Мемориальная доска гласит: «В этом доме с 1919 по 1941 год жил и работал художник Павел Николаевич Филонов». Вот, собственно, все, что я могу рассказать о криминальных событиях, развернувшихся вокруг творчества Павла Николаевича Филонова.
Сын кучера и прачки
- СОЧИНСКИЙ КОЛЛЕДЖ ИСКУССТВ
- «Павел Филонов и его ученики»
- Читайте также
- Русский авангард. Филонов П.Н. — Публикации — Сетевое издание «Звуки Красок»
- ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ
- Картины Павла Николаевича Филонова
Память дня, Павел Филонов
Филонов был аскет. Питался черным хлебом, картошкой. Носил пиджак, перешитый из шинели, солдатские ботинки. Статья по теме: В Строгановском дворце проходит выставка работ Станислава Юлиановича Жуковского Легко ли было учиться у него? О, нет. Вот что вспоминает одна из талантливейших его учениц Татьяна Глебова: «Приходили все в 8 часов утра, уходили в 8 часов вечера, обедать никто не ходил, все время рисовали, а Павел Николаевич читал вслух свою «Идеологию», которая в то время мне казалась очень трудной.
Я часто ничего не понимала, и мучительная усталость овладевала мной. Изредка я выбегала в длинный академический коридор, чтобы ненадолго вырваться из этой обстановки и проглотить кусочек хлеба, принесенный из дома». Когда смотришь на портреты и фотографии Филонова, видишь изможденное, но полное внутренней силы лицо с горящими темным огнем глазами. Лицо фанатика или святого. Он и от учеников требовал самоотречения и аскезы во имя служения богу живописи.
Но слушались, конечно, не все. Татьяна и Алиса Испытаний и бед и так хватало в то время, когда рушился старый мир и мучительно рождался новый. Двадцатые-тридцатые — тяжелые, а для многих гибельные годы. Одно время они жили вместе, у них был салон, где бывали поэты, музыканты — Введенский, Олейников, Хармс, Евгений Шварц и Самуил Маршак. Им все шло.
На выставке есть небольшая картина Глебовой «Две художницы». Она запечатлела себя и Алису. Одна пишет на холсте, лежащем на полу.
Если считалось, что помидор красный и что крест на церкви — крестообразный и золотой, то они и рисовались художниками так, чтобы изображение их опознавалось быстро и просто, независимо от того, что художники и все окружающие — сквозь свет, пьянь и туман — видели на самом деле: красным, крестообразным и золотым.
Именно импрессионисты показали, что в природе и, значит, в искусстве «привязанного» к предмету цвета нет, нет и несомненного предмета: они предполагаются, но изображаться должны так, как живут в сознании, зрении зрителя в зависимости от дистанции между ним и предметом. И в пуантилизме дошли до предельного расчленения цвета и формы до изобразительных «молекул». В ХХ веке сезаннисты и кубисты предельно разрушили и формы, врезая в любой объём его невидимое измерение, вторую жизнь предмета, которую художнику мог бы рассказать его сосед, смотрящий на предметы с иной, неведомой стороны. Так и «аналитическое» искусство Павла Филонова — объявило и показало, что под «кожей» цвета и предмета есть иная жизнь формы-цвета, что видимая «форма [буквально] изобретается» зрителями и художниками, как и любым человеком.
Что всё кругом — от формы до цвета — изобретение, идущее после разрушения формы и снятия «кожи» цвета. Так простой человек с социального дна художнически понял самое главное в том, что к концу ХХ века узнало о себе человеческое знание. Интересно, что посткрестьянская природа Филонова, купеческая природа другого великого аналитика живого слова Алексея Ремизова, крестьянское происхождение Сергея Есенина, приведшего живую русскую крестьянскую речь в поэзию, равно выросли в «отходнической» Москве, где сделали фактами высокой общенациональной культуры своё рязанско-тульское прошлое. Мне понятна и дорога эта моя общая с ними личная и этнографическая тульско-рязанская народная природа.
Ещё интересней и важней то, что поклонник Филонова из его футуристической среды, великий теоретик литературы, петербургский профессорский сын Виктор Шкловский точно так же препарировал смыслы слов и образов, чем и создал тот язык гуманитарной науки, на котором сейчас говорит половина гуманитарного человечества. Это значит, что Филонов невольно реализовал мечту старых русских гениев о том, что только подлинно национальная русская культура становится общечеловеческой и вселенской.
Одни следовали его советам многие годы, другие искали свой собственный путь. Алиса Любимова, ведущий научный сотрудник отдела живописи второй половины ХIX — начала ХХI веков Государственного Русского музея: «Он был особенный мастер, его даже художники, не относящиеся к ученикам, например, Исаак Елизак называли Кальвином Лютером. То есть сравнивали с такими жесткими деятелями, которые жестко ограничивают волю, творческие какие-то порывы своих учеников». Ни один из экспонатов нельзя увидеть на постоянной экспозиции в Русском музее. К более чем 100 произведений искусства широкая публика получит доступ впервые.
Его отличала тяга к жесткому экспрессионизму немецкого образца, жутковатый трагизм и рефлексия, тогда как авангардисты равнялись на французский фовизм, кубизм и импрессионизм. Филонов был ближе к Кирхнеру, Нольде и в целом, к группе «Мост». В 1915 году Филонов написал полностью беспредметную картину «Цветы мирового расцвета», давшую начало его экспериментам в этом направлении. Но не ради формы, не имеющей для мастера значения, а только ради цвета и его воздействия. Павел Николаевич считал любую форму несущественной, для него имел значение только цвет. Новая эра С 1916 по 1918 годы Филонов провел на фронтах Первой мировой войны, где втянулся в революционную деятельность и едва не вошел в ряды зарождающейся номенклатуры. Он обладал незаурядными деловыми качествами, а организаторские таланты и личная скромность Павла Николаевича всегда вызывали большое уважение у окружающих. Но чиновником он не стал и выбрал путь «чернорабочего от искусства». Оставив карьеру политика, он в 1918 году вернулся в Петроград и принял участие в грандиозной выставке, которая проходила в Зимнем дворце и демонстрировала художников всех направлений. Филонов представлял картины, входящие в цикл «Ввод в мировой расцвет», среди которых особенно выделялись «Мать» и «Победитель города». В ней художник прожил до самой смерти. В начале двадцатых годов Филонов создал уникальную художественную школу — МАИ школа мастеров аналитического искусства. За преподавание он не брал никаких денег и полностью отдавался своему детищу. Вокруг мастера сплотился дружный коллектив верных последователей. Все были переполнены новыми идеями и смотрели в будущее с нескрываемым энтузиазмом. В то время Павел Николаевич написал свои знаменитые работы «Формула весны» и «Живая голова». Мастера больше не приглашали на выставки, а если и вспоминали о нем, то только как пример упрямого художника-формалиста. Планируемая персональная выставка Павла Николаевича в 1929 году не состоялась. Руководство Русского музея побоялось показывать столь одиозного художника широким массам и ограничилось закрытым просмотром. Последнее десятилетие своей жизни Филонов влачил жалкое существование подпольного юродивого бессребреника, и только вглядываясь в его гениальные полотна можно почувствовать какие откровения посещали мастера и каких высот достигал его свободный дух. Умер Филонов 3 декабря 1941 года во время блокады. Холодной зимой он тушил на крыше дома зажигательные бомбы, простудился и заболел воспалением легких. Истощенный организм не смог справиться с болезнью. Досок, чтобы соорудить гроб, у родственников не было, и поэтому, в течение нескольких дней, великий художник лежал на столе в своей маленькой комнатушке, накрытый своей же гениальной картиной «Пир королей». Только в 1967 году была устроена первая персональная выставка художника в новосибирском Академгородке стараниями ученых-генетиков. Они увидели в Филонове своего собрата-исследователя, человека науки, стремящегося и увлекающего других к постоянному саморазвитию. Да он и был ученым, открывшим объективные законы неведомой реальности. Аналитический метод Павла Филонова был научным поиском вневременных и внепространственных закономерностей. Многие свои картины он назвал формулами и оставил их потомкам для детальной расшифровки. Филонов дерзал открыть глобальные законы развития Космоса. В сюжетах картин Павла Николаевича явно прослеживается непрерывное размышление над социальными процессами, ожидание краха человеческой цивилизации и глобальное ощущение неправды.
Павел Филонов. Возвращение "блудных" рисунков
- «Голова Медузы Горгоны» Джованни
- Павел Филонов. Возвращение "блудных" рисунков
- Отзывы, вопросы и статьи
- Сайт Владимира Кудрявцева
- «Павел Филонов и его ученики»: выставка из коллекции Русского музея
Русский авангард. Филонов П.Н.
Павел Филонов − русский авангардист, основатель и теоретик аналитического метода в искусстве. Павел Николаевич Филонов – самая крупная, неоднозначная и трагичная фигура русского авангарда 20-х годов прошлого века. Для истории русского искусства Павел Николаевич Филонов не просто оригинальный художник, лидер русского авангарда, но явление гораздо более значительное.
Память дня, Павел Филонов
На практике принципы Филонова нашли выражение в монументальной работе "Формула весны", которая с удивительной точностью и экспрессией передали процесс обновления картины мира. Пейзаж "Формула весны", 1921-1929 годы. Противоположными настроениями отличалась картина "Животные", написанная в 1925-1926 годах. Бесформенные твари с искаженными мордами стали центральными фигурами унылого городского пейзажа, изображенного с резко негативным отношением художника, противника урбанизации природных пейзажей. Такая концепция не подходила канонам нового советского общества, поэтому в начале 1930-х годов Филонов вместе с другими концептуальными художниками начал испытывать давление со стороны власти. В связи со сложившейся ситуацией Павлу Николаевичу пришлось пойти на компромисс и частично отказаться от индивидуальной манеры рисования, чтобы написать несколько заказных работ, среди которых выделились "Портрет И. Сталина" и "Тракторный цех". Эти произведения, купленные государством, принесли художнику доход, но повергли свободную творческую натуру в состояние тревоги и уныния, отразившееся в цикле картин под названием "Лица", созданном перед началом Великой Отечественной войны. Триптих продемонстрировал несогласие с режимом и готовность отстаивать собственные творческие идеалы. Он стал одной из последних работ художника-авангардиста Павла Николаевича Филонова.
Теоретик "аналитического искусства" был женат, но не имел собственных детей. В 1921 году он заключил брак с разведенной женщиной Екатериной Александровной Серебряковой, которая была на 20 лет старше художника и воспитывала двоих сыновей. Павел Николаевич писал, что он и Рина жили в разных комнатах и вели раздельное хозяйство, но отношения складывались хорошо.
Ни один из экспонатов нельзя увидеть на постоянной экспозиции в Русском музее. К более чем 100 произведений искусства широкая публика получит доступ впервые. Ряд живописных работ доставили в Петербург из частной столичной галереи. Особое внимание кураторы уделили первому иллюстрированному изданию «Калевалы» из серии эскизов костюмов к «Ревизору». Картина дня.
Первые замечают в предмете только видимые или только невидимые его особенности. А вторые связывают воедино видимое и невидимое, предметное и беспредметное.
Дают «формулу предмета». Мне так нравилась эта идея! Я находил, что и к актёрскому творчеству она приложима. В годы моей юности Павел Николаевич Филонов был очень популярен, особенно среди молодёжи, настроенной воинственно по отношению к академизму. В сущности, они признают только учеников, последователей или же равных себе оппонентов. Бытовые же формы общения для них излишни, неувлекательны, и это вполне естественно, особенно если учесть их обострённое чувство быстротечности жизненного времени». Райкин А. О нём, М.
И его работа «Мужчина и женщина» становится тем произведением, о которых говорят в столице. Другое дело, что далеко не все зрители были готовы воспринимать мир таким, каким он виделся Филонову. В чем-то он удивительно напоминает Маяковского в литературе, и не случайно Владимир Владимирович пригласил Павла Николаевича оформить декорации для своего футуристического спектакля. А чуть позже перед зрителями выступил один из литераторов с докладом « П. Филонов — завершитель психологического интимизма». Конечно, буржуа и далекие от всякого искусства обыватели реагировали на работы Филонова с известной долей брезгливости, а вот молодежи нравился этот символизм, этот плевок в душу сытого общества. Они были уверены, Филонов выражает тревожные мысли, сгущающиеся над предвоенной Европой, очень правильно… Война не обошла стороной художника, два года он провел в действующей армии, сражавшейся в Румынии. И этот период стал определяющим — Павел Николаевич уловил сермяжную правду жизни: бравирование отсутствием интереса к достижениям научной мысли, изучению классиков — это путь в тупик. И не случайно после возвращения с фронта он активно изучает труды таких разноплановых «классиков», как Линней, Дарвин, Менделеев, Мичурина, Пастер. Павел Николаевич начинает «выращивать» жизнь на своих полотнах, как ростки… После революции 1917 года Филонов работал над завершением своей работы «Аналитическая живопись». При этом он опять уделял большое внимание поиску своего особого стиля. В 1925 году он, обнаружив много последователей, основал школу в Петрограде. Эта школа была закрыта правительством в 1928 году вместе со всеми частными художественными и культурными организациями. Сталинская власть не очень-то жаловала художника, который меньше всего озабочен пропагандой побед социалистического строя и его вождей. Несколько раз выставки его работ были развернуты, но так и не открыты. И хотя сам Филонов не был репрессирован, но к нему подобрались слишком близко, арестовав мужей двух сестер.
140 лет со дня рождения художника Павла Филонова
Да и сам Павел Николаевич еще в 1912 году в своей статье "Канон и закон" пишет о том, что в отличие от кубистов он, обобщая, анализирует частное, стремится ее постичь, не отрываясь от природы вещей. Опубликовал: Главный редактор в Новости, Филонов Виктор Петрович 26.04.202420:39 Комментарии к записи В Сочи почтили память героев – ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС отключены 129 Просмотров. Для истории русского искусства Павел Николаевич Филонов не просто оригинальный художник, лидер русского авангарда, но явление гораздо более значительное. Председатель ревкома Павел Николаевич Филонов, второй справа, в свои 34 года, действительно, выглядел молодо.
Павел Филонов — непризнанный критиками гений-художник: биография и лучшие картины
Павел Николаевич Филонов прожил свою жизнь даже не в бедности — в нищете. Павел Николаевич Филонов, русский художник и теоретик искусства, представитель футуризма, один из лидеров русского авангарда первой половины ХХ о выдающемся русском художнике, Павле Николаевиче Филонове (1883-1941), погибшем в первые месяцы. Павел Филонов родился в 1883 году в крестьянской семье, которая перебралась в Москву тремя годами ранее.
История живописи: Павел Филонов
Одержимость, значит, помогает таланту? Ничего в ней нет плохого? Да и что, спрашивается, нам за дело до того, какой ценой досталась Филонову эта красота, когда мы сегодня любуемся его картинами. Так что же, чем плоха такая одержимость, если она помогает художнику? Ведь то же самое может быть и с учёным... Важны результаты, важно открытие, добытая истина... Вроде бы всё так, но, почему-то уже без всяких доводов, мне по-прежнему несимпатична, неприятна одержимость. Иногда, перебирая рисунки Филонова, я мысленно благодарю его - и возмущаюсь, вспоминаю его жизнь и отвергаю её всей душой, и не могу понять, прав он или неправ и имел ли вообще человеческое право на это?.. Ковтун Е. Начиная с 1925 года, вокруг П.
Филонова сложилась группа из нескольких десятков учеников и последователей, которых он называл «Мастера аналитического искусства» МАИ.
Однако за время мутаций облик его никакого изменения не претерпел — перед нами снова человек в шляпе. Ради чего была эта, напоминающая мясорубку мутация, ради чего было калейдоскопическое изменение, если ничего не поменялось? В чём состоит «перерождение» интеллигента - художник, вероятно, не знает и сам.
Он написал вихрь перекореживший человека, а ради чего это было — неизвестно. Самый приём — изображение фигуры, распадающейся на многие иные фигуры — буквально схоже с приёмом, применённым Марселем Дюшаном в его программной вещи Дюшан писал её несколько лет «Обнаженная, спускающаяся по лестнице. Если сопоставить эти произведение Дюшан закончил свою вещь годом раньше, в 1912 поражает идентичность высказывания— смысл картины только в одной: цельного образа бытия более не существует: по сути, написана антиикона. Следующий по времени холст — уже военной поры.
Филонов называет «Перерождение человека», в нём тема зеркал, внутрь которых попадает герой, доходит до крещендо. Здесь сюжет ясен — в город входит крестьянин при желании можно его адресовать к картинам Венецианова и укоренить в русскую живопись XIX века и в городе с ним происходит чудо. В покривившемся квартале, где дома словно рассыпанные кубики, этот крестьянин сперва превращается в горожанина, меняет платье, а затем его облик начинает троиться, перед нами уже три человека, с единым торсом, но бесчисленным множеством рук-ног — и с тремя головами. Три головы странного мутанта похожи на Велимира Хлебникова, Маяковского и Кручёных.
То, что в итоге мутаций пред нами возникает справа фигура поэта Владимира Маяковского, у меня сомнений не вызывает. Если это так и моя догадка верна: из русского крестьянина и крепостной доли возник пролетарий и творец Маяковский, — то перед нами программный труд по воспитанию пролетарского сознания. Но, глядя на все эти мутации, невозможно сказать, чем же конечный продукт трансформаций отличается от расходного материала. Чем человек нового мира принципиально лучше крестьянина, пущенного в переделку?
Ответить на этот вопрос невозможно в принципе, поскольку герой Филонова никак не показывает нам характер. У него вообще нет никакого характера — он продукт мира, он строит новый мир, он ложится в удобрение этого нового мира, а хорошо это или плохо, он не знает. Его сила имеет не осознанную природу, иначе говоря, рождена не сознанием, но волей и упорством в существовании, и оценить, чем хорошо такое упорство, невозможно. Так и герой Платонова, «сокровенный человек» Пухов, «на гробе жены варёную колбасу резал» не потому, что он плохой или бесчувственный человек, но потому, что «естество своё берёт», — и у писателя Платонова, пристально вглядывающегося в мир явлений, нет осуждения такой естественности; писатель анализирует явления первичные, смотрит безоценочно.
Сила жизни в данном существе заложенная, такова, что никакие внешние критерии не справляются. И хотя такой анализ выглядит нетактичным по отношению к художнику, чьей задачей жизни было творить вне контекстов, но говорить о первичном словаре понятий Платонова или о протолюдях Филонова вне контекста современной им культуры — неправильно. Именно одновременно и это существенно возникают лабораторные попытки исследовать феномен как бы «первичного» сознания. Однако Мерсо, герой романа Камю, отгораживается от запрограммированной как это видится ему реальности именно строгим анализом своих первичных ощущений.
Мерсо пребывает вне морали общества, поскольку общество лицемерно и шаблонно, а он сам — первичен и точен в описании своих эмоций. Его возлюбленная Мари спрашивает, любит ли её Мерсо; тот «посторонний» ко всякому речевому штампу , трезво взвесив свои эмоции, отвечает, что, скорее всего, он её не любит, но, впрочем, уточняет, что значения это не имеет никакого, поскольку он вообще не понимает, что такое любовь. Их физиологическим радостям или совместным походам в кино ничуть не мешает тот факт, что мелодраматическое понятие «любовь» ничего не говорит Мерсо, или то, что в этот день умерла его мать. Любопытно, что мы, читатели, сами, безусловно находясь в культурном контексте, склонны относиться хорошо к Пухову и недоброжелательно относимся к Мерсо, хотя оба эти персонажа совершенно идентичны, это очищенные от культурных штампов, а вместе со штампами и от нравственных идеалов, существа — это человеческие механизмы, люди из плоти и крови, и даже с некоей душой, но душа прошла своего рода «чистку»; механизм отремонтировали.
Можно ли человеческому механизму сострадать? Может ли человеческий механизм стать героем? И ещё важнее спросить: если наделённый избыточными эмоциями человек ведёт мир в беду, может быть, человеческий механизм мир спасёт? Лабораторные эксперименты по изучению «сокровенного человека» — «постороннего» — «человека без свойств» потребовались после Первой мировой войны, то есть после тотального разочарования в европейской культуре, приведшей к бойне культурных народов.
Приняв вызов, начал свою работу Филонов — и создал героев, которые в полной мере характеризуют первичный мир труда, очищенный от представлений о культурных и речевых клише. Затруднительно определить его героев — они лишены индивидуальных черт; это колоссы, изваяния людей, словно вырубленные из дерева: структура тел, голов, даже поверхность кожи, как её изображает художник, напоминают нам о дереве. Это протолюди, вовлечённые в вечный трудовой процесс, и кажется, что их рабочая трудовая сущность первична в этом мире, как все протоэлементы — вода, огонь, ветер, лес. Зрителю не удастся сказать, чем один из персонажей отличается от другого, эти фигуры более или менее однообразны, но ведь и скульптуры в средневековых соборах тоже довольно однообразны и выполнены грубым резцом.
Слово «Средневековье» в данном случае условно, строгий Филонов его бы не употребил. Европейское Средневековье — это христианство. Вещи Филонова создают эффект древнего собора, однако при этом храма не христианского, но сугубо языческого. Простота иной бы сказал: примитивность этих образов обусловлена тем, что все лишние эмоции словно бы отсечены — они могли бы оказаться фальшивы.
Остаются только упорство и тяжесть труда, въедливость и истовость — и странным образом эти качества, вообще говоря присущие индивидуальным характерам, в данном случае характеризуют обобщённые примитивные типы. В этом сочетании въедливой детали и обобщённого, почти примитивного образа — очарование и притягательная сила Филонова. Его вещи потрясают многодельностью и необыкновенно усидчивой деталировкой; мастер проводил часы, дни и месяцы, усложняя, добавляя, вкрапливая всё новые и новые подробности. Его крупные формы буквально набиты микроскопическими мелкими штрихами и подробностями, подчас напоминая структуру клетки, как мы её видим в микроскоп.
Метод филоновского рисования, в котором большая форма дробится на малые, а эти малые формы — на ещё меньшие, получила название «аналитическое» рисование, и появился даже целый ряд адептов этой школы. Интересно здесь то, что данный аналитический метод ничего не анализирует, то есть вообще ничего. Сколь ни тщиться, разглядывая мелкие детали, вписанные в большую филоновскую примитивную форму, вы не отыщете в них никакой информации тем более анализа. Эти большие примитивные формы заполнены такими же примитивными формами, и даже ещё более упрощёнными, — геометрическими телами и точками, квадратами и прямоугольниками.
Иногда кажется, что внутри крупных филоновских лесовиков бушует хаос, созданный беспредметным Малевичем. Возникает страннейший эффект — сложности, которая ничего не проясняет, анализа, который ничего не анализирует, детали, которая не детализирует ничего. И это тем более любопытно, что творческий метод Филонова, как его описывал сам мастер, заключался не в уточнении большой формы, как то делает большинство художников мира, но в создании большой формы вокруг форм малых — в том, что художник идёт от частного к общему. В идеологическом плане это совершенно понятно — Филонов деталь низвёл до чёрточки, индивидуальность растворил — это закономерно по отношению к коммунистической утопии.
Так поступает и Платонов. Но вот как сугубо рисовальный метод это вообразить трудно — судя по всему, Филонов начинал всякую вещь с абстракции, поскольку его деталь сугубо абстрактна, это всегда беспредметная форма, мелкая загогулина, точка. И то, что мелкая бижутерия абстракций ткёт образ человека, каковой сам художник считает реалистически конкретным, — это само по себе поразительно. Значит ли это, что очищенная от культурных наслоений эмоция абстрактна?
Значит ли это, что абстрактная эмоция порождает безличного идола? Неужели именно это хотел нарисовать художник? С точки зрения метода письма— перед нами исключительный парадокс: данная техника заполнение формы абстрактными разноцветными точками буквально воспроизводит приём пуантелизма. Именно так поступали французские художники-дивизионисты, Сёра и Синьяк, они ставили мириады пёстрых точек, усложняя локальный цвет, причём делали это почти механически.
Художники планеты Земля. Картины и другие работы художников. Сам себя называл "художником-исследователем". Павел Филонов родился 8 января 1883 года 27 декабря 1882 по старому стилю в Москве. С 1894 по 1897 год учился в городской приходской школе, а затем переехал в Санкт-Петербург, где недолго учился в живописно-малярных мастерских, в них же и работал после окончания обучения.
С 1898 года совмещал работу с посещением художественных курсов Общества поощрения художеств, а с 1903 года учился в мастерской художника Льва Евграфовича Дмитриева-Кавказского. Известно, в первом десятилетии 20-го века 1900-1910 , Филонов трижды безуспешно пытался поступить на обучение в Петербургскую Академию художеств, пока в 1908 году не был принят вольнослушателем , однако уже в 1910 году он демонстративно бросил учёбу, недовольный преподавательским составом и их видением искусства. С 1910 года Павел Николаевич Филонов начал регулярно участвовать в различных выставках авангардного искусства, а к 1914 году вместе с товарищами сформировал манифест "аналитического искусства", которое противопоставлялось как традиционному академическому рисунку, так и другим авангардистам Малевич и тому подобные. Художник принимал активное участие в революции. В 1919 году принимал участие в "Первой Государственной свободной выставке произведений искусств" в Зимнем Дворце.
Павел Филонов. Но от этого большинства конца XIX века, тесно интегрированного с городской жизнью через сезонное «отходничество» на заработки в городе, а то и просто живущего, как нынешние мигрантские массы, на два дома, — семья Филонова вряд ли чем-то отличалась. Было в жизни этого городского пролетариата одно, самое светлое обстоятельство, которого почти начисто была лишена сельская жизнь. В ней был шанс на изменение своей социальной судьбы: реже — шанс на подъём и выход в купеческое состояние, чаще — шанс на достижение личной социальной свободы на военной или гражданской службе, интеллигентной работе, равно открывавшихся после получения среднего и специального образования, возможность которого давал только город. Павел Филонов, борясь за жизнь и личную свободу, получил в Москве и Санкт-Петербурге начальное и минимальное специальное образование, рано избрав путь художника. Сколь мало бы ни было его художническое образование, он в полной мере овладел рисовальным ремеслом, для художников не частое дело — рисовальщиков среди живописцев немного. Попытки получить нормативное высшее художественное образование долго не удавались, а затем — уже стали лишними, — тогда, когда прямой путь Филонова к творчеству в ряду других новых художников уже был открыт. Их особая культурная и карьерная жизнь тоже богата, но не сравнима по скорости с беспрецедентным аферизмом столиц. Но одни парвеню повторяют карьеры Жюльена Сореля из стендалевского «Красного и чёрного» или Жоржа Дюруа из мопассановского «Милого друга», а другие становятся рабами своего дара, отдавая ему всю жизнь и все её столичные шансы. Филонов выбрал последнее.
Наверное, он просто не имел такого выбора и просто никогда не колебался, ибо по главным чертам своего характера был идеократом, учителем и столпником, который вне искусства превратился бы в создателя секты.
Русский авангард. Филонов П.Н.
Евгения Петрова: «Здесь показаны произведения разных периодов, разных жанров, разных видов, разных типов. Это будет для тех, кто знаком с Филоновым, интересно. Для тех, кто с ним совсем не знаком, здесь очень много, во-первых, аннотаций к каждому периоду, к картинам некоторым. Эти аннотации им помогут понять этого потрясающего художника, к сожалению, еще очень мало раскрытого». В «Зарядье» собрали более 80 лучших работ, которые можно изучать часами. Среди представленных произведений — едва ли не все главные работы Филонова: от «Пира королей», «Крестьянской семьи», знаменитых голов и абстракции, до вполне реалистических картин. Ольга Любимова: «Москва не видела Павла Филонова 20 лет.
Такой выставки, возможно, не было никогда.
Первоначальное художественное образование Терешкович получил в частных студиях К. Экспонент выставок... Племянница шведского короля Адольфа Фридриха. Двоюродная племянница прусского короля Фридриха Великого. Одновременно с обучением в гимназии К. Мая 1912—1919 , он занимался у своего отца и театрального художника О.
Опять же из-за своей одержимости он не мог не отвергать все иные художественные школы и направления. Только свою живопись он считал подлинной, свою манеру считал революционной. Он не щадил своего здоровья, не щадил близких, не замечал никаких лишений; единственное, к чему была устремлена вся его натура, - живопись. Работать, писать, рисовать, стоять у холста, искать новые приёмы, способы - это, и только это, было способом его существования, это было жизнью... Можно, конечно, уважать и чтить подобную художественную преданность, но человечески симпатичного в ней мало. А вместе с тем живопись Филонова поразительна. Значит, что же - одержимость, фанатичность помогали ему? Великолепные картины его, посвящённые революции, петроградским рабочим, проникнутые энтузиазмом, живописные в каждом малом кусочке полотна, - всё это получалось, несмотря на одержимость? Или благодаря ей?
Одержимость, значит, помогает таланту? Ничего в ней нет плохого?
В кровавой каше взгляд может отыскать подобия антропоморфных элементов; где-то мелькнули пальцы, где-то спины.
Понятно, что грязную кашу приготовили из людей; изображено в буквальном смысле слова «пушечное мясо». За два года до написания этой вещи и за год до начала мировой войны» Павел Филонов написал одну из самых важных картин — «Пир королей»; автору было тридцать лет — в этом возрасте Христос пришел в Капернаум; это возраст понимания. Было бы поистине странно, если бы религиозный мыслитель Филонов не примерял на себя даты.
К тому же в то время все революционные мастера использовали евангельский дискурс. Картина торжественно-значительная, пафосом — церковная; но, подобно босховским сатанинским триптихам, для храма она не годится. Хлебников называл эту картину «пиром трупов»; и такое впечатление от картины оправданно в контексте мировой бойни.
Можно развить метафору Хлебникова и сказать, что изображен совет вампиров, готовящих войну, упивающихся кровью, делящих планету. Ясно, что происходит собрание по важнейшему поводу, название картины «пир королей» говорит само за себя. Вот так шла подготовка к войне, устроили передел мира вроде того, что имел место в Мюнхене 1938-го, Москве 1939-го или в Ялте 1945 года.
Вампиры привыкли решать судьбы народов за обедом: уселись за стол, выпивают, закусывают, передвигают по столу армии, списывают в тираж миллионы. Эти короли-вампиры на картине — правители современных художнику империй: вот этот урод — Николай Второй, его сосед — Клемансо, за ним — Георг Пятый, и т. На символическом уровне такое толкование уместно; подтверждено мировой войной.
Однако картина заслуживает более подробного изучения: Филонов был философом. Это слово часто применяется по отношению к художникам, однако не все художники, даже очень хорошие, — философы. Скажем, Ренуар или Моне, Серов и даже размышляющий над формами Врубель — философами не были; они не хотели ничего сказать о мироустройстве.
Это просто не входило в круг их интересов, искусство, как представлялось им, существует для другого. А Филонов считал, что искусство существует как инвариант философии. Сам он выражался так: «Надо быть идеологом мирового масштаба» — сказано с той самоуверенностью, что была присуща мастерам революционных лет.
Впрочем, подобной самоуверенностью обладали Кампанелла, Микеланджело и Бруно. Филонов принадлежит к мыслителям этого уровня. Картина «Пир королей» выполнена в красно-лилово-коричневых тонах, карнация картины общий тон, тот эффект, что производят все цвета разом, сплавившись в единый цвет в нашем глазу напоминает запекшуюся кровь, сукровицу на гноящейся ране.
Реализм ощущения превосходит «правду» документального кадра и фиксацию реального факта. Художник пишет самое важное в происходящем — гноящуюся рану; вся картина — это гнойная сукровица. Сказать, что общий цвет картины — это цвет гноящейся раны, можно; но сказать, какого конкретно цвета тот или иной персонаж, предмет или воздух в картине — нельзя.
Собственно, этого сказать нельзя ни о каком предмете в любой картине Филонова. Дело в том, что абсолютно всякий предмет в картинах мастера есть функция от космоса, каждый предмет воспроизводит весь набор цветовых хромосом среды. Из цветного хаоса ткутся объемы и каждый раз возникают сочетания всех цветов, взятых из хаоса для создания данного предмета.
Спустя годы Станислав Лем описал этот феномен в фантастическом произведении «Солярис», где показано, как все в мире сделано из единой субстанции. Вообще говоря, это не есть мысль Лема и не есть мысль Филонова — это положение разделяют многие философии, одним из первых его сформулировал Анаксагор; в недавнем прошлом, в XVII веке то же самое, в терминах, приближенных к нашему словарю, говорил Гассенди.
В Москве открылась выставка с работами советского художника-авангардиста Павла Филонова
| Павел Филонов загадочный мастер русского авангарда (Наталья Швец) / Проза.ру | Новости Фотогалереи Видео Совет молодых депутатов СМИ о нас. |
| "Русский вернисаж. Из частных коллекций" - Статьи - Музеи - РЕВИЗОР.РУ | Человек в мире Павел Николаевич Филонов 1925 107 × 71.5 см Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. |
| Павел Филонов загадочный мастер русского авангарда (Наталья Швец) / Проза.ру | художник-авангардист, ныне почитается как один из лидеров русского авангардного искусства и основатель аналитического искусства. |
| Филонов Павел Николаевич | Человек в мире Павел Николаевич Филонов 1925 107 × 71.5 см Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. |
| Павел Николаевича Филонов | Павел Филонов – знаменитый русский художник, основатель нового направления в живописи — аналитического искусства. |
Память дня, Павел Филонов
Павел Николаевич Филонов — российский советский живописец, график, художник театра и педагог, член Ленинградского Союза художников[1], одна из фигур, определившая лицо ленинградской живописи 1910-1930-х годов ленинградской школы живописи[2]. Это Павел Николаевич Филонов (1883, Москва — 1941, Ленинград) — русский художник, теоретик искусства, поэт. Ольга Любимова: «Москва не видела Павла Филонова 20 лет. ФИЛОНОВ Павел Николаевич [27.12.1882 (8.1.1883), Москва – 3.12.1941, Ленинград], рос. живописец и график. Родился в семье извозчика. М., 2008; Мосякин А. Г. Страсти по Филонову: Сокровища, спасенные для России. Павел Николаевич Филонов (1883, Москва — 1941, Ленинград) — русский художник, теоретик искусства, поэт. Павел Филонов принимает активное участие в революции и занимает должности председателя Исполнительного военно-революционного комитета Придунайского края в Измаиле, председателя ВРК Отдельной Балтийской морской дивизии и т. п.
140 лет со дня рождения художника Павла Филонова
В этом году задания диктанта были посвящены 80-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, освобождению Крыма, Белоруссии и юбилеям писателей-фронтовиков. Проверить свои знания о стратегических наступательных операциях Великой Отечественной войны -Ленинградско-Новгородской, Белорусской, Крымской участники диктанта должны были за 45 минут в 25 вопросах. Всего на территории города Сочи Диктант Победы написали более 3 тысяч человек.
Для Филонова как и для Платонова всякий труд равновелик; они сами пролетарии, они пишут пролетариев — и пишут для пролетариев. Пролетарий в отличие от капиталиста или крепостного познаёт мир в свободном труде и сам может быть понят только через труд. Свободный труд тем отличается от принудительного, что этот труд не имеет срока и расписания — надо работать всегда. Труд становится для Платонова и Филонова той единственно приемлемой для человека средой, в которой человек только и может понять окружающий его мир. Совершая ежедневный мучительный трудовой процесс, человек способен анализировать ощущения от предметов и явлений, и таким образом он понимает действительность. В том числе трудом является определение внешнего мира. Здесь уместно вспомнить, что Филонов был не только живописцем, но и писателем; причём, подобно Платонову, обращался со словом на особый манер — перегружая слово теми смыслами, какие ему самому открывались в процессе речи.
Приведу цитату мастера, так он определял свой метод работы:"Я художник мирового расцвета — следовательно, пролетарий. Я называю свой принцип натуралистическим за его чисто научный метод мыслить об объекте, адекватно исчерпывающе, провидеть, интуировать до под-и-сверх сознательных учётов все его предикаты, выявлять объект в разрешении адекватно восприятию". Сказано это на первый взгляд заумно, туманно. Впрочем, так выражался и Платонов тоже, часто фразу писателя надо перечитать, чтобы понять, что именно хочет сказать автор, — так происходит от повышенной требовательности к слову. Осознав себя «пролетарием», уверовав, что усилиями пролетариата создаётся небывалая мировая культура, писатели, творцы новой пролетарской действительности столкнулись с тем, что они говорят на старом языке, — и настоятельной потребностью ответственного мастера стало язык поменять. Поменять — значило очистить от культуры. Культура может соврать, культура повинна во многой лжи; надо освободить линию от воспоминаний о музее, а слово от шлейфа ложных значений. Как выражался сам Филонов опять-таки на своём трудном языке : «Художник не может действовать в чистом разрешении заранее известной старой формой, это обязывает форму быть точной по отношению анализа в объекте, как звук, нота, буква, цифра, слово, речь»… Первичное слово, освобождённое от культурных коннотаций, — вот что ищут художники. Пролетарий, человек труда, желает говорить о себе и своих товарищах на честном рабочем языке.
Но такого языка — нет. Мы все существуем внутри культуры и пользуемся её шаблонами, а кто-то может сказать «пользуемся клише» или даже «штампами» для выражения своих даже искренних эмоций. И ничего, живу, здоров» Павел Филонов Выражать себя через присвоение чужого словаря свойственно человеку вообще, а искусство этим пользуется постоянно — совсем не сегодняшний откровенный приём постмодерна впервые разрешил заимствование. Совсем не первым отметил Мандельштам, что «не одно сокровище, быть может, минуя внуков, к правнукам уйдёт». Вовсе не первым Эдгар Дега советовал молодому художнику до 20 лет копировать картины в Лувре, и лишь потом юношу можно будет допустить до рисования первых набросков самостоятельно. Это даже не традиция, это просто условие диалога внутрикультуры: мы живём в образном мире и само понятие образов сформировано всей культурой до нас, наши эмоции лишь добавляют к уже существующему образному ряду своё, никак не отменяя прежнее. Платон считал, что наши знания есть лишь «припоминания» того, что уже знает наше сознание по причине причастности к общему эйдосу, то есть причастности к единому замыслу мира, где все явления и сущности сконцентрированы воедино. Увидеть вещь как бы впервые, освободить слово от словарных значений и опуститься вниз, к его корневой системе, заставить слово и вещь быть «самими собой» — вне культурного понимания — возможно ли это в принципе? Практически одновременно с Платоновым и Филоновым художник Клее провозглашает своей целью спуститься от «кроны дерева искусства» к «его корням».
Оставим в стороне тот очевидный, увы, факт, что, спускаясь от кроны культуры к её корням, творцы неизбежно находили там язычество, а как развивались их отношения с языческими идолами — легко узнать из истории 30-х годов. Но сейчас речь об ином. Очищая слово и линию от неизбежных культурных коннотаций «этот образ подобен тому образу» , пролетарские мастера вынуждены были — без преувеличения — пересмотреть словарь. Так возникает неудобная, трудно читаемая фраза Платонова, в которой писатель всякое слово ставит не потому, что принято называть этим словом явление, а взвешивая слово — подходит ли корневая система данного слова к тому, что видит глаз, ощущает язык, чувствует кожа. Возникает как бы первичный протоязык, на котором до Платонова никто и не говорил, да и после него говорить не будет: ведь, следуя завету писателя, его собственное понимание слова тоже надо забыть, чтобы затем опять искать первичное значение. Все мы пользуемся шекспировскими, бальзаковскими, мопассановскими и микеланджеловскими характеристиками не потому, что абсолютно верим им, но потому, что образы явлений — такие же объективные данности культуры, как сами явления. Яблоко Сезанна, яблоко сада Гесперид, яблоко Ньютона уже столь же природны, как яблоко, висящее на ветке, — и природа культуры в большей степени даже, нежели природа естественная, формирует наше сознание. Но что если отказаться от культуры, сквозь которую мы смотрим на природу, и что если охарактеризовать яблоко так, словно ни греческих мифов, ни картин Сезанна не существует? Что если попробовать найти слова для эмоций, которые испытываешь к женщине, не прибегая к определению «любовь», которое использовали Данте, Петрарка и Маяковский, нагружая эту эмоцию моральными императивами и фантазиями?
Что если, пользуясь первичным словарём, предельно честно и ответственно охарактеризовать происходящее в организме при виде особы противоположного пола? И будет ли такая скрупулёзно фактографическая характеристика отвечать представлениям окружающих о любви? Окружающие невольно, в силу принадлежности к культуре пользуются словами «мне невозможно без неё жить», «она свет моих очей», «она воплощение красоты», но этот набор заклинаний ничего не значит для героя Платонова; ответственный герой Платонова скажет нечто исходя из точной фактографии. Так появился знаменитый персонаж Платонова, освобождённый от привнесённых извне как считает сам писатель определений явлениям, от культурных клише и флёра чужих эмоций. Надо не стесняться того, что мы понимаем своим естественным разумом, —надо лишь следовать своей способности понимать. Так возник платоновский «сокровенный человек» — существо, лишённое привычных представлений о добре и зле. Это не плохой человек, слово «плохой» вообще для Платонова не имеет смысла; но это и не хороший человек, поскольку и слово «хороший» тоже бессмысленно. Парадоксально то, что писатель с фамилией Платонов выступал именно против основного принципа философа Платона, против того, что всякая вещь содержит в себе идею, создавшую эту вещь. Писатель Платонов именно эту первоначальную идею вещи словно бы не замечает.
Он видит всё впервые. Вот перед нами мир: существуют яблоко, любовь или стул — и человек, пользующийся этими данностями, хочет понять явления исходя из своего, ему одному известного опыта. Человек не лукавит, он честен перед миром, он анализирует свои ощущения, подбирает точные слова, их описывая, — и не хочет знать чужих мнений на сей предмет. Такой подход к миру неизбежно приводит к тому, что понятия добра и зла теряют своё значение. Ведь добро и зло мы познаём не только опытным путём,но через априорные знания, данные нам культурой. Допустим, порезать палец — зло, и это мы узнали опытным путём; если быть осмотрительным, то палец не порежешь и зла избежишь. Но как квалифицировать явление смерти, которая объективна? Для христианина смерть — зло, которое надо преодолеть, но для наблюдателя естественного течения события допустим, биолога смерть злом не является. Впрочем, биолог, вероятно, отнесётся к смерти своих близких как ко злу, поскольку в данном пункте естественное течение событий перешло в область эмоциональную, духовную; в этот момент в нём заговорит усвоенный вместе с культурой набор эмоций — любовь, сострадание, память и т.
Трудно будет сказать над гробом матери «нарушение дыхательных функций, объективно возникшее…» и т. Но если культурные эмоции убрать из сознания как вторичные? Что должен переживать человек, живущий вне культурных коннотаций? Как охарактеризовать голод в Африке? Эти смерти далеко, нами буквально не пережиты; голод никем специально не устроен, просто в Африке мало еды. Это событие — зло или добро? Или просто течение событий?
Общественное Телевидение России - ОТР 5 897 подписчиков Подписаться 3 января 1941 года: блокадный Ленинград, в ледяной комнате в окружении сотен картин умер от истощения Павел Николаевич Филонов — уникальный художник-исследователь, лидер русского авангарда, создатель загадочного аналитического искусства. Смутьян холста, очевидец незримого, его интеллектуальные эксперименты были понятны лишь узкому кругу новаторов, а впоследствии оказали мощное влияние на мировую живопись.
Художник принципиально не продавал своих работ за рубеж, поэтому практически всё его наследие хранится в Русском музее. Ученики Павла Филонова Одна из крупных школ русского авангарда. Создана Филоновым в 1925 г. Официально признана в 1927 г. В разные годы в состав МАИ входило до 70 художников.