В социальных сетях набирает популярность видео, в котором преподаватель и духовник Екатеринбургской духовной семинарии Константин Корепанов рассказывает, почему простым людям не стоит рассказывать.
🌟 Похожие видео
- Канал союз корепанов
- Другие новости
- Журнал «Православный вестник»
- Константин Корепанов
О смирении Бога
Священник Константин Корепанов лекции о духовном делании. Арсений Корепанов, 4 года Диагноз: Рак. Нефробластома левой почки Необходимо: лечение в клинике Medical Park, Турция Сумма сбора: 1 140 000 руб. Об искусстве христианского терпения Беседа о Константина Корепанова в г Кургане 12 12 2023. Отец Константин Корепанов продолжает цикл бесед на тему "Апостольское свидетельство", встречи проходят по четвергам.
о.Константин Корепанов (найдено 200 песен)
Беседа иерея Константина Корепанова 22. Фрагмент беседы священника Константина Корепанова в Успенском соборе Екатеринбурга на тему "Апостольское свидетельство" от 22 декабря 2022 года. О желании искупить свой грех, загладить свою вину.
По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на skymuz yandex.
И только тогда, когда мы смиримся, - только тогда мы сможем жить с Ним.
А гордому с Ним невозможно жить: гордость противоположна смирению, и гордость отталкивается от смирения, как оттолкнулся в свое время сатана. Подобное тянется к подобному, подобное познается подобным, подобное переливается в подобное. Вы не можете, например, соединить железо, магнит, кусок стали - и воду. Вы не можете их соединить. Но апельсиновый сок смешать с яблочным соком - запросто сможете.
Они перемешаются так, что разделить их мы не сможем. Точно такой же механизм: наше смирение уподобляет нас Богу и делает нас с Ним одним целым, - и мы можем жить вместе, потому что мы научились Его смирению. И Он говорит об этом точно так же: "Научитесь от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем, - и обрящете покой душам вашим". Почему же Бог смирен? Бог - и смиренный?
Он правда негордый. Он, например, не считает Себя главным. Вообще никак. Кто главный в Троице? Они равны Все, втроем.
Там нет главного. Там никто никем никого не подавляет, никто не требует к себе никакого поклонения или еще чего-то. Бог дарит бытие миру, - то есть Он именно дарит это бытие, Он приводит мир в состояние существования. Для чего? Для того, чтобы этот мир Ему поклонялся?
Как сегодня мне один человек написал: "Он хочет, чтобы подобных Ему стало больше. Он не собирается требовать от нас поклонения, Ему не нужно поклонение. Он просто хочет, чтобы таких существ, как Он, во вселенной стало больше. А это значит, что они станут такими богами только потому, что Он их сделает ими, Он поможет им стать такими, - поэтому мы часто в богослужебных книгах и в молитвослове можем встретить выражение "независтный Бог", "независтная любовь". Он не ревнует, делая нас подобными Себе.
Он не завидует нам. Если мы будем неизмеримо лучше, чем мы есть сейчас, - у Него будет только одно состояние: радость. Если мы сможем делать то, что делает Он, - у Него будет только одно состояние - радость: наконец-то у нас получилось. Если когда-нибудь наступит такое состояние, что человек - любой из вас - сможет создать Солнце или Землю, Вселенную - Он будет ликовать от того, что у людей это получилось. Никакой зависти у Него не будет.
Если вы сможете сотворить животных, научитесь от Него, - и у вас получится, - Он будет только рад за вас. Мы - нет. Мы не умеем радоваться чужим победам, - только своим. Особенно, если какой-то человек делает то, что я умею делать, и вдруг начинает делать это лучше, чем я, - у нас сразу возникает зависть, обида, состояние ущемленности. Когда он делает хорошо одно, а я делаю другое хорошо, - я, например, на клиросе пою, а он иконы пишет, - а третий машину водит хорошо, четвертый строит, - мы можем не завидовать.
Но, стоит появиться человеку, который поет лучше, чем я, - и у меня возникает зависть. Мы можем побороть это чувство, можем не побороть, - но это чувство в нас возникает. Это значит, что мы внутренне горды, мы очень ревниво относимся к своим способностям. При нас хвалят человека, который, с нашей точки зрения, не достоин похвалы, а нас при этом не похвалили. Нет, мы трезвые, здоровые люди, нормальные, не психически больные, но мы относимся к этому с болезненностью: "Ну как так?
Что же, - я ведь не против, чтоб его похвалили, - но меня что, трудно было похвалить, что ли? Что, язык оторвется? Я ведь не самый ужасный человек на свете! Сказал бы, - ведь доброе слово и кошке приятно. Похвалил бы, - но нет, не похвалил...
А у Него - нет обиды. Ему не обидно было, например, сделать человека подобным Ему, - а человек даже не поблагодарил Его - ну и что? Никакой ревности или обиды у Бога нет по этому поводу. Он не завидует, не ревнует, Он готов нам отдать все больше и больше, и больше - только для того, чтобы нам было хорошо, - а Он будет радоваться. Он делает не просто мир, - какой-то там мир, - Он делает мир свободных существ, где любое свободное существо может сказать Богу: " я Тебя видеть не хочу!
А что хочешь? Скажи Мне, что ты хочешь, - и Я сделаю, что ты хочешь. И в этом не будет радости, не будет даже приятности, а будет просто мука и боль, но Бог все равно исполнит это желание человека. Потому что Ему не обидно от того, что человек отказался от Него. Он хочет сделать человеку хоть что-то, насколько это возможно,- хоть каким-то образом наполнить мир человека миром и радостью.
Мы этого не понимаем, правда же? Вообще не понимаем: у нас ведь получается, что мы всегда считаем Бога очень суровым существом. Конечно, это гипербола, мы так не визуализируем, но сердце наше так чувствует. Мы представляем себе Бога очень суровым существом с плотно сжатыми губами, строго смотрящим за каждым нашим прегрешением, и, как только мы сделаем что-то не так, Он сразу бьет нас по рукам: "Не смей! Это запрещено!
Мы не рисуем эту картину, но мы чувствуем именно так. А как мы себя чувствуем? Вот, приходит человек на исповедь и говорит: "Батюшка, такой страшный грех, - ну просто страшный! Я наелся мяса! Что случилось?
Что мне будет за это? Борщ-то ведь мясной был! Потому что я запах-то чувствую, что мясной! Колбасу я, конечно, не ел, - запрещено, но вот суп не углядел - и съел мясной. Как теперь быть?
С мясом он был или без мяса? Ты думаешь, что это правда Его волнует? И Он тебя сейчас накажет? Или, например, человек спрашивает: "Вот, у нас будет большой корпоратив всех туристических агентств Екатеринбурга. Меня начальник попросил спеть песню.
Что мне за это будет? Отказать не могу, но мне хотя бы знать, настроиться: что мне за это будет от Бога? Понимаете, - вы сами это озвучиваете, постоянно. И это идет не из детства, как некоторые здесь говорят. Почему же так происходит?
Я вам, быть может, рассказывал, как я впервые столкнулся с этой реальностью, и запомнил это на всю жизнь. Я был в восьмом классе, учился в 22-й школе, и мы поехали в Горький, на родину Алексея Максимовича. Понятно, что ни о каком Боге я знать не знал тогда ничего, - а то, что мне там тогда сказали, я запомнил на всю жизнь. Мы пошли в музей Горького. В то советское время дом его еще стоял, деревянный.
Я помню эту картину, у меня музей стоит перед глазами. Экскурсовод, - храни ее Бог, - если она еще жива, - нам что-то рассказывает, - куда-то повела через двор, чтобы нам снаружи что-то показать, и в момент выхода со двора она продолжает свой поставленный рассказ: она рассказывает, что его бабушка постоянно говорила ему эти слова: «Если сделаешь так-то, - Бог тебя накажет. Мне это запомнилось. Я не был верующим, и никаких выводов из этого не сделал, но она так ярко это рассказала, а мне это так врезалось в память, что потом, когда я уже стал верующим, я до ужаса боялся сказать кому бы то ни было слова: «Бог тебя накажет». Ну а вы только посмотрите вокруг: кого наказывает Бог?
Вот, человек проехал на красный свет, - и что? На него свалился светофор? Или тут же из-за угла выбежал гаишник, чтобы его остановить? Это — всего лишь следствие исполнения закона. Это никакое не наказание: мы же подразумеваем, что Бог накажет.
Это государство наказывает, а не Бог.
Вот это все переживают одинаково, и владыка так же переживает, и в письме он дал это понять. И священники, с которыми я говорил, так же переживают. И никому не хочется думать об этом, говорить, потому что он брат наш, а оказалось, что мы ему никто, мы ему не нужны, мы ему не братья, он не хочет нас видеть в числе братьев. Это боль и печаль», — отметил священнослужитель. В недавнем времени церковные органы, а также прокуратура, МВД и СКР провели проверку из-за сообщений об издевательстве над детьми в приюте при Среднеуральском монастыре.
Ранее митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл отлучил от таинств церкви всех верующих , которые участвовали в обрядах, проводимых бывшим схиигуменом Сергием Романовым. По словам архиерея, для этих людей возвращение в лоно РПЦ возможно только через письменное покаяние, переданное священникам.
Константин Корепанов
Напомню: мы начали пятый раздел, который в «Добротолюбии» озаглавлен: «Подобные предыдущим мысли и увещания, извлеченные из других писаний преподобного Нила из первого слова к Евлогию монаху ». Мы уже много раз говорили, читая «Добротолюбие», о брани с помыслами. И, читая шестой абзац этого раздела, мы подробно говорили о том, что брань с помыслами возможна только с помощью иных помыслов. Так это по мысли преподобного Нила Синайского. Некоторые же отцы например, святитель Игнатий Брянчанинов говорят, что нужно сопротивляться в первую очередь молитвой. Помыслом противным или молитвой, в любом случае для осуществления и того, и другого необходимо качество души, которое называется терпением. Об этом в десятом абзаце преподобный Нил Синайский пишет: «Демоны воюют с душой помыслами, а им, чувствительнее для них, противоборствует терпение; и они, видя этого мощного предводителя битвы, с робостью вступают в борьбу». Собственно, читая шестой абзац, мы пришли к тому же самому выводу: что бы мы ни пытались делать, сопротивляясь тем помыслам, чувствам, влечениям, интенциям, которые уводят нас в сторону от Христа, противоборствовать им в любом случае необходимо терпением, надо терпеливо принуждать себя исполнять то, что велит Христос, исполнять заповеди Божии. Помысел отвлекает. Допустим, мы ему сопротивляемся другим помыслом.
Помысел говорит, например: «Что ты тут сидишь? Все давно деньги зарабатывают, а ты довольствуешься своей никчемной, маленькой, крошечной заработной платой. Надо менять работу». Иногда к этому помыслу присоединяется еще голос: например, теща или мама, жена или кто-то еще говорит, что надо все бросать и пускаться на путь зарабатывания денег. И это действительно истощает человека, он мучается этими помыслами. Он принимает помысел: раз я поставлен на это место и на этом месте работаю, у меня есть своя зона ответственности, свое послушание, я твердо знаю, что Бог меня сюда поставил, надо терпеть именно то, что есть. Но терпеливое помышление о том, что я должен находиться здесь и исполнять это служение, как бы размывается под напором давления. Если это только помыслы, то с ними худо-бедно можно справиться мыслью о том, что я нахожусь здесь по воле Божией. Но если к этим помыслам присоединяется кто-то из реальных людей, убеждающих меня в том, что нужно оставить эту работу, то одоления одного помысла другого помысла недостаточно, нужна молитва о том, чтобы Господь утвердил меня в исполнении Его воли.
Но и эта молитва при настойчивости убеждающего меня в том, что нужно бросить эту работу, а также вся моя брань, вся моя защита, все мои средства, которыми пытаюсь обороняться, вся моя битва заканчиваются, я не могу сопротивляться. И большинство людей под напором этого внешнего давления рушатся. Почему рушатся? Естественно, что мысль человека не в состоянии сопротивляться мысли бесовской. Поскольку мы все не святые отцы, молитва наша немощна, сопротивляться давлению бесовскому она тоже не может. Поэтому и рушится все. И поддавшийся давлению бросает работу, ищет другую. Вскоре выясняется: там, где хороший заработок, туда не берут или это не совсем честно. На это человек закрывает глаза, решается на какие-то лукавства, которые ранят его совесть.
И в конце концов, даже если не заканчивается все какими-то правонарушениями и уж тем более преступлениями, мир душевный потерян, стабильность разрушена, разрушается душа, а порой и семья… Все становится зыбким, потому что человек бросил из рук путеводную нить, он ее потерял, он перестал исполнять волю Божию. Не поверил Богу, а поверил чьим-то словам, как, в сущности, и Ева, которая просто поверила настойчивым словам другого существа. Большинство людей не помнят, не осознают в их сознание никаким образом не приходит мысль об этом , что они когда-то сами потеряли эту путеводную нить, сами ввергли себя в такое волнение скорбей, трудных обстоятельств. И восстановить эту потерянную нить часто не представляется возможным, разрушается все: душа, приходят какие-то страсти, порой семья рушится, с детьми что-то происходит, долги, кредиты, непонятно что… Человек заходит в тупик и просто кричит Богу: «Помоги!
Всегда помнить о Том, Кто нас хранит 06. Проповедь иерея Константина Корепанова 10. Ефрем Сирин о терпении. Беседа священника Константина Корепанова 27. Иерей Константин Корепанов Скачать Предопределение жизненного пути.
Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
В 1999 году поступил в Православный Свято-Тихоновский богословский институт. В 2004 году закончил институт с отличием. В 2012 году закончил магистратуру Уральского педагогического университета. С 2009 года ведет разные циклы бесед на православном телеканале «Союз».
Священник Константин Корепанов: "Не рассказывайте о сокровенном и научитесь сдерживать эмоции"
Слово священника Константина Корепанова в воскресенье 3 апреля 2022 года в Свято-Троицком кафедральном соборе г. Екатеринбурга. В " НОВОСТИ ПРАВОСЛАВИЯ". Новости библиотеки. Просмотрите доску «Иерей Константин Корепанов» в Pinterest пользователя Ксения Андрусенко, на которую подписаны 1 858 человек. Слово священника Константина Корепанова в воскресенье 3 апреля 2022 года в Свято-Троицком кафедральном соборе г. Екатеринбурга. В " НОВОСТИ ПРАВОСЛАВИЯ". 2 Как молиться, если нет молитвенного Иерей Константин Корепанов. Лекции 13 -16. О Промы - Иерей Константин. Главная → Номера → №48 (1185) → Священник Константин Корепанов: Когда враг настойчив, надо просто терпеть.
Приостановлен суд над лишённым сана священником Вернигором
Протоиерей константин корепанов о правильном фундаменте жизни. Отец Константин Корепанов. Автор: Константин Корепанов Видео: Павел Глинских Для публикации на сайте , Ютуб-канале «Официальный лекторий свящ. На встречу с отцом Константином пришло более 90 человек. В ходе встречи обсуждалось святоотеческое толкование вопросов о том, как можно исполнить Евангельские заповеди Спасителя в обычной повседневной и семейной жизни.
Константин Корепанов 2022
Ставя задачу изменения в лучшую сторону своего отношения к людям, христианин должен говорить не об отзывчивости и сострадательности, а о милосердии. Отзывчивость и сострадательность мы проявляем тогда, когда сталкиваемся с ущербностью души или тела другого человека когда видим, что человек страдает от каких-то своих повреждений или дефектов. Милосердие как добродетель, проявляется по отношению к человеку, который грешит. Быть милосердным — это значит иметь способность проявлять свою теплоту и щедрость независимо от того, грешный перед нами человек или не грешный. Это очень сложно. Пожалеть больного или беспомощного человека гораздо проще, чем того, кто грешит и не раскаивается, а, наоборот, ведет себя вызывающе. Милосердие, в отличие от сострадания, не дается нам от природы, оно есть дар Святого Духа. Сегодня многие люди потеряли понимание истинной любви. Они считают, что положительные эмоции, такие, как объятия и поцелуи, являются проявлением любви. Но любовь Христова — это нечто другое. Отец Константин напоминает нам о врачебных процедурах, когда благо для больного, его исцеление, часто сопровождается болезненными переживаниями и жесткими словами врачей.
В Церкви, которая является врачебницей для души, лекарства тоже могут быть горькими и болезненными.
Если мы научимся страху Божьему, то мы научимся и всему остальному. Ведь бояться можно только того, кого мы реально ощущаем, перед кем реально трепещем.
Это не нечто где-то в облаках присутствующее, нам неведомое и незнакомое. А Тот, Кто вошел в нашу жизнь, в душу вошел. Ведь сила христианства и благодать христианства в том, что Бог входит в нашу жизнь — мы становимся частью жизни Божией, Бог становится частью нашей жизни.
Многие говорят: крестился, будешь хорошо заповеди исполнять — попадешь в рай, плохо — в ад. Но ведь это не христианство! Это совсем маленькая толика христианства.
Потому что в христианстве есть благодать! Благодать в том, что Бог становится частью нашей жизни. Он входит в эту жизнь, Он ее освящает, Он становится фактом нашей собственной жизни, преобразуя её.
И вот когда Он становится перед нами, когда Он есть в нашей жизни, то естественное состояние — это страх, трепет: а вдруг Он отвернется? А вдруг Он меня оставит, покинет? Вдруг я сделаю что-то не так?
Вдруг я испытываю долготерпение? Это желание Его удержать при себе, удержаться при Нём. И этот опыт благоговения перед Богом учит человека премудрости, послушанию.
Присутствие Бога открывает человеку его недостатки, грехи, немощь, слабость, злобу. И человек начинает плакать перед Богом. Потому что Бог показывает всё то, что в нём есть, а человек плачет перед Богом, прося очистить, исцелить, уврачевать его немощь.
Вот это правильная установка. И конечно, насколько хватает сил, он старается служить людям. Мне это слово больше нравится, чем слово «любить».
Конечно, говорят о любви к Богу. Но человек даже не понимает, что такое любовь! Он настолько избил это слово, что не понимает, что это значит любить другого человека.
Пришли как-то ко мне студенты и рассказали, что одна из прихожанок говорит: «Да что вы заладили: больше любить Бога, меньше любить Бога. Любовь не имеет степени. Я люблю, значит, я люблю Бога всецело».
Но разве эта женщина — монахиня? Она непорочна? Она отдала всё имение нищим?
Она сидит под забором в церкви? Она ничего своего не имеет? Она ничем не питается и весь свой хлеб отдает нуждающимся, и сама ничего не ест?
Она 24 часа в сутки пребывает в молитве? Она совершенная воздерженница, молитвенница, постница и, испытывая страшные физические боли изнутри и снаружи, непрестанно благодарит Бога? Как она может вообще говорить, что она любит Бога, если она ни к чему из перечисленного даже не прикасалась?
Знайте, чтобы любить Бога, надо молиться Ему, быть с Ним и в Нём 24 часа в сутки. Каждая минута должна быть отдана Ему. Потому что это совершенная степень любви.
Когда мы любим, мы непрестанно с этим человеком общаемся, по крайней мере, смотрим на него. А если можем спокойно спать, то значит, у нас очень слабая мера любви. Когда человек любит Бога, сказано: «Аз сплю, а сердце мое бдит» Песнь 5:2.
О спасительном служении ближним На самом деле, о любви трудно говорить, а о служении людям и о служении Богу, о послушании говорить можно и нужно. Служение, которое мы несем, это та нива, которая помогает нам научиться любить. И поэтому, если человек пришел служить, например, больному, то не потому, что он его любит.
Не надо обманывать себя, будто мы его любим. Мы ему служим! А служим для того, чтобы исполнить заповедь и в обмен на эту заповедь получить любовь.
Стяжать эту любовь! Стяжать в сердце своем любовь. А мы думаем, что на самом деле это и есть наша любовь.
Нет — мы ее только учимся приобретать. И если вы это поймете, тогда у вас не будет рождаться тоски от того, что вы пришли в больницу и никого не любите. Это нормально.
Вы поняли, что никого не любите. Значит, вы делаете правильное дело. Но если вы претерпите на этом месте до конца, не сойдете, — то умирать вы будете в состоянии Божественной любви.
Она охватит вас целиком. И вы просто как «ластовица воспорхнете» в объятия Божии, если претерпите до конца! Многие бросают свое служение от того, что начали служить ближним и вдруг поняли, что они их не любят.
Их всё раздражает. Всё возмущает. Всё не то.
И этот плохой, и начальство палки в колеса вставляет, и в семье проблемы, и вообще радости никакой нет — да зачем мне всё это нужно?! Претерпеть до конца Ни одно дело не созидает человека, если оно прекращается хотя бы на полпути. Надо претерпеть до конца в том деле, которое мы взяли, которое нам возложено Богом.
Вот нам дали послушание, мы начали его делать. Ничего никогда не получается. Но происходит постепенное продвижение, узнавание в себе, что мы раздражены, гневны, самолюбивы, что мы на Бога не надеемся, помощи от Него не ждём, больше всего надеемся на свои силы.
Да мы и пришли-то служить ближнему, потому что надеялись на свои силы.
Но любой Миле Йовович или там Анджелине Джоли остается только по стойке смирно стоять. Когда в Ставрополь привезли эшелон эвакуированных из Ленинграда детей-сирот, малыши стоять уже не могли, дитрофики. Горожане разобрали детей по домам, осталось семнадцать самых слабых, их брать не хотели — чего там брать, все равно не выходишь, только хоронить… Всех их взяла себе Александра Авраамовна Деревская. И потом продолжила.
Забрала братьев и сестер тех, что были у нее. В конце 1944 узнала она, что в больнице лежит истощенный мальчик шестимесячный, вряд ли выживет. Отец погиб на фронте, мать умерла от разрыва сердца, получив похоронку. Мама принесла малыша — синего, худого, сморщенного… Дома его сразу положили в теплую печку, чтоб отогреть… Со временем Витя превратился в толстого карапуза, который не отпускал мамину юбку ни на минуту. После войны семью переселили в украинский город Ромны, где для них был выделен большой дом и несколько гектаров сада и огорода.
И про девчонок из батальонов смерти и про медсестричек первой мировой. И про дев-воительниц гражданской войны — с обеих сторон причем. И про Финскую. Ну а про Великую Отечественную — одних снайперш год вспоминать времени не хватит. А еще девчонки — летчицы.
А полк Гризодубовой! А танкистки? Маша Логунова, с которой то же, что с Маресьевым произошло. А связистки? Не говорю о тех, кто работал, отдельная песня.
И молитва увядает, ее нет, она высохла на корню. Потому что вы должны постоянно на молитве собирать себя и отрекаться от тех новостей, которые услышали, ибо они ложь. А предстояние Богу есть предстояние в истине. Это значит, что в момент молитвы вся ложь из вашего сознания, из вашего сердца должны уйти, иначе вы не сможете предстоять перед Богом. И в том и состоит удивительное врачевство молитвы. Когда человек, умеющий молиться, встает на молитву и начинает молиться — он вдруг понимает, что у него нет молитвы, нет Бога. И он пытается найти: что не так? Где я лгу? Где я солгал в мыслях, в чувствах, что я сделал не так?
Где ошибка? И поскольку человек следит за своими отношениями с Богом, он быстро понимает: а, вот, я слукавил перед женой, или перед другом, или перед начальством… И человек начинает плакать о том, что он нечестно себя повел. И только омыв слезами эту ложь, он может дальше молиться. А если человек сутками следил, напряженно всматривался в этот информационный поток и купался в нем своим умом, забыв о Боге на все время этого погружения в болото, забыв о Священном Писании? Когда он выходит из этого потока и начинает молиться, он не может. Ум не способен, он весь расслаблен, он весь растекся по разным помыслам, чувствам, ощущениям, и собрать его, чтобы помолиться, очень трудно. Нашим предкам сто лет назад было легче, потому что их не окружали информационные потоки, потому что их от Бога ничего не отвлекало. Кроме разве что осуждения — но и это было, скажем, очень ограниченно. Ведь с кем ты поосуждаешь шибко-то?
Ну с кем? Лето — это работа, там некогда говорить. Там решаются только практические проблемы. Зима — шибко в гости друг к другу не пойдешь. Семья сидит с семьей. Они локализованы в каком-то доме. На люди, на базар ходят изредка, только там можно поболтать о чем-нибудь. То есть сама эта среда не отвлекала от молитвы, она не разбрасывала ум по всем этим вещам. Сейчас жить труднее и сохранять свой разум труднее.
Но нам невозможно начать молитву, пока мы не решим эту проблему. Надо сначала отказаться от потоков лжи, от всех без исключения информационных потоков. От всех. Выйти из потока этого мира, отречься от мира, как и начинается наша христианская жизнь. И погрузиться в Писание. Надо, чтобы ум погрузился в Священное Писание. Со вниманием. Надо изучать его, вникать, записывать И через какое-то время вы поймете: да, вы не знаете многих вещей, которые знали раньше, и вас поначалу это будет смущать, но потом вы кое-что заметите, как вы заметили в отношении некоторых других вещей. Ну, был у нас птичий грипп — где он?
Делся куда-то. А у нас в поселке такой шум был, столько шуму — ой, чуть не стихийное бедствие. А прошел он, куда-то делся, и никто об этом не помнит. Ураган у нас был два или три года назад. Страшное бедствие, прошел по краю поселка, крыши посрывал, лес повалил… Кто о нем сейчас помнит? Всё, раны зализали, только просека в лесу напоминает, что был ураган. Проходит какое-то время, и понимаешь, что на самом деле эти вещи, которые кажутся актуальными сегодня, с годами теряют свою актуальность. Отношения же с Богом актуальны всегда. И то время, которое потеряно, когда ты не был с Богом, ты потом не можешь восполнить.
Ты порой даже не можешь выйти из состояния, в которое тебя затянули информационные потоки. Например, человек, послушавшись здравого смысла, советов чьих-нибудь, взял и выкинул телевизор. И живет — читает только святых отцов и Священное Писание. И нормально себя чувствует — мирно, хорошо, комфортно. И вдруг случается какая-то вещь вроде пандемии или еще что-нибудь такое — это же интересно, меня напрямую касается, ну, надо же узнать. И вот он заглядывает в интернет и начинает смотреть: ух ты, что там в Италии, что в Германии, у нас-то что творится!..
Читаем Добротолюбие. «О хульных помыслах». Священник Константин Корепанов
Ежедневная аудитория портала Проза. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей.
И вот это выставление за дверь приводит к тому, чтобы понять: человек все-таки наш или не наш? Потому что наш испугается, оказавшись без Христа, без Церкви, без Бога. Не наш — даже ничего не почувствует. И тогда горе.
Не этому человеку горе, а мне горе, потому что переживаешь страшное потрясение. Я не знаю, как это передать, это надо прожить. Люди, которые собираются на какие-то манифестации, устраивают митинги, флешмобы, даже не прикасались к той боли, которую испытывает Церковь, когда человек, который считался частью Церкви, вдруг из нее уходит. Это горе, о котором плачет Бог, когда человек ставит себя за Его пределы и говорит: «Знаешь, а Ты мне, собственно, не нужен. У меня все есть». Это тяжело.
Размышлять над этим больно. Насколько я знаю по своей среде священников, никто не хотел бы сейчас сидеть на моем месте. Никто не хочет об этом говорить, потому что это больно. Мы же с ним вместе из одной Чаши причащались, понимаете? Мы же одно тело, и вдруг оказывается, что нет, потому что человек говорит: «Да не нужно мне все это, у меня все свое есть». Уже не наше, а свое.
Вот это все переживают одинаково, и владыка так же переживает, и в письме он дал это понять.
Я вам так скажу. В списке святых есть имя девушки, которая, услышав, что за ней пришли и по ступеням поднимаются, и сейчас ее поведут на мучения, она, помолившись Богу, что она не сможет выдержать мучений, выбрасывается из окна. И, тем не менее, она в святцы попадает. То есть, с одной стороны, это соблазнительно — на фоне тех людей, которые выдерживали муки. Но Церковь, с другой стороны, свидетельствует, что важно не это. Человек оценивает свои силы, он оценивает свою веру, но он не хочет отрекаться от Христа. Не хочет. Она понимает, что может не выдержать, но она не хочет отрекаться.
И вот этот момент Церковь увидела, и, канонизируя таких, как Вера, Надежда и Любовь; канонизируя таких, как Екатерина, Варвара, Юлия или Татьяна, она, тем не менее, замечала и таких. Пусть — да, она слабая духом, но она предпочла отдать жизнь, чем создать хоть какую-то возможность для отречения, только бы не отречься — а вдруг не выдержу и отрекусь? И вот это Церковь заметила и все равно этого человека причислила к лику святых. Поэтому я бы так сказал: надо быть человечней. Не вникать в то, что думает человек — это ведь не наше дело, какой будет суд над этим человеком. А важно, что человек не сдается. Он не хочет показывать слабость свою. Он хочет до последнего сражаться и умереть в бою, потому что плен для сознания тех людей и для тех, кто оставался в тылу, и для тех, кто сражался на фронте, плен — это позор. Даже если меня сейчас будут пытать.
Вот так были воспитаны люди. С христианской точки зрения это и не должно коррелироваться, это другая плоскость человеческого бытия. Но мы должны видеть это и понимать, что в этом есть подвиг, в этом есть героизм, в этом есть осмысленность. И, конечно, приравнивать их к такому самоубийству, про которое мы сейчас говорим, Церкви категорически нельзя. Бессмысленной гибели на войне не бывает Иногда мне задают вопросы про политические конфликты, про войну в Афганистане — мол, ребята пошли в армию и стали жертвами случайной политической игры. Бессмысленна ли их гибель? Нет, так нельзя рассуждать. Бессмысленной гибели не бывает. Понимаете, человек на войну как-то попадает.
Он пришел туда в качестве добровольца, который по призыву или ещё как-то, потому что он выполняет свой солдатский долг. Или воюет по контракту, за деньги, и это — грубая война, в которой смысла никакого нет. С чего ради жертвовать собой? Он попал туда не один. Там есть его друзья, и он сражается, выполняя свой долг. Никто не пошлет солдата в это пекло, пока он не дал присягу. Он дал присягу — стало быть, отвечает за свои слова. Раз его Родина отправила сюда, он защищает здесь свою Родину, на этом месте. Скажем, штурм Грозного был ошибкой во всех отношениях.
Но солдаты гибли, защищая свою Родину, потому что они действовали по присяге. Вот это важно понимать. Не важно, что в это время происходит там. Он — солдат, он выполняет свою присягу. Это настолько принципиально, что никто никогда не судил фашистов — простых солдат, воюющих по присяге. Считалось, что и они тоже защищают свою Родину. Другое дело, когда солдат — наш или фашистский — ставился в условия, когда его заставляют убивать заведомо невинных или заведомо безоружных граждан. То есть когда он идет по кишлаку и там видит мирного гражданина, ему отдают приказ стрелять, и он не стреляет — в этом нет ничего, нарушающего его присягу. Вот, этих людей согнали — бедных, безоружных, разоружённых людей согнали, и говорят: теперь ты должен их расстрелять.
Тут он может себя спросить: что я делаю на этой войне? Нужно мне это или не нужно? Пока этого не произошло, он защищает свою Родину — не важно, по каким приказам он здесь оказался. Для этого в Советской армии, в Красной армии, нужен был человек, который ему это объяснит. По идее, скажем, это мог бы сделать священник, если бы он был в частях. Сейчас их снова отзывают, увы… Но кто-то должен, хотя бы его отец — должен написать письмо, объяснить его совести: пока ты действуешь в границах присяги и выполняешь приказ — делай. Но если ты видишь, что твои поступки явно безнравственны и из тебя уже делают не защитника, а убийцу, тогда ты прими решение. Ты всегда можешь уйти из армии, ты можешь заявить, что не будешь участвовать в этих действиях, и если ты погибнешь, ты погибнешь как христианин, за какие-то убеждения. Может, не погибнешь, может, тебя комиссуют, может, тебя унизят, но это уже твой выбор.
В любом случае мы с вами рассуждаем абстрактно. А этот вопрос решается всегда конкретно. Вот, есть человек, вот именно в этом месте он находится сейчас, именно этот человек выполняет этот приказ. И вот тогда Бог скажет, что делать человеку. Но, как мне говорили люди-участники современных боевых действий, понятие Родины там очень сильно затушёвано. Они не осознают Родину, они недостаточно юны, чтобы думать о семье. Но у них очень чёткое представление о том, что они выполняют задание и прикрывают спины своих друзей. И для них это своего рода честь. То есть я выполняю приказ моего командира, который мне доверяет — непосредственного командира, не генерала, сидящего в Москве, а моего ротного, который мне дал приказ.
И я прикрываю спины моих друзей, это сейчас мой долг. И если для этого потребуется умереть, я умру. А это — вполне конкретная задача, и в этом случае та христианская максима остается. Смерть… бесполезная или праведная? Спрашивают: спина друга — это одно, но не исчезает вопрос: а зачем я здесь, что я здесь защищаю, что я здесь делаю? По идее этим вопросом должны заниматься специальные люди — как политруки, которые были в прежнее время. Мы не можем здесь его решить. Когда реально происходят боевые действия, человек умирает не абстрактно, не просто так, а защищая спины своих друзей, и в этом смысле кладет свою жизнь за други своя. То есть выполняет то, что велит делать Христос.
Он не думает о высоких материях, но он хочет, чтобы хоть кто-то из них спасся. Эта жертва не будет пустой, он умирает за жизнь другого человека. И кто-то из них всегда выживает. Как, например, в шестой роте псковского десанта, все равно некоторые выжили. В «Девятой роте» тоже это показано. Есть хороший фильм «Грозовые ворота», там это есть: нет понятия Родины, оно настолько разбито в сознании, но то, что я должен остаться верным своим друзьям, и я не могу изменить присяге, я должен сражаться и защищать тех, кого могу защитить — вот это остаётся, они за это готовы умереть. И я считаю, что это смерть праведная. У многих есть опасение своих детей отправлять в армию — хочется, чтобы они не стали какими-то бесполезными жертвами. Отправлять или нет добровольцем на какую-то войну — это, конечно, решать вам самим —это вы придете к батюшке, и он посоветует вам что-нибудь.
А вот если сын уже воюет, то есть присягу уже дал — то какие тут могут быть вопросы? Он дал слово. По заповеди Божией он должен это слово исполнить. Если он будет судить о том, кто его сюда направил, он потеряет цельность, у него не будет мужества, чтобы защищать ни себя, ни других.
Не понял, а просто принял — как написано, так и принял. У меня не возникло никаких сомнений, недоумений по этому поводу. Это не полнота знания, а полнота доверия. И с тех пор я просто никогда не сомневался в том, что говорит Библия.
Появлялись вопросы, связанные с сомнениями не в том, что говорит Библия, а в том, что говорят другие люди, что происходит в этом мире. Например, как совместить случаи так называемой жестокости Бога с представлением о Нем как о Боге Милосердном? Вот это надо было согласовать: не то чтобы я сомневался в первом или втором утверждении — мне надо было понять, как это возможно. Требовалось думать: я увидел, что открывается очень глубокий, сложный мир, который я должен понять. Это подтолкнуло меня к чтению, к исследованию, к размышлению. Просто ходишь и думаешь — носишься с этой мыслью, размышляешь, молишься, читаешь, пока не поймешь, почему же так: Бог — любовь, и почему возможно вот это? Почему Он — милосердный и в то же время, например, говорит, что Он разгневался? Понимание этих вещей потребовало достаточно длительного времени.
И я неизмеримо благодарен Богу, что это было именно так. За все эти годы, пока процесс шел а это процесс приблизительно 20-летний , меня никто не беспокоил никаким образом: я не был преподавателем, ведущим телепрограмм, кем-то еще — я просто жил на приходе, пел на клиросе, топил печки. Никто не подходил с вопросами, на которые я не мог ответить, ведь я сам не знал, как на них ответить. Во внутреннюю работу, связанную с молитвой, размышлением и чтением книг, никто не вмешивался. В этом смысле сейчас мне жалко людей, волей Божьей поставленных на служение, например, в 25 лет, хотя я понимаю: раз это случилось, значит, неизбежно. И понимаю, что во всем есть смысл. Вот Бог спрятал меня, как мой батюшка говорит, «в тайге глубоко», и 20 лет меня никто не трогал, и процесс созревания происходил. Конечно, я понимаю, люди иногда смущаются — они задают мне вопрос, а я на него отвечаю, и редко очень, но говорят: «У вас на все готов ответ».
Но это результат многолетней работы, проделанной когда-то давно — я этими вопросами задался сначала сам, я вымучивал ответ, искал его у Бога, чтобы Он мне ответил, почему это так. Поэтому сейчас это кажется легким. Вопрос телезрителя Валентина из Самарской области: «Как-то я слушал передачу, в которой протоиерей Олег Стеняев определил конфессии так: католичество клерикально, баптисты догматичны, а Православие соборно. Я приблизительно это понимаю, но подробнее можете объяснить, как это — клерикально или догматично? Соборно — это я понимаю: наша Православная Церковь держится на учениях святых отцов, а два других определения не понимаю. Объясните, пожалуйста. Трудно комментировать дефиниции, определения, сделанные другим человеком — не догматические определения, а точку зрения другого человека. Тут надо бы спросить у того, кто ее высказал.
Но когда говорится о католицизме, что он клерикален, очевидно, имеется в виду, что там все церковная иерархия определяет, — не догмат: какой может быть догмат в случае представления о непогрешимости пап в вопросах вероучения? Как папа скажет с кафедры, так и будет — в этом смысле церковная власть для самоопределения жизни католика играет принципиальную роль на самом деле, все сложнее в реальном католицизме, просто я пытаюсь объяснить термин, употребленный человеком, на которого вы ссылаетесь.