10 марта 1919 г.) был высокопоставленным императорским русским Кавалер гвардии полк офицер, который в начале 1900-х стал популярным театральный актер, связан с МХАТ.[1]. 10 марта 1919) был высокопоставленным офицером Императорского русского кавалерийского полка, который в начале 1900-х годов стал популярным театральным актером.
Алексей Стахович
| Алексей Стахович про пандемию, соседство и времена в английском языке. - YouTube | Алексей Стахович, известный российский Stand Up-комик, в своей биографии с гордостью рассказывает о своих первых выступлениях. |
| Алексей Стахович: стендап с русской озвучкой и субтитрами | Главная» Новости» Алексей стахович стендап выступления. |
| Алексей Стахович Stand Up на ТНТ биография соц сети личная жизнь – все о комедианте | Стендап Стаховича Алексей Стахович, Стендап, Прожарка, Comedy Club, Видео, Вертикальное видео. |
Алексей Стахович (Stand Up на ТНТ): биография, соц. сети, личная жизнь?
Однако, информация о его личной жизни остается скрытой от посторонних глаз. Стахович умело поддерживает интерес к своей персоне, оставляя фанатов в недоумении и задумывающимися о его семейном статусе. Эта загадка только добавляет таинственности исполнителю и привлекает внимание его поклонников. Читайте также: Пришвин Ребята и утята: краткое содержание произведения и ключевые моменты Дети Известный российский комик Алексей Стахович не сообщает публично о своих детях. Многие подробности его личной жизни, включая информацию о детях, остаются в тайне. Соц сети Алексея Стаховича, такие как Instagram и VK, также не дают никакой информации о его отцовстве.
Судя по его активности в соц сетях, Алексей Стахович больше предпочитает поделиться профессиональными успехами и забавными моментами со своими поклонниками, не раскрывая подробности своей личной жизни. Несмотря на отсутствие информации о детях, фанаты и поклонники Алексея Стаховича по-прежнему наслаждаются его выступлениями и юмором в рамках телевизионной программы Stand Up на ТНТ. Хобби и интересы В свободное время Алексей Стахович увлекается различными хобби. Он любит заниматься спортом, особенно футболом и боксом. Также Личная Жизнь Алексея Стаховича стала известна благодаря его активной позиции на социальных сетях.
Он часто публикует фотографии со своих тренировок и рассказывает о своих достижениях. Стахович также является поклонником комедийных шоу и участвует в различных телевизионных проектах. Также Алексей Стахович известен своим юмором и шутками, которые он часто публикует в своих аккаунтах в социальных сетях.
Много новых комиков, они постоянно циркулируют», — высказался Стахович в ответ на утверждение журналиста. Юморист также отметил, что давно не видел под новыми выпусками передачи на видеоплатформах комментарии из разряда «Где старички?
По его мнению, уход некоторых резидентов проекта никак не влияет на успех шоу.
Он ожидал решения пайщиков о его поступлении в МХТ на административную должность и, сохраняя этот момент в тайне от всех, как было «условлено между А. Стаховичем» и им, просил Станиславского, которому писал, не показывать письмо Немировичу-Данченко, так как знал, что тот не заинтересован в его услугах 28. Немирович-Данченко ждал Стаховича «с нетерпением». Он, когда ему нужны были аргументы в разрешении спора между Гзовской и Германовой, ссылался на разговор со Станиславским о Гзовской «в чайном фойе при Стаховиче». О Станиславском и говорить нечего. Другой опоры, другого такого верного человека рядом с ним в театре и вне его не было. Исключая, разумеется, Марию Петровну. Но то — жена, а жена есть жена, как говорил Чехов устами своего персонажа… Стахович делал все то, что обещал при официальном вступлении в должность третьего директора МХТ: «Твои художественные замыслы, даже мельчайшие фантазии и связанные с ними расходы будут немедленно и с огромною охотою исполнены»… Отсутствовавший Стахович незримо присутствовал в жизни театра. Между тем отношения Станиславского и Немировича-Данченко, разогретые нелепой «актрисинской» стычкой в репетиционном зале, заходили в тупик.
Они оба и Ольга Леонардовна все выкладывали в письмах Стаховичу, а он страдал от безрадостных известий, приходивших из Москвы. Немирович-Данченко пытался уладить «Гзовско-Германовский» конфликт без помощи Стаховича. Как обычно, в развернутых письмах Станиславскому, не оставляя надежды на то, что системой убедительных доказательств он снимет налет личных обид, мешающих, с его точки зрения, работе дирекции. Он терпеливо разъяснял Станиславскому: По-моему, Вы повторяете принципиальную ошибку, которая держалась в первые годы нашего Театра: мои и Ваши; Филармония и Общество искусств. Гзовская сейчас Ваша ученица. Но на другой день после того, как она поступит в Театр, она примет на себя все обязанности передо мной, что касается Театра. Я очень ценю, что Вы не делаете решительных шагов, не посоветовавшись со мною. И сам хотел бы поступать так же относительно Вас. И если не всегда делаю это, то лишь потому, что я больше Вас стою у самого руля, днем и вечером, и больше сталкиваюсь с мелочами нашей театральной жизни. Но когда на моем месте, то есть на месте председателя правления или заведующего труппой будет Стахович, — он вовсе не должен будет искать учителя данной актрисы, чтобы высказать свое решение.
Нет, Константин Сергеевич, это путь неверный. Надо, чтобы и Германова, и Гзовская, и Книппер, и Лилина знали дирекцию и нас как ее представителей, а не учителей своих. Учителей — это в самой работе, а не в столкновениях вне работы. И когда я буду смотреть на Гзовскую хуже, чем Вы, а Вы на Германову хуже, чем я, то нам надо сговариваться, а не разделять на моих и Ваших. Всему этому я придаю большое значение не потому, что речь идет о Гзовской или Германовой, — это было бы недостойно представителей такого огромного учреждения, как Художественный театр, — а потому, что это служит продолжением того двойного русла, которое образовывается в нашем Театре и которое без всякого сомнения погубит его. Мир — это «наши» 29. Но Станиславского эта безупречная логика только раздражала, и он разрубал ее каким-либо решительным действием. В какой-то момент, потеряв терпение, которого Немировичу-Данченко не занимать, он подал заявление о том, что выходит из состава дирекции. Ввиду того, что эти обязанности по моей же вине сведены к нулю, театр не понесет никакого ущерба от моего ухода из состава правления, — писал Станиславский Немировичу-Данченко 30. Сколько я ни вдумывался в такой неожиданный и крутой поворот в нашей переписке, — понять его не могу.
А когда мне кажется, что я начинаю понимать, то это меня и угнетает и в конец утомляет. Советовать Вам я больше не смею, а просить еще могу: возьмите назад Ваше заявление. Ваш выход из директорства вызовет вредные для Театра толки. Поддержим его на последние три-четыре месяца нашей совместной работы. Вот уж две недели, как я с нетерпением жду Стаховича, чтобы пайщики приступили к обсуждению будущего существования Театра. Тогда все станет ясно. А до тех пор ведь и я — как Вы — добросовестно исполняю свои обязанности. Если Вы все-таки не хотите взять назад Ваше заявление, то напишите мне завтра домой: я буду целый день дома завтра. Затем в ближайшие дни я созову правление, а потом пайщиков. Ваш В.
Немирович-Данченко 31. На заседании дирекции и правления 28 ноября 1907 года — Стаховича не дождались — Станиславский забрал свое заявление о выходе из дирекции. Заседание приняло его условия, дав официальное разрешение Гзовской посещать репетиции и утвердив ее приглашение в театр с будущего сезона до 15 июня 1909 года с окладом в 3000 рублей, таким же, как в Малом 32. Неизвестно, приложил ли он авторскую копию своего письма Станиславскому к письму Немировичу-Данченко, как он сделал в письме к Станиславскому от 7 декабря 1907 года, отослав ему собственноручную копию своего письма к Немировичу-Данченко. Станиславский сохранил ее; в архиве Немировича-Данченко таковой не обнаружено. Стахович не разделял философию Немировича-Данченко: «Мир — это наши», хотя неизменно полагал творческое содружество Станиславского и Немировича-Данченко основой существования Художественного театра. В переписке с ними ноября — декабря 1907 года он откровенно, как всегда, держал сторону «Орла», «Бонапарта» и его ученицы — Гзовской. И осуждал поведение Германовой — ученицы Немировича-Данченко. Посылаю тебе копию письма моего к Влад. Ивановичу, посланного одновременно с этим.
Не осуди меня за «fiel», который в нем проглядывает, но меня взбесила эта ломака. И зачем ты затеял всю эту переписку с Немировичем. Было бы проще и многозначительнее с твоей стороны призвать к себе в качестве директора и главного режиссера эту «капризюльку», хорошенько ее отчитать и упомянуть об условиях, при которых ее дальнейшее пребывание в театре терпимо. Bonaparte так бы поступил увлекся в данную минуту новою книгою Vandal , а ты наш Bonaparte. Бедный, бедный, милый мой Орел! От души жалею, что я отсутствовал; при мне весь этот инцидент сократился бы своим разрешением, и мы уберегли бы твои нервы и энергию. Надеюсь приехать и тебя обнять 1-го января. Волнуюсь за тебя в «Жизни человека», и только за тебя и за твою работу; автор со своим произведением мне безразличен, даже более — чрезвычайно противен. Жена моя, которая очень нежно тебя любит, поручает мне тебе кланяться и наговорить кучу любезностей. Дети, слава Богу, поправляются, Драшка необыкновенно похорошела; легла в постель девчонкою, встала из нее — хорошенькою барышнею, с красивою рукою, манерами, дистингированными жестами, все это — наследие матери.
Не хочется говорить о делах, касаться крупных ран. Отложим все до свидания. Обнимаю тебя и люблю. Стахович 33. Вот авторская копия письма Стаховича к Немировичу-Данченко, приложенная к письму его к Станиславскому от 7 декабря 1907 года из Мерана: Дорогой Владимир Иванович! Хочу поговорить с тобой об инциденте «Гзовско-Германовском». Различные полученные мною версии различных моих приятелей сводятся все к одному выводу, что он внес в театр неблагополучие. С этой только точки зрения я хочу его разобрать и высказаться. Несомненный факт, что артисты и артистки в сношениях между собою весьма часто утрачивают обиход вежливости и благоприличия в силу зависти, ревности, конкуренции и других мелких человеческих чувств. Замена эта благовоспитанных манер «каботинскими» приемами и вообще дурной характер развиваются обыкновенно прямо пропорционально силе таланта и пользе, приносимой театру.
Не прав ли буду, сказав, что Мария Николаевна представляет собою исключение из этого правила и что у нее проявления отрицательного ее поведения скорее обратно пропорциональны дарованию. Как назвать ее настойчивость в некорректности по отношению к Константину Сергеевичу?! Я даже оставляю в стороне невежливость по отношению гостьи — Гзовской, а только останавливаюсь и возмущаюсь неуважением Марии Николаевны к директору и главному режиссеру. Между ею и Станиславским мой выбор сделан и он мне подсказан не влечением сердца, а холодным разумом, сопоставляя их величины и пользу, приносимую ими театру. Вам следует сделать ей отеческую отповедь, указав, что нет того учреждения, в котором известная дисциплина не была бы необходимой и что уход ее из Художественного театра принесет несомненно больше вреда ей, чем театру. Если Вы почему-либо этого не сделали, то я берусь это сделать по приезде моем в Москву; по возрасту и беспристрастию я гожусь не только на роль отца, но и на роль дедушки. Частые проявления неуважения Германовой к Станиславскому служат давно предметом моего удивления и неудовольствия. Я не раз в наиделикатнейшей форме высказывал ей это. Неужели она нуждается в начальническом тоне? Никогда его не возьму, но задуматься над дальнейшей ее судьбой могу, и в этом отношении меня успокоит мысль, что она обладает всеми данными для большого успеха в провинции.
Ты, может быть, найдешь нужным сообщить Марии Николаевне мнение третьего директора об «инциденте». Ничего против этого не имею. Но прошу тебя сгладить недочеты моего слога. Меня насмешило выражение «неосторожность», упомянутое в письме Марии Николаевны, квалифицирующее ее поступок. Щепетильность очень хороша и уместна, когда она в гармонии с поведением, иначе она вызывает улыбку. Прости это замечание старого эстета-дипломата. Ты, я знаю, не любишь, когда я черпаю примеры из жизни французских театров, а у меня на данный случай есть весьма подходящий. Передам тебе его при свидании. А пока и т. Как обычно, как и в прошлые годы, еще полковником и неотставным генералом, Стахович продолжал жить делами театра, и за границей не выключаясь из них.
В Москву летели его письма, подобные вышеприведенным, ответные на письма Станиславского, Немировича-Данченко, пытающиеся сгладить их конфликты; Книппер — теплые, длинные, подробные, и ответные на письма молодого артиста театра Н. Может быть, он и устроил это лечение: Отгоните от себя мрачные мысли, Николай Афанасьевич, и не беспокойтесь о будущем. Мне известно, что Дирекция принимает в Вас живейшее участие и ни о каком сроке до декабря не может быть и речи. Содержание будет Вам высылаться ежемесячно, пока Вы не оправитесь настолько, что будете в состоянии служить. Лежите, питайтесь и не волнуйтесь. Прошу Вас смотреть на мой кошелек, как подспорье, и обращайтесь ко мне без стеснений, когда встретится нужда. У нас еще все очень неблагополучно. Сыну лучше, а дочь в опасности; доктор боится осложнений — воспаления брюшины. Тяжело и беспокойно у меня на душе. Получил длинное и очень подробное описание первого представления от Конст.
Мы с ним сходимся в оценке впечатлений и расходимся только в мнениях о Москвине. Я им недоволен, он его не критикует. Качалов нам обоим не нравится: однообразен, скучен, читает, а не играет, модулирует голосом и кокетничает его благозвучностью. Германова очень слаба. Вишневский — весьма неудовлетворителен. Хороши: Лужский, Уралов и многие из второстепенных исполнителей. В общем — не дурно. До свидания. Речь шла о репетициях и первых показах все того же «Бориса Годунова». Уралов в паре с В.
Грибуниным — Мисаилом — играл Варлаама. Когда подошел срок выходить на работу, Подгорный просил совета Стаховича, как ему быть. Он не долечился. И Стахович немедленно отвечал ему: — Сейчас получаю Ваше письмо; спешу отвечать. С удовольствием помогу Вам, многоуважаемый Николай Афанасьевич. Завтра переведу Вам 100 руб. Насчет продления Вам отпуска, я, на Вашем месте, поступил бы следующим образом: написал в Дирекцию прошение о продлении отпуска и кроме того частные письма Константину Сергеевичу и Владимиру Ивановичу. Со своей стороны я обоим им напишу, хотя это может быть и излишним, так как ни препятствий, ни сомнений в разрешении Вами просимого — нет. Рад был узнать, что в Вашем положении настало улучшение и что хрипов меньше. Хотелось бы Вам сказать — терпите, не унывайте.
Бог даст, это испытание пройдет, но знаю, что в минуты уныния, апатии и хандры эти советы не помогают. Думаю и надеюсь ехать в Россию в конце декабря ст. Поклон Вашим дамам. Желаю Вам всего лучшего; прошу верить, что я с особенным удовольствием явлюсь к Вам на помощь и радуюсь, что могу быть полезным. Ваш А. Стахович 36. Стахович просит продлить Подгорному отпуск с сохранением содержания. Утверждено 37. Но главными его корреспондентами и адресатами оставались все же Станиславский, Немирович-Данченко и Книппер-Чехова. Это не мешало ему обсуждать вопросы репертуара с Немировичем-Данченко.
Вероятно, ты об нем слышал, если не читал. В Англии он произвел своими произведениями сильнейшее впечатление и в некотором роде пертурбацию: своею парадоксальностью, блеском, остроумием. Он борец против условной морали, предрассудков и современного строя английский социалист. Оригинальный прием в построении, несколько условный, но интересный, хотя он антиреалист; характер действующих лиц не вытекает из их слов и действий, а скорее предварительно стилизуется автором в подробных ремарках и замечаниях. В Лондоне жена и дочь видели «Man and superman» его играют блестяще; лучшие актеры с прекрасной, легкой дикцией и юмором, захватывающим зал. Еще очень известные: «4 You never can tell» дочь видела в Лондоне — в восторге , 5 «Windowers Houses», 6 «Man and superman». Последних трех не читал, но доверяюсь мнению жены и дочери. Постарайся достать перевод и прочти. Может быть, из предлагаемого ничего не подойдет нам, а может быть… За сим, исполнив долг члена репертуарного Комитета, жму руку его председателю и всем кланяюсь. Стахович 38.
Ни к одной из рекомендаций Алексея Александровича Немирович-Данченко не прислушался. Хотя после Чехова и Горького Художественный театр практически не вылезал из репертуарного кризиса. Немирович-Данченко предпочитал современной западноевропейской драме — современную отечественную пьесу, пусть и не высшего сорта. Исключение составляли немецкие и скандинавские авторы: Гауптман, Гамсун и его любимый Ибсен, близкие отечественному искусству, считал он. Имею уже телеграмму о первом представлении «Жизни человека»; радуюсь успеху театра и Константина Сергеевича, но если таковой же выпал на долю автора, то это скорее меня огорчает, — это значит, что здравый смысл и вкус москвичей убежали к зверям… А за «Орла» — ликую! Слышал от многих, что танцы, поставленные вашей невесткой , прелестны, выше всякой похвалы. Поздравьте ее от меня. Радуюсь за измученных актеров и актрис и за успех Барановской, в которую я верю, и надеюсь, что она пойдет по стопам нашей милой, высокоталантливой Книппер. Тревожные театральные неурядицы из разных источников доходят до моего слуха даже М. Самарова мне написала ; они меня печалят и заставляют меня серьезно задумываться; как составить следующий наш договор?
Два наших столпа окончательно расходятся, или вернее сходятся для того, чтобы сталкиваться, и от этого толчка грозит fallen die ganze постройке nieder. Смягчающий буфер, ваш покорный слуга, к несчастью, не может отдать себя целиком театру, а отлучки слишком продолжительны и… Слышал об инциденте Гзовско-Германовском. Не хвалю Вашу приятельницу Германову, да и Вашу «первую любовь» Вл. Enfein… Там, где люди — там любовь, где любовь — там пристрастие и беспорядок. Я не против любви, напротив Вы знаете , но более… французской. Простите мои глупости. Итак, до свидания, целую Ваши ручки. Стахович 41. До отъезда из Мерана он успел послать Книппер-Чеховой, «звезде первой величины Московского Художественного театра», еще одну открытку. Вы не можете не любить Шумана, а потому посылаю Вам весьма удачное его изображение.
Стахович 43. В январе 1908 года он в Москве. Продолжает разгребать в Художественном «маленький всероссийский халат». Как будто он и не уезжал в Европу на два с лишним месяца. Начал он с главного, с того, что тревожило его все последние месяцы 1907 года, о чем он поведал Ольге Леонардовне: Тревожные театральные неурядицы, из разных источников, доходят до моего слуха […]; они меня печалят и заставляют меня серьезно задумываться; как составить следующий наш договор? Два наших столпа окончательно расходятся, или, вернее, сходятся для того, чтобы сталкиваться, и от этого толчка грозит fallen die ganze постройке nieder 44. Собравшиеся на заседание Стахович, Станиславский, Немирович-Данченко, Лужский и Москвин подписали постановление: Созвать завтра к обеду всех пайщиков и вкладчиков и поставить им вопросы: 1 о том, кто войдет в будущее Товарищество, 2 каково будет оно — на прежних основаниях или на новых, 3 … 4 о весенней поездке 45. Он ехал в одном вагоне с Теляковским. С лета 1901 года Теляковский — директор императорских театров. Обсуждали многое, в том числе и вновь всплывшую идею слияния Малого и Художественного.
Теляковский относился к ней всерьез. У Станиславского были свои идеи по этому поводу. Они так утопичны, что кажется, высказаны просто в пику Немировичу-Данченко. Не обошли молчанием и проблемы предстоящего перехода Гзовской и Нелидова из Малого в Художественный. Беседовали обо всем. Ты его напугал предложением перевести Художественный театр в Малый, а артистов из Малого всех — в Народный дом. Радикально, но неисполнимо. Беседовали о Нелидове. Я, разумеется, не проболтался, не сказал ничего лишнего, но из слов Владимира Аркадьевича понял, что Нелидов пока будто последнее время передумал, остается в Малом театре на более выгодных для него условиях. А, может быть, я ошибаюсь.
О Гзовской говорили более определенно. Теляковский сказал, что он, конечно, сделает все от него зависящее, чтобы ее удержать у себя и намерен прельстить жалованием. Спешу, обнимаю, еду смотреть La Duse. Напишу завтра подробнее Марии Петровне. Очень жалею, что уехал, не простившись с вами. Стахович 46. Через несколько дней по приезду в Петербург, получив, видимо, к этому времени ответ Станиславского по поводу проекта слияния Малого и Художественного театров, он писал Теляковскому: Дорогой Владимир Аркадьевич, Не хочу беспокоить тебя разговором по телефону, а потому заеду к тебе на этих днях. Совершенно с тобою согласен, что необходимо предварительно переговорить о вопросе в принципе, но спешу тебя предупредить, что я вряд ли для этого гожусь по той простой причине, что я не могу себя заставить поверить в возможность слияния. Мне кажется, что превзойдя все трудности и, допустив невероятное, результат получится плачевный: не воскресив вероятно Малого театра, мы наверное похороним себя. Станиславский со мной солидарен, Немирович же смотрит иначе и верит в состоятельность плана.
Не посылая тебе проекта, он намерен обратиться к тебе теперь с письмом, в котором изложит свои принципиальные вопросы. До скорого свидания. Искренне тебе преданный А. Стахович 47. Другой важной новостью, сообщенной Стаховичем в Петербург, было предстоящее чествование в столице Льва Николаевича Толстого по случаю его восьмидесятилетия. О 578нем Алексей Александрович успел узнать от брата Михаила Александровича. Либеральная Россия задумала это чествование более грандиозным, чем то, что происходило в пушкинские дни 1899 года. Стахович как друг Толстого был избран секретарем «Комитета почина», занимавшегося организационными вопросами. В числе членов этого Комитета: профессор М. Ковалевский председатель , В.
Короленко и И. Репин товарищи председателя , П. Струве, литераторы: Л. Андреев, П.
Так — после «Драмы жизни» — решила она сама и так настойчиво рекомендовал ей в начале прошлого сезона Стахович, ее верный, «любящий поклонник». Это он нашептывал ей: «Верьте в «Орла», о, милая Ольга Леонардовна! Даже в своих чрезмерных увлечениях он велик и интересен! Не бойтесь и не сомневайтесь, будет хорошо, потому что иначе не может быть» 20. И она верила. Такие письма получали все пайщики. Немирович-Данченко предлагал подумать о драме Ибсена «Росмерсхольм» с Ольгой Леонардовной в главной роли. Стахович 21. На заседании дирекции и правления Товарищества 29 сентября Станиславский, Немирович-Данченко, Стахович, Вишневский и Москвин утвердили по предложению репертуарного комитета включить «Росмерсхольм» в репертуар театра четвертой пьесой сезона. Премьера «Росмерсхольма» с Ольгой Леонардовной в главной роли состоялась 5 марта 1908 года — третьей пьесой сезона, пропустив вперед себя «Бориса Годунова» Немировича-Данченко и «Жизнь человека» в постановке Станиславского. Художественный театр отметил в октябре 1908 г. В сентябре-октябре 1907 г. Немирович-Данченко работал в контакте со Стаховичем. Они долго беседовали после репетиций, вместе обедали, ездили за город. Стахович провел ряд заседаний дирекции и правления и цикл собраний пайщиков, приводя в порядок административные и финансовые дела театра. На всех он председательствовал. Они стали регулярными и тогда, когда его не было в Москве, и в текущем сезоне, и в будущем. Отставной генерал развивал «в маленьком общественном халате» принципы театральной демократии, заложенные в уставе театра Немировичем-Данченко. Хотя о принципах задумывался мало. Все финансовые вопросы, связанные с труппой и школой, Немирович-Данченко передал Стаховичу. Татариновой, заведующей школой, прежний оклад 1200 руб. Стахович брал на себя содержание поступившего в школу учителя фехтования Н. Коротнева 22. Его составил А. Воробьев, кажется, бывший сотрудник конторы Морозовских мануфактур. Отчет был настолько толковый, что решили: 1. Воробьева согласно представленного им доклада. Для ежемесячной ревизии театральной конторы […] пригласить специалиста-бухгалтера. Назначить А. Воробьева контролером бухгалтерии, отчетности хозяйственной части и секретарем Товарищества 23. Разрешить перерасход сметных предположений до 15 тыс. На заседании дирекции и правления 6 ноября 1907 года, уже без Стаховича, но в продолжение заложенных им традиций, был решен вопрос о денежном вознаграждении И. Саца и о выдаче денег на заграничную поездку В. Симову для подготовки очередной работы театра с обязательством соблюдения сроков работ: «В противном случае считать выданную сумму — долгом В. Стахович покинул Россию за несколько дней до премьеры «Бориса Годунова», в разгар репетиций «Жизни человека», спектакля Станиславского, конфликтной ситуации, связанной с Гзовской, Германовой и поступлением в театр Нелидова. Не вышло у него — полтора месяца в Москве, полтора — в Европе. Даже первая премьера сезона — «Бориса Годунова», спектакля Немировича-Данченко, — прошла без него. В Меране его ждала телеграмма Немировича-Данченко, отправленная наутро после премьеры «Бориса Годунова», с такими строками — латинскими буквами русские слова: «Gaseti choroschia…», «perechodim novoi rabote», то есть к «Жизни человека». Стахович тут же ответил Немировичу-Данченко, хотя едва справлялся с собой, с трудом преодолевая подавленность, связанную с болезнью детей, что, казалось посторонним, так несвойственно ему. Ведь только родные знали о подверженности его приступам «хандры». Перед отъездом в Меран из Петербурга он посмотрел «Жизнь человека» в постановке В. Мейерхольда в театре В. Комиссаржевской на Офицерской и спешил поделиться с Немировичем-Данченко: Спасибо тебе, милый Владимир Иванович, за телеграмму. Она, хоть на короткое время, отвлекла меня от состояния невыразимой грусти и сильнейшего беспокойства, в котором нахожусь с минуты приезда моего в Меран. Мой сын и младшая дочь больны тифом. У первого он очень тяжелой формы. Пока осложнений нет, но силы его и так не блестящие падают заметно, а жар ни на минуту не спадает. Жена подает мне блестящий пример мужества и терпения; я ею восхищаюсь, но плохо подражаю… Телеграф удивительно верно передал русские слова, писанные латинскими буквами. Прошу Балиева прислать мне эти «gaseti». Не завидую вашему «perechodim novoi rabote». Эту новую работу я, на днях, проездом через Петербург, видел у Комиссаржевской «Жизнь человека». Что за гадость! После II акта, возмущенный, уехал. Не верю, чтобы гении Станиславского и Немировича могла бы из этой мерзости сделать сносное зрелище. Обнимаю и прошу не забывать искренно тебе преданного А. Стаховича 25. С большим опозданием — по вине почты — он получил подробное письмо Немировича-Данченко, написанное через неделю после премьеры «Бориса Годунова». Благодарный Немировичу-Данченко за теплоту, за сочувствие его бедам, Стахович не мог не вернуться к их старому спору — о роли Самозванца: Дорогой Владимир Иванович, Сейчас получил твое письмо от 18 октября! Непонятная вещь — более месяца шло оно по назначению! На конверте необыкновенное число штемпелей и приписок. Ты справедливо должен был считать меня утратившим благовоспитанность, или временно от нее отклонившимся, не получая от меня ответа. Имею привычку отвечать на все письма почти немедленно, par retour du courrier, а тем более на письма от милых и близких моему сердцу людей. Спасибо за сердечно выраженное участие в наших волнениях и беспокойствах. Слава Богу, что они теперь уже в прошлом. Это был не тиф, а какое-то тифище! Я не умею быть в этих случаях мудрым, терпеливым и выдержанным. Мой темперамент прет в наружу, и я — несчастный мученик. Роды «Годунова» для Вас тоже уже в прошлом, а потому не буду о нем говорить; разве позволю себе, из дружбы, подпустить тебе маленькую шпильку: рецензенты и публика скорее желали бы видеть в Самозванце «пройдоху», чем «архистратига»… Ну, Бог с тобою. Сожалею, что Вы — с Константином Сергеевичем — лишь «друг другу не мешаете». По-моему, этого мало. Мои мечты далеки от осуществления. Ну, положим, что хорошо, что — не хуже, а вполне удовлетворительные отношения и совместная работа — в близком будущем. Не могу заставить себя интересоваться в должной мере «Жизнью человека». Все эти произведения всех этих литературных негодяев не проникают в мой ум и сердце. Радуюсь этой моей специфичности. Целую ручки Екатерине Николаевны, благодарю ее на добром слове, а тебя обнимаю и прошу мне еще написать. Твой А. Стахович 26. И Ольге Леонардовне, как человеку близкому, он мог признаться, что несчастен, и с ней он делился предотъездными, предпремьерными впечатлениями о «Борисе Годунове» художественников: Дорогая Ольга Леонардовна, благодарю за милое письмо. Люблю получать Ваши письма потому, что я Вас люблю. Признание в этом, сделанное в минуту душевной грусти и волнения, стоит гораздо большего, чем сделанное в минуту радости и благополучия. А я теперь очень несчастный. Тиф, которым болеют сын и дочь такой тяжелой формы, они так изнурены и измучены, что возвращение их и мое к нормальной жизни представляется мне за целым рядом гор. Желал бы заразиться мудростью и спокойствием моей жены. Она — настоящий мужчина, а я — жалкая баба. Дни и время томительно долго тянутся, все окружающее меня окутано мрачною пеленою, и я малодушничаю и хандрю. Изредка, при получении известий из нашего театра, оживаю, но и то для того, чтобы недоумевать и критиковать. Предчувствовал возражения критики, заранее с нею соглашался и считаю, что можно было избежать некоторых справедливых нареканий. Ну, к чему понадобилось изображать Самозванца каким-то мистическим архистратигом, эмблемой рока и проч. Автор не более и не менее, как Александр Сергеевич Пушкин! Переделывать Найденова и Ярцева бывает иногда полезно, Пушкина же всегда вредно. Кроме Лужского прекрасный Шуйский , все были не важны. Не верю прессе, восхищающейся Качаловым. Его Пимен был скучен, однообразен и очень нежизнен. Такой перемены, в такой короткий срок не могло произойти. Но Качалов любимчик; пропой он вместо монолога арию из «Тангейзера», и тогда сказали бы, что он прекрасно справился с ролью. Также отрицательно отношусь к Леониду Андрееву, к его бархатной тужурке и белому галстуку… Человек, сочинивший «Жизнь человека», может быть только нравственным и физическим уродом. О, эти современные литераторы — преступники! История им готовит в будущем места непосредственно за убийцами, ворами и экспроприаторами… Догадываюсь, что Вы заняты вашею ролью в «Росмерсхольме» и уверен, что Вы обогатите Ваш репертуар новым прелестным созданием на радость нам и к чести театра. Разорвите это неинтересное письмо, но запомните, что я Вас искренно люблю и уважаю. Преданный Стахович 27. Он, как и прежде, тосковал в Меране по Москве, как когда-то Чехов в своей ялтинской «ссылке». Он разрывался между двумя равно дорогими семьями — женой, детьми и художественниками. Но оказалось, что и театру без него невозможно. Без него не решался ни один вопрос. Все в театре замыкалось на нем. Нелидов, Станиславский, Немирович-Данченко, выяснявшие отношения друг с другом, ждали его возвращения. Нелидов «с волнением». Он ожидал решения пайщиков о его поступлении в МХТ на административную должность и, сохраняя этот момент в тайне от всех, как было «условлено между А. Стаховичем» и им, просил Станиславского, которому писал, не показывать письмо Немировичу-Данченко, так как знал, что тот не заинтересован в его услугах 28. Немирович-Данченко ждал Стаховича «с нетерпением». Он, когда ему нужны были аргументы в разрешении спора между Гзовской и Германовой, ссылался на разговор со Станиславским о Гзовской «в чайном фойе при Стаховиче». О Станиславском и говорить нечего. Другой опоры, другого такого верного человека рядом с ним в театре и вне его не было. Исключая, разумеется, Марию Петровну. Но то — жена, а жена есть жена, как говорил Чехов устами своего персонажа… Стахович делал все то, что обещал при официальном вступлении в должность третьего директора МХТ: «Твои художественные замыслы, даже мельчайшие фантазии и связанные с ними расходы будут немедленно и с огромною охотою исполнены»… Отсутствовавший Стахович незримо присутствовал в жизни театра. Между тем отношения Станиславского и Немировича-Данченко, разогретые нелепой «актрисинской» стычкой в репетиционном зале, заходили в тупик. Они оба и Ольга Леонардовна все выкладывали в письмах Стаховичу, а он страдал от безрадостных известий, приходивших из Москвы. Немирович-Данченко пытался уладить «Гзовско-Германовский» конфликт без помощи Стаховича. Как обычно, в развернутых письмах Станиславскому, не оставляя надежды на то, что системой убедительных доказательств он снимет налет личных обид, мешающих, с его точки зрения, работе дирекции. Он терпеливо разъяснял Станиславскому: По-моему, Вы повторяете принципиальную ошибку, которая держалась в первые годы нашего Театра: мои и Ваши; Филармония и Общество искусств. Гзовская сейчас Ваша ученица. Но на другой день после того, как она поступит в Театр, она примет на себя все обязанности передо мной, что касается Театра. Я очень ценю, что Вы не делаете решительных шагов, не посоветовавшись со мною. И сам хотел бы поступать так же относительно Вас. И если не всегда делаю это, то лишь потому, что я больше Вас стою у самого руля, днем и вечером, и больше сталкиваюсь с мелочами нашей театральной жизни. Но когда на моем месте, то есть на месте председателя правления или заведующего труппой будет Стахович, — он вовсе не должен будет искать учителя данной актрисы, чтобы высказать свое решение. Нет, Константин Сергеевич, это путь неверный. Надо, чтобы и Германова, и Гзовская, и Книппер, и Лилина знали дирекцию и нас как ее представителей, а не учителей своих. Учителей — это в самой работе, а не в столкновениях вне работы. И когда я буду смотреть на Гзовскую хуже, чем Вы, а Вы на Германову хуже, чем я, то нам надо сговариваться, а не разделять на моих и Ваших. Всему этому я придаю большое значение не потому, что речь идет о Гзовской или Германовой, — это было бы недостойно представителей такого огромного учреждения, как Художественный театр, — а потому, что это служит продолжением того двойного русла, которое образовывается в нашем Театре и которое без всякого сомнения погубит его. Мир — это «наши» 29. Но Станиславского эта безупречная логика только раздражала, и он разрубал ее каким-либо решительным действием. В какой-то момент, потеряв терпение, которого Немировичу-Данченко не занимать, он подал заявление о том, что выходит из состава дирекции. Ввиду того, что эти обязанности по моей же вине сведены к нулю, театр не понесет никакого ущерба от моего ухода из состава правления, — писал Станиславский Немировичу-Данченко 30. Сколько я ни вдумывался в такой неожиданный и крутой поворот в нашей переписке, — понять его не могу. А когда мне кажется, что я начинаю понимать, то это меня и угнетает и в конец утомляет. Советовать Вам я больше не смею, а просить еще могу: возьмите назад Ваше заявление. Ваш выход из директорства вызовет вредные для Театра толки. Поддержим его на последние три-четыре месяца нашей совместной работы. Вот уж две недели, как я с нетерпением жду Стаховича, чтобы пайщики приступили к обсуждению будущего существования Театра. Тогда все станет ясно. А до тех пор ведь и я — как Вы — добросовестно исполняю свои обязанности. Если Вы все-таки не хотите взять назад Ваше заявление, то напишите мне завтра домой: я буду целый день дома завтра. Затем в ближайшие дни я созову правление, а потом пайщиков. Ваш В. Немирович-Данченко 31. На заседании дирекции и правления 28 ноября 1907 года — Стаховича не дождались — Станиславский забрал свое заявление о выходе из дирекции. Заседание приняло его условия, дав официальное разрешение Гзовской посещать репетиции и утвердив ее приглашение в театр с будущего сезона до 15 июня 1909 года с окладом в 3000 рублей, таким же, как в Малом 32. Неизвестно, приложил ли он авторскую копию своего письма Станиславскому к письму Немировичу-Данченко, как он сделал в письме к Станиславскому от 7 декабря 1907 года, отослав ему собственноручную копию своего письма к Немировичу-Данченко. Станиславский сохранил ее; в архиве Немировича-Данченко таковой не обнаружено. Стахович не разделял философию Немировича-Данченко: «Мир — это наши», хотя неизменно полагал творческое содружество Станиславского и Немировича-Данченко основой существования Художественного театра. В переписке с ними ноября — декабря 1907 года он откровенно, как всегда, держал сторону «Орла», «Бонапарта» и его ученицы — Гзовской. И осуждал поведение Германовой — ученицы Немировича-Данченко. Посылаю тебе копию письма моего к Влад. Ивановичу, посланного одновременно с этим. Не осуди меня за «fiel», который в нем проглядывает, но меня взбесила эта ломака. И зачем ты затеял всю эту переписку с Немировичем. Было бы проще и многозначительнее с твоей стороны призвать к себе в качестве директора и главного режиссера эту «капризюльку», хорошенько ее отчитать и упомянуть об условиях, при которых ее дальнейшее пребывание в театре терпимо. Bonaparte так бы поступил увлекся в данную минуту новою книгою Vandal , а ты наш Bonaparte. Бедный, бедный, милый мой Орел! От души жалею, что я отсутствовал; при мне весь этот инцидент сократился бы своим разрешением, и мы уберегли бы твои нервы и энергию. Надеюсь приехать и тебя обнять 1-го января. Волнуюсь за тебя в «Жизни человека», и только за тебя и за твою работу; автор со своим произведением мне безразличен, даже более — чрезвычайно противен. Жена моя, которая очень нежно тебя любит, поручает мне тебе кланяться и наговорить кучу любезностей. Дети, слава Богу, поправляются, Драшка необыкновенно похорошела; легла в постель девчонкою, встала из нее — хорошенькою барышнею, с красивою рукою, манерами, дистингированными жестами, все это — наследие матери. Не хочется говорить о делах, касаться крупных ран. Отложим все до свидания. Обнимаю тебя и люблю. Стахович 33. Вот авторская копия письма Стаховича к Немировичу-Данченко, приложенная к письму его к Станиславскому от 7 декабря 1907 года из Мерана: Дорогой Владимир Иванович! Хочу поговорить с тобой об инциденте «Гзовско-Германовском». Различные полученные мною версии различных моих приятелей сводятся все к одному выводу, что он внес в театр неблагополучие. С этой только точки зрения я хочу его разобрать и высказаться. Несомненный факт, что артисты и артистки в сношениях между собою весьма часто утрачивают обиход вежливости и благоприличия в силу зависти, ревности, конкуренции и других мелких человеческих чувств. Замена эта благовоспитанных манер «каботинскими» приемами и вообще дурной характер развиваются обыкновенно прямо пропорционально силе таланта и пользе, приносимой театру. Не прав ли буду, сказав, что Мария Николаевна представляет собою исключение из этого правила и что у нее проявления отрицательного ее поведения скорее обратно пропорциональны дарованию. Как назвать ее настойчивость в некорректности по отношению к Константину Сергеевичу?! Я даже оставляю в стороне невежливость по отношению гостьи — Гзовской, а только останавливаюсь и возмущаюсь неуважением Марии Николаевны к директору и главному режиссеру. Между ею и Станиславским мой выбор сделан и он мне подсказан не влечением сердца, а холодным разумом, сопоставляя их величины и пользу, приносимую ими театру. Вам следует сделать ей отеческую отповедь, указав, что нет того учреждения, в котором известная дисциплина не была бы необходимой и что уход ее из Художественного театра принесет несомненно больше вреда ей, чем театру. Если Вы почему-либо этого не сделали, то я берусь это сделать по приезде моем в Москву; по возрасту и беспристрастию я гожусь не только на роль отца, но и на роль дедушки. Частые проявления неуважения Германовой к Станиславскому служат давно предметом моего удивления и неудовольствия. Я не раз в наиделикатнейшей форме высказывал ей это. Неужели она нуждается в начальническом тоне? Никогда его не возьму, но задуматься над дальнейшей ее судьбой могу, и в этом отношении меня успокоит мысль, что она обладает всеми данными для большого успеха в провинции. Ты, может быть, найдешь нужным сообщить Марии Николаевне мнение третьего директора об «инциденте». Ничего против этого не имею. Но прошу тебя сгладить недочеты моего слога. Меня насмешило выражение «неосторожность», упомянутое в письме Марии Николаевны, квалифицирующее ее поступок. Щепетильность очень хороша и уместна, когда она в гармонии с поведением, иначе она вызывает улыбку. Прости это замечание старого эстета-дипломата. Ты, я знаю, не любишь, когда я черпаю примеры из жизни французских театров, а у меня на данный случай есть весьма подходящий. Передам тебе его при свидании. А пока и т. Как обычно, как и в прошлые годы, еще полковником и неотставным генералом, Стахович продолжал жить делами театра, и за границей не выключаясь из них. В Москву летели его письма, подобные вышеприведенным, ответные на письма Станиславского, Немировича-Данченко, пытающиеся сгладить их конфликты; Книппер — теплые, длинные, подробные, и ответные на письма молодого артиста театра Н. Может быть, он и устроил это лечение: Отгоните от себя мрачные мысли, Николай Афанасьевич, и не беспокойтесь о будущем. Мне известно, что Дирекция принимает в Вас живейшее участие и ни о каком сроке до декабря не может быть и речи. Содержание будет Вам высылаться ежемесячно, пока Вы не оправитесь настолько, что будете в состоянии служить. Лежите, питайтесь и не волнуйтесь. Прошу Вас смотреть на мой кошелек, как подспорье, и обращайтесь ко мне без стеснений, когда встретится нужда.
Стахович Алексей Александрович — Биография
| Галина Бродская: Жизнь и легенда Алексея Стаховича | СЕМЬ ИСКУССТВ | Главная» Новости» Алексей стахович стендап выступления. |
| Бомбически рекомендую: Алексей Стахович советует фильм, компьютерную игру и концерт | Смотри премьерные выпуски шоу "Stand Up" каждый понедельник в 22:00 на #ТНТ Производство: Comedy Club Production StandUp в соц. сетях: Inst: Vk: Телеканал ТНТ в соц. сетях: YouTube: Inst: VK: Алексей Стахович. |
| Стахович Алексей Александрович (1856 – 1919) | Первая известность пришла к Алексею Стаховичу в 2017 году, когда стендап-комика пригласили на проект «Stand Up Club» — молодой человек неоднократно выступал в версус-шоу «Roast Battle», и всегда оказывался лучшим. |
| Алексей Стахович: биография, соц сети, личная жизнь — Stand Up на ТНТ | 10 марта 1919 г.) был высокопоставленным офицером Императорского русского. |
| Стахович, Алексей Александрович биография, Семья, В литературе | Алексей Александрович Стахович (1856—1919) — генерал-майор, участник русско-турецкой войны, актер театра и кино. |
Участник «Stand Up на ТНТ» Стахович рассказал о гонорарах комиков
Участник популярного шоу «Stand Up на ТНТ» Алексей Стахович объяснил причину массового ухода комиков из проекта. С начала ноября Стаховичи — Мария Петровна и Алексей Александрович при ней — за границей. 10 марта 1919 г.) был высокопоставленным императорским русским Кавалер гвардии полк офицер, который в начале 1900-х стал популярным театральный актер, связан с МХАТ.[1]. Биография Алексей Стахович: последние новости, видео, личная жизнь, фото.
Галина Бродская: Жизнь и легенда Алексея Стаховича
Разговорами с Воробьевым о хозяйстве я остался доволен; усмотрел, однако, присутствие в нем слишком большой энергии и властолюбия. Собираюсь в августе смягчить у него и то и другое. Отдыхай, будь здоров. Почтительно кланяюсь Екатерине Николаевне. В конце июня, перед поездкой в Москву, он отвечал на очередное письмо Немировича-Данченко: Я очень люблю, дорогой Владимир Иванович, когда ты со мною говоришь или переписываешься о Константине Сергеевиче. Люблю потому, что во всех твоих словах и письмах проявляется одна только забота и любовь к нашему делу и нет места личным интересам, мелким побуждениям. Я с большим вниманием и пользою для себя прислушиваюсь к твоему мнению, очень считаюсь с ним и включаю его на первом месте в программу всех намеченных мною дел «к исполнению», «к немедленному исполнению», «к сведению», «очень важно» и т. В особенности в последние 2—3 года не приходится игнорировать ни одного твоего замечания, так как ты за это время сам необыкновенно усовершенствовался и твоя критика Станиславского верна от а до z и вполне чужда злобы.
Говоря с тобою о нем, я теперь совершенно свободен от чувства необходимости его защищать. Знай и помни, душа моя, что я считаю все твои заявления верными и справедливыми. Нам следует возможно чаще, не пропуская ни единого случая, беседовать об этом предмете, от этого выиграет ход дела и это нисколько не набросит тени на мои личные чувства или отношения к К. Ты говоришь о чем-то, угрожающем самому делу, о подползающей змее, пробующей силу своего жала. Эта фраза меня очень смутила, и я убедительно прошу тебя раскрыть мне эту загадку. Думаю, что от меня ее скрывать не следует, если в ней нет личного секрета. Мне хорошо известно, как К.
Станиславский не упрям и поддается уговорам. Бутова поправилась и выехала из Москвы. Сулер поправляется. Горев все просит аванс. Разрешил выдать ему вперед за полмесяца по 1 августа. Дальнейшие его просьбы будут отклонены. Пробуду в Москве дня 4 и, если будет что-нибудь новое, — сообщу тебе.
А где Екатерина Николаевна? С тобою в Крыму или у себя в деревне? У нас, пока, все благополучно. Сын заслужил полный отдых он блестяще первым выдержал экзамен зрелости и с жаром и страстью предается игре в tennis. До свидания, будь здоров и благополучен и пиши нам пьесу. Твой Стахович113. Все началось с финансового казуса, больно задевшего Немировича-Данченко.
То ли бухгалтер Пастухов, то ли контролировавший бухгалтерию Воробьев, или они оба ошиблись чуть ли не на 30 тысяч, составляя окончательный отчет за текущий год. Дивиденд года составил не 110 — 120 тысяч, как подсчитывали в мае, а всего 85. Пайщики вместо 6000 рублей должны были получить по новым данным только 5000, а Немирович-Данченко вместо обещанных ему в мае 7000, должен был вернуть 1000. А между тем, эти деньги у меня ассигнованы на два главных векселя, которым срок в конце августа и сентября ростовщические. Самое страшное я вижу здесь не в том, что уменьшается дивиденд, а в том, что если это так, то, значит, расход прошлого года был совершенно чудовищный. И, не зная этого, мы не принимали никаких мер, чтобы его уменьшить на будущий год. Стало быть, он будет еще чудовищней.
Предстояла капитальная проверка книг по расходам и доходам. Без Станиславского второй и третий директора Товарищества МХТ жили душа в душу, несмотря на досадные ошибки финансистов. Стахович чувствовал себя виноватым. Они много времени проводили вместе, когда Немирович-Данченко был свободен от репетиций «Анатэмы» и приемных экзаменов в школу. В один из августовских дней они прошли «пешком до Страстного монастыря, оттуда на электричке, потом в парке долго гуляли и обедали на воздухе», — писал Немирович-Данченко жене115. Он почти каждый день писал ей. Немирович-Данченко был вполне доволен ситуацией.
Задача, поставленная им перед собой, — создание в сезоне «атмосферы спокойствия», — как будто осуществлялась; для себя он нашел состояние «добросовестной холодности» и писал жене: Новый отчет еще не закончен, но уже сказали мне, что тот несомненно навран. Однако все-таки вместо 7—8 тысяч, которые я рассчитывал получить, — придется всего 3 с чем-нибудь. Это все же лучше, чем еще с меня тысячу. Эта история с отчетом тоже отняла немало времени. Но я был на высоте спокойствия и мудрости. И Стахович, который год назад склонен был держаться со мной тона — для меня не совсем приятного, ходит за мной, как покорный пес, домашний пес, смотрящий мне в глаза и старающийся угадать мои желания. Вообще все пока идет гладко116.
Радовали его и актеры, занятые в «Анатэме», — Качалов, Германова, выздоровевшая Бутова — она доходила «до трагической простоты, одновременно и возвышенной по внутреннему содержанию и яркой бытовой по внешнему образу»… Все, однако, было впереди: заседания правления — по вопросам репертуара, очередности премьер, необходимых актерских вводов в старые спектакли — и репетиции «Месяца в деревне». Они могли начаться только с приездом Станиславского. Он вернулся из отпуска 19 августа и тут же приступил к работе. И тут все шло гладко. Оперативно решились текущие вопросы. К 29 августа собрание пайщиков утвердило отчет, приемлемый для Немировича-Данченко. После беседы, проведенной с исполнителями вместе с Немировичем-Данченко, Станиславский начал репетировать «Месяц в деревне» у себя дома в Каретном ряду.
Верочку репетировали Коонен и Коренева — все же Станиславский не сделал окончательного выбора. Хотя Коонен не любила эту роль, не хотела ее играть и так и не сыграла, но Станиславский упорно вызывал ее. Он был зациклен на этой работе. Так было всегда, когда он вступал на путь исканий. Он уже сделал наброски к своей книге о методологии работы актера над собой и над ролью, обсудил свои идеи с людьми, которых уважал; доработал рукопись по их замечаниям и советам. Теперь он проверял свои открытия в области «душевной техники» актера на практике, нащупывал вместе с исполнителями ролей тургеневской пьесы, как строить «круг внимания» и быть в нем на сцене, из него не выходя, в каждом куске роли… Стахович купался в удовольствии, посещая репетиции «Месяца в деревне». Станиславский выходил из-под всяких влияний — к себе самому; искусство, которым он занимался, требовало все большего самопогружения и самоотдачи.
Одиночество было его судьбой. Но до этого было еще далеко, как и до оформления отдельных элементов и приемов актерской психотехники в «систему». Правда, Немирович-Данченко не верил, что на этом пути Станиславского театр может обрести что-то новое. Считал замкнутость Станиславского на пробах приемов творческой сосредоточенности актера на сцене, одержимость ими, очередным его капризом. Хотя за этими частными замечаниями Немировича-Данченко стояли их более общие противоречия. Трещина между ними пролегала глубже. Один, профессиональный литератор, развивал приемы театра литературного, двигаясь в сторону инсценировки прозы Достоевского; другого, Станиславского, художника не столько слова, сколько того, что стояло за словом, интересовала собственно сцена и главные ее действующие лица: актер и художник.
Один роль в пьесе «толковал», другой — подталкивал актера к «переживанию» роли на сцене, к «перевоплощению», укрепляясь на своей стезе — режиссера-педагога. И не случайно именно в этот период параллельных постановок «Анатэмы» и «Месяца в деревне» в театре по инициативе Станиславского появился М. Добужинский, отделявший в оформлении спектакля «бытие» актера на сцене от быта, более тщательным воспроизведением которого Симов помогал еще неопытному актеру войти в жизнь персонажа и перевоплотиться в него. Впрочем, и Симов в этот период уже не был тем соавтором Станиславского и Немировича-Данченко, «коллективным художником», кто создавал вместе с ними чеховский театр. Да и в каждом из режиссеров уже было много заимствованного от другого. Труднее всех работалось Станиславскому с Ольгой Леонардовной Книппер. Она не хотела ничего пробовать.
Она быстро нашла в роли Натальи Петровны краски и выправку «великой княгини», затянутой в корсет — по моде тургеневского времени, и ушла «во внешнюю эффектность», тогда как к «корсету» надо выйти «от внутренней сосредоточенности»; работа актера над ролью начинается с работы актера над собой — вел Станиславский актрису за собой. Наталья Петровна не в силах справиться со рвущимися на свободу чувствами, «выпрыгивает» из него. Ольга Леонардовна привыкла играть, «как бог на душу пошлет» — сердился он, погружая ее в тонкости переживания Натальи Петровны и перехода ее из одного чувства в другое по всей линии роли117. На одной из репетиций он довел актрису до слез. Через 100 репетиций она впала в отчаяние. Ей казалось, что роль Натальи Петровны — не ее дело. А Стахович был счастлив.
Он чувствовал себя важной персоной, нужной Станиславскому и актерам в качестве знатока тургеневского времени и в особенности тургеневских женщин. В компетенцию Станиславского — режиссера, постановщика и теперь педагога — он деликатно не вмешивался. А Станиславский не мог уйти от мощного влияния его личности. Другого барина, воспитанного в дворянском гнезде, так органично связанного с дворянской культурой, в театре не было. Тут явился Стахович со своими светскими требованиями и […] показал мне и другим актерам некоторые тона, — записывал он118. Стахович не только «хорошо» показывал тона. Сочиняя режиссерский план спектакля, Станиславский с первой сцены первого акта видел Стаховича в тургеневском Ракитине, которого взялся играть сам.
Наталья Петровна и Ракитин сидят в гостиной у стола. Наталья Петровна «вышивает по канве» — ремарка Тургенева к первому акту. Ракитин читает «Графа Монте Кристо». Эпический покой дворянской жизни. И дальше диалог Натальи Петровны и Ракитина у него — «это все causerie». Он будто писал роль Ракитина в режиссерском плане со Стаховича, именовавшего себя «старым эстетом». Наталья Петровна, когда сблизилась с Ракитиным, была покорена его «эстетизмом в смокинге и перчатках», его красотой и «светским изяществом».
А когда влюбилась в учителя Беляева, она в «тонком эстетизме» Ракитина разочаровалась. Она не ценит теперь этого эстетизма; напротив, выпив глоток воздуха, приблизившись к настоящей природе, она теперь глумится над Ракитиным, — записывал Станиславский120. Станиславский, сочиняя режиссерский план «Месяца в деревне», буквально «копировал» Стаховича. Он сам признавался в этом. Речь Ракитина, как и Стаховича, пересыпана французским. Ракитин, как и Стахович, грассировал. Это осталось в спектакле.
Ракитин мог быть мямлей, когда размякал, рыхлым, покорным, рассеянным, нервным — если не понимал, откуда перемены в Наталье Петровне; ироничным. Станиславский ценил юмор Стаховича. Если Ракитин бросал Наталье Петровне дружеский упрек, то «шутил», или «полушутил», или «трунил», и все это — на улыбке, «из области causerie». Он мог быть и слегка раздраженным от обиды, сухим и даже враждебным, когда накатывалась ревность, когда ему становилось «горько и больно»; и тут же мог быть беспечно веселым, когда брезжила надежда. Словом, он был легким. А если в ремарке Тургенева говорилось, что у Ракитина равнодушный взгляд, что он холодно вежлив, то Станиславский, перекладывая роль на сценический язык, писал, что у Ракитина такой же тон ледяной светскости, какой он наблюдал у Стаховича в санкт-петербургских кругах121. Однако через месяц-полтора поиска «тонов», «кругов», упражнений в сосредоточенности и переживаниях Станиславский понял, что ушел от Тургенева и что сам перестал жить ролью: Мы отвлеклись в сторону от Тургенева за ним, забыв, что Стахович, хоть и очарователен, но по глубине — не Тургенев, — записывал он, осмысливая свои заблуждения122.
Отрезвлял его и Немирович-Данченко. Близость Стаховича к Станиславскому его, как всегда, задевала. Стахович уводил Станиславского от его, Немировича-Данченко, замысла «Месяца в деревне», по которому Станиславский было пошел в начале репетиций. Стахович — очень хорошо показывает светскость, но светскость пустую, мелкую, внешнюю. И Тургенев у него близок к бездушности высших кругов, — делился Немирович-Данченко с женой123. Станиславский в роли Ракитина «слишком позирует», писал кто-то из рецензентов, одобряя при этом работу артиста. Уже прошла премьера «Анатэмы».
Немирович-Данченко готовил следующий свой спектакль — «На всякого мудреца довольно простоты», а Станиславский все заставлял актеров упражняться в «переживаниях, кругах и сосредоточенности», — записывали помощники режиссера в дневнике репетиций. В конечном счете, свернув с намеченного плана, он растерялся и так долго работал над спектаклем, что уже оба — и Немирович-Данченко, и Стахович — нервничали: задержка премьеры обещала колоссальные убытки, театр мог не выдержать их; но и выпускать спектакль недоделанным театр не мог себе позволить. Премьера «Месяца в деревне» состоялась только 9 декабря 1909 года. Но это был один из лучших постчеховских спектаклей МХТ. И важный для Станиславского. Впервые для себя он испытывал новую репетиционную методологию в органическом синтезе внешнего и внутреннего. Может быть, благодаря и Стаховичу, толкнувшему его первоначально по формальному пути.
Впоследствии, особенно в теории, Станиславскому приходилось внешнее и внутреннее разделять. Он так был увлечен процессом, что из этого времени в связи со Стаховичем запомнил одно — как Стахович, убитый горем, сообщал ему о том, что умерла его младшая дочь, пятнадцатилетняя Драшка: Стахович «смеялся над тем, как ему не везет». Это был пример для пояснения парадоксов выразительного сценического поведения актера: Для изображения подъема энергии, то есть высшей радости, человек выбирает для контраста и темные краски. Он муками и страданиями выражает радость и тотчас же переходит в противоположные концы палитры, чтобы брать оттуда контрастные краски восторженного экстаза. Наоборот, изображая исступленное горе, он для контраста смеется над своим горем124. Конечно, Станиславский сочувствовал другу. Но он был весь в работе, где применял свои жизненные наблюдения.
Большего несчастья, чем смерь младшей, всеми любимой Драшки, в жизни Стаховича не было. Это был страшный удар. Кажется, с тех пор он никогда уже не был таким легким, как прежде. Алексей Александрович был хороший семьянин — муж, стоически продлевавший жизнь больной жены; замечательный, заботливый и мудрый отец, сумевший воспитать детей и дать им прекрасное образование. Но Драшку он обожал. Когда старшая дочь, увлеченная идеями Толстого, бежала к Льву Николаевичу, конечно, предварительно переодевшись в хорошенькое крестьянское платье, — Алексей Александрович сказал: «Смотрите только, чтоб Драшка не убежала к Горькому…» А Драшке было тогда лет пять, — это вспоминал Станиславский125.
И безапелляционно выбрасывают свои суждения. По мнению этой невежественности, я вял потому, что мои материальные дела плохи, или потому, что в семье что-то неладно. Куцая сообразительность! Я равнодушен к «Царским вратам», потому что женская роль отдана не той актрисе, какой я хотел, да еще и отдана-то с каким-то клоунским вывертом… Жалкая подозрительность, вышедшая из какого-то бабьего ума! Сказал же Лужский мне прямо в глаза, что я задумал Достоевского, чтобы за переделку его получить авторский гонорар, или еще кто-то, что я под влиянием Вишневского, чтобы брать аванс не сообразили даже, что аванс не зависит от Вишневского. А кому же охота подумать, что я всю зиму сижу в своем кабинете, не ложась раньше 3—4 часов, всю зиму, и думаю о том, какими силами можно было бы вытравить из Театра пошлость, и невежественность, и рабский дух, охвативший его так же, как он охватил теперь всю Россию, и безнадежно не нахожу этих сил, и вижу, что чем дальше, тем все становится хуже, что невежественность и пошлость становятся все жирнее, что всякое поползновение мыслить глубже, благороднее и независимее должно в нашем театре или прятаться в щель или надеть фарисейскую маску, что лицемерие проникает во все поры нашего театра, и что когда я пытаюсь ввести свои идеалы на сцену, то уже нет прежней веры в меня, потому что невежественность чувствует апломб, и дело кончается таким скандалом, как на генеральной «Росмерсхольма». А когда я стремлюсь к Конст. А сборы растут, дивиденд ширится и диктует новые требования, которые только помогают молоту, забивающему по щелям все, что было самого драгоценного в этом деле для меня. И отдыхаю я… с Южиным! Так вот я хотел тебе все это сказать. В мое воспитание вошло, что не следует человеку самого себя так уж расхваливать. Но с тобой я себе это позволил. Мне было бы жаль, если бы ты сделал мне больно с такой стороны, с которой я не мог бы тебе простить. Honny soit qui mal y pense! Я говорил, что хотел бы, чтобы ты, прежде чем поверить людям, поискал мотивов поглубже… Твой Вл. Если Стахович не получил этого письма, то Немирович-Данченко, наверное, высказал ему все это. И, кажется, с тех пор и Стахович стал двигаться навстречу Немировичу-Данченко. Тем неожиданнее придирки — или, может быть, — серьезные претензии Стаховича к Немировичу-Данченко по финансовой части через год. С начала января 1909 года, уже традиционно, Стахович председательствовал: 4 января — на заседании правления: По просьбе А. Стаховича поручено секретарю правления осведомлять А. Протоколы вел Румянцев. Стахович, как контролер хозяйственной части, настаивает на том, чтобы в Петербургской поездке и в других казначей исполнял свои обязанности и книги велись в том же порядке, как и в Москве96. Уже из Петербурга 11 января 1909 года он писал Южину: Дорогой Александр Иванович, Еще раз благодарю за доставленное удовольствие кресло на «Холопы». Хотел заехать к тебе, но, пробывши всего три дня в Москве, я был завален делами по нашему театру и заседал по 12-ти часов подряд. Дело удержания Качалова от гибели тоже не мало отняло у меня времени прости шутку и шутника. Искренне тебе преданный Алексей Стахович97. Он и оформит тургеневский спектакль… В феврале, по возвращении из Петербурга в Москву, Стахович — на репетициях «Ревизора». На роль Хлестакова вместо больного А. Горева, сыгравшего первые 27 спектаклей, вводили С. И снова — серия заседаний правления под его председательством, запротоколированных Румянцевым: …А. Стахович указал на недостатки деятельности правления, постановления которого не редко остаются лишь благопожеланиями, и призвал правление к более интенсивной работе. Немирович-Данченко горячо защищал правление, указывая на то, что у членов правления не было недостатка в желании работать, в энергии, в мужестве, но в самом складе дела есть вещи непреоборимые98. Поручено Вишневскому выработать договор и потребовать в обеспечение с ее импресарио г. Шульца залог в размере тысячи рублей99. Как ему хочется участвовать в творческой жизни театра, как хочет он быть ему полезным, как не хватает ему художественников! Письмо Стаховича Станиславскому 23 февраля 8 марта 1909 года: Милый друг Константин Сергеевич, дорогою из Петербурга в Берлин я читал английскую книгу «Russian essays stories«. Автор ее Maurice Barning был корреспондентом во время русско-японской войны, свободно говорит по-русски и теперь корреспондирует в «Morning Post«. Книга написана очень талантливо, правдиво и интересно. В одной из ее глав он с восторгом говорит о Чехове — писателе и драматурге, местами до преувеличения сравнивал, например, Чехова в «Вишневом саде» с Шекспиром. Потом он переходит к знаменитому «Artistic Theatre of Mоscow» и на трех страницах изливает свои панегирики по адресу нашего театра; он семь раз видел «Вишневый сад» и целый месяц специально посещал Московский Художественный театр в Петербурге или в Москве — неизвестно. Странно, что мы ничего о нем не слыхали, а может быть, ты и знаешь, видел и беседовал с ним? Он приглашает англичан предпринимать pelerinages паломничество — фр. Он кончает тем, что считает, что каждый интересующийся театральным искусством должен ознакомиться с первым театром мира! Рад довести все это до твоего сведения. Со мной ехал сын нашего посла в Лондоне гр. Бенкендорф; он хорошо знаком с Barningом и увидит его на днях в Лондоне. Я поручил ему передать, что буду счастлив с ним познакомиться и при первой его поездке в Россию приглашаю его меня посетить в Москве или Петербурге , дабы я имел возможность ввести его в нашу среду и ознакомить его ближе с нашим делом. Целую ручки Марии Петровны, тебя обнимаю. Письмо Стаховича Немировичу-Данченко 7 марта 1909 года: Дорогой Владимир Иванович, может быть, ты занят, может быть, не в духе, но не посылай меня к черту, а удостой его внимания и поверь на слово преданному другу театра, легкомысленному его директору. Ты знаешь, а может быть, даже лучше меня, во что обращается пьеса после двадцатого ее представления. Иногда между этим образчиком и первым выпуском нет ничего общего, кроме семейного сходства. Большинство развитой публики, а с нею и я, почти всегда принимаем убежденно, или на веру, толкования Немировича и Станиславского и только иногда, с болью в сердце, подчиняемся этим Высочайше утвержденным авторитетам вкуса, литературы, техники, ума и искусства. Но принимать эксперименты неавторитетной молодежи, или недаровитых артистов мы не согласны. А бывает, что эти вкусовые эксперименты обращаются в отвратительные экскременты прости этот lapsus calami ; бывает, что замысел ваш искажен до неузнаваемости. Имею сведения, для меня несомненные, что «Ревизор» грешит этим грехом и грешит сильно. Опасно, нежелательно и стыдно везти его таким в Петербург. Обращаю твое внимание на необходимость его нравственного и физического обновления. Эта необходимость — ты скажешь — не составляет ни открытия Америки, ни секрета, но я настоятельно на ней настаиваю, памятуя допущенные вами шероховатости в «Горе от ума» прошлогоднего петербургского исполнения Качалов съехал с тона и замысла, Германова, Косминская — были слабые копии первоначального оригинала и проч. Менее важно, но столь же необходимо свести в баню «Синюю птицу». А у Роде в «Трех сестрах» ты, м. До свидания, милый друг. Обяжешь, если сообщишь эти строки до сведения правления. Премьера «У царских врат» «У врат царства» по пьесе К. Гамсуна проходит 9 марта 1909 года без него… И без него начинаются петербургские гастроли МХТ. Станиславский трогательно опекал детей Стаховича — по его поручению. По возвращению в Москву Станиславский продолжит беседовать с Крэгом о «Гамлете» — но без переводчика. Те, кто присутствуют при этом, хохочут над невообразимо смешной смесью в речи Станиславского немецкого с русским. Друг втянул его в светскую жизнь, и он вынужден подчиняться ее этикету. Сыну Игорю Станиславский приводил в пример Мишу Стаховича, поступающего в университет102. К концу гастролей Стахович прибыл в столицу. Он хотел в театре праздника, как он понимал его. И началась затяжная дискуссия театра со Стаховичем, отраженная в протоколах заседаний правления. Стахович просит снять возбужденный им вопрос о прощании с публикой при открытом занавесе, так как его заподозрили в том, что, предложив поднять занавес после последнего спектакля, он хотел устроить овации К. Правление, не считая себя вправе решать этот вопрос без труппы, постановило: предложить труппе собраться для обсуждения вопроса о поднятии занавеса после последнего спектакля104. Если волнение в зрительном зале достигло угрожающих размеров, труппа просит разрешить правление выйти выбранное лицо, для объяснения причин невыхода труппы на аплодисменты. Труппа предлагает Румянцева. В случае отказа Румянцева пригласить другое лицо, непричастное к режиссеру и актерам и не занятое в пьесе. Правление […] поддерживает желание труппы не выходить на аплодисменты публики. Если скандал не будет погашен, то занавес после «Трех сестер» будет поднят и все участники спектакля должны будут выйти на вызовы. Для устранения скандала принять следующие меры: напечатать во всех газетах о том, что и после последнего спектакля артисты на вызовы выходить не будут. Протоколы подписаны всеми участниками заседаний, в том числе и Стаховичем. В мае в Москве Станиславский продолжал работать с Крэгом над Гамлетом. И он, и Немирович-Данченко «не только не разочаровались» в Крэге, но, напротив, «убедились в том, что он гениален», что он «опередил век на полстолетия»106. В мае окончательно распределялись роли в тургеневском «Месяце в деревне». Станиславский и Немирович-Данченко много беседовали о том, кто будет играть Верочку. Немирович-Данченко стоял за Коонен. Станиславский колебался между Коонен и Кореневой. Остановиться на Кореневой убеждали его жена и Сулержицкий, его главные советчики. А тут подоспел и Стахович. Он приехал из Петербурга в Москву 1 июня — проездом в Пальну, накануне отпуска труппы, Станиславский уезжал за границу, Немирович-Данченко в Ялту, в Крым, — и невольно вмешался в «дебаты» содиректоров. Он не мог ограничить себя решением вопросов только по финансовой части. Не зная о «разногласиях» директоров об актрисах на роль Верочки, он «случайно», прощаясь со Станиславским и Лилиной, заговорил об этом: Я горячо отстаивал Лидию Михайловну, меня поддерживали Мария Петровна и Сулер, мы обосновали наши мнения, и Конст. Я предупредил его, что напишу частное письмо Кореневой с предложением поработать вместе над Верочкою в одном единственном направлении: утрата ею Лидией, а не Верочкою некоторой вульгарности и приобретение дозы distinction, — писал он уже из Пальны Немировичу-Данченко в Крым107. Станиславский, согласившись со Стаховичем, женой и Сулержицким, все же не видел Кореневу в Верочке: «она вульгарна», как была бы вульгарна в роли Ани в «Вишневом саде»108. С Немировичем-Данченко, побаиваясь его ревности и предупреждая ее, Стахович подробно объяснялся по поводу Верочки в другом ему письме. Тоже из Пальны. У него была своя концепция образа: Не боясь упрека от тебя, что вмешиваюсь не в свое дело, хочу сказать два слова о Верочке в «Месяце в деревне». Не вижу в ней Коонен. Не вижу в Алисе Георгиевне типа тургеневской девушки, барышни-дворянки черноземной полосы России. Не умаляя достоинств Коонен и признавая за нею много положительных сторон, боюсь, что она нам и по наружности, и по всему даст Сарру, Ревекку, Юдифь…, а не русскую девушку, не деревенскую барышню 60-х годов. Коренева несомненно более подходит к моему понятию о Верочке. Само собою разумеется, что ей придется много поработать, чтобы изобразить привлекательную девушку, принявшую от деревенской природы чудесную простоту. Предлагаю свои услуги, чтобы выбить у Лидии Михайловны вульгарность голоса, дикции, жестов, движений и даже взгляда109. С Кореневой, после «частного» ей письма, у Стаховича завязалась переписка: Получил Ваш ответ, милая Лидия Михайловна, и обрадовался, узнавши, что вы подбодрились и перестали мрачно смотреть на будущий сезон. Отправил ваше письмо в Vichy Марии Петровне, к сведению Конст. Читаю внимательно «Месяц в деревне». По-моему, не следует в последних действиях изображать Верочку трагическою, а надлежит дать упрямое горе. Ваш Стахович110. В пальненское лето 1909 года Стахович не отходил от дел в Художественном театре. Он был ближе Станиславского и Немировича-Данченко к Москве и в конце июня даже предпринял поездку в Москву на несколько дней «на скаковой дэрби». Уже 9 июня 1909 г. В том числе и для подготовки нового сезона. Еще в Петербурге, на заседании правления 2 мая ему было поручено «переговорить с врачом, пользующем И. Саца, о его здоровье и с самим Сацем о его дальнейших намерениях»111, и он продолжал заботиться о Саце. Волновали его и проблемы с другими актерами и сотрудниками театра, от которых он не мог отрешиться. Заболела Бутова, собиравшая в поездке по еврейским местечкам Могилевской губернии материал для «Анатэмы» по пьесе Леонида Андреева, где она репетировала с Немировичем-Данченко одну из главных женских ролей: «Льет ливмя дождь, Несутся тучи». Этот эпиграф выбран мною не для содержания настоящего письма, а для того, чтобы изобразить тебе, дорогой Владимир Иванович, настроение нашей погоды с приезда моего в деревню, куда благополучно прибыли третьего дня. Спасибо за письмо-отчет, переданные мне Воробьевым, рад был узнать подробности последних дней, проведенных вами в Москве. Хотя я и застал еще в ней Константина Сергеевича и Крэга я приехал 1 июня , но они были в суете сборов перед отъездами и менее обстоятельно, чем ты, посвятили меня в текущие дела. На счет «Гамлета» в будущем сезоне — они стоят перед тем же знаком вопроса. Станиславский уехал за границу бодрый и веселый. Кое-кто собрались на вокзал, и мы проводили «Орла» и «Орлиху» с орленками и Качаловым. Сулера я в ландо свез в лечебницу д-ра Гриневского и сдал милейшему Федору Александровичу, который необыкновенно любезно и сердечно отнесся к нашему больному. Льву Антоновичу придется пролежать еще около 3-х недель. Потом заболела Бутова; она ездила изучать быт евреев в черту их оседлости в Могилевскую губ. Навестили ее с Гриневским, и я сдал ее его попечению. Разговорами с Воробьевым о хозяйстве я остался доволен; усмотрел, однако, присутствие в нем слишком большой энергии и властолюбия. Собираюсь в августе смягчить у него и то и другое. Отдыхай, будь здоров. Почтительно кланяюсь Екатерине Николаевне. В конце июня, перед поездкой в Москву, он отвечал на очередное письмо Немировича-Данченко: Я очень люблю, дорогой Владимир Иванович, когда ты со мною говоришь или переписываешься о Константине Сергеевиче. Люблю потому, что во всех твоих словах и письмах проявляется одна только забота и любовь к нашему делу и нет места личным интересам, мелким побуждениям. Я с большим вниманием и пользою для себя прислушиваюсь к твоему мнению, очень считаюсь с ним и включаю его на первом месте в программу всех намеченных мною дел «к исполнению», «к немедленному исполнению», «к сведению», «очень важно» и т. В особенности в последние 2—3 года не приходится игнорировать ни одного твоего замечания, так как ты за это время сам необыкновенно усовершенствовался и твоя критика Станиславского верна от а до z и вполне чужда злобы. Говоря с тобою о нем, я теперь совершенно свободен от чувства необходимости его защищать. Знай и помни, душа моя, что я считаю все твои заявления верными и справедливыми. Нам следует возможно чаще, не пропуская ни единого случая, беседовать об этом предмете, от этого выиграет ход дела и это нисколько не набросит тени на мои личные чувства или отношения к К. Ты говоришь о чем-то, угрожающем самому делу, о подползающей змее, пробующей силу своего жала. Эта фраза меня очень смутила, и я убедительно прошу тебя раскрыть мне эту загадку. Думаю, что от меня ее скрывать не следует, если в ней нет личного секрета.
В 1898 году произведен в полковники. В 1905 году назначен в распоряжение наместника на Кавказе, с зачислением по гвардейской кавалерии и произведен в генерал-майоры. Стахович в «Бесах», начало 1910-х гг. В 1902 году А. Стахович стал пайщиком Московского Художественного театра МХТ , в 1907 году — одним из его директоров. В 1907 году в чине генерал-майора он вышел в отставку и в 1910 году поступил в актёры МХТ. Сначала он сыграл князя Абрезкова в « Живом трупе » [1] , затем — графа Любина в «Провинциалке» по И. Стахович работал также в театральной школе — вёл класс манер, светского поведения и благородной выправки; Добужинский отмечал: «Алексей Александрович был одним из самых замечательных шармеров, каких мне приходилось встречать в жизни…». С 1915 года стал снимался в кино. В марте 1917 года Стахович вошёл в состав Театральной комиссии Особого совещания по делам искусств при Временном правительстве. По свидетельству князя С.
В немолодом возрасте начать все сначала, и так удачно. Однако наступил 1917 год. Его детей и внуков раскидало по стране, а затем и по миру. Стаховича уплотнили, оставив ему для проживания одну кухню. Прошел 1918 год. Ему уже за шестьдесят. Он болен. Он чувствует, что его студийцев заботят совсем далекие от светского обращения проблемы сОветской действительности. Конца-края "прелестям" военного коммунизма не видно. И он принимает решение. Он подводит итоги, рассчитывается с долгами. Вызывает к себе Поля, дает ему жалование на месяц вперед и награду за многолетнюю службу. Как пишет Марина Цветаева, к нему зашли студийцы, принесли котлеты из конины. Страстно любил лошадей"… 27 февраля 1919 года артист художественного театра Алексей Стахович повесился на шнуре от портьеры. Похороны описаны у Марины Цветаевой в "Смерти Стаховича" - там появляется даже маленький человечек Поль, притулившийся в церкви и рыдающий за своим добрым господином. Немало теплых страниц посвящено Стаховичу Цветаевой в "Повести о Сонечке", ему же поэтесса посвятила цикл стихотворений… В "Повести о Сонечке" есть эпизод. Стахович объясняет девушкам, как себя вести, если вдруг на улице спустится чулок или что-нибудь развяжется. Казалось бы, мелочь, но в этом отрывке высказаны те принципы, которые Стахович передавал своим воспитанникам, по которым он жил и сам. Они и есть ключи к элегантности. Действовать нужно всегда спокойно и с достоинством, не заискивая перед высшими и не боясь показаться простым перед низшими. Нет позора в трудном положении, позор тому, кто не пытается его исправить. И, наконец, самое важное, достичь элегантности можно, только усвоив, что этикет, имидж, мода призваны сделать жизнь человека легче и красивее, а не закабалить его. Спокойствие, достоинство и естественность позволили Алексею Стаховичу благородно прожить и благородно исполнить свое последнее трагическое решение. На панихиде по Стаховичу К.
Стахович Алексей Александрович — Биография
Стахович Алексей Михайлович родился в Стокгольме 10 октября 1918 г. в семье русского дипломата Михаила Алексеевича Стаховича и его супруги Ольги Владимировны, урожденной Безобразовой. Алексей Стахович – стендап-комик из Москвы, резидент «Stand Up на ТНТ», участник проектов LABELCOM и «Stand Up Club #1». Биография Алексея Стаховича наполнена необычными событиями и интересными поворотами. Алексей Александрович Стахович — генерал-майор, участник русско-турецкой войны, актер театра и кино. Стендап-комика Алексея Стаховича называют необычным и неординарным артистом. Алексей Александрович Стахович — генерал-майор, участник русско-турецкой войны, актер театра и кино.
Стахович Алексей Александрович (1856 – 1919)
Биография Алексея Стаховича По данным с официального сайта Алексея Стаховича, родился он в 1991 году. Stand Up: Алексей Стахович про День матери, распределение обязанностей и успешный возраст. 10 марта 1919) был высокопоставленным офицером Императорского русского кавалерийского полка, который в начале 1900-х годов стал популярным театральным актером. Первая известность пришла к Алексею Стаховичу в 2017 году, когда стендап-комика пригласили на проект «Stand Up Club» — молодой человек неоднократно выступал в версус-шоу «Roast Battle», и всегда оказывался лучшим.
Алексей Стахович (Stand Up на ТНТ): биография, соц. сети, личная жизнь?
В 1902 году А. Стахович стал пайщиком Московского Художественного театра МХТ , в 1907 году — одним из его директоров. В 1907 году в чине генерал-майора он вышел в отставку и в 1910 году поступил в актёры МХТ. Стахович работал также в театральной школе — вёл класс манер, светского поведения и благородной выправки; Добужинский отмечал: «Алексей Александрович был одним из самых замечательных шармеров, каких мне приходилось встречать в жизни…».
С 1915 года стал снимался в кино. В марте 1917 года Стахович вошёл в состав Театральной комиссии Особого совещания по делам искусств при Временном правительстве. По свидетельству князя С.
Волконского, «Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. Его родовитость, его осанка, конечно, вносили на сцену то, чего на ней было так мало и чего будет все меньше; но он был лишь материал, не обработанный; он начал слишком поздно; он не имел никаких технических основ… Между тем он отлично схватывал технические приемы, когда их знал или улавливал». По воспоминаниям В.
В Репетилове он был тем же Стаховичем. Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла. В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел.
Не приняв Октябрьскую революцию, 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством. Книппер-Чехова писала: «Этот железный старик повесился. Всё было еще не тронуто: отрезанный шнур висел, стул, который он оттолкнул; а сам лежал уже, красивый и довольный.
Не вынес всего». Похоронен на Новодевичьем кладбище 2 уч. Архив А.
Стаховича хранится в Музее МХАТ, а принадлежавшее ему собрание книг — в Липецкой областной универсальной научной библиотеке.
Оттачивал свое мастерство в агентстве «Панчлайн». А сегодня он много гастролирует по российским городам, выступает на различных концертных площадках и покоряет просторы телевидения. И сегодня у вас есть возможность заказать Алексея Стаховича к себе на мероприятие. Как заказать Алексея Стаховича на мероприятие Чтобы пригласить Алексея Стаховича на мероприятие, вы можете обратиться в наше агентство «Большой город». С комиком мы работаем напрямую, без посредников, а значит все организационные вопросы решим быстро и качественно.
Кроме того, мы предложим своим заказчикам конкурентоспособные цены.
Его родовитость, его осанка, конечно, вносили на сцену то, чего на ней было так мало и чего будет все меньше; но он был лишь материал, не обработанный; он начал слишком поздно; он не имел никаких технических основ… Между тем он отлично схватывал технические приемы, когда их знал или улавливал» [2]. По воспоминаниям В. Шверубовича : Как актер Стахович был… вернее, он просто не был актером.
Это была маска аристократа, живое амплуа. В Репетилове он был тем же Стаховичем. Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла. В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел.
Не приняв Октябрьскую революцию , 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством. Книппер-Чехова писала: «Этот железный старик повесился. Всё было еще не тронуто: отрезанный шнур висел, стул, который он оттолкнул; а сам лежал уже, красивый и довольный.
Контакты в телефоне Алексея Стаховича
В 1892 году произведен в ротмистры. В 1898 году произведен в полковники. В 1905 году назначен в распоряжение наместника на Кавказе, с зачислением по гвардейской кавалерии и произведен в генерал-майоры. В 1902 году А. Стахович стал пайщиком Московского Художественного театра МХТ , в 1907 году — одним из его директоров. В 1907 году в чине генерал-майора он вышел в отставку и в 1910 году поступил в актёры МХТ. Стахович работал также в театральной школе — вёл класс манер, светского поведения и благородной выправки; Добужинский отмечал: «Алексей Александрович был одним из самых замечательных шармеров, каких мне приходилось встречать в жизни…».
С 1915 года стал снимался в кино. В марте 1917 года Стахович вошёл в состав Театральной комиссии Особого совещания по делам искусств при Временном правительстве.
Волконского , «Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. Его родовитость, его осанка, конечно, вносили на сцену то, чего на ней было так мало и чего будет все меньше; но он был лишь материал, не обработанный; он начал слишком поздно; он не имел никаких технических основ… Между тем он отлично схватывал технические приемы, когда их знал или улавливал» [2].
По воспоминаниям В. Шверубовича : Как актер Стахович был… вернее, он просто не был актером. Это была маска аристократа, живое амплуа. В Репетилове он был тем же Стаховичем.
Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла. В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел. Не приняв Октябрьскую революцию , 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством. Книппер-Чехова писала: «Этот железный старик повесился.
По свидетельству князя С. Волконского, «Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. Его родовитость, его осанка, конечно, вносили на сцену то, чего на ней было так мало и чего будет все меньше; но он был лишь материал, не обработанный; он начал слишком поздно; он не имел никаких технических основ… Между тем он отлично схватывал технические приемы, когда их знал или улавливал». По воспоминаниям В.
Шверубовича: Как актер Стахович был… вернее, он просто не был актером. Это была маска аристократа, живое амплуа. В Репетилове он был тем же Стаховичем. Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла.
В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел. Не приняв Октябрьскую революцию, 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством.
Чтобы узнать, сколько будет стоит выступление Алексея Стаховича, нужно, сложить гонорар и райдер артиста. В последний входят требования к аппаратуре технический райдер и уровню комфорта пребывания звезды бытовой райдер. Райдеры Алексея Стаховича. Райдеры Алексея Стаховича - это перечень требований, которые определяют все необходимые условия для организации выступления артиста на вашем празднике. Бытовой райдер Алексея Стаховича Это набор минимальных условий, необходимых для комфортного прибытия, размещения, питания и перемещения Алексея Стаховича в вашем городе. Как рассчитать стоимость бытового райдера? Мы уже позаботились об этом!
Благодаря многолетнему опыту организации выступлений артистов на мероприятиях мы знаем все тонкости условий бытового райдера, поэтому вам не придётся тратить своё драгоценное время на расчет стоимости и разбираться в нюансах перелётов, типах отелей, требованиях к автомобилям и условиях размещения и питания. Мы уже сделали всё это за вас!
Контакты в телефоне Алексея Стаховича
| Алексей Стахович (Stand Up на ТНТ): биография, соц. сети, личная жизнь? | Образ Алексея Александровича Стаховича выведен в "Театральном романе" М.А. Булгакова под именем Клавдия Александровича Комаровского-Эшаппара де Бионкура. читать далее>>. |
| Алексей Стахович: биография и личная жизнь, карьера и успех, Инстаграм и фото | Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. |
| Алексей Стахович: истории из жизни, советы, новости, юмор и картинки — Горячее | Пикабу | Участник телешоу «Stand Up на ТНТ» Алексей Стахович раскрыл размер гонорара за один десятиминутный монолог. |
| Могила Алексея Стаховича. 2 участок.: taksistka — LiveJournal | Участник популярного шоу «Stand Up на ТНТ» Алексей Стахович объяснил причину массового ухода комиков из проекта. |
Стендап-комик Алексей Стахович заявил о готовности купить саратовский «Сокол»
Также родители Алексея Стаховича дружили с писателем Сухово-Кобылиным и артистами Малого театра. С начала ноября Стаховичи — Мария Петровна и Алексей Александрович при ней — за границей. Контакты в телефоне Алексея Стаховича Представляем новый выпуск шоу «Контакты» эксклюзивно в VK Видео.
Последний барин Российской империи
В 2017 году Стахович был признан резидентом Stand Up Club #1. В 2023 году Алексей стал участником «Большого шоу». Биография Алексея Стаховича По данным с официального сайта Алексея Стаховича, родился он в 1991 году. If you have Telegram, you can view and join Алексей Стахович right away.