вечере. Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то бог пошлет переписывать завтра? Источник: «Шинель» Главным врагом Башмачкина, как и всех небогатых людей, стал сильный питерский мороз. Его старая шинель настолько износилась, что встала необходимость приобрести обновку. Враг этот не кто другой, как наш северный мороз». Источник: «Шинель» «В это время, когда даже у занимающих высшие должности болит от морозу лоб и слезы выступают в глазах, бедные титулярные советники иногда бывают беззащитны… Акакий Акакиевич с некоторого времени начал чувствовать, что его как-то особенно сильно стало пропекать в спину и плечо, несмотря на то что он старался перебежать как можно скорее законное пространство».
Башмачкин — цитатная характеристика главного героя повести Гоголя
Символом служения, символом благословленного Богом труда, символом подчинения всего себя Промыслу Божиему. Искушение святого Акакия Тем не менее эта святость Акакия Акакиевича дала трещину. Когда у него возникла потребность в новой шинели сама по себе вполне естественная, вовсе не греховная , то все свои душевные силы, все свои устремления он направил на эту шинель. Та оказалась для него не просто предметом одежды, а целью жизни, высшей ценностью. Вещь становится для него идолом. Акакий Акакиевич кардинально меняется: «С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась проходить с ним жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу. Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель». Прежний образ жизни, прежние цели для него поблекли.
Мы помним, какой радостью для него было переписывание бумаг. Вроде бы мелочь, но это знаковый момент, и мы еще вернемся к нему. Пока же зададимся двумя очевидными вопросами. Во-первых, почему именно шинель? Почему именно такое искушение оказалось непосильным для Башмачкина? Во-вторых, почему он вообще оказался слаб, почему его прежняя «почти святость» не защитила его? Грех нашего времени Почему шинель?
Вспомним, что перед нами не психологическая проза в ее современном понимании , а притча. Повесть про Акакия Акакиевича — это не только и не столько про конкретного героя, тут надо искать иносказание. Акакий Акакиевич символизирует не просто человека как такового, но более конкретно — общество, современное Гоголю. Деньги и вещи — вот та страсть, которая была писателю особенно ненавистна. И дело не только в корыстолюбии, тут сложнее. Для человека, который предпочел внешнюю жизнь внутренней, духовной, вещь становится высшей ценностью, а значит, воспринимается уже не только «функционально», как средство решить ту или иную бытовую проблему, но как самодостаточная цель. Такой человек стремится к бытовому комфорту, стремится окружить себя удобными вещами.
Но в этом своем стремлении к комфорту он реализует — неправильным, недолжным образом! Важный момент: обретя новую шинель, Акакий Акакиевич думает, что «В самом деле, две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо». В этом «хорошо» вся суть. Иллюстрации Максима Корсакова Акакий Акакиевич ранее смиренно сносил то, что другого повергло бы в отчаяние: тупик карьеры, издевательства окружающих, скудная пища, бедность, одиночество, отсутствие каких-то развлечений. Но вот искушения комфортом он не выдержал, тут его духовная броня треснула. Почему именно тут? Потому что именно об этой болевой точке русского общества и хотел сказать Гоголь.
Есть страсти извечные, присущие любым временам, — зависть, гнев, похоть, стяжательство и так далее, но бывает, что какие-то страсти особенно обостряются в ту или иную эпоху в силу господствующего в ней умонастроения. Таким умонастроением в 40-е годы XIX века стал если не массовый, то очень и очень заметный отход от Бога русских образованных людей. А свято место пусто не бывает, и потому высшей ценностью для них стало внешнее: карьера, богатство, комфорт. Повторим: сами по себе и карьера, и богатство, и комфорт не греховны, это просто условия жизни. Но грехом становится их обожествление. Как раскололась сталь А теперь попробуем разобраться, что же не так было со «святостью» Акакия Акакиевича, почему он сломался. Есть в народе такое выражение: «свят, да неискусен».
Это можно сказать и про Башмачкина. Его смирение, кротость — они даны ему изначально, как дар Божий, а не достигнуты сознательной работой над собой. Они — не результат следования за Христом, борьбы со своими страстями, наблюдения за своими помыслами, искреннего покаяния и, естественно, жизни в Церкви. Если душу Акакия Акакиевича и можно сравнить со сталью, то это не закаленная сталь, она хрупкая, и достаточно даже не сильного, но точного удара в нужное место, чтобы ее расколоть. Тут, однако, можно возразить: раз уж «Шинель» — это притча, где о духовной жизни говорится иносказательно, то как же там может быть напрямую упомянуто о Боге, о вере? В правильной, классической притче ведь все это должно быть вынесено за скобки, чтобы читатель самостоятельно сделал нужные выводы.
В тот же вечер на него напали грабители и сняли шинель. Когда Акакий Акакиевич обратился к будочнику за помощью, тот только отмахнулся от него. Также поступил и частный пристав, к которому он пошел на следующий день.
Но, пожалуй, хуже всего поступил тот, кого за глаза называли «значительное лицо». Если раньше он был в приятельских отношениях с этим лицом, то теперь тот занимал высокий пост и старался казаться как можно более «значительным». Со всей строгостью в лице и голосе он отчитал Акакия Акакиевича и нагрубил ему. В тот же день Башмачников перемерз на улице в своей старой, захудалой шинели и простудился. Через несколько дней он умер, но стал призраком являться у моста и отбирать у прохожих шинели. В один из вечеров он напал на своего знакомого высокопоставленного чиновника и с него тоже стянул шинель. С тех пор «значительное лицо» никому не грубит. Да и мертвец перестал появляться у моста. Происходящие в повести события показывают, что герой не желал никому зла и был достойным человеком, однако в силу своей слабохарактерности влачил «маленькую» и никчемную жизнь.
Петрович Портной, бывший крепостной по имени Григорий. Имел кривой глаз и рябизну по всему лицу, но значился хорошим мастером своего дела. Имел жену, любил выпить. Когда Башмачкин пришёл к нему чинить шинель, он сообщил ему, что починить её уже нельзя, надо шить новую. И назвал цену - 150 рублей. После этого Акакий Акакиевич начал копить деньги, постоянно заходя к Петровичу поговорить о будущей шинели. И когда он накопил деньги, Петрович сшил ему замечательную шинель. Значительное лицо Генерал, недавно получивший это звание, которое испортило его. Выслушав Акакия Акакиевича, который пришёл к нему на приём по поводу грабителей, он даже не вслушался в проблему, а отправил бедного чиновника из кабинета, мол, тот порядка не знает, лезет прямо к такому значительному лицу.
Через некоторое время после смерти Акакия Акакиевича тот вернулся к нему в виде мертвеца и снял с него генеральскую шинель. Чиновник Помощник столоначальника, решивший дать вечер вместо Акакия Акакиевича, в связи с покупкой им шинели, и пригласивший к себе коллег по работе. Жил он в богатом районе города, в хорошем доме. Возвращаясь поздно вечером домой с этой вечеринки, Акакий Акакиевич лишился своей шинели. Два грабителя Грабители, которые сняли шинель с Акакия Акакиевича. Оба были огромные и с усами. Один из них сказал, что шинель его, а второй приставил огромный кулак к лицу бедного чиновника. Будочник Видел, как сняли шинель с Акакия Акакиевича, но не предпринял никаких действий, решил, что это его друзья остановили. Посоветовал пойти поутру к надзирателю, чтобы тот нашёл грабителей.
Частный Первый, к кому обратился Акакий Акакиевич после ограбления. Он долго не мог к нему попасть, а когда он всё же его принял, то Башмачкин, после его вопросов понял, что заниматься грабителями он вряд ли будет.
Знаменитые Башмачкины и их достижения Иван Васильевич Башмачкин был не единственным из слуг Корпорации, который достиг знаменитости. Вот несколько других знаменитых Башмачкиных и их достижений: Александр Башмачкин — известный физик и лауреат Нобелевской премии в области квантовой механики. Он сделал революционное открытие в области теории вероятностей и разработал новые методы взаимодействия атомов. Елена Башмачкина — известная актриса, заслуженная артистка России.
Она снялась во многих известных фильмах и театральных постановках, и ее талант был высоко оценен критиками и зрителями. Николай Башмачкин — известный спортсмен, многократный чемпион мира по плаванию. Он установил несколько мировых рекордов и был идолом многих спортивных фанатов. Это лишь несколько примеров знаменитых и успешных Башмачкиных. Они показывают, что название семьи Башмачкиных стало символом успеха и достижений в разных областях. Современные применения чина Башмачкин Сегодня чин Башмачкин также применяется в различных областях нашей жизни.
Вот некоторые из современных применений этого старинного чина: Производство обуви. Чин Башмачкин использовался в прошлом для награждения лучших мастеров обувного дела. Сегодня он символизирует профессионализм и качество в обувной индустрии.
О чем повесть шинель.
Характеристика Акакий Акакиевич Башмачкин шинель. Характеристика главного героя шинель Акакия Акакиевича. Характер героя шинель Акакия Акакиевича. Характеристика главного героя Акакия Акакиевича шинель Гоголь.
Башмачников Акакий Акакиевич. Аркадий Аркадьевич Башмачкин. Акакий Акакиевич Башмачкин мертвец. Характеристика Акакия Башмачкина.
Гоголь шинель Башмачкин характеристика. Фамилия Акакия Акакиевича из шинели. Акакий Акакиевич маленький человек. Маленький человек в литературе персонажи.
Образ маленького человека картинки. Маленький человек в литературе герои. Шинель Гоголь Акакий Акакиевич фильм. Ролан Быков шинель призрак Акакия.
Шинель титулярного советника. Норштейн "шинель" иллюстрации. Акакий Акакиевич служил в департаменте. Разночинец это в литературе.
Разночинцы это. Кто такой разночинец. Ролан Быков Акакий Акакиевич. Ролан Быков шинель.
Ролан Быков в роли Акакия Акакиевича. Характеристика Башмачкина шинель. Портрет Акакия Акакиевича Башмачкина. Гоголь шинель таблица по Акакию Акакиевичу.
Персонаж Гоголя Акакий. Маленькие образы человечки. Образ маленького человека. Образ маленького человека в литературе.
Неелова Акакий Акакиевич. Акакий Акакиевич лит портрет. Акакий Акакиевич профессия. Пафнутий Акакиевич.
Анаки анакивич характеристикп. Период капота и период новой шинели.
Характеристики героев повести Николая Васильевича Гоголя «Шинель»
Значительное лицо имело генеральский чин. Таким образом, воротник из куницы, о котором мечтает Башмачкин, имеет прямое отношение к служебному продвижению, повышению в чине, как образ его моделирующий. Характеристика образа Акакия Акакиевича Башмачкина из повести Н. В. Гоголя «Шинель». Дух Башмачкина запугивает значительное лицо и отнимает у него мундир, наконец пропадая насовсем. Таким образом, чин Башмачкина и его статус дворянина отражают его заслуги и признание со стороны государства. С людьми, которые ниже его чином, обращается грубо.
Акакий Акакиевич Башмачкин: характеристика героя повести Н. В. Гоголя "Шинель"
наиболее значим в галерее образов обиженных и угнетенных. Важен чин, положение на социальной лестнице. После пропажи шинели, Башмачкин впервые в жизни решается отстоять свои права и отправляется с жалобой к «генералу». описывается внешность Акакия Акакиевича Башмачкина? Какой чин был у него? Отец Башмачкина – звали Акакий, носил вместо башмаков сапоги, три раза в год менял у них подметки — так делали и остальные представители мужского пола в этой семье. Дух Башмачкина запугивает значительное лицо и отнимает у него мундир, наконец пропадая насовсем.
Чин Башмачкина: краткая и полная информация
Роль чиновников в произведении «Шинель» Н. Гоголь разоблачает чиновников-бюрократов, встречающихся в Петербурге. Произведением «Шинель» автор как раз заканчивает цикл повествований «Петербужских повестей». В этих рассказах встречается роль маленького человека в обществе. Также Гоголь описывает проблемы чиновников бюрократического Петербурга. Он наполняет всю повесть глубоким социальным и гуманистическим смыслом. Рассказ «Шинель» начинается с описания жизни мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина. Герою всегда не везло, даже с выбором имени его родителям попадались одни неудачи. В итоге он был назван в честь отца.
Жизнь героя протекает очень скромно и не примечательно.
Акакия Акакиевича заставили выпить два бокала, посла которых он почувствовал, что в комнате сделалось веселее, однако ж никак не мог позабыть, что уже двенадцать часов и что давно пора домой. Чтобы как-нибудь не вздумал удерживать хозяин, он вышел потихоньку из комнаты, отыскал в передней шинель, которую не без сожаления увидел лежавшею на полу, стряхнул ее, снял с нее всякую пушинку, надел на плеча и опустился по лестнице на улицу. На улице все еще было светло. Кое-какие мелочные лавчонки, эти бессменные клубы дворовых и всяких людей, были отперты, другие же, которые были заперты, показывали, однако ж, длинную струю света во всю дверную щель, означавшую, что они не лишены еще общества и, вероятно, дворовые служанки или слуги еще доканчивают свои толки и разговоры, повергая своих господ в совершенное недоумение насчет своего местопребывания. Акакий Акакиевич шел в веселом расположении духа, даже подбежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою, которая, как молния, прошла мимо и у которой всякая часть тела была исполнена необыкновенного движения. Но, однако ж, он тут же остановился и пошел опять по-прежнему очень тихо, подивясь даже сам неизвестно откуда взявшейся рыси. Скоро потянулись перед ним те пустынные улицы, которые даже и днем не так веселы, а тем более вечером. Теперь они сделались еще глуше и уединеннее: фонари стали мелькать реже — масла, как видно, уже меньше отпускалось; пошли деревянные домы, заборы; нигде ни души; сверкал только один снег по улицам, да печально чернели с закрытыми ставнями заснувшие низенькие лачужки. Он приблизился к тому месту, где перерезывалась улица бесконечною площадью с едва видными на другой стороне ее домами, которая глядела страшною пустынею.
Вдали, Бог знает где, мелькал огонек в какой-то будке, которая казалась стоявшей на краю света. Веселость Акакия Акакиевича как-то здесь значительно уменьшилась. Он вступил на площадь не без какой-то невольной боязни, точно как будто сердце его предчувствовало что-то недоброе. Он оглянулся назад и по сторонам: точное море вокруг него. У него затуманило в глазах и забилось в груди. Акакий Акакиевич хотел было уже закричать «караул», как другой приставил ему к самому рту кулак величиною в чиновничью голову, примолвив: «А вот только крикни! Чрез несколько минут он опомнился и поднялся на ноги, но уж никого не было. Он чувствовал, что в поле холодно и шинели нет, стал кричать, но голос, казалось, и не думал долетать до концов площади. Отчаянный, не уставая кричать, пустился он бежать через площадь прямо к будке, подле которой стоял будочник и, опершись на свою алебарду, глядел, кажется, с любопытством, желая знать, какого черта бежит к нему издали и кричит человек. Акакий Акакиевич, прибежав к нему, начал задыхающимся голосом кричать, что он спит и ни за чем не смотрит, не видит, как грабят человека.
Будочник отвечал, что он не видал ничего, что видел, как остановили его среди площади какие-то два человека, да думал, что то были его приятеля; а что пусть он, вместо того чтобы понапрасну браниться, сходит завтра к надзирателю, так надзиратель отыщет, кто взял шинель. Акакий Акакиевич прибежал домой в совершенном беспорядке: волосы, которые еще водились у него в небольшом количестве на висках и затылке, совершенно растрепались; бок и грудь и все панталоны были в снегу. Старуха, хозяйка квартиры его, услыша страшный стук в дверь, поспешно вскочила с постели и с башмаком на одной только ноге побежала отворять дверь, придерживая на груди своей, из скромности, рукою рубашку; но, отворив, отступила назад, увидя в таком виде Акакия Акакиевича. Когда же рассказал он, в чем дело, она всплеснула руками и сказала, что нужно идти прямо к частному, что квартальный надует, пообещается и станет водить; а лучше всего идти прямо к частному, что он даже ей знаком, потому что Анна, чухонка, служившая прежде у нее в кухарках, определилась теперь к частному в няньки, что она часто видит его самого, как он проезжает мимо их дома, и что он бывает также всякое воскресенье в церкви, молится, а в то же время весело смотрит на всех, и что, стало быть, по всему видно, должен быть добрый человек. Выслушав такое решение, Акакий Акакиевич печальный побрел в свою комнату, и как он провел там ночь, предоставляется судить тому, кто может сколько-нибудь представить себе положение другого. Поутру рано отправился он к частному; но сказали, что спит; он пришел в десять — сказали опять: спит; он пришел в одиннадцать часов — сказали: да нет частного дома; он в обеденное время — но писаря в прихожей никак не хотели пустить его и хотели непременно узнать, за каким делом и какая надобность привела и что такое случилось. Так что наконец Акакий Акакиевич раз в жизни захотел показать характер и сказал наотрез, что ему нужно лично видеть самого частного, что они не смеют его не допустить, что он пришел из департамента за казенным делом, а что вот как он на них пожалуется, так вот тогда они увидят. Против этого писаря ничего не посмели сказать, и один из них пошел вызвать частного. Частный принял как-то чрезвычайно странно рассказ о грабительстве шинели. Вместо того чтобы обратить внимание на главный пункт дела, он стал расспрашивать Акакия Акакиевича: да почему он так поздно возвращался, да не заходил ли он и не был ли в каком непорядочном доме, так что Акакий Акакиевич сконфузился совершенно и вышел от него, сам не зная, возымеет ли надлежащий ход дело о шинели или нет.
Весь этот день он не был в присутствии единственный случай в его жизни. На другой день он явился весь бледный и в старом капоте своем, который сделался еще плачевнее. Повествование о грабеже шинели, несмотря на то что нашлись такие чиновники, которые не пропустили даже и тут посмеяться над Акакием Акакиевичем, однако же, многих тронуло. Решились тут же сделать для него складчину, но собрали самую безделицу, потому что чиновники и без того уже много истратились, подписавшись на директорский портрет и на одну какую-то книгу, по предложению начальника отделения, который был приятелем сочинителю, — итак, сумма оказалась самая бездельная. Один кто-то, движимый состраданием, решился, по крайней мере, помочь Акакию Акакиевичу добрым советом, сказавши, чтоб он пошел не к квартальному, потому что хоть и может случиться, что квартальный, желая заслужить одобрение начальства, отыщет каким-нибудь образом шинель, но шинель все-таки останется в полиции, если он не представит законных доказательств, что она принадлежит ему; а лучше всего, чтобы он обратился к одному значительному лицу, что значительное лицо, спишась и снесясь с кем следует, может заставить успешнее идти дело. Нечего делать, Акакий Акакиевич решился идти к значительному лицу. Какая именно и в чем состояла должность значительного лица, это осталось до сих пор неизвестным. Нужно знать, что одно значительное лицо недавно сделался значительным лицом, а до того времени он был незначительным лицом. Впрочем, место его и теперь не почиталось значительным в сравнении с другими, еще значительнейшими. Но всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное.
Впрочем, он старался усилить значительность многими другими средствами, именно: завел, чтобы низшие чиновники встречали его еще на лестнице, когда он приходил в должность; чтобы к нему являться прямо никто не смел, а чтоб шло все порядком строжайшим: коллежский регистратор докладывал бы губернскому секретарю, губернский секретарь — титулярному или какому приходилось другому, и чтобы уже, таким образом, доходило дело до него. Так уж на святой Руси все заражено подражанием, всякий дразнит и корчит своего начальника. Говорят даже, какой-то титулярный советник, когда сделали его правителем какой-то отдельной небольшой канцелярии, тотчас же отгородил себе особенную комнату, назвавши ее «комнатой присутствия», и поставил у дверей каких-то капельдинеров с красными воротниками в галунах, которые брались за ручку дверей и отворяли ее всякому приходившему, хотя в «комнате присутствия» насилу мог уставиться обыкновенный письменный стол. Приемы и обычаи значительного лица были солидны и величественны, но не многосложны. Главным основанием его системы была строгость. Хотя, впрочем, этому и не было никакой причины, потому что десяток чиновников, составлявших весь правительственный механизм канцелярии, и без того был в надлежащем страхе; завидя его издали, оставлял уже дело и ожидал стоя ввытяжку, пока начальник пройдет через комнату. Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами? Получивши генеральский чин, он как-то спутался, сбился с пути и совершенно не знал, как ему быть.
Если ему случалось быть с ровными себе, он был еще человек как следует, человек очень порядочный, во многих отношениях даже не глупый человек; но как только случалось ему быть в обществе, где были люди хоть одним чином пониже его, там он был просто хоть из рук вон: молчал, и положение его возбуждало жалость, тем более что он сам даже чувствовал, что мог бы провести время несравненно лучше. В глазах его иногда видно было сильное желание присоединиться к какому-нибудь интересному разговору и кружку, но останавливала его мысль: не будет ли это уж очень много с его стороны, не будет ли фамилиярно, и не уронит ли он чрез то своего значения? И вследствие таких рассуждений он оставался вечно в одном и том же молчаливом состоянии, произнося только изредка какие-то односложные звуки, и приобрел таким образом титул скучнейшего человека. К такому-то значительному лицу явился наш Акакий Акакиевич, и явился во время самое неблагоприятное, весьма некстати для себя, хотя, впрочем, кстати для значительного лица. Значительное лицо находился в своем кабинете и разговорился очень-очень весело с одним недавно приехавшим старинным знакомым и товарищем детства, с которым несколько лет не видался. В это время доложили ему, что пришел какой-то Башмачкин. Он спросил отрывисто: «Кто такой? Здесь надобно сказать, что значительный человек совершенно прилгнул: ему было время, они давно уже с приятелем переговорили обо всем и уже давно перекладывали разговор весьма длинными молчаньями, слегка только потрепливая друг друга по ляжке и приговаривая: «Так-то, Иван Абрамович! Наконец наговорившись, а еще более намолчавшись вдоволь и выкуривши сигарку в весьма покойных креслах с откидными спинками, он наконец как будто вдруг вспомнил и сказал секретарю, остановившемуся у дверей с бумагами для доклада: «Да, ведь там стоит, кажется, чиновник; скажите ему, что он может войти». Увидевши смиренный вид Акакия Акакиевича и его старенький вицмундир, он оборотился к нему вдруг и сказал: «Что вам угодно?
Акакий Акакиевич уже заблаговременно почувствовал надлежащую робость, несколько смутился и, как мог, сколько могла позволить ему свобода языка, изъяснил с прибавлением даже чаще, чем в другое время, частиц «того», что была-де шинель совершенно новая, и теперь ограблен бесчеловечным образом, и что он обращается к нему, чтоб он ходатайством своим как-нибудь того, списался бы с господином обер-полицмейстером или другим кем и отыскал шинель. Генералу, неизвестно почему, показалось такое обхождение фамилиярным. Об этом вы должны были прежде подать просьбу в канцелярию; она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана была бы секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне... Значительное лицо, кажется, не заметил, что Акакию Акакиевичу забралось уже за пятьдесят лет. Стало быть, если бы он и мог назваться молодым человеком, то разве только относительно, то есть в отношении к тому, кому уже было семьдесят лет. Тут он топнул ногою, возведя голос до такой сильной ноты, что даже и не Акакию Акакиевичу сделалось бы страшно. Акакий Акакиевич так и обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и никак не мог стоять: если бы не подбежали тут же сторожа поддержать его, он бы шлепнулся на пол; его вынесли почти без движения. А значительное лицо, довольный тем, что эффект превзошел даже ожидание, и совершенно упоенный мыслью, что слово его может лишить даже чувств человека, искоса взглянул на приятеля, чтобы узнать, как он на это смотрит, и не без удовольствия увидел, что приятель его находился в самом неопределенном состоянии и начинал даже с своей стороны сам чувствовать страх. Как сошел с лестницы, как вышел на улицу, ничего уж этого не помнил Акакий Акакиевич. Он не слышал ни рук, ни ног.
В жизнь свою он не был еще так сильно распечен генералом, да еще и чужим. Он шел по вьюге, свистевшей в улицах, разинув рот, сбиваясь с тротуаров; ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков. Вмиг надуло ему в горло жабу, и добрался он домой, не в силах будучи сказать ни одного слова; весь распух и слег в постель. Так сильно иногда бывает надлежащее распеканье! На другой же день обнаружилась у него сильная горячка. Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать, и когда явился доктор, то он, пощупавши пульс, ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того, чтобы больной не остался без благодетельной помощи медицины; а впрочем, тут же объявил ему чрез полтора суток непременный капут. После чего обратился к хозяйке и сказал: «А вы, матушка, и времени даром не теряйте, закажите ему теперь же сосновый гроб, потому что дубовый будет для него дорог». Слышал ли Акакий Акакиевич эти произнесенные роковые для него слова, а если и слышал, произвели ли они на него потрясающее действие, пожалел ли он о горемычной своей жизни, — ничего этого не известно, потому что он находился все время в бреду и жару. Явления, одно другого страннее, представлялись ему беспрестанно: то видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него одного вора даже из-под одеяла; то спрашивал, зачем висит перед ним старый капот его, что у него есть новая шинель; то чудилось ему, что он стоит перед генералом, выслушивая надлежащее распеканье, и приговаривает: «Виноват, ваше превосходительство! Далее он говорил совершенную бессмыслицу, так что ничего нельзя было понять; можно было только видеть, что беспорядочные слова и мысли ворочались около одной и той же шинели.
Наконец бедный Акакий Акакиевич испустил дух. Ни комнаты, ни вещей его не опечатывали, потому что, во-первых, не было наследников, а во-вторых, оставалось очень немного наследства, именно: пучок гусиных перьев, десть белой казенной бумаги, три пары носков, две-три пуговицы, оторвавшиеся от панталон, и уже известный читателю капот. Кому все это досталось, Бог знает: об этом, признаюсь, даже не интересовался рассказывающий сию повесть. Акакия Акакиевича свезли и похоронили. И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира... Несколько дней после его смерти послан был к нему на квартиру из департамента сторож, с приказанием немедленно явиться: начальник-де требует; но сторож, должен был возвратиться ни с чем, давши отчет, что не может больше прийти, и на запрос «почему? Таким образом узнали в департаменте о смерти Акакия Акакиевича, и на другой день уже на его месте сидел новый чиновник, гораздо выше ростом и выставлявший буквы уже не таким прямым почерком, а гораздо наклоннее и косее. Но кто бы мог вообразить, что здесь еще не все об Акакии Акакиевиче, что суждено ему на несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за не примеченную никем жизнь.
Однако высокий чин не позволял ему продемонстрировать своих положительных качеств. Несчастный, забитый Башмачкин появился в его кабинете. Значительное лицо, даже не выслушав посетителя, принялось кричать и топать ногами. Маленький человек ненадолго потерял сознание, пришел домой и слег в горячке. Через несколько дней он умер. Краткое содержание по главам И хотя содержание невозможно разбить по главам, потому что текст повествования един, можно кратко выделить основные этапы повести. Часть 1 В ней повествуется о предыстории Акакия Акакиевича Башмачкина, о его детстве и родителях. Однако основное внимание уделяется его работе титулярного советника, которую он любит всем сердцем: чиновник забирает документы для переписи домой и ненавидит, когда к нему пристают коллеги. Часть 2 Шокирующее осознание приходит в жизнь переписчика, когда он понимает, что шинель от морозов прохудилась и придётся покупать новую, потому как старая починке уже не поддаётся. Он начинает экономить на всём — не пьёт чай, не зажигает свечи и ходит на цыпочках. Делится мечтами с портным Петровичем о новой шинели. Часть 3 После получки обновка наконец появляется в гардеробе чиновника: плотная, с кошачьим воротником, — гроза всех морозов. Акакий надевает новый мундир на работу, за что срывает похвалу коллег, но отказывается устраивать вечер из-за чиновника, пригласившего всех на своё празднование. Тем же вечером он отправляется на торжество, где увлекается одной дамой. Поздно вечером Акакий обнаруживает себя на пустынных улочках. Тут-то и случается трагедия: его ловят и отбирают шинель. Часть 4 Начинается бюрократическая беготня: пристав отказывает Башмачкину в поиске преступников, посылая его в присутствие. Там же, вместо жалости, его отправляют к значительному лицу, которое якобы должно разрешить ситуацию и помочь несчастному Акакию Акакиевичу. Однако генерал, хвастая новым чином перед другом, прогоняет несчастного Башмачкина за то, что тот обратился к нему неподобающим образом. Акакий впадает в горячку и вскоре умирает. Часть 5 О смерти его узнают на работе лишь спустя несколько дней после похорон. Значительное лицо пугается, потрясённое новостью, и отправляется развлечься на вечер к даме. А поздно на улице его ловит разозлённое привидение — призрак титулярного советника, который уже несколько дней мучает незнакомцев, донимая их и стаскивая шинели. Дух Башмачкина запугивает значительное лицо и отнимает у него мундир, наконец пропадая насовсем. Часть 6 Значительное лицо исправляется и больше не ругает своих подчинённых. Что они делают со мной. Мал этот человек именно в социальном плане, поскольку занимает одну из нижних ступенек иерархической лестницы. Его место в обществе мало заметно или вовсе не заметно. Для него, например, не существует исторических и философских проблем. Он пребывает в узком и замкнутом круге своих жизненных интересов. Гоголь характеризует главного героя своей повести как человека бедного, заурядного, незначительного и незаметного. В жизни ему отведена ничтожная роль переписчика департаментских документов. Воспитанный в атмосфере беспрекословного подчинения и исполнения распоряжений начальства, Акакий Акакиевич Башмачкин не привык размышлять над содержанием и смыслом своей работы. Духовная жизнь Башмачкина созвучна его внутренним чаяниям. Собирание денег на приобретение шинели становится для него целью и смыслом жизни, наполняя ее счастьем ожидания исполнения заветного желания. Кража шинели, приобретенной путем таких больших лишений и страданий, становится для него поистине катастрофой. Окружающие лишь посмеялись над его бедой, однако никто не помог ему. Почти никто не заметил и смерти Акакия Акакиевича, последовавшей вскоре после его болезни. В этой среде все более и более увеличивается жестокость и равнодушие людей друг к другу. Вот так по пуговицам мундира, по другим внешним признакам определяется сразу и навсегда отношение к человеку. Она теряет достоинство, ведь человек не только других оценивает по богатству и знатности, но и себя. И действительно, некоторые обидчики Акакия Акакиевича вдруг понимали это и начинали испытывать муки совести. Взывая к справедливости, автор ставит вопрос о необходимости покарать бесчеловечие общества. В качестве реванша и возмещения за понесенные при жизни унижения и оскорбления Акакий Акакиевич, вставший в эпилоге из могилы, является прохожим и отбирает у них шинели и шубы. Срывая шинель с сановного лица, Башмачкин становится в своих глазах и в глазах миллионов таких же, как он, униженных и оскорбленных людей героем, способным постоять за себя и ответить на бесчеловечность и несправедливость окружающего мира. Проникая в эту жизнь, Гоголь и его последователи в свою очередь открывали для себя новые грани человеческого характера и духовного мира человека. Демократизация подхода художника к изображаемой действительности приводила к тому, что создаваемые им герои в критические минуты своей жизни могли стать вровень с самыми значительными личностями. Гоголя "Шинель" является одним из ярких второстепенных персонажей. Гоголь не называет имя "значительного лица" в повести.
В городе начинают бояться этого призрака. Однажды привидение Акакия нападает на того самого генерала, который его обидел. В качестве мести привидение отбирает у генерала шинель: Это была характеристика Акакия Акакиевича в повести "Шинель" Гоголя: образ в цитатах, портрет, описание внешности и характера. У него нет родственников, он никому не нужен: ". Ни комнаты, ни вещей его не опечатывали, потому что, во-первых, не было наследников. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое. Противу всякого чаяния, директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей. С тех пор оставили его навсегда переписывать. Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его. Весь этот день он не был в присутствии единственный случай в его жизни. Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить.
Повесть «Шинель»: семантика и структура
В тексте первого собрания сочинения Гоголя, которое он сам редактировал, было: "значительное лицо сошел с лестницы, стал в сани и сказал кучеру: "К Каролине Ивановне". Бытовое значение словосочетания "стал в сани" объяснила А. Ахматова 25, 95. Стоя в санях в Петербурге ездил только А. Бенкендорф, шеф III отделения политической полиции. Таким образом, видно, что в сфере фантастического финала писатель опирается на бытовой опыт своего современника, на реальные ассоциации читателя. Разъяснение же этих бытовых ассоциаций современному читателю является одной из важнейших задач гоголеведения. В то же время Гоголь сдвигает логический смысл бытовых объяснений: уличный грабеж в его повести происходит под видом поисков украденной шинели, полиция по высшему распоряжению призвана изловить "мертвеца во что бы то ни стало, живого или мертвого" и "наказать его... Алогизм мотивировок в фантастике финала выступает как художественная закономерность. Например, значительное лицо не услышал, а увидел, как покривился рот мертвеца, который произнес: "твоей-то шинели мне и нужно!
Не похлопотал об моей... Или чиновник из департамента, в котором служил Башмачкин, узнал Акакия Акакиевича, но одновременно не мог хорошо разглядеть его. В эпилоге повествователь нигде не дает увериться читателю до конца, что мертвец-грабитель — именно Башмачкин. Только в одном месте он прямо говорит, что тихая смерть героя не окончит "бедной истории", что суждено Акакию Акакиевичу "несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за непремеченную никем жизнь" 2, т. Но сказав это, повествователь отстраняется от дальнейшего комментирования событий, предпочитая "спрятаться" за говор молвы. Городские слухи — прием, переводящий повествование не только на грань реального и фантастического, но и на грань мифологизации. Миф о мертвеце творит многоликая, неиндивидуализированная толпа: какой-то будочник, какие-то два его товарища, какие-то "деятельные и заботливые люди" 2, т. Мифологизация финала усиливает фантастический эффект повествования. Более того, она провоцирует его многооосмысленность, вызывая ассоциции социального, психологического, бытового характера и у современников Гоголя, и у исследователей его творчества.
Например, Г. Волконский, попечитель С. А Граф А. Строганов, губернатор Петербурга, считал, что привидение на мосту тащит "просто с каждого из нас шинель", то есть чувствовал в этом образе социальную угрозу. Это определяет их как военных. В одном из рассказов Ф. Булгарина петербургская барышня пишет провинциалке: "здесь ни один штатский не носит усов" 11, 205 В. Комарович считает, что за одни "усы" повесть еще раз обсуждалась на цензорском комитете 37, 686. Писатель настойчиво повторяет черты грабителей Башмачкина, только придает им гиперболичность: ночное приведение, прогуливающееся в районе Коломны, было "высокого роста", носило "преогромные усы" и своим кулаком, какого и "у живых не найдешь", останавливало всякую деятельность.
В финале повести выстраивается цепочка образов: грабителей Башмачкина, напоминающих приведения, мертвеца-чиновника, наконец, привидения с "преогромными усами". В этом как бы намечается эволюция одной и той же темы призрака, хотя и оформленной в разных образах. Этот художественный образ построен на основе внутрисюжетных перекличек и связей. Ему свойственны переходы из чисто реального в фантастический план, что увеличивает потенциал его иносказательности. Эта особенность структуры художественного образа позволяет сопрягать в нем противоположное, разномасштабное и несоизмеримое. Распадение же одного образа — образа мертвеца, призрака, привидения на несколько автономных образов делает его более символическим и гибким. Писатель сдвигает пространственные пропорции в описании реально-бытового ночного пейзажа городской окраины, когда Башмачкин в новой шинели возвращается домой после пирушки. В описании реально-бытовой план граничит с фантастическим. Городская замкнутость вдруг превращается в безмерное пространство, глухие темные уединенные улицы, где ни души, вдруг сменяются бесконечной площадью, "которая глядела страшною пустынею" 2, т.
Так возникает метафора как бы размыкающая границы этого и того света, когда этот свет странно пересекается с тем: "Вдали, Бог знает где, мелькал огонек в какой-то будке, которая казалась стоявшей на краю света" 2, т. Площадь представляется герою необозримым морем, зыбким, опасным, неверным. С дрогнувшим сердцем, с предчувствием чего-то дурного, ступает Акакий Акакиевич на площадь, где и происходит уже известное трагическое происшествие. В реально-бытовой зарисовке писатель не случайно прибегает к гипеболизму. Один грабитель сказал г р о м о в ы м голосом: "А шинель-то моя! Оправившись через несколько минут, Башмачкин стал звать на помощь, но голос его "не думал долетать до конца площади" 2, т. Казалось бы, бытовая сцена ограбления Акакия Акакиевича подана автором как нечто фантастическое, ирреальное, противоречащее всем законам логики. Этой сцене противостоит финал повести, в котором нереальный сюжет похождения мертвеца подкреплен реальными, подчеркивающими конкретную городскую географию деталями: Кирюшкин переулок, Калинкин мост, район Коломны, Обухов мост. Тематическое содержание "Шинели" отнюдь не ограничивается историей приобретения и кражи шинели, и последовавшей смерти чиновника.
Шинель является для Акакия Акакиевича не только и не столько материальной вещью, сколько целью и смыслом его существования, утратив которую он утрачивает и саму жизнь. Смерть Акакия Акакиевича не является спокойным успением праведника. Явления, одно другого страннее представлялись ему беспрестанно: то видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него одного вора даже из-под одеяла, то спрашивал, затем висит пред ним старый капот его, что у него есть новая шинель, то чудилось ему, что стоит он перед генералом, выслушивая надлежащие распеканья и приговаривает: "Виноват, ваше превосходительство! Довольно часто финал повести осмысливается как бунт Башмачкина. Это своеобразно документируется мнимой цитатой из повести, будто Акакий Акакиевич "сдергивает" шинель с плеч "значительного лица". Трудно согласиться с подобными выводами и заключениями, потому что они противоречат коренным основам мировоззрения Гоголя, чуждого идеи каких-либо насильственных действий. Фантастика финала повести — это не прикрытие намерений Гоголя показать протест и бунт Башмачкина. Однако никакой идентификации вора с Башмачкиным у Гоголя нет. Писатель создает традиционными в романтизме средставами фантастическую картину появления в Петербурге "мертвеца" в виде чиновника, который стал снимать шинели с чиновников разных рангов.
Слухи множились, обрастали подробностями, находили отклик у столичного населения", — пишет Г. Макогоненко 49, 311. Фантастическое в финале способствует тому, что социально-бытовую сферу повести в эпилоге пронизывают нравственные смыслы, обогощающие социальную проблематику произведения, а также придающие проблематике универсальное значение. Мотив воскресения влечет равноценный высокий мотив отдачи "долгов наших". В финале повести несомненно намечен утопический мотив социальной гармонии, который так и не был воплощен. Гоголь в полной мере понимал неосуществимость своей идеи, однако каждое свое произведение ощущал как борьбу за человеческое в человеке. Финалы целого ряда произведений Н. Гоголя имеют определенную назидательную тенденцию. Вспомним хотя бы "Ревизора" с его заключительной "немой сценой".
Из мира абстрактных рассуждений о добре писатель пытается перевести своего читателя к конкретным добрым делам. По мнению американского исследователя Д. Фангера, впрочем, довольно спорному, ""Шинель" одновременно и вбирает в себя и превосходит все лучшее, что было свойственно предыдущему творчеству Гоголя. Так, "с точки зрения сюжета это такая же сентиментальная повесть — жалостная история, — как и "Старосветские помещики", только с более резкой комической окраской" хотя уже само название говорит о более широком символическом замысле ; а "с точки зрения места действия, темы и стиля" "Шинель" примыкает к миру ранее написанных петербургских повестей. Как "Нос", "Шинель" исполнена алогизмов и насквозь проникнута абсурдом; наконец, как и во всех остальных петербургских повестях, повествование основано на "перемещениях" 73, 50. В департаменте относились к Акакию Акакиевичу безо всякого уважения и даже на него не глядели, когда давали что-нибудь переписать. Когда же Акакий Акакиевич умер, то "Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было" 2, т. На фоне обычного, насыщенного междометиями и частицами, косноязычия Акакия Акакиевича, вдруг слышен его голос, произносящий внятно, без междометий: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? У читателя возникает ощущение, что он слышит внутренний голос героя.
Кажется, странно говорить о "внутреннем голосе" применительно к Акакию Акакиевичу. Какой у этого придавленного чиновника может быть внутренний голос? Но вчитываясь в повесть внимательнее, замечаешь: Акакий Акакиевич не лишен внутреннего мира, а, напротив, обладает им в полной мере. Внешний мир и мир Акакия Акакиевича абсолютно чужды и закрыты наглухо друг от друга. Когда же в финале повести мир Акакия Акакиевича открывается, как ракушка, на контакт с окружающим миром, это ведет к гибели героя. Внешний мир унижает героя всеми способами, облепляя его "со всех четырех сторон" всяким вещественным "вздором": здесь и "сенца кусочек" на его вицмундире "какого-то рыжевато-мучного цвета", и всякая дрянь из окна, под которое он всегда поспевает. Шинель — это "вечная идея", "подруга жизни", "светлый гость", представительница молчаливого внутреннего мира Акакия Акакиевича: "... И подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу" 2, т. Утрата шинели равносильна утрате всей жизни: Акакий Акакиевич погибает так, как романтический идеальный герой, "рыцарь бедный", потерявший свою возлюбленную или свою мечту.
У Гоголя повесть построена так, что незаметная жизнь Башмачкина оказывается лицом к лицу со всем окружающим миром и даже всемирной историей. В надгробном авторском слове Акакию Акакиевичу совмещаются разные измерения и масштабы — самый мелкий и самый крупный: он даже не обратил на себя внимания естествоиспытателя, рассмотревшего в микроскоп и обыкновенную муху, — но на него обрушилось также нетерпимо несчастие, "как обрушивалось на царей и повелителей мира... Гоголь имеет в виду, что одно и то же несчастие может сразить равно и слабых и "повелителей мира". В подцензурном варианте текста первое издание 1842 года заключительная фраза "на царей и повелителей мира" выглядела так: "... Вот отчего рассказ про Акакия Акакиевича не оканчивается со смертию его, "и бедная история наша неожиданно принимает фантастическое окончание". Забитый чиновник является призраком-мститетелем. Но не следует думать, что погибший Акакий Акакиевич тревожит совесть значительного лица и только в его воображении является призраком. Таким объяснением нарушилось бы логика гоголевского мира — так же, как она была бы нарушена, когда бы действие "Носа" объяснялось бы как сон Ковалева. Значительное лицо в самом деле теряет шинель с плеча, и Акакий Акакиевич шумно живет за гробом.
Фантастически осуществляется потенциальная реальность, в которой "первые" становятся "последними", а "последние" — "первыми". Замечательно, как в привидении соедининились "действительный" и "возможный" Акакий Акакиевич: привидение выговаривает свое требование внятно и резко, однако все-таки с прибавлением "того": "А! Это придает повести необходимую композицинную устойчивость и завершенность. Более того, детальная разработка образа "значительного лица" совершается именно в финале повести уже после смерти Акакия Акакиевича, хотя как известно, смерть героя не значит выведение его из активного повествовательного действия: "Прежде всего долг справедливости требует сказать, что одно значительное лицо вскоре по уходе бедного, распеченного в пух Акакия Акакиевича почувствовал что-то вроде сожаленья. Сострадание было ему не чуждо, его сердцу были доступны многие добрые движения, несмотря на то, что чин весьма часто мешал им обнаруживаться. Как только вышел из его кабинета приезжий приятель, он даже задумался о бедном Акакии Акакиевиче. И с тех пор почти каждый день представлялся ему бедный Акакий Акакиевич, не выдержавший должностного распеканья... Именно его отношение к Башмачкину и послужило причиной смерти последнего. Однако, по природе своей "значительное лицо" "был в душе добрый человек".
Вступив на стезю чиновничьей службы, он перестал быть собой, стараясь следовать примеру начальства, подражать ему. Так и "значительное лицо" совершенно запутал его новый чин... С равными себе по чину "он был еще человек как следует, человек порядочный, во многих отношениях даже не глупый человек. Заметим, что в финале повести Акакий Акакиевич является в виде "живого мертвеца", призрака, в виде тени; что эта тень выступает в роли мстителя и пугает живых; оставаясь призрачно нереальной, она, однако, вполне реальным образом срывает с них вемозможные покровы — "на кошках, на бобрах, на вате, енотовые, лисьи, медвежьи шубы... Страшная тень перебирает всю чиновную иерархию. Но в принципе, не ограничивается ею, так как сказано, что призрак сдирает с плеч "всякого рода меха и кожи, какие только придумали люди для прикрытия собственной" 2, т. В этом смысле буйные действия призрака действительно бесчинны: они угрожают благополучию любых чинов и даже тех, кто вне чинов и вознесен над ними всеми. Несчастие героя, потерявшего шинель, поставлено в тот ряд, о котором шла речь с самого начала: "Так протекала мирная жизнь человека... Образ Акакия Акакиевича тесно связан с другим образом повести, а именно с образом "значительного лица".
Несколько упрощая, можно сказать, что именно на столкновении этих двух образов и строится "Шинель". Образы Акакия Акакиевича и "значительного лица" тесно перекликаются с другими двумя образами — св. Акакия и "неправедного старца". Представляется, что такое сходство не может быть случайным. Как неправедный старец является гонителем св. Акакия, находящегося у него в послушании, так и в подчинении у "значительного лица" находится Акакий Акакиевич, и "значительное лицо" выступает в финале его гонителем. Как в житии святого Акакия, происходит пробуждение совести "неправедного старца" под влиянием разговора с умершим послушником Акакием, так и "значительное лицо" сильно изменяется в лучшую сторону после встречи с "живым мертвецом" Акакием Акакиевичем. Несчастье, постигшее Акакия Акакиевича, постигает и генерала, тем самым уравнивая их, две крошечные фигурки, равные перед лицом Всевышнего. Этой мысли, в частности, служит явная перекличка сцен пропажи шинели у Акакия Акакиевича и у значительного лица.
Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить хотя бы некоторые вводящие эти сцены мотивы: "приятельский" ужин там и тут; выпитывае два бокала шампанского — "средство", одинакого "недурно действующее" и на Акакия Акакиевича и на генерала "в рассуждении веселости"; "расположение к разным экстренностям", вследстивие чего Акакий Акакиевич "даже побежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою, которая, как молния, прошла мимо и у которой всякая часть тела была исполнена необыкновенного движения" 2, т. Затем героев постигает несчастие, ничего не оставляющая в их настроении от обычной "веселости". Лишившись шинели, "Акакий Акакиевич прибежал домой в совершенном беспорядке: волосы, которые еще водились у него в небольшом количестве на висках и затылке, совершенно растрепались; бок и грудь и все панталоны были в снегу" 2, т. Если по выражению Гоголя, "всматриваться в постройку", то можно различить в сюжете повести точки, неожиданно сближающие титулярного советника в новой шинели и "значительное лицо". Принцип сюжетного параллелизма в этом случае позволяет писателю исследовать эту связь вполне диалектически. Сходство Акакия Башмачкина и "значительного лица" прослеживается именно по линии получения н о в о й шинели Башмачкиным и н о в о г о генеральского мундира, нового чина, к которому присматривается перед зеркалом значительное лицо. Так же, как Башмачкин недавно "построил" новую шинель, так и генерал "недавно сделался значительным лицом, а до того времени... Одного "генеральский мундир сбил совершенно с толку" 2, т. Однако, хотя значительное лицо, потеряв свою роскошную шинель, сильно перепугался, но это не стоило ему жизни как Акакию Акакиевичу.
Он даже гораздо реже стал говорить подчиненным: "Как вы смеете, понимаете ли, кто перед вами", если же и произносил, то уж не прежде, как выслушавши сперва, в чем дело" 2, т. Но какой бы далекой ни была разница между Акакием Акакиевичем и значительным лицом, она не так велика, чтобы между ними исчезла несомненная связь. Бедствия одного — начало бедствий другого, и гибель одного угрожает гибелью другому. Ведь значительное лицо оказался "весьма в большом", а не "в совершенном беспорядке" дишь потому, что Акакий Акакиевич при всем своем фантастическом "буйстве" добивался генеральской шинели, и только. Встреча его с генералом была лишь предупреждением тому свыше. Если бы действия Башмачкина были менее сдержанны, а требования более серьезны, генерала не унес бы от смертной беды никакой кучер. Ведь даже одного посягательства на шинель было вполне достаточным, чтобы значительное лицо "чуть не умер". Героев объединяет общее несчастье. Они сближены и разведены так, как бывают сближены и разведены звенья одной цепи или ступени одной и той же лестницы: "Что вы, милостивый государь...
Об этом вы должны были прежде подать просьбу в канцелярию; она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана бы была секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне... Известие о смерти Башмачкина поразило генерала. Он "слышал упреки совести". Следует отметить сходство внутренних состояний генерала и "одного молодого человека", нечаянно обидевшего Акакия Акакиевича в начале повести: "И что-то странное заключалось в его словах и голосе, с которым они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других позволил было себе посмеятся над ним, вдруг остановился как будто пронзенный, и с тех пор все как бы переменилось перед ним и показалось в другом виде... Тот сдирал шинели и не вступал в разговоры с жертвой. Человек же, ухвативший за воротник "значительное лицо" ведет себя совсем по-другому — он произносит речь, напоминая "значительному лицу" о совершенной им несправедливости, и не снимает, не сдергивает с него шинель, не мстит ему — "значительное лицо" само снимает шубу и бросает призраку. В этом человеке он совершенно признал Башмачкина, когда не услышал, а "увидел" как произнес он речь: "Но ужас значительного лица превзошел все границы, когда он увидел, что рот мертвеца покривился и, пахнувши на него страшно могилою, произнес такие речи: "А! Твоей-то шинели мне и нужно!
Не похлопотал об моей, да еще и распек — отдавай же теперь свою! Манн: "Замечательная особенность этого текста в том, что в нем опущен, "утаен" глагол, выражающий акт слушания. Значительное лицо не слышал реплику "мертвеца"! Он ее видел. Реплика была немой; она озвучена внутренним, потрясенным чувством другого лица" 47, 103. В этом проявляется тонкий стилистический прием Гоголя, точно и убедительно передающий призрачность появления за спиной "значительного лица" Башмачина. В этой сцене Акакий Акакиевич — плод больной совести генерала и осознанной вины перед несчастным чиновником, которому он не помог. Но в то же время, "... А к истории о мертвеце-грабителе Гоголь еще раз возвращается в конце повести.
После того, как "значительное лицо" само бросило свою шинель призраку, "совершенно прекратилось появление чиновника-мертвеца". Но тут же Гоголь уточняет свою мысль, как бы поправлясь: "Впрочем многие деятельные и заботливые люди никак не хотели успокоиться и поговаривали, что в дальних частях города все еще показывался чиновник-мертвец" 2, т. В финале повести проявляется наглядное разрешение проблемы возможного нравственного перерождения чиновника крупного ранга. Магогоненко 49, 325. Наиболее полно особенности построения "Шинели" рассматриваются в известной статье Б. Эйхенбаума "Как сделана "Шинель" Гоголя" 85, 93. Так, по мысли Б. Эйхенбаума, композиция у Гоголя не определяется сюжетом. Так "Нос" развивается из одного анедотического события; "Женитьба", "Ревизор" вырастают тоже из опреленного неподвижно пребывающего положения; "Мертвые души" слагаются путем простого наращивания отдельных сцен, объединенных только поездками Чичикова" 85, 94.
Известно, что необходимость иметь что-нибудь похожее на сюжет стесняла Гоголя. Анненков пишет о нем: "Он говорил, что для успеха повести и вообще рассказа достаточно, если автор опишет знакомую ему комнату и знакомую улицу" 5, 77. В письме к Пушкину 1835 Гоголь пишет: "Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или несмешной, но русский чисто анекдот... Сделайте милость, дайте сюжет; духом будет комедия из пяти актов, и клянусь, будет смешнее чорта! Значительную роль в "Шинели", особенно в первой ее части, играют различные каламбуры, построенные либо на звуковом сходстве, либо на этимологической игре словами, либо на скрытом абсурде. Первая фраза повести в черновом наброске снабжена была звуковым каламбуром: "В департаменте податей и сборов, — который, впрочем, иногда называют департаментов подлостей и сборов" 1, т. Во второй же черновой редакции к этому же каламбуру была сделана приписка, представляющая дальнейшую с ним игру: "Да не подумают, впрочем, читатели, чтобы это название основано было на какой-нибудь истине — ничуть. Здесь все дело только в этимологическом подобии слов. Вследствие этого департамент горных и соляных дел называется департаментом горьких и соленых дел.
Много приходит иногда на ум чиновникам во время, остающееся между службой и вистом" 1, т. Любопытны также и колебания Гоголя при выборе фамилии для героя. Так, фамилия Акакия Акакиевича первоначально была Тишкевич. Далее Гоголь колеблется между двумя формами — Башмакевич и Башмаков. Но и эти фамилии не кажутся ему подходящими, пока, наконец, не сделан окончательный выбор — Башмачкин. Другим важным элементом, определяющим своеобразие "Шинели" является речь героев. Своим действующим лицам в "Шинели" Гоголь дает говорить немного, и их речь особенным образом сформирована, так что несмотря на индивидуальные различия, она никогда не производит впечатления бытовой речи, она всегда стилизована. Речь Акакия Акакиевича входит в общую систему гоголевской звукоречи и мимической артикуляции — она специально построена и снабжена комментарием: "Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частию предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения" 2, т. Речь Петровича, в противоположность отрывочной артикуляции Акакия Акакиевича, сделана сжатой, строгой, твердой и действует как контраст: бытовых оттенков в ней нет — житейская интонация к ней не подходит, она так же "выискана" и так же условна, как речь Акакия Акакиевича.
Эйхенбаум 85, 320. Точно непроизвольно выискивают "ненужные" детали: "по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Комический прием в этом случае состоит в том, что после такого заявления характеристика Петровича исчерпывается указанием на то, что он пьет по всяким праздникам без разбору. То же повторяется и по отношению к его жене: "Так как мы уже заикнулись про жену, то нужно будет и о ней сказать слова два; но, к сожалению, о ней немного было известно, разве только то, что у Петровича ест жена, носит даже чепчик, а не платок: но красотою, как кажется, она не могла похвастаться; по крайней мере, при встрече с нею, одни только гвардейские солдаты заглядывали ей под чепчик, моргнувши усом и испустивши какой-то особый голос" 2, т. Известно, что Гоголь отличался особым умением читать свои вещи. Об этом имеются многочисленные свидетельства его современников. Князь Д. Оболенский вспоминает: "Гоголь мастерски читал: не только всякое слово у него выходило внятно, но, переменяя часто интонацию речи, он разнообразил ее и заставлял слушателя усваивать самые мелочные оттенки мысли. Помню, как он начал каким-то гробовым голосом: "Зачем же изображать бедность, да бедность...
И вот опять попали в глушь, опять натолкнулись на закоулок. Меня в высшей степени поразила необыкновенная гармония речи. Тут я увидел, как прекрасно пользовался Гоголь теми местными названиями разных трав и цветов, которые он так тщательно собирал. Он иногда, видимо, вставлял какое-нибудь звучное слово единственно для гармонического эффекта" 58, 943-944. О манере Гоголя читать свои произведения вспоминает также и И. Панаев: "Гоголь читал неподражаемо. Между современными литераторами лучшими чтецами своих произведений считаются Островский и Писемский. Островский читает безо всяких драматических эффектов, с величайшею простотою, придавая между тем должный оттенок каждому лицу; Писемский читает, как актер, — он, так сказать, разыгрывает свою пьесу в чтении. В чтении Гоголя было что-то среднее между двумя этими манерами чтений.
Он читал драматичнее Островского и с гораздо большею простотой, чем Писемский" 59, 174. Набоков определяет движение повести следующим образом: "Повесть движется так: бормотанье, бормотанье, лирическая волна, бормотанье, лирическая волна, бормотанье, фантастическая кульминиция, бормотанье, бормотанье, и назад в хаос, из которого все это явилось" 57, 119. Если присмотреться повнимательнее, то определенный Набоковым характер движения гоголевской повести "бормотанье, бормотанье, лирическая волна, бормотанье" во многом повторяет изгибы голоса чтеца. Данную особенность восприятия на слух гоголевской "Шинели", Б.
У него был ровный и аккуратный почерк, работу он выполнял очень старательно, поскольку был буквально влюблен в переписывание, и ни на что больше таланта не имел. Начальники не замечали его, молодые товарищи подтрунивали над ним и острили, порой довольно злобно. Лишь однажды он растрогал одного молодого чиновника, который начал, было, вслед за остальными издеваться над титулярным советником, но услышав его жалобный возглас, не только прекратил это, но и изменил свое мнение о мире: И долго потом, среди самых веселых минут представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Акакий Акакиевич интересовался лишь переписыванием и не видел ничего вокруг себя, не обращая внимания, даже если на голову ему сыпался мусор. Одежда его была более чем скромная, из верхнего платья он имел лишь поношенную, залатанную шинель. Время от времени ее чинил портной Петрович, используя для заплаток части ее же воротника. Служащие департамента прозвали нелепую шинель «капотом» Однажды в морозы Акакий Акакиевич заметил, что «капот» вновь прохудился. Отправившись к Петровичу, который, несмотря на кривой глаз и рябизну по всему лицу, занимался довольно удачно починкой панталон и фраков , титулярный советник надеялся обойтись перестановкой воротника, но портной отказался: сукно настолько обветшало, что заплатку не выдержит, нужна новая шинель, которая обойдется в полторы сотни рублей. Цена приводит Акакия Акакиевича в ужас получал чиновник в год около 400 рублей , однако, уже скопив 40 рублей, он решает урезать расходы, беречь платье и подметки и накопить на пошив шинели. Всю свою жизнь он подчиняет этому решению: он совершенно приучился голодать по вечерам; но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели. Примерно за год ему удается собрать нужную сумму. Вместе с Петровичем они закупают сукно, на воротник кладут кошку, и через пару недель после Акакий Акакиевич получает прекрасную шинель. Титулярный советник абсолютно счастлив!
На улице холодно, и герой старается как можно быстрее добежать до работы в прохудившейся «тощенькой шинелишке». Он обращается к Григорию, а в сокращении к Петровичу за помощью. Как было уже написано Петрович в прошлом крепостной крестьянин, а ныне портной. Описание дома Григория вызывает некое отвращение. Придя к нему домой и поднявшись наверх, Акакий Акакиевич в ходе разговора понимает, что Петрович трезв, и договориться с ним не получиться. Григорий не поддался уговорам Башмачкина починить его старую шинель и обязался сшить новую, не понимая сколько значила для Башмачкина эта шинель. Ведь она дорога не только как память, но и по цене. В итоге попытка снизить цену или уговорить починить старую шинель не увенчалась успехом. Одержимый мыслями о шинели он заходит к Петровичу поговорить о ней. И вот шинель сшита. Акакий Акакиевич идет в департамент в новой шинели. Башмачкин слышит много похвалы в свою сторону, ведь шинель не остается незамеченной сослуживцами. Они требовали задать по такому случаю вечер и устроить празднество, но Башмачкина спасает другой чиновник, у которого были именины, он и позвал всех на ужин. После работы Башмачкин возвращается домой. Пообедав, его путь ложится к чиновнику имениннику. Но Акакий Акакиевич надолго там не задерживается — увидев, что час поздний, возвращается домой. Недолго Башмачкин носил свою шинель. Идя этим же вечером домой по темной улице, он наталкивается на двух людей с усами, которые благополучно отнимают у Башмачкина его шинель. Расстроенный, он идет на следующий день на работу. Не найдя помощи у пристава, по настоянию коллег он обращается к «значительному лицу» или «генералу».
В спешке ужинал, и снова садился за переписывание бумаг. Однажды один сердобольный начальник доверил ему более значимое задание. Нужно было не только переписать документ, а еще поменять название и несколько глаголов. Но Башмачкин не справился. Весь вспотел, перенервничал, затем произнес: «Нет уж, дайте мне что-нибудь переписать». Характеристику Акакия Акакиевича Башмачкина дополнит описание внешности. Он был небольшого роста, лысоват, с геморроидальным цветом лица. Этот человек очень давно работал в департаменте. Так давно, что молодым чиновникам казалось, что он таким и появился на свет - с лысиной и в вицмундире. Характеристику маленького человека первым дал Пушкин в повести «Станционный смотритель». Что это за тип литературного персонажа? Это образ социально незащищенного человека, несчастного, одинокого, жалкого. В департаменте Башмачкина не уважает даже сторож. Начальники небрежно бросают на стол ему бумаги, даже не удосуживаясь произнести: «Перепишите, пожалуйста». Над гоголевским титулярным советником потешаются молодые чиновники. Правда, один из них однажды, услышав от Башмачкина фразу: «Зачем вы обижаете меня? В этих словах он услышал «Я брат твой». Молодой чиновник впредь не позволял себе грубых шуток в адрес Башмачкина. А образ маленького несчастного человека он еще долго не мог забыть. В повести Гоголя есть два образа Башмачкина: внешний и внутренний. Первый - замкнутый, нелюдимый чиновник, старательно переписывающих бумаги. Внутренний человек в образе Акакия Акакиевича Башмачкина совсем другой. Он жизнерадостный, открытый. Достаточно вспомнить состояние чиновника после приобретения шинели. Цель Башмачкина Отдельного внимания заслуживает предмет одежды, название которого вынесено в заглавие повести. Шинель здесь не просто вещь, которая, если она сшита хорошо и добротно, спасает от суровых петербургских морозов. Это образ, символизирующий социальное положение чиновника. У Башмачкина была худая шинель, которая вовсе не спасала от непогоды. Потом он, наконец, решился заказать новую. Для человека, который получает в год жалованья в размере четырехсот рублей, это совсем непросто. Описание Башмачкина Акакия Акакиевича, представленное выше, дополнит манера изъясняться. Чиновник был крайне косноязычен. Имел обыкновение выражать свои мысли предлогами и наречиями. Часто совсем не заканчивал фразу, произносил нечто вроде: «это совершенно того… право». Нечто подобное он изверг в доме Петровича, портного, который уже не раз штопал ему старую шинель. Тот отказал в очередной раз ставить заплаты и посоветовал сшить новую. Так у Башмачкина появилась цель. Он начал копить на новую шинель. Акакий Акакиевич перестал пить чай по вечерам, не зажигал свечей, ступал осторожнее, дабы не испортить подметки на сапогах, прачке отдавал свое белье все реже. Дома ходил в халате, чтоб не сносить костюма и застраховать себя от возможных трат. Он так долго мечтал о новой шинели, что всей душою полюбил ее. Еще до того, как накопил на сукно и работу портного. Каждый день он отправлялся к Петровичу, дабы обсудить обновку. Шинель для Акакия Акакиевича Башмачкина стала не просто вещью, а любимой подругой, почти живым существом. Счастливый чиновник Итак, Башмачкин несколько месяцев голодает: копит на новую шинель. Наконец, она готова. Петрович приносит поутру Акакию Акакиевича обновку. Чиновник в совершенно праздничном настроении отправляется в департамент. Удивительным образом там все узнают о новой шинели Акакия Акакиевичя, о том, что старой, которую, к слову сказать, называли капотом, уже не существует. Башмачкина поздравляют, к нему проявляют внимание, чего за многие годы работы в департаменте никогда не было. Более того, начальник приглашает Акакия Акакиевич на именины. Трагедия Башмачкина Но счастье маленького чиновника было кратковременным. В новой шинели он отправляется на именины к столоначальнику. Здесь его снова поздравляют с обновкой, уговаривают выпить. После двух бокалов шампанского жизнь Акакию Акакиевичу представляется в радужных красках. Однако он помнит, что уже поздний час, пора домой. Башмачкин незаметно покидает дом столоначальника. По пути домой встречает грабителей, которые снимает с него шинель. Смерть чиновника На следующий день Башмачкин отправился в департамент во всем известном капоте. Многие его жалели, советовали обратиться к одному значительному лицу: быть может, он поможет разыскать грабителей, которые похитили новую шинель. Акакий Акакиевич так и поступил. Но значительное лицо было лицом весьма грозным, по крайней мере хотело казаться таковым. Начальник не стал слушать Башмачкина, напротив, накинулся на него так, что тот едва духа не лишился прямо в его кабинете. Призрак Когда чиновника не стало, никто этого не заметил. О его смерти в департаменте узнали лишь спустя четыре дня после похорон. Башмачкины встречались, конечно же, не только среди чиновников XIX века. Подобные люди, загнанные, несчастные, незащищенные, есть и сегодня. Гоголь завершил историю фантастическим финалом. Его герой, в награду за неприметную жизнь, после своей смерти еще прожил несколько дней. Вскоре по Петербургу пошли слухи о призраке. Это был мертвец-чиновник, который искал пропавшую шинель. Он наводил страх на горожан, а исчез лишь после того, как встретил того самого генерала, наведшего на него страх незадолго до смерти. Призрак снял со значительного лица шинель, после чего исчез навсегда. Начальник, человек, по сути, не злой, еще долго не мог простить себе смерти Башмачкина. Повесть Николая Гоголя « » наиболее ярко показала нам проблему «маленького человека» в обществе. А главный герой произведения — Акакий Акакиевич Башмачкин стал олицетворением того самого «маленького человека». Уже первые строки повести говорят нам, что судьба главного героя решена. Первое, что кидается в глаза — выбор имени. Гоголь с иронией описывает момент выбора имени ребенку. Из всех представленных имен: Моккий, Соссий или Хоздазат — Акакий было самое подходящее. Поэтому было решено назвать ребеночка Акакием в честь его отца. Акакию Акакиевичу было пятьдесят лет. С виду он был невысокого роста, с лысиной на лбу. Всю свою жизнь он проработал мелким чиновником в одной из городских канцелярий. Его основной задачей было переписывание бумаг. Стоит отметить, что Башмачкину очень нравилась его работа. У него были даже любимые буквы, которые он писал с особым старанием. Как и все «маленькие люди», главный герой боялся проявить инициативу, его пугало любое новое дело. Однажды новый директор канцелярии, видя старания Акакия Акакиевича, решает его вознаградить и дать работу посложнее. Нужно было прочитать статью и изменить глаголы, где нужно. Немного подумав, Башмачкин сказал, что будет лучше, если он просто что-то перепишет.