Мария Блюменталь-Тамарина была награждена Орден Ленина и Орден Трудового Красного Знамени в 1937 г. "Любимица Москвы" (Мария Блюменталь-Тамарина). Поиск. Смотреть позже.
Мария Павловна Блюменталь-Тамарина
Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна 4 (16) июля 1859, Санкт-Петербург — 16 октября 1938, Москва. Операция «Ринг» главным героем стал предатель Блюменталь-Тамарин. 16 октября 1939), советская и российская актриса театра и кино. В «послужном списке» Всеволода Блюменталь-Тамарина – звание Заслуженного артиста РСФСР, два смертных приговора, сотрудничество с фашистами, смерть при невыясненных обстоятельствах и весьма сомнительная реабилитация.
Двойник Сталина в Третьем рейхе закончил жизнь на дереве
Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина (урождённая Климова; 4 (16) июля 1859 — 16 октября 1938) — русская и советская актриса театра и кино. биография, дата рождения. В 1901 году Блюменталь-Тамарина вернулась в Москву и поступила в Русский драматический театр Федора Корша. Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна (урождённая Климова) [4(16).7.1859, Санкт-Петербург – 16.10.1938, Москва], российская актриса, народная артистка СССР (1936). Жена Александра Эдуардовича, Мария Павловна Никитина, исключительно хорошенькая и способная женщина, из которой он сделал недурную опереточную актрису, обожала Марью Михайловну и считала ее святой. Мария Блюменталь-Тамарина.
В книге Николая Лузана «Сталин. Операция «Ринг» главным героем стал предатель Блюменталь-Тамарин
И будь здоров, поправляйся, набирайся сил и береги себя, красавец-мужчина! Пусть пожар поспособствует тебе много к украшению. Крепко обнимаю — твой Качалов. Поцелуй за меня руку Инны Александровны, а «товарища-маму» и в ручку, и в уста. Передай ей, что Барвиха без нее скучает, все ее вспоминают с любовью и умилением. Чувствуешь, какой «букет»?
Записка без даты, но с припиской, сделанной рукой Лощилиной: «письмо от крестьянского поэта Сергея Клычкова, расстрелянного большевиками»: Дорогой Всеволод Александрович! Прошу тебя не отказать черкнуть мне записочку в театр, посмотреть тебя с Полевицкой Очевидно, имеется в виду актриса Елена Полевицкая. Говорят все, что выходит у вас за милую душу хорошо. Через две недели выйдет мой роман из печати, тогда презентую. Любящий тебя Сергей Клычков.
С горя я перестал писать стихи и пишу прозу. Вышедший из тюрьмы певец Александр Давыдов просит в письме от 7 октября 1936 года об устройстве: Вернувшись после долгих странствий по белу свету, я многих друзей моих не застал в живых, их осталось только трое!.. Двух из них я радостно встретил, это Сашу Брагина и Сашу Остужева, а вот самого любимого Вовочку никак встретить не могу, а неумолимая старость все близится!.. Напиши мне, родной, каковы твои планы на текущий сезон?? С радостью приеду в Москву, если какая-нибудь организация пригласит меня с моими песнями.
Стены голосом не ломаю, а мастерством своим мог поспорить с кем угодно, имея в своем певческом базаре исключительный репертуар, так в чем же дело??? Сердечно твой — Саша Давыдов. Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин, по воспоминаниям, действительно очень многим помогал. Актеров, вернувшихся из лагерей и тюрем, иногда брал в свой передвижной театр. Переезжая из города в город, легче было затеряться и спастись от тогдашних повальных арестов.
Да и сам Всеволод Александрович, несмотря на свою всесоюзную славу и звание, остерегался советской власти. Иногда он получал письма и из лагерей. Например, сохранилась открытка из лагеря в Архангельской области там, кстати, с 1932-го был и мой отец с характерным оттиском-рисунком: человек за решеткой и — адрес. Итак, открытка от его друга Литвинова Николая Парфентьевича, где Литвинов просит у него денег — и теперь, когда получишь мое письмо, уже ответ я могу получить только через год, но ты можешь прислать радиотелеграмму, а также по радио перевести немножко денег, они мне очень помогут. Мой привет Инне Александровне и маме.
Крепко целую — твой Николай. На открытке — обратный адрес: г. Архангельск, Архперпункт О. Для меня. Сохранилось также довольно угрожающее для того времени письмо к Лощилиной от какого-то сотрудника, может быть, администратора.
Москва: Глубокоуважаемая Инна Александровна! Сейчас Айзенберг предпринял последнюю попытку заменить 31-го «Белугина» для этого он связался с комиссаром Д. Он сказал: «О замене не может быть и речи. Если Блюменталя не будет 31-го у нас — мы люди военные — сразу же отправим к нему на дачу врача, машины у нас ходят быстро, и убедимся болен ли он, или Новый год встречает, а потом уже сделаем выводы. Во всяком случае, если его не будет на спектакле и вечер будет сорван, мы с ним в эту же ночь увидимся».
Айзенберг этим испуган очень. Не говорите Вс. Это его может еще больше распалить. Шлю привет.
Ее сценический дебют состоялся в 1885 году в составе любительской театральной труппы, но уже в 1887 году она выступила как профессиональная актриса в адаптации « Кина » Александра Дюма к летнему театру в парке им. Петровского в Москве. С 1889 года работала в Театре мелодрамы Михаила Лентовского ru.
Одна из лучших актрис русского драматического театра Мария Блюменталь-Тамарина выступала на сценах многих городов России.
Она нигде не училась своему мастерству. На сцену юную учительницу Марию Климову привел ее знаменитый супруг — артист императорского Александринского театра Александр Блюменталь-Тамарин. Актриса часто играла женщин из народа, у которых нелегкая судьба, трудная жизнь, одинокая старость. На роли примерно такого же плана ее пригласили и в кино.
Вот в такую организацию поступил работать Блюменталь-Тамарин. И 2 февраля 1942 года он уже вышел в эфир с призывом отказаться от защиты сталинского режима, сдаваться немцам и видеть в них освободителей от большевизма. Опять ассоциации с современностью. Тут уж ничего не поделаешь, такова история: повторяется в виде фарса.
Предательство Блюменталя-Тамарина все же было трагедией, учитывая обстоятельства войны с Гитлером и талант актера, нынешние же повторяют его путь «на минималках», испугавшись отъема зарубежной недвижимости или блокировки счетов в банках Запада. Радиостанция «Винета» вещала о противоречиях в руководстве СССР, существующих и мнимых, о техногенных катастрофах в тылу, о локальных выступлениях. Бейте без пощады сталинцев! Готовьтесь к великой борьбе против сталинской власти». Но наше правительство не думает об этом. Это правительство начало войну, не подготовив к ней страну, имея военное командование, состоящее из невежд. Мы требуем окончания войны, мы ждем, чтобы к власти пришла новая часть русского народа, которая заключила бы мир и спасла страну от катастрофы». Это цитаты из сообщений радио «Винета».
Узнайте знакомые буквы. В работу на гитлеровцев актер включил и свою жену Инну Миклашевскую. Блюменталь-Тамарин был звездой гитлеровской пропаганды, он не только зачитывал чужие тексты, но и писал свои фельетоны, воспоминания, высмеивая жизнь в СССР и рассказывая о том, как его ущемляли «жиды-большевики». Он пытался давать советы немцам, как вести пропаганду: пообещать крестьянам, например, дать немного земли предложение было отвергнуто или издавать фейковую газету «Правда» уже издавалась без него. Сам Блюменталь-Тамарин описывал свою работу на Гитлера как героическое противостояние Сталину и режиму: «Мой дар дает мне право — бесценное право — бичевать великого убийцу Сталина и его подручных палачей. Три раза в неделю я подхожу к аппарату и, трепеща от ненависти, бросаю в эфир все свое негодование, весь мой гнев — дьяволу, уничтожившему все лучшее земли нашей. И это держит меня в жизни, это спасает меня от отчаяния. В этом весь смысл моего существования.
Я часто плачу горькими безутешными слезами о моих погибших друзьях, бросаю эти мои слезы в устье маленького металлического аппарата, и они звучат в безграничном пространстве и не пропадают бесследно». Узнаваемо, правда? Это не я мерзавец и предатель, это я воюю с «кровавым режимом», бросаю в ютьюб и телеграм обвинения дьяволу и плачу о погибших. Поразительно, насколько не меняется даже риторика! Он строчил доносы на коллег, много пил и так пресмыкался перед немцами, за что его презирал даже предатель генерал Власов.
160 лет М.М. Блюменталь-Тамариной!
актрисе, в числе первых удостоенной звания народной артистки СССР. Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина (16 июля 1859,Санкт-Петербург — 16 октября 1938,Москва) — русская актриса театра и кино,Народная артистка СССР (1936),Одна из первых 13 человек,удостоенных этого звания. Но вмешалась его влиятельная мать — Мария Блюменталь-Тамарина, которая входила в число первых 13 актеров, получивших от советской власти звание "Народный артист СССР". Карьерной вершины Мария Блюменталь-Тамарина достигла при советской власти. Его мать, Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина, была народной артисткой республики, орденоносцем. Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. Мария Блюменталь-Тамарина.
Книги, стихи, проза, издательство, публикации
На большой сцене играла с 1887 года, в Москве с 1901 года. Первый выход в качестве профессиональной актрисы состоялся на сцене Летнего театра в Петровском парке Москвы Китти в спектакле "Кин, или Беспутство и гений" по пьесе Дюма-отца. До 1889 года М. Блюменталь-Тамарина выступала в "Театре мелодрам и разных представлений", возглавляемом М. До 1901 года М. Блюменталь много гастролирует, выступая в провинциальных театрах Тифлиса, Владикавказа, Ростова-на-Дону, Харькова. Вернувшись в Москву, актриса поступает в труппу антрепренёра Корша Московский театр "Комедия" , где работает до 1915 года. Затем М.
Синельников , с которым она работала с 1894 по 1910 годы [4]. В 1933—1938 годах — актриса Малого театра в Москве. Характерной особенностью сценической деятельности актрисы было то, что она играла возрастные роли. Дебют в кино состоялся в 1911 году. Сын — Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин 1881—1945 , актёр, заслуженный артист РСФСР 1926 , во время Великой Отечественной войны перешёл на сторону немцев, сотрудничал с нацистским министерством пропаганды.
Все изображения и надписи выпуклые. Нагрудный знак при помощи ушка и звена соединяется с золоченой прямоугольной колодочкой размером 18 на 21 мм. В основании колодочки расположено изображение лавровых ветвей. Верхняя ее часть покрыта красной муаровой лентой. На оборотной стороне колодочка имеет булавку для прикрепления знака к одежде.
Руководил конторой немец Эберхард Тауберг, а его помощником всю войну был Александр Павлович Альбов, врангелевский офицер, бежавший из Крыма. Кстати, сейчас в Севастополе поручикам Альбовым поставлен памятник. В «Винете» работало несколько деятелей культуры, хорошо известных в узких кругах: Сергей Набоков, младший брат знаменитого писателя, дочь Фёдора Шаляпина Тать яна, известный ленинградский театральный режиссёр Сергей Радлов, его ж ена поэтесса Анна Радлова, певец Большого театра, исполнитель главных партий мировой оперной классики Иван Жадан. Первая радиопере дача «Винеты» из Германии на шести языках: русском, украинском, белорусском и трёх прибалтийских — состоялась 22 июня уже в 10 утра, то есть на два часа опередила Молотова, сообщившего советскому народу о вероломном нападении Германии. По классификации армии США эту радиостанцию можно назвать «белой», поскольку её авторы и дикторы не скрывали, что находятся в Берлине. Но кроме неё под крылом «Винеты» работали три «чёрные» радиостанции, основанные якобы оппозиционными советской власти группами в подполье на территории СССР. Любопытно, что «чёрные» «Винеты» начинали и заканчивали свои передачи «Интернационалом». В их передачах содержалась искажённая информация о положении на фронтах, о выдуманных восстаниях и антивоенных митингах красноармейцев и рабочих, о массовых их расстрелах, о диверсиях на предприятиях и железных дорогах, убийствах партийных функционеров и т. За годы войны «Винета» сильно разрослась, на январь 1944-го в её состав входило 932 сотрудника. До августа 1943-го она имела штаб-квартиру в Берлине, но после разрушения её союзной авиацией перебралась в Кёнигсберг. Блюменталь-Тамарин быстро сделал карьеру в «Винете». Уже 2 февраля 1942 г. Передачи стали регулярными: они выходили в эфир каждый вторник и четверг в 18:00. Имитируя голос Сталина, Блюменталь-Тамарин озвучивал фальсифицированные указы советского правительства. А он продолжал играть на берлинской сцене, писал антисемитские брошюры. В декабре 1942-го немцы сообщили Блюменталю, что к ним перебежал красноармеец, представившийся его племянником Игорем Миклашевским. Матерью Игоря была гречанка Августа Миклашевская, урождённая Спиро. Вся жизнь её прошла в театре.
Отступники Родины
Единственно, чего она не умела, — это петь и очень сокрушалась, что не может принимать участия в хоре, которым обыкновенно дирижировал Иван Михайлович Москвин. Все, без исключения, любили Марью Михайловну, а прислуга в нашем доме просто боготворила ее. Бывало, сижу у себя в комнате на антресолях у нас была квартира в два этажа и слышу внизу веселый, заразительный хохот: кухарка, горничная, няня, их гости из соседней квартиры жадно ловят каждое слово знаменитой актрисы, с неподражаемым юмором читающей за кухонным столом рассказы Горького, Чехова, Глеба Успенского, Пантелеймона Романова, а иногда и целые сцены из пьес Островского. Она с одинаковым увлечением читала и у нас на кухне, закутавшись в домашний халатик, и на эстраде большого концертного зала, нарядно одетая, хорошо причесанная, в элегантной обуви. На свой туалет она обращала большое внимание. У нее было немного нарядов, но все первосортные, заказанные у лучших портных, шляпниц, сапожников.
Одна из самых элегантных старушек, каких я знала, она всегда одевалась с большим вкусом, в соответствующем ее возрасту стиле. Она любила актрис, брала с них за работу вдвое меньше, чем с «дам» и купчих, одевала с любовью и художественным увлечением. На юбилейный прием по поводу пятидесятилетия служения Марьи Михайловны в театре она сшила -ей красивое, изящной платье. Усталая от всяких предъюбилейных приготовлений, Марья Михайловна терпеливо стояла перед зеркалом и поправляла каждую складочку. Как-то, много лет тому назад, Марья Михайловна, придя с похорон одной артистки, с ужасом сказала мне: «Надечка, ведь она была красивая женщина, до чего же ее изуродовали в гробу!
Расчесали волосы на две стороны, яадели какую-то косыночку, нарядили в нечто вроде ночной рубахи, смотреть было неприятно. Когда я умру, дайте мне слово, что вы сами причешете меня, как на концерт, оденете в самое красивое платье, чтобы люди сказали: «Марья Михайловна совсем такая, как выходила, бывало, на эстраду. Я обещала ей шутя. Но потом много раз при разговоре о смерти она заставляла меня повторять это обещание. Я видела ее в последний раз в конце августа на даче, близ станции «Новый Иерусалим», где она гостила у родных, уговоривших ее отдохнуть у них от городской суеты.
По-прежнему веселая, милая, она радушно и радостно встретила меня. За обедом, устроенным среди роз, под высокими тенистыми деревьями прекрасного сада, она мне вновь сказала: «Как же, Надечка, будет теперь с твоим обещанием причесать и одеть меня после смерти? Теперь уже пора серьезно подумать об этом, ведь мне семьдесят девять лет. В Москве ты живешь не все время, большей частью в своей Тарусе, ехать оттуда трудно: умру, а ты не успеешь приехать». Она даже всплакнула.
Я ей серьезно сказала: «Ну, что будет, то будет, дня и часа своей смерти мы не знаем;, но в наши годы думать о ней возможно. Я тебе обещаю, что все исполню, как ты хочешь, и в гробу ты будешь красавицей». Потом она забыла о смерти и каялась, что загородную жизнь под сенью лесов и все красоты природы она ценит теоретически, но гораздо больше любит шумную, кипучую жизнь города и отдыхать предпочитает в одном из наших роскошных санаториев, особенно в Барвихе, где все так комфортабельно устроено, залито электрическим светом,, а вечером в громадной гостиной собирается блестящее общество знаменитых людей всех профессий, устраиваются концерты и ведутся интересные беседы на всевозможные темы. Раньше двух часов уснуть не могу — привычка всей жизни. А природа что: нынче красивый закат, завтра красивый закат, кругом одни деревья, никаких людей — скука!
Хоть бы поскорее сезон начался. Только и оживаю, когда сюда приезжают гости». Когда она переехала из нашей квартиры, то часто горевала, что мы не вместе и не у кого поплакать на груди в тяжелые минуты. В такие минуты примется, бывало, читать адреса, поднесенные ей от разных театров, учреждений, от публики в дни ее юбилеев, которые справлялись и в двадцатипятилетие, и в сорокалетие, и, наконец, в пятидесятилетие ее служения театру. И успокоится дорогая старушечка, заблестят глаза, засветится улыбка.
Много пьес переиграла я вместе с Марьей Михайловной в спешных постановках Коршевского театра. Мы с ней совсем по-разному работали, и с тем большим интересом я следила за созданием ею сценических образов. У Марьи Михайловны прежде всего возникал пластический и звуковой образ роли. От него шла дальнейшая психологическая разработка. Роли она всегда учила вслух и по многу раз повторяла неудававшиеся интонации, стараясь понять причины неудачи.
Часто она звала меня прослушать ее и с радостью и вниманием принимала все замечания, продумывая даже те, с которыми не соглашалась. Она не шла непосредственно от своих внешних данных при создании внешнего облика, а старалась приспособить себя к идеальному, с ее точки зрения, облику роли. Жесты и мимика рождались у нее непосредственно, она не работала над ними особо, хотя часто репетировала перед зеркалом в костюме и гриме. Режиссерскими указаниями она не только дорожила, но не умела обходиться без них. Ей нужна была проверка проделанной ею работы.
Она часто не доверяла себе, сомневалась в своих силах. Хорошо, что ей посчастливилось в раннюю пору своей сценической жизни работать под внимательным наблюдением такого режиссера,, как Николай Николаевич Синельников. Она никогда не останавливалась в: своей работе над ролью, и каждый спектакль вносил в нее что-нибудь новое. Всегда прислушивалась к отзывам критики, и дружественной и недружелюбной, и проверяла справедливость делаемых замечаний, снова и снова обдумывая свое исполнение. Особенно ценила и любила она статьи Николая Ефимовича Эфроса, вкусу которого верила, восхищалась его пониманием актерской души, дорожила его похвалами и горячо благодарила за указанные недостатки.
Прием публики оказывал большое слияние на ее игру. Она расцветала и загоралась, почувствовав контакт между собой и зрительным залом, и увядала, если такого контакта не устанавливалось по вине аудитории, потому что сама она всегда была, как говорят актеры,, в «игральном» настроении. Реакция публики вносила много изменений в исполнение ею роли. На публичной генеральной и на спектакле она всегда сильно волновалась, уже с утра ни о чем другом не думала и жила жизнью изображаемого лица. В эти дни лучше было не попадаться ей на глаза — все равно не заметит или рассердится и скажет: «Не до вас мне теперь, отвяжитесь, у меня сегодня генеральная» или спектакль , — и все кругом старались не беспокоить и не отвлекать ее.
Когда мы служили в театре Корша, Марья Михайловна всегда торопила меня на репетицию: «Надя, скорей, скорей, да бросьте вы ваш кофе, опоздаем, срам-то какой». И если я не очень торопилась, она убегала, не дождавшись меня. На репетициях она, поглощенная ролью, ничем не отвлекалась и до слез огорчалась, если роль не ладилась. В пьесе Юшкевича «В городе» у нее не выходила маленькая роль нищей «Машке». Помню, как она мучилась, а Синельников сердился, горячился в своей будке, сжимая кулачки.
Марья Михайловна робела, смущалась и терялась. Выходя за кулисы, восклицала: «Что делать, что делать! Все фальшиво, бездарно, не вижу я ее, эту «Машке». Она никогда не гнушалась самыми маленькими ролями, играя их с такой же любовью и увлечением, как большие. В пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермер» она играла роль ровно в два слова, но сколько внимания потратила она на ее оформление.
Специально сшила себе роскошное серое платье с кружевом, заказала парик и в выходе на балу не только обратила на себя внимание публики, но была упомянута почти во всех рецензиях о спектакле. Всем нам и молодежи она подавала пример бескорыстного служения делу, уменья трудиться,, подчиняться дисциплине и не зазнаваться от успеха. Марья Михайловна не любила фарса, гротеска и для комических ролей пользовалась красками своего мягкого юмора. Из драматических ей особенно удавались роли тихих, забитых любящих женщин, матерей и слуг. О созданном ею классическом образе Ванюшиной в пьесе Найденова «Дети Ванюшина» много сказано в театральной литературе.
Мне пришлось с ней играть Людмилу.
А природа что: нынче красивый закат, завтра красивый закат, кругом одни деревья, никаких людей — скука! Хоть бы поскорее сезон начался. Только и оживаю, когда сюда приезжают гости». Когда она переехала из нашей квартиры, то часто горевала, что мы не вместе и не у кого поплакать на груди в тяжелые минуты. В такие минуты примется, бывало, читать адреса, поднесенные ей от разных театров, учреждений, от публики в дни ее юбилеев, которые справлялись и в двадцатипятилетие, и в сорокалетие, и, наконец, в пятидесятилетие ее служения театру. И успокоится дорогая старушечка, заблестят глаза, засветится улыбка. Много пьес переиграла я вместе с Марьей Михайловной в спешных постановках Коршевского театра. Мы с ней совсем по-разному работали, и с тем большим интересом я следила за созданием ею сценических образов. У Марьи Михайловны прежде всего возникал пластический и звуковой образ роли.
От него шла дальнейшая психологическая разработка. Роли она всегда учила вслух и по многу раз повторяла неудававшиеся интонации, стараясь понять причины неудачи. Часто она звала меня прослушать ее и с радостью и вниманием принимала все замечания, продумывая даже те, с которыми не соглашалась. Она не шла непосредственно от своих внешних данных при создании внешнего облика, а старалась приспособить себя к идеальному, с ее точки зрения, облику роли. Жесты и мимика рождались у нее непосредственно, она не работала над ними особо, хотя часто репетировала перед зеркалом в костюме и гриме. Режиссерскими указаниями она не только дорожила, но не умела обходиться без них. Ей нужна была проверка проделанной ею работы. Она часто не доверяла себе, сомневалась в своих силах. Хорошо, что ей посчастливилось в раннюю пору своей сценической жизни работать под внимательным наблюдением такого режиссера,, как Николай Николаевич Синельников. Она никогда не останавливалась в: своей работе над ролью, и каждый спектакль вносил в нее что-нибудь новое.
Всегда прислушивалась к отзывам критики, и дружественной и недружелюбной, и проверяла справедливость делаемых замечаний, снова и снова обдумывая свое исполнение. Особенно ценила и любила она статьи Николая Ефимовича Эфроса, вкусу которого верила, восхищалась его пониманием актерской души, дорожила его похвалами и горячо благодарила за указанные недостатки. Прием публики оказывал большое слияние на ее игру. Она расцветала и загоралась, почувствовав контакт между собой и зрительным залом, и увядала, если такого контакта не устанавливалось по вине аудитории, потому что сама она всегда была, как говорят актеры,, в «игральном» настроении. Реакция публики вносила много изменений в исполнение ею роли. На публичной генеральной и на спектакле она всегда сильно волновалась, уже с утра ни о чем другом не думала и жила жизнью изображаемого лица. В эти дни лучше было не попадаться ей на глаза — все равно не заметит или рассердится и скажет: «Не до вас мне теперь, отвяжитесь, у меня сегодня генеральная» или спектакль , — и все кругом старались не беспокоить и не отвлекать ее. Когда мы служили в театре Корша, Марья Михайловна всегда торопила меня на репетицию: «Надя, скорей, скорей, да бросьте вы ваш кофе, опоздаем, срам-то какой». И если я не очень торопилась, она убегала, не дождавшись меня. На репетициях она, поглощенная ролью, ничем не отвлекалась и до слез огорчалась, если роль не ладилась.
В пьесе Юшкевича «В городе» у нее не выходила маленькая роль нищей «Машке». Помню, как она мучилась, а Синельников сердился, горячился в своей будке, сжимая кулачки. Марья Михайловна робела, смущалась и терялась. Выходя за кулисы, восклицала: «Что делать, что делать! Все фальшиво, бездарно, не вижу я ее, эту «Машке». Она никогда не гнушалась самыми маленькими ролями, играя их с такой же любовью и увлечением, как большие. В пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермер» она играла роль ровно в два слова, но сколько внимания потратила она на ее оформление. Специально сшила себе роскошное серое платье с кружевом, заказала парик и в выходе на балу не только обратила на себя внимание публики, но была упомянута почти во всех рецензиях о спектакле. Всем нам и молодежи она подавала пример бескорыстного служения делу, уменья трудиться,, подчиняться дисциплине и не зазнаваться от успеха. Марья Михайловна не любила фарса, гротеска и для комических ролей пользовалась красками своего мягкого юмора.
Из драматических ей особенно удавались роли тихих, забитых любящих женщин, матерей и слуг. О созданном ею классическом образе Ванюшиной в пьесе Найденова «Дети Ванюшина» много сказано в театральной литературе. Мне пришлось с ней играть Людмилу. В роли Ванюшиной она была бесподобна, и нам, актерам, игравшим с ней, доставляло художественную радость слушать ее тихие, ласковые,, умиротворяющие речи, смотреть на страдальческое, недоуменное лицо, когда она не понимала, почему же дети ее вышли такими плохими, почему в доме царит ложь и даже разврат, когда они с отцом оба такие добродетельные и так полны любви к ним. Марья Михайловна ярко изображала наивную, простую, немудрящую женщину, неспособную понять всю сложность отношений, создавшихся в семье благодаря крутому, деспотическому нраву мужа, который с ней был даже ласков, которого она любила и жалела всем сердцем,, хотя и побаивалась. Она любила детей, баловала их и скрывала от отца все дурное, что она узнавала о них, чтобы он не расстраивался и не гневался. На моих глазах создавала она в пьесе Леонида Андреева «Дни нашей жизни» свою замечательную роль матери-сводни, продающей прелестную, нежную, хрупкую несчастную Оль-Оль, любящую студента, то развратному старику, отвратительному немцу фон-Ранкен, то пьяному офицеру. Она боялась ходить одна и просила кого-нибудь из молодых актеров сопровождать ее. Из наблюдений, собранных во время этих прогулок, Марья Михайловна и создала незабываемый образ. Она была одета, как очень приличная дама, ходила, шаркая больными, подагрическими ногами, утомленными долгой ходьбой в поисках за «покупателем», разговаривала заискивающим, подобострастным голосом с грубыми мужчинами, посылавшими ей вслед насмешки, и смотрела глазами изголодавшейся, испуганной собаки на: тех, с кем торговалась за свой живой товар.
Слегка подвыпив в третьем действии, она мурлыкала какую-то легкомысленную песенку или цыганский романс и жадно лакомилась своим любимым мармеладом, купленным на деньги, вырученные за дочь. Она сюсюкала, как маленькая девочка, выпивая «валивоцку» и закусывая «соколаткой» шоколадкой. И даже становилось жалко, когда горячий юноша студент называл ее оскорбительными именами, а она беспомощно плакала и не понимала, за что. В пьесе Гордина «Мирра Эфрос»,, которую мне много раз приходилось играть с Марьей Михайловной, она изображала старую простую еврейку. Она очень хорошо передавала легкий акцент и напевность еврейской речи и вносила в роль характерные черточки, подмеченные ею во время бесчисленных поездок по еврейским городам и местечкам. Она знала в мельчайших деталях жизнь и мелкого и богатого купечества и мещанства, гениально раскрытую в пьесах Островского. Все многочисленные образы, созданные Марьей Михайловной в его пьесах, она взяла из жизни. Она бывала в купеческих и мещанских домах, знакомилась со свахами, приживалками и «странными» людьми, делала свои наблюдения на базарах в приволжских городах, бродила по церквам,, где рассматривала старушек богомолок, нищих и странниц. Галлерея сыгранных Марьей Михайловной типов Островского громадна. Все изображаемые ею женщины были разные, но во всех проглядывала ее индивидуальность: доброе отношение к людям, сочувствие к их страданиям, ласковый смех над их смешными сторонами.
Подобно тому, как в жизни не бывает сплошь черного или сплошь белого, так и Марья Михайловна видела людей многокрасочными и многогранными вне масок и схем, с изменчивыми переливами живых красок. Недаром ее так любили зрители: она, обращала» их внимание на разносторонность и противоречия человеческого существа, вовлекая в жизнь творимого ею образа. Ей верили и узнавали в этих старушках своих матерей, тетушек, нянюшек и знакомых. Она неподражаемо талантливо рассказывала почерпнутый ею из жизни материал, с точностью передавая жесты, походку, мимику изображаемых ею лиц. В нашей актерской компании мы слушали и смотрели ее рассказы по многу раз, прося еще и еще раз повторить эти шедевры изобразительно-повествовательного мастерства. Она никогда не отказывалась и любила, чтобы ее слушали. Откуда бы она ни приходила, всегда приносила с собой несколько новых рассказов, новых анекдотов. Марья Михайловна трогательно относилась к животным.
В 1901—1914 и 1921—1933 гг. В 1914—1915 гг. С 1933 г. Созданные Блюменталь-Тамариной образы преимущественно в амплуа комедийной и драматической старухи отличались искренностью, задушевностью, мягким юмором. Владела филигранной техникой, искусством внутреннего перевоплощения.
А уже позже, оказавшись в Берлине, Блюменталь -Тамарин стал рупором фашисткой агитации. Два раза в неделю он вел передачи на радио на русском языке с призывами к своим вчерашним соотечественникам не защищать советскую власть. Искусно пародируя голос Сталина, зачитывал вымышленные приказы об отступлении и информацию о потерях советских войск в боях, тем самым сея страх и панику. Однако убить артиста удалось лишь только к самому концу войны, когда он совсем уже не был опасен. И кто, вы думаете, был убийца? Завербованный спецслужбами племянник его жены Игорь Миклашевский , под видом сбежавшего из тюремного заключения арестанта специально переброшенный на территорию Германии. Операции по уничтожению Блюменталь -Тамарина дали название "Ринг" так как основной исполнитель ее, этот самый племянник, был боксёром. Правда, существует и другая версия, почему он оказался в Берлине. Некоторые историки предполагают, что задачей Миклашевского была уничтожение самого Гитлера, добившись доступа к фюреру через его любимую актрису Третьего Рейха Ольгу Чехову бывшую жену Михаила Чехова. В эту версию хочется верить гораздо охотнее, а иначе как жить на свете, где племянники , пусть и не кровные, так легко соглашаются убивать своих дядей? С другой стороны, разве предательство и убийство - не одного порядка поступки? Однако сам Всеволод Александрович считал, что не было никакого предательства. Выступая на радио, он часто рассказывал, как тяжело ему было в России, как советская власть издевалась над ним. Одна из статей артиста называлась "25 лет советской каторги". Это всё, конечно, ерунда и неправда. Жил он все годы одинаково припеваючи - что в дореволюционной стране, что в советской. Е го "страдания" очень напоминают " страдания " многих "мучеников" советской системы, о которых они вещали миру в 90-е годы после распада Союза.
а также третий акт, в котором стреляет пистолет (1)
А тем не менее именно она стала одной из первых обладательниц звания народной артистки СССР. Мария Блюменталь-Тамарина — урожденная Климова — родилась в семье бывшего крепостного в 1859 году. С 1885-го она играла в любительских постановках, а в 1887-м дебютировала в профессиональной труппе Летнего театра, который работал тогда в Петровском парке Москвы.
В 1890 — 1901 выступала в провинции, затем вернулась в Москву, работала в разных театрах, в том числе в театре Корша в 1901—14 и в 1921—33. С 1933 в Малом театре. Уже в ранний период творчества прославилась исполнением главным образом ролей старух: Галчиха «Без вины виноватые», 1891 , Домна Пантелевна «Таланты и поклонники», 1894 , Анфуса «Волки и овцы», 1896; все пьесы — А. Островского , Матрёна «Власть тьмы» Л.
Мария Блюменталь-Тамарина — урожденная Климова — родилась в семье бывшего крепостного в 1859 году. С 1885-го она играла в любительских постановках, а в 1887-м дебютировала в профессиональной труппе Летнего театра, который работал тогда в Петровском парке Москвы. В кино Мария Блюменталь-Тамарина дебютировала в 1911 году — снялась в первой экранизации пьесы Льва Толстого «Живой труп», где сыграла Лизу, жену главного героя.
Блюменталь отправился в Мюнзинген, где формировались части власовской армии, чтобы попроситься на работу. Но Власов актера не взял. Актеру-предателю приходилось временами жить впроголодь, принимая в уплату за случайную работу коньяк или сигареты. Иногда ему присылал продуктовые посылки племянник его жены Игорь Миклашевский, сбежавший через линию фронта к немцам и воевавший в армии Власова. Блюменталь-Тамарин считал его своим приемным сыном и рассчитывал после войны в любом случае опереться на него. Не сразу, но миссия была исполнена. Предатель был ликвидирован 10 мая 1945 года. Но в 1993-м он был силой какого-то демона реабилитирован! Предатель, нацист, сотрудник Геббельса получил реабилитацию «по формальным обстоятельствам». То есть нацист, рассказывавший о советском строе в эфире геббельсовского радио, оказался ни в чем не виноватым. С этим диким с точки зрения формальной, человеческой и исторической логики решением мы жили 31 год. И вот недавно история страшного предательства получила другой финал. Глава думского комитета по культуре Елена Ямпольская обратилась в Генеральную прокуратуру с запросом о Блюментале-Тамарине. Ямпольская решила разобраться с реабилитацией в 90-х годах «известного, обласканного советской властью актера, с началом войны оказавшегося мерзавцем, иудой, фашистским холуем». И невозможно с ней не согласиться. Генеральная прокуратура изучила архивное дело и ответила: «осуждение указанного лица является обоснованным и законным», «Блюменталь-Тамарин перешел на сторону врага, стал сотрудничать с немецкими оккупантами, призывал по радио к борьбе против Советского государства». И итог. История совершила круг и пришла в исходную точку — к справедливости. Всякий раз русская история отказывает в реабилитации предателям, даже если удается на некоторое время изменить вынесенное ею решение. Сегодня о предателе знают только театроведы да историки, память в народе о нем стерта. О бывшем кумире вспоминают лишь в контексте преступления и наказания: как об одном из немногих предателей из творческой среды периода Великой Отечественной и в связи с организацией сложнейшей спецоперации по устранению врага за пределами страны. Вот и все, что осталось от его ролей и спектаклей. Пустота, тлен и приговор. Наталия Осипова.
Содержание
- МАРИЯ МИХАЙЛОВНА БЛЮМЕНТАЛЬ-ТАМАРИНА Из книги Н.А.Смирновой «Воспоминания».
- Ловкий предатель
- Блюменталь-Тамарина, Мария Михайловна — Википедия с видео // WIKI 2
- Зачем актёр Блюменталь-Тамарин имитировал голос Сталина, и как ему удалось избежать расстрела
- За что красные вынесли смертный приговор заслуженному артисту, и как ему удалось избежать расстрела
- За что красные вынесли смертный приговор заслуженному артисту, и как ему удалось избежать расстрела
Мария Блюменталь-Тамарина
| Мария Блюменталь-Тамарина - Maria Blumenthal-Tamarina - | В 1896–1899 годах управляющим театра Шелапутина был актер, режиссер, содержатель русской комической оперы и оперетты, хороший знакомый Чехова – Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин, муж старшей сестры Александры Павловны Никитиной – Марии. |
| "Любимица Москвы" (Мария Блюменталь-Тамарина) | 16 октября 1938г., г. Москва) - русская и советская актриса театра и кино. |
| 160 лет М.М. Блюменталь-Тамариной! | Но вмешалась его влиятельная мать — Мария Блюменталь-Тамарина, которая входила в число первых 13 актеров, получивших от советской власти звание "Народный артист СССР". |
| «Немцы меня не тронут, я же свой» | Мария Блюменталь-Тамарина — урожденная Климова — родилась в семье бывшего крепостного в 1859 году. |
| БЛЮМЕНТАЛЬ-ТАМАРИНА Мария Михайловна | Актриса, жена известного русского режиссера и актера А. Э. Блюменталь-Тамарина. Дебютировала в 1885 г. на любительской сцене, в 1887 г. впервые сыграла на сцене профессионального театра ("Кин, или Беспутство и гений" А. Дюма-отца, Китти). |