Новости чем болел ленин в последние годы

Последние 3 года до своей кончины Владимир Ильич Ленин тяжело болел. В 23-м году на Ленина было больно смотреть. На мигрень Ленин жаловался еще в молодости, а после 50 лет организм стал давать сбои. Чем болел Ленин и почему это скрывают даже сейчас. И когда весной 1923 года Ленина осмотрела комиссия европейских медиков, они подтвердили, что лечение правильное», – поделился Новоселов.

Неприкасаемый Ленин: 90 лет спустя

Жду официальный ответ. Что вам удалось выяснить? Учитывая сложную ситуацию с гостайной, сегодня я могу опираться в своем рассказе на документы, которые находятся в открытом доступе. Это монографии основателей отечественной неврологии и самих врачей нашего пациента. И есть дневник «с ограничением доступа» записи самих лечащих врачей Ульянова , к которому меня допустили. Он представляет собой толстую папку в дерматиновой обложке коричневого цвета в 410 страниц формата А4. Формально это не медицинская документация, слово «диагноз» там нигде не звучит. В нем содержится масса информации: что пациент ел, с кем встречался.

Записи начинаются с конца мая 1922 года, когда считается, что Ленин заболел. И заканчиваются 1924-м — с его смертью. Вели дневник три врача: Василий Васильевич Крамер, собравший анамнез пациента; Алексей Михайлович Кожевников, который начал его лечить; и Виктор Петрович Осипов, закончивший лечение. Никто в России и мире, кроме меня, дневник не видел. Вот такой удивительный факт. Но в этом документе — прямая речь самих врачей пациента Ленина, которые попали в сложную историческую ситуацию. Какой специальности это были врачи?

Все основные врачи были неврологами. По официальной версии, у Ленина случилась серия инсультов, которыми как раз занимаются эти специалисты. Кстати, с самого начала болезни Ленина можно заметить интригу. Когда по просьбе советских руководителей в Москву приехали иностранные доктора, чтобы осмотреть Ленина, они были удивлены, что никто из этих знаменитостей не привлечен к лечению вождя. Смотрите: Ленин повернул историю всего мира, с каким знаком, плюс или минус, — это уже другой вопрос. Но его личный врач Кожевников вообще никому неизвестен. Сегодня есть только надпись на могильном камне.

Среди докторов специально выбирали серую мышь? Думаю, неизвестным его сделали потом. Я читал мемуары академика Алексея Ивановича Абрикосова, основателя советской школы патологической анатомии. Он упоминает Кожевникова несколько раз, причем в списке выдающихся врачей. В народе бытует версия, что Бехтерева отравили из-за диагноза, который он поставил Сталину: паранойя. Родственники уверены, что причина именно в Ленине. В Петрограде под руководством Бехтерева тогда работал Институт мозга, и ученый справедливо полагал, что мозг Ленина должен храниться у них.

Однако Сталин был против. Он боялся, что мозг может нести в себе информацию, которой могут воспользоваться. Но почему нельзя было просто взять и оставить мозг в Москве? Бехтереву нельзя было приказать отойти в сторону. Он мировое светило. Глыба в науке. Именем Бехтерева в медицине названо 47 симптомов, синдромов, болезней.

Этот рекорд до сих пор никому из ученых в мире не удалось превзойти. То есть для руководителей советского государства Бехтерев был недосягаемой величиной. А еще он был очень упрямым мужиком. Накануне смерти он собирался ехать на крупную неврологическую конференцию за рубеж. Вероятно, его побоялись выпускать как носителя тайны болезни и смерти Ленина. Поскольку влияния на академика не было, решили действовать проверенным методом — отравили. Он вечером заболел, а утром умер.

Клиническая картина была характерна для отравления мышьяком. Все последующие события с вскрытием на дому — вернее, просто забором мозга и мгновенной кремацией — только подтверждают политический заказ. Как и отсутствие судебно-медицинского исследования, которое должны были провести в этом случае. Чем все-таки болел Ленин, если даже сегодня все документы об этом засекречены? Нельзя с позиции современной медицины изучать заболевание Ленина. Клиническую картину я рассматриваю не с точки зрения сегодняшнего врачебного мышления, а стараюсь встать на уровень развития медицинской науки того времени.

Молотов и Дзержинский поддерживали идею сохранения тела. И наконец Сталин на одном из заседаний политбюро дал добро: «Этот вопрос, как мне стало известно, очень волнует и некоторых наших товарищей в провинции… Нужно забальзамировать тело Ленина.

Существуют на сей счет новейшие методы, таким образом, сохранить Ленина на многие годы. Это не противоречит и старым русским обычаям. Поместить его в специально оборудованный склеп». Похороны, назначенные на 27 января, не состоялись. Архитекторы начали спешно разрабатывать проекты склепа и мавзолея. Но как быть с телом? Лицо Ленина уже начало покрываться трещинами на глазах у тысяч советских граждан, ежедневно приходивших в Колонный зал, чтобы проститься. Вместо нескольких дней прошло три месяца.

Идея о заморозке тоже не реализовалась: рефрижираторное оборудование из Германии задерживалось и не пришло в срок. В этот критический момент к Дзержинскому обратился биохимик Борис Збарский и заверил, что его коллега из Харькова, анатом Владимир Воробьев знает, как забальзамировать тело вождя. На момент смерти Ленина этот человек был жив и впоследствии даже принял участие в удалении черных пятен, появившихся на лице забальзамированного вождя. На первом этапе ученые извлекли легкие, печень, селезенку, промыли грудную клетку и с позволения партии сделали множество надрезов — на животе, плечах, ногах, спине и ладонях рук, чтобы химические вещества проникали и хорошо пропитывали тело. Затем труп погрузили в каучуковую ванну, наполненную специальным раствором: в его состав входили глицерин, ацетат калия, вода и хлорхинин. Их лаборатория работала с 26 марта 1924 года, а 26 июля того же года ЦИК СССР по увековечиванию памяти Ленина признала новое бальзамирование удавшимся.

Красная площадь была замощена диабазовой брусчаткой с островов Онежского озера взамен булыжной мостовой , на что потребовался почти год. Но преобразования не заканчивались. Девятов рассказал, что в 1930-е годы изменения коснулись подземных помещений Мавзолея. При строительстве гостевых трибун под ними со стороны Спасской башни было запроектировано небольшое служебное помещение. В 1935 и 1939 годах инженерные помещения под гостевыми трибунами были расширены в сторону Спасской башни. Если раньше руководители партии и правительства наблюдали за парадами на Красной площади с трибуны Мавзолея, обращенной к Историческому музею, то в 1939 году на Мавзолее появилась центральная трибуна. В 1941-1945 годах Мавзолей не функционировал. В начале войны исторический центр Москвы и наиболее ценные архитектурные объекты были тщательно замаскированы. Мавзолей был закрыт сверху полотняным макетом рядового дома. А в конце войны в 1944-1945 годах была осуществлена реконструкция Мавзолея, изменившая его первоначальный облик. Так, на главном фасаде была устроена гранитная центральная правительственная трибуна - на более высоком уровне, чем предыдущая. Работы опять проводились по проекту Щусева. Изменения коснулись также интерьера здания: был установлен новый саркофаг. В 1946 году были проведены работы вокруг могил у Кремлевской стены. Братские могилы были облицованы светло-серым полированным гранитом. На более темных плитах гранита были выбиты имена погибших. Над могилами Свердлова, Фрунзе, Дзержинского, Калинина были установлены бюсты на постаментах и положены полированные надгробия. Чтобы избежать однообразия, монументы были высечены из гранитов разных цветов. Ко дню похорон существующий центральный блок Мавзолея был затушеван "под гранит", на нем в тон шошкинского кварцита были изображены одна над другой две фамилии "Ленин Сталин". В 1960 году была произведена замена центрального блока на такой же гранитный блок с надписью "Ленин Сталин".

Вскрытие на следующее утро провели прямо в усадьбе. Диагноз — а протокол вскрытия переписывали несколько раз — в итоге звучал так: «распространенный артериосклерозЧто? Так тогда называли атеросклероз. Изначально диагноз был написан по-немецки. Как указывал эксперт-геронтолог Валерий Новоселов, в реальности такого диагноза не существует, а «теория износа в теме атеросклероза была отметена еще в начале XX века». Москва, 23 января 1924 г. Траурный поезд с телом В. Там они писали, какие лекарства и процедуры назначены больному, симптомы болезни, общее описание состояния Ленина. Все эти записи в 1924 году были изъяты органами госбезопасности и засекречены. Впервые информация о них в открытом доступе появилась через 88 лет. Там были опубликованы отрывки из дневников, но не более того. Тогда же историей болезни и смерти Ленина стали интересоваться ученые. Первым был Юрий Лопухин. Он возглавлял НИИ физико-химической медицины и участвовал в бальзамировании тел первого генсека Болгарской компартии Димитрова и первого главы социалистического Вьетнама Хо Ши Мина. Лопухин, которому интереснее всего было узнать, как сохраняли тело вождя после смерти, в 1997 году выпустил книгу «Болезнь, смерть и бальзамирование В. В ней отрывков из дневников врачей нет, и на данный момент нет информации, что Лопухин вообще имел к ним доступ. Всю информацию он брал из бюллетеней о здоровье Ленина их регулярно издавало советское руководство в 1922—1923 годах и протоколов вскрытия.

От чего умер Ленин?

По следам памятной даты Егор Яковлев рассказывает о последних годах жизни лидера советского государства. В 1919 году Ленин сформулировал новую концепцию внешней политики. Если бы лечение Ленина произошло лет на 20 позже, отмечает эксперт,то не составляло бы никакого труда его вылечить. Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Ульянова-Ленина, который покоится в Мавзолее.

Новости дня

• Одной из причин смерти Ленина назвали венерическое заболевание — 20.01.2022 — В России на РЕН ТВ
• Тайна болезни и смерти Ленина | PRESS обозрение - Интернет газета
• Ответы : от чего умер Ленин
• Академик РАН Иллариошкин: Ленин не болел нейросифилисом
• Логикология о смерти В. И. Ленина - инсульт

«Бессонница и страшные головные боли…»: как и от чего умирал Владимир Ленин

Я уверен, что если бы он жил, то он бы еще многое сделал для своей страны, ибо это был человек, который умел оценивать всякое положение и находить выход из него»[336]. Один из лидеров немецкой социал-демократии Карл Каутский, который неоднократно был оппонентом Ленина, написал в январе 1924 г. Он был колоссальной фигурой, каких мало в мировой истории. Между правителями великих государств нашего времени имеется только один, который хоть сколько-нибудь приближается к нему по своей силе. Это был Бисмарк»[337]. В первые же дни свои соболезнования прислали высшие чины православной церкви, баптисты, мусульмане и еврейское духовенство. Патриарх Московский Тихон, правда, к 1924 г. Более того, опальный патриарх счел нужным заметить: «Хотя мы и расходились с Лениным, я имею сведения о нем как человеке добрейшей и поистине христианской души»[338]. Газеты, вышедшие 22 января 1924 г. Тело Ленина до похорон будет находиться в Колонном зале Дома Союзов. Доступ в зал к гробу покойного будет открыт с 7 часов вечера 23-го.

О дне похорон будет объявлено особо». Со всех концов России несметными тысячами в Москву стекался народ. Огромные толпы людей устремились к центру Москвы, сплошной поток людей в две колонны с 7 часов вечера 23 января до 27 января проходил мимо гроба Ленина. По подсчетам администрации Дома Союзов, 26 января к 12 часам дня для поклонения праху Ленина прошло около 750 тысяч человек к полуночи их число достигает одного миллиона. В течение часа мимо гроба Владимира Ильича проходило до 25 тысяч человек. Только через почетный караул прошло более 10 тысяч человек. Наплыв делегаций, желающих нести почетный караул у гроба Владимира Ильича, был настолько велик, что, казалось, нет возможности удовлетворить всех. Однако благодаря самодисциплине и организованности этой массы, комиссии по организации похорон удалось найти выход и пропустить максимальное количество товарищей. Предполагавшийся вначале почетный караул из четырех человек был увеличен до восьми, а в некоторые моменты количество увеличивалось до 12. Смены караула, производившиеся сначала каждые 10—15 минут, были сокращены до пяти, а в некоторых случаях до трех минут, в зависимости от количества прибывших делегаций.

Было зарегистрировано свыше 500 делегаций, возложены тысячи венков. Бонч-Бруевич вспоминал: «Не успевали мы отнести поступившие венки в Георгиевский зал, как новые их горы вырастали у подножия и вокруг гроба. Многие из них были весьма оригинальны, красиво и художественно сделаны». Лучшие венки были отобраны, сфотографированы и помещены в специальный альбом. Только «отобранных» венков, которые вошли в альбом, оказалось 1070. Церемония похорон началась 27 января в 9. Она была высоко организована и строго регламентирована. Так, для прохождения в Колонный зал и на Красную площадь в этот день требовалось получить особый пропуск. Комиссия по организации похорон оповещала, что сбор всех лиц, задействованных в церемонии, назначается на 7 часов утра в Колонном зале. Большая Дмитровка.

Точное число той группы людей не называется, но, вероятно, она была немалой, если она заполонила всю улицу. За этой группой располагались все делегаты II Всесоюзного Съезда Советов, чья работа была прервана траурными днями. Гроб с телом В. Траурная процессия двигалась от площади Свердлова до Красной. На этих площадях, а также по улицам продвижения были выстроены воинские соединения: военнослужащие 2-й Московской пехотной части, Особой кавалерийской бригады и взвод моряков Балтфлота, а также слушатели высших академических курсов РККА и Военной академии. Было одно ограничение для участия в траурном шествии: «Ввиду сильных морозов участие детей в похоронном шествии за гробом В. Ульянова Ленина воспрещается». Войдя на Красную площадь, вся эта масса встала у Мавзолея с двух сторон от помоста. Затем прошел небольшой траурный парад, состоявший из кавалерийского отряда и отряда артиллерийских запряжек, которые пронеслись на полном ходу. Они шли мимо помоста, не останавливаясь.

Шесть часов длилось траурное шествие. Слышны рыдания и в рядах, окружающих тесным кольцом место похорон»[339]. В это же время на местах проходили многотысячные траурные митинги. Ровно в 15. На Спасской башне Кремля часы пробили четыре раза, и вслед за этим вызвонили траурный марш. В течение трех минут были слышны орудийные залпы, беспрерывный сигнал гудков и сирен со всех фабрик, заводов и железнодорожных мастерских. Во всех городах СССР в 16. В Петрограде, на Марсовом поле, были зажжены 53 костра, символизировавших 53 года, прожитых В. Впереди знаменосцы. У входа в склеп знамена скрещены, и гроб скрывается от взглядов десятков тысяч глаз, провожающих своего вождя».

Молча, без слов и речей. Все поют «Вы жертвою пали…». Осиротевшая масса не расходится. Не двигаются некоторое время и остановившиеся на время похорон колонны. А их было еще очень и очень много. Уже сумерки, а колонны все идут и идут»[340]. Как свидетельствует в своих воспоминаниях В. Бонч-Бруевич, впервые вопрос об увековечивании памяти В. Ленина поднял И. Сталин на заседании Политбюро еще в 1922 году, когда болезнь Ленина только начала проявляться.

Он сказал, что состояние здоровья Ильича ухудшается и в случае смертельного исхода можно воздвигнуть мавзолей или провести какое-то ритуальное захоронение. Сталин — человек с Востока, и нет ничего удивительного, что у него появилась идея именно ритуального захоронения, вся Азия усеяна мавзолеями. Через год, по воспоминаниям Н. Валентинова, в ноябре 1923 г. Сталин опять поднял этот вопрос, собрав на встречу Троцкого, Бухарина, Каменева, Рыкова и др. Сказав, что надо быть готовыми ко всему, так как вождь нездоров, он заметил, что современной науке известны способы сохранения тела умершего на длительное время. Сразу одобрил эту идею только М. Между остальными пошли разногласия, которые, в основном, касались сохранения тела, а не мавзолея как строения, надгробия и т. Кстати, широкого обсуждения эти мысли тогда вообще не получили и ни в каких решениях или других документах не отразились. В повестку дня они встали вечером 21 января 1924 г.

А вот 23-го числа на заседаниях Комиссии стала обсуждаться идея длительного сохранения тела. В архивах сохранилось много писем и телеграмм отовсюду «с просьбой постараться как можно дольше сохранить тело Владимира Ильича открытым». Это был действительно поток просьб. И можно с известной долей уверенности сказать, что это решение возникло одновременно «снизу», из масс, и «сверху», в Политбюро и Комиссии ЦИК. Главная дилемма заключалась в том, как поместить тело — в открытом или закрытом гробу. А против склепа как надмогильного сооружения возражений не было. Ленина сохранить в склепе, сделав последний доступным для посещения». И далее велось строительство склепа по варианту открытого показа тела. Работами руководил Бонч-Бруевич. Надо особо отметить, что в те дни это решение еще не означало сохранения тела на десятилетия.

Это делалось на время в целях представления всем желающим, которые не успеют прибыть в Москву ко дню похорон, возможности проститься с любимым вождем. И лишь с конца февраля, когда патологоанатом А. Абрикосов заговорил о признаках ухудшения состояния тела, идея его дальнейшего сохранения получила развитие и выросла в задание «Сохранить на века! Создание Мавзолея имеет свою историю. Его композиция развивалась и совершенствовалась на протяжении нескольких лет — с 1924 по 1930 гг. В январе 1924 г. Ему же было поручено выбрать место захоронения тела В. Ленина на Красной площади. Бонч-Бруевич, — 23 января 1924 г. Когда он объяснил собравшимся задачу, «наступило сосредоточенное молчание, которое нарушил Щусев: «Владимир Ильич вечен!..

Как нам почтить его память? Чем отметить его надгробие? У нас в зодчестве вечен куб… Я представляю себе нечто подобное», — и он быстро набросал карандашом проект Мавзолея». В ночь с 23 на 24 января А. Щусев получил срочное задание: к моменту похорон В. Ленина, к 27 января, спроектировать и построить на Красной площади временный мавзолей. В эту ночь он долго бродил по площади, присматриваясь к ней, словно видел впервые. Добравшись до мастерской, Щусев созвал совещание, где высказал свои соображения. Утром эскизный проект Мавзолея был утвержден правительственной комиссией. В тот же день были начаты строительные работы под непосредственным руководством автора проекта.

Щусев произвел разбивку в натуре плана Мавзолея, расположив его по оси Сенатской башни в 25-ти метрах от Кремлевской стены.

Ленин, Н. Крупская и М.

Ульянова перед отъездом с Ходынского поля после военного парада. До революционного 1917-го сведений о хворях основателя партии большевиков не было и у боровшегося с ним Департамента полиции. Его сотрудники составили характерное описание с целью розыска и ареста Ленина: "...

Из известных болезней у молодого Ильича была экзема - недуг неприятный, но явно не смертельный. Противники привычно называли Ленина "сумасшедшим", но в реальности никаких психиатрических отклонений у него не было. Уже при советской власти, в декабре 1918-го, прекрасное здоровье обнаружил у 48-летнего Ленина встретившийся с ним в Кремле такой тонкий наблюдатель людской натуры, как Александр Куприн.

В своем радикально антисоветском очерке, опубликованном в парижской эмиграции в феврале 1921 года, писатель сознательно заостряет внимание на крепости ленинского телесного духа: У молодого Ленина была экзема - недуг неприятный, но явно не смертельный "Он маленького роста, широкоплеч и сухощав [... И весь он сразу производит впечатление телесной чистоты, свежести и, по-видимому, замечательного равновесия в сне и аппетите [... Купол черепа обширен и высок, но далеко не так преувеличенно, как это выходит в фотографических ракурсах.

Впрочем, на фотографиях удаются правдоподобно только английские министры, опереточные дивы и лошади. Ленин совсем лыс. Но остатки волос на висках, а также борода и усы до сих пор свидетельствуют, что в молодости он был отчаянно, огненно, красно-рыж.

Об этом же говорят пурпурные родинки на его щеках, твердых, совсем молодых и таких румяных, как будто бы они только что вымыты холодной водой и крепко-накрепко вытерты. Какое великолепное здоровье! В теле Ильича находились две выпущенные Каплан пули, одна из них так и осталась не удаленной вплоть до смерти, другую в апреле 1922-го изъяли во время операции, проведенной знаменитым берлинским хирургом Морицем Борхардтом.

В 1919-м его иногда беспокоили головные боли. В связи с болезнью Н. Крупской на квартире Ильича появился известный главный врач московской Солдатёнковской больницы ныне Боткинская Федор Александрович Гетье 1863-1938.

Он подробно обследовал Ленина и, по собственному признанию, "был поражен хорошим состоянием его внутренних органов, если не считать незначительного расширения сердца, вызванного колоссальной работой, которую нес Владимир Ильич". Опытный доктор тогда избавил вождя от хвори: "Ввиду невралгического характера болей и появления их в определенные часы я заподозрил у него скрытую малярию и рекомендовал ему применить хинин. Мое предположение оправдалось: хинин быстро купировал головные боли, и они более не повторялись".

Летом 1921 года Гетье вызвали к Ленину по более серьезному поводу. Ильич дважды терял сознание. В начале июня голова закружилась так, что пришлось усесться на пол, держась за кровать; через несколько минут неприятные ощущения прошли.

В июле во время работы III конгресса Коминтерна предельно измотанный вождь мирового пролетариата, по словам Гетье, "очнулся на полу около стула, за который, падая, он, по-видимому, хотел удержаться. Сколько времени продолжалось бессознательное состояние, Владимир Ильич не смог указать, но, по его предположению, оно было непродолжительным - 2-3 минуты. Очнувшись, он чувствовал себя настолько хорошо, что приступил к своим обязанностям С тех пор болезненное состояние уже не покидало Ленина вплоть до смерти.

Оно сказывалось и на его работоспособности.

Ленин пишет 23 января 1922 членам Политбюро: "Я сейчас получил два письма от Чичерина от 20 и 22. Он ставит вопрос о том, не следует ли, за приличную компенсацию, согласиться на маленькие изменения нашей конституции, именно представительство паразитических элементов в советах. Сделать это в угоду американцам. Это предложение Чичерина показывает, по-моему, что его надо немедленно отправить в санаторию, всякое попустительство в этом отношении, допущение отсрочки и т.

В каждом слове этой записки, где политическая беспощадность сочетается с лукавым добродушием, живет и дышит Ленин. Состояние здоровья его продолжало ухудшаться. В марте усилились головные боли. Врачи не нашли, одчако, никаких органических поражений и предписали длительный отдых. Ленин безвыездно поселился в подмосковной деревне.

Здесь в начале мая его и настиг первый удар. Ленин заболел, оказывается, еще третьего дня. Почему мне сразу не сказали? Тогда мне и в голову не приходили какие-либо подозрения. Бухарин говорил вполне искренне, повторяя то, что ему внушили "старшие".

В тот период Бухарин был привязан ко мне чисто бухаринской, т. Свой рассказ о болезни Ленина Бухарин кончил тем, что повалился ко мне на кровать и, обхватив меня через одеяло, стал причитать: "Не болейте, умоляю вас, не болейте... Я его дружелюбно устыжал, чтоб привести в равновесие. Он мешал мне сосредоточиться на тревоге, вызванной вестью, которую он принес. Удар был оглушающий.

Казалось, что сама революция затаила дыхание. Седова, — передавались шепотом. Никто как будто никогда не думал о том, что Ленин может заболеть. Многим было известно, что Ленин зорко следил за здоровьем других, но сам, казалось, он не был подвержен болезни. Почти у всего старшего поколения революционеров сдавало сердце, уставшее от слишком большой нагрузки.

С такими сердцами до ста лет жить". Исследование иностранных врачей подтвердило, что два сердца из всех ими выслушанных в Москве работают на редкость хорошо: это сердца Ленина и Троцкого. Когда в здоровье Ленина произошел внезапный для широких кругов поворот, он воспринимался как сдвиг в самой революции. Неужели Ленин может заболеть, как всякий другой, и умереть? Нестерпимо было, что Ленин лишился способности двигаться и говорить.

И верилось крепко в то, что он все одолеет, поднимется и поправится.... Гораздо позже, оглядываясь на прошлое, я опять вспомнил со свежим удивлением то обстоятельство, что мне о болезни Ленина сообщили только на третий день. Тогда я не останавливался на этом. Но это не могло быть случайно. Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую голову Сталин, стремились выиграть время.

Болезнь Ленина была такого рода, что могла сразу принести трагическую развязку. Завтра же, даже сегодня могли ребром встать все вопросы руководства. Противники считали важным выгадать на подготовку хоть день. Они шушукались между собою и нащупывали пути и приемы борьбы. В это время, надо полагать, уже возникла идея "тройки" Сталин — Зиновьев — Каменев , которую предполагалось противопоставить мне.

Но Ленин оправился. Подгоняемый непреклонной волей, организм совершил гигантское усилие. Мозг, задыхавшийся от недостатка крови и потерявший способность связывать воедино звуки и буквы, вдруг ожил снова. В конце мая я ездил на рыбную ловлю верст за 80 от Москвы. Там оказался детский санаторий имени Ленина.

Дети сопровождали меня вдоль озера, расспрашивали про здоровье Владимира Ильича, послали ему через меня полевые цветы и письмо. Ленин сам еще не писал. Он продиктовал через своего секретаря несколько строк: "Владимир Ильич поручил мне написать вам, что он приветствует вашу мысль отвезти от него подарок детям санатории на ст. Владимир Ильич просит вас также передать детишкам, что он очень благодарит их за их сердечное письмо и цветы и жалеет, что не может воспользоваться их приглашением; он не сомневается, что непременно поправился бы среди них". В июле Ленин уже был на ногах и, не возвращаясь до октября официально к работе, следил за всем и вникал во все.

В эти месяцы выздоровления процесс эсеров, в числе многого другого, очень занимал его внимание. Эсеры убили Володарского, убили Урицкого, тяжело ранили Ленина, дважды собирались взорвать мой поезд. Мы не могли относиться к этому слегка. Хоть и не под идеалистическим углом зрения, как наши враги, но мы умели ценить "роль личности в истории". Мы не могли закрывать глаза на то, какая опасность грозит революции, если мы дадим врагам перестрелять всю нашу верхушку.

Наши гуманитарные друзья, из породы ни горячих ни холодных, не раз разъясняли нам, что они еще могут понять неизбежность репрессий вообще; но расстреливать пойманного врага — значит переступать границы необходимой самообороны. Они требовали от нас "великодушия". Клара Цеткин и другие европейские коммунисты, которые тогда еще отваживались — против Ленина и меня — говорить то, что думают, настаивали на том, чтоб мы пощадили жизнь обвиняемых. Нам предлагали ограничиться тюремным заключением. Это казалось самым простым.

Но вопрос о личной репрессии в революционную эпоху принимает совсем особый характер, от которого бессильно отскакивают гуманитарные общие места. Борьба идет непосредственно за власть, борьба на жизнь и на смерть — в этом и состоит революция, — какое же значение может иметь в этих условиях тюремное заключение для людей, которые надеются в ближайшие недели овладеть властью и посадить в тюрьму или уничтожить тех, которые стоят у руля? С точки зрения так называемой абсолютной ценности человеческой личности революция подлежит "осуждению", как и война, как, впрочем, и вся история человечества в целом. Однако же самое понятие личности выработалось лишь в результате революций, причем процесс этот еще очень далек от завершения. Чтоб понятие личности стало реальным и чтоб полупрезрительное понятие "массы" перестало быть антитезой философски привилегированного понятия "личности", нужно, чтоб сама масса краном революции, вернее сказать, ряда революций, подняла себя на новую историческую ступень.

Хорош или плох этот путь с точки зрения нормативной философии, я не знаю и, признаться, не интересуюсь этим. Зато я твердо знаю, что это единственный путь, который знало до сих пор человечество. Эти соображения ни в каком случае не являются попыткой "оправдания" революционного террора. Пытаться оправдывать его — значило бы считаться с обвинителями. Но кто они?

Организаторы и эксплуататоры великой мировой бойни? Новые богачи, возносящие в честь "неизвестного солдата" благоухание своей послеобеденной сигары? Пацифисты, которые боролись против войны, пока ее не было, и готовы снова повторить свой отвратительный маскарад? Ллойд-Джордж, Вильсон и Пуанкаре, которые за преступления Гогенцоллерна и их собственные считали себя вправе морить голодом немецких детей? Английские консерваторы или французские республиканцы, разжигавшие гражданскую войну в России со стороны и в полной безопасности пытавшиеся из крови ее чеканить свои барыши?

Эту перекличку можно продолжить без конца. Дело для меня идет не о философском оправдании, а о политическом объяснении. Революция потому и революция, что все противоречия развития она сводит к альтернативе: жизнь или смерть. Можно ли думать, что люди, которые вопрос о принадлежности Эльзаса и Лотарингии решают заново каждые полвека при помощи горных хребтов из человеческих трупов, способны перестроить свои общественные отношения при помощи одного лишь парламентского чревовещания? Во всяком случае, никто еще не показал нам, как это делается.

Мы ломали сопротивление старых горных пород при помощи стали и динамита. И когда враги стреляли в нас, чаще всего из винтовок самых цивилизованных и демократических наций, мы отвечали тем же. Бернард Шоу кивал при этом укоризненно бородой по адресу одних и других. Но никто не замечал этого сакраментального аргумента. Летом 1922 г.

Перебежчики из лагеря самих эсеров раскрыли нам, что важнейшие террористические акты были организованы не одиночками, как мы склонны были думать сначала, а партией, хотя она и не решалась брать на себя официальную ответственность за совершавшиеся ею убийства. Смертный приговор со стороны трибунала был неизбежен. Но приведение его в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора. Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие Советской власти. Не оставалось другого выхода, как поставить выполнение приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу.

Другими словами: вождей партии превратить в заложников. Первое свидание мое с Лениным после его выздоровления произошло как раз в дни суда над социалистамиреволюционерами. Он сразу и с облегчением присоединился к решению, которое я предложил: "Правильно, другого выхода нет". Выздоровление явно окрыляло Ленина. Но в нем жила еще внутренняя тревога.

В октябре Ленин вернулся уже официально к работе, председательствовал в Политбюро и в Совнаркоме, а в ноябре произносил программные речи, которые, по всей видимости, дорого обходились его кровеносной системе. Ленин чуял, что, в связи с его болезнью, за его и за моей спиною плетутся пока еще почти неуловимые нити заговора. Эпигоны еще не сжигали мостов и не взрывали их. Но кое-где они уже подпиливали балки, кое-где подкладывали незаметно пироксилиновые шашки. При каждом подходящем случае они выступали против моих предложений, как бы упражняясь в самостоятельности и тщательно подготовляя такого рода демонстрации.

Входя в работу и с возрастающим беспокойством отмечая происшедшие за десять месяцев перемены, Ленин до поры до времени не называл их вслух, чтоб тем самым не обострить отношений. Но он готовился дать "тройке" отпор и начал его давать на отдельных вопросах. В числе десятка других работ, которыми я руководил в партийном порядке, т. Он настойчиво и не раз просил меня не спускать с этой области глаз. В недели выздоровления он каким-то образом узнал, что Сталин и здесь маневрирует против меня, обновляя аппарат антирелигиозной пропаганды и отодвигая его от меня.

Ленин прислал из деревни в Политбюро письмо, в котором, без особенной на первый взгляд надобности, цитировал мою книгу против Каутского, с большей похвалой по адресу автора, которого он при этом не называл, как не называл и книги. Я" признаться, не сразу догадался, что это был обходный способ сказать, что Ленин осуждает направленные против меня сталинские маневры. На руководство антирелигиозной пропагандой был тем временем продвинут Ярославский, кажется, под видом моего заместителя. Вернувшись к работе и узнав об этом, Ленин на одном из заседаний Политбюро неистово накинулся на Молотова, т. Да разве вы не знаете Я-ро-слав-ского?

Ведь это же курам на смех. Где же ему справиться с этой работой? Горячность Ленина непосвященным могла казаться чрезмерной. Но дело шло не о Ярославском, которого Ленин, правда, с трудом выносил, дело шло о руководстве партией. Таких эпизодов было немало.

По существу дела, Сталин с тех пор, как ближе соприкоснулся с Лениным, т. При огромной и завистливой амбициозности он не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием.

По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина. При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и — проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина. Он систематически подбирал вокруг себя либо людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных. И тех, и других, и третьих было немало.

Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений. У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений. Ленин достаточно знал это и умел уважать.

Поделиться: Засекреченные факты Споры о причинах болезни и смерти Владимира Ульянова не прекращаются до сих пор: многие факты, относящиеся к его кончине, засекречены. Подлинной сенсацией в 2017 году стала находка в архивах дневника врачей Ленина. Из этих записей можно понять, от чего же его лечили на самом деле. Но после того, как о находке стало известно, доступ к документу снова был закрыт. Владимир Ульянов умер 21 января 1924 года в Горках под Москвой. Согласно официальному заключению, «основой болезни умершего является распространённый атеросклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания», а причиной смерти стали нарушения кровообращения и кровоизлияние в мозг. Считалось, что недуг был спровоцирован чрезмерными нагрузками, а также последствиями покушения на него в 1918 году. Ленин и Крупская в Горках. Обеспокоенный этим нарком здравоохранения Николай Семашко даже дал особое указание написать, что при вскрытии тела Ленина не обнаружено признаков «сифилитического поражения». Но слухи возникли не на пустом месте — уж слишком нетипичными были симптомы «артериосклероза» так тогда называли атеросклероз , которым болел пациент Ульянов.

Как наука поддерживает тело Ленина в сохранности

Называется он «Дневник дежурных врачей». Он не был известен врачебному сообществу и историкам. О нем до моей работы знали только в очень узком круге архивистов. Внутри лежит листик вложений, где написано, кто его получал когда-либо за время существования. Я получил его первым. От осознания этого факта, признаюсь, эмоции были сильные. Я просто минут десять сидел и приходил в себя. А потом три месяца я работал с ним. Дневник описывает период с 28 мая 1922-го по 21 января 1924 года... Мне это было важно.

А ту часть, где «лирика», я дословно не фиксировал. Например, в одном месте описывается, как к больному пришел Сталин. Мне как врачу это малоинтересно. Вот как раз такие моменты особенно интересны для истории... Я же врач, мне важна клиническая картина. В дневнике описывались самочувствие пациента, динамика болезни, медицинские процедуры часто по часам или даже по минутам. Но не они записывали, а кремлевские машинистки медики надиктовали им. Машинистки не имели медицинского образования, и этим объясняются как ошибки, так и рукописно выставленные медицинские термины. Вот, например, запись от 30 мая 1922 года: «Приезжал Сталин.

Беседа о suicidium». Вероятнее всего, термин «суицид» на латыни врач вписал своей рукой. Цитата из дневника: «30 мая 1922 года. Пациент не может сказать ни одной фразы целиком, не хватает слов, постоянно зевает. Хотел идти умыться в уборную, не знает, как пользоваться зубной щеткой — сначала взял щетку щетиной в руки и с недоумением смотрел и не знал, как быть. Когда сестра взяла щетку, окунула в порошок и вложила ручкой в руку и поднесла руку ко рту, тогда начал чистить зубы, как следует. Приезжал Сталин, беседа о suicidium... При исследовании периметра не мог выполнить того, что от него требовали, не мог фиксировать взгляд в зеркале, давал сбивчивые показания». У каждого врача была своя манера ведения дневника.

Кожевников, видимо, симпатизировал пациенту, потому включал много, на мой взгляд, ненужных бытовых подробностей. Василий Крамер, похоже, не по своей воле наблюдал пациента, так что излагал все кратко. Для сравнения: Кожевников порой писал диктовал три страницы в день, а Крамер — три строчки за три дня. По материалу видно, что он понял: это не его случай, пациента очень маловероятно вылечить. Наблюдал он Ленина недолго — май, июнь и июль 1923 года. А потом написал: «Прошу меня освободить по состоянию здоровья». На его место пришел Виктор Осипов, который являлся в то время заместителем легендарного основоположника отечественной школы неврологии Владимира Бехтерева. К слову, приехали они в первый раз вместе — Осипов и Бехтерев. Записи Осипова короткие, это связано с тем, что он часто уезжал на разные конференции.

Врачей к нему возили на машине. С Лениным постоянно находился медперсонал, в доме и по периметру была серьезная охрана. Я с любопытством узнал из дневника, что меньше чем за неделю до смерти Ильич был в лесу.

Когда в здоровье Ленина произошел внезапный для широких кругов поворот, он воспринимался как сдвиг в самой революции.

Неужели Ленин может заболеть, как всякий другой, и умереть? Нестерпимо было, что Ленин лишился способности двигаться и говорить. И верилось крепко в то, что он все одолеет, поднимется и поправится.... Гораздо позже, оглядываясь на прошлое, я опять вспомнил со свежим удивлением то обстоятельство, что мне о болезни Ленина сообщили только на третий день.

Тогда я не останавливался на этом. Но это не могло быть случайно. Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую голову Сталин, стремились выиграть время. Болезнь Ленина была такого рода, что могла сразу принести трагическую развязку.

Завтра же, даже сегодня могли ребром встать все вопросы руководства. Противники считали важным выгадать на подготовку хоть день. Они шушукались между собою и нащупывали пути и приемы борьбы. В это время, надо полагать, уже возникла идея "тройки" Сталин — Зиновьев — Каменев , которую предполагалось противопоставить мне.

Но Ленин оправился. Подгоняемый непреклонной волей, организм совершил гигантское усилие. Мозг, задыхавшийся от недостатка крови и потерявший способность связывать воедино звуки и буквы, вдруг ожил снова. В конце мая я ездил на рыбную ловлю верст за 80 от Москвы.

Там оказался детский санаторий имени Ленина. Дети сопровождали меня вдоль озера, расспрашивали про здоровье Владимира Ильича, послали ему через меня полевые цветы и письмо. Ленин сам еще не писал. Он продиктовал через своего секретаря несколько строк: "Владимир Ильич поручил мне написать вам, что он приветствует вашу мысль отвезти от него подарок детям санатории на ст.

Владимир Ильич просит вас также передать детишкам, что он очень благодарит их за их сердечное письмо и цветы и жалеет, что не может воспользоваться их приглашением; он не сомневается, что непременно поправился бы среди них". В июле Ленин уже был на ногах и, не возвращаясь до октября официально к работе, следил за всем и вникал во все. В эти месяцы выздоровления процесс эсеров, в числе многого другого, очень занимал его внимание. Эсеры убили Володарского, убили Урицкого, тяжело ранили Ленина, дважды собирались взорвать мой поезд.

Мы не могли относиться к этому слегка. Хоть и не под идеалистическим углом зрения, как наши враги, но мы умели ценить "роль личности в истории". Мы не могли закрывать глаза на то, какая опасность грозит революции, если мы дадим врагам перестрелять всю нашу верхушку. Наши гуманитарные друзья, из породы ни горячих ни холодных, не раз разъясняли нам, что они еще могут понять неизбежность репрессий вообще; но расстреливать пойманного врага — значит переступать границы необходимой самообороны.

Они требовали от нас "великодушия". Клара Цеткин и другие европейские коммунисты, которые тогда еще отваживались — против Ленина и меня — говорить то, что думают, настаивали на том, чтоб мы пощадили жизнь обвиняемых. Нам предлагали ограничиться тюремным заключением. Это казалось самым простым.

Но вопрос о личной репрессии в революционную эпоху принимает совсем особый характер, от которого бессильно отскакивают гуманитарные общие места. Борьба идет непосредственно за власть, борьба на жизнь и на смерть — в этом и состоит революция, — какое же значение может иметь в этих условиях тюремное заключение для людей, которые надеются в ближайшие недели овладеть властью и посадить в тюрьму или уничтожить тех, которые стоят у руля? С точки зрения так называемой абсолютной ценности человеческой личности революция подлежит "осуждению", как и война, как, впрочем, и вся история человечества в целом. Однако же самое понятие личности выработалось лишь в результате революций, причем процесс этот еще очень далек от завершения.

Чтоб понятие личности стало реальным и чтоб полупрезрительное понятие "массы" перестало быть антитезой философски привилегированного понятия "личности", нужно, чтоб сама масса краном революции, вернее сказать, ряда революций, подняла себя на новую историческую ступень. Хорош или плох этот путь с точки зрения нормативной философии, я не знаю и, признаться, не интересуюсь этим. Зато я твердо знаю, что это единственный путь, который знало до сих пор человечество. Эти соображения ни в каком случае не являются попыткой "оправдания" революционного террора.

Пытаться оправдывать его — значило бы считаться с обвинителями. Но кто они? Организаторы и эксплуататоры великой мировой бойни? Новые богачи, возносящие в честь "неизвестного солдата" благоухание своей послеобеденной сигары?

Пацифисты, которые боролись против войны, пока ее не было, и готовы снова повторить свой отвратительный маскарад? Ллойд-Джордж, Вильсон и Пуанкаре, которые за преступления Гогенцоллерна и их собственные считали себя вправе морить голодом немецких детей? Английские консерваторы или французские республиканцы, разжигавшие гражданскую войну в России со стороны и в полной безопасности пытавшиеся из крови ее чеканить свои барыши? Эту перекличку можно продолжить без конца.

Дело для меня идет не о философском оправдании, а о политическом объяснении. Революция потому и революция, что все противоречия развития она сводит к альтернативе: жизнь или смерть. Можно ли думать, что люди, которые вопрос о принадлежности Эльзаса и Лотарингии решают заново каждые полвека при помощи горных хребтов из человеческих трупов, способны перестроить свои общественные отношения при помощи одного лишь парламентского чревовещания? Во всяком случае, никто еще не показал нам, как это делается.

Мы ломали сопротивление старых горных пород при помощи стали и динамита. И когда враги стреляли в нас, чаще всего из винтовок самых цивилизованных и демократических наций, мы отвечали тем же. Бернард Шоу кивал при этом укоризненно бородой по адресу одних и других. Но никто не замечал этого сакраментального аргумента.

Летом 1922 г. Перебежчики из лагеря самих эсеров раскрыли нам, что важнейшие террористические акты были организованы не одиночками, как мы склонны были думать сначала, а партией, хотя она и не решалась брать на себя официальную ответственность за совершавшиеся ею убийства. Смертный приговор со стороны трибунала был неизбежен. Но приведение его в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора.

Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие Советской власти. Не оставалось другого выхода, как поставить выполнение приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу. Другими словами: вождей партии превратить в заложников. Первое свидание мое с Лениным после его выздоровления произошло как раз в дни суда над социалистамиреволюционерами.

Он сразу и с облегчением присоединился к решению, которое я предложил: "Правильно, другого выхода нет". Выздоровление явно окрыляло Ленина. Но в нем жила еще внутренняя тревога. В октябре Ленин вернулся уже официально к работе, председательствовал в Политбюро и в Совнаркоме, а в ноябре произносил программные речи, которые, по всей видимости, дорого обходились его кровеносной системе.

Ленин чуял, что, в связи с его болезнью, за его и за моей спиною плетутся пока еще почти неуловимые нити заговора. Эпигоны еще не сжигали мостов и не взрывали их. Но кое-где они уже подпиливали балки, кое-где подкладывали незаметно пироксилиновые шашки. При каждом подходящем случае они выступали против моих предложений, как бы упражняясь в самостоятельности и тщательно подготовляя такого рода демонстрации.

Входя в работу и с возрастающим беспокойством отмечая происшедшие за десять месяцев перемены, Ленин до поры до времени не называл их вслух, чтоб тем самым не обострить отношений. Но он готовился дать "тройке" отпор и начал его давать на отдельных вопросах. В числе десятка других работ, которыми я руководил в партийном порядке, т. Он настойчиво и не раз просил меня не спускать с этой области глаз.

В недели выздоровления он каким-то образом узнал, что Сталин и здесь маневрирует против меня, обновляя аппарат антирелигиозной пропаганды и отодвигая его от меня. Ленин прислал из деревни в Политбюро письмо, в котором, без особенной на первый взгляд надобности, цитировал мою книгу против Каутского, с большей похвалой по адресу автора, которого он при этом не называл, как не называл и книги. Я" признаться, не сразу догадался, что это был обходный способ сказать, что Ленин осуждает направленные против меня сталинские маневры. На руководство антирелигиозной пропагандой был тем временем продвинут Ярославский, кажется, под видом моего заместителя.

Вернувшись к работе и узнав об этом, Ленин на одном из заседаний Политбюро неистово накинулся на Молотова, т. Да разве вы не знаете Я-ро-слав-ского? Ведь это же курам на смех. Где же ему справиться с этой работой?

Горячность Ленина непосвященным могла казаться чрезмерной. Но дело шло не о Ярославском, которого Ленин, правда, с трудом выносил, дело шло о руководстве партией. Таких эпизодов было немало. По существу дела, Сталин с тех пор, как ближе соприкоснулся с Лениным, т.

При огромной и завистливой амбициозности он не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием.

По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина. При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и — проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина. Он систематически подбирал вокруг себя либо людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных.

И тех, и других, и третьих было немало. Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений. У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений.

Ленин достаточно знал это и умел уважать. Именно поэтому он слишком хорошо понимал, что я не гожусь для поручений. Там, где ему нужны были повседневные исполнители его заданий, он обращался к другим. Это могло в некоторые периоды, особенно когда у меня с Лениным бывали расхождения, вызывать у его помощников представление об их особенной близости к Ленину.

Так, своими заместителями по председательствованию в Совете народных комиссаров Ленин привлек сперва Рыкова и Цюрупу, а затем, в дополнение к ним, Каменева. Я считал этот выбор правильным. Ленину нужны были послушные практические помощники. Для такой роли я не годился.

Я мог быть только благодарен Ленину за то, что он не обратился ко мне с предложением заместительства. В этом я видел отнюдь не недоверие ко мне, а, наоборот, определенную и отнюдь не обидную для меня оценку моего характера и наших взаимных отношений. Я получил позже слишком яркую возможность убедиться в этом. В промежутке между первым и вторым ударом Ленин мог работать только в половину своей прежней силы.

Мелкие, но грозные толчки со стороны кровеносной системы происходили все время. На одном из заседаний Политбюро, встав, чтобы передать кому-то записочку — Ленин всегда обменивался такими записочками для ускорения работы, — он чуть-чуть качнулся. Я заметил это только потому, что Ленин сейчас же изменился в лице. Это было одно из многих предупреждений со стороны жизненных центров.

Ленин не делал себе на этот счет иллюзий. Он со всех сторон обдумывал, как пойдет работа без него и после него. В это время у него складывался в голове тот документ, который получил впоследствии известность под именем "Завещания". В этот же период — последние недели перед вторым ударом — Ленин имел со мной большой разговор о моей дальнейшей работе.

Разговор этот ввиду его политического значения я тогда же повторил ряду лиц Раковскому, И. Смирнову, Сосновскому, Преображенскому и др. Уже благодаря одному этому беседа отчетливо сохранилась в моей памяти. Дело было так.

Центральный комитет союза работников просвещения нарядил делегацию ко мне и к Ленину с ходатайством о том, чтоб я взял на себя дополнительно комиссариат народного просвещения, подобно тому, как я в течение года руководил комиссариатом путей сообщения. Ленин спросил моего мнения. Я ответил, что трудность в деле просвещения, как и во всяком другом деле, будет со стороны аппарата.

Но все их авторы — лениноведы, ленинолюбы — без медицинского образования. Для того чтобы проводить настоящее медицинское расследование, необходимы три условия.

Первое — иметь высшее медицинское образование. Второе — обязательно быть не просто неврологом, а понимать историю развития неврологии. Третье — быть нейрофизиологом и знать историю развития этой науки. Ну, еще сила воли должна быть, потому что процесс этот долгий, требующий терпения и настойчивости. Я занимаюсь Лениным с 1989 года, с момента, когда поступил в Институт мозга Академии медицинских наук СССР ныне это подразделение Научно-клинического центра неврологии.

Именно там хранится мозг Ульянова, но в виде не цельного органа, а 30 тысяч срезов, которые сделал еще в 1924 году немецкий ученый Фогт. К слову, он был и. Так вот, тема моей диссертации — старение сосудов мозга человека. Я понял, что она как-то накладывается на болезнь Ленина, и принялся изучать медицинские материалы. Я обратился в ФСБ, просил выдать медицинские документы по Ленину с формулировкой «для научной работы».

Там ответили, что у них документов нет, и вообще они не секретили врачебные материалы. Я написал письмо в архив с просьбой дать доступ к документам, но мне отказали, сославшись на врачебную тайну. Но оказалось, что в 1999 году племянница Ленина дочь родного брата Дмитрия Ульянова обратилась в архив с просьбой продлить на 25 лет ограничение доступа к дневникам дежурных врачей и санитаров, фармацевтической документации и результатам медицинских исследований. Ей ответили согласием с поистине удивительной формулировкой, цитирую: «Учитывая, что к настоящему времени большая часть документов, связанная с болезнью, смертью и бальзамированием Ленина, опубликована в открытой печати, полагаем возможным удовлетворить просьбу Ульяновой о продлении на 25 лет». Типа, раз это не для кого уже не секрет, то мы продлеваем секретность.

Это не частные документы из фонда семьи Ульяновых. Они созданы врачами, печатались машинистками, которые получали за эту работу оплату от государственных структур. А Ольга Ульянова — не прямая наследница Ленина в понимании нашего законодательства. Документы мне выдали, тем не менее в суд все же пришлось обратиться я оспаривал отказ разрешить мне делать копии материалов, но дело в Москворецком суде проиграл, так как Фемида посчитала, что мои права не нарушены, раз я ознакомился с оригиналами. Она бумажная, с тесемочками.

В ней в дерматиновой обложке толстый фолиант — 410 листов печатного текста. Называется он «Дневник дежурных врачей». Он не был известен врачебному сообществу и историкам. О нем до моей работы знали только в очень узком круге архивистов. Внутри лежит листик вложений, где написано, кто его получал когда-либо за время существования.

Я получил его первым. От осознания этого факта, признаюсь, эмоции были сильные. Я просто минут десять сидел и приходил в себя. А потом три месяца я работал с ним. Дневник описывает период с 28 мая 1922-го по 21 января 1924 года...

Мне это было важно. А ту часть, где «лирика», я дословно не фиксировал. Например, в одном месте описывается, как к больному пришел Сталин. Мне как врачу это малоинтересно. Вот как раз такие моменты особенно интересны для истории...

Я же врач, мне важна клиническая картина. В дневнике описывались самочувствие пациента, динамика болезни, медицинские процедуры часто по часам или даже по минутам. Но не они записывали, а кремлевские машинистки медики надиктовали им.

В нем содержится масса информации: что пациент ел, с кем встречался. Записи начинаются с конца мая 1922 года, когда считается, что Ленин заболел.

И заканчиваются 1924-м — с его смертью. Вели дневник три врача: Василий Васильевич Крамер, собравший анамнез пациента; Алексей Михайлович Кожевников, который начал его лечить; и Виктор Петрович Осипов, закончивший лечение. Никто в России и мире, кроме меня, дневник не видел. Вот такой удивительный факт. Но в этом документе — прямая речь самих врачей пациента Ленина, которые попали в сложную историческую ситуацию.

Какой специальности это были врачи? Все основные врачи были неврологами. По официальной версии, у Ленина случилась серия инсультов, которыми как раз занимаются эти специалисты. Кстати, с самого начала болезни Ленина можно заметить интригу. Когда по просьбе советских руководителей в Москву приехали иностранные доктора, чтобы осмотреть Ленина, они были удивлены, что никто из этих знаменитостей не привлечен к лечению вождя.

Смотрите: Ленин повернул историю всего мира, с каким знаком, плюс или минус, — это уже другой вопрос. Но его личный врач Кожевников вообще никому неизвестен. Сегодня есть только надпись на могильном камне. Среди докторов специально выбирали серую мышь? Думаю, неизвестным его сделали потом.

Я читал мемуары академика Алексея Ивановича Абрикосова, основателя советской школы патологической анатомии. Он упоминает Кожевникова несколько раз, причем в списке выдающихся врачей. В народе бытует версия, что Бехтерева отравили из-за диагноза, который он поставил Сталину: паранойя. Родственники уверены, что причина именно в Ленине. В Петрограде под руководством Бехтерева тогда работал Институт мозга, и ученый справедливо полагал, что мозг Ленина должен храниться у них.

Однако Сталин был против. Он боялся, что мозг может нести в себе информацию, которой могут воспользоваться. Но почему нельзя было просто взять и оставить мозг в Москве? Бехтереву нельзя было приказать отойти в сторону. Он мировое светило.

Глыба в науке. Именем Бехтерева в медицине названо 47 симптомов, синдромов, болезней. Этот рекорд до сих пор никому из ученых в мире не удалось превзойти. То есть для руководителей советского государства Бехтерев был недосягаемой величиной. А еще он был очень упрямым мужиком.

Накануне смерти он собирался ехать на крупную неврологическую конференцию за рубеж. Вероятно, его побоялись выпускать как носителя тайны болезни и смерти Ленина. Поскольку влияния на академика не было, решили действовать проверенным методом — отравили. Он вечером заболел, а утром умер. Клиническая картина была характерна для отравления мышьяком.

Все последующие события с вскрытием на дому — вернее, просто забором мозга и мгновенной кремацией — только подтверждают политический заказ. Как и отсутствие судебно-медицинского исследования, которое должны были провести в этом случае. Чем все-таки болел Ленин, если даже сегодня все документы об этом засекречены? Нельзя с позиции современной медицины изучать заболевание Ленина. Клиническую картину я рассматриваю не с точки зрения сегодняшнего врачебного мышления, а стараюсь встать на уровень развития медицинской науки того времени.

Иду с двух сторон: внимательно исследую врачебный дневник и патологоанатомический акт вскрытия тела Ленина. Документ был написан на следующий день после смерти, 22 января 1924 года, в подмосковной усадьбе в Горках. В этой ситуации тоже все странно. Пациента вскрывают 22 января, а на следующий день, 23 января, тело доставляют в Москву. Не вызывает вопросов?

Почему бы сразу не отвезти тело в профильное учреждение, где есть патологоанатомы, секционные столы, инструменты, прозекторы? А его сначала вскрывают в Горках, где ничего нет.

Последние дни жизни Ленина

Медицинский детектив», пишет «Газета. Если бы я вскрывал тело такого пациента, я был бы, конечно, очень осторожен», — объясняет Новосёлов. При вскрытии Ленина присутствовал Николай Александрович Семашко. По его словам, внешне мозг революционера был особенным.

Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта Mosregion. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".

По материалу видно, что он понял: это не его случай, пациента очень маловероятно вылечить. Наблюдал он Ленина недолго — май, июнь и июль 1923 года. А потом написал: «Прошу меня освободить по состоянию здоровья». На его место пришел Виктор Осипов, который являлся в то время заместителем легендарного основоположника отечественной школы неврологии Владимира Бехтерева.

К слову, приехали они в первый раз вместе — Осипов и Бехтерев. Записи Осипова короткие, это связано с тем, что он часто уезжал на разные конференции. Врачей к нему возили на машине. С Лениным постоянно находился медперсонал, в доме и по периметру была серьезная охрана. Я с любопытством узнал из дневника, что меньше чем за неделю до смерти Ильич был в лесу. Об этом есть соответствующая запись от 16 января 1924 года: «Пациент провел день в лесу на охоте».

За 17-19 января 1924-го всего несколько фраз, они содержат результаты анализов и информацию о том, что ночь провел тревожно. Запись за 20 января 1924 года гласит, что, цитирую: «Надежда Константиновна снова заявила, что Владимир Ильич, по ее мнению, плохо видит… Сидел на балконе до 12-00… Н. Попов доложил в 15-00, что пациент посинел лицом, был припадок». Николай Семенович Попов — молодой врач, ординатор, только что окончивший обучение в Первом медицинском и направленный выполнять при Ленине обязанности санитара. Позднее он стал заместителем директора НИИ мозга. Был расстрелян 29 мая 1938 года.

Я поддерживаю связь с его внуком и внимательно смотрю за успехами его правнучки, выдающейся оперной певицы нашего времени Юлией Лежневой. А Попов был реабилитирован в 1956 году. Мы можем привести ее почти без купюр: это важно для исследователей, в том числе медиков. В 10-30 утра заснул и спал до 14-00. Проснулся и снова заснул в 16-00. Были вызваны врачи Ферстер и Осипов.

У пациента пульс 86, он спокоен, живот вздут. В 17-15 доктор Ферстер отметил, что ничего нового. В 17-30 дыхание участилось, температура 37, пульс 90, дыхание прерывистое, неравномерное. В 18-00 была рвота, у пациента коматозное состояние с тоническим напряжением мускулатуры, особенно справа, затем появились клонические подергивания справа. У Владимира Ильича шумное дыхание, его частота 36 в минуту, началось скрипение зубами, было несколько приступов рвоты. В 18-30 появилась слюна, окрашенная кровью, обнаружен прикус языка.

Зрачки умеренно расширены, слабая реакция роговицы, явлений конте не наблюдалось. Постепенное ослабление сухожильных явлений, пульс 90, дыхание 36, правильное. Стерторозные явления исчезли, напряжения в левых конечностях нет, справа умеренно активные движения головы, открытые глаза, 2-3 глубоких вздоха, состояние заканчивающего эпилептического приступа. В 18-45 в левой подкрыльцовой ямке 42,3. Затем внезапный прилив к голове до багровой окраски лица, внезапная остановка дыхания в 18-50. Голова откинулась назад, бледность покрыла лицо.

Тотчас искусственное дыхание и олеум камфори 2,0. Продолжалось искусственное дыхание 30 минут безрезультатно. Такая гиперемия продолжалась 1 мин и сменилась мертвенной бледностью. Статус летали в 18-50 установлен профессорами Ферстером, Осиповым и Елистратовым». Я также увидел там рапорт, составленный начальником специальной охраны П. Он так же расстрелян — в 1937 году.

Врачей к нему возили на машине. С Лениным постоянно находился медперсонал, в доме и по периметру была серьезная охрана. Я с любопытством узнал из дневника, что меньше чем за неделю до смерти Ильич был в лесу. Об этом есть соответствующая запись от 16 января 1924 года: «Пациент провел день в лесу на охоте». За 17-19 января 1924-го всего несколько фраз, они содержат результаты анализов и информацию о том, что ночь провел тревожно. Запись за 20 января 1924 года гласит, что, цитирую: «Надежда Константиновна снова заявила, что Владимир Ильич, по ее мнению, плохо видит Сидел на балконе до 12-00 Н. Попов доложил в 15-00, что пациент посинел лицом, был припадок». Николай Семенович Попов — молодой врач, ординатор, только что окончивший обучение в Первом медицинском и направленный выполнять при Ленине обязанности санитара.

Позднее он стал заместителем директора НИИ мозга. Был расстрелян 29 мая 1938 года. Я поддерживаю связь с его внуком и внимательно смотрю за успехами его правнучки, выдающейся оперной певицы нашего времени Юлией Лежневой. А Попов был реабилитирован в 1956 году. Мы можем привести ее почти без купюр: это важно для исследователей, в том числе медиков. В 10-30 утра заснул и спал до 14-00. Проснулся и снова заснул в 16-00. Были вызваны врачи Ферстер и Осипов.

У пациента пульс 86, он спокоен, живот вздут. В 17-15 доктор Ферстер отметил, что ничего нового. В 17-30 дыхание участилось, температура 37, пульс 90, дыхание прерывистое, неравномерное. В 18-00 была рвота, у пациента коматозное состояние с тоническим напряжением мускулатуры, особенно справа, затем появились клонические подергивания справа. У Владимира Ильича шумное дыхание, его частота 36 в минуту, началось скрипение зубами, было несколько приступов рвоты. В 18-30 появилась слюна, окрашенная кровью, обнаружен прикус языка. Зрачки умеренно расширены, слабая реакция роговицы, явлений конте не наблюдалось. Постепенное ослабление сухожильных явлений, пульс 90, дыхание 36, правильное.

Стерторозные явления исчезли, напряжения в левых конечностях нет, справа умеренно активные движения головы, открытые глаза, 2-3 глубоких вздоха, состояние заканчивающего эпилептического приступа. В 18-45 в левой подкрыльцовой ямке 42,3. Затем внезапный прилив к голове до багровой окраски лица, внезапная остановка дыхания в 18-50. Голова откинулась назад, бледность покрыла лицо. Тотчас искусственное дыхание и олеум камфори 2,0. Продолжалось искусственное дыхание 30 минут безрезультатно. Такая гиперемия продолжалась 1 мин и сменилась мертвенной бледностью. Статус летали в 18-50 установлен профессорами Ферстером, Осиповым и Елистратовым».

Я также увидел там рапорт, составленный начальником специальной охраны П. Он так же расстрелян — в 1937 году. Пульс был част несколько, но хорошего наполнения, температура нормальная до 5 часов 40 минут. От 5 часов 40 минут начался припадок, сопровождавшийся тошнотой, продолжавшийся до смерти, и в 6 часов 50 минут Владимир Ильич скончался». Судьба их мне неизвестна. В общей сложности в консультациях, дежурствах и ведении пациента участвовало около 30 врачей, но дневник вели только три человека. Они все неврологи, но специалист по нейросифилису — только Кожевников. Имя его никому ничего не скажет сегодня, тогда как на начало 1920-х он был самым ярким специалистом в Москве.

Где заболел Ленин — В дневнике есть диагноз или термин, указывающий на этиологию заболевания?

Чем болел Ленин и почему это скрывают даже сейчас

По следам памятной даты Егор Яковлев рассказывает о последних годах жизни лидера советского государства. На мигрень Ленин жаловался еще в молодости, а после 50 лет организм стал давать сбои. Чем именно болел Ленин, доподлинно неизвестно до сих пор. Ленин умер в 1924 году, но мы до сих пор точно не знаем, от какой болезни.

Причина смерти Владимира Ильича Ленина

В 1923 году Ленину — уже больному — присвоили почетное звание машиниста этого локомотива У-127. 17 декабря 1922 года Пленум ЦК возложил на Сталина «персональную ответственность за изоляцию Ленину как в отношении личных сношений с работниками, так и | 15.04.2018, ИноСМИ. Владимир Ильич Ленин скончался в возрасте 53 лет 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в усадьбе Горки Подольского уезда Московской губернии. Зиму 1921/22 года В. И. Ленин пережил тяжело: вновь появились головокружения, бессонница и головные боли. Через сто лет после смерти Ленина истечет срок ограничений на доступ к медицинской документации пациента.

Откуда взялись восемь разных заключений о странной смерти Ленина

Ленин умер в 53 года от кровоизлияния в мозг, причиной которого была аневризма, а её причиной аневризмы стал нейроваскулярный сифилис. Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Ульянова-Ленина, который покоится в Мавзолее. Хронология последних лет жизни Ильича такова. 30 августа 1918 года — в него стреляет Фанни Каплан. Ленин же с таким диагнозом несколько лет руководил Россией в самое страшное время. Ленин же с таким диагнозом несколько лет руководил Россией в самое страшное время.

"Попал бы на чекап": Врач рассказал, как в наши дни можно было бы спасти Ленина от ранней смерти

Часть сосудов в левом полушарии были без просветов и не пропускали кровь. Потому и перестали работать центры, отвечающие за движение и речь. Официальный диагноз подписали лишь восемь врачей из 27 медиков Кремля. Более того, доктора, не разгадавшие болезнь Ленина при его жизни и лечившие по сути дела наугад, и после смерти вождя не пришли к общему выводу. После вскрытия тела было составлено восемь разных заключений о причине смерти.

В том числе в одном вердикте называли застарелый сифилис. По мнению академика медицины Юрия Михайловича Лопухина, Ленин не зря с недоверием относился к немецким спецам: приглашенные светила не смогли выявить суть заболевания и завели всех в тупик: «Больному были последовательно поставлены три неверных диагноза, в соответствии с которыми и лечили его неверно: неврастению переутомление , хроническое отравление свинцом и сифилис мозга». А лечили Ленина в основном такими лекарствами, которые применяют при сифилисе: препаратами йода, ртути, мышьяка и прививками малярии. После вскрытия следов сифилиса не нашли, и эту версию многие медики отвергли, в частности, выдающийся немецкий невролог Макс Нонне, отметил: «Абсолютно ничто не свидетельствовало о заболевании сифилисом».

Американские специалисты высказали аналогичное мнение. Они посчитали, что всему виной — плохая наследственность, поскольку отец Ленина, Илья Николаевич, тоже умер от кровоизлияния в мозг и практически в этом же возрасте — в 54 года. Сталин и Ленин в Горках в сентябре 1922 г. Фото: Википедия «Меня отравили» Были предположения, что смерть Ленина наступила в результате отравления, и к этому приложил руку Сталин.

Известно, что Ленин 30 мая 1922 года, когда ему стало худо, сам попросил Сталина принести ему яд. Но Сталин этого не сделал. Однако в день смерти Владимир Ильич якобы молча протянул своему повару Гавриле Волкову записку, где были слова «Меня отравили» и просьба передать ее Крупской. Волков поручения не выполнил.

Лопухин же называет основной версией болезни и смерти Владимира Ильича последствия тяжелого ранения. Это окончательно выяснилось только после вскрытия. Происходило постепенное сужение задетой пулей левой сонной артерии, начался процесс формирования внутрисосудистого тромба, прочно спаянного с внутренней оболочкой артериальной стенки. До той торы, пока тромб не перекрыл просвет сосуда, процесс шел бессистемно.

Однако список препаратов, которые были прописаны вождю говорит о том, что это был сифилис. В то время именно они составляли курс лечения от этой болезни: ртуть, мышьяк, висмут, большие дозы йода каждый день. Врачам платили золотом Вождя лечили по самым последним технологиям. Российским врачам ничего не платили - они были государственными служащими. Машинистки печатали дневники, которые им диктовали врачи, но за свою работу русские профессора и академики ничего не получали. Весь гонорар за лечение шел на Запад. Большевики не жалели золота для немецких врачей. Западные светила из Германии - Клемперер, Нонне, Минковский за огромные гонорары прилетали в Москву для консультаций. Одного из основателей немецкой и мировой нейрохирургии, невролога Отфрида Ферстера, пришлось долго уговаривать. Как известно по некоторым документам большевикам пришлось выложить за консультации профессора почти 3 млн рублей.

Для сравнения в 1923 году булка хлеба в Москве стоила 30 рублей Отфрид Ферстер Фото: Neurological Research and Practice "Есть документы, когда на Политбюро говорят - врачи запрашивают такие колоссальные цифры в 50 тысяч золотом, ответ был такой — соглашайтесь". То есть, мы не знаем в какой валюте платили, потому что врачи были немецкие и была галопирующая инфляция. Немецкую марку возили тележками, цифры оплаты были колоссальными. На лечение Ленина денег не жалели. Владимир Ильич действительно был любимцем партии, народа. Это было новое восходящее божество, поэтому отдавали все что могли.

Этo дaёт пoвoд прeдпoлaгaть, чтo Лeнинa пoрaзил кaкoй-тo нacлeдcтвeнный нeдуг.

Oднaкo нeт дaнных o тoм, чтo Илья Ульянoв бoлeл в пocлeдниe гoды жизни тaк жe, кaк eгo cын Влaдимир. Мaлeнький мoзг «гeния чeлoвeчecтвa» Кoгдa, пocлe cмeрти вoждя, eгo мoзг извлeкли для иccлeдoвaния, oн был oчeнь cильнo пoрaжён. Внутрeнняя coннaя aртeрия oкaзaлacь нacтoлькo зaтвeрдeлoй, чтo пo нeй мoжнo былo cтучaть пинцeтoм. Врoдe пoдтвeрждaлcя диaгнoз aтeрocклeрoзa cocудoв мoзгa, привeдшeгo к инcульту. В тo жe врeмя знaчитeльнaя чacть мoзгa былa рaзрушeнa, чтo мoглo быть иcтoлкoвaнo кaк eгo бaктeриaльнoe или вируcнoe пoрaжeниe. В нeкoтoрых cтaтьях дo cих пoр утвeрждaeтcя, будтo здoрoвaя чacть извлeчённoгo мoзгa Лeнинa былa нe бoльшe грeцкoгo oрeхa, нo этo явнoe утрирoвaниe. Oднaкo врaчи, прoвoдившиe иccлeдoвaниe, удивлялиcь, чтo Лeнин мoг кaкoe-тo врeмя жить c нacтoлькo бoльным мoзгoм и дaжe врeмя oт врeмeни прихoдить в coзнaниe и выглядeть aдeквaтным.

Вoжди бoльшeвикoв были зaинтeрecoвaны в coздaнии лeгeнды o cвeрхгeниaльнoм Лeнинe и нaмeрeвaлиcь зaдeйcтвoвaть для eгo oбocнoвaния вecь aрceнaл coврeмeннoй нaуки. Крoмe тoгo, oни нaдeялиcь, чтo иccлeдoвaниe мoзгa Лeнинa пoмoжeт в будущeм вырacтить пoдoбных eму cвeрхлюдeй, кoтoрыe пoвeдут мирoвoй прoлeтaриaт к кoммунизму. Вeдь бoльшeвики тoгдa кaк пoзднee нaциcты oчeнь увлeкaлиcь eвгeникoй — coмнитeльнoй нaукoй o вoзмoжнocти вывeдeния «улучшeнных» пoрoд людeй. Хoтя былo дaвнo извecтнo, чтo выдaющиecя люди бывaют и c нeбoльшим мoзгoм нaпримeр, у пиcaтeля Aнaтoля Фрaнca мoзг вecил чуть бoльшe 1000 грaммoв — кaк у cрeднeгo питeкaнтрoпa , нo этo нe уклaдывaлocь в coздaвaeмый миф o вoждe. Нa пoмoщь был призвaн гeрмaнcкий учёный, coциaл-дeмoкрaт Ocкaр Фoгт.

Таких эпизодов было немало.

По существу дела, Сталин с тех пор, как ближе соприкоснулся с Лениным, т. При огромной и завистливой амбициозности он не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием. По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина.

При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и — проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина. Он систематически подбирал вокруг себя либо людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных. И тех, и других, и третьих было немало. Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений.

У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений. Ленин достаточно знал это и умел уважать. Именно поэтому он слишком хорошо понимал, что я не гожусь для поручений. Там, где ему нужны были повседневные исполнители его заданий, он обращался к другим. Это могло в некоторые периоды, особенно когда у меня с Лениным бывали расхождения, вызывать у его помощников представление об их особенной близости к Ленину. Так, своими заместителями по председательствованию в Совете народных комиссаров Ленин привлек сперва Рыкова и Цюрупу, а затем, в дополнение к ним, Каменева.

Я считал этот выбор правильным. Ленину нужны были послушные практические помощники. Для такой роли я не годился. Я мог быть только благодарен Ленину за то, что он не обратился ко мне с предложением заместительства. В этом я видел отнюдь не недоверие ко мне, а, наоборот, определенную и отнюдь не обидную для меня оценку моего характера и наших взаимных отношений. Я получил позже слишком яркую возможность убедиться в этом.

В промежутке между первым и вторым ударом Ленин мог работать только в половину своей прежней силы. Мелкие, но грозные толчки со стороны кровеносной системы происходили все время. На одном из заседаний Политбюро, встав, чтобы передать кому-то записочку — Ленин всегда обменивался такими записочками для ускорения работы, — он чуть-чуть качнулся. Я заметил это только потому, что Ленин сейчас же изменился в лице. Это было одно из многих предупреждений со стороны жизненных центров. Ленин не делал себе на этот счет иллюзий.

Он со всех сторон обдумывал, как пойдет работа без него и после него. В это время у него складывался в голове тот документ, который получил впоследствии известность под именем "Завещания". В этот же период — последние недели перед вторым ударом — Ленин имел со мной большой разговор о моей дальнейшей работе. Разговор этот ввиду его политического значения я тогда же повторил ряду лиц Раковскому, И. Смирнову, Сосновскому, Преображенскому и др. Уже благодаря одному этому беседа отчетливо сохранилась в моей памяти.

Дело было так. Центральный комитет союза работников просвещения нарядил делегацию ко мне и к Ленину с ходатайством о том, чтоб я взял на себя дополнительно комиссариат народного просвещения, подобно тому, как я в течение года руководил комиссариатом путей сообщения. Ленин спросил моего мнения. Я ответил, что трудность в деле просвещения, как и во всяком другом деле, будет со стороны аппарата. Но именно поэтому вам не следует, по-моему, погружаться в отдельные ведомства сверх военного". Горячо, настойчиво, явно волнуясь, Ленин излагал свой план.

Силы, которые он может отдавать руководящей работе, ограничены. У него три заместителя. Каменев, конечно, умный политик, но какой же он администратор? Цюрупа болен. Рыков, пожалуй, администратор, но его придется вернуть на ВСНХ. Вам необходимо стать заместителем.

Положение такое, что нам нужна радикальная личная перегруппировка". Я опять сослался на "аппарат", который все более затрудняет мне работу даже и по военному ведомству. Я ответил, что имею в виду не только государственный бюрократизм, но и партийный; что суть всех трудностей состоит в сочетании двух аппаратов и во взаимном укрывательстве влиятельных групп, собирающихся вокруг иерархии партийных секретарей. Ленин слушал напряженно и подтверждал мои мысли тем глубоким грудным тоном, который у него появлялся, когда он, уверившись в том, что собеседник понимает его до конца, и отбросив неизбежные условности беседы, открыто касался самого важного и тревожного. Чуть подумав, Ленин поставил вопрос ребром: "Вы, значит, предлагаете открыть борьбу нс только против государственного бюрократизма, но и против Оргбюро ЦК? Оргбюро ЦК означало самое средоточие сталинского аппарата.

Мы условились встретиться снова через некоторое время. Ленин предлагал обдумать организационную сторону дела. Он намечал создание при ЦК комиссии по борьбе с бюрократизмом. Мы оба должны были войти в нее. По существу эта комиссия должна была стать рычагом для разрушения сталинской фракции, как позвоночника бюрократии, и для создания таких условий в партии, которые дали бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли: преемником на посту председателя Совнаркома. Только в этой связи становится полностью ясен смысл так называемого завещания.

Ленин называет в нем всего шесть лиц и дает их характеристики, взвешивая каждое слово. Бесспорная цель завещания: облегчить мне руководящую работу. Ленин хочет достигнуть этого, разумеется, с наименьшими личными трениями. Он говорит обо всех с величайшей осторожностью. Он придает оттенок мягкости уничтожающим, по существу, суждениям. В то же время слишком решительное указание на первое место он смягчает ограничениями.

Только в характеристике Сталина слышен другой тон, который в позднейшей приписке к завещанию становится прямо уничтожающим. О Зиновьеве и Каменеве Ленин говорит, как бы мимоходом, что их капитуляция в 1917 г. Ясно, что такие люди руководить революцией не могут. Но не нужно все же их попрекать прошлым. Бухарин не марксист, а схоласт, но зато очень симпатичен. Пятаков способный администратор, но негодный политик.

Может быть, впрочем, эти двое, Бухарин и Пятаков, еще научатся. Самый способный — Троцкий, его недостаток — избыток самоуверенности. Сталин груб, нелоялен и склонен злоупотреблять властью, которую ему доставляет партийный аппарат. Сталина надо снять, чтоб избежать раскола. Вот суть завещания. Она дополняет и поясняет то предложение, которое сделал мне Ленин в последней беседе.

По-настоящему Ленин узнал Сталина только после Октября. Он ценил его качества твердости и практического ума, состоящего на три четверти из хитрости. В то же время Ленин на каждом шагу наталкивался на невежество Сталина, крайнюю узость политического кругозора, на исключительную моральную грубость и неразборчивость. На пост генерального секретаря Сталин был выбран против воли Ленина, который мирился с этим, пока сам возглавлял партию. Но вернувшись после первого удара к работе с ущербленным здоровьем, Ленин поставил перед собою проблему руководства во всем ее объеме. Отсюда беседа со мною.

Отсюда же Завещание. Последние строки его были написаны 4 января. После того прошло еще два месяца, в течение которых положение окончательно определилось. Теперь уже Ленин подготовляет не только снятие Сталина с поста генерального секретаря, но и его дисквалификацию перед партией. По вопросу о монополии внешней торговли, по национальному вопросу, по вопросу о режиме в партии, о рабоче-крестьянской инспекции и о контрольной комиссии Ленин систематически и настойчиво ведет дело к тому, чтобы нанести на XII съезде, в лице Сталина, жесточайший удар бюрократизму, круговой поруке чиновников" самоуправству, произволу и грубости. Смог ли бы Ленин провести намеченную им перегруппировку партийного руководства?

В тот момент — безусловно. Прецедентов на этот счет было немало, один — совсем свежий и очень выразительный. В то время как выздоравливавший Ленин жил еще в деревне, а я отсутствовал из Москвы, Центральный Комитет единогласно принял в декабре 1922 г. И Ленин и я, независимо друг от друга, подняли тревогу, затем списались друг с другом и согласовали свои шаги. Уже через несколько недель Центральный Комитет столь же единогласно отменил свое решение, как единогласно вынес его. Троцкий, как будто удалось взять позицию без единого выстрела, простым маневренным движением.

Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление... Совместное наше выступление против центрального комитета в начале 1923 г. Более того. Я не сомневаюсь, что, если б я выступил накануне XII съезда в духе блока "Ленина — Троцкого" против сталинского бюрократизма, я бы одержал победу и без прямого участия Ленина в борьбе. Насколько прочна была бы эта победа, вопрос другой. Для разрешения его необходимо привлечь к учету ряд объективных процессов в стране, в рабочем классе и в самой партии.

Это особая и большая тема. Крупская однажды сказала в 1927 г. Я думаю, что она была права. Ибо дело не в Сталине, а в тех силах, которые Сталин выражает, не понимая того. Но в 1922 — 23 году вполне возможно было еще завладеть командной позицией открытым натиском на быстро складывавшуюся фракцию национал-социалистических чиновников, аппаратных узурпаторов, незаконных наследников Октября, эпигонов большевизма. Главным препятствием на этом пути было, однако, состояние самого Ленина.

Ждали, что он снова поднимется, как после первого удара, и примет участие в XII съезде, как принял в XI. Он сам на это надеялся. Врачи обнадеживали, хотя все с меньшей твердостью. Идея блока "Ленина и Троцкого" против аппаратчиков и бюрократов была в тот момент полностью известна только Ленину и мне, остальные члены политбюро смутно догадывались. Письма Ленина по национальному вопросу, как и его Завещание, никому не были известны. Мое выступление могло быть понято, вернее сказать, изображено как моя личная борьба за место Ленина в партии и государстве.

Я не мог без внутреннего содрогания думать об этом. Я считал, что это может внести такую деморализацию в наши ряды, за которую, даже в случае победы, пришлось бы жестоко расплачиваться. Во всех планах и расчетах был решающий элемент неопределенности: это сам Ленин, со своим физическим состоянием. Сможет ли он высказаться? Успеет ли? Поймет ли партия, что дело идет о борьбе Ленина и Троцкого за будущность революции, а не о борьбе Троцкого за место больного Ленина?

Благодаря исключительному месту, занимавшемуся в партии Лениным, неопределенность его личного состояния превратилась в неопределенность состояния всей партии. Провизориум затягивался. А затяжка была целиком на руку эпигонам, поскольку Сталин, как генеральный секретарь, естественно превращался в аппаратного мажордома на весь период "междуцарствия". Стояли первые дни марта 1923 г. Ленин лежал в своей комнате, в большом здании судебных установлении. Надвигался второй удар, предшествуемый рядом мелких толчков.

Меня на несколько недель приковал к постели lumbago прострел.

Странная болезнь Ленина, поставившая в тупик нейрохирургов

• Академик РАН Иллариошкин: Ленин не болел нейросифилисом
• Что еще почитать
• Дело врачей
• Академик РАН Иллариошкин: Ленин не болел нейросифилисом - Вести Московского региона

Читайте также

• «…Ленин будет жить». От чего все-таки умер вождь мирового пролетариата? :: СамолётЪ
• Проблемы начались...
• От слабоумия до сифилиса: две истории болезни Ленина и два бальзамирования
• У Кремля в гранитном Мавзолее. 100 лет назад принято решение о сохранении тела Ленина
• Владимир Ильич Ленин, вероятно, умер от нейросифилиса

Как наука поддерживает тело Ленина в сохранности

Со смерти Владимира Ильича Ленина прошло уже 100 лет, но до сих пор в медицинских и научных кругах не утихают горячие споры о диагнозе заболевания, которое привело к его гибели 21 января 1924 года. Так чем же болел. 17 декабря 1922 года Пленум ЦК возложил на Сталина «персональную ответственность за изоляцию Ленину как в отношении личных сношений с работниками, так и | 15.04.2018, ИноСМИ. Несколько лет назад вышла программа "Кремлевские похороны" по НТВ, которая утверждала настойчиво, что Ленин все таки сифилисом болел. Несколько лет назад вышла программа "Кремлевские похороны" по НТВ, которая утверждала настойчиво, что Ленин все таки сифилисом болел.

Похожие новости: