Молитва "Отче наш" на чувашском языке.
На чувашском языке - Молитва Отче наш
| Молитва отче наш на чувашском - фото сборник | Отче наш молитва на Арамейском языке. |
| Чувашские Молитвы скачать mp3 бесплатно и слушать онлайн на Хотплеере (4eb8) | Рекомендуем скачать первую песню Утренняя молитва (ирхи кĕлĕ) на чувашском языке размером 35.95 MB. |
| На чувашском языке - Молитва Отче наш - слушать песню или скачать бесплатно | Однако молитва «Отче наш» — это то самое религиозное обращение, слова в котором знакомы всем и каждому не понаслышке. |
| Чувашская молитва - 87 фото | на чувашском языке – не помню перевод какой песни=). |
Ефремов Пётр Владимирович
Отче наш! Сущий на небесах! Да святится имя Твоё, да придет Царствие Твоё, Да будет воля Твоя на земле, как на небе; Хлеб наш насущный дай нам на сей день; И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава вовеки! Также вы можете скачать и распечатать текст молитвы Отче Наш, чтобы носить с собой и читать тогда, когда почувствуете в этом потребность.
Или же вы можете сохранить фото-картинку, представленную ниже, на котором также есть слова молитвы: Слова молитвы господней Отче Наш на чувашском языке В республиках, где русский язык не является родным для взрослых и детей, молитва Отче Наш переведена на местные диалекты. Оттого, что прошение выходит неоригинальным из-за перевода, оно не является неправильным.
По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на hotpleer mail.
Чтобы его понять,нужна предварительная подготовка. При крещении это ведь надо знать наизусть,еще и ,,Отче наш». Благодатного Поста, братия и сестры! Вы пишите в русском переводе « Верую и во единую святую, соборную-вселенскую и апостольскую церковь. Читайте святых отцов Анатолия Оптинского младшего, св. Иустина Поповича и др. После завтра предстоит стать крестным. Батюшка сказал надо молитву «Символ веры «знать наизусть. Учу, но пока дается с трудом,хотя вроде все понимаю. А с листа можно прочитать,не возбраняется? Храм в Москве. Ради нас людей и ради нашего спасения сшедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком. Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребенного.
Молитва Отче наш имеет множество переводов на разные языки, каждый из которых сохраняет свою уникальность и особенности. В данной статье мы рассмотрим перевод молитвы Отче наш на чувашский язык, а также проанализируем особенности данного перевода.
Молитва «Отче наш»
| На чувашском языке молитвы | Читаем древнеславянский текст молитвы Отче наш из "Четырех Евангелия", называемого Зографское:"Отец наш иже еси на небесахъ. |
| Скачать На чувашском языке – Молитва Отче наш | Вечерняя молитва (каҫхи кĕлĕ) на чувашском языкеSee more. |
Азбука веры псалом
Полный текст молитвы Отче наш на чувашском языке. католический хор. Утренняя молитва (ирхи кĕлĕ) на чувашском языке.
Ефремов Пётр Владимирович
Если верующий христианин по всем правилам трижды в день читает Отче Наш, проговаривая «иже еси на небеси» и «да приидет царствие Твое», но делает это не от души, а потому что надо, а на самом деле не понимает, что это значит и как к этому надо идти, то молитва не будет иметь своей чудодейственной силы. В православном христианстве из-за разницы переводов Библии и молитвы Отче Наш имеются споры и кривотолки, будто бы истинная из них только одна. Не стоит сомневаться — обе молитвы значат одно и то же, просто сказано это разными словами.
Некоторым не особо нравится определенная направленность НТВ- то бандитов показывают , то стражей порядка. Но лично меня, как раз, эта тема интересует. Хорошие русские фильмы, сериалы.
Обычно, с и...
Ибо мы так обращаемся к Отцу нашему, иже есть на Небеси. Всякий иной перевод будет по смыслу и логически не правилен. А так же о замене местами слов «есть» и «Царствие».
И ещё раз о сатане: кто есть неприязнь-сатана-дьявол? О значении чувашского языка для понимания текстов Священного Писания, а так же кто такие чуваши, читайте в моих предыдущих статьях. В них ты не найдешь правду. Ты сам видишь насколько они порчены.
Читай хотя бы по дореволюционным чувашским текстам, хотя и там много неправильного перевода. И всегда сверяй эти чувашские тексты по старо-славянским текстам, хотя бы по Острожской Библии.
Во-первых, это десятый, юбилейный, номер журнала. Во-вторых, номер выходит в год, когда отмечается 70 лет со дня рождения М. В-третьих, центральное место в этом выпуске занимает рубрика «Лингвистические аспекты перевода Библии». Статьи, собранные в этой рубрике, объединены одной темой — лингвистическим анализом переводов Молитвы Господней из Евангелия от Матфея 6:9-13 , также известной как «Отче наш», на языки России и сопредельных стран: чувашский П. Яковлев , «карачаевский» и «ногайский» О. Мудрак , абхазский Дж. Хьюитт , даргинский и кубачинский О. Беляев , удинский Т.
Майсак , финский, коми-зырянский и коми-пермяцкий М. Алхольм, A. Статьи представляют собой аналитическую часть проекта Института перевода Библии ИПБ , который был начат некоторое время тому назад, — многоязычное издание переводов Господней молитвы на языки РФ и постсоветского пространства. Молитва Господня представлена в двух Евангелиях: от Матфея 6:9-13 и от Луки 11:2-4.
Раскрыта тайна молитвы «Отче наш»: в это сложно поверить
Самый мощный обстрел Белгорода за всю войну / Новости России. полный православный молитвослов. "Отче наш". Распечатать. Молитва «Отче наш» на чувашском языке. download in Mp3 and listen online fo free. Именно на чувашском языке мы сегодня рассмотрим молитву «Отче наш» для этого народа. На чувашском языке. 00:42. Download MP3. Молитва Господня - 10 часов - Текст и Видео Слушать и Смотреть.
«Отче наш» на чувашском языке.
На чувашском языке. 00:42. Download MP3. Ребята пришли к выводу, что чувашский язык неотделим от чувашской культуры, поэтому его надо любить и знать с самого раннего детства. На чувашском языке – Молитва Отче наш.
Молитвенное правило Преподобного Серафима Саровского
Делитесь с друзьями и добавляйте наш сайт в закладки, чтобы скачивать только лучшие песни с сети, которые мы ежедневно собираем специально для вас. Комментарии Комментарий слишком короткий. Введите хотя бы 25 символов.
Буквы б, г, д, ё, ж, з, о, ф, ц, щ, ъ используются только в словах, заимствованных из русского языка, и произносятся так же, как в русском. Гласные а, е, у, ы, э, ю, я звучат так же, как и соответствующие русские звуки. Звук и в основном произносится как и в русском языке, однако в конце некоторых слов обретает ы-образное звучание.
Согласные к, п, с, т, ш, а также х произносятся, как и в русском языке, однако в положении между двумя гласными или между согласными в, й, л, м, н, р и гласным звучат звонко: к как г, п как б, с как з, т как д, ш как ж, а х приобретает г-образное звучание, как в украинском языке. Ч тоже соответствует русскому звуку, но у самарских чувашей часто походит на «ть», а в позиции между двумя гласным или после в, й, л, м, н, р и гласным звучит как дж. Это интересно Первые дошедшие до нас произведения оригинальной чувашской литературы принадлежат к одическому жанру и датируются серединой XVIII века, а непрерывная литературная традиция возникает на столетие позже.
И кто мне будет противиться в этом, того я поражу мечом». Как полагают ученые, именно восставшее против насаждения ислама племя сувазов, нелюбезно названное усердным миссионером Ибн-Фадланом «отребьем», составило впоследствии основу чувашской нации. Ислам стал государственной религией Булгарии, а сувазы-чуваши — единственными хранителями во многом уникальной языческой традиции. Начнем с того, что не совсем корректно называть традиционную веру чувашей язычеством: ведь речь идет о монотеистической религии. Помимо этого, разумеется, существовала вера в многочисленных добрых и злых духов, но ни один из них по уровню почитания не мог соперничать с единым Богом. Но никто, кроме Бога, не может прочитать эти знаки: кожа лба скрывает их от любопытных. Любимый цвет Бога — белый, и поэтому именно животных белой масти обычно приносили ему в жертву. Встречались у чувашей и более мелкие жертвоприношения, но статус подобных обрядов был совсем иным: это были небольшие искупительные жертвы злым духам, чтобы сохранить с ними хорошие отношения и избегнуть, таким образом, болезней, мора и др. На протяжении своей истории чувашское язычество неоднократно подвергалась значительному влиянию других религий. Первым на этом пути был зороастризм. Отсюда — культ огня и традиция сооружения намогильных памятников юпа в виде столба. Отсюда же — тот дуализм, который лежит в самых основах народной веры: вечное противостояние добра и зла, света и тьмы, Бога и злого демона. Последний при этом носил имя. Шуйттан: отказ от ислама не стал препятствием для проникновения отдельных элементов мусульманской веры. Некоторая часть населения Волжской Булгарии всё же приняло мусульманство, но оно по началу имело поверхностный характер: угрозы царя Алмуша «поразить мечом» неверных остались только угрозами. Даже в начале XIII века венгерский путешественник монах Юлиан сообщал, что Волжская Булгария — «великое и могущественное царство, с богатыми городами, но все там — язычники». Многие из тех жителей Волжской Булгарии, которые первоначально приняли ислам, вскоре отпали от чужеродной религии и вновь вернулись к язычеству. Вероятно, эта группа составила еще один значительный компонент складывающегося чувашского этноса. Которому предстояло пережить настоящую катастрофу: близилось татаро-монгольское нашествие. О чем последние чувашские язычники просят своих богов Мы приехали в Старое Суркино без десяти шесть утра, чтобы посмотреть на ежегодный обряд моления, «учук». В поле за деревней собираются жители и приглашенные, чтобы просить верховного бога Тура о благополучии, предлагая в дар за это жертвенное животное. Я знаю, что моление закончится кашей из жертвенного быка, и по спине бежит холодок. Когда покупаешь бифштекс в магазине, то вроде бы ничего, а смотришь этому быку в глаза — и его очень жалко. Но бык пока стоит в одном из дворов и я, к счастью, его не вижу. Первым приходит дядя Петя, крепкий мужчина лет пятидесяти в спецовке. Он один из тех, кто будут закалывать быка. Для него это не впервые, и он очень спокоен. Следом за ним на поле показываются еще несколько мужчин и женщин, все переодеваются в традиционные чувашские костюмы. Быка выводят и привязывают к забору, чтобы тот поел травки напоследок. Дядя Петя точит ножи. Тем временем женщины наливают в кувшин свекольный квас, берут жертвенную лепешку — «юсман» — и идут на косогор у реки, где и будет происходить учук. Перед закалыванием женщины читают молитву и окропляют быка чистой водой. Кроме нас на поле не больше десяти человек. Зинаида Воронова — сотрудник Университета культуры в Чебоксарах, столицы Чувашии. Она вместе с коллегами приехала изучать местные обычаи. Смотреть на процесс она не очень хочет, говорит, что как-то не привыкла к такому. Сама она из крещеных чувашей, как и все в Чебоксарах, но говорит, что никогда не делала различий между ними и некрещеными. Некрещеные сейчас остались лишь в нескольких деревнях в Татарстане, и большинство из них живет здесь, в Старом Суркине. Чуваши и татары — тюркские народы, но при этом татары еще в 10 веке приняли ислам, а большинство чувашей обратили в православие. Но некоторым самым стойким удалось укрыться в малодоступных деревеньках и сохранить язычество. Верховным богом у них считается добрый бог Тура в пер. Они верят, что у всего живого в природе есть дух, а любому занятию человека покровительствует свой бог. Вообще, такая система верований была довольно распространена среди разных тюркских народов, только они называли верховного бога по-разному: «Тенгри», «Тейри», «Тор». Деревню Старое Суркино назвали по имени первого переселенца Серке. Она надежно спрятана в низине, в окружении густых лесов, и добраться сюда до сих пор не так-то просто: до ближайшего города Альметьевска ехать примерно 20 километров, и до Башкирии, населенной, по большей части, мусульманами, отсюда ближе, чем до Чувашии. Сегодня в Старом Суркине постоянно живет около полутора тысячи человек: дома крепкие, много новых, есть и детский сад, и школа, говорят местные на чувашском и русском. Пока они не заняты в своих обрядах, ничем не отличаются от других: сидят в интернете, смотрят сериалы, водят машины, работают в офисах. Читайте так же: Молитва веры и надежды За деревней три кладбища: для крещеных, для мусульман и для некрещеных, самое большое и старое. Вместо памятников на могилах там стоят столбы — «юпы»: мужчинам из дуба, женщинам из липы, которые затем заменяют на каменные обряд проводится раз в год в ноябре. А вот никаких храмов в деревне нет и никогда не было. Священников тоже нет, все решается на совете старейшин. Она раздает квас и юсман, «чтобы бог принял жертву». Пока мужчины разделывают быка, женщины разводят с десяток костров, чтобы в казанах сварить жертвенную кашу «учук пата». Ее готовят из трех круп: гречки, риса и пшена, поэтому некоторые называют «кашей дружбы».
Причина простая. Наша греховность, личное наше несовершенство не позволяет подниматься каждому из нас за малыми исключениями на высоту благонадежного торжества, а снижает нас всегда на покаянные просьбы. Потому мы, чувствуя себя всегда виновными, не смеем даже останавливаться на мысли об «Отечестве» Божием по отношению к нам. И от этого, а не от случайного или ошибочного воспитания в семье, школе и обществе и даже в Церкви, мы мало чувствуем это дорогое слово «Отец». Трудно нам оно. Непосильно ещё. Мы -еще не настоящие дети Отца. Плохие дети. Впрочем, даже и хорошие дети не только лишь любят своего отца, не только ждут от него милостей, даров и нежности, но и боятся его. Правда, боятся совсем иначе, чем чужие дети или виновные боятся судью: боятся сыновним страхом, опасением потерять любовь своего отца. Но все же боятся — благочестиво боятся. И ангелы от страха закрывают свои лица пред величеством Творца. Но при всём том дети всегда сознают себя детьми своего отца и потому с надеждой, с доверием обращаются к нему. Так и святые люди: пребывают и в страхе, но и в надежде на милосердие Отца Небесного. Даже не должно называть это чувство «страхом», а скорее благоговением. Их страх — от святой высоты, а наш — от нашей низости; это два разных по качеству страха. И хорошо, что православные люди не дерзают, при своей греховности, возноситься на ступени сектантской фальшивой радости и постоянной хвалы «дорогого Иисуса», «дорогого Отца». Смиреннее, справедливее, богоугоднее, легче, спасительнее, полезнее — покаянное чувство постоянного сознания своего недостоинства, чем самомнительного самодовольства и легкомысленного упования на «Отца». И верю, что такое покаянное православное настроение угоднее Богу Отцу, чем дерзкое напоминание Ему о своем сыновстве и Его Отечестве. Припоминается мне старший сын из притчи Христовой о «блудном сыне»: воротившись с трудов добрых дел на поле жизни , он с обидой ссылается на свою сыновнюю верность отцу, однако же недостаточно будто бы расцененную его отцом, а вот блудного сына, который недостойным считал себя даже и именоваться «сыном», а лишь просился в ряд последних рабочих наёмников, отец принял с распростёртыми объятиями и устроил ему пир. Когда вот так рассмотришь всё это глубже, тогда поймёшь, что есть много оснований и святой правды в нашем покаянном сознании, как недостойных считать себя детьми Божиими, а лишь бы хоть оказаться неизгнанными совсем и быть принятыми в число последних наёмников. Понятно становится, почему мы не чувствуем от всей души этого чудного слова Молитвы Господней — «Отче» — «Отец». Мы, может быть, не только ещё не дети, но даже пока и не «рабы» Его, не наёмники, а блуждающие вдали от Отца, ушедшие и отрекшиеся от Него дети, живущие в грехах со свиньями. И подобно тому, как опустившийся душевно принц скрывает свое прежнее высокое происхождение от знатного отца, так и мы, грешные, не смеем даже и внутри своего сердца, пред собственной совестью, а тем более пред лицом Всевидящего Бога, именовать Его Отцом. Это самое высокое имя заставляет нас ещё более смиряться и нагибать повинно голову. Мытарь, стоя у стены храма, не смел даже поднять очей своих к небу и лишь бил в грудь себя и говорил: «Боже! Почему же? Разве Господь не знал о нашей греховности, когда учил Своих учеников этому слову? И далее Он открыто скажет в Своей молитве о «долгах». Молитву эту Иисус Христос дал грешникам. Слушали Его грешники. И тем не менее Он назвал Бога Отцом, уча и нас также именно называть Его во все века. И по одному этому мы не смеем отрекаться от данного поучения: Сам Бог так повелел. Как же можно совместить указанное выше покаянное настроение с этим радостным и уповательным именем? Совсем просто. Как бы грешны ни были мы, но Бог Сам в Себе всегда остаётся Любовью. Бог всегда пребывает к нам в отношении Отечества. Это Его неизменяемое свойство — если только мы добровольно не отречёмся от Него сами — как это случилось с бесами, бывшими ангелами. И если мы прибегаем к Нему, то Он тотчас же обращается к нам стороною Отечества. Это Его свойство. Такова первая причина этого слова. А вторая заключается в Сыне Его Иисусе Христе. До Спасителя человечество не смело именовать Бога Отцом, близким себе. Таким образом в этом слове «Отец» сокровенно заключена идея искупления. Оно тогда ещё не совершилось, когда Господь говорил это. Но уже самое Его пришествие было началом искупления, и Он о будущем мог говорить уже, как о настоящем. Ещё при крещении Христа Отец сказал Иоанну: «Сей Крещаемый есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же через которого благоволих», то есть возвратил Свое отеческое благоволение к людям. И при рождении Его в Вифлееме ангелы пели пастырям: «Слава в вышних Богу… в человецех благоволение», конечно же, Божие. Ради Сына Единородного нам возвращено сыновство благодатное у Отца Небесного. Сын Божий повелел и учил так. И ради этого одного мы и обязаны, и можем именовать Бога Отцом Своим. И какое счастье заключается в этом слове!.. Обратимся немного вглубь истории. Еврейский народ, как и язычники, за грехопадение были лишены отеческой милости. И именовали Бога преимущественно словами «Правосудный Мздовоздаятель». Но вот из уст Иисусовых эти же самые евреи, обыкновенные люди, рыбаки, рабочие, немногие вожди-фарисеи, слышат это новое имя: Бог есть Отец… Можно представить себе, каким радостным благовестием прозвучало для них это имя! И тем оно было сильнее, чем звучало непривычнее!.. Но лучше послушаем свое собственное сердце… Вот иной раз и часто, увы! И это слово промелькнет совершенно незаметно, бесследно. А в другой раз остановишься вниманием на нём, но недостойное сердце, подавленное грехами, боится принять смысл его… Отец! Нет, я недостоин этого права считать себя сыном Ему, следовательно, для меня лично Он ещё не Отец… И больно на душе… Но вот иногда и умом и сердцем воспримешь это святое слово… Даже побудишь себя принять его. Ведь именно так, а не иначе, научил молиться Сам Сын Божий! Следовательно, так это есть поистине! Так должно молиться. Не по дерзости моей, а по послушанию Спасителю нашему… И задержавшись на малое время вниманием, вдруг установишься в отношении к Богу как действительно к Отцу… И тогда открываются душе блаженные, утешительные мысли и чувства. И после нелегко и вспомнить, а в тот момент они переживаются совершенно ясно и ярко. А если любит, то и желает мне всяческого добра: и душе, особенно душе, но и даже телу моему, земному моему бытию. Он больше меня самого хочет мне добра. Он печётся о мне. Даже и о телесном существовании. И надежда входит в сердце… Но я грешный? Всё равно, и о мне грешном Он печётся… И не больше ли, чем о 99 праведниках! Ведь Он — Отец мне! А не -Судья, постоянно карающий. Пойду же к Нему с детским доверием, хоть и грешен… Ты — Отец: прими, не отвергай! И знаю: не отгонишь, не отвернёшься: Ты — Отец! Ты терпел меня тогда, когда я в грехах забывал Тебя совсем, а если и помнил, то всё же огорчал Тебя преступлениями моими. Но Ты не казнил сразу. Ты ждал моего обращения, Ты даже не страшил меня ужасами геенны и вечных мучений. Ты щадил меня и в грехе. Ты — Отец!.. Так неужели, когда я возвращаюсь к Тебе с покаянием, когда я обращаюсь к Тебе с молитвою, когда я для ободрения и надежды на моё от Тебя спасение называю Тебя Отцом, Ты отвернёшься от меня?.. О нет!.. Ты же Отец! Так именовать, и почитать, и обращаться, и чувствовать, и поступать повелел Твой же Единородный Сын, — а Он исполнял не Свою, а Твою волю, значит, Ты Сам хочешь этого. Потому дерзаю, побуждаю себя не страшиться Тебя! Подвигаю сердце своё навстречу Твоей Любви и говорю: Ты -и мой Отец!.. Потому уповаю, надеюсь… И в надежде радостной даже плачу утешительными слезами — так дитя плачет в коленях матери!.. И Ты приемлешь. Прошу милости. Ты дашь! Ибо Ты всегда — Отец! А если Ты пошлёшь мне временно и скорби — и их принимаю. Ибо Ты посылаешь их не как наказание мне, а как лекарство от Своей любви ко мне. Ты хочешь, чтобы я воротился сильнее к Тебе как сын, а Ты мог бы ещё больше любить меня как Отец. И тихим светом наполняется тогда душа. И никак никогда не должно забывать этого чудного, данного нам откровения: Бог — нам Отец! Отец Вот, казалось, я и «закончил» свои мысли надеждою на Отца. Но как волны сменяют одна другую, так и чувства опять набегают снова и снова. И нельзя, опасно и даже грешно пред Богом и своею совестью было бы замолчать их… Пишу их так, как они родятся сами собою в живой душе в естественной последовательности, помимо даже моей воли и размышления… Может быть, Сам Бог посылает их так? Как хорошо, как блаженно надеяться на Отца! Но тут же вспоминается, как многократно эта самая надежда на «Милостивого» была дурно использована моей слабой душой. И вот самое высокое благо — Божие Отечество — обращается в повод ко греху… Какой это ужас и преступление — Самого Бога обращать в путь ко злу!!! Что же? Или то не правда, что Он Отец? Нет, святая истина! Но я так греховен и слаб, что даже истину превращаю в ложь, свет во тьму… Оказывается, и надежда на Отца опасна мне… И тогда снова в мысли встает понятие «Праведного», «Судии». И мысль об «Отце» уходит в тень. Уже не чувствуешь Отца. Но не хочется опять оставаться только пред Воздаятелем «по делам»… И закрываешь очи ума, чтобы ничего не видеть: ни отечества, ни суда, ни наказания по правде… Но и это невозможно: от себя и Божьего света некуда убежать… Что же делать? Ища выхода из этих крайностей — злоупотребления отечеством и надеждой на него, не знаешь, куда же склониться? Но все же как вспомнишь Молитву Господню и слово «Отец», хватаешься за Него, как за спасительный якорь: лучше уж погрешу в чрезмерной надежде, чем впаду в малодушное уныние; лучше буду уповать, чем отчаиваться. Но якорь этот все же держится на некоторой цепи — на покаянии или хоть на сознании своей греховности. Пусть и без слов и рыданий, но говорю: «Будь милостив к грешнику! Надеюсь на Твое спасительное милосердие! Верю, что как-либо спасешь меня недостойного и именоваться Твоим сыном! Однако из этих переживаний начинаешь понимать: почему иногда Сам Бог не показывает тебе Своей любви? Опасна она для нашей слабой природы! И потому та же самая любовь принимает вид «правды», чтобы этим вывести нас опять на путь спасения. И ещё приходили мысли. Если бы мы были настоящими детьми, если бы мы действительно любили Бога, Своего Отца, то мы не грешили бы против Него. И сам знаешь, как прекрасно бывает сердцу, когда оно чисто. Как хорошо бывает после искренней исповеди! И внутренний дух говорит тебе: «Вот видишь, как блаженно быть в любви Божией! Скоро слабеет эта сыновняя любовь и нежелание огорчать Отца своими грехами… Чуден наш Отец! Плохие мы дети. И всё же Отец Он. Пришлось мне получить от одного светского человека удивительное размышление и «опытное переживание о Боге как Отце». Какая простая и святая мысль! Мы же в самом деле, по самому творению Божию, — уже чада Его, как созданные по Его образу. И потому, каковы бы мы ни были. Он как первообраз наш, заботится о Своём образе и подобии, как отцы заботятся о похожих на них по рождению детях. Мы часто замарываем этот образ свой, но всё же он никогда не стирается до конца… До Страшного суда, когда отнимется совсем образ Божий от осуждённых. Итак, с какого бы ни подойти пути, всё же мы снова и снова упираемся в спасительное слово «Отче». А суть этого слова -благость и милосердие. И не сойдём с этого спасительного основания. В этом суть христианства. В этом суть Евангелия, или — что то же по-русски — «благовестия». Так научил нас молиться Сам Спаситель наш! И так будем чувствовать и молиться. Бог — воистину Отец наш! На сём стою! Это — моё упование! Это надежда для меня, грешного! Это моё утешение! В этом моя вера! Что бы ни говорили мне люди, что бы ни шептали бесы уныния — я слушаюсь Господа моего, научившего нас в молитве Своей говорить: «Отче наш». Потому ещё и ещё думается о Боге, как об Отце… Я вспомнил о блудном сыне, который не смел уже называть себя сыном, а просился хоть бы в наёмники… Но вот я в евангельском тексте прочитал то, что он всё же, несмотря на свою греховность и недостоинство, все же назвал своего отца — отцом: «Пойду к отцу моему, — думает он про себя, — и скажу ему: «Отче! И ещё пришло мне на ум. Это имя Отца не случайно обронено было лишь в одном месте Молитвы Господней. Нет, его постоянно употребляет Спаситель в беседах с народом: «Любите врагов…да будете сынами Отца вашего Небесного… Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный Мф. Это все говорилось ещё ранее Молитвы Господней. Потому не так удивительно было для слушателей, что этим же именем повелел Иисус Христос называть Бога и в молитве. Вообще, всё Евангелие полно этим именно словом: Отец. Это и есть плод искупления Христова. Он дал нам право так именовать Бога. Ничего подобного мы не видим не только у язычников в их религиозных книгах, но даже и у евреев в Ветхозаветном Писании. Потому никакой христианин не должен отказываться от этого святого слова: в нём — христианство, в нём — Евангелие. Нехорошо и излишнее смирение, если бы молились иначе, а не слушались Господа. Хорошо смиряться в душе, считая себя «недостойным именоваться сыном», но всё же должно именовать Бога: «Отче!.. Приими хоть в наёмники». И когда восчувствуешь это Отеческое отношение к тебе Бога, то умилительно становится на сердце… Кто знает: если бы мы чаще чувствовали это Отечество, если бы мы знали бездну любви к нам Отца, то, может быть, меньше грешили бы. Ещё мне хочется сделать несколько выписок из творений святых отцов по этому предмету. Некто спросил у преподобного Серафима Саровского: чего больше у Бога — «правды или любви»? И он ответил ему словами св. Исаака Сирского, которые давно мне запали в душу: «Не дерзни! Хотя Писание называет Его праведным и правым, но Сын Его объявил, что Он более благ и милостив; Он благ к неблагодарным и злым… Как назвать Бога правосудным, если прочитать повесть о блудном сыне, который расточил всё богатство своё в распутстве? По причине одного лишь умиления сокрушения , выраженного сыном, отец выбежал к нему навстречу, заключил его в объятия и предоставил ему прежнее достоинство. Сам Сын Божий — не кто иной! Где правосудие Божие, когда Христос умер за нас в то время, когда мы были врагами Его? Или вот слова другого святого отца, Ефрема Сирина, этого чудного проповедника слёзного сокрушения о грехах наших и надежды на милосердие Божие за покаяние. В «Слове о правде и благости Божией» он пишет так: «Хвала благости Твоей, которою хвалятся разумные: потому что, и утратив всё, могут ею всё возвратить! Слушайте и утешайтесь: хотя и страшна карающая правда, но, если человек кается, одна капля слёз уничтожает рукописание долгов. Слушайте и содрогнитесь: хотя море благости Бога и исполнено щедрот, но, если человек не приносит покаяния … не получит милости в день суда». Поелику во мне, Господи, превозмог грех, то да царствуют во мне щедроты! Не произноси над собою решительного суда по множеству грехов. Не привлекай на себя огня, не говори: отринул меня Господь от лица Своего. Разве — кто пал, тот не может восстать?.. Или не слышишь, какова благодать Отца к блудному сыну? Не стыдись же обратиться, но с дерзновением скажи: восстав, иду ко Отцу моему! Так научил Сын Божий! Вот и ещё мысли… Может ли великий грешник или вообще сознающий глубину своей греховности назвать Бога Отцом? Я уже говорил, что Спаситель дал эту молитву и для грешников. Не сказано: малые или великие грехи. Всякие: следовательно, и большие. Одно лишь условие прежде всего требуется: сознавать себя грешником, или — что то же самое, — так или иначе каяться. Потому и величайший грешник может именовать, когда молится, Бога своим Отцом. Скажу даже больше. В этом самом наименовании — Отцом — уже кроется смиренное и покаянное настроение. Без этого настроения нельзя назвать Бога Отцом. Например, диавол ни в коем случае не в состоянии так наименовать Бога. И нигде в Писании невозможно встретить такого случая. Чтобы именовать Бога Отцом, диаволу нужно бы перед этим и в этот момент смириться, почтить Бога высоким именем Отца, исповедать Его любовь и иметь хотя бы самомалейшую любовь к Нему. Но ничего подобного нет в диавольском сердце, и потому он не может назвать Бога Отцом. А если бы назвал — то спасся бы. И наоборот, когда человек, и самый великий грешник, называет Его Отцом, то он не может в тот момент не почувствовать своей греховности, смирения, почитания Бога и любви к Нему. И потому очень полезно и для великих грешников именовать Бога Отцом. Блудный сын, когда собирался грешить, и то называет Бога Отцом: «Отче! Дай мне следующую часть имения» Лк. А в противоположность ему, старший сын, возвратившись с поля, когда Отец устроил пир покаявшемуся сыну, не вошел в дом: он осердился. А когда Отец вышел и «звал его» принять участие в радости, то этот мнимо хороший сын не почтил Отца не только своим послушанием, но даже и не назвал его Отцом, а грубо-гордо сказал в ответ Отцу: «Вот я столько лет служу Тебе, но Ты никогда не дал мне и козлёнка! И не мог. В тот момент у него была в душе вражда и злоба на брата и Отца. Да, когда мы не любим братьев, когда мы в злобе и гордости, вот тогда невозможно выговорить слово — Отец. Но и в тот момент Сам-то Бог остаётся нам Отцом и считает нас чадами. Смотрите, что сказал Отец старшему брату после такой сердитой речи его: «Сын мой! Да, мы плохи, но Бог всегда остаётся Богом Отцом и нам. Потому будем именовать Бога Отцом, хотя бы мы были великими грешниками, потому что это имя делает нас в тот момент лучшими, смиренными. Припомню некоторые слова богоносных отцов древних и наших. Исаака Сирского есть такие сильные слова об отеческой любви Бога к людям, что он их и мог выразить лишь в восклицании: «Ах, если бы люди знали, что Бог есть Любовь! Он умер в 1939 году. Приведу из них несколько выписок. Он нас зело любит. Благодарите Его чаще за всё. И за скорби… Милостивый Господь любит нас и даёт нам скорби, чтобы мы были опытнее в духовной борьбе и побеждали врага благодатию Божиею за смирение». В другом письме: «Радуйтеся о Господе. Терпите скорби. Надейтесь на Бога. Он зело милостив». Ещё: «Пишу вам некоему мирянину от лица Божия милосердия, что Он всем хочет спастись, смиренным же дает благодать Свою, а она привлекает любовь к Богу и ближнему». Ещё: «Кто не любит врага, тот не познают Господа, сколь Он милостив, как Он много любит человека». Я пишу и радуюсь! Я — великий грешник; но Господь меня не оставляет Своею любовью! Читайте также — Какие молитвы угодны Богу? Наш В первый раз в своей жизни я почувствовал это слово, когда меня поставили во епископа. На другой день хиротонии новопоставленный архиерей обязан служить первую свою епископскую литургию. Всё шло обычно. И вот дошли уже до «Отче наш». По прежней привычке я, вникая в слова молитвы, хотел молиться тоже не думая об «Отце» о себе лично: Боже мой… «Хлеб даждь мне»… «Оставь грехи мои»… и так далее — всё лишь о себе одном… И вдруг в начале же молитвы, при слове «наш» я почувствовал, что не имею права молиться только о себе самом, а должен молиться за всех. Нелегко это объяснить. Но помню, что мне блеснули такие мысли: «Ты теперь епископ: ты не себе уже принадлежишь, а всем, ты представитель Христа Спасителя и Его апостолов, а они были ходатаями не за себя, а за весь мир. И отныне и ты должен просить за всех, как за братьев и чад Божиих…» Эти мысли мне тогда показались весьма новыми, небывалыми. И так я и начал молиться тогда. Но после, увы, — опять всё по привычке молился больше за себя: мне, мои, меня, а не нам, наши, нас… И потому в обращении «Отче наш» я не слышал душою этого слова «наш», а подразумевал «мой», хотя говорил «наш». А чаще всего я не ощущают ни того, ни другого смысла: ни наш, ни мой, а только вообще — «Боже»! Но ведь Спаситель научает молиться именно «Отче наш», а не мой. И вот теперь я, едва ли не впервые в жизни, должен задуматься над этим «новым» словом. И конечно, не одни лишь архиереи или иереи, как духовные отцы, обязаны так чувствовать и молиться, но и все люди: Господь учил этой молитве весь род человеческий, а не епископов лишь. Почему же так? Почему — не мой, а — наш? Какой смысл хотел вложить Спаситель, уча нас молиться так? Какие чувства должны руководить людьми, чтобы так молиться? Мы, современные люди, так стали эгоистичны, самолюбивы, что и не задаёмся даже такой мыслью, чтобы молиться за всех. Каждый живёт сам по себе и для себя. Эта «самость» наша есть главное зло в мире. Всё — от неё. Ею пал первый бывший ангел. Она мать всех прочих грехов. Она — главная противница Богу. Она разделяет человечество. Она вводит вражду не только между близкими, но и обществами, и народами.
Молитвы утренние на чувашском языке
Вместе с тем, ООО «АдвМьюзик» не является владельцем, администратором или хостинг-провайдером сайта, не размещает, и не влияет на размещение на сайте любых авторских произведений и фонограмм.. По вопросам, связанным с использованием контента заявленных выше Правообладателей, просьба обращаться на support advmusic.
Никольский [Никольский 1912: 334]. Этот же текст приводят последующие исследователи, такие как A. Кононов, С. Горский, Н. Петров, Л. Сергеев, B. Родионов и Огузхан Дурмуш. Перевод приведен в «Кратком катехизисе» с пометкой «Перевел поэзии учитель Петр Талиев. Талиев — священник, переводчик.
Окончил Казанскую духовную академию, преподавал разные предметы на младших курсах. После преобразования академии в семинарию оставлен учителем французского языка. С 1814 г. Член Казанского отделения Российского Библейского общества, корректор и редактор чувашских переводов, в частности Четвероевангелия на чувашском языке «Святой Еванггель» 1820. В 1803 г. Аття-тора пюлють синчи санын яда тудух чонданъ азынма пиря баръ; киляс сюдъ сяндалакъ рада пиря анбрах; санын тора ирекъ болдыръ пюлють синче да, сирь зинче да; пиря борнмалых тудухъ сюкур тувар баръ; казяръ пиренъ силыхъ сане, а-беръ, де пор синъ зане пиря озал тунажан чонданъ казярабыръ; анбаръ пиря ирекъ силыхъ тувма; осра пиря, шойтанъ озалъ тувасъ-ран и озал шокшъ барасъ-ранъ. Лингвистический анализ и комментарии Аття-тора — Отец-бог. Текст 3 Б. Обращает внимание перевод слова свято как от души. Орфографическая ошибка: должно быть сюдъ сяндалакра да.
Вместо хлеб в оригинале переведено как хлеб-соль, данное парное слово в чувашском языке шире понятия хлеб, понимается как еда; казяр пиренъ силыхъ сане — прости наши грехи; а-беръ де пор синъ зане — мы и всем людям. Орфографическая ошибка: а-беръ вм. Здесь казярабыр с ударением на втором слоге, а значит мы имеем дело со словом в будущем времени, совр. Перевод был достойно оценен чувашскими исследователями. Еще С. Горский отмечал, что, хотя имеются некоторые недостатки, с точки зрения синтаксиса этот перевод очень близок правилам чувашского языка [Горский 1959: 30]. Петров писал, что перевод Петра Талиева избежал ошибок переводов Миллера и Ермея Рожанского, что он хорош с синтаксической точки зрения [Петров 1978: 76]. Такого же положительного мнения о переводе придерживается и Л. Сергеев [Сергеев 2004: 80]. Комиссаров писал, что перевод Талиева после переводов Рожанского является шагом вперед.
Вместе с тем исследователь отмечает и недостатки: кое-где Талиев изменяет смысл выражений оригинала, не всегда правильно расставляет слова и знаки препинания, некоторые слова оригинала переводит не совсем точно; допустил ошибку: тудух вм. Но в целом перевод правильнее, удобопонятнее и обработаннее, чем переводы этой молитвы Миллера и Рожанского [Комиссаров 1992: 97]. Петр Талиев делал упор на смысловой перевод, четко улавливал своеобразие чувашской речи. Можно сказать, что он опередил свое время на целое столетие, потому что понимание строя чувашского языка, его морфологии и синтаксиса мы находим лишь в старописьменной литературе конца XIX в. Золотницкого, предшественника И. Здесь же указывается, что перевод получен от генерал-губернатора Екатеринбурга. Лингвистический анализ и комментарии Написание слова tйdusch исправлено. В целом, транслитерация на латинице удовлетворительная. Однако, по сравнению с текстом на кириллице, появились другие орфографические ошибки: ftid — вм. Текст 4.
В библиографическом указателе названы и переводчики: Евангелие от Матфея переведено причтом села Пандиково, от Марка — священником села Чемеево А. По другим источникам, переводчиками Четвероевангелия являются Н. Базилевский, П. Яблонский, Я. Березин, В. Федоров, С. Добросмыслов, М. Вознесенский, И. Предполагается, что редактировал данное издание Петр Талиев. Новый Завет был переведен почти весь, но опубликовано было только Четвероевангелие.
После закрытия РБО в 1826 г. Лингвистический анализ и комментарии азеръ килькилер апла — вы молитесь так. Слово ятъ употреблено без категории принадлежности 2 л. О переводе слова царство как пыгысь см. Чувашский эквивалент аминь. Как видно из подстрочника, данный перевод отличается от переводов Ермея Рожанского. Хотя редакторство приписывается Петру Талиеву, в переводе его рука не чувствуется см. Возможно, что под давлением священников, стоявших на позициях подстрочного перевода, он был вынужден отказаться от смыслового перевода. Данный текст, скорее всего, является отредактированным вариантом перевода Е. В 1791 г.
В «Сокращенном катехизисе» 1804 г. В переводе «Отче наш» в Четвероевангелии эта преемственность налицо, впрочем, для более точных выводов потребуется лингвистический анализ не только перевода «Отче наш», но всех четырех Евангелий. Текст 5. Перевод В. Вишневского 1832 Напечатан в «Начатки христианского учения, или краткая священная история и краткий катехизис. На чувашском языке. С присовокуплением кратких правил для чтения» Казань, 1832. В XIX в. Рожанского продолжил В. Он заново перевел катехизис, переложил на чувашский язык «Краткую священную историю» с параллельными текстами на чувашском и русском языках.
Это пособие предназначалось для начального обучения чувашей православно-христианской грамоте. С целью ввода чувашского языка в церковные службы в 1838 г. Вишневский разослал указания, предписывающие священнослужителям вести богослужение, читать Евангелие, вести молебны, читать проповеди на языках своих прихожан. Вместе с указанием высылались экземпляры книги «Начатки христианского учения, или краткая священная история и краткий катехизис», а священнослужителям, проводившим церковную службу на языке прихожан, объявлялась благодарность от имени высокопреосвященства [Студенцов и др. Миссионерская деятельность В. Вишневского в трехтомной «Истории Казанской духовной академии» охарактеризована следующим образом: «Виктор Петрович Вишневский — знаток чувашского и черемисского языков, член учрежденной при Казанской епархии миссии среди инородцев, вообще самый видный епархиальный деятель, известен и своими печатными трудами... Он являлся также одним из основателей в Казани Братства святителя Гурия.
Все лелеют эту мечту. Все страдают от борьбы. Всегда появляются люди, которые стараются воплощать эту идею в жизнь. То цари, то философы, то политические деятели стремятся объединять человечество… Но увы! Доселе эта мечта остаётся у них мечтой… И только в истинной Церкви Христовой началось объединение: «никто ничего не называл своим; а у всех всё было общее». И то ненадолго Деян. Однако в мире нет иного места и иного пути к объединению, как через Церковь во Святом Духе. Все прочие попытки были и будут тщетными. Только единством во Святой Троице возможно воспитывать единство. И то с каким трудом! С какой борьбою! Даже и от единой Церкви подразделились части, и все делятся больше и больше… Бедное человечество! Но это всё слишком покажется «возвышенным»? Тогда оставим богословствование и спустимся к более низким понятиям. Если Бог — Отец, и Отец, конечно, не мой, а общий, то ясно, что мы все братья по Отцу. Мы должны помнить, что Бог не «меня» лишь одного любит, не мне одному лишь Отец, а всем нам… Какая это новая и чрезвычайная идея была для еврейского народа. Ведь евреи были воспитаны в совершенно другом воззрении: лишь они — единственный народ, любимый Богом и избранный Им. Они весь мир разделяли на два лишь лагеря: мы и прочие, иудеи и язычники… И вдруг Господь говорит: молитесь: не Отец мой, а Отец наш… Правда, здесь ещё нельзя непременно и сразу усмотреть единство иудейского и не-иудейского миров, но уже несомненно очевидно, что этим словом «наш» разрывается та самостная, эгоистическая преграда, которая до Христа отделяла «меня» от «не меня», от «них». Отныне дается этим словом сознание, что человечество, люди — едины; сначала — среди одного общества, племени, народа, а потом — и среди всего человечества. Отныне никто не чужой мне, и я никому. Уже нет «я», а есть «мы». Достойно примечания это сознание единства в русском простом народе. Если мы, интеллигенты, всегда говорим о себе в терминах «я», «меня», «мой», и если также именно говорит крестьянский люд о высших классах «ты», «барин» , то о себе крестьяне часто говорят «мы», как о каком-то едином, единомысленном коллективе. Не результат ли это христианского воспитания Церкви? Но лучше обратимся каждый к себе! Что я должен чувствовать, когда теперь произношу слово «наш»? Я знаю теперь, что должен молиться за всех: сначала хотя бы за самых близких мне — родных, знакомых. Но и это ещё не высоко: это всё же опять «мои». Поэтому я обязан молиться и за «чужих», за тех, кого мы привыкли называть этим холодным именем и считать их такими, и действительно не носить их в сердце своём. Отныне и «чужие» — мне не чужие, а свои. Мало того, я теперь должен молиться и за врагов. Ведь они тоже люди, Бог и им Отец, как и мне. Отец Небесный «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» Мф. Поэтому если мы, по-язычески и по-иудейски, любим лишь «любящих нас», то это не высоко. Но когда «любим врагов», «молимся за обижающих нас», вот тогда только мы начинаем любить по-настоящему. Вот когда лишь христианин становится чадом Отцу! Бог есть Любовь, и от нас, особенно в молитве, требует любви друг ко другу. Иначе и молитва наша Ему неугодна будет. И наоборот: Господь очень любит, когда мы не за себя лишь молимся, но и за других. А самая угодная молитва Ему, когда мы молимся за врагов наших: тогда мы уподобляемся Ему в любви. И удивительное дело! Как только человек начнёт молиться за кого-нибудь, тотчас же этот человек станет уже не «чужим» ему. Опыт всякому из нас показывает это. Стоит лишь начать упоминать, хотя бы только упоминать умом и языком, имя человека, как он начинает нам быть уже близким. Больше того: если мы хотим выбросить из сердца своего яд злобы к «врагу» нашему, то нужно молиться за него. И почти в то же самое время, и уже во всяком случае скоро, мы увидим, как вражда исчезает. А если больше молиться, то не только сам почувствуешь мир ко «врагу», но и тот переменится к тебе. Господь сотворит чудо любви. Но если бы «враг» и не переменился к тебе, то на тебе, на каждом из нас лежит этот святой долг молиться и за него, а его уже предоставь Промыслу Божию. Думай о себе сначала, о своем расположении к нему, или хоть бы «поминай» его в молитве, и для тебя будет благо. И уже тебе-то несомненно будет милость от Отца за такую молитву. Но молись искренно. А если нет расположения в сердце, то принудь себя насильно поминать его, и то будет для Бога угодно, а для тебя довольно. Дальнейшее Сам Бог даст: ты лишь начни, что можешь. А если ты не брат другим, то и тебе Бог не Отец. Оно требует высоты от меня — любви! А мы так холодны… Так «чужды» друг другу… Мы даже в так называемой «любви» бываем эгоистичны: ревнивы, завистливы, раздражительны, требовательны. Истинная же любовь жертвенна: она хочет добра для другого, а не для себя, от себя же отказывается. Да, истинная любовь — дело очень высокое! Она — конец совершенства, как говорит апостол Павел. Мы же весьма часто играем этим святым словом: воображаем, что имеем любовь, когда её нет, или принимаем за истинную духовную любовь нечто иное… Однако и при всём этом нашем несовершенстве в любви всё же должно молиться и за других: и эта самая молитва — или Бог за молитвы наши — всё приведет к добру и истинной любви. Иже еси на небесех Эти слова, кажется, не требуют особенных размышлений… Бог всегда представляется человеку живущим «на небесах». Бог — Небесный, а не живущий на земле, не земной. Но мне желательно проникнуть лишь в мысль: почему Спаситель упомянул об этом. Кажется, это слово само собою понятно, и не требовалось непременно говорить его. Но если Господь всё же сказал его в Своей молитве, то и оно нужно было и нужным остаётся для каждого из нас и теперь. Значит, должно задуматься и над ним, над его живым смыслом, над спасительным значением его. Может быть, для евреев оно нужно было потому, что многократно они падали в склонность к идолопоклонству, к почитанию земных идолов, увлекаясь языческими верованиями и представлениями. Известно, что ещё при Моисее, в отсутствие его, [когда он был] на горе Синайской, они слили тельца золотого; потом много раз приносили жертвы «богам» «серебряным», «литым». Потому постоянно требовалось напоминать им, что идолы не суть «боги» Исх. Ещё больше это имя нужно было для языческого мира, для которого тоже предназначалась Молитва Господня. Но помимо этого имя «Небесный» открывало новое понятие о Боге, как о существе святом, бесстрастном, пречистом, духовном, надмирном. До Христа Спасителя не только язычники, но даже и иудеи страдали материалистическими воззрениями. Язычники представляли богов своих человекообразно, со свойственными грешному человеку страстями. Иудеи этого не имели; но и для себя искали от Бога часто преимущественно земных благ. И при таком настроении имя «Небесный» не только отрывало молящихся от идолопоклонства земным истуканам, но возвышало души их вообще от всякого земного пристрастия к духовному благу, чистому, святому, «небесному», как свят Бог Небесный. Теперь обращусь к собственным переживаниям от этого имени — ведь молитва дана всем нам и на все времена. Какие чувства вызываются им? Для меня и это имя прежде было весьма бледным, не затрагивало сердечных моих чувств и не возбуждало особых мыслей. Первое, что приходило в душу от этого слова, было как бы пространственное восприятие Бога мною: произнося его, я точно отрывался умственно от земли и… уносился далеко-далеко в «небеса», «куда-то». Так было с детства; но это истинно детское понятие долго-долго оставалось и жило в моей душе, когда я хотел «вникнуть» в слово «небесный». Но не думаю, чтобы это было правильно; «небесный», конечно, не означает «места»: для Бога нет места в нашем смысле слова. Бог вездесущ и всесовершенно духовен, не подчинен понятиям пространства и времени. И потому относить Его в моём уме «куда-то» далеко было действительно детским делом, хотя по возрасту я уже был очень далёк от детского состояния. Разве одна была польза и от этого детского «понимания»: «Небесный» Бог «где-то» все же действительно есть, хотя я Его и не видел, не осязал кругом себя на этой земле! И, с другой стороны, эта самая «отдалённость» Его смиряла меня, как недостойного зреть Его вот здесь, близко, «около»: Бог должен был казаться мне недосягаемым, несоизмеримым, непостижимым. Для начального состояния это воззрение на Бога, как «далёкого», было и приемлемее, и полезнее даже: Он представлялся Всевысочайшим, Безграничным, столь неподобным нашей грешной земной жизни. Но после мне вскрылось, что такое понятие таило в себе не только неверность представления о Боге, но было неправильно и в смысле моего отношения к Нему. А именно: Бог, как вездесущий, никоим образом не должен быть представляем где бы то ни было пространственно, «далеко»: Бог везде. Он и тут… Вот я написал это слово «и тут», — и мне показалось оно опять «новым», как и многое иное в Молитве Господней… Читатель! Понимали ли и переживали ли вы Его так? Вот «тут», близ? Или и вами Он мыслился тоже «где-то далеко-далеко»? Если да, то мы с вами очень неверно позволяли себе мыслить о Нём. И это было нам духовно неполезно. А филиппийцам прямо сказал: «Господь близко» Флп. Да и простое понятие вездесущия требует, чтобы Господь был именно близ, везде «и тут»: вот возле меня… Такое восприятие Бога «близ», и в мысли и в сердце, ощущали все святые. А из современных нам особенно ярко мы видим это в о. Иоанне Кронштадтском. В своём дневнике, а следовательно, и в душе, он постоянно настаивает, чтобы мы мыслили Бога, Богородицу, святых не «где-то далеко», а вот именно близко… Бог ближе, чем душа к телу… И такое представление — а оно истинное — придавало бы нашей вере, а потом и молитве, необыкновенную живость… Бог «тут» — через это делался как бы более «живым» для меня, более реальным… А это, в свою очередь, тотчас отражается и на всех переживаниях души: молитва становится живее как бы говориться «во уши» Господу, превращается в «беседу» с Ним или в горячую неотступную мольбу… Человек как бы хватается за «руку» Божию или, как евангельская кровоточивая, — за ризу Господню… В этом смысле мне представляется весьма образным и сильным жизненным фактом тот сон-действительность, который видел праотец Иаков около потока Иавок. И боролся Некто с ним до появления зари; и, увидев Сей Некто, то есть Бог , что не одолевает его не может оторваться от Иакова , коснулся состава бедра его… И сказал ему: отпусти Меня, ибо взошла заря, Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня… И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл Вид Божий. И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл; и хромал на бедро свое. Поэтому и доныне сыны Израилевы потомки Иакова-Израиля не едят жилы, которые на составе бедра» Быт. Много смыслов в этом видении. А один из них позволительно усмотреть в необыкновенной неотступности и действительности молитвы Иакова: «не отпускают» Бога от себя. В Новом Завете Сам Спаситель высказал ту же мысль в притче о неотступной вдовице, которая «не давала покоя» судье, прося его защитить её от соперника. Сказал эту притчу Господь потому, «что должно всегда молиться и не унывать». И «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит по Своим премудрым и полезным нам планам защищать их? И другая польза есть от такого «зрения Бога одесную себя», как говорит псалмопевец Давид: «Твердость в надежде на Бога, а отсюда веселие души». Поэтому радуется сердце мое, веселится дух мой; даже плоть моя спокойно отдыхает… Ты покажешь мне путь жизни: обилие радостей пред лицем Творим, утехи в деснице Твоей навеки» Пс. Здесь оттеняется новая мысль: святость жизни. Тогда вера наша как бы тоже уходит вдаль, остывает. И наоборот, когда мы зрим Его «близ» себя, тогда всё оживает… Посему я и сказал, что не вполне благоразумны наши детские представления о «небесности» Божией, как об отдалённости. Но несмотря на это наше несовершенство. Спаситель всё же благоволил научить нас в Молитве Господней именовать Бога «Небесным». Следовательно, мы обязаны усмотреть в этом слове тот смысл, который благоугодно было вложить Ему в него. Я позволяю себе допустить, что этим Он учил нас не только мысли о надмирности, премирности Бога, не только как существа духовного, не только как непостижимого уму человеческому, но и как Бытия действительного, совершенно отличного от всего тварного, земного, материального — хотя бы в самом тончайшем смысле этого слова… А если так, то оказывается, что так называемое «детское», «простое» представление наше о Боге, как о Существе «далёком», уже не так далеко от истины. Но только не должно отдалять Его настолько, чтобы погасла самая вера и живость ощущения Его: Бог премирен, но и близок. Премирен — по существу; близок — по Божественному благодатному вездеприсутствию к нам; но Он совсем-совсем не то, что мы, тварь. Он Небесный, Он — Дух. А отсюда тотчас же следует последствие, о котором прекрасно сказал апостол Павел ослабевшим нравственно колоссянам: «Ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога. О горнем помышляйте, а не о земном… Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолопоклонство, за которые гнев Божий грядет на сынов противления, в которых и вы некогда обращались… А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись сбросивши ветхого страстного человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его… Итак, облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно… как Христос простил нас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий» Кол. И дальше: «Жены, повинуйтесь мужьям… Мужья, любите своих жен и не будьте к ним суровы. Дети, будьте послушны… Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали. Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти, не в глазах только служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога. И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков» Кол. Я намеренно выписал так много из слов апостола Павла, чтобы в нашем сознании осталось не столько высокое богословствование, сколько полезное и правильное духовное настроение и практические жизненные святые выводы из слова «Небесный». Это особенно интересно по сравнению с колоссянами. Как видно из послания Кол. И чтобы смирить их, апостол советует им вместо этих мнимо-возвышенных «философий» обратить внимание на свою жизнь. Основанием же к святой жизни он указал на вознесшегося ко Отцу Христа. Они по-видимому, под влиянием гностических фантазий занимались рассуждениями о выспренних предметах, о степенях ангелов, об отношении их ко Христу учение об эонах. Апостол же говорит им, что действительно всё сосредоточено во Христе одном, о Котором и подобает помышлять. Христос же вознесся на небо — о небесном, а не о земном и подобает помышлять христианину, бросив всякую «пустую философию». Христианство дано нам не для теорий, а для жизни. А эта жизнь на небесах, а не на земле. Таким образом, это столь обычное для нас слово «небесный» совсем не оказывается безжизненным, а наоборот — самым жизненным: оно сразу возвышает наш ум туда, где наш Бог Небесный; оно отрывает нас сразу от земного; вводит в молитву в самом начале её некий дух чистоты, возвышенности, святости; оно отрывает нас от привязанностей к этому страстному, тленному, временному миру; оно возводит нас на небо, хотя бы мыслью, вниманием, устремленностью туда. И как говорилось в общем обзоре Молитвы Господней — она сразу же отделяет нас от земли своим «мироотреченным» духом. Всё — к Богу, к Небу, где живёт Небесный Отец. Это слово «небесный» приводит естественно к покаянию: «Какой же я «небесный сын» Истинно Небесного Отца?! И невольно из этого слова «небесный» прокрадывается незаметно, но правильно, дух смиренного сокрушения и покаяния о своей «земляности»… А вслед за ним, пожалуй, может прокрасться и лукавый дух; под видом сокрушения он хитро подставит уныние и малодушие: «Ты так далёк от неба, как небо от земли, и потому бесплодны твои возношения к небу; Бог так высок и далёк от тебя, что тебе и не стоит обращаться к Нему, чтобы не прогневать Его своими грехами». Но вот тут на помощь приходит то первое слово, которое произнес Спаситель: «Отче наш! Нет, Отец не бросит своих детей. Отец Сам выбежит навстречу к кающемуся детищу… И тогда сердце опять наполняется надеждою, с которой так тепло стучит в него слово «Отец»… И теперь мне кажется, что слово «Небесный» и «Отец» взаимно восполняют друг друга. Отец — это любовь, нежность, милость, прощение, попечение, надежда, радость… А Небесный — это святость, совершенство, надмирность, премирность, возвышенность Бога над всею тварью… Там — как бы тепло; здесь — прохлада. А если образно считать их, то получится не разнеживающая, не расслабляющая земная горячность, а тепло-прохлаждающая вечная заря. Так и поётся про Спасителя на вечерне — «Свете Тихий» — при свете вечернем. А в древности Бог явился пророку Илии в виде «гласа хлада тонка», то есть в веянии тихого ветра 3 Цар. Итак, слово «Небесный» вносит в Молитву Господню понятие о надмирности Бога и требование чистоты, святости. Отец Небесный зовёт и меня к Небу с земли к Себе! Ещё об имени «Отец» Ум и сердце всё вращаются ещё около «Отца нашего». Думалось: если бы даже вместо всей молитвы осталось лишь одно слово -«Отец» -и тогда в нём было бы сказано всё прочее: остальные слова и прошения могут включиться в это святое имя. Так и сказано в Евангелии: «Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» Мф. И ещё прямее: «Знает Отец ваш… прежде прошения вашего» Мф. И непосредственно за этим Спаситель сказал молитву «Отче наш». Она кратка. Но в слове «Отец» заключено всё последующее. Так и дети нередко особенно в младенчестве, когда ещё не умеют лепетать говорят лишь одно слово -«ма-ма», а она уже знает, в чём нуждается ребенок… И к Богу обращаться можно с одним словом -«Отче! Тогда вырывается это одно надёжное слово — «Отче»… И всё отдаёшь на Его благую и всемогущую силу и любовь… Часто и в житейском быту мы говорим: «О, Господи! Отец… Значит и любит… И тогда легко просить у Него обо всём. Когда говорю «Отец», то приходит мысль: не тебе одному, а и всем Отец. И тогда другие становятся ближе. И не судишь их уже строго… А любишь их… Д. Иногда от этого слова «Отец» глубже сознаёшь свою греховность. Не разберусь даже: почему это? Может быть, стыдно оттого, что огорчаешь Отца Милостивого?.. Отец… Следовательно, могу просить и просить… Как бы ни был плох… Ж. Отец… А я ленив в молитве и добрых делах: сокрушаешься… З. В Евангелии сказано: пред концом мира будут «дни отмщения»… следовательно, не одно лишь помилование может быть и для меня, а «отмщение»… Помилуй меня. Любовь, любовь -как бы не опуститься ещё ниже от такого милосердия ко мне… К. Помни: Бог непременно всегда и Отец тебе и нам. А то всё забываешь об этом. Отец… Как я недостоин… Но всё же — прости! Отец… Он и на хороших и на дурных изливает милости… Потому и Отец… Н. Херувимская… «Как херувимы»: трудно на душе пред Богом… а «Отец» -можно… О. Отец… Всякий раз «просторно» молиться сердцу… Какая милость Божия, Отчая! Но всё же сказано на литургии перед Молитвой Господней: «И сподоби… Владыко, со дерзновением, неосужденно смети осмелиться призывати». Но поют… Р. Отец… Следовательно, Ты хочешь спасти нас… И можешь. Молю… Как знаешь, -«ими же веси судьбами» молитва в конце 3-го часа. Отец… Если и не хочу делать святое, хочу грешного. И тогда всё-таки языком или умом повторяю Отцу: не хочу, а спаси… Есть на утренней молитве такие слова: «Но аще хощу, аще не хощу, спаси мя»… Я думаю, что большею частию мы не хотим избавиться от влекущего греха. И следовательно, остаётся просить: не хочу, а спаси. Отец… Как это слово приближает Бога…Близок Он к нам… Мне приходили мысли, что это преславное имя должно предшествовать каждый раз всем прочим прошениям. Всякое обращение остаётся всё время, пока мы беседуем с кем бы то ни было или просим его. Но я обращаю на это внимание потому, что несмотря на всю чрезмерную ценность этого благословенного имени «Отец», мы забываем его даже после того, как произнесли его с чувством и пониманием. Пока ещё я говорю это слово и задерживаюсь на нём вниманием, я ощущаю радость и благодать «Отечества» Божия ко мне, но как только перехожу к дальнейшим просьбам, то уже погружаюсь в их смысл оторванно от имени «Отец». Иначе сказать, я опять стою просто пред «Богом», но уже не «Отцом». А это совершенно неправильно по существу и может значительно менять дух дальнейших молений. И наоборот, когда я всё время стою в памяти об «Отце» моём и нашем, то это отражается и на тоне моих прошений. Увидим сейчас, при объяснении их. А пока я дерзаю помнить и чувствовать это святое имя в течение всей молитвы неотступно. Пусть «Отец» проходит через всю её. А это приводит меня к мысли и чувству, что в Молитве Господней это слово и этот дух Отечества окажется главенствующим, господствующим. И к тому, что было говорено мною в общем обзоре молитвы о Боге, надежде, мироотреченности , не только нужно добавить это понятие Отца, но и поставить его даже на первое место по смыслу и духу молитвы… И тогда получится, что основная идея её заключается не просто в слове и бытии «Бог», но непременно — «Бог — Отец наш». Это и придаёт тот дух необъятной надежды, какой мы чувствуем во всей молитве. Приведу для ясности некоторые переживания последних дней на литургии. Вот станет на сердце тяжело от разных воспоминаний… И обращаешься к Отцу… Он знает всё мое прожитое и настоящее… И вижу по многим признакам — не оставил меня. И не желает оставить: Он — Отец… И станет снова покойно… Или вижу свою беспомощность. Сердце впадает в малодушие и уныние. Опять обращаюсь к Нему как к Отцу. И снова надежда возвращается в душу: Он поможет! И много-много подобных утешительных надежд входит в моё сознание, когда начинаешь вчувствоваться в это чудное слово. Всего после и не вспомнишь. Прочитал я свои объяснения простой женщине — богомолке. Она слушала с глубоким вниманием. После я спросил её: — Какие впечатления остались в душе твоей? Она сначала стеснялась высказаться, а потом ,по просьбе моей, ответила: — Утешительно! И сокрушение в душе остаётся. Я весьма порадовался такому восприятию: значит, я не перегнул ни в какую сторону. Но всё же сам стою и хочу стоять на милости Божией. Бог есть Любовь. Это мне даёт жизнь и поддержку. Но часто снова забываешь про это. И нужно напоминать себе самому: Бог — Отец. И это даёт живость в вере, и молитве, и спасении. Не менее часто забываю — и теперь — слово»наш», а не мой только. Между тем, всё это неразделимо. Мне пришло в мысль такое сочетание первых трех слов: «Отец» — это говорит о любви Божией к нам; «наш» — говорит о любви людей друг к другу; «небесный» — говорит о том [месте], где эти обе любви соединяются, о единстве всех с Богом и всех людей: не здесь, в этом мире, а там, в ином уже мире… Там — блаженство и торжество истинной Любви. Ничего не просить прежде славы Отца Небесного, но всё почитать ниже хвалы Его, — вот молитва, достойная того, кто называет Бога Отцем. Бог имеет собственную славу, исполненную всего величия и никогда не изменяемую. Её созерцая, и серафимы славят Бога, взывая: «Свят, свят, свят» Ис. Пусть никто не имеет безрассудной мысли, будто Богу даруется прибавление святыни словами: да святится имя Твое. Он — свят и всесвят и святее всех святых. И серафимы приносят Ему такое песнопение, непрестанно взывая: «Свят, свят, свят Господь Саваоф; исполнь небо и земля славы Твоея» Ис. Как те, которые приносят хвалы царям и называют царями и самодержцами, не дают им то, чего они не имеют, но славословят то, что имеют, так и мы не сообщаем Богу святости, как бы не бывшей у Него, когда говорим: «Да святится имя Твое», но прославляем находящуюся у Него, ибо «да святится» здесь сказано вместо «да прославится». Святитель Тихон Задонский. Сие значит, чтобы мы ничего иного, как только славы Божией не искали. Достойна молитва того, глаголет Златоуст, который Бога Отцем нарицает, ничего не просит прежде славы Божией, но всему предпочитает хвалу Ему. Имя Божие свято и славно есть без нашего прославления, но мы должны стараться, чтобы и в нас оно славилось. Святитель Феофан Затворник. Вторая мысль в словах «да святится» есть — да благоговейно чтится. Ибо что свято, то окружаем мы всяким почтением, пред тем всегда благоговенствуем, к тому относимся с должным страхом. Кто его имеет, тот имеет и руководителя, и возбудителя, и подкрепителя. Пока он есть, душа бывает полна несокрушимою силою против всякого греха и на всякое добро. Поелику таким образом он есть первое в духовной жизни, то о нём и первая молитва. Святитель Иоанн Златоуст. Это есть признак совершенной мудрости. Имя Божие прославляется, когда Слово Его чисто проповедуется, и мы по Слову Его житие наше исправляем, якоже глаголет Христос: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваши добрые дела, и да прославят Отца вашего, Иже есть на небесех. Сего сами мы, без Божией благодати, чинить не можем; того ради просим Небесного Отца, да тое милостиво нам подаст. Отсюда примечается немощь наша, что мы без Бога никакого добра не можем творить, якоже глаголет Христос: без Мене не можете творити ничесоже. Аще просим, дабы святилося и славилося имя Божие, то не должно нам нашему имени славы искать от дел добрых. Кто иначе учит или живёт, как слово Божие научает, тот имени Божия не прославляет. Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Таково второе прошение. Как мы видели, прежде всего мы желаем славы для Бога, чтобы Его имя прославлялось. А теперь мы молимся, чтобы Его Царство пришло к нам. Не говорим: «на землю», чтобы кто не подумают, будто Царствие Божие — это есть благополучное житие на этой земле.
Говоря о арамейском языке, необходимо отметить, что в эллинистическую эпоху и вплоть до арабского завоевания, он успешно конкурировал с греческим, оставляя за всеми остальными семитскими языками, роль местных наречий. Но со II века древний арамейский язык, на котором общался весь Ближний Восток, включая Египет, претерпел изменения и сильную модификации под влиянием различных культур и в последствии завоевания арабов VII век н. Исторически, необходимо отметить, что книги Ветхого Завета были переведены на сирийский язык в последней четверти II века н. То есть к V веку н. Читайте также: Псалом 56 «Помилуй мя, Боже, помилуй мя, яко на Тя упова душа моя» Но опровергая историчность, ещё остаются люди, которые утверждают, что всё учение Христа и апостолов, было преподаваемо только на арамейском языке, и именно он, будучи языком текста оригинала, предшествовал тексту Писания греческого диалекта койне. Удивительно и то, что в основном эту позицию принимают разделяющие взгляды несторианства ересь IV века, разделяющая Христа на простого человека до крещения и Сына Божьего после того, то есть отвергающая одну единую личность и ипостась. Изучая библеистику, мы вспоминаем то, что существует синоптическая проблема схожесть и различия в Евангелиях. И на сегодняшний день нет твёрдого убеждения в том, почему она существует, есть лишь различные гипотезы, каждая из которых имеет свои плюсы и минусы. На сегодняшний день, одна из наиболее реальных гипотез — это то, что Матфей и Лука писав евангелие, пользовались неким источником «Q», от немецкого «Quelle» источник , был ли этот источник частью изречений Иисуса Христа на арамейском языке или нет, не известно, хотя отдельные изречения Иисуса в Евангелиях являются переводами с арамейского языка, но как бы то не было, считается, что текст Евангелия в его нынешнем виде был составлен именно на греческом языке, как и другие тексты Нового Завета. Кроме того, греческий язык книг Нового Завета, принят отцами Церкви за язык оригинала текстов, без какого либо обсуждения. Существует масса и других доказательств того, что всё-таки именно койне диалект греческого языка и был оригиналом текста Нового Завета. Хотелось бы отметить и то, что по сей день не найдено ни одной рукописи отрывков книг Нового Завета на арамейском языке, текст которых датировался бы ранее греческого койне Нового Завета. Вспомнив немного истории, мы понимаем, что какого либо «оригинала текста на арамейском языке» не найдено исходя из моих убеждений — не существует, так как Бог допустил сформироваться Писанию в том виде, в котором мы Его видим, имеем, и с тем языком, который найден в древних рукописях. Теперь о том, что касается молитвы «Отче наш», и автора данного «перевода». Для этого, давайте вновь обратим своё внимание на представленный нам «буквальный перевод с арамейского»: «О, Дышащая Жизнь, Имя Твоё сияет повсюду! Для начала необходимо отметить, что молитва «Отче наш», была записана на древнегреческом языке, а данный перевод лишь некая «кривая реконструкция смысла» с умышленным введением в заблуждение читателя. Нам известно, что есть фрагменты, как часть высказываний Христа, переведенные с арамейского, один из таких фрагментов — молитва Христа на кресте Голгофы, но среди всех знакомых нам фрагментов, нет ни единого упоминания о «молитве Отче наш» на арамейском языке. Кроме того, на древне арамейском, равно как и на древнееврейском, и древнегреческом языке, обращение к Богу всегда шло в связке личных местоимений мужского рода, но ни как не женского или среднего. Можно ли себе представить, что патриархальная культура, где ведущая и главенствующая роль в семье, государстве и политике принадлежала мужчине, вдруг допускает обращение к Богу, как к некой неведомой силе женского рода, не имеющей личности? Конечно же, нет! Не один еврей монотеистической религии, воспитанный в патриархальной культуре, знающий книги Закона, ни когда не позволит себе обращаться к Богу Творцу, так, как нам предлагает автор данного «перевода» молитвы Отче наш. Мы говорим и понимаем, что Писание толкуется только Писанием. Иисус, в своём учении неоднократно обращал внимание Своих учеников к Отцу, от Которого Он снизошёл и к Которому идёт вновь. Он говорил о любви Отца в делах, притчах, в истории народа, Писании. Он ни когда не учил, что к Отцу, можно обращаться как к некой неведомой силе. Русское слово «Отец родитель », на арамейском как и на еврейском языке звучит как «Аба Авва », на греческом «Патер». Но удивительно то, что ни разу автор так называемого «перевода» молитвы Отче наш, не употребил слово Отец, а ведь именно оно является главным и центральным в этой молитве. Напротив, я считаю, что слово «отец» умышленно было опущено, чтобы показать ложное «величие» буквальной молитвы лишённой всякого смысла и силы Духа, выдавая его за тайную истину! Исходя из учения Христа, мы видим, как данный «перевод», уничтожает сущность Бога Отца, как Личность, выдавая его за некую силу, тем самым подрывая отношения внутри Троицы и с людьми. Представленный массам на обозрение, так называемый «перевод» молитвы Отче наш, является не чем иным как ересью, слиянием гностицизма и пантеизма, ересью, с которой веками боролась Церковь. В настоящее время можно увидеть это слияние в таких движениях как «Нью Эйдж» «Новый Век» , которое всеми силами заявляет о синкретизме религий, уничтожении истинного христианства, и об отвержении христианской идеи личностного Бога Творца, противопоставляя ей идею безличного божества. Теперь то, что касается самого автора сделавшего данный «перевод» и закинувшего его в мир: Автор данного «перевода» доктор религиоведения и соматической телесно-ориентированной психологии Саади Нил Дуглас-Клотц Муршид Саади Шакур Чишти. Его основные интересы лежат в области объединения древних медитативных техник с современной психологией и наукой о теле. Он является специалистом в области ближневосточного мистицизма, автором нескольких книг, посвящённых исследованию так называемого подлинного послания, содержащегося в первоисточниках мировых религий — «Молитвы Космоса: медитация на слова Иисуса, изречённые на арамейском» кстати, вполне вероятно, что этот представленный «перевод» является отрывком из той самой книги , «Мудрость пустынь», «Сокрытое Евангелие», «Суфийская книга Жизни». Муршид Саади Нил Дуглас-Клотц — является одним из старших учителей суфийского ордена Руханиат Sufi Ruhaniat International , следует по так называемому «суфийскому пути» около 30 лет. Используя суфийскую технику — Зикр практика вспоминания своей истинной природы, с использованием медитации и пения и танцы с использованием мантр различных религиозных и национальных традиций, он предлагает «наладить реальный контакт человека с самим собой, как с его глубинами, так и с его высотами…». Бог будет судить каждого, кто сбивает человека с пути истинного, выдавая ложь за правду.
отче наш на чувашском языке
| Правильный текст молитвы Отче наш (Юрий Парашутов) / Проза.ру | Самый мощный обстрел Белгорода за всю войну / Новости России. |
| Молитва Господня «Отче наш» | Молитва «Отче наш» на чувашском языке приносит умиротворение, вдохновение и способствует единению всех верующих. |
| Молитва Отче наш | Полный текст молитвы Отче наш на чувашском языке. |
| Молитвы утренние на чувашском языке - Смотреть видео | На чувашском языке – Молитва Отче наш. |
Молитва «Отче наш» на чувашском языке русскими буквами: слушать, распечатать, скачать на телефон
Новости, статьи, обзоры Молитва «Отче наш» на чувашском языке — история, особенности и значение Отче наш — это одна из самых известных и важных молитв христианства. Популярные песни. Молитва Отче наш На чувашском языке. Слушайте и скачивайте чувашские молитвы бесплатно на Хотплеере в mp3 (ID: d66c). информация взята со вcех уголков света, электронной сети и духовных людей. Отче наш — молитва, которую необходимо читать с особым благоговеянием и трепетом, тогда и Господь Бог Вам поможет.
«Отче наш» на чувашском языке.
Хаб лан лама д-сунканан йомано. Уашбок лан хав бэин: уатайин айкана дофнан ш-бокан лахайобаин. Уэла талан ленесъона: эла патсан мин биша. Отче наш молитва на Арамейском языке.
В православном христианстве из-за разницы переводов Библии и молитвы Отче Наш имеются споры и кривотолки, будто бы истинная из них только одна. Не стоит сомневаться — обе молитвы значат одно и то же, просто сказано это разными словами. Стоит прибегать к той молитве, что полностью вам понятна и близка, и тогда она защитит вас и вашу семью от невзгод и подарит Божье благословение. Текст молитвы Отче Наш на церковно-славянском языке Этот вариант молитвы Отче Наш наиболее распространен в православии, но некоторые совершенно не могут понять его сути, вплоть до прочтения «очи наши». Если хочется знать и возносить к небесам Господним именно церковно-славянскую молитву, лучше сохранить ее для себя полностью и с ударениями в храмах нередко читают без последней строки. Полный текст молитвы Отче Наш на русском языке Современный вариант прочтения ничуть не хуже канонического для православной церкви, но куда понятнее и проще запоминается. Особенно это важно детям, для которых простые современные русские слова естественны, а вот старинное церковное наречие никак не запоминается.
Мы выкладываем песни только в хорошем качестве с возможностью прослушивания без регистрации. Помимо прослушивания, вы можете скачать любую песню на ваше устройство. Делитесь с друзьями и добавляйте наш сайт в закладки, чтобы скачивать только лучшие песни с сети, которые мы ежедневно собираем специально для вас.
Первые переводческие работы богослужебных текстов на марийском языке Самым ранним текстом, который перевели на марийский язык, является молитва «Отче наш». Молитва «Отче наш» по-другому называется молитвой Господней, так как Сам Иисус Христос заповедал ее своим ученикам, когда они попросили Его научить молиться об этом написано в Евангелии от Матфея и от Луки. История перевода этой молитвы на марийский язык своими корнями уходит в глубину веков, когда началась христианизация народов Поволжья и присоединение Марийского края к Русскому государству. Впервые текст молитвы «Отче наш» на марийском языке встречается в книге голландского географа и юриста Николая Витсена 1640-1717 «Северная и Восточная Татария» 1705 во втором издании. Молитва «Отче наш» здесь дана также на мансийском, ненецком, селькупском остяцко-самоедском и древнепермском языках.
Книга была написана на голландском языке в 1692 году после посещения Витсеном Россию в 1664-1667 годах, когда он был одним из членов голландского посольства в Москве. В XVIII веке молитва «Отче наш» приведена в книге Герарда Фридриха Миллера «Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то черемис, чуваш и вотяков», которая была написана в 1743 году после возвращения им из экспедиции в Сибирь, опубликована на русском языке в 1791 году.